Текст книги "Вместо рая. После (СИ)"

Автор книги: Хлоя Корф

– Нормально, – очнулась я, взглянув на небо, которое было обычным и знакомым.

– Тебя не беспокоят ночные…падения? – Зачем-то спросил он.

– Нет, – они беспокоили меня только первые несколько раз, но теперь, после его вопроса, стали волновать и теперь. – Я же ничего не чувствую при этом. А это что-то плохое?

– Нет, – почти шёпотом произнёс Натаэль. – Скоро пройдёт.

Да, вскоре вообще всё пройдёт, подумала я, затем посмотрела на попутчика и серьёзно произнесла:

– Отпустите меня, пожалуйста.

– Почему я не нравлюсь тебе? – Вопрос застал меня врасплох.

– Что?! – Изумилась я, глядя на Натаэля широко распахнутыми глазами.

– Тебе не нравиться моя внешность? Она пугает тебя? – Мои глаза открывались все шире. – Каждый раз, когда твой взор устремляется на моё лицо, ты быстро отводишь взгляд, словно узрела что-то устрашающее.

Я была просто в шоке и не знала, что ответить, в особенности, если учесть тот случай, когда он брезгливо отбросил мою руку, протянутую к его лицу. Неужели этот надсмотрщик и в самом деле так думает? Но, во-первых, какое ему дело до того, нравиться он мне или нет, а, во-вторых, я почему-то чувствовала, что разумней будет не отвечать.

Натаэль, очевидно, по-своему воспринял моё молчание. Он, вдруг, остановился, отпустил меня и сосредоточенно уставился на меня в ожидании ответа. Его зрачки расширились, отчего глаза, казалось, сделались совсем фиолетовыми, румянец на щеках потемнел. Я непроизвольно отступила, все ещё не в состоянии вымолвить хоть слово. Попутчик уверенно шагнул навстречу и без колебаний обнял меня за талию одной рукой. Я вспыхнула, моё дыхание (!) участилось, и я даже почувствовала, как сердце (!) стало биться с неимоверной силой (разве такое возможно?!). А когда он прижал меня к своей груди, я чуть не задохнулась от давно забытых подобный ощущений. Натаэль чуть нахмурился, после чего стянул со своей руки перчатку (я была так заворожена его действиями, что забыла отступить) и дотронулся кончиками длинных пальцев до моей щеки. Я вздрогнула, наконец, очнувшись, и быстро отстранилась, сделав широкий шаг назад. Однако, моя кожа всё ещё чувствовала прикосновение – нежное, как щёлк, приятное и тёплое. Наверняка, я отреагировала столь остро потому, что давно была лишена вообще каких-либо ощущений (холода, тепла, осязания…). А тут, мало того, что почувствовала его мягкую, тёплую кожу, так ещё и наслаждалась ароматом, исходившим от красавца, который воззрился на меня недоумёнными глазами.

– Я сделал тебе больно? – Продолжил изумлять Натаэль, мой рот непроизвольно открылся. – Эйвилия, пожалуйста, не молчи, – забеспокоился он.

– Вы же были человеком, – только и смогла выдавить я.

– Я не помню, – он сделал шаг в мою сторону, я попятилась. – В чём дело?

В его вопросе было столько удивления и искренности, что я выпалила, как на духу:

– Вы самое прекрасное человекоподобное создание, которое я когда-либо видела. Я так давно не испытывала ощущений, поэтому ваше…прикосновение было для меня, как разряд электрического тока. А тогда хотела до вас дотронуться, потому что услышала ваш запах, чего до того момента здесь не ощущала, и решила, что смогу… вас почувствовать, – закончила я и сделала ещё шаг назад, тут же пожалев о сказанном.

Лицо Натаэля приобрело спокойствие, а взгляд – обычную умиротворённость, будто я сообщила ему прогноз погоды на сегодня (он был уверен, что пойдёт дождь, а я заверила его в обратном). Надсмотрщик протянул ко мне руку без перчатки. Я посмотрела на неё, но не решилась дотронуться, в страхе, что касание к его коже снова повергнет меня в трепет. А ещё – почему-то разозлилась на его равнодушную реакцию на моё откровение.

