Текст книги "Кровавые игры (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 16
ХОРОШЕЕ – ВРАГ ЛУЧШЕГО

Пока время до приезда Николь тикало, охрана Дома работала. Вампиры заполняли актовый зал, ожидая, когда смогут взглянуть на соперника, или вероятно просто желая быть рядом с Этаном, чтобы поддержать его.

Комната на втором этаже Дома была прекрасной по-своему – большое пространство с деревянным полом, сверкающими люстрами и позолоченными зеркалами на стенах. Актовый зал сверкал от света и пах кофе с лестным огрехом и теплым шоколадом. Стол, накрытый белоснежной скатертью находился по одну сторону комнаты, нагруженный напитками и корзинками с пирожными.

Этан и Малик стояли в стороне от остальных одетых в черное вампиров, которые слонялись по комнате, нервная магия покалывала в воздухе. Мы были на нервах от вероятности того, что наши жизни – и наш Дом – существенно изменятся в ближайшие дни.

Нет... не из-за вероятности перемен. Перемены были неизбежны. А от природы этих перемен. Принесет наше воссоединение с ГС что-то хорошее или только еще больше боли и драмы.

В дверях актового зала появились фигуры. Элен, мужчина и двое женщин, следовавших за ней. Николь Хат и ее свита.

Она поражала, темные волосы и кожа, высокая и пышная в нужных местах фигура. Ее волосы касались плеч, закрученные в мягкие волны, которые напомнили мне о Мэрилин Монро. Она была одета в кофточку с длинными рукавами цвета слоновой кости, прямые брюки из шелка, которые текли по ее телу, как вода. Ее глаза были обрамлены темными ресницами, губы были пухлыми, подчеркнутые мерцающим персиковым блеском, а щеки были двумя нарумяненными яблоками.

Эффект был впечатляющим. Она обладала осанкой кинозвезды и грацией принцессы.

Следующий вопрос – она была претендентом? – обладал большей таинственностью. Она казалась физически подходящей, с сильными плечами и стройной фигурой. И было немного сомнений в интеллектуальном блеске ее глаз. (В ее глазах также были расчет и оценка, но это только делало ее вампиром.)

Я полагала, что обладание необходимыми средствами, позволяющими напугать Этана настолько, чтобы он держал все втайне от меня, сказало мне достаточно. Эмоционально или нет, побить ее будет нелегко.

Позади нее стояли мужчина и женщина – мужчина был ниже, с темной кожей, короткими волосами и в черном костюме. Женщина была где-то моего роста, с гладким каре ангельских светлых волос на фоне вампирски-бледной кожи. Она была одета в ансамбль из черной кожи, ножны для катаны были накрест надеты на ее спине. Она была мной, но блондинкой.

Странно.

– Беннетт и Сара, – произнесла Николь, указывая на мужчину и женщину позади себя. – Мой Второй и Страж.

Еще один Страж – первый, которого я встречаю. Этан возродил эту должность во время моего Посвящения. Полагаю, он начал тренд.

Сара посмотрела на меня, губы высокомерно поджаты. Мне было неинтересно играть в Стражей-дуэлянтов – не тогда, когда столько всего было у меня на уме – но она выглядела абсолютно готовой к вызову.

Ладно, я была немного заинтересована в этом. Но сейчас было не время и не место. К несчастью. Я посмотрела на нее сквозь ресницы и длинную челку, намек на улыбку появился на моем лице, достаточно, чтобы дать ей знать, что я тоже была игроком.

Она ответила мне той же хитрой улыбкой, постучав пальцем по эфесу своей катаны, как будто в смелом и нетерпеливом сражении за контроль.

Игры Стражей? Определенно возможно.

– Малик, – произнес Этан, – мой Второй. Люк, капитан моей охраны. Мерит, мой Страж.

Николь посмотрела на каждого из нас, быстро и пренебрежительно кивая. Она была Мастером, а мы, попросту говоря, не были.

– И, конечно же, ты знакома с Лакшми, – продолжил Этан.

Николь почтительно склонила голову.

– Мадам.

– Твоя поездка прошла благоприятно? – спросила Лакшми.

– Да. Спасибо, что спросили. А ваша?

– Хорошо, спасибо.

