Текст книги "Отважная"
Автор книги: Холли Блэк
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Голос заговорил снова, громче, но Вэл все равно не понимала слов.
– Не так, – проворчала она, отталкивая Дэйва в сторону.
Она нажала звонок и не отпускала его, пока к двери не подошел пожилой дядька. На нем были застиранные вельветовые брюки и футболка, обтягивавшая небольшое брюшко. На кончике носа у него сидели очки.
– В чем дело? – сердито спросил он. Вэл почувствовала, как зелье кипит у нее в венах, играя, словно шампанское.
– Я хочу зайти, – произнесла она.
Лицо мужчины обмякло, и он шире открыл дверь. Вэл улыбнулась ему и прошла в квартиру.
Стены были покрашены желтой краской, и на них висели картины в позолоченных рамках. Какая-то женщина растянулась на диване, держа бокал с вином. Когда Вэл вошла, женщина вздрогнула и облила блузку красной жидкостью. Маленькая девочка сидела на ковре у ног женщины и смотрела по телевизору программу, где дрались ниндзя. Девочка обернулась и улыбнулась.
– Тут так славно, – сказала Лолли от дверей. – Кто так живет?
– Никто, – ответил Дэйв. – Они нанимают уборщиков и, может, дизайнера, чтобы те украшали их жизнь.
Вэл прошла на кухню и открыла холодильник. Там лежали коробки с доставленной из ресторанчика едой, несколько сморщенных яблок и пакет обезжиренного молока. Она откусила кусочек яблока, которое оказалось коричневым, мучнистым и сладким. Вэл удивилась, почему никогда раньше не ела коричневых яблок.
Лолли взяла со столика бутылку вина и отпила прямо из горлышка, так что вино потекло у нее по щекам и подбородку.
Продолжая жевать яблоко, Вэл подошла к дивану, где оторопело сидела женщина. Уютная квартира с модной мебелью и счастливой семьей напомнила Вэл дом отца. Ей не было там места – как не было места и здесь. Вэл была для них слишком сердитой, беспокойной и неряшливой.
И как она собиралась рассказать отцу, что делали мать с Томом? С тем же успехом Вэл могла бы признаться, что плоха в постели, например. Но если ничего не рассказать, то его новая жена просто сочтет ее типичным проблемным подростком, убежавшим из дома в поисках трудной любви. «Видишь, – скажет ему Линда, – она точь-в-точь как ее мать».
– Я всегда тебе не нравилась, – сказала Вэл женщине на диване.
– Да, – механически повторила женщина. – Ты всегда мне не нравилась.
Дэйв толкнул мужчину в кресло и повернулся к Лолли.
– Мы можем заставить их уйти, – заявил он. – Это так просто. А мы могли бы здесь жить.
Лолли села рядом с малышкой и схватила локон ее темных волос:
– Что ты смотришь?
Девочка пожала плечами.
– Хочешь пойти поиграть с нами?
– Конечно, – сказала малышка. – Передача скучная.
– Давай сначала нарядимся, – предложила Лолли, уводя девочку в другую комнату.
Вэл повернулась к мужчине. Он сидел в кресле и казался послушным и довольным. Его внимание переключилось на телевизор.
– Где твоя другая дочь? – спросила Вэл.
– У меня только одна, – ответил он с легким недоумением.
– Тебе просто хочется забыть другую. Но она все равно здесь.
– У меня есть еще одна дочь?
Вэл села на подлокотник кресла и наклонилась к нему, понизив голос до шепота:
– Она – символ впечатляющего бардака, которым был твой первый брак. Каждый раз, когда видишь, какая она взрослая, ты вспоминаешь, какой старый. Дочь заставляет тебя испытывать неясную вину, типа, тебе следовало бы знать, каким видом спорта она занимается или как зовут ее лучшую подругу. Но ты не хочешь знать все эти вещи. Если бы ты знал, то тебе не удавалось бы о ней забывать.
– Ого! – сказал Дэйв, поднимая почти полную бутылку коньяка. – Луису это понравилось бы.
Лолли вернулась в гостиную в кожаном пиджаке цвета топленого масла и нитке жемчуга. У девочки в волосах торчали шпильки с блестящими стразами.
– Но ты-то хоть счастлива? – спросила Вэл у женщины.
