Текст книги "Королевство смерти. Запятнанный ангел. Убийца на вечеринке с шампанским"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

Глава 3

Джонни метался по комнате, как лев в клетке, и был слегка навеселе. За свою долгую жизнь он привык к полной свободе действий и к немедленному исполнению желаний. А теперь он оказался взаперти в квартире Куиста, под охраной полицейских, дежуривших у черного хода и парадной двери. Такое существование изматывало его.

– Я больше не вынесу этого, – заявил он, когда прибыл Куист. – Ты знаешь, я никогда по целым дням не сидел у телевизора. Какую чепуху они показывают! Ты просто не поверишь.

– Я стараюсь даже не думать об этом, – ответил Куист. Он прошел к бару и налил себе выпить. При этом он заметил, что Джонни взялся за вторую бутылку ирландского виски.

– Когда этот подонок начнет действовать? – спросил Джонни.

– Не сегодня вечером. Сегодня вечером он занят. Можешь ложиться в постель с интересной книгой.

– Ты все еще думаешь, что это может быть Хедман?

– Думаю, – ответил Куист. – У него свидание с Глорией Кард сегодня вечером. Не думаю, что даже сотня тысяч баксов удержит его от такого заманчивого предприятия.

Джонни пристроился на подлокотнике кресла, болтая ногой, в одной руке бутылка виски, сигарета в другой.

– Я много думал, – заявил он.

– Опасное занятие, – заметил Куист.

– Если шантажист Хедман, тогда, дружище, мы охотимся за двумя парнями: Хедманом и убийцей. – Джонни попытался рассмеяться. – Если убийца первым достанет меня, посмешищем станет Хедман.

– Убийца не станет нападать на тебя, Джонни, – возразил Куист. – Произойдет следующее: ты получишь указание, куда следует доставить деньги – доставить их в такое место, где ни Кривич, ни кто–то другой не сумеют прикрыть тебя. Ты подчинишься приказу.

– И прощай сто тысяч, – заметил Джонни.

– У тебя не будет прикрытия, – продолжал Куист, – но оно будет у Хедмана. Он думает, что находится вне подозрений, поэтому ему и в голову не придет, что кто–то наблюдает за ним. Дэн уже сейчас у него на хвосте.

– Эй, это неплохой трюк.

– Задержав его на месте преступления, мы выясним, чего на самом деле стоят его алиби относительно убийств.

– Благодаря показаниям Мариан они выглядят безукоризненно, – заметил Джонни.

– Что заставляет меня присмотреться внимательнее к Мариан, – ответил Куист.

Джонни хмыкнул.

– Не позволяй себе «присматриваться» к Мариан, дружище, – заметил он. – Предупреждаю тебя, она настолько хороша, что в состоянии разрушить твою счастливую холостяцкую жизнь.

– Давай говорить серьезно, друг, – остановил его Куист. – Ты знаешь, что Тайлер видел фотографию Мариан на комоде Беверли Трент в Голливуде.

– Знаю, он так говорит. Потрясающе, дружище!

– Джонни, подумай. Во время твоего флирта с Беверли она упоминала когда–нибудь Мариан Шир?

Джонни отпил виски.

– Не думаю, – ответил он. – Мне надо кое–что объяснить тебе про Беверли. Она была красивой штучкой; действительно такой, о которой только можно мечтать. В свое время я имел дело с самыми лучшими, дружище, а она была лучше всех – чисто внешне. – Он покачал головой, как будто не доверял своей памяти. – Она была как долгоиграющая пластинка. Трещит, трещит, трещит без умолку. Как–то посреди наших занятий любовью она спросила меня, что я думаю о войне во Вьетнаме. «Знаешь, чего мне хочется?» – спрашивала она, бывало, а я готов был выполнить все, что она попросит, только бы она была счастлива, и я говорил: «Назови это, беби». И она отвечала: «Мне хочется пиццы с анчоусами!» Черт возьми! Я наконец научился отключаться. Не слышал ни слова из того, что она мне говорила. Если она и упоминала Мариан, я этого не слышал, как не слышал и всего остального, о чем она болтала.

– Она никогда не рассказывала о своей семье? О своей матери?

