Текст книги "Видение (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Поняла, – произнесла я. – Кажется, я прошла по дороге, а затем повернула направо на переулке? Но, видимо, повернула неправильно.

– Да, ты прошла свой поворот.

– Как ты помнишь, куда идти? – спросила я. – Все палатки выглядят одинаково.

– Если ты живешь здесь достаточно долго, то они становятся не такими уж и одинаковыми.

Я догадалась, что фанера и брезенты стали некими ориентирами, помогающими определить местоположение.

– Почему бы не переехать в пустующие по всему городу дома? – поинтересовалась я, думая о том, как мало у них было уединения, как незащищены они были от плохой погоды или чего-либо еще.

– Дома принадлежат другим людям, – просто ответила она, снова поворачивая уже на более широкую дорогу, на этот раз проходя рядом с несколькими палатками. – Лагерь К принадлежит нам.

Из палатки выглянул худой человек с темной, обветренной кожей и глубокими морщинами на лице, и кивнул нам, когда мы проходили мимо. Женщина кивнула в ответ.

Я не могла с этим поспорить. Разве не были «Королевские Ряды» для меня чем-то большим, чем просто магазин, принадлежащий мне?

– Понимаю. Ты давно здесь живешь?

– С тех пор, как он образовался. Я из Первой Волны.

Они были первой группой эвакуированных в Новом Орлеане. Они потеряли свои дома в Аптауне в одной из первых военных атак, когда налеты Валькирий сожгли целый район. Нападение во время войны шло всего лишь пару дней, а это означало, что она была здесь с самого начала. Я определила, что ей примерно двадцать четыре года, как и мне. И поняла, что последние семь лет для всех были очень и очень разными. Таджи была права.

Я моргнула, когда мы вышли на место возле фонтана. Было радостно снова оказаться на открытом пространстве. Община или нет, но в этом лабиринте было что-то устрашающее. Я была не единственной, кто почувствовал облегчение – это было ясно и по выражению лица Лиама.

– Мы сделали это! – весело сказала я и повернулась к девушке. – Спасибо за помощь. А то у меня там даже немного началась клаустрофобия.

Она легко улыбнулась. Если она и беспокоилась, что я слишком много видела, вида не показывала.

– Поначалу чувствуешь дезориентацию. Со временем становится легче.

Я была рада поверить ей на слово.

– Знаешь, у меня осталась зелень, которую мы не продали.

Я прошла к столу, слегка подмигнув Лиаму, и взяла последний пучок. Повернулась и протянула ей, умоляюще посмотрев на нее.

– Я думаю, ты не будешь против взять ее у меня? В Квартале на зелень не очень много покупателей.

Она не была против и выглядела так, будто очень хотела ее взять, но у нее не хватало денег или уверенности, чтобы принять ее.

– Хорошо, – сказала она увереннее. – Если вы точно не будете использовать ее.

– Не будем, – заверила я, когда она взяла пучок. – Ты делаешь мне одолжение.

– Зелень – противная гадость, – проговорил Лиам, подойдя и улыбнувшись ей. – Вот почему никто ее не покупает.

– Нет, – произнесла она с улыбкой. – Кусок ветчины и, может быть, еще немного перечного уксуса. Это просто наслаждение, а сок, оставшийся после варки листовой капусты может вылечить все, что угодно.

– Поверю на слово, – усмехнулся Лиам.

– Эй!

Выражение лица девушки стало пустым, прижав зелень к груди, она оглянулась на женщину из палатки, окликнувшую ее, это была одна из женщин, сопровождавших Иезекииля на шествии.

Спрятав пальцы под стол, я коснулась ноги Лиама. Он кивнул.

Девушка оглянулась на нас, затем опустила взгляд, направившись обратно к палаткам, и исчезла внутри них.

– Для нас это сигнал к отступлению, – прошептал он. – Если она узнала нас, то сообщит другим, и мы потеряем возможность выбраться отсюда.

Поняв намек, я вытянула руки над головой и зевнула.

– Что ж, – произнесла я, взглянув на Лиама. – Думаю, я готова вернуться в Квартал. Ты готов идти или хочешь осмотреться? Поискать музыку пораритетнее?

– Боюсь, я неплатежеспособен, – ответил он с улыбкой и убрал оставшиеся овощи в коробку.

Хотелось оставить их на столе для людей, которым они были нужны, но у которых не было ничего, чтобы приобрести их. Но даже если предположить, что гордость позволила бы им взять то, что осталось, я занималась розничной торговлей. Оставь я товар, это выглядело бы подозрительным.

