Текст книги "США: собственность и власть"

Автор книги: И. Беглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

«Творцы президентов» в республиканской партии, располагая для избирательной кампании 1948 г. более чем достаточным набором им подходящих кандидатов (Дьюи, Стассен, Ванденберг и Тафт), приберегли Эйзенхауэра в качестве «запасного игрока». Но в начале 1948 г. появилась опасность, что прославленного генерала «похитят» демократы. В то время Эйзенхауэр еще не связывал себя с республиканцами какими-либо тайными обязательствами или публичными заявлениями и держал свои двери открытыми для эмиссаров из обеих партий.

Некоторые деятели демократической партии, не веря в возможность того, что Гарри Трумен сможет одержать победу на выборах 1948 г., искали более сильного кандидата. Их выбор пал на Эйзенхауэра. Кампанию в пользу выдвижения Эйзенхауэра от демократической партии вели как либералы, так и «диксикраты» Юга. Последние стремились любыми средствами избавиться от Трумена. Наиболее активную роль в этом движении играли сыновья покойного президента Рузвельта – Джеймс и Франклин.

Опасность для республиканцев была велика. Они были уверены в том, что любой кандидат республиканской партии легко побьет на выборах Трумена. Но если им придется иметь дело не с Труменом, а с Эйзенхауэром, тогда их шансы на победу будут ничтожными. Республиканские «творцы президентов» поручили банкиру Форрестоллу, занимавшему тогда пост министра обороны, расстроить планы демократов, использовав свое влияние на Эйзенхауэра. В начале 1948 г. Форрестолл имел беседу с Эйзенхауэром на эту тему. Он просил генерала убедить Франклина Рузвельта-младшего и других деятелей демократической партии прекратить свою кампанию в пользу выдвижения его кандидатуры.

Сначала генерал отказывался выполнить эту просьбу. Ему нравился «президентский флирт». Лишь после «внутренней душевной борьбы, – говорит Форрестолл, – Эйзенхауэр в конце января 1948 г. принес ему показать текст телеграммы, отклонявшей предложение демократов выставить его кандидатуру для голосования на первичных выборах в штате Нью-Хемпшир»[583]583
  «The Forrestall Diaries». New York, 1958, p. 365, 404, 405.


[Закрыть].

С целью оказать давление на Эйзенхауэра некоторые республиканцы прибегли к шантажу. «Среди политиков, – пишет М. Чайлдс, – циркулировали слухи, что Эйзенхауэр поставлен в известность о том, что если он поддастся обольстительному пению демократических сирен, то он будет уничтожен, его личная жизнь будет выведена на свет с таким расчетом, чтобы унизить его»[584]584
  М. С h i 1 d s. Op. cit., p. 116.


[Закрыть].

Однако Франклин Рузвельт-младший и его братья продолжали кампанию в пользу выдвижения кандидатуры Эйзенхауэра. Накануне съезда демократической партии в Филадельфии Гарри Трумен, встретив Джеймса Рузвельта, сказал ему: «Я стараюсь делать все, что в моих силах, чтобы проводить политику Вашего отца. Какой же вам интерес в том, чтобы выдергивать ковер из-под моих ног?»[585]585
  Y. Daniels. The Man of Independence. New York, 1950, p. 349.


[Закрыть] Джеймс Рузвельт на это мог бы сказать только одно: он и его политические друзья не верили в возможность победы Трумена на выборах. Однако вопреки этому мнению и вопреки прогнозам экспертов питомец политического гангстера Пендергаста положил на обе лопатки политическую креатуру Рокфеллеров (Томаса Дьюи), несмотря на то, что на стороне последнего было изобилие денег и почти все газеты страны. Победа Трумена казалась тем более удивительной, что одержал он ее, несмотря на раскол внутри демократической партии. Кандидат «диксикратов» Дж. Тэрмонд отнял у Трумена много голосов в южных штатах, обычно голосующих за кандидатов демократической партии.

