Текст книги "Эмблема предателя (ЛП)"

Автор книги: Хуан Гомес-Хурадо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

61

– Келлер!

– Здравствуй, Пауль. Тебе очень идет эта форма.

– Мама! – в ужасе закричал Юлиан. Старый книготорговец держал его левой рукой за шею, другой рукой наставив пистолет. – Прости, он застал меня врасплох. А потом обыскал чемодан и вытащил пистолет...

– Юлиан, дорогой, – произнесла Алиса с нежностью. – Не волнуйся об этом. Я...

– Молчать! – крикнул Келлер. – Это наше личное дело, оно касается только Пауля и меня.

– Я вас слушаю, – ответил Пауль.

Он попытался отодвинуть Алису и Манфреда с линии огня, но книготорговец прервал его, еще сильнее сжав горло Юлиана.

– Спокойно, Пауль. Для здоровья мальчика будет лучше, если ты останешься за спиной фройляйн Танненбаум.

– А вы, оказывается, крыса, Келлер. Только трусливая крыса будет прикрываться беззащитным ребенком.

Книготорговец начал приближаться к ним, оставаясь в тени, там, где они не могли его разглядеть, лишь слышать голос, исходящий с расстояния в четыре или пять метров.

– Мне жаль, Пауль. Поверь, мне действительно жаль. Но я не хочу закончить так же, как Кловис или твой брат.

– Но как...

– Как я узнал? Я следил за тобой с того самого мгновения, когда ты зашел в книжный магазин три дня назад. А последние двадцать четыре часа были весьма поучительными, хотя и изнуряющими. Сейчас я устал и хочу спать, так что отдай мне то, что я ищу, и я отпущу твоего сына.

– Кто, черт побери, этот сумасшедший, Пауль? – перебил Манфред.

– Человек, который убил моего отца.

Удивление на лице Келлера читалось даже во тьме.

– Вот так раз! А ты, оказывается, не настолько наивен, как я предполагал.

Пауль дернулся вперед, втиснувшись между Манфредом и Алисой, которые молча выслушали это кошмарное признание из темноты.

– В письме моей матери была одна маленькая подсказка. Там говорилось, что с моим отцом в гостиной был его свояк, а также Нагель и еще один человек, некий "друг". Вот тогда-то я и понял, что вы с самого начала водили меня за нос.

– В ту ночь твой отец обратился ко мне за помощью, чтобы я замолвил за него словечко перед некоторыми влиятельными персонами. Он хотел, чтобы они помогли замять убийство, которое он совершил в колониях, да так, чтобы сама память о нем исчезла, как по волшебству. Это было весьма сложно, но мы с твоим дядей смогли бы этого добиться. За это он предложил нам десятую часть алмазов. Подумать только, десятую часть!

– Так вот почему вы его убили!

– Это был несчастный случай, в пылу ссоры... Он выхватил пистолет, я попытался его обезоружить... А впрочем, какое это имеет значение?

– Но ведь только это и имеет значение, правда ведь, Келлер?

– Мы искали в его бумагах карту с указанием места, где зарыты сокровища, но никакой карты там не было. Тогда мы подумали, что он вложил ее в конверт с письмом для твоей матери, и ждали, когда же она всплывет... Однако годы шли, а карта так и не появилась.

– Потому что что никакую карту он ей не посылал, Келлер.

И тогда Пауль всё понял. Последняя часть головоломки встала на свое место, и сложился идеальный узор.

– Ты обо всем уже догадался, Пауль? Только не вздумай лгать; помни, что я читаю тебя, как открытую книгу.

Прежде чем ответить, Пауль осмотрелся по сторонам. Хуже положения и быть не могло. Келлер держал Юлиана, а у них троих не было оружия. Их освещали автомобильные фары, превращая в превосходную мишень, а он оставался в тени дома. Если бы Пауль решился наброситься на Келлера, чтобы отвести пистолет от головы мальчика, его тело стало бы отличной мишенью.

Нужно отвлечь его внимание. Но как?

Единственное, что пришло ему в голову – сказать правду.

– Отец не оставлял для меня никакого конверта, так ведь?

Келлер презрительно расхохотался.

