Текст книги "Эй, дьяволица (ЛП)"
Автор книги: Хулия Де Ла Фуэнте Мигаллон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
– А если бы он был вампиром?
Мама замолкает, а я продолжаю давить:
– Если бы этой ночью или завтра Доме умер, и кровь вампира всё ещё была бы в нём, и он вернулся бы, превращённый в вампира, мы бы на него охотились?
Она отворачивает взгляд. По тому, как напряжены её скулы, я понимаю, что она буквально прокусывает свои щеки изнутри. Так сильно, что могу поспорить – она себе прокусила их до крови.
– Ты бы его убила? – настаиваю.
Она заставляет себя встретиться со мной взглядом, полным ярости, и выносит свой приговор:
– Он уже не был бы моим сыном, – повторяет она.
Я отступаю назад, как будто мне дали пощёчину.
– Хадсон. – Она пытается взять меня за лицо руками, но я отстраняюсь, отбиваясь от её прикосновений. – Он не был бы твоим братом. Это было бы просто существо без души, раб своей жажды. Доменико не захотел бы такого.
Я качаю головой. Теперь мои глаза наполняются слезами.
– А если бы в нём была человечность, мама? Если бы он всё ещё был им, но с клыками?
– Это невозможно, Хадсон! – Она взрывается яростью, топая ногой по полу. – Вампир – это испорченный, погибший. Служитель смерти, существующий лишь для убийства и пыток. В них нет ничего, кроме чистого зла.
– Колетт не такая…
– Колетт?! – Мама округляет глаза от удивления и гнева. Два шага вперёд, и её выражение лица становится настолько зловещим, что мне уже хочется зажмуриться. Видимо, она согласна со мной, что это слишком личная информация, чтобы просто так делиться с человеком, который, как предполагается, должен был бы убить тебя. – С какого чёрта у неё есть имя?
Я закрываю глаза и сжимаю челюсти, перекрещиваю руки.
– Назови меня пророком, но думаю, с того момента, как она родилась. – Пожимаю плечами. – В общем, странности бывают у людей.
Мама грозит мне пальцем, сжимая губы в ухмылке, словно она только что загремела в тюрьму за убийство и теперь готовится встретить меня на судебном процессе.
– Не морочь мне голову, Хадсон Армандо. Клянусь святой Деве Пресвятой Провиденции, что…
Папин громкий кашель прерывает её речь.
– У нас гости.
Он отходит в сторону, показывая старика. На руках два кольца с печатью Альянса, строгий костюм, дорогие часы и блестящие, только что отполированные туфли.
Он держится прямо, его лицо строгое – видно, что его тело тренировано, а дух крепок. Особенно ярко это читается в его взгляде, который меня исследует, как будто хочет вырвать все мои секреты.
Хотя на вид ему около семидесяти, я бы сказал, что он гораздо старше – в районе девяноста. Охотники стареют красиво. Особенно те, кто в активной службе; это сразу видно по тому, как в его глазах сверкает жажда мести. И инстинктивно его пальцы несколько раз сжимаются около пояса, как будто он ищет оружие.
– Это господин…
– Достаточно просто Питер, – прерывает он отца, делая шаг вперёд и предлагая мне руку. – Ты, наверное, тот парень, который убил анзу. Про тебя ходят слухи. Для такого молодого, как ты, это кажется немалой победой… – его глаза вновь скользят по мне через стекло золотых очков. Чувствую, как он меня оценивает, и не нравится ему то, что он видит. – Молодого.
Он не решается назвать меня «татуированным громилой» в лицо.
Я отвечаю самой напряжённой и малоприятной улыбкой.
– Спасибо.
Он поворачивается к чёрной узкой сумке, которую принёс с собой.
– Думаю, ты сможешь использовать свою силу, чтобы помочь этому старику добраться до его комнаты.
Это больше похоже на приказ, чем на просьбу, несмотря на его попытку смягчить слова.
Я обменяюсь взглядом с папой, и он кивает. Тогда я сдерживаю вдох и снова улыбаюсь, как если бы меня кто-то укусил за яйца.
– Конечно.
Беру его сумку и веду его в гостевую комнату. Наш дом принадлежит Альянсу, и всё, что принадлежит Альянсу, доступно всем охотникам. Мы никогда не отказываем в приюте или помощи. Плюс он явно из тех, кто в Альянсе на высоком уровне.