Поражение на выборах 1948 г. убедило республиканских «творцов президента» в том, что они не смогут отстранить от власти партию демократов с помощью кандидатов такого калибра, как Томас Дьюи. Не теряя времени, республиканцы занялись «выращиванием» кандидатуры Дуайта Эйзенхауэра для избирательной кампании 1952 г. Еще в мае 1948 г. банкиры Томас Уотсон и Томас Паркинсон уговорили Эйзенхауэра покинуть военную службу и занять пост президента Колумбийского университета. Пребывание на этой должности должно было хотя бы немножко вытравить из него дух казармы, впитанный за 30 лет военной службы. Кроме того, для привлечения голосов американской интеллигенции было неплохо ассоциировать «образ» кандидата с наукой и культурой. Богатые опекуны Колумбийского университета занялись политическим воспитанием генерала[586]586
  Об успехах политического воспитания Дуайта Эйзенхауэра свидетельствовали высказывания из его публичных выступлений в конце 1949 г.: «Если желания американцев сводятся только к тому, чтобы иметь гарантированную от случайностей жизнь, то они должны отправиться в тюрьму. Там они будут иметь достаточно еды, постель и кровлю на головой». В другой речи генерал сказал: «Некоторые люди желают иметь шампанское и икру, тогда как они должны были бы довольствоваться пивом и сосисками» («Gazette and Daily», 13.Х 1954).


[Закрыть].

В 1950 г. на ужине, организованном группой нью-йоркских банкиров, генералу был устроен очередной экзамен. Речь зашла о налогах на прибыль. Эйзенхауэр все еще придерживался мнения, что корпорации не имеют права получать прибыль при выполнении военных заказов. Нельзя призывать солдат жертвовать жизнью на войне, сказал он, не призывая в то же время бизнесменов жертвовать своими прибылями. На это один из участников беседы сказал: «Генерал, вы уже вызвали проклятия на свою голову, когда высказали это мнение в Вашингтонском клубе (1947 г.); и вы вызовете эти проклятия опять, если будете занимать эту позицию. Это противоречит духу системы свободного предпринимательства. Вы не сможете навязать республиканской партии такую идею». В конце концов Эйзенхауэр согласился выступать в пользу «справедливых прибылей на вложенный капитал»[587]587
  D. Pearson and J. Anderson. USA – Second Class Power? New York, 1958, p. 98.


[Закрыть].

В конце 1950 г. стало очевидным, что в пользу выдвижения Эйзенхауэра кандидатом от республиканской партии выступает подавляющее большинство восточной финансовой клики. Впервые в политической истории США новейшего времени соперничающие группы Рокфеллеров, Морганов, Меллонов, Дюпонов и Фордов оказались в лагере одного и того же кандидата еще до национального съезда республиканской партии. Роль главного координатора и режиссера закулисных приготовлений к постановке большой политической инсценировки взял на себя Уинтроп Олдрич. Ему помогали Джон Уитни, Генри Лодж, Льюшес Клей и Поль Гофман. Используя свои деловые связи, они развернули деятельность по консолидации сил финансовой олигархии в масштабах всей страны. Составной частью политической подготовки к битве 1952 г. было и выдвижение Томаса Дьюри в 1950 г. кандидатом в губернаторы штата Нью-Йорк. По замыслам Олдрича, в качестве губернатора Дьюи смог бы поставить на съезде республиканской партии в 1952 г. на сторону Эйзенхауэра голоса нью-йоркской делегации.

Восточная группа имела серьезного противника в лице давнего претендента Роберта Тафта, опиравшегося на буржуазию Среднего Запада.

Начиная с 1940 г. Роберт Тафт предпринимал безуспешные попытки добиться выдвижения своей кандидатуры. Для него выборы 1952 г. (учитывая возраст, близкий к 60 годам) давали последний шанс добыть тот самый пост, который когда-то занимал его отец. За 12 лет непрерывных усилий сенатор успел сформировать сильную политическую машину. Он сумел завербовать многочисленных сторонников во всех звеньях партийного аппарата республиканской партии, начиная от организаций в графствах и кончая Национальным комитетом партии. На его стороне были капиталисты-аутсайдеры англосаксонского происхождения, питающие глубокую вражду к восточной группе финансистов и мечтающие иметь собственного человека в Белом доме. В их глазах Эйзенхауэр был не больше не меньше как еще одним кандидатом, которого им пытается навязать Уолл-стрит, точно так же, как в 1940 г. им навязали кандидата Уилки, а в 1944 и 1948 гг. – Дьюи. Из числа магнатов первого ранга, пожалуй, только чикагский издатель Роберт Маккормик оказывал покровительство Тафту. Маккормик всегда мечтал о том, чтобы покончить с гегемонией Уолл-стрит в делах республиканской партии и вернуть контроль над ней тем, кто ее создал, – капиталистам Среднего Запада. Главные опорные пункты влияния сенатора Тафта находились в штатах Огайо, Иллинойс, Индиана, Висконсин и Айова.