– Твой отец, Пауль, был самой большой сволочью, какую я только встречал в своей жизни. Он был неисправимым бабником, лжецом и трусом, но при этом веселым парнем и хорошим собеседником. Мы с ним неплохо проводили время, но я знал, что единственным человеком, о котором Ханс действительно заботился, был он сам. Что касается конверта, я выдумал его, чтобы ты начал действовать, чтобы смахнул пыль со всех прошедших лет. Именно из маузера, который ты нашел, был убит твой отец. И, если ты обратил внимание, это тот же маузер, что сейчас приставлен к голове Юлиана.

– Так значит, всё это время...

– Всё это время я выжидал, чтобы сорвать банк. Мне пятьдесят девять лет, Пауль. В лучшем случае, мне осталось еще лет десять. Так что сундук с алмазами очень даже скрасит мои последние годы. А теперь скажи мне, где карта, ведь я знаю, что тебе это известно.

– В моем чемодане.

– Врешь. Я перевернул его сверху донизу.

– Говорю вам, что она там.

На несколько секунд повисла тишина.

– Ладно, – наконец произнес Келлер. – Вот как мы поступим. Фройляйн Танненбаум сделает несколько шагов в тень и будет следовать моим указаниям. Она вытащит чемодан к свету фар, а потом ты наклонишься над ним и покажешь, где карта. Всё ясно?

Пауль кивнул.

– Повторяю: всё ясно? – повысил голос Келлер.

– Алиса, – обратился к ней Пауль.

– Да. Всё ясно, – ответила она бесстрастным голосом, шагнув вперед.

Обеспокоенный ее тоном, Пауль придержал ее за локоть.

– Алиса, не делай глупостей.

– Не волнуйся, Пауль, – еще более угрожающим тоном произнес Келлер. – Она их не сделает.

Алиса выдернула руку и двинулась вперед. Что-то в ее походке, в явной пассивности, в том, как она покинула освещенную зону и вступила в тень, не показывая ни выражением лица, ни голосом ни малейших эмоций, заставило сердце Пауля сжаться. Внезапно он с отчаянием осознал, что всё напрасно. Через несколько минут в лесу прозвучат четыре выстрела, и четыре тела останутся лежать на сосновой хвое, уставившись на темные силуэты деревьев холодными и мертвыми глазами.

Но Алиса была слишком напугана из-за Юлиана, чтобы что-нибудь предпринять. Она подчинилась сухим и коротким приказам Келлера без какого-либо сопротивления и тут же появилась в освещенной зоне, пятясь назад и волоча за собой открытый чемодан, набитый сваленной в кучу одеждой.

Пауль наклонился и стал копаться в своих вещах.

– Смотри, аккуратней, – предупредил Келлер.

Пауль не ответил. Он нашел то, что искал, тот след, на который его навели отцовские слова.

Порой величайшие сокровища скрываются там же, где и величайшее разрушение.

Шкатулку из черного дерева, в которой отец хранил пистолет.

Медленно и держа руки на виду, Пауль открыл ее. Он вцепился пальцами в фетровую внутреннюю обивку изумрудного цвета и рывком дернул. Ткань разорвалась с легким треском, и в углублении, которое занимал пистолет, появился квадратик бумаги. Пауль взял его кончиками пальцев и развернул. Там было несколько чертежей и вписанные чернилами номера.

– Ну что, Келлер? Как вы себя чувствуете, узнав, что карта была в ваших руках все эти годы? – произнес он, поднимая бумагу, засиявшую в свете фар.

Снова воцарилась тишина. Пауль отдал бы всё, чтобы увидеть злость и разочарование, которые наверняка сейчас отразились на лице старого книготорговца.

– Ладно, – хрипло сказал Келлер. – А теперь отдай бумаги Алисе и медленно подойди.

Пауль спокойно положил бумаги в карман брюк.

– Нет.

– Ты что, меня не слышал?

– Я сказал "нет".

– Пауль, делай, что он говорит! – взмолилась Алиса.

– Этот человек убил моего отца.

– И собирается убить нашего сына!

– Тебе придется подчиниться, Пауль, – сказал Манфред.

– Хорошо, – ответил Пауль, снова запуская руку в карман и вытаскивая оттуда бумагу. – В таком случае...

Молниеносным движением он смял бумагу, затолкал ее в рот и принялся энергично жевать.

– Не-е-ет!

Яростный вопль Келлера разнесся по всему лесу. Старик вышел из тени, потащив за собой Юлиана, по-прежнему приставив пистолет к его голове. Но подойдя к Паулю, нацелил оружие ему в грудь.

– Проклятый сукин сын!

"Давай, сделай еще один шажок", – думал Пауль, приготовившись к прыжку.

