Текст книги "Видение (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Хлоя Нейл
Видение

Над переводом работали:

Переводчик: RAnna

Бета-ридинг: Триадочка

Обложка: Meloni

Перевод сайтов http://darkromance.ru/ и http://neill-chloe.ucoz.com/

Глава 1

«И рассвирепели язычники; и пришел гнев Твой…»

– Откровение 11:18

Новый Орлеан, Луизиана

Конец ноября

Мы ехали в грузовике, который прошел много километров – более трехсот тысяч, по данным одометра. Его окна были открыты из-за жары, влажности и солнечного света, которые полностью вступили в свои права этим ранним утром.

Я собрала свои рыжие волосы в пучок и завязала в узел, чтобы зафиксировать их, а затем прислонилась головой к двери. Даже горячий ветерок был лучше, чем ничего. Под нами раскачивался грузовик, город вокруг нас был почти безмолвен, мои глаза слипались.

– Ты собираешься поспать?

Я бросила взгляд на человека на водительском сиденье. Лиам Куинн был высоким и стройным, его тело состояло из твердых, рельефных мышц. Волосы были темными и короткими, они плавно переходили в щетину на его подбородке. Его глаза были пронзительного ярко-голубого цвета, ресницы настолько темными и густыми, что могли бы заставить позавидовать любую модницу.

Он был невероятно красив, невероятно сексуален и невероятно недоступен.

А я с ума сходила от нехватки сна. Мне бы хотелось подремать минут десять. Или поспать часа четыре. Но поскольку мне еще нужно было кое-то доказать, я села прямо и проморгалась, чтобы заставить глаза сосредоточиться.

– Неа. Полностью проснулась и смотрю на дорогу, слежу за тем, что творится сзади.

Он выглядел удивленным.

– Это просто набор каких-то слов. Охотники за головами не спят на работе.

– Я пока что учусь быть охотником за головами, – сказала я. – И я не спала. Я… молча проводила разбор полетов.

Лиам был настоящим охотником за головами, и мы потратили несколько часов на поиски призрака в районе Ловер Найнс, человека, зараженного магией. Мы не нашли его, что было плохо для всех. Сдерживающие этому не обрадуются, ведь призрак, который все еще на свободе, был угрозой как для общества, так и для самого себя.

– Ты сегодня отлично справилась. Результат у нас так себе, но ты хорошо поработала. – Он помолчал. – И я все еще думаю о футболе.

Я кивнула.

– Да. Я все еще думаю об этих бейсбольных карточках.

Мы не нашли призрака в нескольких заброшенных домах, которые обыскали, но обнаружили бывшую холостяцкую берлогу с мужским тайником и множеством спортивных памятных вещей.

– Я знаю, что владельцы могут вернуться, – сказала я, подставляя пальцы ветру в открытом окне. – Это маловероятно, но возможно. Просто… кто-то действительно любил эти карточки, а с каждым днем они покрываются все большим количеством плесени.

Лиам слегка улыбнулся.

– И ты хочешь забрать их в магазин.

«Магазином» были «Королевские Ряды», мой магазин во Французском Квартале. Или то, что от него осталось после войны с Паранормальными. Они прошли через Завесу, барьер, отделяющий их мир от нашего, и принесли с собой разрушения и хаос на Юг. Новый Орлеан был эпицентром.

– Для демонстрации и сохранности, – сказала я. – Не для продажи.

Я взглянула на него, его мускулы под короткими рукавами рубашки были напряжены, а сильные руки лежали на руле.

– Любишь поспортивничать?

Он приподнял бровь.

– Люблю ли я поспортивничать? Ты говоришь, как женщина, которая никогда раньше не употребляла подобных слов.

– Моему папе не нравился всякий там спортбол[1]1
  Спортбол – ироническое название для любого спорта, название которого заканчивается на-бол.


[Закрыть].

– Ты знаешь, что такого вида спорта нет.

– Да, – призналась я. – Но мне нравится, как это звучит. – Я посмотрела на него – высокий, с мощными руками и грудной клеткой. – Я бы сказала, квотербек – возможно, ресивер. Может, питчер, возможно, форвард в спортболе. – Было нетрудно представить, что он готовится к прохождению.

Он покачал головой, все еще усмехаясь уголком губ.

– Я играл в спортбол в старшей школе. Нападающий.

– Угадала.

– А как насчет тебя? – спросил он.

