Текст книги "США: собственность и власть"

Автор книги: И. Беглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Вскоре после подписания контракта о займе, президент «Транс уорлд эйрлайнс» Чарльз Томас, действуя как бы по сговору с банкирами, подал в отставку. Кредиторы немедленно применили включенную в контракт «статью об управлении» и приостановили выдачу займа впредь до выполнения Юзом требования банкиров о реорганизации управления корпорацией.

Суть требований сводилась к следующему: 1) Говард Юз должен поместить свой пакет акций «Транс уорлд эйрлайнс» в «голосующий трест»; 2) голосовать этим пакетом акций будут три доверенных лица; 3) два доверенных лица «голосующего треста» будут назначены кредиторами. Это означало, что контроль над корпорацией переходил к банкам.

Припертый к стене, Юз капитулировал и принял это «шейлоковское» требование. В начале 1961 г, кредиторы перетряхнули состав директоров и главных администраторов «Транс уорлд эйрлайнс».

В течение пяти лет калифорнийский промышленник барахтался в паутине, сотканной его уоллстритовскими партнерами. Но отчаянные усилия Юза вернуть себе контроль над компанией «Транс уорлд эйрлайнс» оказались безуспешными» В 1966 г», продав свой пакет акций этой компании за 680 млн» долл», Говард Юз, по-видимому, навсегда, вышел «из игры» в области авиатранспортного дела» «Транс уорлд эйрлайнс», подобно другим крупным авиатранспортным компаниям, превратилась в кондоминиум восточной группы банков.

Если даже один из крупнейших промышленных магнатов США оказался бессильным выпутаться из расставленных банковским капиталом сетей, то что же можно сказать о положении не таких крупных предпринимателей?

На страницах американских газет и журналов в разделе «Финансы» чуть ли не каждую неделю можно встретить сообщения о вмешательстве банков-кредиторов в управление корпорациями, дела которых по тем или другим причинам пошатнулись. Иногда вмешательство ведет к тому, что собственники контрольного пакета акций предприятия фактически теряют власть, которая попадает в руки банков-кредиторов.

В 1963 г. крупное издательство «Кертис паблишинг компани», оказавшись в тяжелом финансовом положении, обратилось к банкам с просьбой о займе. В декабре 1963 г. «Ферст нэшнл бэнк оф Бостон» совместно с группой нью-йоркских банков предоставил издательству заем в размере 35 млн. долл., но продиктовал фирме жесткие условия, предусматривавшие передачу управления предприятием в руки кредиторов. Банкиры перетряхнули состав администраторов и директоров компании, бесцеремонно прогнав с работы главного администратора Роберта Макнила – друга семьи главных акционеров Кёртис-Бок, сведя голос последних в управлении компании почти к нулю.

Другой пример. В начале 1966 г, компания «Контроул дата», занятая производством электронно-вычислительных машин, оказалась в трудном финансовом положении. Компания обратилась к банкам с просьбой о займе. Синдикат 10 банков, возглавляемый чикагским «Континентал Иллинойс нэшнл бэнк», согласится предоставить заем в размере 120 млн, долл. Но, предоставляя этот заем, «Континентал Иллинойс нэшнл бэнк» предложил, по выражению журнала «Бизнес уик», «подтянуть» или, проще говоря, перетряхнуть состав администрации компании. Пять вице-президентов были вынуждены подать в отставку. В совет директоров, по настоянию того же банка, был введен Джордж Стричман в качестве представителя кредиторов [174]174
  «Business Week», 30.VII 1966.


[Закрыть] . Основатель компании Уильям Норрис сохранил пост президента, но власть его была ограничена.

Корпорация-должник при назначении нового главного администратора обязана предварительно «согласовать» его кандидатуру с банком-кредитором[175]175
  Сообщая о назначении Грегори Максвелла в октябре 1965 г. на пост президента железнодорожной компании «Эри-Лакаванна», газета «Нью-Йорк тайме» отметила как нечто само собой разумеющееся: «Чтобы сделать это, компания, очевидно, должна была заручиться согласием... «Метрополитэн лайф иншуренс компани» и «Ферст нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк», являющихся ее главными кредиторами» («New York Times», 24.Х 1965).