– Ты не имеешь права!

Келлер остановился, но еще далеко от зоны досягаемости Пауля.

Ближе!

Он начал нажимать на спусковой крючок. Пауль напряг ноги, приготовившись к тому, что если в него попадет пуля, то хотя бы когда он будет уже в прыжке.

– Алмазы мои!

Последние слова превратились в пронзительный и говорящий о многом вопль. Из пистолета вылетела пуля, но рука дернулась вверх. Келлер навалился на Юлиана, как-то странно скрючившись, словно пытаясь дотянуться до чего-то сзади. Когда он повернулся, фары высветили торчащий у него из спины предмет с красной ручкой.

Это был тот самый охотничий нож, что ровно двадцать четыре часа назад выпал из руки Юргена фон Шрёдера.

Юлиан всё это время хранил нож за поясом, дожидаясь удобного случая, когда в него перестанет целиться пистолет, чтобы изо всех сил воткнуть нож. Он сделал это под необычным углом, и удар получился слишком слабым, так что рана лишь разъярила Келлера. Взвыв от боли, книготорговец направил пистолет мальчику в голову.

В это мгновение Пауль завершил свой бросок, и его плечо врезалось Келлеру в живот. Тот упал и попытался развернуться, но Пауль уже сидел на нем верхом, осыпая ударами по лицу без передышки, прижав его руки коленями к земле.

Он ударил его два десятка раз, не замечая боли в собственных руках, которые на следующий день жутко распухли, не замечая содранную с пальцев кожу, не замечая, как его покинул разум и его место заняла животная ярость.

Его волновала только боль, которую он причиняет, и он не мог остановиться, пока не изобьет его до смерти.

– Хватит, Пауль, – остановил его Манфред, положив руку на плечо. – Он мертв.

Пауль обернулся. Юлиан был в объятьях матери, прижавшись к ее груди. Пауль взмолился, чтобы на небесах не узнали о том, что он только что совершил. Он снял китель Юргена, пропитавшийся кровью Келлера, и подошел к Юлиану, чтобы его обнять.

– Ты в порядке?

– Прости, что не послушался вас, когда вы сказали про нож, – заплакал мальчик.

– Ты вел себя, как настоящий герой, Юлиан. Ты спас нас всех.

– Правда?

– Правда. А теперь мы должны поскорее отсюда убраться, – сказал Пауль, направляясь к машине. – Кто-нибудь мог услышать выстрел.

Алиса и Юлиан сели на заднее сиденье, а Пауль устроился на переднем. Молодой инженер завел машину, и они вернулись на дорогу.

– Я хотел бы спросить тебя кое о чем, Пауль, – прошептал Манфред полчаса спустя, когда Алиса и Юлиан, обнявшись, уснули на заднем сиденье.

– Спрашивай.

– На той бумажке, которую ты съел, в самом деле было написано, где спрятан полный сундук алмазов?

– Думаю, что да. Он зарыт в Юго-Западной Африке.

– Ясно, – разочарованно протянул Манфред.

– Ты бы хотел их найти?

– Мы должны уехать из Германии. Поехать на поиски сокровищ было бы неплохим выбором. Жаль, что ты ее съел.

– Действительно, жаль, – вздохнул Пауль, запуская руку в карман и с большим трудом извлекая оттуда карту. – Хотя бумага, которую я съел, в действительности была документом о награждении моего брата медалью. Но я не думаю, что сейчас для него она так уж важна.

Эпилог

Гибралтарский пролив,

12 марта 1940 года

Пауль забеспокоился, когда о борт их лодчонки стали биться волны. Переход не должен был оказаться сложным, всего несколько миль по спокойному морю, под покровом ночи.

Но потом всё осложнилось.

В последние годы всё было не слишком-то нормальным. Они без особых препятствий сбежали из Германии через границу с Австрией и добрались да Юго-Западной Африки к началу 1935 года.

Это была эпоха, в которую многое началось. Алиса снова начала улыбаться и вновь стала сильной и упрямой, какой всегда была. Юлиан ужасно боялся темноты, но мало-помалу начал избавляться от этого страха. А Манфред подружился со своим зятем, в особенности когда тот перестал выигрывать в шахматы.

Поиск сокровищ Ханса Райнера оказался сложнее, чем они думали. Пауль на несколько месяцев вернулся на работу на алмазном руднике, теперь вместе с Манфредом, который благодаря своей профессии инженера стал начальником Пауля. Алиса, в свою очередь, быстро превратилась в официального фотографа нескольких общественных мероприятий.