– Я бегала пару лет в старшей школе, пока не поняла, что мне на самом деле не нравится бегать.

– Теперь ты много бегаешь, – сказал он, свернув на Северный Клейборн.

– Потому что меня преследуют. Если бы в старших классах были Паранормальные и гоняющиеся за мной призраки, я бы приложила к этому больше усилий.

Когда грузовик начал замедляться, я подняла глаза. Улица была пуста, наше транспортное средство было единственным.

– Если у нас кончилось топливо, ты просто обязан отнести меня обратно в Квартал.

Лиам только покачал головой.

– Посмотри, – произнес он, указывая на обочину.

Рекламный щит перед авторемонтной мастерской был покрыт кислотно-желтой краской. Огромными красными буквами на нем было написано: «СМЕРТЬ ПАРАНОРМАЛЬНЫМ».

– Я вчера проезжал по этой улице, – сказал Лиам. Прищурившись от яркого солнечного света, он наклонился, чтобы посмотреть в окно, его парфюм оставил легкий шлейф, когда он снова сел. – Этого не было.

– Это новое, – произнесла я, показывая на ведра, кисти и баллончики с краской, которые стояли вокруг столба.

– Я не предполагал, что ты продаешь такое. Знаешь, кто их купил?

Я покачала головой.

– Они не из моего магазина. Единственная краска, которую я продаю – белая. И у меня нет баллончиков с краской.

– Кисти?

Я снова покачала головой. Тот, кто нарисовал рекламный щит, использовал валики для написания больших букв.

– Только кисти с щетиной. Все это не из «Королевских Рядов».

Эти вещи могли появиться откуда угодно и от кого угодно, особенно если этот кто-то затаил обиду. Война с Паранормальными началась семь лет назад и закончилась спустя год, но рекламный щит показал, что враждебность исчезла не до конца.

– Мы должны рассказать Гуннару, – сказала я, думая об одном из моих самых близких друзей и втором по значимости человеке у Сдерживающих, Команды Бойцов с Паранормальными, которая управляла всем в бывшей зоне военных действий, включая Остров Дьявола, тюрьму, где Паранормальные были заключены под стражу – или должны были находиться. Среди Пара были дезертиры, которым удалось избежать тюремного заключения, и были люди, недавно зараженные магией, которых еще не обнаружили. Вот почему охотники за головами, такие как Лиам, никогда без работы не останутся.

Его взгляд все еще был насторожен, Лиам поехал дальше, приближая нас к возвышающимся стенам Острова Дьявола, окружавшим окрестности Мариньи.

– Расскажем Малахи и остальным тоже. Они должны знать, что кто-то ведет себя плохо.

Малахи был ангелом и другом, а также членом Дельты, группы людей и Пара, решивших изменить отношение к Паранормальным. Их существование доказывало, что не все Паранормальные были врагами, так же, как рекламный щит доказывал, что не все люди были союзниками.

Сложность заключалась в том, как объяснить разницу.

* * *

Cубботнее утро во Французском Квартале, на улицах никого не видно. Моя лавка – первый этаж трехэтажного городского дома на Роял Стрит – была одним из тех счастливых зданий, которые не были уничтожены, хотя в наши дни мы продавали намного больше сухих пайков и воды в бутылках, чем антиквариата.

Лиам остановился перед магазином. Наш флаг победы – золотые лилии на фиолетовом поле – развевался на балконе второго этажа.

Я выбралась из грузовика и попала в жару, которая угнетала уже в восемь утра, затем наклонилась, чтобы заглянуть в открытое окно.

– Хочешь зайти выпить чая со льдом?

– Да, – ответил Лиам, не колеблясь, и, заглушив двигатель, последовал за мной к двери. Подняв клочок бумаги и сухой лист с плиточного порога, я открыла дверь магазина.

Предвкушая жаркий день, я оставила магазин закрытым. Несколько недель назад я нашла небольшой кондиционер и мне удалось его запустить. Электричество не отключалось достаточно долгое время, так что можно было охладить воздух на несколько градусов, немного уменьшив влажность.

– О, как здорово, – произнес Лиам, останавливаясь в дверях с закрытыми глазами, темные ресницы которых оставляли тени на его щеках, уперев руки в бедра.

Желание, жгучее и сильное, как пламя, горело у меня в груди.

