Текст книги "Великие арабские завоевания"

Автор книги: Хью Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава 6. В МАГРИБ

Если двигаться вдоль берега, то от Александрии до Карфагена, столицы древнеримской Проконсульской Африки, – более 2000 километров, и оттуда остается еще 1500 километров до Гибралтарского пролива. При хорошей средней скорости путешествия – 20 километров в день – такой путь занял бы почти полгода. И это без дневок, смены заболевших лошадей, борьбы с упрямыми чиновниками и опасными врагами. Такая экспедиция провела бы вас через самые разные ландшафты и природные зоны. В восточной части пути вам пришлось бы жаться к берегу, к полосе египетской литорали. В Киренаике горы Джабал-Ахдар – Зеленые горы – спускаются почти к самому морю и собирают достаточно дождей для существования оседлых поселений не только на побережье, но и в южных долинах хребта. Там процветает средиземноморская культура зерновых, винограда и олив.

Пробиваясь дальше на запад, путешественник огибает залив Сирт. Это трудный участок. Пустыня граничит здесь с морем, и целый месяц путник не видит ничего похожего на сады, поля, города и селения. Только в Триполитании вновь начинались обитаемые земли с возделанными полями и пастбищами и с городом Триполи – «большим приморским городом за стенами из камня и извести, богатого плодами, грушами, яблоками, молочными продуктами и медом» [55]55
  Al-MuqaddasL Ansab al-Thqasim... P. 224.


[Закрыть]. Западнее Триполи дорога вела через заселенные земли нынешнего Туниса. Южные провинции назывались Африка Бизацена; северные – Проконсульская Африка или Зевгитания, а все вместе арабы называли Африкой, или, в привычном для них написании, Ифрикия. Две последние римские провинции, Бизацена и Зевгитания, были сердцем римской власти. Здесь производилась и отсюда экспортировалась большая часть пшеницы, оливок и гончарных изделий, и здесь изобиловали города и крупные аграрные поселения. Карфаген в северо-восточной части Проконсульской Африки был действующей столицей не только Туниса, но и всей римской Северной Африки. Столица Ганнибала и Древнего Карфагена была столицей при римлянах, и оставалась важным политическим центром до поздней античности.

Западнее Карфагена большая дорога тянулась дальше в глубь материка по высоким плато, лежавшим между морем и прибрежными горами на севере и краем Сахары на юге, создававшими естественный коридор с запада на восток. На побережье имелись маленькие гавани в устьях пересыхающих рек – вади и закрытые якорные стоянки. Нагорья в глубине суши были владениями кочевников. Рано или поздно путник попадал в города-близнецы – Сеуту и Танжер: укрепленные поселения, смотревшие через Гибралтарский пролив на богатую и заманчивую Испанию. Далее, южнее Танжера, простирались плоские хорошо орошаемые равнины атлантического побережья Марокко, и наконец, горы Атлас, ограничивавшие северную окраину Сахары.

Северная Африка принадлежала к богатейшим провинциям римского мира. Отчасти ее богатство еще проступает в гигантских руинах городов: таких как Волюбилис в Марокко, Тимгад в Алжире и Лептис Магна в Ливии, числящихся среди самых внушительных развалин античности в пределах Римской империи. Большие и красивые города опирались на развитое и заботливо поддерживаемое сельское хозяйство. Плодородные от природы земли были распаханы, а сухие неприветливые равнины, вроде предпустынных долин Киренаики, превращены в сельскохозяйственные угодья в результате тщательного орошения и удобрения почвы. Здесь выращивали зерновые, однако в первую очередь в этих местах культивировали оливковые рощи и экспортировали оливковое масло в Рим и по всему Средиземноморскому бассейну. Этот экспорт был главным источником богатства. Оливковое масло доставляли из Северной Африки в длинных цилиндрических амфорах, которые плотно укладывались в трюмах кораблей. Кроме того, гончары Северной Африки выпускали массу столовой посуды – африканской красной керамики, – которую, как и амфоры, осторожно грузили в трюмы. Блестящие красные тарелки и миски стали самой обычной и широко распространенной посудой в Средиземноморье поздней античности.