Все вместе они накопили достаточно денег, чтобы приобрести небольшую ферму в долине Оранжевой, ту самую, с которой Ханс и Нагель тридцать два года назад похитили алмазы. За три десятилетия ферма несколько раз переходила из рук в руки, многие говорили, что она проклята. Некоторые пытались предостеречь Пауля, что он просто выбросит деньги на ветер, купив это место.

– Я не суеверен, – заявил Пауль. И у меня есть предчувствие, что моя судьба изменится.

Они действовали осторожно, отправившись на поиски алмазов лишь через несколько месяцев, все вчетвером, однажды ночью в полнолуние, весной 1936 года. Они хорошо изучили прилегающие земли, каждое воскресенье осматривая окрестности, нагрузившись корзинками для пикника.

Карта Ханса оказалась удивительно точной, как и следовало ожидать от человека, который провел полжизни, склонившись над морскими картами. Он изобразил овраг и ручей, а на их пересечении – скалу в виде наконечника стрелы. В тридцати шагах на север за этой скалой они начали копать. Земля была мягкой, и очень скоро они наткнулись на сундук. Манфред тихо ахнул, когда они открыли крышку и увидели в свете фонарей грубые камни. Юлиан начал с ними играть, а Алиса с Паулем станцевали зажигательный фокстрот под музыку прячущихся в овраге сверчков.

Через три месяца они устроили свадьбу в местной церкви. А шесть месяцев спустя Пауль явился в контору по оценке минералов на свой рудник и заявил, что нашел пару камней в ручье на принадлежащей ему земле. Он протянул несколько самых мелких оценщику и глядел на него с колотящимся сердцем, пока тот рассматривал камни на просвет, протирал их фетром, поглаживал свои усы и проделывал все те ненужные ритуалы, которые добавляют полевым экспертам важности.

– Весьма хорошего качества. Думаю, тебе стоит купить сито и начать промывать эти воды, парень. Я куплю всё, что принесешь.

Они продолжали "добывать" алмазы из ручья еще два года. Весной 1939 года Алиса почувствовала, что ситуация в Европе становится всё хуже.

– Южноафриканцы находятся на стороне англичан. Вскоре мы будем персонами нон-грата в колониях.

Пауль понял, что настала пора уезжать. Они продали партию самых крупных алмазов, настолько крупных, что оценщику пришлось обратиться к администратору рудника, чтобы хватило наличных, и однажды ночью покинули ферму, ни с кем не попрощавшись, взяв с собой лишь кое-какие личные вещи и пятерых лошадей.

Они приняли важное решение, как поступить с деньгами от продажи алмазов, и направились на север, на полуостров Ватерберх. Там кое-как перебивались выжившие гереро, те самые, которых выгнал с их земель отец Пауля, те самые, вместе с которыми долго жил Пауль во время своего первого пребывания в Юго-Западной Африке. Когда Пауль снова оказался в деревне гереро, шаман племени принял его с торжественной песней.

– Вернулся Пауль Махалеба, Пауль – белый охотник, – напевал он, потрясая копьем с оперением. – Возрадуемся!

Пауль сразу же направился к вождю племени и вручил ему огромный кошелек, в котором содержалось три четверти денег, вырученных от продажи алмазов.

– Это для гереро. Чтобы вернуть вашим людям достоинство.

– Это ты возвращаешь себе достоинство, Пауль Махалеба, – ответил шаман. – Гереро никогда его не теряли. Но наш народ приветствует твой подарок.

Пауль пристыженно кивнул, осознав мудрость этих слов.

Они провели в деревне несколько чудесных месяцев, помогая, чем могли, в восстановлении былого. Пока однажды Алиса не услышала ужасные новости от одного из коммивояжеров, которые время от времени проезжали мимо на пути в Виндхук.

– В Европе началась война.

– Мы провели здесь уже достаточно времени, – сказал Пауль, посмотрев на сына. – Теперь пора подумать о Юлиане. Ему уже пятнадцать, и ему нужна нормальная жизнь, в том месте, где у него будет будущее.

Так началось их долгое путешествие на другую сторону Атлантики. Сначала они доплыли до Мавритании, потом попали во французское Марокко, откуда им пришлось бежать в Португалию необычным способом, когда границы закрыли для всех, кто не имел виз – формальность, которую непросто было организовать для еврейки без документов и человека, официально числящегося мертвым, имеющего при себе лишь старое удостоверение личности пропавшего офицера СС.