Вампирская драма, по-видимому, испортила для меня приятную светскую беседу, поскольку мне приходилось сдерживать себя изо всех сил, чтобы не закатить раздраженно глаза от этого обмена любезностями. Или, может быть, это просто было завистью. У нас никогда не было вот такой приятной болтовни с ГС.

– Возможно, нам стоит перейти к делам, – произнесла Лакшми. – Затем я осмотрю владение, а вы сможете поговорить, если пожелаете.

Николь и Этан кивнули.

– Психотест состоится завтра в пять часов в тренировочном зале. Я буду следить за экзаменом.

– А кто будет проводить? – спросил Беннетт.

– Я не стану называть их Дома, чтобы никто из вас не получил несправедливого преимущества. – Или возможности для приспешников Хат или Кадогана достать их даже из ада перед тестированием.

– Они были отобраны случайным образом и согласились поучаствовать. Оба очень сильные психически. Оба достаточно хорошо подкованы. Я буду следить физически и психически. Никакие области изучения вопроса не запрещены. Это завершит тест. Физический тест состоится завтра в полночь в месте, которое будет объявлено мной. Каждый тест будет оценен, а потом баллы будут подсчитаны вместе.

– А затем Дома будут голосовать?

Лакшми кивнула Этану, улыбаясь, как будто была рада, что он получил правильный ответ.

– Я вернусь в Лондон с баллами, и получу баллы европейских кандидатов. Три лучших кандидата будут внесены в список, и Дома начнут голосовать. То есть, – добавила она, – Дома без кандидатов начнут голосовать.

– Тесты не будут легкими, – продолжила Лакшми, переводя взгляд между ними. – Они и не должны быть. Они должны измерить вашу силу, сосредоточенность, вашу способность вести вампиров сквозь испытания. Бессмертие вампиров ГС находится в руках мужчины или женщины, избранных для того, чтобы вести их. Это немалая ответственность, и легких испытаний быть не может.

Лучше чувствовать я себя не стала от того, что должно было произойти здесь сегодня – или того факта, что мы с Этаном были не вместе в этом.

– Есть вопросы?

Николь и Этан покачали головами.

– В таком случае, возможно вам стоит отдохнуть несколько минут перед тем, как я пройдусь по приготовлениям с вашими Вторыми.

– Мы с Николь подождем в приемной, – сказал Этан, жестом указывая на дверь в конце актового зала.

Лакшми кивнула.

– Тренировочный зал в пять часов. – Без слов Малик сопроводил Лакшми обратно к двери, Беннетт последовал за ними.

Этан и Николь посмотрели друг на друга. Какие бы эмоции они не прятали ради своих вампиров или ради Лакшми, сейчас они вынырнули на поверхность. Их глаза потемнели, и на мгновение они оба стали похожи на вампиров, какими в действительности были... на тьму, которая жила в них обоих.

***

Актовый зал был немного, но приятно обставлен. Здесь была пара небольших белых диванов, расположенных у стены с зеркалами с голыми лампочками, где – когда-то давно – я ожидала, будучи Послушницей, Посвящения в Дом Кадогана.

Николь обошла комнату, прежде чем опустилась на диван. Она села на один конец, скрестив ноги, скрестив руки на груди.

Этан сел напротив нее. Мы с Сарой остались на ногах.

– Твой Дом милый, – произнесла Николь. – Фотографии не воздают ему должное.

– Если это твой первый залп, Николь, тогда не впечатляет.

– Ты думаешь, мы соперники, Этан, но это не так.

Этан выглядел лишь слегка заинтересованным.

– А разве не так?

– Мы вампиры, которые хотят улучшить участь нашего вида. Сделать их полноценными и интегрированными членами общества, в которое они оказались брошены. Я бы сказала, что это делает нас союзниками.

Этан не казался впечатленным этим аргументом.

– Это ты так говоришь, но это не я посылал мужчину, чтобы тот напал на тебя. Чтобы стрелял в твоих вампиров.

На минуту воцарилась тишина, а когда Николь заговорила, она была непримирима.

– Как я уже сказала, это не было попыткой убить тебя – в противном случае, это была бы очень неаккуратная попытка. – Она скользнула своим взглядом по мне. – Я думала, возможно, те, кто ближе всего к тебе, убедят тебя отступить.