– Не знаю, – ответила она.
– Как ты можешь не знать? – закричала Вэл.
Она схватила стул и швырнула его в телевизор. Экран треснул, и все подскочили.
– Ты счастлива?
– Не знаю, – снова повторила женщина.
Вэл опрокинула книжный шкаф, и малышка испуганно завопила. За дверью послышались крики.
Дэйв начал хохотать.
Свет люстры отражался в подвесках, разбрасывавших яркие искры по стенам и потолку.
– Пошли отсюда, – сказала Вэл. – Они ничего не знают.
Котенок мяукал не переставая, запускал в Лолли острые коготки и прыгал на нее.
– Заткнись, Полли, – проворчала девушка, переворачиваясь и натягивая на голову толстое одеяло.
– Может, ей скучно, – сонно сказала Вэл.
– Она голодная, – сказал Луис. – Блин, да покорми ты ее наконец!
Полли с воплем прыгнула Лолли на спину, ударяя лапами по ее волосам.
– Слезь, – крикнула Лолли котенку. – Пойди и налови крыс. Ты уже взрослая, и живи сама по себе.
Визг металла, скрежещущего по металлу, и тусклый свет возвестили о приближении поезда. Рокот заглушил кошачий крик.
В последнюю секунду, когда уже вся платформа была залита светом, Лолли столкнула Полли на рельсы прямо перед поездом. Вэл вскочила – но было уже поздно. Кошка исчезла, металлическое тело поезда прогрохотало мимо.
– За каким чертом ты это сделала? – крикнул Луис.
– Все равно она вечно повсюду гадила, – ответила Лолли, сворачиваясь в клубок и закрывая глаза.
Вэл взглянула на Луиса, но тот молча отвел глаза.
Когда Равус добился от Вэл правильной стойки, он начал показывать ей выпады, заставляя повторять, пока у нее не начинали болеть руки и ноги. Вэл не раз приходила к убеждению, что он считает ее дурой, или решала, что он просто не умеет учить. Тролль продолжал отрабатывать с ней каждый выпад, пока он не становился автоматическим, такой же привычкой, как обкусывание ногтей или уколы в руку.
– Выдыхай! – кричал он. – Делай выдох одновременно с ударом!
Она кивала и старалась не забывать об этом и выполнить все.
Вэл нравилось копаться в мусоре вместе с Хилятиком Дэйвом и бродить по улицам. Она получала удовольствие от охоты и редких удивительных находок вроде стопки стеганых одеял с серебряной подкладкой, которыми перевозчики обкладывали мебель. Они нашли целую кучу таких одеял у контейнера и благодаря этому не замерзали даже в конце ноября. Однажды им попался крутой телефон с диском, за который кто-то отдал десять баксов. Но по большей части они были слишком оглушены наркотиком, чтобы совершать привычные обходы. Все равно проще было брать то, что нужно. Достаточно было только попросить.
Часы. Фотоаппарат. Золотое кольцо.
И эти вещи продавались лучше,чем старое барахло.
Наконец Равус разрешил Вэл соединять выпады и вести учебные бои. Благодаря своим длинным рукам Равус все время имел преимущество. Он был безжалостен: метла сбивала Вэл с ног, прижимала к стенам, опрокидывала стол, когда Вэл пыталась спрятаться за ним. Инстинкт, годы занятий спортом и полное отчаяние позволяли ей изредка проводить удары.
Когда ее палка ударила его в бедро, было чудесно видеть выражение его лица: ярость, сменившуюся изумлением, а потом, мгновенно, радостью.
Разойдясь, они начали снова, кружась друг возле друга. Равус сделал ложный выпад, Вэл его парировала – но в этот момент комната вдруг начала кружиться. Она привалилась к стене. Его палка ударила ее в бок. От резкой боли девушка ахнула.
– Что с тобой? – крикнул он. – Почему ты не остановила удар?
Вэл заставила себя выпрямиться, всаживая ногти в ладони и прикусывая щеку. У нее все еще кружилась голова, но она решила, что сможет это скрыть.
– Не знаю… голова…
Равус с размаху ударил метлой о стену, расщепив дерево и поцарапав камень. Бросив обломки палки, он снова повернулся к Вэл, и его черные глаза горели, словно сталь в горне.