До начала V века Северная Африка была процветающей частью Римской империи, абсолютно вписавшейся в имперскую систему, и большую часть излишков, которые давало ее сельское хозяйство, имперское правительство извлекало в виде налогов. Благополучие страны зависело от ее связей с рынками по всему Средиземноморью. Города ее были не менее римскими, чем любой город в Италии, Галлии или Испании – с непременными форумом, храмами, банями и театрами. Здесь развивалась латинская культура и рано стало распространяться христианство. К началу V века Северная Африка была столь же предана христианству, как любой другой район в империи. Города и сельская местность украшались изящными зданиями церквей, и святой Августин (?-430), великий мыслитель того века, был епископом маленького североафриканского городка Гиппон.

В V веке Рим утратил контроль над Северной Африкой, как и над всей западной частью империи. Германские племена, известные под собирательным названием вандалов, переправились сюда из Испании и от 429 до 440 года завоевали все римские провинции. От названия этого племени во многие языки пришло слово, обозначающее жестокость и разрушения. На деле вандалы, кажется, несли не больше

опустошений, чем другие германские племена, вторгавшиеся в римский мир. Они даже во многом стремились перенять римские структуры и обычаи, чтобы использовать их на свой лад. Царство вандалов просуществовало до 533 года, когда военная экспедиция, высланная императором Юстинианом, успешно положила конец их власти и снова вернула этот район империи. Однако Северная Африка во второй половине VI и начале VII веков во многом отличалась от того, какой она была во II и III веках, когда строились великие города и расширялись сельскохозяйственные угодья. Одним из важных отличий стал греческий язык, принятый воскрешенной римской (ромейской) администрацией. Для этих мест язык был иностранным и малоизвестным: вероятно, из-за него имперские чиновники представлялись населению скорее чужаками-захватчиками, нежели хранителями прежней славы. Кроме того, между африканскими христианами и имперскими властями в Константинополе существовали религиозные разногласия: и Юстиниан в VI веке, и Ираклий в VII прибегали к преследованиям, чтобы насильственно привести их религиозные взгляды к повиновению. Многие североафриканские христиане, как и их единоверцы в Плодородном Полумесяце, скорее всего, относились к имперским властям враждебно и недоверчиво.

Большая часть современных Марокко и западной части Алжира, за исключением города-крепости Сеуты, где Юстиниан восстановил стены и выстроил новую церковь, в III веке уже не принадлежали к империи. В тех же районах, которые еще подчинялись власти Восточной Римской империи, города и селения сильно переменились. Центры многих великих городов опустели. Тимгад, шумный город в материковой части Алжира с впечатляющей классической архитектурой, был уничтожен местными племенами, «чтобы у римлян не было предлога снова приближаться к нам». В любом городе над всем главенствовал византийский форт и одна или несколько церквей постройки IV-V веков, нередко они размещались в предместьях вдали от старого центра города. Города становились селениями с приходскими церквями и крошечными гарнизонами. Изредка в них появлялись сборщики налогов или ренты, но здесь не было местной иерархии, сети служб и административной структуры. Даже в столице, Карфагене, где после повторного завоевания Византией построили несколько новых зданий, к началу VII века новые кварталы были полны развалин домов и лачуг. С середины VII века город «величественно таял» – цирки застраивались трущобами, а круглая гавань опустела.

Африка более других провинций Римской империи зависела от торговой и налоговой системы Средиземноморья. Зерно и оливки из Африки кормили римские города. Большая часть их изымалась в виде налогов, но, очевидно, суда, вывозившие налоги, в то же время перевозили и товары для продажи. Система взимания налога зерном была разрушена, когда в 439 году вандалы захватили Карфаген. Объем африканского экспорта резко пошел на спад, и с рынков Средиземноморья стали пропадать товары из Африки. Восстановление власти Византии в 533 году не привело к оживлению торговли. Рынки западного Средиземноморья слишком обеднели, чтобы принимать много импортированных товаров, а восточное Средиземноморье могло обойтись без продукции Африки. К 700 году производство африканской красной керамики прекратилось. Африка стала захолустной окраиной Византийской империи. Этим обстоятельством в первую очередь и объясняется поражение византийских войск, пытавшихся дать отпор арабам в Северной Африке – в конечном счете имперским властям просто не было до нее дела.