– Эти самые близкие мне люди понимают меня и то, что мной двигает. И они понимают, что вампиры Кадогана не отступают просто потому, что мы напуганы.

Это без сомнения разозлило ее. Выражение ее лица этого не продемонстрировало, но магия вылилась в комнату с такой силой, что я инстинктивно потянулась к своей катане. Сара сделала то же самое и удивление в ее глазах было равно моему. Я переместила свой вес, готовая двигаться в случае, если Николь или Сара пошевелятся, видя, что и Сара сделала то же самое. Мы обе были как на иголках, на случай если физическое испытание начнется раньше.

В своем шантаже Николь использовала их взаимное прошлое как оружие. Но Этан не боялся сражаться в ответ, со страхом, гневом, раздражением, сдерживаемыми и терзавшими его несколько дней. Вот за что он держался. За гнев из– за ее предательства; угроз, шантажа, вызова. Из того, что я узнала, они оба были жертвами, добычей монстра. Может быть, в этом был корень его настоящего гнева и раздражения – не просто то, что она угрожала раскрыть его прошлое, но что именно она была той, кто угрожал ему.

Они были когортой, товарищами, вампирами, которые пережили эту травму. Он верил, что они были на одной стороне. Не друзья, возможно, но определенно не враги. А затем, для того, чтобы поддержать свои претензии на ГС, она попробовала пойти насильственным путем, чтобы отговорить его принимать брошенную перчатку. Она предала его вдвойне.

Но если все дело было в этом, почему не рассказать мне? Почему не объяснить мне свои чувства? Не было в этом ничего, против чего я стала бы возражать.

– Женщина приходит к пониманию вещей на протяжении столетий ее существования, – сказала Николь. – Она учится видеть перспективу. Бальтазар, да, был монстром. Но он дал мне бессмертие для определенной цели. И я намерена выжать из него максимум пользы.

– Угрожая мне? Бросая мне вызов?

– Беря то, что принадлежит мне, и на что у тебя нет права претендовать. – Ее глаза сузились в щелки, и она наклонилась вперед, пузырь магии передвинулся с ней, как иголочные уколы на коже.

– Я выжидала свое время, Этан. Работала, чтобы построить свое собственное королевство. Я шла на сделку с монстрами – вампирскими и человеческими – и людьми, которые относились ко мне так, будто я собака, поскольку мне не повезло родиться с кожей оттенка потемнее, чем у них. Я была Второй, ожидая своей очереди. Я следовала правилам.

Брови Этана приподнялись.

– А я нет?

– Ты ушел из ГС. Ваш Дом убил двух членов ГС. Дариус был в порядке до его роковой поездки в Чикаго, где ты позволил серийному убийце загнать его. А затем у тебя хватило смелости бросить ему вызов? Требовать, чтобы он отдал свою должность тебе?

Она упустила несколько деталей – тот факт, что эти самые члены ГС были убиты в целях самообороны, что они стали управлять Домом, что Дариус приехал в Чикаго, чтобы закрыть нас и лишить нас всех активов, и что мы покинули ГС из-за их собственных плохих поступков. Она опустила и тот факт, что мы спасли Дариуса от Майкла Донована, что мы только что раскрыли заговор, когда его контролировали, чтобы он украл деньги у ГС.

Но когда вы выстраиваете против нас голые факты – как вампиры, которые не знают или не хотят знать, контекст был примерно таким – то сложно спорить с ее точкой зрения.

– Как ты хорошо осведомлена, твоя история неполная, – заметил Этан. – И от нее также несет твоим собственным малодушием. Где была ты, когда Дариусом манипулировали? Где было твое внимание?

– Я была занята своими делами и делами моего Дома.

– Точно, – проговорил Этан. – И это своего рода близорукое отношение, из-за которого мы и оказались в той ситуации, в которой находимся сейчас. – Он склонил к ней голову, нацепив свое аналитическое выражение лица, просчитывая ее. – Все это в сторону, мне любопытно, Николь. Что конкретно ты хочешь, чтобы я сделал?

Ее глаза засветились от желанной цели.