– Тебе не следовало просить у меня уроки! Я не могу сдерживать удары. Ты пострадаешь от моей руки.
Она нетвердо отступила, глядя, как обломки палки плывут у нее перед глазами.
Он сделал глубокий судорожный вдох и успокоился.
– Возможно, тебя лишает равновесия волшебство в этой комнате. Я часто чую его на тебе – на коже и в волосах. Наверное, ты слишком часто здесь бываешь.
Вэл покачала головой и подняла свою палку, приняв начальную стойку.
– Я уже в порядке.
Тролль пристально посмотрел на нее.
– Тебя ослабляют чары или то, чем ты занимаешься там, на улице?
– Это не имеет значения, – ответила она. – Я хочу биться.
– Когда я был ребенком, – проговорил он, не торопясь занять позицию, – мать научила меня драться руками и только потом показала, как пользоваться оружием. Она и мои братья и сестры били меня метлой, забрасывали снегом и льдом, пока я не впадал в ярость и не начинал атаку. Боль не считалась уважительной причиной, и болезнь тоже. Все это должно было питать мою ярость.
– Я не пытаюсь найти уважительные причины!
– Нет-нет, – отозвался Равус. – Я говорил не об этом. Сядь. Ярость не превращает тебя в отличного бойца – она делает тебя неуравновешенной. Мне следовало бы заметить, что ты больна, но я увидел только слабость. Это мой недостаток, и я не хочу, чтобы он стал твоим.
– Мне противно, что не получается лучше, – сказала Вэл, тяжело опускаясь на табурет.
– У тебя получается хорошо. Тебе противно, что не получается отлично.
Она рассмеялась, но смех получился неискренним. Ее огорчало, что мир никак не желает перестать кружиться, но еще сильнее расстраивал его гнев.
– А почему ты составляешь снадобья, хотя мог бы быть мечником?
Он улыбнулся.
– Когда я покинул земли матери, я оставил меч позади. Мне хотелось делать что-то свое.
Она кивнула.
– Хотя кое-кто из волшебного народа пришел бы в ужас, но я научился составлению снадобий от человека. Она варила лекарства, снадобья и готовила припарки для смертных. Ты, возможно, думаешь, что люди больше так не умеют, но есть места, где делают. Эта женщина всегда была со мной отчужденно вежлива, словно считала, что умиротворяет какого-то непредсказуемого духа. По-моему, она знала, что я не смертный.
– А как насчет зелья, названного «Никогда»? – спросила Вэл.
– Насчет чего?
Она поняла, что он не слышал такого названия и вряд ли знает, что это снадобье делает с людьми.
Вэл тряхнула головой, словно пытаясь отогнать эти слова.
– Магии фейри. Как ты делаешь снадобья волшебными?
– А, ты об этом. – Он простодушно улыбнулся. – Волшебную сторону я уже знал.
В туннелях Вэл отрабатывала удар, при котором выворачивала руки так, словно выжимала кухонное полотенце. Она снова и снова повторяла широкую восьмерку и переброс меча из руки в руку, как девушки-черлидеры с флагами в перерывах между таймами. Невидимые противники плясали в подвижных тенях, всегда более быстрые и ловкие, с идеальным чувством равновесия и темпа.
Девушка думала о тренировках лакросса, когда делала передачу с обратной стороны клюшки, и сравнивала ее с ложными выпадами мечом и переменой рук. Она вспомнила, как училась отправлять мяч на палку клюшки, рассчитывать отскок от стены, ловить мяч за спиной или между ногами.
Вэл попробовала эти движения с половинкой метлы. Просто чтобы проверить, можно ли так сделать, и посмотреть, нельзя ли из этого извлечь урок. Она подбросила банку из-под газировки с помощью самодельной рукояти на палке, а потом ударила по ней ногой, отправив в своих мысленных противников.
Вэл посмотрела на отражение своего лица в окне. Кожа была подобна бесконечно податливой глине. Вэл могла изменить ее как угодно – сделать глаза огромными, словно у персонажа из мультиков, или туго натянуть кожу на скулах, острых, как ножи.
Ее лоб пошел волнами, губы истончились, нос стал длинным и крючковатым. Сделать себя прекрасной было легко, но это ей надоело, а вот делать себя карикатурной было бесконечно интересно. Для этого существовало так много способов!
