Текст книги "Слишком сладко (ЛП)"
Автор книги: И. А. Дайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 32
Нико
ВОСЕМЬ.
Именно столько раз Мия чистила зубы, прежде чем позволила мне поцеловать ее. Это было далеко не то, чего я хотел. Просто поцелуй в губы.
Я не выпускал ее из своих объятий ни на одну гребаную секунду за те полчаса, что мы были дома. Я искупал ее, вымыл ей волосы и чуть не упал духом, когда заметил тень синяка на ее лице.
Я одел ее тоже, даже несмотря на ее протесты. На ней моя толстовка. Та самая, в которой я был вчера вечером, когда мы сидели в саду и ели пиццу. У меня сжалось сердце, когда она сказала, что хочет его, потому что он пахнет мной и успокаивает ее.
Она садится между моих ног на кровать, пока я неумело заплетаю ее мокрые волосы.
– В детском саду он называл меня вшивая Мия, – говорит она, ее голос отрешенный, без эмоций. – А в средней школе – четырехглазой, потому что я носила очень толстые очки.
– Он? – я в третий раз разделяю ее волосы посередине, разделяя их на три части. – Парень, который ранил тебя сегодня вечером?
– Его зовут Джейк. В школе он прозвал меня Губы для минета. Толкал меня, кидал в меня шарики из рогатки, связывал меня и запирал в уборной на несколько часов. – Она тихонько вздыхает, ее больше не трясет, но она все еще слишком напряжена. – Блэр была его правой рукой. Она резала мою одежду или крала ее, когда я принимала душ после физкультуры. Она засовывала жвачку мне в волосы, бросала в меня еду в кафетерии, толкала меня на колени… Это прекратилось в колледже. Отец Джейка отправил его в Браун, а Блэр занялась мальчиками, но все началось снова, когда я сломала нос Брэндону.
– Над тобой издеваются? – спрашиваю я, мышцы на спине болезненно напрягаются. – Почему ты мне не сказала?
– Все не так, как ты себе представляешь, – признается она, ее голос ломается, как яичная скорлупа. – Прости, я… – она встает, делает несколько шагов в сторону, и коса, над которой я работала, рассыпается. – Не злись на тройняшек, ладно? Они не знали.
– О чем? Детка, я не хочу давить, если ты не готова к разговору, но мне нужно знать, что произошло. Джонни сказал, что тройняшки начали драку.
Она покачивает головой, побрякивая браслетами. Она не делала этого уже давно, становясь все более уверенной в себе по мере того, как проходили недели, но она снова боится, не уверена…
Мне неприятно видеть ее такой. Тем более что она избегает моего взгляда с тех пор, как я привез ее домой.
Она откидывает влажные волосы на одно плечо, впиваясь зубами в нижнюю губу.
– Конор ударил Брэндона, и вскоре все уже дрались. Думаю, Грейсон рассказал им, что Брэндон сделал после вечеринки в честь Весенних каникул…
– Что он сделал?
Она садится рядом со мной. Ее подбородок дрожит, а в глазах стоят свежие слезы.
– Мне очень жаль. Я не думала, что все так выйдет из-под контроля. Это была просто глупая игра. Я пыталась справиться с этим сама. Я не хотела, чтобы ты знал. – Она кусает губу, впиваясь ногтями в мою руку. – Когда колледж возобновился, Брэндон сказал, что я должна заплатить за вечеринки, которые он пропустил из-за сломанного носа. Он сказал, что я должна провести две недели в его постели. – Она сжимает свои кольца, явно боясь посмотреть на меня. – Я сказала «нет», но он не понял, а потом ревность Блэр вышла из-под контроля.
– А при чем здесь Блэр?
– Она любит Брэндона. Всякий раз, когда он подходит ко мне слишком близко, она заставляет меня платить. Кофе в лицо, фотографии, моя… – она остановилась, оставив предложение незаконченным. – Дело в том…
– Не так быстро, – вклинился я. – Закончи то, что ты собиралась сказать. Что еще сделала Блэр?
Еще одна слеза скатилась по ее щеке, и она смахнула ее, глубоко вдыхая.