– Я не враг тебе, совсем наоборот, – зазвучал его мелодичный голос.

– Я знаю, – выдавила я, пылая как огонь.

– Прости, если обидел тебя, – он всё ещё стоял с протянутой, цвета кости, рукой – Ну, же, Эйвилия, – настаивал Натаэль.

Да какое ему дело?! Я, все-таки решилась, дабы не обижать попутчика, сделав шаг в его сторону и вложив свою кисть в его. Рука Натаэял была тёплой и нежной. Он вдруг приложил мою ладонь к своей щеке, я резко выдохнула.

– Теперь ты прекратишь злиться на меня? – Продолжал странный собеседник всё в том же равнодушном тоне. Кожа на его лице была сродни лепесткам роз. Я снова ощутила свою приземлённость.

– Я не злюсь на вас. И вам не за что извиняться, – опустив голову, я вырвала свою кисть, после чего уверенно пошла вперёд, не желая наблюдать за последующей реакцией.

– Эйвилия, я знаю тебя всю твою жизнь, – раздалось мне вслед, я замерла. – Ты определённо злишься и испытываешь смущение, и я не пойму почему?

 
Его слова заставили меня резко развернуться.
 

– Что значит, знаете меня всю жизнь?!

– Ты плохо слушала, когда я вещал о смотрителях, которые сопровождают человека всю его жизнь – от рождения, выбирая ему семью, до смерти в земном мире.

– А какого это – сопровождать человека всю жизнь? – Задала я детский вопрос, однако вложила в него самый взрослый смысл.

– Как его тень, если тебе так будет понятней, – голос Натаэля звучал в его обычной монотонной манере.

Краска сошла с моего лица. Хотя я и не помнила события из своей земной жизни, однако осознавала её смысл, в принципе, – наверняка, у меня были какие-то неприличные случаи, за которые я испытывала стыд, и, естественно, не хотела, чтобы такой, как этот х…(я не запомнила, как звучит его титул), становился свидетелем подобного. Не говоря уже об интимных моментах… Мне захотелось провалиться.

– И днём и ночью? – Только и смогла вымолвить я, снова вспыхнув.

– За исключением того времени, когда человек погружается в сон, – "успокоил" попутчик. – Тебе не из-за чего испытывать неловкость.

Меня посетила так же и та мысль, что когда люди придаются близости, то, значит тот, второй смотритель, твоего партнёра… заканчивать я не стала, дабы не умереть от стыда.

– Не помню, к какому рангу вы принадлежите, – быстро сменила я тему.

– К хильтам, – спокойно напомнил он.

– И после того, как я…, вы отведёте меня в…ад, мы больше с вами не увидимся?

– Нет… А после сатунда человек забывает своего смотрителя, – глаза хильта потемнели.

Что ж. Сгорать от стыда осталось совсем недолго, но от этой мысли я ещё больше помрачнела, поразмыслив, что меня ждёт.

– Вы говорили, что все самоубийцы попадают в сатунд, но при этом обмолвились, что меня ждёт одиночество.

– Совершенно верно. Люди в сатунде друг друга не видят.

– Там очень страшно, да? – Побледнев, выдохнула я.

– Там плохо, а тебе будет просто ужасно. Твоя душа слишком хрупка.

Лучше бы я не спрашивала. Натаэль в молчании всматривался в моё лицо. Я развернулась и поплелась по дороге, ощущая, как хильт последовал за мной. Некоторое время мы, молча, шли рядом. Я пыталась как-то себя приободрить. Одиночество – это ужасно, тем более, мне уже пришлось это испытать (и ведь сравнительно недолго), причём в своём, идеальном (что за нелепость?!) мире. Неужели, я и вправду хотела быть одной среди цветочков под ярко-синим небом? А что же мне тогда предстоит пережить в сатунде?… Нет, приободрить себя не удавалось, в особенности после красочной характеристики Натаэля.

– А вы были там? – Я сама удивилась, когда неожиданно услышала свой тихий голос.