Вэл играла в игру, где ее замуровывали в башне некроманта и приходилось бежать по нескончаемым лестницам. По пути она подбирала снадобья. Некоторые делали ее меньше, а некоторые – очень высокой, чтобы можно было проходить во всевозможные двери. Иногда в какой-нибудь высокой башне сидел алхимик – так высоко, что он не видел, что происходит внизу. Где-то появлялось и чудовище, но иногда алхимик был чудовищем, а чудовище – алхимиком. Вэл держала в руке меч, но он не изменялся, когда изменялась она, поэтому оказывался то крошечной зубочисткой на ладони, то громадной штукой, которую приходилось тащить за собой.
Когда Вэл открыла глаза, то увидела, что лежит на тротуаре. Бедра и спина у нее болели, на щеке отпечатался узор цементной плитки. Люди проходили мимо сплошным потоком. Она снова пропустила тренировку.
– Что случилось с этой дамой? – произнес детский голос.
– Она просто устала, – ответила какая-то женщина.
Это была правда: Вэл устала. Она закрыла глаза и снова вернулась в игру. Ей необходимо было найти чудовище.
Иногда Вэл, измученная прошедшей ночью, приходила с остатками зелья в жилах. При этом глаза у нее казались обожженными по краям, словно их посыпали золой, а во рту пересыхало от жажды, которую не удавалось утолить. Она старалась, чтобы руки оставались твердыми, унимала дрожь, которая выдала бы усталость. Пропуская удар, девушка пыталась сделать вид, что это никак не связано с головокружением или тошнотой.
– Ты нездорова? – спросил Равус как-то утром, когда она была особенно слаба.
– Я в полном порядке, – соврала Вэл. Ей казалось, что у нее высохли вены. Она чувствовала, как они пульсируют, как болят затвердевшие черные болячки на внутренней стороне локтей.
Тролль сел на край рабочего стола и указал на ее лицо палкой для тренировок, словно это был жезл волшебника. Вэл автоматически подняла руку, но если бы он захотел нанести удар, она, без сомнения, не успела бы парировать его.
– Ты очень бледна. Твоя защита просто безнадежна…
Он не стал заканчивать фразу.
– Наверное, я немного устала.
– Даже губы у тебя бледные, – сказал он, очерчивая их в воздухе деревянным клинком.
Его взгляд был пристальным, немигающим. Вэл страстно желала признаться ему в краже снадобья, в том, как они творят чары, в наполняющих ее непонятных запутанных чувствах, но вместо этого шагнула к Равусу, и он прекратил жестикулировать и отодвинул меч в сторону.
– Мне просто холодно, – тихо проговорила она.
В последнее время девушка все время мерзла, но стояла зима, так что, наверное, это не было странно.
– Холодно? – откликнулся Равус.
Он взял ее руку и начал растирать ладонями, напряженно глядя на них.
– Лучше? – недоверчиво спросил он.
Вэл стало жарко, даже сквозь ткань рубашки его прикосновение одновременно успокаивало и возбуждало. Не задумываясь, она подалась к нему. Его ноги раздвинулись, и грубая черная ткань зашуршала по джинсам Вэл, когда она придвинулась еще ближе.
Полузакрыв глаза, тролль слез со стола. Их тела соприкасались, он продолжал держать ее за руки. А потом вдруг застыл.
– В чем… – начала девушка, но он резко оттолкнул ее.
– Тебе лучше уйти, – сказал Равус и отошел к окну. – Возвращайся, когда станет лучше. Нам обоим ни к чему тренироваться, когда ты нездорова. Если тебе что-то нужно, я могу…
– Я сказала, что со мной все в порядке, – повторила Вэл громче, чем собиралась.
Она подумала о матери. Может быть, она именно так приставала к Тому? И, может быть, сначала он тоже от нее отворачивался?
Пока Равус продолжал стоять лицом к окну, она взяла полную бутылку зелья и спрятала в рюкзак.
Вечером Лолли и Дэйв поздравили Вэл с добычей и так громко кричали, что люди стали останавливаться у решетки наверху. Луис сидел в полутьме, жуя продетое в язык кольцо и храня молчание.
На следующее утро она рухнула на грязный матрас, как делала это почти каждый день, и провалилась в глубокий сон без сновидений, как будто у нее никогда не было другой жизни, кроме этой.