– Брэндон зашел на один из моих уроков, и Блэр приревновала. Она оклеила стену у входа в аудиторию фотографиями, на которых я была изображена обнаженной в позах порнозвезды. Они были ненастоящими, просто мое лицо отфотошопили на настоящем порно, но все смеялись и… – она делает долгий, успокаивающий вдох через нос. – Меня затошнило, я побежала в туалет, и в следующее мгновение я поняла, что мои волосы горят.
– Она сожгла твои волосы? – мой пульс запульсировал в кончиках пальцев, библейская ярость охватила меня с головы до ног. – Ты сказала, что это были свечи! Почему ты солгала?
Видя ее такой испуганной и уязвимой, я потрошу ее как рыбу, а зная, что она боится моей реакции, делаю это в десять раз хуже. Она дрожит, на ее лице написано тихое поражение.
– Мия… это еще не все, верно? Что еще ты скрываешь?
– Он предложил деньги, – пролепетала она, поджав губы и вытирая слезы с носа. – Брэндон. Пять штук за первого из его товарищей по команде, кто затащит меня в постель.
Проходит несколько долгих молчаливых секунд, пока я осмысливаю ее слова. Когда до меня доходит, я уже не могу сидеть на месте.
– Господи, – хриплю я, вскакивая на ноги, чувствуя себя как заряженный пистолет, который не знает, куда целиться. Я борюсь за то, чтобы не дать волю своим краскам, но мой нрав не поддается контролю. Я вижу красный.
Буквально красное. Гнев всегда был моей главной зависимостью. Теперь он распространяется, как вибрация церковного колокола, когда следующее предложение проталкивается сквозь мои стиснутые зубы.
– Кто-нибудь пытался выиграть?
Она кивает, отрывая кутикулы.
– Брэндон какое-то время держал все в чистоте. Пять штук, только футбольная команда… Думаю, они должны были получить согласие, но теперь все ставки сделаны. Это двадцать пять штук, и весь кампус знает.
– Так вот почему тройняшки учили тебя самообороне? Они знают об этом?
– Нет! Конечно, нет. Они узнали об этом только сегодня. Уроки были из-за Брэндона. Он уже давно пытается затащить меня в постель. Но все же они пригодились. Правда, всего два раза. Большинство парней порядочные. Для них дело не в деньгах. Они просто хотят дать Брэндону в морду.
– Для этого ублюдка сегодня речь точно шла о деньгах, – огрызаюсь я, а затем сжимаю кулаки, пытаясь совладать с собой. – Господи, Мия! Ты должна была, черт возьми, сказать мне! Почему ты ничего не сказала?!
– Я не хотела, чтобы ты думал, что ты прав.
– Прав? В чем прав?
– В том, что не надо встречаться с девушками из колледжа, – шепчет она, вытирая лицо. – Я не хотела, чтобы ты думал, не совершил ли ты ошибку.
Теперь меня тошнит, я готов взорваться и вырвать. Поражение, омрачающее красивое лицо Мии, то, как она бездумно играет со своими кольцами, слезы, то, как она дрожит… это не имеет никакого отношения к тому, что произошло сегодня вечером.
Она боится потерять меня.
Я приседаю перед ней, загибая пальцы под ее подбородком.
– Думаешь, у тебя испытательный срок?
Она вытирает щеки, жалобно фыркая.
– Ты рассказал мне, какой должна быть твоя девочка. – Она встречает мой взгляд, больше не пытаясь сдержать слезы. – Я пыталась быть ею.
– Ею? – вены на моей шее пульсируют, а челюсть выписывает тугие круги. – О чем ты говоришь?
– Смелой, авантюрной, уверенной в себе…, – тихо перечисляет она. – Это то, что ты хочешь, но это не я. Я ничего из этого не представляю.
– Мия…
– Я пыталась, Нико, – продолжает она, не позволяя мне прерваться. – Я пыталась быть женщиной, которую ты хочешь, но я не она.
– Ты и есть она. Твоя единственная проблема в том, что твоя самооценка так чертовски низка. Ты не веришь в себя.