– Если и рассказывала, я этого не слышал, – повторил Джонни. От удивления он вытаращил глаза. – Так ты говоришь, что Мариан могла быть матушкой Беверли? – Джонни соскользнул с подлокотника и упал в кресло, корчась от смеха. – Мариан, конечно, нехорошо поступила с нашей Бев, если она ее мать. Если бы Мариан научила Беверли тому, что знает сама, наша Беверли проложила бы себе дорогу прямиком в Букингемский дворец.

– Когда ты виделся с Мариан наедине, она никогда не упоминала о Беверли или ты ни разу не упомянул о Беверли?

Джонни прекратил смеяться:

– Долгое время я никому не говорил о Беверли. Я хотел, чтобы люди забыли о том, что я когда–то имел с ней дело. Ты можешь это понять.

Зазвонил телефон. Это была Конни.

– Держитесь за свою шляпу, босс, – сказала она. – Дональд Хирш успешно сдал конкурсный экзамен и получил право на стипендию в Нотр—Дам. Он приехал из Сент—Пола. Его родители умерли, когда он был совсем маленьким, и его воспитывала овдовевшая тетка. Фамилия тетки миссис Август Хауптман. Продолжать?

– Дай высказать предположение, – попросил Куист. Его голос звучал мрачно. – У миссис Август Хауптман была дочь, которую звали Мариан.

– Точно, – подтвердила Конни.

Около семи позвонил Гарви.

– Я наконец установил связь с нашим другом, – сообщил он.

– Прекрасно, – похвалил Куист.

– Он повел Глорию ужинать в «Фор Сизонс». Никакой дешевки не допускает.

– Мы здесь вытащили на свет божий кое–какой хлам, – небрежно обронил Куист. – Мариан Шир, вероятно, была матерью Беверли Трент. Дуглас Хедман, вероятно, был Дональдом Хиршем, который играл крайним в футбольной команде и сбежал из колледжа, чтобы жить в коммуне. Кажется, это и был Предводитель. Его воспитала тетка, которая по мужу носила фамилию Хауптман. Девичья фамилия Мариан была Хауптман. Она была, очевидно, чем–то вроде кузины Хедману.

– Вот это да! – воскликнул Гарви. Потом, не переводя дыхания: – У меня нет ни братьев, ни сестер, но отец того человека является сыном моего отца. Кто он?

– Оставайся с ним, Дэниел, – попросил Куист.

– Положись на меня.

Около восьми часов в тот вечер с внезапной яростью над городом разразилась гроза. Куист, который шел в восточном направлении по Восемнадцатой улице, нырнул в вестибюль маленького магазинчика, закрытого на ночь. Сначала упали первые крупные капли дождя, а потом хлынул потоп. Молнии вычерчивали на небе причудливые решетки.

На противоположной стороне улицы Куист видел свет в окнах дома Мариан Шир. Буря, сказал он себе, дала ему время критически пересмотреть свои поступки. Он не хотел предупреждать Мариан о своем визите. Если между нею и Хедманом существовала связь, как он предполагал, Куист не хотел тревожить Хедмана. Хедман был занят Глорией, и не похоже было, что сегодня он успеет переговорить с Мариан. Предоставлялась возможность оказать на нее немного давления, пока противники не встретились, чтобы обсудить создавшееся положение.

Куист считал, что понимает Мариан Шир и мотивы, которые заставляют ее хитрить. Появлялся шанс расколоть ее и не подвергать Джонни риску встречи с глазу на глаз с Хедманом. Если Гарви по какой–то причине потеряет след, опасность для Джонни резко возрастет.

Гроза пронеслась над городом так же быстро, как и пришла, оставив на улицах потоки воды, которые промыли все канавы и сточные трубы. Огни фонарей мерцали во влажном воздухе.

Куист увернулся от капель, падавших с крыши здания, где он нашел укрытие, и пересек улицу, направляясь к дому Мариан. Ему открыла дверь горничная в униформе. Она узнала его.

– Я скажу миссис Шир, что вы пришли, – сказала она.

– Она меня не ждет, – уточнил Куист. – Если она занята…

Горничная исчезла в помещении, очевидно предназначавшемся для слуг. Через несколько секунд она вернулась, что свидетельствовало о наличии в доме внутреннего телефона.