Глава 9
Вэл проснулась, потому что кто-то тянул застежку ее джинсов. Она почувствовала прикосновение пальцев к талии и движение расстегивающейся пуговицы.
– Слезь с меня! – потребовала она, еще даже не поняв, что над ней нависает Дэйв.
Вэл вывернулась из-под него и села. Она вспотела, несмотря на холодный ветер, дующий из решетки наверху. Во рту было сухо, как в пустыне.
– Давай, – прошептал он. – Ну пожалуйста.
Вэл посмотрела на пальцы и увидела облезший голубой лак на ногтях, как у Лолли. На ногах у нее оказались белые сапоги Лолли, а на плечи падали блекло-голубые волосы.
– Я не она! – недоуменно сказала Вэл сонным хриплым голосом.
– Ты могла бы притвориться, – сказал Дэйв. – И я могу быть, кем ты захочешь. Преврати меня в кого угодно.
Вэл тряхнула головой, догадавшись, что он зачаровал ее в Лолли. Ей стало интересно, делал ли он такое с другими и знала ли об этом Лолли. Идея менять облик и притворяться другой, была отвратительной, но под действием остатков наркотика порочность показалась ей привлекательной. Вэл ощутила радость – головокружительное наслаждение выбора, который являлся столь очевидной ошибкой.
«В кого угодно». Она посмотрела на Лолли и Луиса, которые спали рядом друг с другом, но не соприкасались. Вэл вообразила у Дэйва лицо Луиса. Это получилось легко: их лица не так уж сильно различались. Выражение лица Дэйва изменилось, сделавшись скучающим и раздраженным – типичным для Луиса.
– Я так и знал, что ты выберешь его, – сказал Дэйв.
Вэл опустила голову и удивилась, когда лицо ей закрыли упавшие волосы. Она успела отвыкнуть от волос и без них больше не чувствовала себя обнаженной.
– Я никого не выбирала.
– Но ты это сделаешь. Тебе хочется это сделать.
– Может быть.
В сознании Вэл изменила фигуру над ней на более знакомую. Лохматые светлые волосы Тома рассыпались вокруг его лица, а когда он улыбнулся, на щеках у него появились ямочки. Она даже почувствовала привычный запах лосьона после бритья. Девушка подалась навстречу ему, охваченная иллюзией, что вернулась домой. Том над ней вздохнул с облегчением, а его руки скользнули ей под рубашку.
– Я знал, что тебе одиноко.
– Не было мне одиноко, – машинально возразила Вэл, отстраняясь.
Она не знала, солгала ли ему. Было ли ей одиноко? Она вспомнила о неспособности фейри лгать и задумалась, знают ли они вообще, что такое правда.
При мысли о фейри кожа Тома позеленела, волосы почернели и упали на плечи, и Вэл увидела Равуса. Длинные пальцы Равуса прикасались к ее коже, горячие глаза смотрели на нее.
Она застыла: собственный интерес показался ей отвратительным. Он склонил голову с любопытным выражением лица.
– Ты меня не хочешь, – сказала Вэл, сама не зная, адресованы ли эти слова иллюзорному Равусу, возникшему перед ней, или Дэйву.
Он прижался губами к ее губам, и она ощутила укол зубов и содрогнулась от желания и ужаса.
Как она могла не догадаться о том, что хочет этого, когда теперь ей не хотелось ничего иного? Вэл сознавала, что на самом деле это не Равус и что мерзко притворяться, будто это он, но все равно позволила стянуть джинсы со своих бедер. Сердце гулко стучало в груди, словно она бежала, словно ей угрожала опасность, но девушка подняла руки и запустила пальцы в чернильно-черные волосы. Его длинное тело опустилось на нее, и она стиснула пальцами его спину, сосредоточила взгляд на ямке у его шеи и сверкающем золоте его прищуренных глаз и постаралась не слушать сопения Дэйва. Этого было почти достаточно.
На следующий день, когда Равус заставлял Вэл повторять серию выпадов с деревянным мечом, она наблюдала за его замкнутым, отстраненным лицом и отчаивалась. Прежде ей удавалось внушать себе, что она не испытывает к нему никаких особенных чувств, но теперь возникло ощущение, будто она прикоснулась к соблазнительному яству и мечтает о пире, которого никогда не будет.