– Быть и видеть – не одно и то же. Я знаю, как он выглядит, что вас ждёт, но я не имею понятия, что вы при этом чувствуете, какую боль испытываете, – и после некоторого молчания, закончил бесстрастным голосом. – Я знаком с душами, вышедшими из сатунда – они самые строгие и безжалостные гдофы.

– Ну, может это и справедливо, – похолодела я. – В жизни мы мучились из-за своих чувств, так не разумней ли будет лишить нас их?

– О, Эйвилия, – хильт притянул меня к себе и крепко обнял. Я начала дрожать. – Нет, ты не лишишься чувств. Они не лишаются чувств. После сатунда души не только становятся гдофами, но и соединяются со своими половинками – душами, предназначенными для них.

Я резко отпрянула и посмотрела на Натаэля. Его чёрно-фиолетовые глаза как-то странно заблестели, но моё сознание отказывалась анализировать эту перемену.

– Что? – С интересом, спросила я. – С какими половинками? – Мои руки покоились на груди хильта, но мне было всё равно, я хотела услышать ответ, поразившись своей несдержанности.

– У каждой души есть своя вторая составляющая – половинка, с которой она соединяется и уже не расстаётся никогда.

– Как соединяется? В единое целое? Становится одним существом?

– Нет, – надсмотрщик отпустил меня и медленно поплыл по дороге, не оборачиваясь.

– Натаэль! – Воскликнула я, в один миг поравнявшись с попутчиком. – Ну, пожалуйста, объясните.

Он смерил меня непонятным взглядом (наверно неодобрительно), но меня это не задело.

– Твоя нетерпимость и открытость всегда поражали меня, – констатировал хильт ровным голосом, и я не поняла – это комплимент или упрёк. – Смысл всего существования человеческих душ – это воссоединение со своей любимой душой и далее их совместное пребывание в абсолютной гармонии. Они существуют, как мужчина и женщина на Земле – мужская и женская половинки, безгранично любящие друг друга. Однако, таким, как ты такое счастье выпадет ещё не скоро, – закончил он.

Я вздохнула, и далее мы проследовали без слов. Неужели и вправду все души способны на любовь, а главное – достойны ли все подобной участи? Хотя, кто я такая, чтобы судить об этом? Пришло время поговорить не обо мне. Это было очень разумно, иначе от размышлений о своей участи можно было сойти с ума.

– А что случается с людьми после смерти? С нормальными людьми, а не самоубийцами? – Я смотрела чётко перед собой. Надо отметить, что одежда на мне была предыдущего дня, как, впрочем, и у хильта. Видимо, я не отличалась особым воображением в моде.

– Когда человек умирает, душа отправляется на следующий этап, – начал Натаэль, с трудом подбирая слова. – В его идеальный мир, такой, в котором он хотел бы прибывать на Земле. Там человек находиться, пока полностью не будет удовлетворён им. После чего его мир разрушается, исчезает (по воле человека или смотрителя, когда последний решит, что душа готова к следующему этапу). Далее происходит воссоединение со своей второй половинкой – любимой, родственной (если будет так угодно) душой. После чего они следуют безраздельно и бесконечно вместе. Однако чтобы наслаждаться лишь друг другом, всем душам предстоит пройти свой путь, по этапам. Сначала он становиться гдофом (смотрителем души человеческой) и так далее до шанотфа, являющегося смотрителем предыдущего ранга – самфовильтов. Влюблённые души воссоединяются лишь по ночам, днём они заняты своими подопечными, в этом и заключается их участь. Но должен отметить, что ночи с каждым рангом делаются всё длиннее, впрочем, как и дни. Но зато после прохождения всех этапов – один за другим – души уходят совсем в другой мир, где уже живут лишь друг для друга, наслаждаясь своей любовью бесконечно.

Его мелодичный голос прекратился, как законченная песня. Я была немного удивлена и тронута подобной сказкой, не совсем веря в неё – мне было затруднительно всё это представить.

– И сколько всего этих этапов? Рангов?

– По существу их девять, но парные души покидают данный мир после восьмого.

– Почему такой долгий путь? К чему такие сложности во имя любви? – И здесь приходиться попотеть, причём, судя по всему, не одну тысячу лет, чтобы стать абсолютно счастливым.