Возможно, ослабили Северную Африку и политические события. В 610 году Ираклий прибег к армии этой провинции, чтобы свергнуть императора Фоку и самому добиться титула императора. Затем он втянулся в борьбу за выживание и против персидского вторжения. Отсутствуют упоминания о том, что выведенные из провинции войска – вероятно, лучшие из местных войск – возвратили обратно.

Сельское население страдало не менее городского. Археологические раскопки показывают, что многие селения оставляли. Например, в районе вокруг древнего города Сегермес (недалеко от современного Хаммамета) в середине VI века существовало восемьдесят три деревни. За следующие 150 лет половина их была покинута. К 600 году и сам Сегермес почти опустел, так что в первой половине VII века, когда начались арабские завоевания, в районе осталось лишь три постоянных селения, защищенных естественными укреплениями. Причем поселения пустели не в приграничных районах, а в самом сердце сельскохозяйственной Проконсульской Африки, всего в 50 километрах от столицы и правительственного центра в Карфагене.

В Проконсульской Африке пик населенности, кажется, был достигнут к середине VI века, однако в других районах спад начался гораздо раньше. В Триполитании небезопасная обстановка привела к тому, что многие поселения были заброшены уже к концу V века, и существуют свидетельства, что в Бизацене того же периода полукочевое скотоводство постепенно вытесняло оседлое земледелие. Уцелевшие деревни понемногу превращались из открытых селений в укрепления (каср), архитектурная форма которых с незначительными изменениями просуществовала от III века до конца эпохи арабских завоеваний.

Мы, конечно, не располагаем демографической статистикой и надежными данными по экономике, однако результаты археологических исследований и раскопок предполагают, что первые мусульманские завоеватели нашли страну почти не населенной, во всяком случае, оседлыми жителями, а ее огромные и некогда величественные города лежали в развалинах или сжались до размера и вида укрепленных деревень.

Население страны представляло не менее трех различных групп. Были, несомненно, грекоязычные военные и чиновники в Карфагене и других районах, но нет оснований предполагать, что таких было много. Рядом с ними на земле нынешнего Туниса жили «афарика» (или, иногда, уфарика), возможно, потомки карфагенян, которые могли сохранить пунический диалект наряду с латынью. Ко времени мусульманского завоевания они образовывали оседлое христианское население, не имеющее воинственных традиций. Ибн Абд аль-Хакам описывает их как «слуг (хадим) ромеев, платящих дань любому, кто завоюет их страну».

Однако подавляющее большинство населения составляли берберы. Имя «берберы» происходит, конечно, от термина «варвары» (иноземцы), который в Римской империи применяли к другим народам и который перешел в арабский в звучании «бербер». Земли, населенные берберами, простирались от края долины Нила до самого Марокко. Берберы не образовывали никакого политического единства и принадлежали к множеству разных племен, но их объединяла общность языка, или языковой семьи, совершенно отличной как от латыни, так и от арабского. На этом языке до XII века редко записывали повествования или административные распоряжения, и бербер, желавший попасть в правительственные чиновники или получить образование, вынужден был выучить латынь или греческий– в римскую и ромейскую эпоху, или арабский – после мусульманского завоевания.

Общество берберов можно назвать племенным, но образ жизни разных племен сильно разнился. Некоторые, в основном в горных районах, жили родовыми селениями и занимались земледелием. Другие жили отгонным скотоводством, перегоняя стада летом – в горы, а зимой – в низины. Были и чистые кочевники, скитавшиеся по необозримым пространствам Северной Сахары. Классические источники приводят множество наименований берберских племен Северной Африки, и, несколькими веками позже, то же делают арабские источники. Даже учитывая различия в языке и письменности, трудно проследить реальные связи. Представляется, что с VI по VIII век среди берберов происходили большие изменения, при которых одни племенные группы исчезали, сменяясь другими. По-видимому, за столетие, предшествовавшее арабскому завоеванию, берберы сместились с востока к западу. Возможно, именно это обстоятельство отражают позднейшие арабские источники, утверждающие, что основная группа берберов при-шла с Аравийского полуострова или из Палестины. Реальных доказательств этого не существует: в самом деле, то, что язык берберов не принадлежал к семитской группе, указывает, что такое маловероятно, но здесь могла отразиться память о миграции на запад. Левафы в VI веке пришли из района Барки на запад, в Триполитанию, и в 543 году изгнали византийского наместника из Лептис Магны. За ними последовали хаввары – еще одна группа берберских племен, пришедших из Киренаики. Процесс тагхриба – продвижения на запад, определявший движение арабских племен в XI веке, по-видимому, следовал образцу переселения берберов VI и начала VII веков.

