Текст книги "Эй, дьяволица (ЛП)"
Автор книги: Хулия Де Ла Фуэнте Мигаллон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Она напрягает мышцы, чтобы сжать мой член, и напоминает мне, что она здесь и что она наверняка ожидает от меня чего-то большего. Я открываю глаза и встречаюсь с ней взглядом. Чёрные. Черные как бездна. Ее клыки все еще обнажены. Смертельный враг. Угроза моей семье. Кошмар наших ночей.
Я притягиваю ее задницу к себе, впиваюсь в нее пальцами и делаю толчки внутрь. Я вхожу и выхожу. С силой, с отчаянием, с яростью. За то, что ты – всё, что я ненавижу, и единственное, чего я желаю. Мы смотрим друг другу в глаза сквозь стиснутые зубы, обещая друг другу смерть, пока наши тела выгибаются, тяжело дыша друг для друга.
Я отпускаю ее задницу, чтобы снять с нее бюстгальтер и обнажить грудь, которую я мял ранее, и с наслаждением сжимаю ее. Она жалуется на мою грубость, а я в ответ вхожу в нее со всей силы. Он стонет и раздвигает ноги еще немного, прося меня повторять это снова и снова.
Не отрывая взгляда от ее зрачков, которые следят за моими движениями, я наклоняюсь, чтобы лизнуть ее грудь и укусить сосок, одновременно лаская круговыми движениями ее набухший клитор. Она тихонько фыркает и откидывается назад, сдаваясь мне. Как мне нравится видеть ее такой. Она отказывается закрывать глаза, наблюдая за мной. Я самодовольно улыбаюсь ей, чувствуя себя победителем.
– Ты вся моя, дьяволица, – шепчу, вдыхая аромат ее кожи.
Затем я играю языком с ее соском и, не отрывая от нее глаз, посасываю его как раз в тот момент, когда она достигает оргазма, издавая стон и сжимая зубы, сопротивляясь тому, чтобы отдать мне эту победу. Затем я резко вхожу, а ее влагалище прижимается ко мне, как будто она не хочет меня отпускать и кончаю.
Издав стон, я отпускаю её, делаю шаг назад, поправляя одежду. Мы оба молчим, разглядывая друг друга, как противники после тяжёлой схватки. Всё, что произошло, – нечто большее, чем ошибка. Это могло закончиться трагедией.
Взяв кол в руку, я крепче сжимаю его. Она замечает мою решимость, и её взгляд снова становится настороженным.
– Не приближайся к нам, – говорю я с угрозой в голосе, не сводя с неё глаз.
Я выхожу из комнаты, не поворачиваясь спиной, но ощущая её взгляд, который будто сжигает меня изнутри.
Глава 17. Поцелуй воскресения
Я забираю Постре у дверей, быстро прощаюсь с приветливой дамой и иду к машине, чувствуя себя так, будто меня сковал бронежилет из вины и нервов. Мысли метались вихрем.
«Чёрт, чёрт, чёрт!»
В любом руководстве для охотников должно быть первым пунктом записано: «Никогда не спи с тем, кого собираешься убить». Но, видимо, составители решили, что это и так очевидно – называется здравый смысл. Которого, как выясняется, мне явно не досталось. Ну и ещё штука под названием «верность своей семье», которую я никогда не считал способной пошатнуться.
Подождите… А если её жидкости ядовиты? Ведь я только что сунул своего лучшего солдата в место, откуда мертвецы поднимаются на этот свет. А вдруг он теперь сгниёт и отвалится, как гнилая сосиска?
Охренеть…
Я мчусь к своему Jeepito, как будто на пятки мне наступает сам Сатана. Открываю дверь, чтобы посадить Постре на переднее сиденье, запрыгиваю в машину и сразу стаскиваю джинсы.
Из соседнего магазина выходит старушка, медленно опираясь на трость, но, судя по её взгляду, зрение у неё отлично. Она бросает на меня такой осуждающий взгляд, будто я только что нарушил какой-то вселенский моральный закон.
Ладно, ну правда, мне не до вас, бабушка.
Я не обращаю на неё внимания и внимательно осматриваю то, что у меня в руках. Герой дня выглядит измученным, но в целом в порядке. Никаких признаков разложения. Вроде.
– Не умирай, пожалуйста. – Я почти шёпотом обращаюсь к нему, нежно проводя большим пальцем по головке. – Ты мне как брат.