– Я не такая, как ты хочешь. Я не храбрая и не…
– Ты храбрая. Просто ты этого не видишь. Мия, ты выпрыгнула из самолета вместе со мной. Это чертовски много смелости, особенно для того, кто боится летать.
Я хватаю ее за талию, притягиваю к себе и усаживаю обратно на кровать, маневрируя, пока она не оказывается на мне.
– Ты уверена в себе, детка. Ты не кричишь, не агрессивна и не груба, но ты ставила меня на место больше раз, чем я могу сосчитать. И ты самый авантюрный человек из всех, кого я знаю. Я вывожу тебя из зоны комфорта в постели, и тебе это нравится. – Я беру ее заплаканное лицо в свои руки и вытираю щеки большими пальцами. – Ты – все, что я когда-либо хотел.
Она вздыхает, смиряясь с ложью, которую сама себе скормила.
– Ты был прав в тот день в такси. Все, что я приношу, – это проблемы, Нико. Неприятности, драмы и все то, что тебе не нужно. Я не могу предложить ничего хорошего. Я не дополняю тебя так, как ты дополняешь меня.
Она ни черта не понимает…
Я понятия не имел, что живу в коробке, пока не появилась она, полная всего, в чем я не знал, что нуждаюсь, и не выпустила меня наружу.
– Ты делаешь меня лучше, Мия. Ты успокаиваешь меня, укрощаешь мой испорченный характер и показываешь мне, что жизнь – это не только работа. – Я притягиваю ее к себе на грудь, обхватывая руками. – Ты не самодостаточна, детка, но именно поэтому мы так хорошо работаем. Ты хочешь, чтобы твой мужчина был мужчиной. Ты хочешь, чтобы я заботился о тебе, и это именно то, что я хочу делать. – Я глажу ее по волосам, целую в макушку. – Мне жаль, что я заставил тебя почувствовать, что ты должна измениться. Это не так. Ты идеальна.
– Я слишком молода. Не отрицай этого, Нико. Ты сказал, что я не могу говорить о колледже, как будто пытаешься забыть, что я на десять лет моложе.
Я отталкиваю ее настолько, чтобы видеть ее лицо.
– Ты права. Мне не нравится, что ты так молода, но только потому, что мне нужно не спешить. Тебе девятнадцать, Мия. Я должен остановить себя, строя планы, к которым ты еще не готова. Тебе нужно закончить колледж. Тебе нужно повеселиться, чтобы потом не жалеть.
В наших отношениях есть что-то тревожное. Мы встречаемся не так давно, но я чувствую всеми костями, что она – это то, что нужно. Мне нравится в ней все. Несмотря на семь месяцев, проведенных с Кайей, чувства не могут сравниться.
Я легко представляю себе Мию в своем будущем в красивом белом платье с кольцом на пальце. Я никогда не думал о будущем с Кайей, но Мия так глубоко засела в моей коже, что я не могу от нее избавиться. Я не могу подавить свои чувства, да и не хочу, черт возьми. Мне двадцать девять. Я встречал достаточно женщин, чтобы понять, что Мия – та самая.
Она тихонько фыркает, ее зеленые глаза тускнеют.
– То, что сделал Джейк… Я не могу взять свои слова обратно, Нико. Как только я скажу тебе…
– Ничего не изменится. Ты моя – подчеркиваю я, удерживая ее лицо, чтобы она не могла отвести взгляд. – Ты понимаешь? Я люблю тебя, детка. Я всегда буду хотеть тебя. – Я сокращаю расстояние между нашими губами, просовывая язык в ее теплый, сладкий рот.
Она замирает, но не отталкивает меня. Ее дрожащие пальцы вплетаются в мои волосы, и через мгновение она прижимается ко мне, как всегда, словно питаясь моим доминированием, чтобы успокоиться.
– Я люблю тебя еще больше. – Она прерывает поцелуй надолго, чтобы сказать это, а затем возобновляет медленный темп работы наших губ, каждое прикосновение языка и пальцев, призванное показать, как сильно она заботится.