[Закрыть].

В некоторых случаях банки-кредиторы ставят на пост главных администраторов зависимых от них компаний собственных служащих. В июле 1965 г. «Чейз Манхэттн бэнк» предоставил компании «Альфа портлэнд» долгосрочный заем в 11 млн. долл. В то же самое время вице-президент банка Дж. Бэйкер был назначен на пост главного администратора компании[176]176
  «Fortune», August 1965, p. 42.


[Закрыть].

Все главные авиапассажирские компании с общей суммой активов в 3 млрд. долл, оказались ввиду огромной задолженности под властью небольшой группы нью-йоркских банков и страховых компаний. В 1962 г. в докладе комиссии конгресса отмечалось, что четыре крупнейшие авиапассажирские компании («Америкэн эйрлайнс», «Истерн эйрлайнс», «Юнайтед эйрлайнс и «Транс уорлд эйрлайнс») получили в обшей сложности долгосрочные займы на сумму в 1 млрд. долл, и что эта сумма была предоставлена тремя банками («Чейз Манхэттн бэнк», «Фэрст нэшнл сити бэнк», «Кеммикл бэнк – Нью-Йорк траст») и тремя страховыми компаниями («Эквитебл лайф эшуренс сосайети», «Метрополитэн лайф иншуренс» и «Пруденшл иншуренс»). Учитывая размеры долгов и ограничительные статьи контрактов о займе, говорилось в докладе, власть над авиапассажирскими компаниями этих заимодавцев, связанных между собой взаимопереплетающимся директоратом, неоспорима [177]177
  «Wall Street Journal», 26.ІІІ 1962.


[Закрыть] . Перечислив ограничения, наложенные банками и страховыми компаниями на правления авиапассажирских компаний, ж риал «Форчун» заключил, что эти ограничения «достаточно велики для того, чтобы поставить вопрос: кто же в действительности контролирует в наше время принятие важнейших решений для авиапассажирских компаний? [178]178
  «Fortune», August 1965, p. 109.


[Закрыть] .

На этот вопрос может быть лишь один ответ: во всяком случае не «профессиональные управляющие» этих компаний.

Трестовские операции – новый источник власти банков. У коммерческих банков есть еще одна функция, которая в последние два десятилетия в огромной степени усилила их власть над промышленными корпорациями: речь идет о так называемых трестовских операциях банков. Эта функция банков обусловливает большую «голосующую силу», дополняющую власть банков как кредиторов.

Суть трестовских операций сводится к следующему. Многие владельцы крупных капиталов, особенно из числа рантье, передают банкам доверенность на управление значительной частью своих капиталов. Для этой цели они создают так называемые персональные тресты или персональные счета. Чаще всего «персональные тресты» создаются в соответствии с завещаниями капиталистов в пользу своих наследников (с личными депозитами в банках «персональные тресты» и «персональные счета» ничего общего не имеют). Для управления «персональными трестами» банки создают специальные трестовские отделы.

Роль трестовских отделов состоит в том, чтобы инвестировать доверенные им денежные капиталы в акции и облигации займов наиболее доходных и в то же время надежных предприятий. За свои услуги банки получают комиссионное вознаграждение. Как правило, трестовские отделы крупных банков не принимают для управления личные состояния менее 100 тыс. долл, и предпочитают иметь дело с клиентами, помещающими в трестовский отдел от 1 млн. долл, и выше. Более 60% принятых на управление капиталов трестовские отделы инвестируют в обычные акции корпораций. Право голосования этими акциями владельцы «персональных трестов» обычно передают (в форме специальных доверенностей) трестовскому отделу банка.

Конечно, трестовские операции банков не представляют собой нечто новое. Они занимали значительное место в деятельности банков (особенно нью-йоркских и бостонских) уже в начале XX в. Но рост трестовских фондов за последнюю четверть века был настолько велик, что чисто количественные изменения придали банковскому капиталу новое качество: банки превратились в держателей огромного числа акций промышленных, торговых, транспортных компаний. Банки не собственники этих акций, но в большинстве случаев они наделены правом голосовать акциями по доверенности их владельцев. Таким образом, огромная власть банков как кредиторов дополнилась «голосующей властью» держателей крупных пакетов акций.