Ещё раз ощупываю его, и, не найдя ничего подозрительного, с облегчением выдыхаю.
– Клянусь, я буду ценить тебя больше. Больше никаких «пещер смерти».
Целую пальцы и аккуратно прикладываю их ко лбу своего выжившего. Поцелуй воскресения.
Справившись с первым шоком, я отправляю сообщение семье, что всё в порядке – если, конечно, мой герой не начнёт разваливаться в ближайшие 24 часа. Затем направляюсь в приют для животных. Записываюсь на утреннюю смену, и меня вводят в курс дела. Как всегда, я влюбляюсь в каждого пса, которого вижу, в душе проклинаю тех ублюдков, которые довели их до такого состояния, и только терпимо отношусь к кошкам.
Среди волонтёров я встречаю ту самую барменшу, которая, к счастью, не в курсе, как бурно прошла моя ночь. Она напоминает, что я всё ещё обязан ей танец. Я улыбаюсь, делая вид, будто её имя никуда не улетучивалось из моей памяти, и она улыбается в ответ. Общение с ней и возня с животными помогают отвлечься. Я возвращаюсь домой спустя пару часов в прекрасном настроении.
И да, я прекрасно понимаю, что отчасти это потому, что накануне у меня был отличный секс. Пока чувство вины не овладело мной полностью, я позволяю себе наслаждаться этим приятным ощущением.
Но всё меняется, как только я вижу их лица. Мою семью.
Доме удалось взломать базу данных полиции. Они нашли тело подростка в лесу. Девушка. Убита той же ночью, когда мы позволили сбежать вампирше.
Точнее, когда я позволил ей сбежать.
«Я хочу пить…»
Чувство вины обрушивается на меня, как тяжёлый железный плащ. Холодный, давящий. Я задыхаюсь.
А потом меня начинает тошнить. Потому что я трахался с ней, пока горячая кровь этой девочки ещё бежала по её венам. И я ничего не сделал. Ничего. Только выдал пару пустых угроз.
Это был её жар, который я чувствовал под кожей?
Конечно. Конечно, именно так она нагревает эту оболочку, этот лживый обман, который сбивает меня с толку.
А затем приходит злость. И я клянусь себе: я убью её.
Глава 18. Убей или умри
Подростки – это ходячая катастрофа. И если это говорю я, то вы понимаете, насколько всё плохо. Они настолько глупы, что удивительно, как человечество до сих пор не вымерло, не успев дорасти до совершеннолетия.
Доме занялся тем, что подписался на всех жителей нашего города в соцсетях, а заодно следит за официальными аккаунтами местных организаций и СМИ. Информация о найденном теле пока не просочилась в прессу, поэтому девочки из Мэйтауна только знают, что их подруга – имя которой я, конечно, забыл – не выходит на связь уже два дня. Но так как они считают себя взрослыми, ведь им целых пятнадцать-шестнадцать лет, то решили, что лучшим решением будет отправиться искать её в лесу.
Организовались они через Инстаграм, используя убогий хэштег. И под «организовались» я подразумеваю, что просто подбадривали друг друга, не имея ни плана, ни малейшего понимания, что делать. Единственное, что они смогли решить – это время встречи для ночного похода в чащу.
Они живут в месте, буквально притягивающем монстров, но умнее от этого не становятся. Хотя могли бы быть хотя бы трусливее. Но ладно, кто я такой, чтобы читать лекции о благоразумии?
Думаю, они просто не осознают. Для них это игра. Вечер развлечений, возможность попугать друг друга, доказать свою смелость.
И тем временем они облегчают её задачу.
Потому что кто-то снова пропадёт. Она вонзит свои клыки в шею, прикрепится, как паразит, и будет пить, пока от жертвы не останется ничего. А потом бросит её. Без сожалений, без оглядки. Перейдёт к следующему. Потому что так поступают монстры. А я занимаюсь тем, что их убиваю.
Они собираются на закате. Приветствуют друг друга, смеются, хоть и нервно. Конечно, кто-то притащил выпивку, ведь повод не так уж и важен. После этого они уходят в лес.
Мы следуем за ними, держась на расстоянии, чтобы не выдать своё присутствие раньше времени. Распределяемся так же, как и они, оставаясь на связи через локаторы и гарнитуры. Мы будем слышать друг друга.