– Сними свою кандидатуру. Если мы будем сражаться друг против друга, мы разделим американские голоса. Это ослабит наши шансы как американского представителя. Да, в Чикаго три Дома. Но есть еще много Домов – Домов, которые не очень-то благодарны за хаос в этом городе, за вашу политику.

Он молчал довольно долго.

– А если я не снимусь?

Они встретились глазами, один хищник анализирующий другого.

– Я практичная женщина, – наконец-то произнесла Николь. – И я знаю очень хорошо, как адаптироваться в меняющихся обстоятельствах. Я не заинтересована в том, чтобы позволить твоим, скажем так, прошлым увлечениям негативно отразиться на мне. Но я игрок, Этан. Я претендент. Я буду играть в ту игру, которую для нас устроил Дариус. И я выиграю.

Этан был прав; она не станет шантажировать его, по крайней мере не сейчас. Но она чувствовала себя свободной мучить его этой неопределенной ссылкой на его «увлечения». И учитывая, насколько осторожно она намекала на них, мне стало любопытно, желала ли она помучить и меня.

Несмотря на это, ответ Этана был четким и однозначным, как и улыбка на его лице.

– Нет ни единого шанса, что я откажусь от своего вызова.

– Потому что этого требует твое эго?

– Потому что моя честь требует этого. ГС, по большей части, состоит из монстров и задир, и пришло время это менять. Ты играешь в игру, Николь, и всегда играла. Ты играешь умело. Но пришло время сорвать игру, переписать правила.

– Осторожно, Этан. Ты говоришь как бунтарь.

– Мы уже отвергли ГС, – указал он. – Мы бунтари.

Николь закатила глаза, поднимаясь с дивана.

– Ты наивен. Система действует не без причины, Этан, и действовала в течении многих столетий. Ты не можешь просто притворяться, что ее не существует.

Он не стал комментировать этого, возможно потому, что для него было очевидным, как это было для меня, что разговоры не заставят ее передумать. Какими бы не были их отношения в прошлом – и независимо от их истории – Николь Хат намеревалась бросить вызов Этану и выиграть у него трон, если сможет.

– Тогда я желаю тебе удачи, – ответил Этан, также вставая. – И если выиграешь, надеюсь, ты будешь управлять ГС с мудростью и честью.

Но Николь улыбнулась, и это не была улыбка добродушного соперника.

Это была улыбка акулы.

– Это еще не конец, – сказала она, затем бросила взгляд на меня. – До тех пор, пока не закончатся тестирования, до тех пор, пока не будет приведен к присяге новый король или королева, мы соперники и враги. Я не позволю тебе встать на моем пути.

Этан любезно кивнул и без каких-либо дальнейших слов Николь и Сара вызывающе вышли и комнаты.

В актовом зале воцарилась тяжелая тишина. Этан посмотрел на меня, все еще стоя за диваном, я же удерживала выражение своего лица нейтральным. Я понятия не имела, что говорить или делать, никаких идей, что могло бы вызвать инстинктивный ответ у него, вызвать его гнев.

– Она не остановится, – наконец-то произнесла я.

– Я знаю.

Я кивнула.

– Хуже всего, когда тот, кого ты знаешь, предает тебя. Кто-то, кому ты доверял.

Он выглядел удивленным.

– Мэллори, – объяснила я. – Я проходила через это.

– А, – произнес он.

Снова тишина.

– Что ж, тебе, вероятно, нужно подготовиться к тестированию.

Этан тяжело вздохнул, снова смотря на меня.

– Я знаю, что ты любишь меня, благодарен, что любишь меня несмотря на все невзгоды. К несчастью, любовь не изменит того, кто я, или кто она. Это то, с чем я должен смириться прямо сейчас. Я увижусь с тобой внизу.

Он вышел из комнаты без единого слова.

Без единого прикосновения, он просто снова оттолкнул меня.

***

Лакшми подтвердила, что тренировочный зал был лучшим местом для тестирования, и мы выделили ей приемную, чтобы та разобралась там со своими делами. Николь и ее свита устроились в передней гостиной, камера видеонаблюдения внимательно следила за их действиями. Этан, Малик, Люк, Линдси и я разместились в кабинете Этана, выжидая, когда часы пробьют пять часов.