Я переворачиваю ее на спину, накрывая ее хрупкое тело. Она зажата между моими руками, ее движения ограничены так, как она любит больше всего. Она сказала мне, что никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем в тот день, когда я держал ее в неподвижности, обучая ее самообороне.
– Моя, – говорю я ей в губы. – Всегда моя, детка. Скажи это.
На ее губах расцветает еще одна из моих любимых улыбок, едва заметных. В ее глазах больше не стоят слезы, а теснота, сжимающая мою грудь, исчезает.
С ней все будет хорошо.
Она этого не видит, но Коди был прав в прошлом году. Она стойкая. Сколько бы обид ни выпадало на ее долю, она все равно улыбается. Все еще пытается найти счастье.
– Используй свои слова, Мия. Скажи, что ты моя.
– Всегда твоя.
– Хорошая девочка. Никогда не сомневайся во мне. Никогда не лги мне и никогда больше не скрывай от меня ничего. Обещаю.
Она поднимает руку, чтобы погладить мое лицо: я стал чертовски зависим от этого движения. Осторожная нежность, которую она излучает, одурманивает всю мою структуру.
– Я обещаю.
Мы оба едва не выпрыгиваем из кожи, когда кто-то стучит в дверь внизу лестницы.
Кричать «войдите» было бы бесполезно, так как помещение звуконепроницаемое, поэтому я чмокаю Мию в нос и встаю, бегу вниз, чтобы проверить, кто хочет войти.
Логан на месте, руки скрещены на груди, глаза выдают, что он на взводе.
– Шон здесь.
И я тоже внезапно взволнован. Мия не рассказала мне, что сделал Джейк, но пока я ее мыл и одевал, у меня было время десять раз все обдумать. На самом деле есть только одно объяснение. И я отчаянно не хочу, чтобы Шон его подтвердил.
– Да, хорошо. Скажи ему, что мы спустимся через минуту. Тройняшки вернулись?
– Нет, пока нет. Мы пытались дозвониться, но их телефоны отключены. Как дела у Мии?
– Лучше, чем можно было бы ожидать. – Я спускаюсь с последней ступеньки, закрывая за собой дверь, чтобы она меня не услышала. – Вы с Тео понадобитесь мне сегодня вечером.
Он качает головой, невысказанное обещание драки заряжает его беспокойной энергией, которую я слишком хорошо знаю.
– Что угодно. Ты знаешь, что мы всегда на твоей стороне, но парень задержан, Нико. Мы не можем его подставить.
– Мы будем навещать не Джейка. В колледже Мии ждет приз в двадцать пять штук. Выиграет тот, кто первым ее трахнет.
На его лице появилось выражение угрожающего недоумения, две вертикальные линии прочертили его лоб.
– Черт, что, черт возьми, происходит с людьми? Знаешь, кто назначил приз?
– Брэндон Прайс. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной и не дал мне убить ребенка.
– Да, хорошо, я скажу Тео. – Он берет меня за руку, удерживая на месте, когда я поворачиваюсь за Мией. – Есть кое-что, что ты должна знать… – он переступает с ноги на ногу, сжимая переносицу. – Этот ублюдок записывал все, что делал в туалете. Видео есть у Шона, но, судя по его словам, тебе не стоит его смотреть.
Определенно не стоит.
Полный рот плоти на полу и багровый, кровоточащий член Джейка рисуют картину, но у меня нет выбора.
Если я могу, я должен это увидеть.
Мия больше беспокоится о нас, чем о том, что произошло сегодня ночью, но травма налицо. Она поразит ее, когда она меньше всего этого ожидает. Если у меня есть хоть какая-то надежда помочь ей, я должен точно знать, что произошло.
– Я приведу Мию, – говорю я Логану, оставляя его, когда бегу вверх по лестнице.
Но когда я смотрю на кровать, она уже спит, свернувшись клубочком на кровати Калифорния-Кинг, плотно завернувшись в мою толстовку.
Я ни за что не разбужу ее. Должно быть, адреналин выветрился, и ее организм дал сбой, если она так быстро заснула без моих объятий. Меня не было всего три минуты. Ей нужно отдохнуть, восстановить силы, а потом начать разбираться с этим кошмаром.