Политическое кредо сенатора было приноровлено к взглядам и вкусам капиталистов-аутсайдеров. Он высказывался за ограничение вмешательства федерального правительства в дела штатов, за сбалансированный бюджет и «здоровый доллар» и, конечно, за «обуздание» профсоюзов. Он был одним из инициаторов антипрофсоюзного закона, получившего название закона Тафта—Хартли. В вопросах внешней политики взгляды Тафта носили следы традиционного изоляционизма. Так, он выступал за сокращение расходов на экономическую помощь иностранным государствам[588]588
  «Выдвижение кандидатуры Эйзенхауэра, – писал «Джорнэл оф коммерс», – устраняет в основном неопределенность в деле будущих военных расходов и помощи загранице... Победа Тафта несомненно породила бы значительную психологическую неуверенность относительно тенденции в деле военных расходов. Значение уверенности в сохранении высокого уровня военных расходов не может быть переоценено в данных условиях, потому что вся экономика покоится на них. Суть дела состоит в том, что теперь требуется ежегодно 50 млрд. долл, военных расходов только для поддержки текущего уровня деловой активности» («Journal of Commerce», 14. VII 1952).


[Закрыть]. Генри Уоллес несколько преувеличенно назвал Тафта троглодитом доисторического происхождения. В действительности Тафт был менее реакционен, чем выглядел в публичной жизни.

Р. Тафт, как и покровители Эйзенхауэра, старался заручиться поддержкой крупнейших монополий во всех штатах страны, в частности, склонить на свою сторону политических заправил Калифорнии и Техаса, которые обычно не связывают себя окончательными обязательствами перед тем или другим кандидатом вплоть до открытия национальных съездов партий.

В то время в Техасе в деле «сотворения президентов» наиболее активную роль играл магнат Хью Каллен. Его благосклонности приходилось добиваться и Стассену, и Тафту, а позднее – Эйзенхауэру. Как и все другие техасские магнаты, Каллен номинально принадлежал к партии демократов. Но президентские кандидаты демократической партии в последнее десятилетие вызывали у него чувство отвращения. По его собственным словам, он питал «презрение к Трумену и к его своре социалистов в Вашингтоне»[589]589
  E. К i 1 m a n, T. Weigh t. Hugh Roy Cullen. New York, p. 296.


[Закрыть]. В глазах Каллена даже сенатор Тафт выглядел несколько либеральным. Больше всего Каллену приходились по душе такие деятели, как генерал Макартур и сенатор Дирксен. Но Каллен вполне реалистически оценивал их крайнюю слабость как «собирателей» голосов избирателей. Он уже давно считал генерала Эйзенхауэра подходящим «материалом для изготовления президента» и отличным орудием для борьбы с «ползучим социализмом»[590]590
  E. К i 1 m a n, Т. Weight. Op. cit., р. 272—274.


[Закрыть]. В августе 1949 г. Каллен пригласил Эйзенхауэра навестить Хьюстон и выступить с речью перед владельцами крупнейших корпораций и банков штата Техас. Эйзенхауэр выполнил эту просьбу. В ноябре 1950 г. генерал снова навестил Каллена в его доме в Хьюстоне. В интимной беседе Каллен дал Эйзенхауэру дружеский совет: «Генерал, американский народ желает видеть Вас своим президентом. Я могу заверить Вас в этом... Я беседовал с множеством людей из обеих партий... Я потратил массу времени на писание писем разным людям... Но есть одна вещь, о которой я Вам скажу: Вас могут выдвинуть в кандидаты и избрать в президенты, если Вы абсолютно воздержитесь говорить с кем бы то ни было о политике. Оставайтесь тем, кто Вы есть, – солдатом»[591]591
  Ibid., р. 287.


[Закрыть].

Полгода спустя Каллен пришел к окончательному выводу о том, что ни один другой претендент на президентский «трон» не выдерживает сравнения с Эйзенхауэром. «Я очень хорошо знаком, – писал Каллен генералу в июне 1951 г., – с «президентским материалом», с таким, как Вы, Тафт, Стассен, Дафф и Мартин ... Тафт – очень способный человек, но выдвижение его кандидатуры вызовет раскол в рядах республиканской партии. Мартин мог бы стать великим президентом, но почему-то он не может получить популярность, необходимую для избрания в президенты. Стассен не располагает зрелым умом и его не любят консервативные элементы... Дафф – неизвестная величина. Я допрашивал его в течение полутора часов и когда кончил, я все же не знал, консерватор он или либерал»[592]592
  Ibid., р. 294—295.


[Закрыть].

В марте 1952 г. сенатор Тафт явился к Каллену и напрямик поставил вопрос об отношении последнего к его кандидатуре. Каллен ответил: «Я восхищаюсь Вами и я верю Вам, сенатор, но я не думаю, что Вы сможете победить на выборах, даже если Ваша кандидатура будет выдвинута»[593]593
  Ibid., р. 319.