Если вы думаете, что это может быть инфильтрированный зомби… Защитные системы на территории сожгли бы его. Никакое темное существо не может войти сюда самостоятельно.
Так что это просто старый охотник, который приехал выедать мне мозги. Он не ожидал встретить меня. Ну что ж, извините, старик.
Хотя в чём-то он прав: я не убивал анзу один. Я бы не смог.
– Демон льда… Сложная добыча, да? – настаивает он, шагая за мной. – И не только это… Слышал, ты так же убил вампира. Одного из крупных. Старого и могущественного.
Я оставляю его багаж в комнате и поворачиваюсь, чтобы сказать ему, что если на этом всё, он может засунуть голову себе в задницу и насладиться своим отдыхом в нашей роскошной гостевой комнате, предназначенной для самых почитаемых гостей.
Он подходит ко мне и снова вонзает свои маленькие охотничьи глаза, пытаясь выцарапать ответы на вопросы, которых ещё не задал.
– Странно, что такой вампир ходит один. Разве он не был… с кем-то?
Я расправляю плечи.
– Если бы у него была компания, она тоже была бы мертва, сэр.
– Конечно. Конечно. – Он скользит взглядом по шипам на моей руке. Не нужно ничего говорить, чтобы понять, что их для него мало. – Ты усердный мальчишка.
Если его «мальчишка» и было подколом, то я это понял. Это был удар по яйцам коленом.
Он отходит, давая мне немного передохнуть и выдохнуть воздух.
– Судя по отчётам, вы были заняты с самого момента прибытия.
– Охотник никогда не жалуется на лишнюю работу, – говорю я, на всякий случай добавляя, чтобы не обидеть.
– Конечно. Но умный охотник, – его глаза вонзаются в мои, давая понять, что в его взгляде сомнение, что я им являюсь, – всегда задаёт вопросы. И, судя по тому, как долго вы были без прикрытия, и по тому, как срочно понадобились ваши услуги, этот город был слишком тихим. Или слишком молчаливым. Заткнутым.
– Понял. Хорошей ночи, сэр… Питер, – я тоже умею использовать такой подозрительный тон.
Он перекрывает мне путь, прежде чем я успеваю подойти к двери.
– Не будь дерзким, мальчишка. – Его зрачки снова цепляются за мои, как ядовитые шипы, вонзаясь в меня – он снова пытается вонзить свой яд, чтобы вырвать ответы, которые ещё не задавал. – Ты точно уверен, что он был один?
– Кто?
– Уильям.
Я задерживаю дыхание. Мы оба смотрим друг на друга… потому что оба знаем. Имя вампира, которого я убил; детали, на которые мы обычно не обращаем внимания, когда охотимся.
Вопрос в том, понимаем ли мы оба, кого он на самом деле искал. Имя, что висит в воздухе. Это и есть тот вопрос, который наши глаза требуют ответить, переплетаясь в молчании.
Я разрываю зрительный контакт и обхожу его.
– Спокойной ночи.
– И кто, чёрт возьми, этот тип? – требую от отца, заглянув в его библиотеку, куда я зашёл сразу после того, как разместил нашего постояльца.
– Он прислан Альянсом.
– Мне он не нравится.
Обожаю быть с отцом откровенным. Не нужно обхаживать его словами или мудрить.
Он смотрит на меня спокойно, обдумывая, прежде чем признать:
– Мне тоже.
Его поддержка приносит облегчение. Отец никогда не ошибается, хотя всегда находит время, чтобы взвесить всё, прежде чем высказаться или действовать.
– Не внушает доверия, – продолжаю я.
Отец улыбается.
– Инстинкт стража никогда не подводит.
Вау. Он только что назвал меня «стражем». Теперь у нас есть что-то общее. И он полностью доверяет моим ощущениям, даже если они противоречат тому, что говорит Альянс. Горжусь и благодарен, что я – его сын.
– Доме поправится, правда?
– Да. Я его осмотрел. – На самом деле, я поймал его, когда он забирал свои вещи. – Всё прошло эффективно и вовремя. Нам повезло. – Он закрывает глаза и тяжело вздыхает. – Хотя, боюсь, называть это «везением» – значит обесценивать помощь, которую мы получили.
Он отвлекается, смотря на амулет, лежащий на столе. Я тоже на него поглядываю, заинтересованный. Вспоминаю его слова: «Оставьте это. На случай, если однажды придётся защищаться от меня».