В росте трестовских фондов отражается рост слоя богатых рантье. Старые семьи богачей быстро разрастаются (например, клан Дюпонов в настоящее время насчитывает около 1500 человек). Нынешнее поколение праздных наследников бывших «баронов-грабителей» не желает брать на себя даже заботу о стрижке купонов. Рантье-миллионеры все больше и больше перекладывают и этот «труд» на банковских клерков. Так трестовские отделы банков превратились в своего рода гигантские аккумуляторы капиталов, накопленных несколькими поколениями промышленных и финансовых магнатов.

По данным на конец 1963 г., трестовские отделы банков управляли инвестициями доверенных им личных капиталов (в форме «персональных счетов» и «трестов») на общую сумму в 101 млрд. долл. Кроме того, трестовские отделы управляли ресурсами пенсионных фондов в размере 43 млрд. долл. Из общей суммы капиталов в 144 млрд, долл., находившихся под управлением банков, 85 млрд. долл, были инвестированы в акции корпораций[179]179
  «Business Week», 20.VI 1964.


[Закрыть]. Это означает, что в распоряжении банков имелось около 15% всех находящихся в обращении акций[180]180
  «Business Week», I8.VII 1959.


[Закрыть]. Последняя цифра и служила показателем огромной «голосующей силы» коммерческих банков.

Но этот показатель требует некоторых поправок, ибо 85 млрд, долл., инвестированных в акции, в основном концентрируются в пределах наиболее надежных и доходных корпораций. Трестовские отделы банков, как правило, избегают рискованных спекулятивных операций и предпочитают инвестировать значительную часть доверенных им денег в так называемые голубые акции.

К их разряду относятся акции примерно 200 крупнейших промышленных, торговых и электроэнергетических корпораций, пользующихся репутацией солидных, надежных и стабильных. Следовательно, фактическая доля акций, находящихся под контролем банков, во многих корпорациях далеко превышает указанные выше 15%. Когда в 1959 г. впервые были опубликованы данные о размерах капиталов, инвестированных трестовскими отделами банков в обычные акции корпораций, журнал «Бизнес уик» назвал эти цифры поразительными. Конечно, и до их опубликования было более или менее известно, что банки через свои трестовские отделы контролируют значительную часть акций крупных корпораций. Но никто не предполагал, что она велика.

В 1965 г. были опубликованы еще более поразительные цифры. Администрация Нью-йоркской фондовой биржи произвела подсчет числа акций, управляемых трестовскими отделами банков, по данным на конец 1964 г. В подсчет были впервые включены ранее не учитывавшиеся операции трестовских отделов по управлению доверенными им ресурсами частных университетов, «благотворительных фондов» и некоторых других специальных счетов. Результаты подсчета оказались следующими: общая рыночная стоимость акций, зарегистрированных на Нью-йоркской бирже в конце 1964 г., составляла 474 млрд, долл.; в том числе доля акций, переданных под контроль трестовских отделов банков, составляла почти 33%; из них на долю персональных счетов приходилось 13% (61 млрд, долл.), пенсионных фондов —5 (23 млрд, долл.) и, вероятно, от 10 до 18% составляют ресурсы частных университетов, «благотворительных фондов» и разные специальные счета[181]181
  «Wall Street Journal», 4.11 1965, р. 6.


[Закрыть]. Таковы подлинные резервы «голосующей силы» коммерческих банков.

От развития трестовских операций больше всего выиграли банки Нью-Йорка и Бостона, ибо их престиж, как магнит, притягивает «свободные» капиталы всей страны. Имена Морганов, Рокфеллеров, Гарриманов, Кэботов и Лоуэллов в воображении американского рантье связаны с представлениями о надежности и деловой проницательности. Вот почему какая-нибудь вдова техасского нефтепромышленника, несмотря на весь ее техасский патриотизм, предпочитает передать унаследованные капиталы на управление банку Нью-Йорка, а не банку Далласа. Следует добавить, что шейхи Аравии, помещики Ирана, латифундисты Бразилии, купцы Таиланда хранят «на всякий случай» значительную часть своих капиталов также в «персональных трестах» нью-йоркских банков.