[Закрыть].

Помимо Каллена в выдвижении кандидатуры Эйзенхауэра значительную роль играли два других техасских мультимиллионера, Сид Ричардсон и Клинт Мэркисон. В 1949 г. Эйзенхауэр шесть дней гостил в поместье Ричардсона. После этого они несколько раз встречались в Техасе, Нью-Йорке, Вашингтоне и Париже. Подобно его другу Мэркисону, Ричардсон хотел бы, чтобы Эйзенхауэр выдвинул свою кандидатуру от партии демократов. Позднее Мэркисон утверждал, что он и два его компаньона израсходовали 100 тыс. долл, только на агитацию в пользу выдвижения Эйзенхауэра от демократической партии[594]594
  «New York Post», 6.VII 1953.


[Закрыть]. Говорят, что Ричардсон обещал Эйзенхауэру собрать 3 млн. долл, на избирательную кампанию, если только генерал согласится выдвинуть свою кандидатуру от партии демократов[595]595
  «Nation», 22.VIII 1953.


[Закрыть]. Но Эйзенхауэр уже окончательно связал свою политическую судьбу с республиканской партией. Демократам Мэркисону и Ричардсону не оставалось ничего другого, как финансировать кампанию за избрание Эйзенхауэра от республиканской партии. Техасский нефтяной магнат Гарольдсон Хант также перешел в лагерь Эйзенхауэра, но лишь после того, как его собственный кандидат, генерал Макартур, получил на съезде республиканской партии всего шесть голосов.

Как бы ни были значительны капиталы техасских магнатов и как бы щедро ни расходовали они деньги на политические цели, все же их вес в общенациональном масштабе по сравнению с влиянием восточной группы был невелик. Поэтому процесс «сотворения» кандидатуры Эйзенхауэра находился под контролем восточной группы финансовой олигархии, и она давала ясно понять, что рассматривает генерала как свою собственность. Хью Каллен с раздражением писал Эйзенхауэру летом 1951 г. о том, что Томас Дьюи, подручный Уинтропа Олдрича, «возводит политический забор» вокруг генерала, в ущерб его поклонникам. «Уинтроп Олдрич был недавно в Хьюстоне, – жаловался X. Каллен генералу в другом письме, – и сказал мне, что он настроен в пользу того, чтобы Вашу кандидатуру предложил съезду республиканской партии Дьюи. Я сказал Олдричу, что это было бы весьма неудачно, и я надеюсь, что Вы согласны со мной»[596]596
  Е. К i 1 m а n, Т. W e i g h t. Op. cit., p. 297, 301.


[Закрыть].

Важно заметить, что несмотря на небывалую консолидацию сил восточной финансовой клики вокруг кандидатуры Эйзенхауэра и несмотря на то, что ее «сотворение» продолжалось много лет, все же кандидат аутсайдеров Роберт Тафт в июле 1952 г. был очень близок к победе на съезде республиканской партии: Тафт пришел на съезд, имея на своей стороне 458 делегатов, в то время как Эйзенхауэр имел 408 делегатов. Это дало основание тафтистам ожидать, что их кандидат получит большинство голосов в первом же туре голосования.

В яростной борьбе за голоса неприсоединившихся делегаций, развернувшейся за кулисами съезда, покровители Эйзенхауэра не брезговали ничем. Уинтроп Олдрич, его племянник Уинтроп Рокфеллер и Генри Форд лично участвовали в закулисных махинациях по переманиванию делегатов на сторону Эйзенхауэра. «История того, как и в каких размерах эти три человека финансировали выдвижение съездом республиканской партии Эйзенхауэра, – писала тогда одна южная газета, – возможно будет полностью раскрыта только много лет спустя. Когда полная картина будет написана будущими историками, то может оказаться, что эти финансовые «генералы» играли в ней такую же важную роль, как и отставной генерал, выдвинутый в президенты»[597]597
  «Atlanta Journal and Constitution», 13.VII 1952.


[Закрыть].

Три магната присутствовали в. зале заседаний во время острых схваток по процедурным вопросам. Но главная часть их деятельности протекала за кулисами, в тихих кабинетах отелей или в кают-компании роскошной яхты, которую Генри Форд доставил в Чикаго для «развлечения делегатов». Для давления на делегатов использовались угрозы закрыть банковский кредит, разрушить политическую карьеру и обещания «надлежащей компенсации». Например, А. Саммерфилд, возглавлявший мичиганскую делегацию, до последней минуты сохранял нейтралитет. Но как владелец корпорации по торговле автомобилями он был уязвим для «Дженерал моторе», контролируемой тогда семьей Дюпонов. В конце концов Саммерфилд перешел на сторону Эйзенхауэра и позднее в награду за эту услугу был назначен на пост министра почт.