Я была Восприимчивой, одной из тех, кто подвержен воздействию магии, в результате которой развивались магические способности. Это означало, что я была почти призраком, практически призраком, могла им вскоре стать. Лиам должен был охотиться на таких людей, как я, чтобы ради всеобщей безопасности ссылать их на Остров Дьявола. Вместо этого он познакомил меня с людьми, убежденными, что я могу контролировать свою магию, что превращение в призрака не было неизбежным.

Но это было нашим камнем преткновения, возможность того, что магия одолеет меня, и он будет вынужден меня изолировать. Он считал, что это будет жестоко и несправедливо по отношению ко мне. И несмотря на искру между нами, он не мог переступить через это. Поэтому я старалась не обращать внимания на желание и влечение. С моей стороны требовалось много сознательных усилий. И даже при этом я не очень хорошо справлялась.

Я перевернула табличку с «ЗАКРЫТО» на «ОТКРЫТО», заставила себя увеличить пространство между нами и прошла через переднюю комнату мимо ящиков клейкой ленты и мешков с красной фасолью «Камелия» в маленькую кухню. Я открыла холодильник, позволила прохладе остудить пылающие щеки, затем вытащила кувшин чая со льдом. Я могла бы использовать более крепкий напиток, но время было неподходящим.

Налив два стакана, я обнаружила Лиама стоящим у дальнего конца стойки, где я разложила осколки часов с кукушкой, которые висели в магазине. Я села на табурет за прилавком и поставила на него чай.

– Новый проект? – спросил он.

Я посмотрела на завал, который уже разделила на деревянные и металлические фрагменты, и движущиеся фигурки Красной Шапочки и волка.

– Это часы, которые разбили дружки агента Бруссарда. Это подарок моего отца, так что я планирую собрать их заново.

– Ты знаешь, как собирать часы? – удивленно спросил он.

Я улыбнулась.

– С достаточным количеством времени и терпения, ты можешь разобраться с чем угодно. Я пока не трогаю механизмы – шестеренки очень маленькие. Сначала я собираюсь починить корпус.

Прозвучал дверной звонок, и вошли два агента Сдерживающих, одетые в свою темную форму. Я затаила дыхание, пока они не махнули мне рукой, направляясь к консервированным продуктам. Я все еще ждала подвоха.

– Хочешь помочь? – спросила я Лиама, предложив бутылку клея для дерева.

Он нахмурился.

– Я не уверен, что я в этом силен.

Я фыркнула, вылила клей в маленькое блюдце и обмакнула в него кисточку.

– А в чем же ты тогда силен?

– Я могу рубить дрова, – ответил он, намазывая клей на тыльную сторону деревянной щепки. – Менять масло. Сражаться с мародерами.

– У меня нет дров, которые нужно порубить, и у меня нет машины. Мародеры более вероятны. Рада, что ты к этому готов.

Лиам саркастически хмыкнул, затем взглянул на настенные часы, которые все еще работали.

– Я должен вернуться на Остров Дьявола, пожелать доброе утро Элеоноре.

Бабушка Лиама жила на Острове Дьявола, но по своему выбору. Лишь немногие знали, что она могла видеть магию, это было результатом удара магического оружия во время войны.

Дверь открылась, и вошли другие мои ближайшие друзья. Таджи Дюпре помахала нам, когда они вошли в магазин. На ней были темные штаны цвета хаки, прозрачная струящаяся туника и огромные серьги с золотыми и серебряными дисками, которые оставляли блики на ее темной коже.

Гуннар Ландро был высоким и подтянутым, с темными, волнистыми волосами, бледной кожей и хитрой улыбкой. Хоть он и носил темную форму Сдерживающих, но был решительно на нашей стороне. Какой бы «стороной» это ни было.

– Вы двое одеты в одном стиле сегодня, – сказала я, указывая на форму, когда они подошли. – Подражаете Кегни и Лэйси?[2]2
  «Кегни и Лейси» (англ. Cagney & Lacey) – американский телесериал в жанре полицейской процедурной драмы, выходивший в эфир на телеканале CBS в течение семи сезонов, с 8 октября 1981 по 16 мая 1988 года.


[Закрыть] Или Эбботу и Костелло?[3]3
  Эбботт и Костелло (англ. Abbott and Costello) – американский комедийный дуэт. Бад Эбботт (1895–1974) и Лу Костелло (1906–1959) начали сниматься в кино в начале 1940-х годов, много выступали на радио и телевидении в 1940-е и 1950-е годы. Их программа «Эбботт и Костелло» – одна из самых популярных и долговечных синдицированных программ; многие телекомпании показывают её и сегодня.