Свыше половины общей суммы трестовских фондов приходится на долю банков Нью-Йорка. Первое место среди них занимает банк «Морган гаранта траст»: по данным на 1961 г., его трестовский отдел управлял фондами на сумму в 8,5 млрд. долл.[182]182
  «Fortune», November 1961, р. 135.


[Закрыть] По тем же данным, 9 банков Нью-Йорка в общей сложности управляли трестовскими фондами на сумму 41,5 млрд. долл, (включая ресурсы пенсионных фондов). Два банка («Юнайтед Стейтс траст» и «Бэнк оф Нью-Йорк») специализировались почти исключительно на управлении «персональными трестами» владельцев крупных состояний. В совокупности оба банка управляют трестовскими фондами на сумму 12 млрд. долл, и на их долю приходится около 15% всех «персональных трестов» страны.

Банк «Юнайтед Стейтс траст» основан в 1853 г. группой крупных владельцев состояний для управления их имуществом. С тех пор этот «банк богачей» отказывается контролировать «персональные тресты» с капиталом менее 1 млн. долл. Президент банка Бьюик как-то откровенно сказал: «Мы старались оставаться верными нашей репутации. Нам не нравится, когда к нам приходит человек всего лишь с полумиллионом долларов[183]183
  «Time», 1.1 1962.


[Закрыть].

Среди клиентов трестовского отдела, банка – члены семей Рокфеллеров, Асторов, Вандербильтов и Уитни. Общая сумма трестовских фондов банка в 1962 г. составляла 6 млрд. долл. «Инвестиционные портфели его клиентов, – говорит журнал «Тайм», – ставят «Юнайтед Стейтс траст» в положение одного из шести крупнейших акционеров таких гигантских корпораций, как «Америкэн телефон энд телеграф компани», «Интернэшнл бизнес машин», «Стандард ойл оф Калифорния» и «Стандард ойл оф Нью-Джерси»[184]184
  Ibidem.


[Закрыть].

«Голосующие силы» и банки. Берлианцы, стремясь придать научную непогрешимость своей концепции независимой власти «профессиональных управляющих», утверждают, что банковский капитал не вмешивается в дела промышленных корпораций и не использует находящуюся в его руках «голосующую силу». Вот что писал один берлианец, профессор Корнельского университета Эрпс Дэйл: «Потенциальная власть финансовых институтов внушительна, но фактическое использование ее ничтожно... Нежелание финансовых институтов всех видов воспользоваться своей властью для воздействия на администрацию корпораций исключительно сильное. Если политика правления какой-нибудь корпорации, утверждает далее Дэйл, не нравится финансовым институтам, то свое неодобрение они могут выразить только тем, что продадут акции этой компании»[185]185
  «Harvard Business Review», March-April 1960, p. 57—58.


[Закрыть].

Э. Дэйл пытается подвести фундамент широкой социологической концепции под свою идеализацию «благонамеренности» финансовых магнатов, сознательно закрывая глаза на реальные факты. Однако вопреки утверждениям профессоров берлианской школы, именно финансовые воротилы Уолл-стрит в силу их профессии, как никто другой, являются холодными прагматиками и выбивают камень за камнем из фундамента берлианской «научной» теории. Например, Дэвид Рокфеллер в публичной речи, произнесенной в октябре 1959 г., дал ясно понять, что американские банкиры отнюдь не намереваются следовать формуле Э. Дэйла и его ученых коллег и будут все больше вмешиваться в дела промышленных корпораций. Отметив тенденцию к быстрому росту числа акций, находящихся в распоряжении финансовых институтов, Д. Рокфеллер сказал: «В 60-х годах корпорациям придется все больше и больше иметь дело с этими разборчивыми инвесторами. Больше того, я предполагаю, что такого рода инвесторы будут становиться все более требовательными по отношению к правлениям корпораций. По мере роста их инвестиций в акции финансовые институты... будут считать своей обязанностью проявлять больше интереса к тому, чтобы корпорации имели действительно хорошую управляемость. Это. станет правилом, особенно если пакеты акций, находящиеся во владении финансовых институтов, увеличатся до таких размеров, что они не смогут быстро и легко их ликвидировать, – как случается в настоящее время, – когда финансовые институты не удовлетворяет администрация компаний, акциями которых они владеют»[186]186
  «Commercial and Financial Chronicle», 22.X 1959.