Оставалось десять минут, когда Линдси поднялась со стула в зоне отдыха кабинета Этана и переместилась к нему на диван. За ней последовал шлейф магии, волны волнения и страха.

– Ты знаешь, как отделять зерна от плевел[76]76
  Отделять вредное от полезного, плохое от хорошего. Выражение возникло из притчи в Новом Завете (Евангелие от Матфея, гл. 13, ст. 24—30), где рассказывается, как некий человек посеял на своем поле хорошие семена пшеницы, а его враг на том же поле разбросал ночью и семена сорняков. Когда поле зазеленело, рабы сказали, что вместе с пшеницей взошли и плевелы – сорняки, и предложили выдернуть их. Хозяин решил иначе: «он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы оставьте вместе расти то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою».


[Закрыть]? – спросила она его, смотря ему в глаза, явно беспокоясь за своего Мастера. Она была очень сильна психологически, у нее была способность чувствовать чужие эмоции. И по ее глазам я догадалась, что эмоции Этана беспокоили ее.

– Отделять зерна от плевел? – переспросила я.

Линдси продолжала смотреть на него.

– Это способ «двойного мышления»[77]77
  Двойное мышление – мышление, протекающее одновременно как бы в разных логических и содержательных плоскостях.


[Закрыть].

Я нахмурилась, и Этан взглянул на меня.

– Ты уже делаешь это, Страж. Когда ты открываешь себя своим чувствам, ты сохраняешь способность мыслить рационально.

– Двойное мышление, – согласилась Линдси.

– О, – живо произнесла я, чувствуя себя лучше от моих вампирских способностей. Я получила их не безболезненно – в первом случае ранение и биологическое разделение во втором – так что было приятно узнать, что я делала это правильно, по крайней мере по вампирским стандартам.

– Я могу это делать, – согласился Этан. – По крайней мере, в некоторой степени.

Линдси кивнула.

– Они будут испытывать твою силу, твою решимость, твою эмоциональную стабильность. Попробуй отделить это – позволь этому произойти, но держи часть себя, которая отведена для тебя самого, только для себя. – Она положила руку на его сердце. – Держи часть себя здесь, и она не сможет прикоснуться к тебе.

Она хотела успокоить его, и он, казалось, был благодарен, но предложение помощи, ее характер, сделал меня еще более нервной.

Минутная стрелка часов снова сдвинулась, ее тиканье зловеще прозвучало в тишине комнаты, и Малик поднялся.

– Сеньор, мы должны спуститься вниз, чтобы вы могли переодеться.

Этан вздохнул и кивнул.

***

В пять часов мы с Люком зашли в тренировочный зал.

В центре зала стояли четыре деревянных стула – два ряда по два стула, ряды были повернуты лицевой стороной друг к другу, каждый стул примерно в метре от остальных.

Лакшми стояла около них, ее руки были сцеплены за спиной, ее поза олицетворяла абсолютную уверенность и авторитет. Малик и Беннетт стояли по бокам от нее.

Вошли Этан и Николь, оба одетые в кимоно. Они поприветствовали Лакшми, подошли к стульям и сели, как неподвижные куклы. Оба выглядели взволнованными.

Вошли еще двое вампиров, белокурая женщина и мужчина с седеющими волосами. Они заняли стулья напротив Николь и Этана.

Все это выглядело так безобидно, так просто – четверо вампиров, сидящих небольшой группой, словно они хотели поговорить, чем-то поделиться. Я бы предпочла, чтобы это и было в программе вечера.

Лакшми посмотрела на нашу группу.

– Вас все устраивает?

– Да, – ответил Малик.

Беннетт кивнул.

– Да.

Они прошли в дальний конец зала и сели на еще два стула, их позы были такими же непреклонными и недовольными, как и у остальных. В моей груди трепетали нервы подобно возбужденной птице, и я уставилась на Этана, боясь активировать нашу телепатическую связь, но желая, чтобы он посмотрел на меня, чтобы встретился глазами, чтобы заверил меня или сказал мне успокоиться, как всегда это делал.

Но его глаза были направлены на женщину напротив него, как и глаза Николь были направлены на мужчину перед ней. Игра началась, и их фокус был наведен.

– Один час, – сказала Лакшми, и Малик посмотрел на часы. – Освободите помещение.