– Это не имеет смысла, – произношу я вслух. – Кто бы нам дал медальон, чтобы защищаться от самого себя? Разве недостаточно просто не нападать, если этого не хочется? Или не предоставлять защиту, если это действительно необходимо?
Я знаю, что отец уже думал об этом, потому что у него есть готовый ответ:
– Тот, кто не владеет своей волей.
Я нахмуриваюсь. Что это чёрт возьми значит?
Не успеваю спросить, потому что его взгляд загорается.
– Это даёт мне подсказку…
Он поворачивается к полкам, начинает возиться с книгами, тихо бормоча что-то себе под нос, и я понимаю, что теперь его точно не стоит беспокоить. Когда его охватывает идея, лучше не пытаться его остановить.
Я вздыхаю и закатываю глаза.
– Спокойной ночи, папа, – говорю я, стоя у двери.
– Ммм. – Это всё, что я получаю в ответ. Но по какой-то причине, видя его поглощённого миром слов, такого гиганта, я не могу не улыбнуться, тронутый.
– Люблю тебя, папа.
Глава 49. Третий лишний
Я быстро принимаю душ и меняю одежду, как полагается после того, как погуляешь по окрестностям, убивая зомби. Моя комната холодная и одинокая без Постре. И без Колетт. Потому что я точно знаю, где хочу быть прямо сейчас.
Прислушиваюсь. Нет никаких признаков движения, кроме как моего отца, читающего в своей библиотеке. Быстро наполняю спортивную сумку всем необходимым и, стараясь не делать шума, выхожу из дома, как если бы под ногтями был стекло. Мчусь к своему джипу, включаю передачу, не теряя ни секунды. Прежде чем мама успеет схватить меня каким-нибудь удушающим приёмом. Я знаю, что позже мне придётся всё объяснять, но сейчас я просто чувствую усталость и мне нужна тишина.
Тишина, которую ощущаю в груди, когда звоню в её дверь, и Колетт открывает.
– Как мои любимые девочки?
Постре выходит за ней, и я глажу её, прежде чем сосредоточиться на Колетт, всё ещё стоящей у двери. На ней светлый пижамный комплект и розовый сатиновый халат с кружевами. Она пахнет шампунем, свежими простынями и тем её незабываемым запахом – вишни и мягкой кожи.
Моё сердце пропускает удар, когда я встречаю её чёрные глаза. Я не могу устоять, прижимаюсь к ней, обнимаю её лицо ладонью, нежно касаюсь щёки и шеи. Знаю, что нам нужно поговорить и многое ей рассказать. Но сейчас мне просто нужно смотреть на неё. На неё и на эти нежные, сладкие губы, которые я, кажется, не целовал целую вечность.
Моё тело тает от Колетт, от её аромата, вкуса, близости.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать её, едва касаюсь губ, прежде чем прижать лоб к её лбу и обнять её.
– Скажи, что хочешь, чтобы я остался, – прошу я шёпотом, потому что в этот момент нет никого, кроме нас двоих.
– Останься, – отвечает она в том же тоне. Жаждущем, интимном.
И все мои атомы взрываются, сливаясь с её, когда я целую её, запутав пальцы в её влажных волосах, холодных и свежих, как зимние ночи. Ночи, которые мы проводим, будучи охотниками.
Я толкаю её внутрь дома и закрываю дверь ногой. Не отпуская её, не теряя ни секунды.
В зале она встаёт на цыпочки, обвивает руки вокруг моей шеи, потерявшись в моих поцелуях. Я прижимаю её попку, которая мне так нравится, пока наши языки танцуют танец огня.
Мои руки скользят под её пижамные штаны, и я стону, ощущая её голую кожу. Чёрт! Я прижимаю её сильнее, и моя эрекция упирается ей в живот, а её грудь твёрдая и прилипает ко мне. Рычу, вонзая пальцы в её зад, прежде чем проводить ими по её телу вверх, пока не добираюсь до груди. Я кусаю её губы, когда беру её соски в рот, и снова рычу, когда мну их пальцами, чувствуя, как они становятся твёрдыми и чувствительными.
– Чёрт, Колетт, ты сводишь меня с ума.
Она тянет меня к себе, продолжая целовать, и её тело сжимается вокруг моего, тянется ко мне. Так что, думаю, я тоже её сводил с ума. Я ухмыляюсь про себя, и моя левая рука опускается снова, чтобы проникнуть под её штаны и ласкать её медленными, игривыми кругами.