В начале съезда нейтральную позицию занимала крупная делегация Пенсильвании, возглавлявшаяся губернатором Файном. Но питсбургский магнат Ричард Меллон постарался, чтобы голоса этой делегации в надлежащий момент были поставлены на сторону Эйзенхауэра[598]598
  «Chicago Tribune», 11.VII 1952.


[Закрыть].

Уинтроп Олдрич, занимавший пост председателя «Чэйз нэшнл бэнк», использовал для давления на делегатов находившиеся в распоряжении его банка секретные сведения о крупных держателях акций. Имена держателей акций, способных оказывать влияние на делегатов, были переданы соответствующим провинциальным банкам, связанным с «Чэйз нэшнл бэнк». Эти банки, обычно предоставляющие займы крупным держателям акций под залог акций, оказали на них давление. Крупные акционеры, чтобы угодить кредиторам, посылали телеграммы делегатам съезда от их избирательных округов с требованиями поддержать Эйзенхауэра[599]599
  «Chicago Tribune», 7.VII 1952.


[Закрыть].

Гарольд Стассен, выполняя свое обязательство перед X. Калленом, в самую критическую минуту поставил голоса миннесотской делегации на сторону генерала и тем самым вызвал поворот в ходе борьбы за голоса делегатов. После этого одна нейтральная делегация за другой стали переходить в лагерь Эйзенхауэра.

В итоге Дуайт Эйзенхауэр одержал победу. Но его путь к ней был далеко не триумфальным. Тафтисты оказывали генералу Эйзенхауэру куда более яростное сопротивление, чем гитлеровские генералы его войскам на Западном фронте в 1945 г. Борьба между тафтистами и восточной группой 1951—1952 гг., хотя и не привела к расколу республиканской партии, как тогда опасались[600]600
  Роберт Маккормик в 1953—1954 гг. пытался создать третью партию, но из его затеи ничего не получилось.


[Закрыть], но оставила у тафтистов огромный запас ненависти и страстное желание взять в будущих политических битвах реванш за поражение[601]601
  Автор настоящей книги мог в этом убедиться, присутствуя в качестве корреспондента на республиканском съезде 1952 г.


[Закрыть].

Р. Никсон и «Калифорнийский клуб». Далеко не триумфальным для Эйзенхауэра был и ход избирательной кампании после съезда. Ему и его покровителям пришлось пережить минуты острого кризиса, когда газета «Нью-Йорк пост» опубликовала сообщение о том. что кандидат в вице-президенты Ричард Никсон (тот самый Никсон, который главной темой своих предвыборных речей сделал тезис «очистить Вашингтон от коррупции») в 1950 г. получил крупную финансовую поддержку от калифорнийского «клуба миллионеров». Гарольд Стассен поспешил послать Никсону телеграмму, в которой во «имя интересов партии» требовал от него снять свою кандидатуру в вице-президенты. Дьюи вызвал Никсона по телефону и сообщил ему общее мнение влиятельных лиц Нью-Йорка о том, что ему следует «отойти в сторону», т. е. снять свою кандидатуру. На этом же настаивали 2/3 всех американских газет. Казалось, политическая карьера Никсона висела на волоске.

Однако ему на помощь пришли Калифорнийские покровители. Они убедили Эйзенхауэра в том, что отстранение Никсона привлечет особое внимание общественности и поведет к провалу республиканского кандидата на выборах. Лучше идти напролом, говорили они, и таким образом показать американским избирателям, что вся история не стоит выеденного яйца.

Состоятельные друзья Никсона спешно собрали 75 тыс. долл, для оплаты его знаменитого выступления по телевидению 23 сентября 1952 г. Это выступление, организованное по всем правилам театрального искусства, должно было реабилитировать Никсона в глазах избирателей. Ставить «мелодраму» помогали лучшие голливудские постановщики телевизионных пьес[602]602
  Но едва ли Р. Никсон особенно нуждался в помощи специалистов. Его собственный актерский талант подсказал ему мысль представить телезрителю сентиментальную «историю бедного Ричарда и его преданной жены Патриции». Именно он решил, что присутствие на сцене его жены и «семейной» собаки Чекере будет содействовать успеху постановки. Никсон хорошо знает психологию американского мелкого буржуа, и он приноровил свою постановку к вкусам этой части зрителей. Он создал образ «парня из народа», пробивающего себе дорогу к удаче, преодолевающего козни противников из числа богачей (таких, как, например, Эдлай Стивенсон). Говорят, что, выслушав его объяснения, генерал Эйзенхауэр сказал, что Никсон теперь «чист, как собачий зуб».