Мы развязали наши фартуки и положили их в коробку. Я обернулась к женщине рядом с нами.

– Спасибо за вашу помощь. Надеюсь, у вас был продуктивный рыночный день.

– Они всегда такие, – ответила она, пристально глядя на спицы, и добавила в вязание пряжу цвета крови.

Глава 10

– Что-то нашла? – спросил Лиам.

Мы кивнули людям, которые встретились нам на обратном пути к грузовику.

– Почти ничего. Палатки выглядят в основном одинаково, кроме одной, в которой пол был в кровоподтеках, как будто кого-то тащили. Её оставили нетронутой. И на стене было написано слово «Эдем». Кровью.

Мне не было страшно, когда я её осматривала, но от всплывших в памяти картинок на спине выступил холодный пот.

– Ссылка на Эдем, который Ревейон хочет построить в Зоне?

– Я тоже об этом подумала, – ответила я. – Но почему там сейчас пусто? Почему повсюду кровь?

– Может быть, это святыня, – сказал Лиам, нахмурив лоб, обдумывая информацию. – Может, Пара там кого-то убили, и это место служит людям в качестве напоминания.

– Или это предупреждение, – произнесла я. – Человек, который жил в этой палатке, был убит за то, что он против Эдема. И палатка осталась в качестве предупреждения.

– Здесь странная атмосфера, – сказал Лиам. – Как-будто они что-то скрывают, а мы этого не видим. Что-то, что делает их подозрительными по отношению к незнакомцам – даже людям – и напряженными. Как будто они чего-то ждут.

– Не могу не согласиться.

Дело именно в атмосфере, потому что, кроме домотканой одежды девушки, здесь не было ничего, что выдавало бы это место как территорию Ревейона. Понятно, что они не будут заявлять о себе во всеуслышание, учитывая, что они убили четырех человек, не считая своих.

И им должно быть известно, что Сдерживающие их разыскивают.

Мы добрались до грузовика, положили коробки во все еще открытую заднюю дверь, и подтолкнули их к центру.

Я повернулась к Лиаму и посмотрела на него.

– Женщина, которая вывела меня из палаток, и та, что позвала ее, носят одежду Ревейона. Мы могли бы вернуться, схватить их и попытаться доставить в Кабильдо.

Лиам захлопнул борт кузова и затянул узлы на веревке, как опытный моряк. А затем положил руку на заднюю дверь.

– Могли бы, – ответил он, оглядываясь на ряды палаток. – Но их там почти наверняка больше. И хотя я рад, что ты уверена в наших силах, но они значительно превосходят нас числом.

– Зануда.

Он окинул меня насмешливым взглядом.

– Ты планируешь вытащить их с помощью магии? Потому что кроме оружия в бардачке, у нас больше ничего нет. Первое правило игроков в покер и охотников за головами: знай, когда нужно вести себя агрессивно, а когда звать постоянную армию.

– Я… Ты сбил меня с толку этой метафорой. Но я тебя поняла.

– Хорошо. Потому что, если я приведу тебя домой хоть с одной царапиной, Гуннар будет занозой в моей заднице всю неделю.

– Гуннар мне не отец.

Лиам тяжело вздохнул.

– Нет, но он назначил себя твоим защитником.

В нескольких метрах от грузовика раздался шум, двое мужчин в джинсах и футболках начали потасовку. На вид им было лет по двадцать с небольшим, оба со смуглой кожей и темными волосами, в повседневной одежде.

– Нет, это ты пошел нахер, – сказал тот, что ниже ростом, но более крепкий мужчина с накачанным телом.

Лиам, как по боевой тревоге, принялся осматриваться, наблюдая, как они кричат и пихают друг друга, и слегка развернулся, прикрывая меня своим телом от возможной угрозы.

Более высокий мужчина, подняв руки, начал отходить, но, по-видимому, не мог удержаться, чтобы не толкнуть другого парня плечом.

– Ах, ты, урод! – закричал парень пониже и нанес первый удар.

– Придурки, – выругался Лиам, затем посмотрел на меня. – Оставайся здесь.

И шагнул вперед.

Когда Лиам приблизился к ним, можно было увидеть, что он оказался выше их ростом.

– Эй! Прекратите.

Я отвернулась к двери и услышала крик Лиама.

– Клэр!