Она вздыхает, откидывая голову назад, глаза закрыты. Я использую момент, чтобы лизнуть её шею, горло и края уха, в то время как она стонет, прижимаясь ко мне, увлажняя мои пальцы.
– Если я поднимусь туда, найдётся кровать? – Я указываю подбородком на лестницу – Потому что если там окажется гроб, будет тесно для всего, что я хочу с тобой сделать.
Колетт смеётся и кокетливо пожимает плечами.
– Узнай сам, охотник.
Я поднимаю её за зад, заставляя прижаться ко мне, и шагаю вверх по ступенькам, пока не нахожу спальню… и да! Там есть кровать. Большая, не совсем двуспальная, с розовым одеялом и парой игрушек, что меня довольно сильно удивляет.
– Не скажи мне, что теперь ты хорошая девочка, Колетт, – подшучиваю, прежде чем опуститься на колени и нежно положить её под себя на кровать. Я закрыл дверь, чтобы Постре не последовала за нами; у нас есть свой кодекс.
Я вдавливаю руку в её открытие, двигая ею вверх-вниз, очень медленно, пока не вырву у неё стон разочарования, а её кулаки не начнут мять одеяло.
Я улыбаюсь и вытаскиваю руку. Она смотрит на меня злым взглядом, и я с наслаждением облизываю след влажности, который она оставила на моей коже.
– Мне кажется, ты не такая хорошая девочка, как ты говоришь.
Я снимаю её штаны и спускаюсь, чтобы устроить лицо между её ног. Прокачиваю носом по её волоскам.
– Ммм, ты тоже вкусно пахнешь, Дьяволица.
Если она что-то хочет сказать, её слова исчезают в моих губах, когда я начинаю её целовать, захватывая каждую частичку её. Если её желание «попить моей крови» хотя бы наполовину так же сильно, как моё желание поглотить её… стоит признать её сдержанность почти героической.
Она извивается, задыхается, просит не останавливаться, а я продолжаю терзать её языком, поглощая каждую каплю удовольствия. Она выдыхает, и я наслаждаюсь её оргазмом.
Я выпрямляюсь, улыбаясь, и, вытирая руку, целую её тело, двигаясь вверх, пока не возвращаюсь к её губам. Ласково касаюсь их, сопровождая её поцелуями, пока её дрожь не прекращается.
– Привет, – говорю, когда она открывает глаза.
– Привет. – Она улыбается мне.
Мы целуемся нежно, и я снимаю с неё халат и майку, чтобы ласкать её, как мне нравится, руками и губами. Потом я снимаю свою одежду.
Если она немного расслабилась, то мой «дружок» снова встал, как только я приблизил его к ней. На грани взрыва, не в силах больше сдерживаться, я вхожу в неё, ощущая, как всё вокруг влажное. Она стонет, принимая меня между своими ногами. Я вздыхаю от удовольствия. Она мягкая и тёплая, и…
– Чёрт, мне кажется, я сейчас кончу.
Колетт смеётся и двигает бедрами, чтобы наслаждаться мной.
– Иди сюда.
Я покрываю её своим телом, полностью поглощая её под своим весом, она вся моя, и я медленно, очень медленно занимаюсь с ней любовью, вдвигаясь в неё с медленными движениями, чувствуя, как капли страсти ускользают внутрь неё, заполняя каждый уголок, пока я сам не таю в её теле, в каждом прикосновении, которое вызывает у меня тысячи разрядов чистого удовольствия.
С нашими лицами так близко, что мы не перестаём смотреть друг другу в глаза, наши дыхания переплетаются, чувствуем каждый сантиметр тел, прикасаясь друг к другу. Я переплетаю свои пальцы с её. Целую её в улыбку и снова теряюсь в её взгляде.
– Я тебя люблю, Колетт.
В принципе, я уже говорил это раньше.
– Хадсон…
Она отворачивается, затем качает головой. После паузы решает пошутить:
– Знаешь, если ты трахаешь, это не считается, да?
– Ну, ты и я никогда не играли по правилам, Дьяволица.
Я кусаю её губы и ускоряю ритм, увеличиваю интенсивность, отдаваясь тому, чего требуют мои желания. Она царапает мне спину, и мы оба кончаем одновременно.
Колетт прижимает меня к себе, гладит мои плечи и волосы в приятной тишине, которая остаётся, между нами, пока мы отдыхаем друг на друге. Этот момент может длиться минуты или часы.