Мы вышли. У двери я оглянулась и бросила последний взгляд на Этана. На этот раз я обнаружила, что он смотрит на меня, и увидела кое-что, что очень редко видела в глазах Этана Салливана.

Страх.

От этого у меня все похолодело в животе.

Со зловещим звуком двери закрылись, оставляя нас купаться в тишине.

Глава 17
БРОНКСКАЯ ИСТОРИЯ

Какое-то время я просто пялилась на закрытую дверь, на деревянную структуру, как будто то, что я уставилась на нее, наделит его всеми силами, какие ему нужны, чтобы безопасно пройти через это.

– Страж?

Я обернулась и увидела Люка в дверном проеме.

– Они начнут через несколько минут, – сказал он. – Они обсудят основные правила, и телепаты должны будут калибровать свои мысли с мыслями Этана и Николь. А тем временем, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

Я кивнула, радуясь всему, что может отвлечь мои мысли от того, что будет происходить в том зале. Я пошла в направлении оперотдела, но когда он жестом указал мне на лестницу, остановилась и покачала головой.

– Я не оставлю его.

Он подошел ко мне.

– Мне просто нужно, чтобы ты поднялась наверх.

Я снова покачала головой.

– Что, если что-то случится, а меня здесь не будет? Что, если что-то случится? Что, если он будет нуждаться во мне?

– Я буду здесь, Мерит, совсем неподалеку, где и должен быть. Где я должен быть, – повторил он, – а значит, я не смогу присматривать за Линдси.

И в его глазах тоже был страх.

***

Мы молча подошли к комнате на третьем этаже, в которой они жили, и Люк открыл дверь.

Линдси сидела на небольшой кровати в комнате буйной расцветки, которую они делили на двоих. Жилища Послушников – как то, в котором я когда-то жила в Доме Кадогана – были гораздо меньше, чем наше. Комната на одного человека с прилегающей ванной и шкафом. Кровать, книжная полка, комод, прикроватная тумбочка. Одно или два окна, в зависимости от расположения.

На ней была длинная пижама и она завернулась в отделанное бахромой флисовое одеяло «Янкис». Стилем тут и не пахнет, подумала я.

– Что происходит? – спросила я, смотря между ними. Потому что что-то определенно происходило; я могла определить это по нервозной магии.

– Они будут тестировать Этана и Николь, – сказал Люк. – Но они будут использовать магию и их ментальную связь, чтобы сделать это. Они растекутся повсюду.

Линдси была эмпатом; Люк имел в виду, что эмоциональная травма, которую они нанесут Этану, перетечет к ней. Мне даже и в голову не приходило, что это может случится. Я посмотрела на Линдси. Она не из тех, кто показывает волнение, но сейчас она определенно выглядела взволнованной.

– Сколько перетечет к тебе? – спросила я.

– Я не знаю, – ответила Линдси. – Это может быть плохо. – Она также была не из тех, кто показывает страх, но это было и так ясно по напряженности ее челюсти и бледному оттенку кожи. – Мы связаны, так как он мой Мастер, и я самый восприимчивый человек в этом Доме.

Это может быть плохо, а она будет принимать только избыток эмоций Этана – не сырую их массу. Это увеличило мое беспокойство в геометрической прогрессии.

– Мы отправили ее сюда, – произнес Люк, – надеясь, что физическое расстояние с Этаном поможет. Это самая высокая точка в здании, не считая «вдовьей дорожки»[78]78
  «Вдовья дорожка» – ограждённая платформа на крыше прибрежного дома, где жены моряков ожидали своих мужей.


[Закрыть].

А вы бы не захотели оказаться посреди психического надлома, сидя на краю крыши Кадогана.

Я села рядом с ней на кровати и откинула ее волосы через плечо.

– Что я могу сделать?

– Просто будь здесь, – ответил он. – Малик в зале с Этаном. Я буду неподалеку. Он пройдет через это. – Он наблюдал за Линдси, любовь между ними была очевидной. Они танцевали на краю любви в течении довольно долгого времени. Но произошло что-то, отчего их связь укрепилась – что-то, чем никто из них со мной не поделился, но я подозревала, что тут замешан визит в Дом одной из ныне живущих человеческих родственниц Линдси. Они уезжали на несколько дней и вернулись практически неразлучными.