Я ощутила его тревогу и страх, но прежде, чем смогла снова повернуться, меня толкнули на грузовик, удар о дверную ручку пришелся на солнечное сплетение.

Я хватала воздух ртом, отбиваясь от нападающего, но меня ударили под колено, и я споткнулась. Меня схватили за волосы, ткнули лицом в дверное окно и связали запястья грубой веревкой, которая впилась в мою кожу, как оголенные провода.

– Клэр! – снова закричал Лиам, кипя яростью, те самые парни толкнули его на землю, приставив оружие к голове. Он, не моргая и даже не взглянув на них, продолжал пристально смотреть на меня, взгляд его был жестким, в нем плескалась ярость.

– Лиам! – закричала я, прежде чем мне завязали глаза.

Драка была отвлечением, ловушкой.

И мы угодили прямо в нее.

Меня дернули за руку, оттаскивая от грузовика, и толкнули в сторону лагеря. Они завязали мне глаза черной тканью, но затянули её недостаточно сильно. Я посмотрела под ноги и увидела газон, по которому мы возвращались в палатки, идя вниз по дороге.

– Клэр! – снова позвал Лиам, но голос его отдалился. Они разделяли нас.

У нас были проблемы. Паника быстро поднялась, сжимая мою грудь, я услышала, как со свистом вдыхаю и выдыхаю. Хотелось упасть на землю и держаться за траву, пока не смогу снова дышать, пока не окажусь в безопасности.

Прекрати, – приказала сама себе. Прекрати волноваться. Это не поможет ни тебе, ни ему. Ты должна оставаться спокойной. Тебе просто нужен план. Просто нужно делать шаг за шагом, быть как можно осторожнее и использовать любую возможность, чтобы освободиться.

Проговорив все это, поняла, что земля под ногами стала утоптанной, а где-то поблизости плакал ребенок.

Я снова была среди палаток. Звуки были приглушены, видимо, это была одна из тех дорог, которые выходили на задние их части. По обе стороны, удерживая меня за руки, были люди, которые вели меня вниз по дороге с такой скоростью, что я едва могла удержаться на ногах.

Я угодила ногой в яму и полетела вперед, но прежде чем я упала на землю, меня подхватили. Я уловила справа от себя тяжелый и пьянящий аромат пионов и гардении, а пальцы, которые вцепились мне в руку, были с короткострижеными острыми ногтями. Вероятно, справа от меня была женщина. Другую мою руку сжимали немного сильнее, а пальцы были толстыми. Видимо, слева был мужчина.

Мы повернули направо и стали углубляться в ряды палаток. На этот раз мы были со стороны входов, и я чувствовала запахи и слышала людей поблизости.

– Чертовы нарушители спокойствия, – крикнул пожилой мужчина, который стоял всего в двух шагах от нас. – Сующие свой нос в чужие дела.

– Не надо лезть в чужие дела, – согласилась женщина.

То, что они видели во мне, двадцатичетырёхлетней перемазанной свекольным соком девушке, нарушителя спокойствия и человека, который лезет в чужие дела, поразило меня. Я, конечно, являлась и тем, и другим, но как они узнали?

Потому что женщина с Бурбон-Стрит заметила меня и передала остальным? И, как говорила Лонни, сработало сарафанное радио? Вероятно, новости в лагере распространялись со скоростью лесного пожара. Я начинала задаваться вопросом, было ли это единственным, что распространялось так же быстро? Или ненависть и паранойя распространялись так же легко.

Мы остановились, я задела лицом брезент, меня втянули в палатку, усадили на твердый стул, руки завели за спинку и снова связали.

Послышались шорохи, а затем наступила тишина. Они оставили меня ждать.

* * *

Время шло, но я не могла сказать, сколько конкретно. Возможно, полчаса, но казалось целая вечность. Ничего не было видно, кроме случайных бликов света, и ничего не было слышно, кроме эпизодических потасовок и шепота на улице.

Я была одна в палатке, вероятно, в конце ряда, учитывая относительную тишину. Пошевелив головой, попыталась стянуть повязку или сдвинуть ее хотя бы так, чтобы рассмотреть место, где находилась, но это принесло мне лишь головную боль.

Поскольку не получилось снять повязку, я решила разобраться с веревкой на руках. Потянулась, вывернула запястья, схватившись за край, и попробовала расковырять ногтями. Получилось разорвать лишь несколько нитей, потребовалось бы несколько часов, если не дней, чтобы добиться реального прогресса. Эта мысль заставила меня снова запаниковать.