План? Никто не должен умереть этой ночью. Для этого мы и существуем – чтобы защищать жизни.
Доме остаётся в машине, готовый в любой момент примчаться на помощь с тяжёлым вооружением. На самом деле, это должен быть я; я куда лучше вожу. Но мне нужно быть первым, кто её найдёт. Мне нужно убить её. Снять груз вины с плеч и наконец-то сделать всё правильно.
Перед тем как потеряться из виду, я обмениваюсь взглядом с отцом. Мы желаем друг другу удачи.
«Aut neca aut necare» – наши губы беззвучно произносят боевой клич. «Убей или умри». Эти слова я вытатуировал на правом трицепсе. А под ними, на локте, змея, которая при сгибании кажется готовой раскрыть пасть и вонзить свои ядовитые клыки.
Именно так я собираюсь поступить со своей добычей. Пусть и не я тот, у кого острые зубы.
Постре следует за мной, верная и сосредоточенная. Я проверяю, на месте ли оружие, выключаю фонарик и позволяю темноте поглотить меня. Закрываю глаза и вдыхаю холодный ночной воздух. Мои шаги приведут меня к ней. Две стороны одной монеты. Потеряться, чтобы найти друг друга. Растопленный металл, из которого нас отлили, ищет противоположность, словно магнетизм.
Стараюсь не шуметь на опавших листьях. Ветер свистит в верхушках деревьев, доносится шорох воды реки. Сколько ещё монстров таится под её поверхностью? Синхронизирую дыхание с биением своего сердца.
Не бояться, выходя на охоту, было бы глупо. Это щит, защищающий тебя, и острое оружие, если направить его на врага.
Холодок вдоль позвоночника, мурашки по коже. Закрываю глаза и вдыхаю её запах – вишня и смерть.
Прогалина между деревьями, освещённая лунным светом. Она появляется с другой стороны, за стволом берёзы. Осторожная; тоже знает, что я здесь.
Показываю себя. Рядом Постре издаёт предупреждающее рычание, давая понять: если её намерения недобры, она пожалеет. Мы оцениваем друг друга. Её спортивная одежда чёрного цвета плотно облегает тело. Волосы стянуты в хвост.
Я вспоминаю сон. Тот, что она у меня украла, как украла жизнь у невинной девушки. Потому что я это позволил. Я не допущу этой ошибки снова.
Отключаю гарнитуру, чтобы семья не услышала моё учащённое дыхание. Эта война только моя.
Достаю металлический цилиндр, который превращается в haladie – клинок с двумя острыми лезвиями. Его рукоять достаточно широка, чтобы схватить двумя руками, если понадобится.
Делаю шаг вперёд, отравляя свой взгляд решимостью и ненавистью. Её глаза блестят, заметив оружие. На мгновение. Прежде чем я успеваю понять это выражение, она скрывает его под строгим взглядом.
Я иду быстрее, не давая ей шанса увильнуть. Она обнажает клыки и когти, шипит, скалясь. Я рычу в ответ и наношу первый удар. Она уклоняется, оказывается у меня за спиной и терпеливо ждёт, пока я повернусь, чтобы снова увернуться.
Её движения быстры, и она явно забавляется, уклоняясь от моих атак. Несколько раз подряд. Одно из её движений заканчивается подножкой, сбивающей меня с ног.
Я ударяюсь о землю спиной, выбивая воздух из лёгких. Чёрт. Постре смотрит на нас, насторожённая, с напряжёнными ушами. Я поднимаюсь, ярость кипит во мне. Она играет. А я хочу, чтобы она приняла бой.
И на этот раз она это делает.
Сжимает трубку, и украденное у нас серебряное копьё раздвигается. Его древко из углепластика принимает удар моего халада, образуя крест, над которым встречаются наши взгляды. Знаю, что мой пылает.
– Ты убила девчонку шестнадцати лет.
Она скалится, обнажая клыки, и толкает меня в грудь ногой. Я отлетаю назад.
Копьё разрезает воздух, целясь в меня. Я уклоняюсь и атакую снова. Она отражает мои удары с мастерством, которому явно не учат в школах вампиров. Проверено, я сталкивался с парой таких: царапаются, кусают, но всё – на уровне инстинктов.
Поэтому, хотя мы и разделяем одинаковую ярость в каждом столкновении, уклоняясь и снова бросаясь друг на друга, я понимаю – она не выкладывается на полную, она играет со мной.