[Закрыть]

– Их одежда была похожей? – спросил Лиам, наклонив голову.

– Нет, – сухо ответил Гуннар. – Просто ей известны только эти дуэты. Ты знал, что у нее не было телевизора в детстве?

– Бедный ребенок, – проговорил Лиам, задумчиво оглядываясь. – Хоть это и объясняет «спортбол».

Таджи фыркнула и бросила свой портфель на прилавок.

– У нас был телевизор, – поправила я. – Мы просто не очень часто его смотрели.

Я жестом указала на сумку Таджи.

– Что у тебя там?

Сдерживающие подошли к прилавку с кучей воды и сухих пайков, поэтому я отложила кисть и перешла к металлической кассе, чтобы разобраться с их покупками.

– Мои заметки, – ответила она. – Я надеюсь сегодня написать несколько набросков. – Таджи работала над диссертацией по лингвистике. – И я слышала, что в Треме есть кофейня.

Мы все уставились на нее.

– В Новом Орлеане есть кофейня? – спросил один из агентов, с надеждой смотря в ее глаза.

– Это слухи, – ответила Таджи. – Женщина организовала маленькое кафе в своей гостиной, продает кексы и кофе. Я собираюсь проверить.

– Расскажешь, как там, – попросила я, складывая покупки агентов в сумку и отдавая им сдачу. Я снова закрыла кассу и посмотрела на нее. – Наподобие Фолджерс[4]4
  Folgers Coffee – это марка кофе в Соединенных Штатах, входящая в состав подразделения продуктов питания и напитков компании J.M. Smucker. С начала 1990-х годов он был самым продаваемым молотым кофе в Соединенных Штатах.


[Закрыть], или как? – Кофе был относительно редок в Зоне – дорогостоящая роскошь.

Глаза Таджи сверкнули.

– Я не знаю. Но собираюсь это выяснить.

Когда агенты Сдерживающих ушли, я посмотрел на Гуннара.

– А что у тебя на повестке дня?

– Поддержание порядка в Зоне идет гладко, как обычно. – Он взглянул на Лиама. – Ты нашел этого призрака с улицы Ловер Найнс?

– Мы не нашли, – ответил Лиам, и Гуннар задумчиво посмотрел на меня.

– Мы? – спросил он. – Ты ходила с ним?

– Охотник за головами на обучении, – произнесла я, отсалютовав ему. – Это по-прежнему служит хорошим прикрытием. – И дает мне шанс убедиться, что все призраки, заключенные на Острове Дьявола, будут устроены как можно лучше. Мы были им обязаны, и это меньшее, что мы могли для них сделать.

– Никаких признаков призрака, – повторил Лиам, – но мы нашли кое-что другое. Гигантский рекламный щит на Клейборне. Надпись: «Смерть Паранормальным».

– Очаровательно, – сказал Гуннар. – Я попрошу кого-нибудь взглянуть.

– У кого может быть столько свободного времени в распоряжении? – спросила Таджи.

– Очень многие люди заблуждаются насчет Паранормальных, – сказал Гуннар. – Многие верят в заговоры или, например, есть такие, которые думают, что правительство что-то должно им после войны.

Справедливости ради, по отношению к таким людям, надо сказать, что правительство действительно знало о Завесе. Но они не знали, кто поджидал нас на той стороне.

Кстати о разозленных людях, мы услышали выкрики, которые звучали как пение.

– Что это? – спросила я, взглянув на дверь.

– Может, протестующие? – спросил Лиам, нахмурившись.

– Может быть, – ответил Гуннар. Лиам, Таджи и я пошли за ним на улицу, затем за угол вниз по Конти.

Около дюжины мужчин и женщин, в большинстве своем лет двадцати или тридцати, некоторые старше, некоторые моложе, тянулись по Бурбон-Стрит. Все они были одеты в мешковатую домотканую одежду, похожую на бесформенные туники и платья.

Они шли держась за руки и пели, их голоса вплетались в нечто жутковатое и непонятное. Я не узнала песню, но она звучала как гимн, со словами о смерти, поражении и Голгофе[5]5
  Голгофа, или Кальвария («лобное место» от арам. gûlgaltâ, букв. «череп»; лат. Calvaria) – небольшая скала или холм, где по легенде, был распят Иисус Христос. Наряду с Гробом Господним является одной из двух главных святынь христианства.