– Поднимитесь на третий этаж, сэр, – предложила она, указывая на лифт.

Мариан, порозовевшая от удовольствия, ожидала его. На ней был халат цвета бордо, который удивительно шел ей. «Всегда в форме», – подумал Куист.

– Надеюсь, вы не станете возражать, что врываюсь к вам без предупреждения, – сказал он.

– Дорогой Джулиан, не могу выразить, какое удовольствие вы мне доставили. Я сидела и раздумывала, чем занять вечер. Входите. Могу я предложить вам бренди или вы предпочитаете что–то другое?

– С удовольствием выпью бренди, – кивнул он.

Она не была смущена, не выказывала ни малейших признаков озабоченности. Очевидно, посчитала, что его приход свидетельствует о том, что он понял и ответил на определенные знаки внимания, которые она оказывала ему при предыдущих визитах. Ее глаза ярко блестели, когда она принесла Джулиану стакан с бренди. Рука Мариан прикоснулась к руке Куиста, когда она протянула ему стакан. Она указала на удобное кресло, в котором он сидел как–то раз. Обратила внимание на мелкие пятна от дождя, оставшиеся на его голубом пиджаке.

– Вас застиг ливень?

– Нырнул в вестибюль напротив вашего дома.

– Я всегда боялась молнии, – объяснила Мариан. – Перепугалась бы до смерти, если бы меня на улице застигла гроза. Но, Джулиан, скажите мне, есть какие–то новости? Относительно Джонни Сандза и его проблем? Вы пришли поэтому, не так ли? – Ее бровь изогнулась дугой. – Чтобы сообщить мне новости?

– Есть кое–какие новости, – ответил с улыбкой Куист. – Кое–что, вероятно, не назовешь новостями.

– Вот как?

– В наше время очень часто жалуются на полицию, – начал он. – Преступность растет и все такое. Но на самом деле опытный полицейский офицер, такой, как лейтенант Кривич, способен удивить вас своей скрупулезностью. Они проверяют, проверяют и проверяют каждую деталь.

– Лейтенант произвел на меня впечатление, – согласилась Мариан. «Ее настороженность исчезла», – подумал Куист.

– Он все еще проверяет каждую деталь истории Дугласа Хедмана.

Она рассмеялась:

– Бедняга Дуг. Вы себе не представляете, как он был потрясен. Что касается лейтенанта, то он приходил сегодня, полностью уверился в алиби Дуга относительно всех этих омерзительных убийств.

– Он был удовлетворен?

– Конечно. Я смогла бы предоставить пять или шесть человек, которые видели Дуга здесь в пятницу и субботу. Лейтенант заверил меня, что он удовлетворен и больше не станет беспокоить нас по этому поводу.

– Все же есть одно–два обстоятельства относительно Хедмана, которые нуждаются в разъяснении, – возразил Куист, все еще улыбаясь.

Впервые он заметил, как дрогнули от напряжения уголки ее губ.

– Насколько я знаю, Дуг – как открытая книга, – сказала она.

– Как давно вы его знаете?

– Дуга? Четыре или пять лет.

– Каким образом пересеклись ваши пути, Мариан?

Секунду она колебалась.

– Честно говоря, не помню. Где–то на какой–то вечеринке. – Снова брови изогнулись дугой. – Он очень льстил пожилой даме. У меня нет иммунитета, Джулиан, против мужчин, которые находят меня привлекательной.

– А зачем вам его иметь?

– Мало–помалу Дуг стал частью моей жизни – внутренней и внешней. Вы знаете, что я много занимаюсь благотворительностью. Не только в Фонде по борьбе с болезнями верхних дыхательных путей. Дуг помогал, выполнял поручения, сделался полезным. Я сказала бы, необходимым. Он очаровательный, воспитанный, привлекательный юноша. До вас дошли слухи обо мне и о нем?

– Нет.

– Что ж, вполне могли быть, полагаю. Мой мир густо населен сплетниками. – Она рассмеялась, все еще легкомысленно.

– А вы знаете, откуда он прибыл? Откуда он родом?