– Считается, что душа полностью готова к умиротворённой жизни для второй души, лишь пройдя такой путь, – с удивлением, посмотрев на меня, ответил хильт. – Первоначально, души очень агрессивны и враждебны, и нужно не одну тысячу лет, чтобы они добились гармонии не только в отношении своих вторых половинок, но так же и с собой.

 
Разумно!
 

– И как выглядят эти вторые половинки? – Осторожно спросила я. – Они так же бродят по Земле и мы должны повстречать их на своём земном пути?

– Нет. Любимые души всегда рангом выше, а иногда и несколькими, но зачастую на один-два. В отношениях всегда должен быть кто-то старше и мудрее второго, направляя его на истинный путь.

– Однако ж люди влюбляются на Земле. Разве они не могут быть половинками друг друга?

– Нет-нет! Это совсем не та любовь. Она не истинная. Именно поэтому люди так несчастливы в отношениях, а прожив с человеком, которого они думают, что любят, много лет, устают друг от друга, а не расстаются, потому что считают, что привыкли друг к другу и не смогут жить по отдельности, не говоря уже об обманах в браках и нелепые оправдания этому. Однако когда люди попадают в этот мир и встречают свою истинную любовь – вторую половинку – им уже не хочется расставаться ни на секунду, и жить лишь друг для друга без ссор и обид. Это невозможно понять, пока не почувствуешь.

– Я не верю, что на Земле не встречается настоящая любовь, – категорично заявила я.

– Бывает так, – помолчав, произнёс Натаэль, не обратив внимания на мой повышенный тон. – Когда один из влюблённых уходит из земной жизни до того момента, как успел насытиться вторым, тогда, здесь, в их идеальном мире, они снова встречаются и пребывают до тех пор, пока не надоедают (а это именно то слово) друг другу. В итоге, неопытность в отношениях, агрессивность и желание быть правым, не говоря уже о том, что они не предназначены друг для друга, делают своё дело, и "влюблённые" расстаются без сожаления.

А иногда – люди очень долго живут вместе, до глубокой старости, и считают, что и дальше должны заботиться друг о друге, чувствуя какие-то обязательства. Но попадая в этот мир, снова молодыми и красивыми, они зачастую, либо сразу оказываются каждый в своём мире, либо ещё существуют какое-то недолгое время вместе, а потом расходятся по своим идеальным мирам. Пойми, Эйвилия, если человек говорит, что любовь – это терпение и преодоление трудностей, то он ничего в ней не смыслит. Любовь – это гармония, взаимопонимание и лишь наслаждение друг другом без пресыщения, которое длиться бесконечно. Этого не поймёшь, пока не попробуешь. Человек слишком несовершенен, чтобы осознать подобное, именно поэтому его вторая половинка опытней и разумней. Но, должен отметить, что люди, любившие (по их меркам) друг друга на Земле намного быстрее встречаются с любимыми душами, иногда почти сразу, ибо их идеальный мир – и есть познание истинной любви.

– А как же они понимают, что это их вторые половинки? – Красная, как рак, от речей, продолжала пытать я своего спутника.

– Это предопределено. Свыше, если будет так угодно.

– То есть они не выбирают друг друга?

– Нет, они изначально рождаются, чтобы в будущем воссоединиться. Поэтому, для каждого своя любовь. Ту, которую он заслужил. Но она, несомненно, истинная.

 
Это было по-настоящему прекрасно!
 

– А как же дети? – Я точно знала, что у меня их не было, и я никогда их не хотела.

– Это единственное истинное проявление любви на Земле, и то, должен отметить, не во всех случаях. Но люди, даже имея детей, стремятся и жаждут быть любимыми себе подобными. Тем более что дети вырастают и создают свои семьи.

– В этом мире нет детей?

– Нет, дети – лишь земное зарождение души.

– И что же? Земля – это первоначальный этап? До Земли нет жизни?

– Совершенно верно. На Земле формируются души со всеми противоречиями и в дальнейшем борьбы с этим. Поэтому этот этап самый сложный и непонятный, запутанный. И людям приходиться так трудно.