Завоевание Северной Африки, вероятно, стало естественным продолжением завоевания Египта. Все сведения, которыми мы располагаем о первых походах, исходят от единственного египетского хрониста Ибн Абд аль-Хакама, повествование которого использовалось в позднейших источниках. Возможно, летом 642 года, очень скоро после падения Александрии, Амр повел свое войско на запад. Путь, очевидно, оказался нетрудным, и армия быстро, не встречая сопротивления, достигла Барки. Византийский гарнизон и несколько местных землевладельцев отступил перед арабами к береговому порту Токра (древней Тавхире), откуда позже ушли в море. Большую часть городского населения, кажется, составляли берберы левафы, и именно с ними, а не с имперскими властями Амр заключил мир в обмен на выплату дани в 13 000 динаров. Рассказывали, что договор включал довольно оригинальную статью о том, что для сбора денег люди вправе продавать в рабство своих сыновей и дочерей. Возможно, это было началом массового обращения берберов в рабство, характерного для I века мусульманского правления в Северной Африке. Условлено было также, что ни один мусульманский сборщик налогов не вступит на эти земли и что люди Барки сами доставят собранную дань в Египет.

Затем Амр провел свое войско в обход залива Сирт, пройдя мимо Токры к Триполи. Здесь он натолкнулся на более серьезное сопротивление. Византийский гарнизон продержался целый месяц. Ибн Абд аль-Хакам описывает окончание осады в эпизоде, которыми арабы оживляют повествование, не претендуя на достоверность. Рассказ гласит, что один из арабов, осаждавших город, выехал на охоту с семерыми спутниками. Они обогнули город с запада и, оторвавшись от своего войска, утомленные жарой, решили вернуться к берегу. Между тем городская стена выходила к самому морю, и римские корабли стояли на якоре под самой стеной. Арабы заметили, что море немного отступило от стен, так что между водой и стеной образовался проход. По нему они подобрались к главной церкви и подняли там крик: «Аллах акбар!» Ромеи в панике бросились по своим кораблям, захватив все, что успели собрать, подняли паруса и бежали. Амр, видя этот переполох, ввел свои войска в город, который затем разграбили. На этой стадии не упоминается о его оккупации арабами, и, возможно, город после ухода арабов вернулся под власть Византии.

Амр вскоре двинулся дальше, повел своих людей на запад к Сабаре (Сабрате). Местные жители, решив, что Амр далеко и занят осадой Триполи, забыли об обороне. Город легко взяли и разграбили. Скоро и Лептис Магна (Лабла) попал в руки арабов. Затем Амр возвратился в Египет, несомненно, вполне удовлетворенный трофеями, взятыми им и его спутниками. Следы своего присутствия он оставил лишь в Барке, где установил налоги и назначил управляющего, Укбу ибн Нафи, которому предстояло стать героем завоевания мусульманами Северной Африки, и чье имя, подобно имени Халида ибн аль-Валида в Ираке и Сирии, вошло в историю и легенды как образец умелого и бесстрашного военачальника.

Смещение Амра с поста наместника Египта в 645 году привело к перерыву в военных действиях арабов. Продлился он не долго. В 647 году халиф Усман послал в Египет новую армию для помощи в африканской кампании. Список подразделений этой армии предполагает, что она насчитывала от 5000 до 10 000 человек, набранных большей частью, как и большинство арабов, воевавших в Египте, из южноаравийских племен. Командовал ими новый наместник Египта Абдаллах ибн Саад ибн Аби Сарх. Армия быстро двинулась вдоль побережья Северной Африки по землям, которые принадлежат теперь Тунису. Они, по-видимому, не стали тратить времени на повторный захват Триполи. Силами Византии в этом районе командовал экзарх Африки Григорий. Он, кажется, принял решение базироваться не в традиционной столице – Карфагене, а в Сбейтле, располагавшейся на юге Туниса. Возможно, там он предполагал встретиться с берберскими союзниками для более действенного отпора захватчикам. Две армии встретились вне стен города. Византийцы были разбиты наголову и, если верить арабским источникам, Григорий погиб в бою, хотя, по сведениям Феофана и других христианских авторов, он спасся и позже получил награду от императора.