Ролик у Шона. Он знает, что произошло, и если ему все еще нужны показания Мии, то придется подождать. Всего на одну короткую минуту я думаю о том, чтобы попросить его вернуться завтра, чтобы я мог ползать рядом с Мией, но мне нужно знать, что произошло.
Откладывание на потом не принесет мне ничего хорошего.
Я целую Мию в макушку, натягиваю плед до ее подбородка и включаю галактический проектор, который я купил после первой ночи, проведенной здесь.
ГЛАВА 33
Нико
Я поднимаю глаза от телефона Шона, когда ролик заканчивается. Мои руки трясутся, а мысли живы, в постоянном движении, как гнездо змей. Я практически пылаю от всепоглощающего гнева.
Если бы здесь был Джейк, я бы разорвал этого ублюдка на части.
Крики Мии повторяются в моей голове, добавляя новый слой зла в мой беспорядочный разум, но все обрывается, когда я замечаю тройняшек в дверном проеме с бледными лицами.
Я не слышал, как они вошли.
Как только Мия откусила Джейку кусок члена, он бросил телефон, и больше ничего, кроме потолка, не было видно, но ее лицо и светлые волосы несколько раз мелькнули на экране, когда она протаранила крышку унитаза по голове Джесси. На секунду видно, как он падает, а потом слышен только звук рвоты Мии, Джонни говорит со мной по телефону, и врываются мои братья, повышая голос, прежде чем оказать помощь Мие.
Сейчас они выглядят хуже, чем два часа назад, и смотрят на меня, ожидая моего хода. В Q у Коди не было крови, но сейчас она есть, губа разбита, костяшки пальцев в синяках.
Это ничто по сравнению с тем, как выглядит Брэндон Прайс, стоящий между Кольтом и Конором, лицо распухло, нос сломан. Крупные слезы с примесью крови скатываются по его щекам, создавая беспорядок, достойный Хэллоуина.
Он не смотрит на меня, его взгляд приклеен к полу, обе руки держат мои братья, хотя я сомневаюсь, что он побежит.
Он бы далеко не ушел.
Гнев врывается в мой избитый разум, как советский ледокол, ослабляя собранное мною до сих пор самообладание. Без Мии рядом со мной это просто непреодолимо. Без ее волшебной способности утихомиривать самую страшную ярость.
Но ее здесь нет. Она наверху, спит после того, как пережила то, что не должна переживать ни одна женщина, из-за этого ублюдка, который стоит в моей гостиной и плачет.
Мне плевать на его раскаяние.
Душераздирающее, первобытное безумие гудит в моей голове, вгрызаясь в каждую мышцу.
– Шон, – выкрикиваю я, скрежеща зубами между губами, впиваясь взглядом в ублюдка, ответственного за то, что Мия пострадала.
Периферийным зрением я замечаю, как Шон наклоняется вперед, то ли чтобы лучше видеть меня, то ли готовясь сделать то, что я скажу.
– Да, брат?
– Убирайся.
Он уже не на службе, не в форме, но он коп. Я не хочу, чтобы он смотрел на то, что сейчас произойдет, и закрывал на это глаза. А он бы закрыл. Так было в прошлом, когда я вымещала свой гнев на Джареде и когда Логан избил Ашера несколько лет назад. Если бы кто-то из нас попросил, он бы это сделал, но ставить под угрозу его карьеру я не намерен.
В горле Брэндона зарождается страдальческий хнык. Его руки сцепляются по бокам, и он набирается чертовой смелости открыть рот.
– Скажи хоть одно гребаное слово, и я позабочусь о том, чтобы оно стало для тебя последним, – огрызаюсь я. – Убирайся из моего дома, Шон. Сейчас же.
По тому, как нервно подрагивает его колено, я понимаю, что он разрывается. С одной стороны, ему нужно думать о Джеке, Джоше и своей работе, с другой – он хочет прикрыть меня и, возможно, не дать мне выйти за рамки дозволенного.