[Закрыть].

Можно полагать, что Никсон был избран в вице-президенты потому, что баллотировался в общем списке с генералом Эйзенхауэром: раздутый политический «воздушный шар» Эйзенхауэра обладал достаточной подъемной силой, чтобы поднять не только самого генерала, но и Р. Никсона.

Восемь лет спустя, на выборах 1960 г., имя Никсона уже фигурировало в качестве кандидата в президенты США. Спрашивается, почему «творцы президентов» остановили свое внимание именно на нем? Ответ на этот вопрос дают те особые обстоятельства, которые заставили «творцов президентов» из республиканской партии в 1960 г. обратиться к кандидатуре Никсона, с тем чтобы избавиться от более нежелательного и самозванного кандидата.

В первые четыре года пребывания Никсона на посту вице-президента отношение к нему восточных магнатов было весьма прохладным. Забыть сентябрьское выступление 1952 г. они, конечно, не могли. Многие из них надеялись, что выборы 1956 г. вообще позволят удалить Никсона с большой политической сцены с соблюдением правил внешней вежливости и приличий. В начале 1956 г. доверенные лица восточных финансовых групп – Т. Дьюи (от клана Рокфеллеров), Л. Клей (от клана Морганов) и П. Гофман (от клана Фордов) – резко выступили против выдвижения кандидатуры Никсона в вице-президенты на второй срок. Возможно, именно в результате этих возражений президент Эйзенхауэр в феврале 1956 г. в «дружеской беседе» пытался отговорить Никсона в интересах его дальнейшей карьеры не выставлять снова своей кандидатуры в вице-президенты, а вместо этого занять какой-нибудь министерский пост. Генерал сказал, что за последние 130 лет ни один вице-президент не был избран в президенты, за исключением тех случаев, когда смерть главы государства открывала его заместителю двери в Белый дом. Никсон понял, что Эйзенхауэр желает иметь на выборах 1956 г. в качестве кандидата в вице-президенты менее «спорную фигуру», чем он сам. Однако (об этом позднее он рассказал известному американскому журналисту Стюарту Олсопу) Никсон убедил сотрудников Белого дома выпустить сообщение для печати о том, что он решил выставить свою кандидатуру в вице-президенты на второй срок. Поскольку это заявление было сделано от имени Белого дома, исключить Никсона из списка кандидатов было потом уже весьма трудно.

В это время главной опорой Никсона продолжала оставаться та самая группа калифорнийских промышленников и банкиров, которая впервые выдвинула его в 1945 г. Продвинув в 1952 г. его на пост вице-президента, калифорнийский «клуб миллионеров» поставил своей целью водворить Никсона в Белый дом. Один из покровителей Никсона, Генри Перри, уже в августе 1952 г. с уверенностью заявил, что Никсон будет избран президентом США не позднее 1960 г. Сплочение политических сил Калифорнии с целью выдвижения Никсона в президенты США взял на себя банкир Норман Чэндлер. Он играл главную роль в осуществлении сложной политической комбинации, рассчитанной на то, чтобы заставить его соперника Уильяма Ноулэнда освободить Никсону путь в Белый дом.

Сенатор Ноулэнд, пользовавшийся большим влиянием в республиканской партии, дал понять, что он будет добиваться выдвижения своей кандидатуры в президенты в 1960 г. В июне 1957 г. Норман Чэндлер сделал публичное предостережение Ноулэнду: «Я считал, что из Никсона выйдет самый лучший президент, какого только когда-либо имели США. Ноулэнд – прекрасный человек, но если они оба выставят свои кандидатуры в 1960 г., то «Лос-Анджелес тайме» будет поддерживать Никсона»[603]603
  «The Los Angeles Times», 27.VI 1957.


[Закрыть].

Чендлер и его сторонники уговорили Ноулэнда отказаться от этого намерения и в качестве компенсации предложили ему выдвинуть свою кандидатуру в губернаторы Калифорнии на выборах 1958 г. Ноулэнд согласился.

Но здесь возникло другое препятствие. Республиканец Гудвин Найт, занимавший пост губернатора с 1953 г. и приобретший значительную популярность в Калифорнии, объявил о своей твердой решимости добиваться переизбрания в губернаторы и на выборах 1958 г. Он рассчитывал, что группа банкиров, сделавшая его губернатором Калифорнии, окажет ему денежную поддержку и на очередных выборах. Однако Найт ошибся: его покровители (миллионер Говард Ахмансон, инвестиционный банкир Чарльз Блист, семья Крокеров и семья Херстов, владевшая в то время двумя влиятельными газетами в Калифорнии) приняли план Чэндлера и предложили Найгу в порядке компенсации выставить свою кандидатуру в сенаторы США. Найту дали понять, что если он все же выставит свою кандидатуру в губернаторы, то «старые» источники финансирования избирательной кампании будут для него закрыты. И Найт капитулировал.