Лиам был где-то здесь. Мы найдем друг друга. А если нам это не удастся, Гуннар знает, где мы. Если мы не вернемся, он кого-нибудь отправит. Вопрос в том, сможет ли он найти нас в лабиринтах Лагеря Кутюри, прежде чем все станет хуже…

Послышались шаги.

Я повертела головой вверх и вниз, вправо-влево, пытаясь понять, откуда они шли.

И почувствовала кого-то рядом. Этот кто-то, задев руками мое лицо, сорвал повязку. Вздрогнув от света, я зажмурила глаза, помогая им приспособиться, а затем открыла.

Я была в палатке, вдоль стен которой были развешаны крепкие походные лампы, отбрасывающие тени, игравшие на ветру.

Передо мной, с повязкой в руке, стоял Иезекииль, его лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Его темные волосы были влажными, как и воротник его бежевой льняной туники. Он пах лавандой, возможно, только вышел из душа.

Видимо, бог запрещает ему ходить нечистым, – подумала я с горечью.

И поскольку он выглядел совершенно невредимым, стало понятно, что он не участвовал в подрыве, вероятно, даже не следил за своей паствой в бою. Возможно, смотрел с безопасного расстояния или вернулся сюда, прежде чем все началось, позволяя им вести войну самостоятельно. Трус.

Иезекииль принес табурет с другой стороны комнаты и сел лицом ко мне, сложив руки между колен.

– Здравствуй.

– Где он?

От милой улыбки Иезекииля можно было прийти в ужас.

– Это тебя будут допрашивать, Клэр. Ты здесь, а Лиам где-то в другом месте.

– Немедленно развяжи меня, – сказала я и продолжила выпутываться из веревки. – Мы не сделали ничего плохого, и вы не имеете права нападать на нас, допрашивать или удерживать. Мы всего лишь продавали овощи.

– Да-да, но я понимаю, что это всего лишь выдумка. – Сомнение окрасило каждое его слово.

– Мы невиновны. Ты убийца.

Сомнение переросло в явное отвращение.

– Вы конспираторы. Вы на их стороне. Лжецы. Предатели. Вы поддерживаете Сдерживающих и Паранормальных, и усложняете жизнь настоящих людей.

– «Настоящих людей»? Ты эгоистический социопат.

На мгновение в его глазах появилась вспышка чего-то темного и ужасного. Чего-то дикого и охваченного стремлением. Но она исчезла, оставив маску ложного сострадания.

– Я человек, который наделен даром знания, понимания. Конечно, веруют не все. Но такова доля большинства спасителей человечества.

– Так вот кем ты себя возомнил? Спасителем?

Иезекииль наклонился вперед, положив руки на колени. Его одежда была старомодной, и даже язык его тела казался застрявшим в какой-то другой эпохе. Меня бы не удивило, если бы он обвинил меня в том, что я салемская ведьма[26]26
  Судебный процесс над салемскими ведьмами – судебный процесс в Новой Англии в 1692 году в городе Салем, штат Массачусетс. По обвинению в колдовстве («охота на ведьм») 19 человек было повешено, 1 человек раздавлен камнями и от 175 до 200 человек заключено в тюрьму (не менее пяти из них умерли).


[Закрыть].

– Это мое бремя, – ответил он. – Нести это послание, эту истину, в Зону. Даже если люди мне не верят.

Он выглядел обиженным, как будто отсутствие веры было личным оскорблением.

– Ты говоришь людям, что магия – это проблема, что ты – решение. И все же ты прячешься, пока они убивают за тебя, – я наклонила к нему голову. – Почему ты не пожертвовал собой на Острове Дьявола? Потому что ты трус?

Все произошло так быстро, что даже взмах его руки была размытым, в тишине раздался звук пощечины. Щеку опалило болью, а из глаз брызнули слезы. Проигнорировав их, я посмотрела на него.

– Ты не имеешь права выказывать мне неуважение. – Его челюсть напряглась от яростью.

Я ощутила вкус крови, яркий, медный.

– Насилие – это низко.

Он снова сел на стул.

– Если ты провоцируешь человека, который может тебя ударить, нечестно называть его жестоким.

Я была настолько озадачена этим оправданием, что потребовалось несколько секунд, чтобы сформировать ответ:

– А что было бы честно?

– Это необходимая дисциплина, – ответил он. – Что касается остальных, думаю, это тоже очевидно. Я лидер этой организации. Мозг, сердце, душа. – Он прижал руку к груди, его карие глаза вспыхнули одержимостью. – Без меня нет Ревейона. Я – сосуд, через который течет правда.