Ни Логан, ни Тео не встанут на моем пути, если только ситуация не выйдет из-под контроля, а их определение выхода из-под контроля отличается от определения Шона.
– Я останусь, – говорит он, прислонившись к дивану. – Мне нужно разобраться с кучей дерьма, Нико. Я не хочу возвращаться сюда через час, задерживая твою задницу, и мы оба знаем, что твои тормоза откажут и без меня.
Коди и Кольт толкают Брэндона вперед. Он спотыкается о свои ноги – зрелище охренительное… всемогущий квотербек почти падает на колени. Сегодня он не такой самоуверенный.
Судя по его поведению, он знает, что я непредсказуем. По крайней мере, я был таким, пока был с Кайей. Никто не мог встать со мной лицом к лицу и сказать, что он победил.
Тогда я сломал слишком много костей.
И сейчас я собираюсь увеличить их число. Мия сломала ему нос, но я намерен сломать его гребаный позвоночник.
– Чувак, прости. Это был просто розыгрыш, ясно? Просто ради смеха, понимаешь? Как…
– Просто для смеха… Смеялась ли Мия, когда ты заставил ее встать перед тобой на колени на вечеринке в честь Весенних каникул? Смеялась ли она, когда ты сказал ей, что она должна трахнуть тебя за сломанный нос?
Моя сдержанность умирает печальной смертью уже через два предложения. Я вскакиваю на ноги, и мои старшие братья делают то же самое, готовые либо схватить меня, либо помочь мне. Двое точно помогут. По поводу Шона вердикт еще не вынесен. Он может быть самым спокойным из Хейсов, но у него есть непредсказуемая сторона.
Никто из них не реагирует, когда я хватаю Брэндона за воротник и толкаю его к стене. От звука, с которым его голова отскакивает от кирпичной кладки, у меня сводит желудок. Он опасно близок к звуку удара керамической крышки бака для воды о голову Джесси.
– Смеялась ли она, когда ее домогались? Когда ей пришлось ударить какого-то ублюдка коленом по яйцам, чтобы он ее отпустил? – спрашиваю я, глядя ему в лицо. – Смеялась. Ли. Она? Смеялась?
– Нет. – Он прочищает застрявший в горле ком страха. – Нет, не смеялась. Никто не должен был прикасаться к ней, пока она сама не разрешит.
Я снова отпихиваю его назад. Это чертовски неестественно, что я не вырубил его без сознания, что я контролирую себя, хотя успокаивающая магия Мии находится двумя этажами выше.
Но мысль о ней тоже работает. В какой-то степени.
Мой локоть отходит назад, и кулак врезается в уже сломанный нос Брэндона.
Я не был бы собой, если бы не нанес хотя бы один удар.
Его голова снова ударяется о стену, и я отхожу в сторону, пока его кровь не испачкала мою футболку.
– Ты отменишь это. – Я делаю паузу, разминая шею. – Ты отменишь охоту, заберешь приз и скажешь всем, чтобы они и пальцем ее не трогали. Ты извинишься на коленях и поклянешься на своем члене, что разберешься со всеми, кто скажет ей хоть одно нецензурное слово. В том числе и с твоей психованной подружкой. Понял?
Он кивает несколько раз, вверх-вниз, как кукла.
– Да. Понял. Я все отменю, но… Я не знаю, о какой девушке ты говоришь, чувак. У меня нет девушки.
– Лучше бы у тебя ее никогда не было, – бормочет Тео, устраиваясь на диване рядом с Логаном.
– Блэр, – говорю я. – Разберись с ней. И если я когда-нибудь узнаю, что ты играешь в игры, ставя на кон безопасность другой девушки, ты подавишься своим членом.
– Никогда, клянусь. Теперь я знаю, что может случиться… – он замолчал, его глаза наполнились свежими слезами. – Черт, чувак. Прости меня. Я не думал, что все так закончится. Это была просто игра.
– Девушек насилуют и за гораздо меньшие деньги, чем двадцать пять штук, – говорит Шон, все еще стоя на ногах и готовый вмешаться.
Он прав, не доверяя мне. Я не уверена, что с меня хватит.