Журналист Дрю Пирсон, расследовавший на месте обстоятельства, при которых популярный Найт снял свою кандидатуру в губернаторы, так резюмировал смысл эпизода: «Богачи Калифорнии лишили Г. Найта возможности выдвинуть свою кандидатуру на второй срок ... И манера, в которой они это сделали, ведет к источнику, губительно влияющему на современную американскую политическую систему – к деньгам. Фактом остается то, что во многих штатах горстка богачей может подбирать состав кандидатов в губернаторы и сенаторы»[604]604
  D. Pearson and J. Anderson. Op. cit., p. 99—101.


[Закрыть].

После того как честолюбивые устремления сенатора Ноулэнда были «благополучно» направлены в русло соискания должности губернатора Калифорнии, шансы Никсона на выдвижение кандидатом в президенты удвоились. Теперь на его стороне была вся республиканская часть финансовой олигархии штата. Сторонники Ноулэнда как возможного кандидата в президенты почти автоматически переходили в лагерь Никсона. Никсон использовал восьмилетнее пребывание на посту вице-президента для «культивирования дружбы» с профессиональными политиками из республиканской партии в штатах и графствах. К 1959 г. преобладающее большинство профессиональных политиков было на его стороне хотя бы уже потому, что они не видели другого «сильного» кандидата[605]605
  В апреле 1959 г. журнал «Лук» провел опрос среди председателей республиканских партийных организаций в графствах. Из 1957 полученных ответов в пользу Никсона было 1374, в пользу Нельсона Рокфеллера – 469 («Look», Chicago, 15.IV 1959).


[Закрыть].

Получив надежный тыл на Западе, Никсон направил все свои усилия на завоевание поддержки главного бастиона финансовой олигархии США – восточной группы финансистов. С 1958 г. при помощи разных средств рекламы создавался «образ нового Никсона», отвечающий вкусам восточной финансовой аристократии с ее широкими международными капиталовложениями и стремлениями к мировой экспансии. Ради того, чтобы добиться доверия Уолл-стрит, Никсон стал высказывать такие экономические взгляды, которые шокировали сторонников из числа наиболее реакционных капиталистов-аутсайдеров. Он заявил, в частности, о том, что «сбалансированный бюджет» не должен быть самоцелью, и объявил себя сторонником более широкой экономической помощи иностранным государствам.

Машина Рокфеллеров в действии. В конце 50-х годов Нельсон Рокфеллер стал готовиться к выдвижению своей кандидатуры в президенты США. Не довольствуясь официальным аппаратом организации республиканской партии штата Нью-Йорк, он продолжал расширять и совершенствовать собственную политическую машину, предназначенную действовать теперь в общенациональном масштабе.

В пользу выдвижения Н. Рокфеллера кандидатом в президенты первым из республиканских деятелей публично высказался Г. Стассен. В заявлении, сделанном 12 ноября 1958 г. (несколько дней спустя после того, как Н. Рокфеллер был избран губернатором), Стассен для приличия назвал имена других подходящих кандидатов: Генри Лоджа, Роберта Андерсона и Фрэнка Ситона.

Однако начатая Стассеном кампания никакого отклика в среде финансовых магнатов не нашла. Льюшес Клей, бывший в 1951—1952 гг. главным организатором политических сил в пользу выдвижения Эйзенхауэра, в феврале 1959 г. заявил, что «никто из главных участников прежней, эйзенхауэровской, организации не участвует в движении в пользу Рокфеллера»[606]606
  «Wall Street Journal», 20.II 1959.


[Закрыть]. Крупный капитал только в лице Генри Форда еще в начале 1959 г. пришел к заключению, что республиканская партия должна «попробовать» кандидатуру Рокфеллера.