Возвращаясь от моста, около конечной станции автобуса Вэл прошла мимо проституток – трех девиц, дрожавших в своих мини-юбочках. Девица в коротком пальто из искусственного меха и с размазанной помадой двинулась навстречу Вэл с улыбкой, но потом отвернулась. Большие смеющиеся компании проходили мимо, и воздух вокруг был туманным от их дыхания.
У следующего квартала она перешла на другую сторону улицы, чтобы оказаться подальше от бородатого мужчины в мини-юбке и разношенных башмаках с развязанными шнурками. Из-под его юбки шел пар: он мочился прямо на тротуар.
Вэл пробиралась по улицам к входу в метро. Приближаясь к парковке, она увидела Лолли, которая спорила с какой-то девицей. У девушки были длинные черные волосы, башмаки на платформе, шубка из непонятного меха и колючий рюкзачок. На секунду Вэл ощутила странное чувство растерянности. Девушка казалась знакомой, но настолько выбивалась из привычной среды, что Вэл не удавалось ее узнать.
Лолли подняла голову. Девушка повернулась, проследила за направлением взгляда Лолли – и ее рот изумленно открылся. Она направилась к Вэл, зажав под мышкой пакет муки. Только заметив, что на пакете нарисована рожица, Вэл поняла, что смотрит на Рут.
– Вэл? – Рут дернула рукой, словно собиралась коснуться Вэл, но в последнюю минуту передумала. – Bay! Твои волосы. Тебе надо было сказать, что ты собираешься их отрезать. Я бы тебе помогла.
– Как ты меня нашла? – ошеломленно спросила Вэл.
– Благодаря твоей подруге. – Рут скептически оглянулась на Лолли. – Она ответила по твоему телефону.
Вэл механически потянулась к рюкзаку, хотя уже поняла, что телефона там не окажется.
– Я его отключила.
– Знаю. Я миллиард раз тебе звонила. Твой автоответчик забит. У меня просто крыша ехала.
Вэл кивнула, не зная, что сказать. Она вдруг заметила въевшуюся в джинсы грязь, черные полумесяцы под ногтями, провонявшее тело – торопливое мытье в раковинах мало помогало.
– Послушай, – сказала Рут, – я тут привела кое-кого, чтобы с тобой познакомить.
Она продемонстрировала мешочек с мукой. Кто-то (скорее всего, сама Рут) густо обвел нарисованные глаза черными тенями и раскрасил крошечные сжатые губки сверкающим голубым лаком для ногтей.
– Наш малыш. Знаешь, как ему тяжело приходится, когда одна из мамочек исчезла. И мне тоже трудно быть родителем-одиночкой и заполнять все таблицы для класса гигиены и здоровья, – неуверенно улыбнулась Рут. – Мне очень жаль, что я была такой задницей. Мне надо было рассказать тебе про Тома. Я начинала, типа, миллион раз. Но мне никак не удавалось произнести все слова.
– Теперь это не важно, – ответила Вэл. – Мне наплевать на Тома, и я тебя не виню.
– Послушай, – сказала Рут, – здесь жутко холодно. Нам нельзя зайти куда-нибудь? Я тут поблизости видела чайную.
Неужели было холодно? Вэл привыкла мерзнуть в те моменты, когда не пользовалась зельем, и считала нормальными онемевшие пальцы и мозг, превращавшийся в ледышки.
– Ладно, – ответила она.
Лицо Лолли было довольным. Она зажгла сигарету и выпустила из ноздрей две струи белого дыма.
– Я скажу Дэйву, что ты скоро вернешься. Ни к чему ему волноваться за новую подружку.
– Что?
Секунду Вэл не могла понять, о чем говорила Лолли. То, что Вэл спала с ним, казалось совершенно нереальным, происходившим глубокой ночью в опьянении сна и чар.
– Он говорит, что вы двое прошлой ночью потрахались.
Казалось, Лолли рада этому, но она не могла знать, что в тот момент Вэл выглядела как Лолли. Это наполнило Вэл стыдом и облегчением.
Теперь Вэл поняла, почему Рут оказалась здесь, почему Лолли украла ее мобильник и устроила эту встречу. Она наказывала Вэл.
Вэл решила, что вполне этого заслуживает.