[Закрыть].

«Уолл-стрит джорнэл» в статье, опубликованной в сентябре 1963 г., также отмечала тенденцию финансовых институтов все чаще и чаще пускать в ход на собраниях акционеров свою «голосующую силу» против администраторов промышленных корпораций в случаях разногласий с этими администраторами[187]187
  «Банки, являющиеся по традиции цитаделью консерватизма, – говорится в статье, – не постеснялись выступить с более агрессивных позиций. В качестве опекунов они управляют инвестициями на миллиарды долларов. Председатель «Чейз Манхэттн бэнк» Джордж Чэмпион заявил, что в 1962 г. банк юлосовал против некоторых предложений администраторов корпораций... Это первый случай, Когда «Чейз Манхэттн бэнк» публично признался в том, что он голосовал против администрации корпорации. Два других нью-йоркских банка, «Фэрст нэшнл сити бэнк» и «Морган гаранти траст», также сделали заявление о том, что недавно они имели повод выступить против администрации тех компаний, в которых их трестовские отделы имеют инвестиции. Джеймс С. Рокфеллер, председатель «Фэрст нэшнл сити бэнк», заявил, что в прошлом году его банк голосовал против предложений администраторов корпораций 18 раз. «Бэнк оф Нью-Йорк», который имеет в трестовских фондах более 5,5 млрд, долл., в нескольких случаях голосовал против администрации корпораций... Все больше и больше финансовые институты приходят к заключению, что они должны использовать свою силу для того, чтобы охранять свои интересы» («Wall Street Journal», 10.1Х 1963).


[Закрыть].

Необходимость пускать в ход свою «голосующую силу» возникает у банков, конечно, не каждый день и не в каждой корпорации. Чаще всего разногласия между администраторами корпораций и банкирами устраняются с помощью закулисных переговоров. Уж одна только потенциальная возможность того, что банк может проголосовать крупным пакетом акций против строптивого администратора, вынуждает последнего прислушиваться к советам и пожеланиям банкиров. Конфликты, как правило, возникают в тех корпорациях, где главные администраторы являются владельцами крупных (иногда – контрольных) пакетов акций и поэтому имеют склонность управлять корпорацией как своим собственным семейным предприятием. Они не терпят вмешательства банкиров Уолл-стрит. Что же касается таких гигантских корпораций, как «Дженерал моторе», «Дженерал электрик», «Юнайтед Стейтс стил», «Анаконда» и прочих, то ими управляют наемные администраторы, поставленные на свои посты соответствующим банком или группой банков Уолл-стрит. Можно считать, что в такого рода корпорациях открытые конфликты между администраторами и банковским капиталом вряд ли возможны.

При оценке степени контроля банков над корпорациями необходимо, конечно, учитывать то обстоятельство, что реальное применение их совокупной «голосующей силы», достигающей 30% всех акций, возможно лишь в исключительных случаях, поскольку оно потребовало бы единства и сотрудничества нескольких десятков банков. Пакеты акций какой-либо корпорации, находящиеся в распоряжении одного, отдельно взятого банка, сравнительно редко достигают таких размеров, когда их можно было бы назвать контрольными, особенно по отношению к таким гигантским корпорациям, как «Америкэн телефон энд телеграф», «Дженерал моторе», «Дженерал электрик», «Юнайтед Стейтс стил» и др. Ни один банк, взятый в отдельности, не может претендовать на абсолютную власть над такого рода корпорациями. Последние являются кондоминиумами, или совместными владениями, нескольких крупных банков. Однако имеются факты, указывающие на то, что пакеты акций, находящиеся в распоряжении некоторых банков, могут достигать весьма значительных размеров. Например, в распоряжении трестовского отдела «Фэрст нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» находится 12% акций компании «Эллайд кемикл»; банка «Кливленд траст» – 16% акций компании «Тимкен роллер беринг»; «Фэрсг нэшнл бэнк оф Чикаго» – 8,5% акций компании «Гербер продактс»; у «Юнайтед Стейтс траст» – свыше 20% акций компании «Дженерал портлэнд семент».