Что-то, несомненно, текло через него, но это была не правда. Казалось, он верил в то, что говорил. Поэтому я попробовала другой подход:

– Потому что никто больше в этом не разбирается, – сказала я, подражая его серьезности. – Потому что по сути ты являешься центром всего этого.

Он кивнул, и мне показалось, что я поняла.

– В точку. Зона слишком долго жила в отрицании.

Стоит подыграть ему, – подумала я. Это удержит его внимание от моих запястий и моего плана побега.

– А другие этого не видят. В том числе и Сдерживающие?

Его глаза снова сверкнули.

– Без магии Сдерживающих не существовало бы. Без нее у них не будет финансирования, рабочих мест, униформы. Им невыгодно признавать правду.

– Магия уничтожила Зону.

– И продолжает уничтожать.

– Мы не обладаем магией, – сказала я. – Так почему мы здесь?

Он покачал головой и откинулся, прежде чем снова взглянуть на меня.

– Ты думаешь, я не понимаю, что вы здесь делаете?

– Продаём свеклу?

Иезекииль подошел поближе, и я инстинктивно напряглась. Он снова ударил меня, боль обжигала, как огонь.

Осмотрев палатку, я увидела тени людей, проходящих мимо. Было ли им все равно, что меня здесь связали и допрашивают? Может, они с этим согласны? Думают, что это необходимо для дела, что так и должно быть?

Я не знала, где Лиам, но лучше не надеяться, что он придет на помощь. Я должна сама себя спасти, поэтому мне нужно выиграть время, чтобы разобраться с веревкой. Мне нужно было заставить его говорить.

– Ты шпионка Сдерживающих.

– Я владелица магазина. У меня есть дело, которым я зарабатываю себе на жизнь, а вы напугали всех в Квартале, и теперь я вынуждена продавать здесь, чтобы мой товар не испортился. Но вместо того, чтобы признать, что я здесь всего лишь торгую, вы решили, что я выполняю секретную миссию? Шпионю при помощи корнеплодов?

– Ты управляешь магазином рядом с Островом Дьявола. Ты обслуживаешь офицеров Сдерживающих. И если судить по реакции на наш марш протеста, становится понятно, что ты дружишь с заместителем командующего. Ты предала свою человечность. И твой друг не лучше.

– Он охотится за Паранормальными, – заметила я. – И он учит меня быть одной из них.

– Вы увековечиваете систему. Вы препятствуете тому, что нужно сделать.

– Очистить Зону?

Он не ответил, поднялся со стула, подошел к старому бюро с другой стороны палатки и вытащил что-то из ящика.

Я боялась, что это будет оружие, но он принес фотографию и протянул ее так, чтобы я могла разглядеть. Это был цветной снимок нескольких десятков людей, стоящих длинными рядами перед знаком, который гласил: «ЛАГЕРЬ КУТЮРИ: НАШ ВРЕМЕННЫЙ ДОМ». Родители держали детей, пожилые люди опирались на трости, а подростки сидели, скрестив ноги. В их глазах была надежда. Исходя из моих наблюдений за людьми, которые все еще здесь жили, эта надежда умерла.

– «Первая Волна», – произнес Иезекииль, поворачивая и рассматривая фотографию. – Они так и остались здесь. Брошенные прозябать, чтобы наше правительство и Сдерживающие могли сосредоточиться на тех, кто вел войну против нас. А нас наказывают за их бездействие разрухой, уничтожением почвы, нестабильностью электрической сети. Те, кто живет здесь, были забыты, в то время как Сдерживающие тратят деньги на тех, кто не заслуживает жизни. Мы сможем решить обе проблемы.

– Еще одной войной? Убив еще больше людей? Это глупо. Вы хотите изменить Зону? Уходите, оставьте нас в покое. Нам будет лучше без таких людей.

В его глазах кипела ярость, но прежде чем он снова ударил меня, воздух пронзил пронзительный свист. За ним последовали крики и беготня. На нас напали?

В глазах Иезекииля вспыхнул гнев, он дернул головой.

– Не двигайся, – приказал он, вставая, и исчез в дверях.

Я хотела крикнуть Лиама по имени, убедиться, что он жив и в безопасности, что в него не стрелял никто из этих сумасшедших идиотов в качестве наказания. Но у меня совсем не было времени на переживания. Не было, если я хочу выжить.