В ухе слышу голоса семьи через рацию: пока ничего. Если не подам знак, скоро придут за мной.
Я хватаю её, но она выбивает меня из равновесия приёмом, и я падаю на спину. Очень нелепо, надо признать, и прямо под её весом. Прежде чем она успевает вцепиться мне в горло, я, не имея возможности применить клинки, не рискуя при этом ранить себя, бью её в лицо. На моих костяшках серебряные пластины. Мы перекатываемся, и теперь я сверху. Снова наношу удар, прижимаю её своим весом, затем поднимаюсь. Мой халада направлен вертикально, остриё одного из лезвий – прямо на её грудь. Пора проверить, выживет ли она после двух ударов в сердце.
Я смотрю в её глаза. Чёрные.
И человеческие.
На миг я задумываюсь: какими она видит мои? Тоже человеческими? Или только глаза её убийцы?
Холод пробегает по спине, что-то хрустит неподалёку. Постре лает, словно обезумевшая. Из-за деревьев появляется существо, напоминающее волка, но на двух ногах, почти два метра ростом. Оно смотрит на нас с безумным голодом, высунув язык. Делает шаг вперёд. Мой клинок сверкает серебром в лунном свете. Он замирает. Узнал металл – и удирает.
– Команда! – Доме прерывает нас через рацию. – Я только что получил доступ к судебно-медицинскому отчёту. Девчонку не обескровили, а растерзали. Зверски. Сейчас смотрю фото, это похоже на…
– Оборотня, – перебиваю я, включая свой коммуникатор и вставая.
Я убираю оружие обратно в трубку и бросаюсь вдогонку.
Где-то вдали раздаётся крик подростка. Я замираю, не зная, куда бежать.
– Я его вижу! – Это моя мать.
Слышен первый выстрел. Затем ещё три. И крики ужаса.
– Убегает, – сообщает она.
– Уже бегу, – отвечает отец, наверняка уже проверяя её местоположение.
– Думаю, их двое, – добавляю я и решаю преследовать того, кого видел сам, пока они разбираются с другим.
Постре несётся за мной, не отставая ни на шаг. Мы вновь видим оборотня, но он уходит на четвереньках, и мы теряем его из виду.
Слышу вой. Слишком далеко. Это подтверждает мою догадку: это второй, зовёт первого. Когда я окончательно понимаю, что мой ушёл, возвращаюсь, чтобы встретиться с родителями. Надеюсь, с их добычей повезёт больше.
– Пытаемся вытеснить его к краю леса, – сообщает мама в рацию. Снова выстрелы. – На открытое пространство, подальше от детей.
– Вперёд! – ревёт двигатель Доме. – Попробуем загнать его.
Мне навстречу выбегает группа перепуганных подростков. Двое тащат третьего, плачущего и хромающего. Я преграждаю им путь, чтобы осмотреть раненого. У него серьёзная рана на икре, но ничего критичного – укуса нет. Я позволяю им продолжить путь.
Уверившись, что семья держит ситуацию под контролем, остаюсь прикрывать их отход. С Постре прочёсываем район, убеждаясь, что никто не остался. Когда подтверждаем, что все ушли, пора возвращаться к охоте.
Глава 19. Единственный вопрос
Следуя по геолокации нашей семьи, мы оказываемся на кладбище, за лесом. Волка только что загнали в угол у дальней стены. Осознав безвыходность, он воет и готовится к бою. Мама перезаряжает пистолет. Доме сражается с ножами, а папа наводит арбалет. Я бегу, чтобы присоединиться к брату, как раз в тот момент, когда добыча сбивает его ударом лапы, который разрывает защитный жилет. Доме налетает на меня, и мы оба падаем, в то время как волк перепрыгивает через нас.
Он бросается на маму, которая хватает его за шею и вонзает нож в густую шерсть на спине, прежде чем волк сбрасывает её на землю. Затем он отталкивается от надгробия и прыгает прочь, за пределы досягаемости.
Одна из стрел папы поражает его переднюю лапу, но это не останавливает зверя. Волк собирается ускользнуть.
Раздаётся свист, разрезающий воздух, и волк воет от боли – копьё вонзается прямо в его заднюю лапу, сбивая его с ног. Пока он жалобно ползёт, наши взгляды следуют за его, в ту же сторону. Из тумана, ползущего над могилами, выходит фигура. Спокойная. Уверенная. Хозяйка положения.