Пока её прикосновения не становятся более игривыми. Я ещё не вышел из неё, но ей хватает немного подвинуть бедра и напрячь мышцы, призывая моего друга к действию. Она улыбается, когда я медленно отхожу, а затем снова вхожу. Она заставляет нас повернуться, садится сверху, держась руками за мою грудь, с взьерошенными волосами и тем взглядом решимости и озорства, который мне так нравится. Теперь она наслаждается мной как хочет.
Она садится на меня, ласкает себя, наслаждается тем, как я на неё смотрю, распуская волосы и сжимая грудь, не прекращая провоцировать меня взглядом, а я становлюсь всё твёрже, пока она не несколько раз не кончает.
Пока я, наконец, не возвращаюсь к жизни и не переживаю невероятный оргазм, в котором она кончает вместе со мной.
Я стону, когда она отходит и укладывается рядом, прижимаясь ко мне. Я держу своего усталого, вялого друга и думаю, что он, наверное, немного уменьшился.
– Чёрт, ты убила мистера Игнасио.
Колетт поднимает брови.
– Мистер Игнасио?
– Не говорил? Думаю, вам с ним уже не нужно знакомиться, но…
– Хадсон. – Она смотрит на меня очень серьёзно. – Ты зовешь член Игнасио?
– Нет, нет, прости. – Я поднимаю палец, прося уважения. – Мистер Игнасио.
Колетт опирается на локоть, чтобы поддержать голову, и оценивающе смотрит на меня сверху вниз, а затем снова, проверяя, не шучу ли я.
– Так звали моего инструктора по боевым искусствам в институте Альянса. В его честь. Великий человек.
– Серьёзно? – Она хлопает ресницами, пытаясь скрыть удивление, а брови почти исчезают за линией волос.
– Да. Ну… Он был лысый и невысокий. Но очень сильный и подтянутый. Всегда так тянулся, чтобы казаться немного выше… И у него был только один глаз, потому что ведьма в молодости ослепила его … – Я указываю на свой член. – В общем, сходства очевидны.
Поскольку, кажется, я её не убедил, продолжаю:
– Он всегда говорил о том, как важно точно попадать в цель. И идти вперёд твёрдо, не отклоняясь от пути. А потом он умер.
– Не принес цветов.
– Верно. А я его очень уважал и любил, так что…
– Ты назвал свой орган в честь этого великого человека?
– Ты угадала, мисс.
– Ага. И… ты думаешь, он был бы рад твоему… э-э, мемориалу?
– Ну, не могу отрицать, что это был упорный воин, – гордо говорю я.
– И ещё слепой и лысый, да.
– Видишь? Ты начинаешь понимать.
Она кивает и делает паузу, обрабатывая услышанное. Через некоторое время смеётся.
– Ты никогда не перестанешь меня удивлять, Хадсон Армандо.
– О, надеюсь, что нет. – Я нападаю на неё с щекоткой в наказание за то, что она использует моё полное имя.
– Скажи, что у него тоже было второе имя, пожалуйста, – просит она, смеясь.
– Нет, – отвечаю я с серьёзным видом. – Просто «мистер Игнасио». Ему и так хватает солидности.
– Ты прав, он действительно слишком мелкий, чтобы иметь два имени.
– Попробуешь…
Я продолжаю щекотать её. Я тоже знаю, как найти её слабое место. Она извивается и кричит, пойманная между моим телом и матрасом.
– Думаю, мой наставник был бы очень горд тем, как я использую мистера Игнасио, чтобы многократно проткнуть такую дьяволицу, как ты, не так ли? Он посвятил свою жизнь этому. А теперь может продолжить благодаря мне.
Я ловлю её запястья и прижимаю их к подушке, чтобы зафиксировать. Мы смотрим друг другу в глаза, и… ну, мы не можем устоять, чтобы не поцеловать друг друга. Я же сказал «проткнуть», так что, в память о моём выдающемся наставнике, мистер Игнасио снова готов вступить в бой. Колетт широко открывает глаза, удивлённая.
Я переворачиваю её, чтобы она оказалась спиной ко мне, зафиксированная между моим телом и кроватью, и разделяю её ноги, вводя руку, прежде чем почувствовать, как её влагалище принимает мой твёрдый член.
– Видишь? Не стоит смеяться над ним, Дьяволица.
Она смотрит на меня, кусает губу, принимая на себя игривое выражение, следуя за моими движениями.