– Действительно, не знаю, – ответила она. – Он посещал Нотр—Дам. Помню, он рассказывал вам об этом. Я полагала, что он приехал откуда–то со Среднего Запада, но ведь это не имеет никакого значения, верно? Люди со всех концов страны съезжаются в Нотр—Дам.

– Вас удивило бы, если бы вы узнали, что не существует никакой записи относительно его пребывания в Нотр—Дам?

Мариан держала стакан с выпивкой в правой руке. Ее левая рука так крепко впилась в подлокотник кресла, что побелели костяшки пальцев.

– Я не верю вам, – сказала она.

– По ходу своей работы, – возразил Куист, – я то и дело сталкиваюсь с людьми, которые изменили свои фамилии. Половина тех, кто работает в театре и кино, используют псевдонимы. Политики, даже бизнесмены меняют свои имена. Порой мне кажется, что на свете больше людей с измененными фамилиями, чем тех, кто пользуются именами, данными им при крещении. В Нотр—Дам нет никаких следов Дугласа Хедмана, так что интересно, знали ли вы, что он вышел в мир под другим именем?

– Если он и поступил так, то никогда не рассказывал мне об этом, – ответила она дрогнувшим голосом.

– То, что он рассказал о своей футбольной карьере, заставило нас поинтересоваться, не начинал ли он жизненный путь под именем Дональда Хирша, – объявил Куист.

– Если и начинал, то никогда не рассказывал мне об этом, – резко и быстро ответила она.

Куист обхватил стакан с бренди обеими руками, согревая его.

– Существовал Дональд Хирш, который играл крайним запасным в Нотр—Дам – совершил путешествие в Калифорнию, чтобы участвовать там в соревновании. Я удивлен. За ним не числится никакого преступления, зачем же ему менять свое имя.

– Он никогда не упоминал об этом, – повторила Мариан.

– Этот Дональд Хирш приехал из Сент—Пола, – продолжал Куист. Его голубые глаза внезапно впились в ее лицо. – Он был способным юношей: победил в конкурсе на получение стипендии в Нотр—Дам. Его родители, кажется, умерли, когда он был совсем маленьким, и его воспитала тетка. Имя тетки было миссис Август Хауптман.

Краска мало–помалу исчезла с лица Мариан. Глаза остекленели.

– Миссис Хауптман имела дочь, чье имя, по странному совпадению, было Мариан, – неумолимо продолжал Куист. – Эта Мариан Хауптман вышла замуж за человека по имени Майк Дэниелс. Он погиб в авиакатастрофе, и Мариан Хауптман затем второй раз вышла замуж…

– Достаточно! – Она вскочила на ноги, дрожа всем телом.

– Я еще не закончил, Мариан, – спокойно возразил Куист. – Невозможно всю жизнь держать это в тайне. Неприятность, приключившаяся с Джонни, связана с девушкой по имени Беверли Трент. Она покончила с собой около пяти лет назад. Но никто, кроме немногих друзей и полиции, не знает о том, что девушка покончила с собой в доме Джонни. Он с двумя своими приятелями перевез тело в ее квартиру. Кто–то узнал об этом, и этот кто–то – тот самый человек, который шантажировал Джонни.

Мариан превратилась в застывшую статую.

– Я упоминал о том, что Беверли Трент была одной из тех, кто меняет свои имена? Ее настоящее имя Луиза Хауптман.

– О боже! – прошептала Мариан.

– Не удивитесь ли вы, Мариан, узнав, что в квартире девушки была фотография в серебряной рамке – ваша фотография?

Мариан просто вжалась в свое кресло. Стакан выпал из ее руки, и жидкость расплескалась по ковру. Она подняла руки, чтобы закрыть ими лицо.

– Терпеть не могу бередить старые раны, – заметил Куист, вертя в руках стакан с бренди. – Поверьте, я не получаю удовольствия от того, что нарушил безопасность какого–то человека. Но я обязан помочь другу, чьей безопасности постоянно угрожают, измученному человеку, который видел, как хладнокровно убивали его близких друзей и дорогих ему людей. Он и теперь находится в тисках какого–то психически ненормального вымогателя. Я уверен, что Дуглас Хедман – гений, если забыть о его попытках уничтожить Джонни Сандза. И боюсь, у меня не осталось сомнений в том, что вы также играете какую–то роль в планах Хедмана.