Луна освещает её лицо.
– Диабла, – сплёвывает мама, как всегда, по-испански, а мы сглатываем и напрягаем мышцы. Драться с обоими сразу будет непросто. Мы крепче сжимаем оружие.
Но она не обращает на нас никакого внимания. Её интересует только ликантроп, распростёршийся у её ног. Она вытаскивает копьё, и волк снова издаёт ужасающий вопль, а затем замирает, готовый напасть, с поднятой шерстью и слюной, стекающей с его клыков.
– Я задам тебе лишь один вопрос, – говорит Дьяволица, опираясь на копьё, как на посох, с таким же спокойствием, как её выпрямленная осанка. Ни клыков, ни когтей. – Бет Дэвис.
Точно, Бет. Так звали ту девушку.
– Шестнадцать лет исполнилось в марте, ученица школы Донегала, вторая в рейтинге пловчих команды. Через полторы недели она снова должна была участвовать в соревнованиях. Два младших брата, пёс, который её обожает, и сварливая бабушка, которая тоже, поэтому всегда печёт её любимый морковный пирог, когда та приезжает в гости по воскресеньям. Потом они гуляют вместе после мессы. Она мечтала стать учительницей и остаться в городе, рядом с семьёй. – Дьяволица приседает, буравя волка взглядом. – Но ты её убил. Зачем?
Волк поднимается на две лапы и расплывается в жуткой ухмылке, полной зубов. Его гнилое дыхание, отдающее запахом мёртвой плоти, должно ударить ей в лицо, когда он говорит:
– Потому что она приятно пахла. А ты… – Он снова скалится и приближается, угрожающе вдыхая воздух вокруг неё с явным наслаждением. Я почти уверен, он собирается добавить что-то вроде «А ты тоже пахнешь хорошо», но вдруг его глаза распахиваются от удивления. Волк отступает на пару шагов. – Ты не человек.
Вот как. Сэр волк не любит добычу, которая такая же как он.
Однако Дьяволица даже не меняет позу, произнося свой приговор:
– Неправильный ответ.
Она роняет копьё и бросается на его шею с ужасающим шипением, быстрой, как смертельно опасная змея. Теперь – да, когти и клыки напоказ.
Обе твари сходятся в яростной схватке. Чудовищной, с когтями, вспарывающими кожу, и зубами, раздирающими плоть. Глядя на это, я понимаю, что со мной она всего лишь играла. Если бы захотела, уничтожила бы.
– Эээ… И что нам теперь делать? – Доме растерянно перемещает прицел своего оружия, то направляя его на одну сторону, то на другую. Его мысли, кажется, столь же запутаны, как и ствол. Мы вчетвером держимся на безопасном расстоянии. – Раз они уже дерутся, какая наша роль здесь?
– Пусть перебьют друг друга, – отвечает мама, шагая вперёд и заряжая пистолет. – А мы добьём их после.
Она стреляет, и вампирша рычит на неё, когда пуля попадает в её руку, которой та наносила новый удар, когтями вперёд. Противник пользуется этой заминкой, чтобы вонзить свои клыки ей в плечо, и она кричит – глухо, пронзительно, по-странному тихо, как это умеют только вампиры.
Её клыки блестят в открытом от боли рту, а горло выгибается назад. Она пользуется моментом, чтобы вонзить их в ответ, и по шерсти волка течёт тёмная кровь.
Кажется, что в этой схватке он проиграет, ведь может истечь кровью слишком быстро. Видимо, он приходит к тому же выводу, потому что отпускает её, пытаясь оттолкнуть.
Второй волк, поменьше, появляется внезапно и впивается ей в спину когтями.
Пока она занята им, возможно, в знак справедливого распределения, папа стреляет в горло первому волку, большому, прежде чем тот успевает снова напасть. Вампирша бросает второго на землю и, воспользовавшись тем, что первый пошатнулся, выставляя себя напоказ, падает на него с когтями наперевес и вырывает его сердце. Одним ударом.
– Думаю, тебе это больше не нужно.