[Закрыть]. Если бы это было другое время, они бы были похожи на прихожан, идущих в деревенскую церковь. Но я никогда не видела, чтобы прихожане несли ярко-желтые плакаты с красными надписями, которые гласили: «ОЧИСТИМ ЗОНУ ИЛИ УМРЕМ, ДЕЛАЯ ЭТО».

Руководителем группы был человек с бледной кожей, темными волосами, средним телосложением и окладистой бородой. Его окружали две женщины – одна бледная, одна темная, но обе с темными глазами, которые с явным презрением смотрели на Французский Квартал.

Демонстранты в квартале были не в первый раз; их было много во время и вскоре после войны, когда было популярно жаловаться на то, как велась война или как она была выиграна. Но война закончилась шесть лет назад, и, как Восприимчивая, я не очень симпатизировала антимагическому движению.

Лиам попятился, чтобы прикрыть меня, наблюдая за группой сузившимися глазами.

Выражение лица Гуннара было холодным и пустым. Это был его особый навык – этот ровный взгляд, демонстрирующий авторитет, который говорил, что он ни от кого не потерпит оскорблений и унижений.

Впереди идущий человек бросил взгляд в нашу сторону, остановился и поднял руки. Как оркестр по знаку дирижёра, направляющего его симфонию, протестующие остановились позади него, и снова наступила тишина.

Он подошел к нам. У него была легкая улыбка, но за его темными, глубоко посаженными глазами было что-то очень холодное.

– Доброе утро, – произнес он голосом, в котором отсутствовали какие-либо луизианские нотки. – Мы можем поговорить с вами о Зоне?

Гуннар не стал терять времени зря.

– У вас есть разрешение?

Глаза мужчины раздраженно вспыхнули, но его улыбка не изменилась.

– Я не согласен с мнением о том, что граждане этой страны нуждаются в разрешении на осуществление своих прав, указанных в Первой Поправке к Конституции.

Гуннар даже не моргнул.

– Конечно, – произнес мужчина, – мы также уважаем человеческие законы. Просто мы считаем, что эти законы должны быть приведены в исполнение до их логического завершения.

Мужчина вытащил из кармана свернутый листок бумаги и протянул его Гуннару.

– Какой-то конкретный закон? – спросил Гуннар.

– Закон о магии, – ответил мужчина. – Всякая магия незаконна. И все волшебство должно быть удалено из нашего мира… любыми средствами.

Глава 2

Фактически это был закон ИУНЧВВКЗ: Измерение уровня нелегальных чар и волшебства внутри конфликтных зон. По сути он был прав насчет его содержания.

Прищурив глаза, Гуннар на мгновение взглянул на этого человека – будто пытался запомнить его – и перевел взгляд на бумагу в своей руке. Он просмотрел документ и передал его мужчине.

– Благодарю вас, мистер…

– Я Иезекииль[6]6
  Иезекииль (ивр. éÀçÆæÀ÷Åàì, Й’хезкэль, «Господь укрепит») – один из четырёх «великих пророков» Ветхого Завета.


[Закрыть]. – Он указал на мужчин и женщин позади себя. – Мы глашатаи, и мы несем наше послание через всю Зону.

Гуннар с подозрением посмотрел на плакаты.

– Которое гласит…?

– Внести ясность. Рассказать правду. – Иезекииль посмотрел на лица тех, кто собрался вокруг нас, убеждаясь, что его все слышат. – Паранормальные уничтожили наш мир, наш образ жизни. Теперь они заключены в тюрьму, но есть ли улучшения? Нет. Нам говорят, что Зона не может быть спасена, почву нельзя исцелить, ее можно только заменить, эта магия теперь является частью нашего мира. Но никто не говорит нам правду: мир загрязнен присутствием Паранормальных, запятнан непристойностью их существования.

Взгляд Лиама перешел с протестующих и остановился на лице Иезекииля.

– Рекламный щит возле Ловер Найнс – ваших рук дело?

Иезекииль холодно улыбнулся.

– Это зависит от того, о каком из них вы говорите. У нас много союзников в Зоне.

– И как, – спросил Гуннар, указывая на плакат, – вы и ваши союзники намерены «очистить» Зону?

– Удалив всю магию из мира.

– И разглагольствование с людьми во Французском Квартале – это именно то, что позволит вам это сделать? – спросил Гуннар. – Это кажется не особо продуктивным.