Мариан качалась из стороны в сторону, как дерево, готовое упасть.

– Я… мне кажется, я заболеваю, – произнесла она, вставая. – Если вы извините меня…

– Не думаю, что есть смысл пытаться позвонить Хедману, – холодно заметил Куист. – Сегодня вечером он очень занят с молодой привлекательной девушкой из моей конторы. Мне кажется, он не ответит на ваш звонок.

Мариан застыла в дверях, вцепившись в косяк, чтобы удержаться на ногах. Физическая энергия, которая делала ее привлекательной, казалось, покинула ее, как будто отключили аппаратуру, искусственно поддерживавшую жизнь.

– Что вы намерены предпринять? – дрожащим голосом спросила она.

– Прежде всего, я намерен побеседовать с вами, если позволите, – ответил Куист. – Почему бы вам не налить себе еще стаканчик и не присесть?

Она посмотрела на него глазами, потемневшими от страха. Потом нетвердыми шагами направилась в дальний конец комнаты и налила себе еще бренди. Она вернулась и встала позади своего кресла, вцепившись одной рукой в его спинку.

– Что касается всего остального, – сказала она, – то Дуг не виновен в убийстве.

– Так вам кажется.

– Не виновен!

Полное спокойствие Куиста казалось испуганной женщине еще опаснее.

– Позвольте мне начать с того, что я даже испытываю определенную симпатию к вам, Мариан. Я мог бы дать вам шанс, не бросая вас на растерзание волкам… если вы поможете нам.

– Как?

– Я создал в своем воображении ваш образ, хотя, впрочем, он, возможно, насквозь фальшивый, – сказал он. – Я вижу вас, молоденькую девушку, выросшую в семье без отца в городке на Среднем Западе, где очень мало возможностей обратить на себя внимание. Я вижу, как в совсем юном возрасте вы становитесь женщиной, сжигаемой физическими потребностями и непреодолимыми желаниями. Я вижу молодого солдата в отпуске, перед отправкой в Европу или на Тихий океан. Я вижу, что вы с готовностью даете ему то, что он просит, потому что вы тоже хотите этого. Ночь, неделя головокружительного волнения. Потом он уезжает, а вы обнаруживаете, что беременны. Не знаю, какую позицию заняла ваша мать. Не знаю, почему вы пошли напролом и родили ребенка.

– Я думала, что он вернется, – прошептала Мариан. – Я думала, что нас связывает не только секс. Я думала, что это любовь.

– Потом было письмо «милой Джейн»? Он уже был женат?

Она кивнула:

– Тогда было слишком поздно, чтобы… чтобы изменить решение.

– Итак, у вас родилась девочка, и вы оставили ее на пороге приюта. Вам было… шестнадцать – семнадцать?

– Шестнадцать.

– Одной из проблем был маленький мальчик, которого ваша мать взяла в семью, – ее племянник, Дональд Хирш. Ему, должно быть, было три–четыре года? Ваша мать, полагаю, поругалась с вами. Она перенесла всю свою любовь и заботу на маленького мальчика. Что случилось? Вы ушли из дома? Начали пролагать свою дорогу в жизни? Какие это были дороги? Официантка, гардеробщица, может быть, оборонное предприятие. У вас появились потребности, которые требовали удовлетворения.

– Вы, похоже, провели тщательную проверку, – с горечью произнесла она, – так что вам известно, что я стала высококлассной девушкой по вызову.

– Я так и думал, – согласился он. – Через некоторое время появился клиент по имени Майк Дэниелс. Вы так возбудили его, что он захотел жениться на вас, ввести вас в совершенно новый мир. Вы вычеркнули Сент—Пол, и мать, и маленького кузена из своей жизни. Вам это удалось. Три или четыре года вы жили с мужем, а потом он погиб и оставил вас у разбитого корыта. И вы нашли то, что выглядело настоящей золотой жилой, – Делберта Шира. Он был старым, но вы обладали даром заставить его почувствовать себя снова мужчиной. – Куист заколебался. – Знаете, Мариан, до этого момента все мои симпатии в этой истории на вашей стороне. Меня заботит то, что происходит дальше. Когда малыш Дон вторгся в вашу жизнь? Потому что Дуглас Хедман и есть Дональд Хирш, известный в кругах хиппи под кличкой Предводитель. Заставьте меня почувствовать жалость к вам, Мариан. Это может помочь.