– И как же формируются человеческие души?

– Твои вопросы не по существу, Эйвилия. Данный этап уже пройденный для тебя. Тебя ждёт не менее сложное будущее, если не сказать – сложней, – голосом наставника изрёк Натаэль.

– Значит, души убийц, маньяков, воров, диктаторов, людей, жаждущих безграничной власти и лишь денег, попадают в свой идеальный мир, а впоследствии ещё и соединяются со своими вторыми половинками?! И ада нет? Они могут творить, что хотят, а после смерти ещё и получить больше, чего желали на Земле?!

Натаэль, вдруг, улыбнулся. Его улыбка была подстать внешности и лишь украшала. А я неистовствовала.

– О, Эйвилия! Как же вы всё-таки юны, человеческие души. Самое справедливое возмездие – это как раз и есть их идеальные миры, ими созданные. Они настолько страшны и ужасны, что в итоге эти души сами же страдают от этого. Они мучаются веками от своего творения, а иногда и тысячелетиями (по земным меркам). Пока, наконец, не осознают истинного смысла существования. Что есть лишь любовь, и это единственный, простой и самый совершенный путь. Что же касается маньяков. Эти души обречены навсегда оставаться на начальном уровне, на Земле, проживая жизнь снова и снова, всё сложнее и сложнее. По земным меркам их можно считать проклятыми. Правда они какое-то время живут в своём мире – искажённом и ненормальном, но быстро снова оказываются на Земле с самыми суровыми смотрителями.

Я почему-то подумала о себе после сатунда. Мало того, что выйду оттуда бессердечным существом, так ещё и стану смотрителем какого-нибудь маньяка.

– Вы отправляете убийц снова на Землю?! – В ужасе, воскликнула я.

– Да, но во втором пребывании смотрители не позволяют им губить души.

– А почему же в первом позволяли?

 
Натаэль укоризненно посмотрел на меня.
 

– Я не знаток по части земной жизни, и могу ответить не на все твои вопросы, – всё же, спокойно, удостоил он меня ответом.

– А кто выбирает души для смотрителей?

– Сами же смотрители и выбирают. Иногда они так и идут до уровень за уровнем вместе. Иногда, выбирают себе новые.

– Как же можно выбрать душу, если неизвестно, что из неё получиться? – Удивилась я.

– О, нет, земные души для смотрителей выбирают их земные надсмотрщики.

– Так вы будете выбирать её для меня? Только маньяков мне на давайте, пожалуйста. Или вы уже выбрали? – Моё сердце забилось чаще.

– Душам, подобных тебе, подопечные выбираются только после сатунда.

Мне стало всё ясно. После этого чистилища (как я его окрестила) я уже не буду собой, то есть такой, как сейчас. Я не знала хорошо это или плохо, но, по всей видимости, ничего хорошего, потому что сейчас я верила в такие ценности, как доброта, сочувствие, и, конечно, любовь. А вот о справедливости напрочь забыла.

– А моя вторая половина тоже уже предопределена? – Ощущая неловкость, несмело осведомилась я. – То есть, она уже существует?

– Определённо, – быстро бросил Натаэль.

– И какой он? Вы знаете, кто это? То есть, как выглядят вторые половинки? – Путаясь, спросила я.

– Это твой идеал, так же, как и ты его, – был ответ.

Я почувствовала, что вся горю, и мысленно стала представлять себе свой идеал. Но перед глазами вставал лишь образ Натаэля. Во-первых, потому что я долгое время никого, похожего на людей не видела. А, во-вторых, он, безусловно, был прекрасен. Я укорила себя за подобные мысли, вспыхнув ещё больше, и решила пока не размышлять на данную тему.

– А вдруг он мне не понравиться? Такое возможно?

– Исключено. Вы созданы друг для друга, и как только увидитесь, почувствуете и поймёте это, – серьёзным тоном, словно оглашая вердикт, заверил меня мой надзиратель, а затем добавил, чем убил меня окончательно. – Ты постоянно краснеешь. О чём ты думаешь?

– Ни о чём, – быстро бросила я.