– Говорите, как представитель Сдерживающих. У вас есть финансовый интерес в том, чтобы держать их в нашем мире.

– У меня есть нравственный интерес в надлежащем обращении с военнопленными и содержании их в безопасности и подальше от людей. Чтобы вы предпочти сделать на нашем месте? Выстроить их в линию и уничтожить?

Взгляд Иезекииля стал ледяным. От исходящего от него чувства ненависти у меня по спине пробежался холодок.

– Закон о магии требует искоренения магии.

Кажется, ему было все равно, что не все Паранормальные одинаковы, что не все из них пришли в наш мир добровольно или добровольно сражались на войне.

– Лучше не придумаешь, – пробормотал Лиам и начал отворачиваться.

В глазах Иезекииля вспыхнул гнев.

– Вы предпочли бы ничего не делать? Предпочитаете стоять и наблюдать, как наша культура испаряется?

– Я не вижу ни одной культуры, которая бы испарялась. – Лиам обернулся, жестом показывая на людей, которые собрались за нами: несколько агентов, несколько клиентов. – Эти люди работают, чтобы зарабатывать на жизнь в Зоне и поддерживать Новый Орлеан.

– И это не всегда легко, не так ли? – Иезекииль осуждающе посмотрел на Гуннара. – Сдерживающие говорят нам, что все монстры находятся на Острове Дьявола, но это тоже ложь. Монстры бродят по этой земле. Призраки убивают невинных. – Иезекииль прищурившись посмотрел на Лиама. – Мне знакомо ваше лицо.

Лиам был достаточно близко, чтобы я почувствовала, как его тело внезапно напряглось в приступе гнева.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Дааааа? А вот я думаю, что знаю, – улыбка Иезекииля была самодовольной. – Я знаю, что вашу сестру убили монстры.

Это было правдой.

То ли по причине высокомерия, то ли по причине глупости, не понимая на какой риск идет, Иезекииль вышел вперед, желая подтолкнуть Лиама к дискуссии. Его взгляд исследовал лицо Лиама, словно пытаясь найти слабое место.

– Я знаю, что ее нашли избитой, в синяках. Я знаю, что ее растерзали, ее разорвали их когти, их отравленные тела. И все же вы живете на Острове Дьявола, среди наших врагов? Это не очень похоже на способ почтить ее память. Похоже, вы с ними спите.

– Тебе бы лучше отойти, – сказал Лиам.

Иезекииль не обратил на него внимания, глаза его сверкали решительностью. Другие протестующие собрались у него за спиной.

– Я здесь не для того, чтобы обеспечивать вам или кому-либо еще комфорт. Я здесь, чтобы свидетельствовать, чтобы защитить то, что осталось.

– Мы не нуждаемся в защите, – выпалил Лиам.

– Готов поспорить, что мнение вашей сестры отличалось бы. Если бы она была еще жива, так бы и было. Жаль, что мы не можем ее спросить.

Прежде чем кто-либо из нас успел пошевелиться, Лиам схватил Иезекииля за рубашку и вздернул над землей. Ярко-голубые глаза Лиама сияли огнем.

– Ну давай, скажи мне еще раз, что, как ты там предполагаешь, сделала бы моя сестра? Моя сестра, которая была невинна, и была убита из-за таких идиотов, как вы, которые отказываются признавать сложности реального мира.

Взгляд Иезекииля метнулся за спину Лиама и вернулся к его лицу.

– Они убили одного из вас, и вы по-прежнему защищаете их. Почему? Разве ваша сестра не была достаточной причиной, чтобы признать правду?

В то время, как в глазах Лиама отражалась ярость, рожденная болью, взгляд Иезекииля выражал удовлетворение. Пытаясь доказать свою точку зрения, он не заботился о том, что, между тем, он еще и причиняет боль. И хотя это означало бы немедленное тюремное заключение, я хотела сцедить магию из воздуха и свернуть ему шею.

– Клэр, – Таджи, должно быть, поняла мои намерения. Ее голос был тихим, пальцы крепко сжали мою руку, вернув меня на улицу, в толпу, к осознанию того, что кругом мониторы магии – готовые сработать в любой момент, даже если я всего лишь взъерошу волосы Иезекииля.

Я заставила себя расслабиться. Это было не время и не место для моего большого магического раскрытия.

Улыбка Иезекииля стала шире и еще довольнее.