Куист наблюдал за борьбой, которая шла в ее душе перед принятием решения. Ей было бы выгоднее заявить сейчас и неустанно повторять в дальнейшем, будто она и не подозревала о том, что Дуглас Хедман был ее маленьким кузеном, Дональдом Хиршем. Это выглядело бы правдоподобно. Она не видела Дональда Хирша с трехлетнего возраста. Отрицание пошло бы ей на пользу. Но и сказав правду, она могла в какой–то степени спасти себя. Куист видел искушение в ее глазах. Каким путем идти? На какую тропинку свернуть?

– Это началось, когда он попытался шантажировать вас, Мариан? – спросил Куист.

Его вопрос окончательно сломил ее. Она обошла кругом свое кресло и снова села. Медленно кивнула в знак согласия.

– Это случилось за год до смерти Делберта, – ответила она. – Однажды он появился здесь, когда Делберт уехал на работу; длинные волосы, борода, грязные синие джинсы и отвратительная спортивная рубашка. Горничная хотела выставить его за дверь, но он упорно твердил, что он – мой родственник. Когда она сообщила мне его имя, я почувствовала дурноту, но согласилась принять его – прямо здесь, в этой комнате. Боже, я не хотела, чтобы он садился в кресло, такой он был грязный – и почему–то ужасно злой.

«Не ожидала увидеть меня снова, правда, Мариан?»

Я сказала ему, что не ожидала, не хотела видеть его. Он очень быстро перешел к делу. В Голливуде он повстречался с девушкой по имени Луиза Хауптман. Он провел небольшое расследование. Она, Луиза, несомненно, была моим незаконным ребенком. Она была, по его словам, проституткой, спала со всеми подряд в Голливуде.

«Мне кажется, дорогая Мариан, что твой элегантный муж расстроится, получив такие новости – если это выплывет наружу. А это выплывет наружу, если только…»

Делберт был нетерпим в вопросах нравственности и морали. Угроза скандала наводила на него ужас. Итак, я сделала единственное, что могла сделать, Джулиан. Муж не жалел денег на мои расходы. Я начала платить Дону по пятьсот долларов в месяц, почти год. Посылала деньги на почтовый ящик в Голливуде. Он жил под именем Дэвида Харриса. Потом… потом Делберт умер, и Дон снова приехал на восток, на этот раз за большой добычей. Он думал, что теперь я очень богата. Только этого не было.

– Я знаю об этом, – прервал ее Куист.

– Я должна ненавидеть вас, Джулиан, но мне становится легче, когда я рассказываю. Дела Делберта были в ужасном состоянии, и деньги, которыми я распоряжалась, находились под наблюдением добропорядочного адвоката. Я не могла потратить их неизвестно на что без каких бы то ни было объяснений. Дональд видел, что я загнана в угол, и согласился подождать, пока все не утрясется. – Она глубоко вздохнула. – В следующий раз, когда мы встретились, я не узнала его. Он стал Дугласом Хедманом, элегантным, хорошо одетым, веселым, обаятельным. Прошло, наверное, с неделю до того момента, когда как–то раз мы остались одни, и, давясь от смеха, он назвал мне свое имя. Он рассказал мне это, Джулиан, в моей постели: ведь мне и в голову не приходило, что Дуглас Хедман и есть тот несчастный вымогатель, тот подонок, мой кузен, по кличке Предводитель. Это… это была его форма юмора: то, что он сделал со мной. Мне хотелось убить его, но у меня не хватило мужества. Но я была в состоянии сделать кое–что получше. Он находился в таком состоянии эйфории, так восхищался собой, так был полон самолюбованием, что объяснил мне, почему он больше не нуждается в моих деньгах. Он нашел другой источник. Он рассказал мне о Луизе – Беверли. О том, как устроил ловушку для Джонни Сандза и намерен дальше жить за счет Джонни. – Из груди ее вырвался долгий прерывистый вздох. – Тогда я взяла его в оборот, Джулиан. Я… я сама отчаянно нуждалась в деньгах. Он должен поделиться со мной своим выкупом, полученным от Джонни, или я сдам его полиции, которая разыскивала его по делу о девушке, сгоревшей заживо в Голливуде. И таким образом мы с ним жили за счет Джонни следующие два года.