– Я останусь здесь, – пообещала я ему, и когда он оставил нас одних, я сняла свою катану и прислонила ее к кровати, затем расстегнула свои сапоги и позволила им упасть.

– Блин, – проговорила Линдси, прислонившись к стене. – Чувствуй себя как дома, Мерит.

– Если ты собираешься слететь с катушек, и мне придется иметь с этим дело, я сделаю это с комфортом. – Обеспокоенная, я посмотрела на нее. – Ты собираешься блевать? Потому что я действительно не люблю, когда блюют.

– Не знаю.

Это прозвучало неуверенно, поэтому я окинула взглядом комнату и присмотрела небольшое мусорное ведро «Нью-Йорк Янкис» в углу. Я спрыгнула с кровати, взяла его и поставила на тумбочку рядом с ней.

Взгляд, которым она меня наградила, был не из приятных. Но как вечный фанат «Кабс», я знала, что права.

– Да ладно.

– Точно, – ответила я с ухмылкой и притянула ее к себе. – Иди сюда. Мы можем устроиться поудобнее.

Она легла и положила голову мне на колени. Я погладила ее светлые волосы и удостоверилась, чтобы одеяло прикрывало ее плечи.

– Ты будешь в порядке, – сказала я. – Ты будешь в порядке, и он будет в порядке, и через час все это закончится.

Я молила Бога, чтобы оказаться правой.

***

Когда началось тестирование, это сразу стало понятно. Потекла магия, образовала дугу и влетела в Дом с силой цунами. Дом содрогнулся от этого с низким гулом, что ощущалось, словно кто-то долбит отбойным молотком ядро здания. А вместе с этим какофоничный пузырь напряженности, тревоги и гнева разросся по Дому, как субфебрильная лихорадка.

Это были, предположила я, эмоции, которые телепаты разворошили по команде Лакшми. Это производило ужасные ощущения. Было мало смысла в испытании воздействия радости на вампира. Имела значение способность бороться через страх, печаль и гнев.

Я вдруг стала замерзать, мои руки тряслись от холода. Я накрыла нас еще одним одеялом.

Линдси закричала – звук был высоким и верещащим – и зажала свои уши руками, как будто магия была чем-то, что она могла заглушить как звук. От ее боли у меня на глазах наворачивались слезы... от боли, которая отражала то, что чувствовал Этан.

Я затряслась от холода, когда горячие слезы покатились по моим щекам. «Убереги его», – про себя проговорила я, и поскольку буря эмоций обрушилась на Дом, поскольку Линдси рыдала у меня на коленях, я закутала ее в свои объятия и повторяла молитву снова и снова.

«Убереги его».

«Убереги его».

«Убереги его».

***

Несомненно, это было тяжело для него. В конце концов, он и был тем человеком, который терпел это. Но я не знала, как тяжело это скажется на остальных из нас.

В течении часа мы боролись с этим, разбитые волнами эмоций, которые вытолкнули воздух из наших легких, которые погрузили нас в печаль, которые подвергали нас испытанию болью. Для меня это было раздражающим покалыванием, но для Линдси очевидно мучительно, поскольку она вбирала в себя бурные эмоции и магию, которые пронеслись по Дому.

Какими бы подкованными телепаты ни были, они были не особо хороши в умении держать свою деятельность географически привязанной. Может, их стоило проверить, ворчливо подумала я.

Прошел час. А потом, словно волна отливающая обратно в море, все закончилось. Небо прояснилось, магия рассеилась и Дом снова был свободен.

Я закрыла глаза и отпустила сдерживаемое за час напряжение. Линдси, с влажными волосами и опухшими от слез глазами, медленно выпрямилась.

– Осторожнее, – произнесла я, поскольку ее тело тряслось от изнеможения. – Ты как?

– Со мной все будет в порядке. – Она закрыла глаза и прислонилась к стене. Я соскочила с кровати и пошла в небольшую ванную, намочила полотенце и набрала стакан воды.

Я вернулась, протянула ей стакан и стала наблюдать, как она жадно пьет. Когда она опустошила стакан, я отставила его в сторону и вручила ей полотенце.