– Вы собираетесь ударить меня, мистер Куинн, потому что я говорю правду? Потому что вам неприятно признавать, что вы способствовали смерти вашей сестры?

Иезекииль все еще держался за Лиама, пот бисером выступил у него на лбу, но глаза его были совершенно спокойны. Он сделал именно то, что хотел – привлек внимание толпы присущей ему язвительностью.

– Мою сестру убили, – сказал Лиам, каждая его мышца была напряжена и готова к действию, словно воин, он был готов сражаться с наступающим врагом. – Хочешь испытать хоть каплю ее боли?

– Это угроза? – спросил Иезекииль. – И это перед лицом агента Сдерживающих. Магия сделала вас варваром?

– Идиотизм сделал меня варваром, – ответил Лиам, стиснув зубы.

– Лиам, – спокойно произнесла я, окликнув его, как только что окликнула меня Таджи.

Непонятно, по какой причине, но этого было достаточно.

Лиам разжал руки, и Иезекииль вновь коснулся земли, его зашатало, его последователи протянули руки, чтобы помочь ему восстановить равновесие.

– Вы отрицаете истину! – воскликнул Иезекииль, подняв руки, давая команду участникам демонстрации возобновить пение.

На этот раз я шагнула вперед.

– Ты думаешь, что это тебе помогло хоть что-то доказать? Использовал трагедию семьи, смерть молодой женщины, чтобы привлечь внимание? Возвращайся в ту яму, из которой ты выполз.

Прежде чем Иезекииль смог ответить, Гуннар сделал шаг вперед.

– Если вы хотите протестовать, идите и протестуйте. Больше не беспокойте жителей, или попадете под пристальное наблюдение Кабильдо.

Иезекииль сжал челюсти.

– Еще одно отрицание, – сказал он, затем бросил взгляд на тех, кто собрался посмотреть. – Придет день расплаты. Новый Эдем воцарится в нашем мире, и те, кто стоят на его пути, будут изгнаны. Это будет наше пробуждение. Мы – Ревейоны, и мы будем свидетелями того, как это произойдет.

Глаза Иезекииля стали холодными, его улыбка была такой же ледяной. Если он верил в проклятие – а я бы могла поспорить, что верил – он давно решил, что на правильной стороне.

Он вернулся во главу колонны и возобновил шествие.

Когда расстояние между нами стало в два квартала, я повернулась, чтобы посмотреть на Лиама и спросить, что я могу для него сделать. Но его уже не было.

* * *

Гуннар отправился в Кабильдо, чтобы сообщить о рекламном щите и о протестующих. Я вышла на улицу и увидела Лиама, сидящего на кованой скамейке в небольшом кирпичном дворике за «Королевскими Рядами».

Здание было покрыто послевоенными трещинами, а двор был весь в пятнах от голубей, которых мы использовали для отправки сообщений Дельте.

Услышав звук моих шагов, Лиам поднял голову, взгляд его голубых глаз был мрачным. Я протянула ему бутылку воды.

– Ты в порядке?

Он кивнул, взял бутылку и хлопнул по ней ладонью.

– Мне не нравится, что моя семья используется в качестве оружия в чужой войне.

– Отвратительный поступок, – согласилась я и села рядом с Лиамом, он открыл бутылку воды и сделал глоток.

– И называть себя «Ревейоном»? – сказал он с отвращением. – Это как оскорбление всему Новому Орлеану. Всем нашим традициям.

Ревейон был праздничным ужином в Новом Орлеане, традиция с французскими и каджунскими корнями, который продолжался всю ночь и до раннего утра. Слово означало «пробуждение».

Я кивнула.

– Они хотят изменить город. Уничтожить то, что осталось, и воссоздать его в каком-то ином виде. Они опасны.

– Да, – произнес Лиам. – Полагаю, что так.

Он снова хлопнул по бутылке.

– Я принял решение остаться здесь, в Зоне. Чтобы сохранить нашу связь с этим местом. С нашим прошлым. Дом, милый дом, и все такое. Если бы я этого не сделал…

– Вместе с остальными членами твоей семьи ты сделал выбор, чтобы выстоять. Чтобы дать Новому Орлеану еще одну жизнь. Я не знала Грейси. Но на фотографии, которую я видела, она ​​выглядела очень счастливым человеком. Она не выглядела несчастной. Она не выглядела так, словно чувствовала себя чужой или как будто ей тут не место.