– Ответь, – настаивал хильт в своём тоне. Его беспечность обескураживала.

– А какая у вас вторая половина? Что вы ощутили, когда встретили её? И как вообще это происходит? – Сменила я тему. Не отвечать же ему, в самом деле!

– У меня её нет, – вдруг заявил Натаэль. Улыбка застыла на моих губах, превратившись в гримасу. Мне показалось, что хильт констатировал это с грустью.

– Как это нет? – Я прекратила улыбаться, поражённая услышанным.

– Видишь ли, Эйвилия, есть такие души, как моя, и они, конечно же, преимущественно мужские, которые считают, что всякое проявление чувств им чуждо и сознательно отказываются от любви, несомненно, из-за своей безграмотности и тщеславия. Я поведал тебе о восьми ступенях. Самая верхняя – девятая – хильты, которые обязаны быть одинокими, дабы всецело отдаваться своему делу. Но, выбрав подобный путь, быстро осознаёшь, насколько оказываешься неправ, наблюдая за воссоединением душ вокруг. Однако поздно о чём-либо сожалеть, и со временем смиряешься со своей участью, всецело отдаваясь делу.

– И в чём оно заключается? – Нахмуренная, осведомилась я.

– Хильты следят за порядком, за системой, чтобы всё было без сбоев и своевременно (только что воссоединившиеся души зачастую так поглощены друг другом, что приходиться вмешиваться, чтобы они занялись своими предназначенными обязанностями), – он пристально посмотрел на меня, я, нервно сглотнув, опустила голову. – Мне вот пришлось ещё и за тобой смотреть, с чем я совершенно не справился. Возможно потому, что очень давно был смотрителем человека, а может, из-за того, что помимо тебя, у меня было ещё куча обязанностей, и приходилось зачастую оставлять тебя без присмотра. И вот к чему это привело.

Надеюсь, он оставлял меня без присмотра, как раз в нужные моменты. От этих мыслей мне полегчало. Что мне помешает так думать?

– Не корите себя, – успокаивала я Натаэля. – Вы же не виноваты, что моя душа такая противоречивая и непутёвая, – зная себя, я не считала, что хильт хоть какое-то отношение имеет к тому, что всё так вышло.

– Я постараюсь сделать всё, чтобы твоё пребывание в сатунде заняло как можно меньше времени, – прищурившись, заверил Натаэль.

– Спасибо, – я грустно улыбнулась. – Если вы будете выбирать мне подопечного, постарайтесь, чтобы он не был маньяком.

 
Хильт не ответил. Повисла неловкая (для меня) пауза. Меня осенило.
 

– Но, однако ж, у вас была вторая половинка? Вы от неё отказались? Что с ней стало? Она тоже осталась в одиночестве? Неужели вы даже не хотели взглянуть на неё? – Обрушила я на собеседника ряд вопросов.

– Она некоторое время пребывала в одиночестве, исполняя свои обязанности, после чего ей была рождена новая любимая душа на Земле. И, думаю, теперь они вместе и счастливы, – совершенно спокойно ответил Натаэль, без намёка на сожаление, как мне показалось. – Конечно, я хотел знать, как она выглядит, но далеко не сразу, поначалу, я был слишком занят своей важностью, а потом решил, что разумней будет никогда не встречаться с ней, потому что опасался, что полюблю.

– Как это грустно бояться полюбить в мире, основу которого составляет любовь, – тихо заключила я. Натаэль вдруг обратил на меня свой взор с какой-то непонятной внимательностью.

– Это верное замечание, – в его голосе слышалось спокойствие. – Я всегда знал, как тебе была важна любовь, поэтому бесконечно виноват перед тобой, что ты соединишься с ней так не скоро.

– Надеюсь, моя вторая половина будет симпатичной, – пошутила я, сменив тему, мысленно не согласившись с Натаэлем относительно его вины.

– Внешность не имеет значения, когда души находят друг друга.

Хорошо так рассуждать, когда так прекрасен. Я просто кивнула. Далее мы пошли молча. У меня голова шла кругом от всего услышанного. Начало темнеть. Пейзаж вокруг не менялся – те же бесконечные луга, холмы, и дорога, которой не было конца. Мне казалось, что если взобраться на ближайший холм, то я снова увижу своё дерево, озеро и кучу венков, выложенных по его краю.