– Спасибо, – проговорила она и прижала его к лицу. Из нее вырвался всхлип. Я отнесла стакан обратно в ванную и осталась там, чтобы дать ей время побыть наедине с собой. Я всмотрелась в свое собственное отражение в зеркале, под моими глазами пролегли темные круги. Я выглядела уставшей. Истощенной драмой, убийствами и тестами. Истощенной, потому что мы с Этаном сейчас не были связаны, что в равной степени пугало и расстраивало меня.

Когда в комнате снова стало тихо, я вернулась и села рядом с ней.

– Это было плохо, – сказала я, а она убрала ткань с лица и кивнула.

– Это было ужасно.

Я не решалась спросить подробности, полагая, что она не захочет вновь пережить это. Но мне придется встретиться с Этаном и я должна была знать, с чем мне предстоит столкнуться.

– Что ты можешь мне рассказать? – спросила я ее.

Она зажала полотенце в руке, ритмично его стискивая.

– Я не знаю всех подробностей. Только общие ощущения – страх. Утрата. Они хотели посмотреть, сможет ли он пройти через это. Как он с этим справится. Можно ли им манипулировать этим – может ли кто-нибудь использовать его любовь против него. – Ее глаза расширились, будто она только что что-то вспомнила, и когда она посмотрела на меня, ее взгляд скользнул вниз к моему животу.

– У тебя будет... вы с ним...

– Пока нет, – ответила я. – Когда-нибудь в будущем. Пока нет. Не сейчас.

Она только лишь моргнула, качая головой, пока пыталась обдумать вероятный сценарий.

– Когда-нибудь – это довольно скоро. Господи, Мерит. Это грандиозно. Ты знаешь, насколько это значительно? Какое это историческое свершение?

– Мои занятия любовью не являются историческим свершением. – Я знала, что это не то, что она имела в виду, но я хотела, чтобы на ее лице появилась улыбка, и постепенно начала расслабляться, когда ее губы немного изогнулись.

– Я не это имела в виду. А ребенка... Боже мой. Как вы узнали?

– У Габриэля было пророчество, видение. Но на этом все – это не гарантия, поэтому, пожалуйста, не говори об этом больше никому. Больше никто не знает. Ты даже Люку не можешь сказать.

Она кивнула.

– Хорошо, хорошо.

Затем она снова закрыла глаза и вздрогнула.

– Что такое?

– Ничего. Ничего. – Она открыла глаза и улыбнулась. – Он прошел. – Ее улыбка расцвела. – Я чувствую его облегчение.

Страх совсем немного ослабил свою хватку на моем сердце.

– Слава Богу.

Она фыркнула от смеха.

– Ты не слишком уж много уверенности демонстрируешь в своем Мастере и любовнике.

– Я волновалась. Не потому, что думала, что он не справится, а потому, что у нас сейчас разлад, – призналась я. – Я не хотела, чтобы из-за нас – нашего разлада – ему было тяжелее.

Линдси нежно улыбнулась.

– Он делает это не назло тебе, Мерит. Он прошел его благодаря тебе. Благодаря тому, кто ты для него. Ты можешь не чувствовать этого – не прямо сейчас – но он изменился. Он счастлив благодаря тебе.

На глаза навернулись слезы.

– Не всегда.

– Конечно, не всегда. Я уверена, что временами ты – настоящая заноза в заднице. Но в большинстве случаев он счастлив. Этан типичный мужчина: сильный, влиятельный, благородный. Но он всегда держался в стороне от остальных своих вампиров. Отчасти потому, что он Мастер, знамо дело, но отчасти и потому, что он чувствует себя не совсем в своей тарелке. С тобой это не так. Он больше не одинок. Он часть пары, и это действительно хорошо.

Я смахнула скатившуюся слезу.

– Спасибо за это.

– Да не вопрос. Ты собиралась подтирать мою блевотину. Сегодня мы достигли абсолютно нового уровня привязанности.

Я широко улыбнулась и надела свои сапоги.

– Я пойду вниз. С тобой все будет хорошо?

Она кивнула.

– Я буду в порядке. Хочу в душ. Обжигающий кожу душ и, пожалуй, три литра крови. Позовешь сюда Люка при возможности?

Я взяла свою катану и направилась к двери.

– Само собой.