Переговорив с несколькими беженцами, Пауль решил попытаться пересечь пролив, отправившись в путь из Танжера.

– Это будет несложно. Погода хорошая, а там всего тридцать миль.

Но море любит противоречить глупым словам самоуверенных людей, и в ту ночь внезапно разыгрался шторм. Они долго боролись с ним, и Пауль дошел до того, что привязал всю семью к банкам шлюпки, чтобы волны не смыли их с этой жалкой лодчонки, купленной на вес золота у танжерского гангстера.

Если бы само провидение не послало им этот испанский патруль, все четверо наверняка погибли бы.

По иронии, Пауль еще больше перепугался, находясь в трюме корабля, чем во время своего впечатляющего подъема на борт, когда он завис там на несколько бесконечных секунд. Оказавшись на борту, они боялись, что их отвезут в Кадис, откуда могли бы снова выслать в Германию. Пауль проклинал себя за неблагоразумие, что не попытался выучить хотя бы нескольких слов по-испански.

По плану они собирались добраться до пляжа к западу от Тарифы, где их должен был ждать сообщник бандита, продавшего лодку, чтобы перевезти в Португалию на грузовике. Но им не представился шанс в этом убедиться.

Пауль провел много часов в трюме, пытаясь найти решение. Он дотронулся пальцами до тайного кармана под рубашкой, где хранил десяток самых крупных алмазов, последних, оставшихся от Ханса Райнера. Алиса, Манфред и Юлиан тоже имели под одеждой нечто подобное. Может, если подкупить команду горстью алмазов...

Каково же было его удивление, когда испанский капитан вытащил их из трюма в разгар ночи, дал шлюпку и знаками указал, где находится побережье Португалии.

При свете горевшего над палубой фонаря Пауль смотрел в лицо этому человеку. Скорее всего, они были одного возраста. Того же возраста, в котором умер его отец, да и профессия у него была та же. Пауль спрашивал себя, как сложилась бы его жизнь, если бы отца не убили, если бы он не потратил всю молодость на поиски того, кто это сделал.

Он сунул руку под одежду и вытащил единственное воспоминание о той эпохе. Символ зловещей стороны Ханса, эмблему предательства его брата.

Возможно, для Юргена всё сложилось бы иначе, если бы его отец оказался честным человеком.

Пауль спрашивал себя, как дать это понять стоящему перед ним человеку. Он вложил в его руки эмблему и повторил два простых слова.

– Предательство, – сказал он, притронувшись к своей груди. – Спасение, – указал он на грудь капитана.

Возможно, когда-нибудь капитан найдет человека, который объяснит ему значение этих слов.

Он спрыгнул в шлюпку и начал грести вместе с остальными. Через несколько минут они услышали шум речного течения, и лодка уткнулась в камни.

Они были в Португалии.

Прежде чем вылезти из лодки, Пауль осмотрелся вокруг, чтобы удостовериться, что им ничто не угрожает, но всё было спокойно.

"Как странно, – подумал Пауль. – С тех пор, как я вырвал себе глаз, мне приходится постоянно вертеть головой, чтобы увидеть, что происходит вокруг.

Однако теперь я вижу всё гораздо яснее".

Сантьяго-де-Компостела, июнь 2008 года.

От автора

Роман окончен, читатель, но не история эмблемы предателя. И это заслуживает объяснения.

Когда три года назад я познакомился с Хуаном-Карлосом Гонсалесом, я и представить себе не мог, куда заведет наша дружба. В то время он уже был директором известного книжного магазина в Виго, название которого я не называю, чтобы сохранить его личность в тайне. Однажды я довольно глупо сказал ему, просто мимоходом, о своих сомнениях относительно романа, для которого в то время вел исследования, и что, возможно, он никогда не возьмет его в руки. И лучше бы он тогда не произнес эти слова:

– Хочешь, я расскажу тебе историю, заслуживающую, чтобы о ней написали роман?

Я со сдержанной вежливостью согласился. Если бы мне давали десять центов каждый раз, когда я слышу эту фразу, я мог бы пригласить семью поужинать в хороший ресторан.

Но на сей раз всё было по-другому.

На сей раз это оказалось правдой.