Оставаясь верной своему «добьём их потом», мама нацеливается на вампиршу с пистолетом. Но прежде чем успевает выстрелить, её цель прыгает в воздух, наносит удар ногой по руке, выбивает оружие и ловит его на лету. Развернувшись, она как раз вовремя втыкает серебряную пулю прямо в лоб второму волку, который уже готовился броситься. Ствол пистолета прямо упирается ему в лоб. Кровь брызжет на землю за его спиной, и волк валится замертво.
Тишина. Неловкая, до мурашек. Остались только мы. И что теперь?
Мама делает шаг назад, потому что вампирша держит пистолет. Доме и папа, тоже вооружённые дальнобойным оружием, тут же занимают позиции по флангам, чтобы прикрыть её. Вновь мы встаём полукругом, теперь с псом Постре в роли усиления.
Кровь стекает с её клыков, капая на подбородок и шею. Рука, державшая сердце всего несколько секунд назад, пропитана кровью. Она смотрит на нас взглядом, полным ярости. Смертоносным.
Доме заряжает оружие и целится. Она, быстрая и неуловимая, как дым, хватает его винтовку свободной рукой, отводя дуло к небу, где и теряется выстрел. Затем она вырывает винтовку у него, ударяет ногой в грудь, сбивая его с дыхания и укладывая на землю.
Теперь у неё две полуавтоматические винтовки. Явное преимущество на её стороне, а у семьи Мюррей-Веласкес – сплошные минусы.
Я снова раскрываю свой двусторонний меч и ругаюсь на себя за вечное предпочтение оружия ближнего боя, а не огнестрельного. Вот почему у Доме всегда больше «шипов», чем у меня: этот гад просто стреляет, пока я выжимаю все силы.
Мама достаёт кол и делает шаг вперёд, невзирая на то, что противница держит два ствола. Папа останавливает её, кладя руку на плечо, потому что хотя бы один из них в этом браке понимает значение слова «осторожность».
Вампирша смотрит на нас с чистой, угрожающей яростью. Клыки видны из-под приоткрытых губ, испачканных кровью. Несколько секунд она, кажется, совершает титаническое усилие, чтобы не броситься и не оторвать нам головы, но затем её взгляд сосредотачивается на Доме, который всё ещё лежит на земле. Её выражение меняется на полное презрения.
– Браво, охотники. Благодаря вам Бет мертва. Если бы вы не вмешивались в выполнение моих обязанностей, этого никогда бы не произошло. Убирайтесь, пока у меня хватает терпения.
Она ещё раз смотрит на нас с отвращением, обходит круг и направляется обратно туда, откуда пришла, с нашей винтовкой за плечами и пистолетом на поясе.
– Диабла, – шипит мама.
Но когда она делает шаг, чтобы пойти за вампиршей, папа вновь останавливает её.
– На сегодня хватит. – Он указывает подбородком на два трупа, за которые теперь предстоит отвечать нам, потому что мисс правосудие много говорит о справедливости, но убирать за собой, похоже, не намерена. Мама ворчит, но идёт к телам.
Доме следует за ней.
– Я за верёвками в машину, – говорю я и бегу, не давая им времени меня остановить.
Потому что никакие верёвки нам не нужны.
И потому что я направляюсь вовсе не к машине.
Я ухожу в лес за кладбищем и в лунном свете различаю её фигуру среди теней.
– Эй, Дьяволица!
Она бросает на меня взгляд через плечо, полный недовольства. Логично – совсем недавно я пытался её убить. До того, как впечатал её в стену её же кабинета. Что, вероятно, на шкале придурковатости находится даже выше, чем убегать из постели наутро без слов прощания.
Я догоняю её, поправляя волосы и стараясь восстановить дыхание. Стараюсь обрести уверенность, которой на самом деле нет, чтобы выдать свою фирменную дерзкую ухмылку. К счастью, она у меня уже на автомате, так что получается естественно.
– Ты мне должна два «шипа». – Я поднимаю левую руку, демонстрируя татуировку в виде стебля розы. – Мне нужно обогнать брата, помнишь? Я почти добил тех волков до твоего появления.
– Конечно, – усмехается она. – Почти до того, как они собирались сшить себе куртку из твоей татуированной шкуры, верно?
– Ну, теперь мы никогда не узнаем. По твоей вине.
Она поворачивается ко мне, хватая за руку.
– Я уступаю тебе.
Не отводя взгляда, она вдавливает ногтем большого пальца мою кожу, оставляя метку для одного «шипа», а затем ещё для одного, следуя рисунку. Я сжимаю зубы, сдерживаясь, но продолжаю смотреть ей в глаза. Шрам точно останется. Она позаботилась об этом.