– Ничего особенного. Просто заняли чем-то время. – Вэл помолчала. – Ему просто хотелось заставить тебя ревновать.
Лолли явно изумилась, а потом вдруг смутилась.
– Я не думала, что он тебе нравится вот так.
Вэл пожала плечами.
– Скоро вернусь.
– Кто это? – спросила Рут, пока они шли к чайной.
– Лолли, – ответила Вэл. – В целом она ничего. Я живу с ней и ее друзьями.
Рут кивнула.
– Ты могла бы вернуться домой, знаешь ли. Могла бы пожить у меня.
– Не думаю, чтобы твоей маме это понравилось.
Вэл открыла деревянную дверь со стеклянными панелями и окунулась в запах сладкого молока. Они сели за столик у задней стены, пристроившись на небольших ящиках из розового дерева, которые заменяли в чайной стулья. Рут забарабанила пальцами по стеклянной столешнице, словно не могла справиться с волнением.
Подошла официантка, и они заказали чай «Черная жемчужина» с молоком, тосты со сгущенкой и кокосовым маслом и рогалики с зеленью. Прежде чем отойти от столика, она долго разглядывала Вэл, словно прикидывая, смогут ли они оплатить заказ.
Вэл глубоко вздохнула и справилась с желанием погрызть ногти.
– Так странно, что ты здесь.
– У тебя больной вид, – сказала Рут. – Ты слишком худая, и глаза словно подбитые.
– Я…
Официантка поставила заказ на стол, помешав Вэл договорить. Радуясь возможности отвлечься, Вэл ткнула в свой напиток толстой синей соломинкой, а потом откусила большой кусок липкой тапиоки и глотнула сладкого чая с молоком. Вэл делала все очень медленно. Руки и ноги у нее отяжелели, и даже жевать тапиоку было утомительно.
– Я знаю, ты собиралась сказать, что все в полном порядке, – произнесла Рут. – Только скажи мне, что ты правда меня не возненавидела.
Вэл почувствовала, как что-то у нее внутри дрогнуло, и наконец смогла начать объяснение.
– Я больше не злюсь. Но чувствую себя такой доверчивой дурой, а мать… Я просто не могу вернуться. По крайней мере пока. И не пытайся меня уговорить.
– А когда? – спросила Рут. – Где ты живешь?
Вэл молча покачала головой и положила в рот еще кусок тоста. Еда таяла у нее во рту, исчезала раньше, чем она успевала понять, что съела ее. За столиком рядом компания нарядных девчонок взорвалась смехом. Два индонезийца оглянулись на них с раздражением.
– Так как ты назвала паренька? – спросила Вэл.
– Что?
– Нашего мучного младенчика. От которого я сбежала и оставила без алиментов.
Рут улыбнулась.
– Себастьяном. Нравится?
Вэл кивнула.
– Ну а вот что тебе, наверное, не понравится, – сказала Рут. – Я не вернусь домой, если ты не поедешь со мной.
Как Вэл ни старалась, ей не удалось уговорить Рут уехать. Решив наконец, что на Рут подействует вид их жилища, Вэл привела ее на заброшенную платформу. В присутствии подруги Вэл снова ощутила зловоние пота и мочи, горелую сладость наркотика, заметила кости животных на рельсах и горы одежды, которые никто не убирал, потому что они кишели насекомыми. Лолли разложила свои принадлежности и начала вытряхивать янтарный порошок в ложку. Дэйв уже был на взлете: дым от его сигареты изображал персонажей мультиков, которые гонялись друг за другом с кувалдами.
– Ты меня разыгрываешь, – сказал Луис. – Попробую загадать. Еще одна бездомная кошка, которую Лолли сбросит на рельсы.
Рут растерянно оглядывалась по сторонам.
– В-вэл? – Голос Рут задрожал.
– Это моя лучшая подруга Рут, – сказала Вэл и поняла, как по-детски это звучит. – Она приехала меня искать.
– А я думал, что твои лучшие друзья – это мы.
Дэйв нагло ухмыльнулся, и Вэл пожалела, что позволила ему к себе прикасаться и думать, будто у него есть над ней какая-то власть.
– Мы все лучшие друзья, – заявила Лолли, бросив на него сердитый взгляд, и закинула одну ногу на Луиса, так что ее сапог оказался у него между ног. – Самые наилучшие друзья.