– Их насилуют за чертову халяву, парень, – продолжает он. – Ты богат и, видимо, ничего не понимаешь, если не можешь поставить себя на место того, у кого нет денег. Тебя бы стошнило, если бы ты увидел, какое дерьмо я творил на протяжении многих лет. Ты понятия не имеешь, на что люди идут ради денег.
– Мне жаль. Правда, мне жаль, – задыхается Брэндон, встречая мой взгляд и вытирая лицо рукавом. – Ты же знаешь, я бы никогда не сделал такой глупости, если бы знал, что Мия твоя.
– Какая разница, чья она?! – огрызаюсь я. – Повзрослей, мать твою. У тебя есть сестра! Поставь ее на место Мии на секунду. Это все еще была бы игра, если бы сегодня в туалете была Кэти?
– Нет, конечно, нет. Черт, чувак… это так сюрреалистично. Тот ролик, который ты показал, будет преследовать меня во сне.
– Надеюсь, он сожрет тебя заживо. В том, что пережила Мия, есть и твоя вина. Не ошибись, парень. Если кто-нибудь еще раз к ней прикоснется, то будет чертовски жестоко расплачиваться. А теперь убирайся из моего дома.
– Я позабочусь об этом. Обещаю. Я все отменю.
Кольт берет его за плечо и направляет к двери. Как только она захлопывается за ним, Святая Троица объединяется и, взявшись за руки, загораживает дверной проем.
– Послушай, нам очень жаль, Нико, – говорит Коди так, будто едва держит себя в руках. – Мы были с ней, она всегда была с нами, но когда Грейсон рассказал нам о призе, мы набросились на Брэндона и…
– Я знаю, – хмыкаю я, массируя виски.
– Нет, не знаешь. Мы облажались. Мы должны были быть внимательнее, мы должны были… – Кольт прерывает себя. – Мы не будем просить тебя позволить нам снова взять ее с собой.
– Нет, не будете. Я, черт возьми, не ее хозяин, так что вы меня не просите. Вы спросите Мию. И лучше тебе это сделать. Ей нужны эти вечера, Кольт. Мне нужно, чтобы она отрывалась и веселилась, чтобы потом не жалеть о том, что не сделала этого. – Я опускаюсь на диван, принимая стакан виски от Тео. – Я не виню вас за то, что произошло сегодня. Вы ведь заботились о ней, когда набросились на Брэндона, не так ли?
Они все кивают, каждый берет стакан у Тео, который играет бармена, молча подливая напитки.
– Я не просил Джонни присматривать за Мией, потому что не доверяю вам, что вы все сделаете правильно, – говорю я, делая большой глоток. – Я просто… Я работаю над своим дерьмом, пытаюсь усмирить эту контролирующую сторону. На это нужно время.
Коди выпускает весь воздух из легких, а затем стискивает зубы, словно пытаясь взять себя в руки.
– Она влюблена в тебя, понимаешь? И она боится, что ты ее бросишь.
– Я знаю, – хмыкаю я, отставляя стакан в сторону. – Я совершил несколько ошибок на этом пути, но я учусь ориентироваться. Она не такая, к какой я привык, и я несколько раз облажался, но не волнуйся. Я обещал, что не причиню ей вреда, и я не причиню.
Он смотрит на меня со смесью извинения и облегчения.
– Как она? Тебе нужно, чтобы мы что-нибудь сделали?
– Нет. Она спит. Не думаю, что это ее еще задело, но мы все будем рядом, когда это случится.
– Она крепче, чем кажется, – признает Кольт, присаживаясь на табуретку у пианино.
– Да… – протяжно выдохнул Конор. – Иногда она слишком жесткая для своего собственного гребаного блага.
***
Мия не просыпалась с криками.
Ни разу. Она почти не двигалась всю ночь.
А она все еще спит, губы сжаты, одна рука на моих ребрах, другая под подушкой.
Я провожу пальцами по ее руке под одеялом, готовясь к тому, что она проснется.
Ее волосы разметались по подушке, которую она почти никогда не использует, прижимаясь лицом к моей шее или груди, и мне чертовски нравится, когда она так близко.