– Иногда случаются ужасные вещи, и в этом нет ничьей вины. Иногда это просто лишь ужасные вещи. Мир продолжает вращаться. Мы просто стараемся держаться на ногах.

Я облокотилась о кирпичную стену и посмотрела на голубое небо, на огромные белые облака. Лиам тоже запрокинул голову, и мы молча смотрели на небо.

На мгновение воцарился мир.

А затем мир пошатнулся, земля задрожала от толчков, зазвенели стекла в окнах.

Лиам схватил меня за руку и держал ее, пока мир снова не успокоился. И на мгновение стало абсолютно и ужасающе тихо.

Мы побежали на улицу, увидели, что Таджи наблюдает за дымом, поднимающимся с Острова Дьявола. Заревели сирены воздушной тревоги.

– Черт, – проговорил Лиам, а затем посмотрел на меня. – Мне нужно идти.

Я посмотрела на Таджи.

– Иди, – сказала она. – Я останусь здесь, в магазине, послежу за вещами, пока ты выясняешь, что произошло.

На ее лице появилась мрачная уверенность, она знала и приняла то, что может произойти, если мы побежим на звуки неприятностей.

Она потянулась и сжала мою руку.

– Будь осторожна, Клэр. В отношении магии и всего остального тоже.

Я пообещала, что буду, и ушла.

* * *

Мы были не единственными, кто направлялся к Острову Дьявола. В квартале осталось немного мирных жителей, но бывший Марриотт был казармами Сдерживающих, и они тоже бежали.

Остров Дьявола был тюрьмой и выглядел как тюрьма. Высокая бетонная стена с защитными башнями на каждом углу, в передней части которой были установлены массивные кованые ворота со стороны плантаций на Ривер Роуд и контрольно-пропускной пункт. Эти ворота теперь были похожи на скрюченные пальцы обгоревшего металла, чудовищную клешню, появившуюся из-за потрясшего их взрыва.

Я остановилась в толпе пробегающих и толкающих меня людей, и стала осматриваться.

Дым, осколки, обломки – и что еще похуже – были везде. На земле были плакаты протестантов – некоторые все еще горели, а некоторые просто валялись по сторонам. Люди кричали, агенты бежали и выкрикивали приказы, преследуя Паранормальных, которые, увидев в этом свой единственный шанс, бежали к воротам.

– Ревейоны взорвали ворота, – сказал Гуннар, каждое слово было окрашено ужасом, шоком и яростью.

– Их туники, – произнес Лиам. – Они были мешковатыми. Некоторые из них, должно быть, надели взрывчатку под туники – жилеты или что-то в этом роде. Боже.

Он провел рукой по волосам.

– Боже.

Гуннар молча перешел на Остров Дьявола к оставшимся членам караула, и его тело напряглось, когда он присел рядом с агентом, который лежал там, наполовину вывалившись из того, что осталось от гауптвахты, его лицо и волосы были окровавлены. Гуннар проверил пульс и поднял глаза.

– Здесь нужен врач! – крикнул он и жестом подозвал группу агентов с носилками.

Я оторвала от него взгляд и посмотрела на Лиама.

– Твоя… Твоя бабушка, – проговорила я.

Элеонора Арсено жила всего в нескольких кварталах отсюда.

Его глаза вспыхнули от беспокойства, он задумался, оглянулся вокруг и покачал головой.

– Нападение подавили, и нет причин думать, что она была мишенью. Я сделаю все, что смогу, а потом проведаю ее.

Он посмотрел на меня.

– Тебе лучше вернуться в магазин.

Он не приказывал и не спрашивал. Это больше походило на ненастойчивое предложение, которое я оценила. Но я не могла просто уйти, как это ни ужасно. Я огляделась в поисках того, что могу сделать или как-то помочь.

Внутри тюрьмы находилась клиника, где содержались Восприимчивые и Призраки до тех пор, пока Сдерживающие не позволят Восприимчивым учится контролировать свою магию, чтобы те хотя бы не превращались в Призраков.

Лиззи, одна из сестер клиники, стояла на коленях рядом с окровавленной женщиной, чья белая льняная одежда выдавала ее.

Огненные полосы под кожей Лиззи сместились, заставив вспыхнуть ее оранжево-красные глаза. Она была Паранормальной, умеющей управлять пламенем. И несмотря на то, что женщина, которую она лечила, хотела, чтобы Лиззи и такие как она были стерты с лица земли, она по-прежнему помогала. Этого Ревейоны понимали или не признавали.