Лицо Дэйва жалко сморщилось.
– Если бы ты была ей подругой, то не затащила бы в это дерьмо, – сказал Луис Вэл, резко отодвигаясь от Лолли.
– Сколько здесь человек? Выходите туда, где я вас увижу! – внезапно приказал хриплый голос.
Вниз по лестнице спускались двое полисменов. Лолли замерла. Ложка у нее в руке находилась слишком долго над пламенем, и снадобье стало подгорать и чернеть. Дэйв захохотал странным безумным смехом и не мог остановиться.
Лучи фонариков прорезали полумрак станции. Лолли уронила горячую ложку, и лучи сошлись на ней, а потом передвинулись, ослепив Вэл. Она прикрыла глаза ладонью. Одним из полисменов была женщина, и лицо у нее выглядело суровым.
– Вы все! Встать к стене, руки на голову!
Один луч поймал Луиса, и мужчина-полисмен толкнул его ногой.
– Двигайся. Шевелись. Нам сообщали, что здесь поселились подростки, но я не верил.
Вэл медленно поднялась и отошла к стене. Рут встала рядом с ней. Вэл было так тошно от чувства вины, что она с трудом держалась на ногах.
– Извини, – прошептала она.
Дэйв продолжал неподвижно стоять в центре платформы. Его трясло.
– В чем дело? – крикнула женщина-полисмен. – К стене!
И тут ее речь перешла в лай. На том месте, где она стояла, появился огромный черный ротвейлер, из пасти которого текла пена.
– Какого черта? – Второй полисмен обернулся и достал пистолет. – Это ваш пес? Отгоните его.
– Это не наш пес, – проговорил Дэйв со странной улыбкой.
Пес повернулся к Дэйву, рыча и лая. Но Дэйв только рассмеялся.
– Массолино! – заорал полисмен. – Эй, Массолино!
– Кончай дурить! – крикнул Луис. – Дэйв, что ты делаешь?
Рут опустила руки и схватила Вэл, больно царапая ее ногтями:
– Что тут происходит?
Сверкая клыками, собака двинулась к полисмену. Он наставил на нее пистолет – собака остановилась и заскулила. Полисмен неуверенно остановился.
– Где моя напарница?
Лолли захихикала, и полисмен резко обернулся в ее сторону, а потом снова перевел взгляд на собаку.
Вэл сделала шаг вперед. Рут продолжала цепляться за ее руку с такой силой, что было больно.
– Дэйв, – прошипела Вэл. – Хватит. Давай выметаться. Как ты меня учил.
– Дэйв! – закричал Луис.
Тут собака повернулась и прыгнула к тому месту, где они стояли. Высунутый язык в темноте казался красной полосой.
Два резких хлопка сменились тишиной. Вэл открыла глаза, не соображая, когда она их закрывала. Рут завизжала.
На платформе лежала женщина-полисмен, и из ее шеи и бока лилась кровь. Другой полисмен с ужасом смотрел на пистолет у себя в руке. Вэл застыла, слишком ошеломленная, чтобы двигаться. Ноги у нее словно налились свинцом. Ее разум искал решение, какой-нибудь способ исправить то, что сделано. «Это все иллюзия, – сказала она себе. – Дэйв просто подшутил над всеми нами».
Лолли спрыгнула на пути и бросилась бежать. Под ее ногами хрустел гравий. Луис схватил Дэйва за руку и потянул к туннелям.
– Нам надо отсюда убираться, – крикнул он.
Полисмен поднял голову. Вэл спрыгнула с края платформы, Рут последовала за ней. Луис и Дэйв уже исчезали в темноте.
Позади грохнул выстрел. Вэл не оглядывалась. Она бежала по путям, держа Рут за руку, словно они были маленькими детьми, которым надо перейти через дорогу. Рут два раза сжала ей пальцы, и Вэл услышала, что она начала рыдать.
– Полисмены никогда ничего не понимают, – заявил Дэйв, когда они перешли в туннелях на шаг. – У них есть норма арестов, и больше ни о чем они не думают. Они нашли наше место и собирались просто его запереть, чтобы никто больше не мог пользоваться, и какой в этом смысл? Мы никому не мешали тем, что жили внизу. Это наше место. Мы его нашли.