– Я бы не осмелилась. – И поднимает зад, чтобы мои ощущения были более ощутимыми.
– Поздно, – шепчу я в на ухо и вхожу в неё.
Глава 50. Вот теперь мы точно убили мистера Игнасио. Снова. И без цветов
Я обнимаю Колетт, совершенно вымотанный, и закрываю глаза.
– Думаю, всё. – Я тяжело дышу. – Ты высосала из меня всё, что можно, без того чтобы выпить мне кровь.
Она смеётся, и я укладываю её на себя в позе ложечки, осторожно убирая её волосы с лица.
– Предупреждаю, я неумеха в это. – Признаюсь с лёгким стыдом.
Потому что в постели я бог, но вот что касается игр после… в этом я полный новичок.
– В спать? – подшучивает она надо мной.
– Во влюблённости.
Ну что, раз уж мы играем в храбрецов, давайте уж по полной.
Она молчит и задерживает дыхание, хотя, думаю, оно ей и не нужно.
Но мне некогда разбираться, потому что мысль о том, чтобы спать с кем-то, напоминает мне…
– Подожди.
Я быстро встаю и открываю дверь.
– Мы закончили, детка, – кричу в коридор, на всякий случай, если Пострe захочет войти. – Она не любит спать одна. – Поясняю Колетт, когда возвращаюсь и устраиваюсь рядом с ней снова. – Ты не против, если она присоединится?
Знаю, что она – избранная, когда она улыбается.
– Зная тебя, не удивлюсь, если ты решишь, что двух девочек в постели недостаточно.
Я смеюсь, а потом серьёзнею.
– Кстати, я оставил… То есть, ты – одна.
Колетт кивает и прижимается ко мне.
– Я хочу, чтобы ты была единственной. – Я подчеркиваю это.
Она поворачивается и целует меня в губы. Переспрашиваю:
– Ты точно не против, да?
Она усмехается и встаёт, чтобы снова устроиться рядом. Я закрываю глаза, чувствуя себя удовлетворённым и измотанным, но…
– Слушай, а ты спишь вообще?
Её смех отдаётся у меня в груди.
– Если бы мне не дышали в шею… я бы попыталась. – Объясняет она, усмехаясь, после того как подкинула мне этот колкий комментарий. – Сплю мало. Где-то четыре часа, чтобы подзарядиться, хотя могу и без них пару дней пройти. Но обычно я это делаю днём, не ночью. Ночью я активнее.
– Да-да, и так понятно. Мистер Игнасио, земля ему пухом, подтвердит.
– Я чувствую усталость днём, когда солнце в зените. Не выхожу, когда оно такое яркое.
– Конечно, лучше сидеть в офисе.
Я её не вижу, но точно знаю, что она закатывает глаза, чтобы подчеркнуть, как я её смешу.
– Поэтому ты выбрала это место? – Спрашиваю я. – На севере. Не думаю, что тут бывает много солнечных дней.
– В числе прочих причин.
Я молчу, понимая, что она не собирается делиться остальными.
– Так ты что, спишь днём? – Возвращаюсь к теме её сна. – Ты прямо латиноамериканская девочка, Дьяволица.
Она взрывается смехом.
– Мне нравится план, – продолжает она. – Трахаться всю ночь и спать в обнимку в полдень.
– Придётся повысить гонорары мистеру Игнасио.
– Без сомнений.
Проснуться, обнимая Колетт, а она, в свою очередь, обнимает Пострe, – это просто чудо. И не потому, что, после нескольких милых поцелуев, мы идём в душ, и Колетт говорит, что «официально представит свои уважения мистеру Игнасио», а затем дарит мне потрясающий минет, пока горячая вода струится по нашим телам. Конечно, это тоже помогает.
Она смотрит на меня снизу с игривой и победной улыбкой, а я, откинувшись на стену душа, отрываю взгляд и тяжело дышу:
– Почему мы так долго тянули с этим?
Колетт бросает на меня взгляд «я всё прощаю».
– Напоминаю, в начале ты не хотел даже целовать меня. А уж до твоего сокровища страшно было дотрагиваться.
– Ты права, я идиот. – Я поднимаю её за подмышки, чтобы снова поставить на ноги.
Я смотрю на неё и вдруг думаю, что, наверное, собираюсь предложить ей выйти за меня.
На что она ответит, что, после минета, это не считается.
Но мой живот громко урчит, забегая вперёд.