Осенью 1959 г. семья Рокфеллеров решила произвести глубокую разведку политического фронта. Цель рекогносцировки состояла в том, чтобы прощупать политические симпатии ведущих монополистических групп во всех штатах страны. В рекогносцировке принимали участие сам Н. Рокфеллер, его брат Дэвид (президент «Чейз Манхэттн бэнк»), управляющий капиталами семьи Р. Дилуортс и Т. Дьюи. Н. Рокфеллер посетил штаты Огайо, Иллинойс, Висконсин, Индиану, Техас и Калифорнию. Он излагал свою политическую платформу перед членами аристократических клубов Кливленда, Чикаго, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и других промышленных центров. Американская буржуазия всюду встречала его приветливо (у кого же хватит мужества обидеть Рокфеллера!)[607]607
  Только в Техасе во время бесед с местными промышленниками, банкирами и торговцами Нельсону инкриминировали проявление «мягкости» по отношению к «ползучему социализму», на что Нельсон вполне резонно отвечал: «При социализме мне придется потерять побольше, чем многим другим людям. Как же я могу поддерживать его?» («US News and World Report», 28.XII 1959).


[Закрыть], но от обязательств поддерживать его кандидатуру под разными предлогами, уклонялись. Из числа представителей крупного капитала ему удалось завербовать на свою сторону лишь Герберта Джонсона из штата Висконсин. В Нью-Йорке в лагерь Рокфеллера входили некоторые члены семьи банкиров Лоб[608]608
  «New York Times», 17, 24.XII 1959.


[Закрыть].

В конце декабря 1959 г. Рокфеллеры обсуждали результаты политической рекогносцировки, оказавшиеся хуже самых пессимистических ожиданий. Семья властных и надменных магнатов, наследников нефтяного короля Америки, была изумлена и потрясена тем единодушием, с которым лидеры деловых кругов повсеместно отвергали притязания Нельсона. «Рокфеллеры, – писал в связи с этим Теодор Уайт, летописец американских президентов, – всегда считали себя первой семьей американского делового мира. Рокфеллеры в течение многих десятилетий играли главную роль в финансировании республиканской партии. А теперь они обнаружили, что даже они недостаточно богаты и могущественны для того, чтобы контролировать американский деловой мир»[609]609
  Th. H. White. The Making of the President 1960, New York, 1961, p. 73.


[Закрыть].

Но финансовая олигархия США «потому-то и отвергла притязания Нельсона Рокфеллера на президентский трон», что в руках его семьи сконцентрировано слишком огромное состояние и экономическое могущество.

Тот же Т. Уайт в своей книге приводит следующее резюме, сделанное одним из участников упомянутой рекогносцировки: «Двери (для выдвижения кандидатуры Н. Рокфеллера.– И. Б.) оказались закрытыми на замок и задвинутыми на засов... Стало совершенно очевидно, что Нельсон не получит никакой финансовой поддержки, кроме как из собственных денег его семьи. Этим людям нравился Эйзенхауэр. Они считают Нельсона дьявольски независимым... Нельсону вредят его деньги, ибо он не нуждается в них, а поэтому слишком независим»[610]610
  Th. Н. W h i t е. Op. cit., p. 73—74.


[Закрыть].

Рокфеллеры старались заручиться поддержкой верхушки американского капитала не потому, что нуждались в средствах для избирательной кампании: без особого труда они могли бы финансировать избирательную кампанию Нельсона собственными деньгами. Но без поддержки других магнатов Рокфеллер не мог привлечь на свою сторону местных профессиональных политиков в графствах и штатах. В республиканской партии больше, чем в демократической, партийные организации в штатах контролируются местными группами капиталистов. А местные организации в свою очередь определяют состав делегатов на общенациональные съезды. Все это Рокфеллеры знали очень хорошо, потому что сами уже давно упражнялись в закулисных манипуляциях, направляющих поведение и действия профессиональных политиков на авансцене.

26 декабря 1959 г. Н. Рокфеллер опубликовал заявление о том, что он не выдвинет своей, кандидатуры в президенты США. «Эти поездки по стране, – говорилось в заявлении, – сделали ясным для меня, что значительное большинство тех, кто будет контролировать съезд республиканской партии, возражают против любой борьбы вокруг выдвижения кандидатов. Поэтому любая попытка добиться выдвижения моей кандидатуры вызвала бы напряженную борьбу на первичных выборах по всей стране...»[611]611
  «New York Times», 27.XII 1959.


[Закрыть]

Пытаясь как-то повлиять на американское общественное мнение, Нельсон Рокфеллер дал для прессы следующую интерпретацию причин провала его кандидатуры: «Народ – всюду за меня, но профессиональные политики и бизнесмены – против, потому что считают меня слишком либеральным»[612]612
  «New York Times», 2.XII 1959 г. «Мистер Рокфеллер подозревает, – говорилось в сообщении этого же номера газеты, – что бизнесмены... считают губернатора Нью-Йорка слишком либеральным, учитывая его выступления в пользу динамичного планирования деятельности правительства».


[Закрыть].