И это заставляет меня вспомнить, как её ногти касались моей шеи этим утром, куда нежнее, когда она кончала, сидя на мне.
Её глаза всё ещё прикованы к моим, когда она поднимает мою руку и проводит по ней языком, слизывая кровь. Я резко отворачиваюсь – это не должно меня заводить, но чёрт возьми, заводит. Я шумно вдыхаю воздух и кусаю губы.
– Да, ты всё ещё приятно пахнешь, – говорит она, облизывая губы, прежде чем отпустить меня.
Чёрт. Мама права, называя её Диаблой. В её взгляде горит адский огонь.
Я хватаю её за руку. Грубо. Наверное, чтобы с угрозой встряхнуть и сказать, что её трюки на меня не действуют. Или чтобы убедиться, что она больше никогда не попробует моей крови. Но вместо этого лишь подтягиваю её ближе. Она пахнет чёрной вишней, а её губы, красные и влажные от крови, выглядят… Я уже не знаю, что хотел сказать или сделать.
Просто смотрю на неё, злюсь, тяжело дышу. Её глаза всё так же пронзают мои. И я ощущаю всепоглощающее желание наброситься на её губы. На самые опасные губы в мире. Губы, которые мне запрещены.
– Хадсон. – Голос мамы режет по ушам, заставляя меня вздрогнуть. На мгновение мне кажется, что она здесь, чтобы меня прикончить.
Но, оглядевшись, понимаю, что мы всё ещё одни. Вампирша, я… и моё сердце, которое чуть не выскочило. Это была гарнитура.
– Хадсон, где ты? – Теперь голос брата.
Я нажимаю кнопку, чтобы ответить:
– Скоро буду.
И тут же отпускаю, чтобы нас не слышали. Хотя мы и так ничего не говорим. Просто смотрим друг на друга. Моё сердце всё ещё бешено колотится.
Я замечаю царапины и укусы на её плечах.
– Твоя… одежда вся порвана. И грязная.
Она кивает. Представляю, как её это раздражает, с её любовью к лоску.
– Тебе бы переодеться, – говорю я. – Если понадобится помощь…
Да, это моя единственная извилина берёт слово.
Может, ей тяжело двигаться из-за ран, и в первую очередь нужно быть джентльменом.
Она поднимает бровь.
Гарнитура снова оживает голосами брата и отца. Я выключаю их.
– Думаю, тебя ждут, охотник.
Она поворачивается, чтобы уйти. Я хватаю её за руку.
– Дай мне сорок пять минут, – прошу я. – Угощу тебя выпивкой. И помогу с одеждой.
Ну да, Хадсон, твою отчаянность вообще незаметно.
– Только без крови, – добавляю, осознавая важную деталь. – Просто выпивка… Не собираюсь… Ты не собираешься…
– Да, – прерывает она мой словесный поток.
– Только выпивка, – завершаю я. – И секс.
Молодец, Хадсон, прямо к делу. Чтобы уж наверняка.
– Если хочешь, – добавляю я, пытаясь смягчить неловкость.
Чёрт, как же я хорош сегодня.
Но Дьяволице, кажется, нравится прямота. Она отвечает:
– На дороге Колбрук в сторону Римса, в пяти ярдах от города. Там есть отель. Сорок пять минут, – предупреждает она, давая понять, что не будет ждать ни секунды дольше.
Она исчезает как раз в тот момент, когда появляются Постре и мой брат.
– Ты идиот или как? – рычит он, толкая меня в грудь. – Мы не на пикнике, чтобы в прятки играть. Иди помоги с дохлыми псами, придурок. А потом хоть весь вечер дрочи в лесу.
Глава 20. Пойдём?
Есть целая куча причин, по которым мне не стоило сюда приходить.
Но, похоже, моя страсть ещё больше. Закрыв глаза и тяжело выдохнув, я открываю дверь и выхожу из своего Jeepito, припаркованного у самого отеля.
Гравий скрипит под ногами, когда я шагаю ко входу. Ночная прохлада заставляет волосы на руках встать дыбом под кожаной курткой. Я тереблю кол в кармане.
Чёрт, это очень плохая идея.