– Мы можем остановиться на ночлег? – Поинтересовалась я. – Мне не очень приятно падать во время ходьбы.

– Вполне разумно, – ответил Натаэль и свернул с дороги. Мы прошли несколько метров, после чего хильт остановился и выжидающе посмотрел на меня. Я поняла, что путник не желает идти дальше, и уселась по-турецки в траву. Он растянулся рядом (в полуторе метре от меня), облокотившись на руку, и уставившись на меня своими проникновенными умиротворёнными глазами, которые в сумерках сделались совсем чёрными, как и его волосы. Повисла луна, осветив лицо хильта самым выгодным ракурсом. Я вздохнула, не выдержав такого взгляда, и повалилась в траву, вглядываясь в звёздное небо. Теперь всё вокруг для меня было самым красивым, и я усиленно и жадно старалась всё закрепить в своей памяти в мельчайших подробностях. Чтобы там, во мраке, было что вспомнить, пусть только и в первое время.

– О чём ты думаешь? – Нарушил тишину Натаэль. Я чувствовала на себе его взор.

– Почему я не видела своего отражения в воде? Это из-за того, что самоубийца?

– Нет, люди придают слишком большое значение внешности, поэтому не имеют отражения первое время.

– И как я выгляжу? – Осторожно осведомилась я, глядя в звёздное небо и ощущая, как жаркая волна подступает к горлу.

– Внешность и имя даётся только однажды и навсегда, за исключением лишнего веса, цвета глаз, волос и кожи, – без эмоций в голосе просветил хильт.

– Но ведь многие люди недовольны своей внешностью, – заметила я.

– Лишь до того момента, пока не повстречаются со своей второй половиной. После чего им становится всё равно, как они выглядят, точнее будет выразиться, что друг для друга они, бесспорно, самые красивые и совершенные.

– Так значит, я выгляжу так же, как и в жизни? – Не удержалась я. Наверно, это был не вопрос.

– Тебе не нравиться твоя внешность? – Удивился Натаэль. – Почему?

– Нравиться, – выдохнула я. И это было чистой правдой. Просто в присутствии такого существа, как хильт хотелось выглядеть соответственно. Однако, он прав – какая разница?

– А земное имя у меня было Эйвилия?

– Нет. Земное имя дают родители.

– И как меня звали?

– Не важно. Всё это уже не важно, – тихо пророкотал Натаэль, я мысленно с ним согласилась, закрыв глаза, и тут же отправилась в свой ночной мрак.

 
Глава 6
Реальность
Я очнулась, почувствовав какое-то изменение – состояние было как после сна, глаза открывать не хотелось, поэтому я просто перевернулась на бок, глубоко вздохнув. Но тут же очнулась и быстро села. Что это ещё за новшества – чувствовать себя сонной?! Я оказалась одна. Натаэля не было видно. Я почувствовала какое-то необъяснимое облегчение, может потому, что это неземное создание являлось напоминанием того, что я должна попасть в сатунд. Я снова плюхнулась в траву и растянулась, удовлетворённо вздохнув, ощущая слабость, как после пробуждения. Мне вдруг захотелось проверить свою догадку относительно озера и дерева за ближайшим холмом. Я вскочила на ноги, ощутив бодрость, и понеслась вперёд, но когда оказалась на вершине холма, то увидела лишь повторяющийся пейзаж – бесконечный луг. Озера и дерева не было. Я даже взгрустнула, стоя и глядя в пространство, где по моему замыслу должен был обнаружиться знакомый пейзаж.
Я услышала запах Натаэля и тут же развернулась. Он стоял в двух метрах от меня со своим обычным умиротворением. Я, не спеша, подошла к хильту.
 

– Добро утро, – равнодушно произнёс он и протянул руку, облачённую в перчатку.

– Доброе утро, – повторила я, считая эту фразу неуместной в данном случае, после чего пожала его кисть, вызвав тем самым лёгкое недоумения хильта, уверенно обошла его и побрела к дороге.