Для контроля над крупной корпорацией требуется сотрудничество нескольких банков. Та или другая комбинация пяти-шести банков Нью-Йорка, Бостона, Питтсбурга и Чикаго обычно располагает достаточным числом акций, чтобы оказывать решающее влияние на политику нескольких десятков крупнейших корпораций. Существование такого сотрудничества между банками – общеизвестный факт. Оно связано с разграничением их сфер влияния. Включение корпорации в сферу влияния определенного банка означает, что другие банки «признают» и «уважают» преобладающую роль этого банка в делах корпорации. Ему принадлежит инициатива в подборе директоров и главных администраторов, но при условии, что он считается с интересами других банков. «Морган гаранти траст» признает преобладающую роль «Фэрст нэшнл сити бэнк» в делах компаний «Анаконда» и «Эллайд кемикл». Со своей стороны, «Фэрст нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» уважает «особые права» «Морган гаранти траст» в делах «Юнайтед Стейтс стил» и «Дженерал электрик».

Собственность и власть в банковском деле. Единственный аргумент, который приводят берлнанцы в защиту своей концепции против факта концентрации акционерного капитала в руках банков – это ссылки на то, что ведь и банками управляют «профессиональные администраторы», свободные от «мотивов прибыли». Даже на Уолл-стрит, утверждают берлианцы, появилась новая порода властителей, не имеющая ничего общего со старыми хищниками: теперь на Уолл-стрит якобы главную роль играют не собственники капитала, а наемные управляющие трестовских отделов банков и страховых компаний.

Американский буржуазный экономист П. Дракер так характеризует социальный облик «новых магнатов»: «Анонимность – это как раз то самое, к чему стремятся наши новые властители. Управляющие трестовскими отделами ничем не похожи на прежних магнатов. Их в изобилии украшают докторские и другие ученые степени. Как правило, их личные доходы являются скромными, обычно ниже доходов администраторов тех компаний, акциями которых они управляют. Вместо того, чтобы покупать яхты, они пополняют свои библиотеки экономической литературой. Определенно они – самые здравомыслящие, самые образованные и наименее заметные представители всего нашего слоя управляющих». Даже в том факте, что Клэренс Стэнли, партнер Морганов, занял пост управляющего пенсионным фондом корпорации

«Дженерал моторе», Дракер ухитрился увидеть значение «революции» на Уолл-стрит. «Не может быть лучшего примера «капиталистической революции», – писал он, – чем этот переход прямого преемника Джона Пирпойнта Моргана от управления фирмой, являющейся подлинным символом Уолл-стрит, к управлению сбережениями пролетариата»[188]188
  Р. Drucker. The New Tycoons. «Harper’s Magazine», May 1955.


[Закрыть].

Попытки наделить ореолом суверенной власти наемных специалистов, управляющих банками или трестовскими отделами банков, лишний раз свидетельствуют о том, насколько велико стремление некоторых американских ученых скрыть действительное положение вещей.

Банки играют роль главных бастионов экономической власти, осуществляемой магнатами финансового капитала над промышленными корпорациями. Чем больше усиливается роль банков, тем упорнее стремление сравнительно узкой группы крупных капиталистов монополизировать власть над этими финансовыми институтами.

Непосредственный контроль над промышленными корпорациями с помощью владения крупными пакетами акций утрачивал 'свое значение (относительно, конечно) по мере возрастания роли банков. Контроль над банком дает капиталисту более значительную экономическую власть и более высокое положение в обществе, чем контроль над промышленной корпорацией.

В связи с этим уже с конца XIX в. у наследников крупных состояний наметилась тенденция передавать непосредственное управление промышленными корпорациями наемным администраторам и концентрировать свою деятельность в сфере функционирования финансового капитала.