Хуан-Карлос рассказал мне историю о том, как патрульный корабль, на котором служил его отец, спас терпящих кораблекрушению в проливе четырех загадочных немцев, и как один из них подарил ему взамен золотой значок. Его рассказ был совсем не похож на мой, потому что его отцу удалось найти того человека, что дал ему эмблему, правда на расстоянии в пять тысяч километров и двадцатью годами спустя. Это совсем другая история, и когда-нибудь я ее еще расскажу.

Когда я попрощался с Хуаном-Карлосом перед тем как сесть в машину вместе с Мончо Пасом, своим другом и журналистом, я заявил им обоим, что несмотря на то, что история очень интересная, из нее вряд ли выйдет роман. Приехав домой, я рассказал ее своей жене Катуксе.

– Вижу, что ты собираешься изменить сюжет, – сказала она, покачав головой.

– Невозможно написать книгу из такого сырья. Нет того, что заинтересует читателя, нет конфликтов, нет нюансов. Это просто байка. А кроме того, я как раз закончил собирать материал для (вырезано).

– Поверь... ты ее напишешь, – заявила Катукса с такой оскорбительной уверенностью, за которую я ее и люблю, и ненавижу.

Благодаря ей я обнаружил, что когда так настаиваю, что что-то не особо мне нравится или меня не интересует, то все окружающие точно понимают, что именно это меня сейчас и волнует. Так что следующие десять недель я пытался продемонстрировать всем, что они ошибаются.

Разумеется, единственное, в чем я убедился – это что ошибаюсь я.

К счастью, к этому времени у меня уже скопилась сотня книг и миллиард листов документов. А из них самое главное заключалось в двух абзацах:

Масоны стали объектом преследований во время нацистской диктатуры в Германии: в концентрационных лагерях их погибло больше восьмидесяти тысяч. Ходит старинная легенда о том, что причиной разгрома лож стал один единственный масон, который продал их всех нацистам.

Говорят, что в качестве награды для масона-предателя Гитлер приказал своему доверенному ювелиру изготовить золотой крест, пародию на латунную медаль тридцать второго градуса. Ювелир вставил в значок особенный бриллиант – один из тех, что входил в непарный бриллиантовый гарнитур племянницы (и любовницы) Гитлера – Гели Раубаль.

Не ей ли является та знаменитая эмблема Хуана-Карлоса Гонсалеса, сделанная из чистого золота? Точно мы этого не знаем, но сделанные независимыми экспертами-ювелирами оценки стоимости и деталей указывают на то, что это возможно. А вкупе с этим и предложения, которые Хуан-Карлос получал о продаже медали за крупные суммы от масонов, занимающих высокое положение, "случайно" узнавших о существовании этого предмета...

Легенда это или нет, но в тот момент я понял, что из этой истории может получиться роман. Мне не хватало только одного существенного элемента – почему кто-то совершил подобное предательство. В этом моя история полностью расходится с легендой и переносится к Паулю, Юргену и Алисе, которые в борьбе с ошибками своих родителей совершили и много собственных. В конце концов, как во всех хороших историях, персонажи и их проблемы оправдывает то, что они оставили после себя.

Кстати, как правильно говорил Пауль до самого конца романа, масонство чудовищно скучно. Потому-то церемонии масонов в романе были так резко укорочены (чтобы читатель не заснул).

Источников вдохновения для романа было три. Во-первых, история самого Хуана-Карлоса Гонсалеса, его эмблема и легенда о ней. Во-вторых, автобиографии Себастьяна Хаффнера и Виктора Клемперера, которые помогли мне понять очень сложный менталитет народа Германии между двумя войнами. В-третьих, роман Александра Дюма "Граф Монте-Кристо", на который моя история совершенно не похожа (к большому для меня сожалению), но разделяет с ней одну и ту же идею: месть, ждущую своего часа несколько десятилетий.

И наконец, я обращаюсь к читательницам. Алиса – это моя попытка передать словами чувства из песни "Кто оседлает моих диких лошадей", одной из моих любимых песен лучшей рок-группы всех времен, U2. Аплодисменты ее первому куплету:

Ты опасен, потому что честен,

Ты опасен, потому что не заешь, чего хочешь.

Именно в Германии между двумя войнами впервые в Европе возникла фигура независимой женщины, сексуально раскрепощенной, с равными или достаточно близкими с мужчинами возможностями, принимая во внимание обстоятельства. Следуйте по этому пути, хотя многие попытаются кидать в вас камнями.

Тогда впервые зажегся свет, который не должен погаснуть.