К сожалению, мне было не до конца понятно, где меня держат, и у меня не было оружия.

Я хотела воспользоваться магией. Так сильно хотелось показать этому придурку, что случается, когда тебя загоняют в угол, что пальцы покалывало. Но Иезекииль уже был уверен, что я предательница, а магия дала бы ему еще одну причину считать меня врагом и послать людей в «Королевские Ряды» – где могут быть невинные клиенты – с бомбами, спрятанными под одеждой. Находиться под прицелом выживающих в Лагере Кутюри людей, не казалось мне такой уж достойной наградой. Я бы использовала магию, если бы мне пришлось, но сначала мне надо попробовать другие варианты.

Меня осенило, что в каком-то роде оружие у меня имеется – деревянные столбики стула, к которому меня привязали.

Можно было бы использовать стул против него, но мне нужно было время…

Я переместила вес тела назад, затем вперед, затем обратно, и так далее, пока не получилось качнуться вперед настолько, чтобы встать на ноги. Наклонившись, я сбалансировала вес, чтобы устоять на ногах, так как руки были все еще связаны, и стул держался у меня за спиной, но по крайней мере я стояла.

Я крабиком прошлась по палатке, прислушиваясь несколько секунд. Звуки хаоса, крики, потасовка, все это происходило в нескольких метрах слева от меня, насколько я могла судить. Больше разобрать не удалось, по крайней мере, в том положении, в котором я сейчас находилась.

Услышав шаги, я отскочила назад, в направлении двери.

Открылся проход, и Иезекииль снова вошел внутрь. Он выпучил глаза, когда понял, что меня не было там, где он меня оставил, а его лицо покраснело от гнева.

– Черт побери! – закричал он.

Используя всю свою силу, я развернулась и ударила его стулом, из груди вырвался стон, я споткнулась, и мы оба повалились на землю. Я приземлилась на плечо, боль отозвалась незамедлительно. Встав на колени, я попыталась отползти от него к хлопающей занавеске двери, но он схватил стул и крепко сжал меня.

– Тебе конец! – снова прокричал он, поднявшись на ноги и потащив меня по земле.

Его жестокость сыграла мне на руку. Он дернул стул назад, и веревка, которая сковывала мои запястья, порвалась. Иезекииль отлетел со стулом, сбив фонарь с крючка на стене. От удара о землю, стекло разбилось, вспыхнуло пламя. Чудом палатка не загорелась. Весь лагерь бы вспыхнул, как пороховая бочка.

– Тебе нужно показать твое место, – сказал он, отбросив стул и преследуя меня.

Я поднялась на ноги, распутывая остатки веревки, и отбросила ее. Держа его в поле зрения, я подняла упавший фонарь. Он был тяжелее, чем я ожидала – вероятно, военного производства. И это было прекрасно.

– Брось его! – приказал он, по его тону стало понятно, что он привык к тому, чтобы его слушались.

– И не подумаю, – ответила я, не сводя с него глаз, пока он кружил вокруг меня, вероятно, искал способ преодолеть мою защиту.

– Тебе нужна сильная рука. Ты не понимаешь, что поставлено на карту!

Он изменил тон, разговаривая со мной, будто я была глупым ребенком. Вероятно, не первый раз он использовал такой подход к женщине.

– Мне не нужно ничего, кроме как выбраться из этой палатки, – заверила я его.

Он сделал шаг ко мне, и я нанесла удар фонарем. Но он увернулся, фонарь попал ему только по плечу. Он прыгнул вперед, чтобы схватить меня. Я уклонилась достаточно, чтобы уйти с его пути, но ему все же удалось оттеснить меня в сторону. Нога угодила в колею на плотно утоптанном полу, и лодыжка вспыхнула болью, как разорвавшийся фейерверк. Стиснув зубы, я ухватила фонарь поудобнее.

Среди наполненной шумом обстановки раздались аварийные сирены. Лиам, – подумала я, и меня охватила паника вперемешку с надеждой. Если они подняли тревогу, либо он ушел, либо подоспело подкрепление.

Иезекииль отвлекся на звук, и у меня появился шанс, в котором я так нуждалась.

Ухватив фонарь обеими руками, используя замах снизу-вверх, как в гольфе, я ударила его по затылку. Он рухнул вперед так, как падает срубленное дерево.

– Козел, – проговорила я и отбросила фонарь в сторону.

Мне надо было уходить. И я должна была найти Лиама.