В частности, эту тенденцию отмечает американский социолог Е. Бальтзелл в своем исследовании структуры высшего класса города Филадельфии – старейшего финансового и промышленного центра США. «В ходе развития американского высшего класса, – пишет Е. Бальтзелл – основатели семьи обычно являлись предпринимателями или торговцами. Представители второго и третьего поколения, если они питают интерес к власти, становятся адвокатами или банкирами ...Представители высшего класса Филадельфии следуют этому пути. В 1940 г. они удерживали прочный контроль как над коммерческими, так и над инвестиционными банками. Президенты четырех крупнейших коммерческих банков и двух крупнейших сберегательных банков города, так же как и 80% всех директоров этих шести банков, были членами высшего класса». «Высший класс Филадельфии, – отмечает далее Бальтзелл, – представляет собой предпринимательскую аристократию; с помощью банков, адвокатских фирм и директорских постов относительно небольшая группа передает свой экономический контроль из поколения в поколение»[189]189
  E. D. В а 11 z e 11. Philadelphia Gentlemen. The Making of a National Upper Class. Illinois, 1958, p. 37—38, 39.


[Закрыть]. Положение, существовавшее в Филадельфии в 1940 г., сохранилось, как это явствует из всего содержания книги Бальтзелла, и до настоящего времени.

То, что Бальтзелл пишет о Филадельфии, относится и к другим финансово-промышленным центрам страны, особенно к Нью-Йорку и Бостону. Всюду вокруг крупных банков сложились узкие клики представителей старых «патрицианских» семей, проникнутых решимостью любыми средствами, экономическими и политическими, сохранить монопольную власть над этими банками. Для «нуворишей» доступ в эти клики крайне затруднен.

Администраторы банков в большей степени, чем администраторы промышленных корпораций, подбираются из членов состоятельных семей, или, точнее говоря, из представителей старых «патрицианских» семей. Е. Бальтзелл пришел к выводу, что для профессиональных управляющих высшие административные должности в промышленных корпорациях более доступны, чем в банковских фирмах[190]190
  E. D. В a l l z e l l. Op. cit., p. 38.


[Закрыть]. Даже в американском учебнике банковского дела говорится о подборе вице-президентов банков: «Подобно президенту, они приглашаются в банки благодаря состоянию которым они располагают, после того как они добились успеха в какой-нибудь сфере бизнеса. Редко вице-президенты достигают своего положения в результате продвижения по служебной лестнице внутри банка. Исключение представляют те случаи в практике крупных банков, когда они приглашают на должность вице-президентов администраторов мелких банков, с тем чтобы получить клиентуру в лице этих банков. Из сказанного можно сделать вывод о том, что главным критерием при выборе старших администраторов, к сожалению, является их умение привлекать бизнес к банку. Знание банковского дела и личные способности иногда играют небольшую роль в их отборе[191]191
  М. Foster, R. Rodgers. Money and Banking. New York, 1947, p. 135—136.


[Закрыть].

Конечно, бывают случаи, когда на пост президента или председателя банка ставятся наемные администраторы. Но главные акционеры банка сохраняют в своих руках высшую власть над банком, занимая посты вице-председателей или директоров.

Описывая деятельность нью-йоркского «Фэрст нэшнл сити бэнк», журнал «Форчун» обратил внимание своих читателей на тот факт, что административный состав банка отличается знатностью происхождения и глубокими «семейными корнями» в банковском деле. «Председатель банка Джеймс Рокфеллер, – отмечал журнал, – представляет третье поколение семьи, давшей главных администраторов. Председатель административной комиссии Ричард Перкинс – сын того самого Джеймса Перкинса, который занимал (в 30-х годах) пост председателя банка. Старший вице-президент Эбен Пайн – потомок Мозеса Тэйлора, возглавлявшего банк в годы гражданской войны в США. Председатель кредитной комиссии банка – потомок Джона Стерлинга, основавшего адвокатскую фирму «Шерман, Стерлинг энд Райт» и занимавшего в течение 50 лет положение советника банка». Трестовский отдел банка возглавляет Роберт Хогует, которого «украшает» не столько ученая степень, сколько принадлежность к богатой семье, занимающейся «коллекционированием» недвижимой собственности («Хогует риел эстейтс компани») [192]192
  «Fortune», September 1965, p. 274.


[Закрыть] .

Если бы журнал «Форчун» обратился к генеалогии старших администраторов других банков Нью-Йорка, то он обнаружил бы среди них ничуть не меньше людей знатного происхождения, чем в «Фэрст нэшнл сити бэнк». За ними стоят унаследованное богатство и собственность на акции.