– Не живут одними сексом, знаешь ли, – подшучивает Колетт и хватает меня за руку, потянув на завтрак. После того как мы одеваемся, конечно. А то представьте себе, каково было бы без одежды. Ну, не стоит идти по улице и травмировать людей.
К счастью, сегодня воскресенье, и ей не нужно идти на работу.
Знаете, что мне кажется охренительно прекрасным? Мои пальцы переплетены с её. Мы идём по улице, я смотрю на неё и понимаю, что у меня есть самое красивое на свете, потому что её улыбка сияет ярче, чем когда-либо. И что все люди могут это увидеть. Я её, и она моя. Горжусь собой, полный и удовлетворённый.
Она ведёт меня к ресторану, но на пороге останавливается и выглядит обеспокоенной.
– Хадсон!
– Что такое? – Испугался я.
Она сжимает моё лицо, впиваясь в меня взглядом.
– Ты уже решил, что будешь заказывать? – Она кладёт руку на грудь с надрывным, чрезмерно театральным вздохом. – Пицца или картошка? О, нет! Это убивает меня!
Она кричит в небо, а я тяну её в сторону, чтобы остановить этот спектакль, но не могу перестать смеяться. Я прижимаю её к себе и целую в нос.
– Лучше тебя съем. Ведь мы уже решили, что ты круче обеих.
– Мороженное из пиццы и картошки? – Она поднимает брови с ноткой насмешки.
– Точно. – Целую её, а потом наслаждаюсь вкусом её губ. – Умм. Лучшее мороженое в мире. – После этого я вдыхаю и добавляю: – Если только не выбрать A-отричательную, конечно.
Колетт замолкает, и я задерживаю дыхание.
Постепенно. Очень медленно. Она улыбается.
Потом раздаётся её смех, и она смотрит на меня благодарно. За то, что смог пошутить над этим. За то, что как-то нормализовал её суть. За то, что показал, что я принимаю её.
Она целует меня в щёку и тянет меня внутрь заведения, прокомментировав:
– Видишь? Мне это намного легче, чем тебе.
Я чувствую себя ещё более приподнятым, когда мы возвращаемся домой, уже сытые до отвала.
– Я тебе говорю, было настолько вкусно, что пальцы можно было бы съесть, – повторяю, входя в её дом. – Клянусь.
Колетт закатывает глаза, снимая пальто.
– Да-да, ты уже говорил это раз сто. – Она сбрасывает шарф на вешалку. – Серьёзно, как тебе может так нравится еда?
– Я – телец, мамочка, – подмигиваю ей, гордо обгоняя по пути в кухню, где отодвигаю её железистую диету и кладу в холодильник заказанную еду, чтобы, если останусь подольше, была еда.
Потому что, оказывается, моя девушка – (девушка?) – не хранит еды в холодильнике. И если вы не читаете это с раздражением, то вы сделали ошибку.
– И что это меняет?
– Да то, что я – знак земли, привязанный к земным удовольствиям. Мы почитаем еду и делаем секс искусством. Лучший знак в постели. – Подмигиваю ей. – Чувствуй себя счастливым.
Она делает скептический жест, вся такая чёртова крутая.
– Ты знаешь, что гороскоп нельзя подгонять под себя, да?
– Да ладно. Серьёзно. Проверь.
Она бросает на меня вызов взглядом и достаёт телефон.
– Лучший знак зодиака в постели, – объявляет она вслух, вбивая в поисковик.
Кликает на ссылку, и её зрачки быстро бегают по экрану.
Я улыбаюсь, уверенный в себе.
Колетт поднимает глаза, чтобы взглянуть на меня с таким вердиктом, который я уже праздную в душе…
– Скорпион.
– Что? – Моё победоносное выражение лица исчезает.
– Скорпион, – она показывает мне экран.
– Нет, этого не может быть. Пересмотри ещё раз.
Она опять закатывает глаза и подчиняется.
– Скорпион, – повторяет она, будто это приговор.
– Что? Ты что, прикалываешься?
Я достаю свой телефон и сажусь на диван, готовый докопаться до истины.
– Серьёзно, Хадсон?
– Да, это личное, – отвечаю, не отрывая глаз от экрана, борясь за свою гордость.
Колетт тяжело вздыхает и садится рядом, готовая ждать.
Я рычу, перечитывая статью за статьей.
– Твой Wi-Fi глючит, – заключаю я.
Она щёлкает языком.
– Конечно. Или ты – знак неудачников.