Это не самая удобная позиция – лежать на спине большую часть ночи, но если это означает, что Мия будет выгибаться под меня, я с удовольствием потерплю боль в пояснице.
Она спит у меня в объятиях только по выходным. Этого начинает не хватать. Каждую ночь без ее теплого тела рядом со мной становится все труднее засыпать.
Мои наручные часы показывают, что уже девять тридцать, когда она начинает ворочаться, меняя позы каждые несколько секунд, словно пытаясь найти ту, которая позволит ей поспать еще немного.
Я не спал почти два часа, но не решался вырваться из ее объятий.
– Доброе утро, – шепчу я, целуя ее голову.
– Доброе утро, – вздыхает она, натягивая плед так высоко, что не видно ничего южнее ее носа. – Шон приходил вчера вечером?
– Да. Он вернется сегодня около одиннадцати, чтобы поговорить с тобой.
Я стягиваю плед и подталкиваю ее, пока она не ложится на спину. Неприятный синяк на боку ее милого личика запускает ярко-белый холодок гнева, будоражащий мой разум.
Синяк больше, чем моя гребаная рука. Красно-фиолетовый от щеки до челюсти.
– Так плохо? – спрашивает она, расчесывая свои светлые локоны на одно плечо. – У меня бы этого не было, если бы не дефицит фактора свертываемости крови. Это пройдет примерно через неделю. – Она поджимает губы, и по ее щекам разливается горячий розовый румянец. – Ты видел ролик?
Я обхватываю ее за талию, притягивая к себе.
– Видел, детка, и, прежде чем ты спросишь, это ничего не меняет. Мне жаль, что ты прошла через это. – Я целую ее в лоб, прижимая локти к ее ребрам. – Мне жаль, что ты не чувствовала, что можешь доверять мне. Я больше не подведу тебя.
– Это не твоя вина. Пожалуйста… – шепчет она, прикусывая внутреннюю сторону щеки. – Не делай этого. Не вини ни себя, ни тройняшек, ни кого-либо еще, хорошо? Это никому не поможет. Это случилось. Все кончено. Мы не можем повернуть назад…
– Не веди себя так, будто ничего не произошло. Тебе нужно время, чтобы это пережить, – вклинился я, предвидя, к чему это приведет. Она считает все случившееся недействительным, принижая его серьезность и последствия. – Не торопись. Я здесь, и я никуда не уйду.
– Я не тороплюсь, Нико, но я уже проходила через это. После Ашера я все держала в себе. Я ни с кем не разговаривала неделями. Спроси своих братьев. Я говорила односложными фразами, снова и снова проигрывая ту ночь. Мне потребовалось много времени, чтобы исцелиться. Я не хочу повторять эту ошибку.
– Ты можешь поговорить со мной. Я видел, что произошло, но я выслушаю, если ты захочешь выплеснуть все наружу. Я найду тебе психотерапевта, если это то, что тебе нужно.
– Я проходила терапию в прошлом году. Я знаю, как с этим справиться. Я не хочу постоянно думать о том, что сделал Джейк, или гадать, что было бы, если бы я поступила по-другому. Я не хочу оглядываться назад, потому что, если я это сделаю, я не смогу двигаться вперед. Я поговорю с Шоном и расскажу тебе все, что ты хочешь знать, но потом я хочу двигаться дальше, хорошо?
– Могу я как-то помочь?
– Можешь начать с повторения того, что ты сказал прошлой ночью.
Маленькая улыбка искривляет мои губы, когда она улыбается, а глаза сверкают. Она такая чертовски сильная…
– Что я сказал?
Она хрипит, упираясь обеими руками мне в грудь, пытаясь вывернуться из-под меня.
– Я тебе не скажу.
Я беру ее руки в свои и снова прижимаю к себе, глядя в эти зеленые глаза, которые держат мою душу в заложниках.
– Я люблю тебя, детка. – Я наклоняю голову, чтобы поцеловать ее, но она закрывает рот рукой и качает головой.
– Я люблю тебя, но я не буду целовать тебя, пока мы не почистим зубы.