Коммерческие банки имеют форму акционерных обществ. Их акции находятся в свободном обращении. Контрольные пакеты акций крупных банков обычно принадлежат небольшой группе семей, связанных между собой родственными или деловыми отношениями. Поскольку банки занимают командные позиции среди других финансовых институтов, вопрос о персональном составе их главных акционеров представляет даже больший интерес, чем вопрос о составе главных акционеров промышленных корпораций.

Впервые сводные данные о крупных акционерах банков были опубликованы в 1963 г. в двух обширных докладах, подготовленных группой экспертов по поручению Райта Патмэна, занимавшего пост председателя банковской комиссии палаты представителей конгресса США. Первый из докладов – так называемый доклад Патмэна – содержит данные о крупных акционерах 200 крупнейших банков[193]193
  «Chain Banking. Report by Wright Patman».


[Закрыть]. Другой доклад дает сведения об акционерах 40 банковских холдинговых компаний[194]194
  «Bank Holding Companies. Scope of Operations and Ownership». Washington, 1963, p. 243.


[Закрыть]. Материалы для обоих докладов были собраны сотрудниками Управления федеральной резервной системы по одному и тому же методу. Для каждого банка и холдинговой компании даются сведения о 20 крупнейших держателях акций, в числе которых фигурируют отдельные лица, страховые и инвестиционные компании, маклерские фирмы и банковские «номины», кодированные названия сгруппированных пакетов акций, находящихся под управлением трестовских отделов банков.

Согласно данным «доклада Патмэна», 20 крупнейших акционеров держали в 164 банках свыше 20% всех акций, в том числе в 45 банках – свыше 50% акций. В 93 банках небольшие группы, от трех до десяти семей, связанные родственными или деловыми отношениями, владеют свыше 20% акций.

Ниже приведен список 20 банков с наибольшей концентрацией акционерного капитала в руках индивидуальных собственников:

К сожалению, авторы «доклада Патмэна» не смогли приподнять завесу секретности, скрывающую от посторонних глаз состав главных индивидуальных акционеров крупнейших банков Нью-Йорка. Значительная часть акций этих банков принадлежит акционерам, скрывающимся за кодированными названиями банковских «номинов». Например, в числе 20 крупнейших держателей акций банка «Морган гаранта траст» (на долю которых приходится 19% всех акций) значатся 15 банковских «номинов», 4 страховые компании и 1 инвестиционная компания. На долю этих «номинов» приходится 15% всех акций, в том числе на 5 «номинов» самого «Морган гаранта траст» – 6,6% акций. Непосредственно администраторам и директорам банка принадлежит всего лишь 0,5% акций. О том, кто именно скрывается за «номинами», знают лишь старшие администраторы банка, и вырвать у них эту «коммерческую тайну» не сможет никто. Можно лишь предполагать, что за «номинами» скрываются многочисленные члены семей Морганов, Ламонтов и других партнеров моргановской группы.

Невозможность раскрыть состав индивидуальных владельцев акций, сгруппированных в «номинах», в значительной мере обесценивает сведения о крупнейших держателях акций, собранные авторами «доклада Патмэна». На долю «номинов» приходится свыше половины (58%) всех отмеченных в нем акционеров. В сведениях о банках Нью-Йорка, Бостона, Филадельфии, Кливленда и Калифорнии «номины» преобладают над всеми другими категориями держателей акций. Общую картину состава акционеров еще более искажает то обстоятельство, что среди «номинов» каждого крупного банка значатся как его собственные «номины», так и «номины» пяти-шести других банков.

Недостаток метода, применявшегося составителями «доклада Патмэна», – они строго придерживались юридического определения понятия владельца акций.

Включая в число 20 крупнейших акционеров банка членов какой-либо семьи капиталиста, они регистрировали лишь те акции, которые составляют их личную собственность. В результате этого оставались неучтенными акции, находящиеся в «семейных нераздельных трестах» или же принадлежащие другим членам семьи, если их пакеты акций по своим размерам меньше последнего из отмеченных в списке 20 крупнейших пакетов акций.