Я фыркаю и сжимаю руки, лежа на спинке с надутыми щеками.
– Чёртовы скорпионы.
Колетт улыбается.
– Да, но, серьёзно, – продолжаю я. – Этого не может быть. – И снова поднимаю телефон, не собираясь сдаваться. – Кто лучше в постели: телец или скорпион? – говорю, заявляя свой новый запрос. – О, вот: «Скорпион – лучший любовник среди всех знаков зодиака, а телец уверенно занимает второе место. Оба страстны, преданы и ненасытны. Так как их созвездия расположены напротив друг друга на небесах, их встреча – это взрыв и магнитизм. Лучший союз в постели, безусловно. Искры полетят… если, конечно, они смогут преодолеть свою врождённую вражду».
Я потираю подбородок, задумчиво.
– Значит, мне нужно было попробовать с какой-нибудь скорпионшей… Чёрт! Вся моя жизнь с теми и другими, и вот теперь я узнаю это, когда уже поздно, потому что я только тебя хочу, и…
Колетт сдерживает смех рядом.
– Что? – отвечаю я с вызовом. – Теперь уже не получится…
Её взгляд с дерзкой усмешкой, когда она обводит языком зубы, заставляет меня замолчать.
Не может быть.
Я смотрю на неё подозрительно.
– Ты…? – её улыбка не оставляет мне сомнений. Я показываю пальцем на неё. – Ты что, скорпион?
– Скорпион? – Она рассматривает ногти, затем кокетливо поднимает ресницы и вглядывается в меня. – Очевидно. Мы ведь выяснили, что это лучший знак, правда?
– Ладно, – встаю и поднимаю её на плечо. Она издаёт испуганный крик, когда я начинаю забираться на лестницу. – Пошли трахаться. Нужно проверить это научно. Нельзя так утверждать без доказательств.
– Ты всерьёз думаешь, что нам с тобой нужно ещё больше доказательств?
– Да. – Уже шагаю по лестнице с ней на плечах. – Потому что раньше я не знал, что ты предатель-скорпион, хотя тебе уж точно не хватает яда. А теперь проверим этот «космический матч» по-научному. Все предыдущие разы – просто трахались ради трахания. Теперь у нас миссия. Репутация «Твой гороскоп точка ком» зависит от нас.
Когда я кладу её на кровать, она смеётся. Она берёт моё лицо в свои руки и целует меня. Потом смотрит мне в глаза.
– Ты идиот.
– О, спасибо.
– Но ты прав: ты мой любимый идиот.
– Я знал.
И снова целуемся.
Я падаю на неё на матрас. Да, мистер Игнасио ответил на её вызов. Я смотрю на Колетт, прося разрешения, потому что… ну, вы понимаете, уже несколько раз подряд за последние часы.
– Ну что, теперь мы признали, что оба больные, да?
– Да. – Я киваю, абсолютно уверенный.
– Ну так и решено. – Она срывает с меня футболку одним движением. – Больному нужно дать его лекарство.
Глава 51. И вот, вдруг… нас стало много
– Куда ты идёшь? – жалуюсь, когда она освобождается из моих объятий и встает с кровати.
Секс был дикий. Ну, надо было постараться, чтобы «Твой гороскоп точка ком» остался доволен. Намного более дикий и необузданный, чем вчера.
Колетт возвращается с маркером в руке.
– Я собираюсь вручить медаль мистеру Игнасио, – открывает фломастер и начинает рисовать на моём члене. – Он её заслужил.
– Ах, вот наконец-то кто-то оценил, как следует.
– За второе место.
И эта сука рисует большую цифру два в центре круга.
– Эй! – возмущаюсь.
– Извини, – она улыбается мне с притворной невинностью. – Первое место только для скорпионов. Но, эй, ты хорошо постарался. Главное – участие, не так ли? Всегда должны быть и неудачники.
Я фыркаю.
– С тобой рядом я, похоже, больше не выиграю ни в чём, да?
– Очевидно.
Я снова фыркаю, принимая поражение, и притягиваю её к себе, чтобы она упала мне на грудь, обнимаю её крепко.
– Ладно. Но только потому, что вместе мы действительно лучшие.
Она целует меня, а её внимание уже переключается на мою шею. Она трогает два красных пятна. Там, где она меня укусила. Там, где я предложил и настаивал, обещая, что в этот раз будет иначе. Потому что я хотел увидеть её наслаждение. Потому что я хочу от неё всего.