Это сражение было единственным столкновением, которое произошло между арабами и византийцами в Северной Африке. Интересно отметить, что Григорий не пытался воспользоваться построенными в этих местах византийскими крепостями, а предпочел встретить врага в чистом поле. После его поражения остатки имперской армии, кажется, оттянулись в Карфаген, предоставив сражаться за контроль над страной арабам и берберам.

Добычу захватили огромную, и арабские источники, как обычно, уделяют куда больше места ее описанию и рассказу о дележе, чем всей остальной кампании. (Для примера: всадники получили по 3000 золотых динаров – 1500 на коня, и 1500 на человека, а пешие воины получили по 1500 динаров). После этого арабские войска почти двадцать лет не делали серьезных попыток упрочиться в Северной Африке. Возможно, что в этот период Барка и Киренаика оставались под властью мусульман, но, по всей видимости, тем экспансия и ограничилась. Арабо-египетские военачальники с египетскими войсками совершали периодические рейды в Триполитанию и Феццан, но армии, захватив добычу, неизменно возвращались.

За этот длительный период, кажется, только Укба ибн Нафи задумывался о более серьезных предприятиях. В центральном Алжире, там, где северные горы постепенно понижаются к краю Сахары, лежит маленький городок, построенный вокруг древнего святилища Сиди Окба и до сих пор посещаемый паломниками, надеющимися заслужить «барака» (благословение) от близости к великому святому. Термин «Сиди» происходит от классического арабского «сай-иди», что означает– мой господин: от того же арабского слово образован титул кастильского героя Эль Сида. Окба – это Укба ибн Нафи аль Фири, человек, который согласно историческим хроникам и популярному представлению принес в Магриб закон ислама. Он – единственный из первых мусульманских военачальников, чьей могиле оказаны такие почести. Кроме того, он мог претендовать на статус спутника Пророка, хотя только в том смысле, что, будучи маленьким мальчиком, он видел Мухаммада. Это еще увеличило его престиж в глазах потомков.

Укба, родившийся в Мекке под конец жизни Мухаммада, происходил из одного с ним племени – курайш, но из другой подгруппы – фир. Его предки относились к городской знати Мекки. Такое происхождение типично для людей, образовавших элиту раннего исламского государства и возглавивших его армии. Укба был единственный из спутников, сыгравших важную роль в завоевании Алжира и Марокко, и о нем можно сказать, что он принес «барака» самого Пророка в эту часть Северной Африки. Кроме того, он был единственным из сражавшихся здесь курайшитов, что еще упрочило его статус и репутацию. Одним словом, Укба стал мучеником, после того как он со своим маленьким отрядом повстречался в 683 году с намного превосходящим их войском берберов и был убит в сражении.

Укба приписывал свое возвышение тому обстоятельству, что его дядя по материнской линии был не кто иной, как сам Амр ибн аль-Ас, завоеватель Египта. Естественно, Амр доверял своему способному и честолюбивому племяннику важные поручения. Укба рано обнаружил свою страсть к экспедициям. Он участвовал в первой кампании Амра в Киренаике и проявил себя, возглавив рейд на оазис Зувай-ла к югу от Триполи. Нам рассказывают, что он дошел до самого Г^дамиса в глубине Ливийской пустыни и, что, возможно, важнее, завязал отношения с берберами левафами в районе Триполи. По словам арабского географа Йакута, Укба оставался в областях Барка и Зувайла, придя с дядей Амром ибн аль-Асом, и он собрал вокруг себя берберов, которых обратил в ислам.

В 670 году халиф Муавийя назначил Укбу правителем земель в Северной Африке, находившихся под властью мусульман, подчинив его наместнику Египта. Он решил открыть кампанию по завоеванию Ифрикии (более или менее совпадающей по территории с современным Тунисом) и утвердить там власть мусульман. Укба, хорошо знакомый с местными условиями, должен был понимать, какой это удачный момент для удара. Византийская администрация слабела день ото дня. Арабы атаковали Константинополь, и для его защиты требовались все силы империи. Не менее опасен был очередной внутренний раскол во власти империи. Императору Константину IV (668-685) бросил вызов претендент на трон из Сицилии, куда императору и пришлось ввести войска, чтобы справиться с ним. Однако настоящую угрозу представляли не ромеи: гораздо существенней было покорить берберов или договориться с ними.