– Пока Джонни не ушел со сцены и не прекратил платежи, – закончил Куист.

– Мы смогли продержаться какое–то время, – продолжала Мариан. – Потом Джонни начал плясать под нашу дудку. Этот благотворительный вечер в пользу людей, страдающих заболеваниями верхних дыхательных путей. Дуг начал снова угрожать. Я… что ж, когда Джонни приехал на Восток, чтобы поговорить со мной об этом, я… я попыталась воздействовать на него иным способом.

– Вы верны себе, – заметил Куист.

– Он рассказал вам?

– Он из тех, кто хвастается своими победами, – ответил Куист, – но он очень высоко оценил ваше очарование и таланты. Итак, когда ваши чары оказались бессильны и Джонни игнорировал угрозы Хедмана, вы перешли к насилию.

– Нет!

– Четыре человека мертвы.

В ее голосе прорвались истерические нотки.

– Клянусь вам, Джулиан! Мы с Дугом не имеем к этому никакого отношения. Алиби относительно местопребывания Дуга во время убийств не поддельные. Он не был в Калифорнии больше года. Он не был в субботу в Чикаго. Он был здесь, со мной, в то время, когда Либмана сбила на улице машина, – со мной и с другими людьми, которые подтвердили это лейтенанту Кривичу. Мы не имеем никакого отношения к убийствам, Джулиан, и у нас нет ни малейшего представления о том, кто несет за это ответственность. Клянусь вам!

Куист сидел молча, его холодный взгляд сосредоточился на ней.

– О, Дуг был в восторге. «Кто–то помогает нам без конца, – говорил он. – Джонни напуган до потери сознания. Но мы должны обобрать Джонни, пока не стало слишком поздно». Я… я вся тряслась от страха, Джулиан.

– То, что произошло в «Мэдисон–сквер–Гарден», было сознательно подстроено, чтобы обелить Хедмана и обеспечить ему свободу действий?

– Да. Как, скажите на милость, вы догадались об этом, Джулиан?

– Один человек прочитал мне лекцию о цилиндрах, – ответил Куист. Он встал. – Боюсь, вам придется пойти со мной, Мариан, и рассказать свою историю Кривичу и окружному прокурору. Если вы согласитесь дать показания против Хедмана, это, возможно, облегчит вашу участь.

– И нет… нет другого выхода?

– Боюсь, что нет.

Мариан была бледна как привидение.

– Вы разрешите мне переодеться, чтобы я могла выйти на улицу?

– Конечно.

Она направилась к двери, но он остановил ее:

– Чистое любопытство, Мариан, но каким образом у Беверли Трент – Луизы – оказалась ваша фотография?

– Это все шуточки Дуга, – ответила она. – В тот первый визит – когда он был Предводителем, – он украл отсюда фотографию и передал ей. Я уверена, он делился с ней тем, что они получали от меня.

Куист ждал. Прошло, вероятно, минут пять, когда он внезапно услышал крик, доносившийся с первого этажа. Он поспешно вышел в коридор и заглянул в лестничный пролет. Он увидел внизу, на первом этаже, горничную, которая стояла, закрыв лицо руками, и кричала что было мочи. Слышались другие голоса, пронзительные, истеричные.

Куист не стал дожидаться лифта. Он сбежал по лестнице в вестибюль. Парадная дверь была распахнута. Горничная просто стояла в углу комнаты и не умолкая кричала.

Куист схватил ее за плечи и потряс:

– Что случилось?

– Мадам! – с трудом произнесла горничная. – Она там, на улице… она, должно быть, упала… о, Матерь Божья!

Мариан Шир не собиралась обеспечить алиби или давать свидетельские показания против себя или кого–то другого.