Хочется развернуться и уехать. Я оборачиваюсь и бросаю взгляд на свою машину, как будто мне нужно проверить, не исчезла ли она. Холодок пробегает по спине, и когда я снова смотрю вперёд, она уже там. Она наблюдает. Теперь я не могу показаться трусом.
Я подхожу, стиснув челюсти. Мы встречаемся взглядами, оба серьёзные, и начинаем идти бок о бок, ни слова не говоря. Я открываю дверь, где нас встречает вывеска с приветствием, и даю ей пройти первой. Каблуки её высоких ботинок отзываются эхом в полутёмном холле.
По правую руку от нас коридор ведёт в уютный бар, где звучит лёгкая музыка.
Я слегка откашливаюсь и киваю в ту сторону.
– Хочешь, я угощу тебя бокалом?
– Ты собираешься предложить мне интересный разговор?
Тон её голоса явно сомневается в этом.
Ну что ж, учитывая, что для того, чтобы разломить лёд, нам скорее понадобится не ломик, а целая буровая установка, думаю, можно это опустить. Я качаю головой, и она кивает в ответ.
– Я так и думала. Ты платишь за номер.
И её шаги снова зазвучали на высоких каблуках, оставив меня одного.
Я подхожу к стойке, сжимаю яйца. Честно говоря, не думаю, что это мне поможет.
Поэтому я прошу ключ и стопку самого крепкого, что у них есть. Я выпиваю её одним махом, и, когда алкоголь жжёт горло, повторяю со второй.
Вздохнув, выпрямляю спину и иду к лифту. Когда двери открываются, она появляется рядом. Мы заходим, я нажимаю на третий этаж, и вот мы уже заперты в крошечной коробке с тихой музыкой и мягким оранжевым светом.
Я не осмеливаюсь смотреть на неё, хотя её близость пылает, как огонь. Отвожу взгляд на зеркало и встречаю её глаза.
– Ты отражаешься, – констатирую я.
И это нарушает все правила того, что я когда-либо знал.
– Да.
Вот так, та, кто хотела интересного разговора.
– Поэтому мы не могли тебя убить?
Она с легкой ухмылкой поднимает бровь.
– Ты всегда так ловко флиртуешь?
Она вызывает у меня тихий смех. Ладно, балл ей.
– Это немного новая ситуация для меня. – Я опускаю взгляд, одновременно откидывая волосы назад и массируя шею. Уши вспыхнули от жара.
– Она опаснее тебя, парень с тату?
Я поворачиваюсь к ней лицом, и теперь, помимо того, что мы заперты вместе, она буквально на пару сантиметров от меня. Я смотрю на её губы; они идеальной формы, и я хочу их укусить, чтобы стереть тот темно-бордовый цвет, которым она их накрасила. Я кладу руку ей на шею, вдоль линии челюсти. Ласкаю её кожу большим пальцем, который тянется к уголку её губ. Она опускает веки, и в этот момент она не кажется опасной, не той опасностью, которой стоит бояться.
Я вспоминаю, как она сражалась в лесу, танцевала с копьём под луной.
– Ты убила гипорагну? – шепчу я, проводя пальцем по её губам.
Мой сон из серебра и тумана.
Она поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.
– Кто же ещё? – шепчет она в ответ.
– Ну, знаешь… – Я снова почесал затылок, смущённый. – Думал, что, может, это я её убил, но ничего не помню.
Она смотрит на меня с неподдельным восхищением.
– Ух ты, ты правда считаешь себя таким крутым, да? – Восхищение моей абсолютной тупостью. – Ты выглядел вот так. – Она корчит рожу, высовывая язык между зубами, изображая идиота. Я мысленно молю Пресвятую Деву о том, чтобы я в тот момент не выглядел настолько сногсшибательно глупо. – А её жало вот-вот собиралось тебя пронзить. В какой момент ты успел встать, прикончить её, а потом снова плюхнуться в грязь с таким выражением лица?
Я смеюсь.
– Слушай… – пытаюсь оправдаться.
Но она не даёт мне шанса.
– Хотя, может, я ошибаюсь, и это была твоя секретная техника: заманить её туда, где хотел, уничтожить смертоносным приступом смеха.
Я снова смеюсь, потом пытаюсь выглядеть серьёзным.
– Ладно, я… – Нет, тут уже ничего не спасёт моё достоинство. Я смотрю на неё. – Значит, это была ты. Правда. Это не сон.