Укба прибыл в Северную Африку с войском, набранным в основном из арабов, поселившихся в Египте. Известно, что с ним было 10 000 всадников арабской конницы, и ее еще пополнили берберы, вероятно, в основном из племени левафов, уже обращенного в ислам. Первой целью Укбы было основать военную базу в сердце Ифрикии. История основания города Кайруан пересказывалась в XIII веке географом Иакутой по более древним источникам, не дошедшим до нас.

Он отправился в Ифрикию и осаждал ее города, завоевывая их силой и предавая жителей мечу. Множество берберов было обращено в ислам его рукой, так что ислам распространялся между ними, пока не достиг земель Судана [56]56
  Подразумевается Африка за Сахарой – явное преувеличение.


[Закрыть]. Затем Укба собрал своих спутников и обратился к ним со словами: «Народ этой страны – недостойный сброд: под угрозой меча они принимают ислам, но стоит обратиться к ним спиной, они возвращаются к старым обычаям и вере. Не думаю, что для мусульман хорошо селиться среди них, но, думаю, лучше будет выстроить (новый) город, где будут жить мусульмане».

Они решили, что это разумный план, и нашли участок в Кайруане. Он лежал на краю равнины и зарос столь густым кустарником, что в нем не проползти было даже змее.

Укба продолжал: «Я лишь потому избрал это место, что оно лежит поодаль от моря, так что корабли византийцев не смогут подойти к нему и его уничтожить. Оно далеко от берега». Затем он приказал своим людям приступать к строительству, однако те жаловались, что в зарослях полно львов и разбойников. Опасаясь за свои жизни, они отказались выполнить приказ. Тогда Укба выбрал из своего войска двенадцать таких, кто был спутником Пророка, и воскликнул: «О вы, львы и гады, мы – спутники Пророка Господа, так что уходите прочь, а если мы найдем здесь кого-либо из вас, то убьем его!» Затем глазам людей предстало дивное зрелище: львы и волки выносили своих детенышей и змеи уводили свою молодь, и так они удирали целыми семьями. Многие берберы после этого перешли в ислам.

Затем он устроил дом правителя и дома для народа вокруг него, и там прожили они сорок лет, ни разу не увидев змеи или скорпиона. Он заложил мечеть, но сомневался, в какую сторону направить киблу, и это его очень тревожило. И вот ночью во сне он услышал голос: «Завтра иди в мечеть и там услышишь слова: "Аллах акбар". В ту сторону, откуда услышишь эти слова, направь киблу, потому что это направление избрал Господь для мусульман этих стран». Утром он услышал голос и установил киблу, и другие мечети повторили ее расположение» [57]57
  Ibn al-Athir. Al-Kamil fiTTh'rikh. III. P. 465.


[Закрыть].

При всех его сомнительных чудесах, миф об основании города все же приоткрывает реальные мотивы основателя. Город предназначался для постоянного мусульманского гарнизона в этом районе. Участок для него был выбран потому, что прежде там не было построек. В других сообщениях подчеркивается и важность наличия рядом пастбищ. Расположен он был вдали от побережья. Ромеи все еще представляли угрозу если не со стороны суши, то с моря. Основать город было несложно. Требовалось всего лишь заложить мечеть и дом правителя, да выделить людям участки для застройки. Отсутствуют указания на то, что арабские власти обдумывали заранее устройство рынка, бань и других общественных заведений. Несмотря на столь скромное начало, Кайруан процветал. Он, единственный из гарнизонных городков, основанных арабами сразу после завоеваний, до сего дня остался обитаемым городом: старая Басра в Ираке – теперь лишь почти неразличимые руины на краю пустыни, старая Куфа исчезла без следа, Фустат в Египте – место археологических раскопок среди куч обломков, а Мерв в Хорасане – огромное пустынное поле развалин. Кайруан же остался очаровательным старым городом, изобилующим образцами мусульманской древности.

Основание Кайруана стало решительным шагом в установлении присутствия мусульман в Ифрикии, однако оно еще не означало окончательного завоевания. Карфаген оставался в руках византийцев, и ни один отряд мусульман еще не проникал западнее современной границы между Алжиром и Тунисом.

Подобно Амру ибн аль-Асу в Египте до него и Мусе ибн Носсейру на Иберийском полуострове после него, Укба после победы недолго оставался наместником. В 675 году его арестовал назначенный преемник, унизивший его содержанием в цепях, прежде чем отослать в Дамаск к халифу Муавийе. Однако Укбе предстояло еще триумфальное возвращение.

Новый наместник Абу'л-Мухаджир был не арабом, а «мавлой», которого обратил в ислам прежний наместник Египта Укба. По рождению он мог быть коптом, греком или даже бербером. С ним прибыли из Египта новые войска, тоже неарабские по составу, и остановился он в Ифрикии вне пределов Кайруана – возможно, потому что знал, как много горожан сохранили верность его предшественнику. Первой задачей нового наместника было справиться с самым могущественным вождем берберов в Магрибе. Косейла (или Коцилла) был царем берберов авраба, и его владения простирались от гор Орес (Аурес) в западном Алжире до Волюбилиса на марокканской равнине. Сам Косейла и, вероятно, многие его сторонники, были христианами и поддерживали добрые отношения с римлянами. Абу'л-Мухаджир встретился с ним в его резиденции в Тлемсене и сумел обратить в ислам, тем самым сделав сторонником мусульман. Косейла переселился в лагерь наместника рядом с Кайруаном. Этот блестящий стратегический альянс развязывал Абу'л-Мухаджиру руки для атаки на Карфаген. В 678 году он установил блокаду и, хотя город еще не сдавался, ромейская власть отныне ограничивалась Карфагеном и его ближайшими окрестностями.

Как нередко случалось в истории арабских завоеваний, на ход событий не менее военных побед повлияли перемены в правительстве халифата. В 680 году умер халиф Муавийя, и его преемник Йазид I решил вновь назначить Укбу на прежний пост. Теперь он вернулся с торжеством, а в цепях в свою очередь оказался Абу л-Мухаджир. Возвращение Укбы привело к крутому повороту политики. Дружественное отношение его предшественника к берберам сменилось на противоположное. Косейла вместе со своим покровителем и союзником был закован в цепи, а Укба начал подготовку к своему последнему предприятию.

Согласно одной из арабских хроник [58]58
  Levi-Provencal E. Un récit de la conquete de l'Afrique du Nord. Arabica. I. 17-43.


[Закрыть], Укба задержался в Кайруане, только чтобы перевести дыхание. Начальником над местным гарнизоном он оставил своего сына со словами: «Я продал себя Господу по самой дорогой цене» и, высказав сомнение, что им предстоит новая встреча, отправился на запад, куда еще не доходили войска мусульман. Он со своим маленьким войском быстро пересек плато, ле-жавшее южнее прибрежных гор. Первое сражение произошло в Багхае у подножия гор Орес. Здесь он разбил римский отряд и захватил множество лошадей. Затем он пошел на запад к Монастиру. Его защитники вышли из-за укреплений ему навстречу; и схватка была жестокой, но «Бог послал ему победу». Кажется, мусульмане не заняли город, однако прежде, чем двинуться на Tаxepт, где их ожидали берберы и византийцы, они собрали большую добычу. Следующее сражение тоже было жестоким, и снова мусульмане одержали победу.

Экспедиционные силы двигались вперед. Складывается впечатление, что это был отряд в несколько тысяч человек, быстро продвигающийся по практически необитаемым землям. Ни о каком сопротивлении не упоминается, пока они не дошли до Танжера. Танжер был одним из немногих поселений городского типа в стране, которая теперь называется Марокко. По словам историка XIII века Ибн Идари, это был один из старейших городов Магриба, однако, продолжает он, «древний город, который упоминается в описаниях похода Укбы, похоронен песками, а нынешний город стоит над ним на берегу: если покопаться в развалинах, там найдется множество реликвий». Танжером правил некий Юлиан, позднее сыгравший важную роль в истории первого вторжения мусульман в Испанию. Его главной заботой было как можно скорее избавиться от Укбы, и потому он отговорил его от попытки переправиться через пролив в Испанию, посоветовав вместо того двигаться дальше вдоль атлантического побережья Марокко.