– Мне нравиться, как ты выглядишь, – раздалось мне в спину.

Я оглядела себя – на мне появилась голубая свободная, но довольно таки женственная, кофточка без рукавов и белая юбка до колен, однако этот наряд быстро сменился на моих глазах брюками, но элегантными, и тёмной блузкой без рукавов, с более скромным вырезом. Мой рот непроизвольно открылся.

– Тоже не плохо, – констатировал внимательный Натаэль. Он постоянно будет указывать мне на мои наряды? Сам же он был облачён в чёрный, уже знакомый мне, костюм с поясом и пряжкой из камней, на руках перчатки, за спиной разлетающаяся мантия с капюшоном.

Мы оказались на дороге, где спутник поравнялся со мной, и мы тронулись дальше.

– Ты собираешься провести в молчании сегодняшний день? – Натаэль первым нарушил тишину.

– Нет, – однозначно ответила я и, молча, продолжила идти.

– Я чем-то расстроил тебя? – Я поражалась его наивности. Не верилось, что этому созданию много тысяч лет. Разговаривать совсем не хотелось.

– Нет, – снова "красноречиво" бросила я.

Какое-то время мы шли в тишине. Меня одолевала непонятная грусть. Хотя почему же непонятная?! Я всё больше прочувствовала свою обречённость и гадала, зачем решила погубить себя. Ответ приходил немедленно и, что ещё хуже, я не чувствовала сожаления по поводу того, что натворила. Натаэль правильно заметил, что это было вполне обдуманным решением, тем более что я предприняла не одну попытку. Мне кажется, люди делают это от одиночества и невнимания со стороны окружающих. Даже имея партнёра, они могут быть сами по себе. Да уж, человек поистине лишь самовлюблённое существо. Может, и в самом деле, нет любви на Земле?.. Я чуть вздрогнула, когда рука хильта легла мне на плечо. В его глазах виднелось беспокойство, и это меня заинтересовало. Я вопросительно посмотрела на Натаэля.

– Твой мир разрушается, – произнёс он непонятную фразу. – Заканчивается. Я не мог предположить, что это случиться так скоро. Но, по всей видимости, ты полностью взяла от него, что хотела.

– Сколько времени я провела в своём мире? – Нахмурившись от его слов, поинтересовалась я.

– По земным меркам – около пяти лет.

– А как долго люди обычно там проводят?

– По-разному. Бывает, что и сотни лет.

Да, я бы тоже была не против провести в своём мире пару сотен лет, а с Энджи и все пятьсот, только бы отдалить момент попадания в ад.

– А где моя Энджи? Куда она пропала?

– У зверей всё намного лучше, чем у людей. Без нас им живётся гораздо спокойней, – не ответил Натаэль на мой вопрос.

– Но мне казалось, Энджи было хорошо со мной. Или она была не настоящая, а лишь плодом моего воображения?

– Эйвилия, – Натаэль вдруг остановился, развернул меня за плечи к себе, пристально посмотрев в глаза, отчего я стала заливаться краской. – Нам предстоит преодолеть ещё пару поворотов, после чего путь твоего мира закончится, далее ты окажешься в реальном, мире. Но тебе не стоит ничего опасаться, я буду рядом.

Он произнёс это таким тоном, будто нам предстояло попасть сразу в сатунд.

– Что ж, – успокоила я его. – Свой мир я уже видела, и он меня не слишком-то впечатлил, посмотрим на ваш.

Я хотела пойти дальше, но хильт не позволил, продолжая держать меня за плечи и разглядывать, чем вызвал моё недоумение.

– Я рад, что ты не боишься. Хочу поведать тебе ещё кое-что – в том, нашем, мире твоя душа будет недоступна для других. Этим я хотел сказать, что кроме меня тебя более никто не сможет увидеть, поэтому держись рядом, чтобы не потеряться, – и, подумав, добавил. – Пожалуйста.

Я кивнула. Тогда он крепко взял меня за руку, и мы пошли дальше преодолевать пару поворотов. Я непроизвольно заволновалась в предвкушении того, что мне предстоит познать.

Не успев понять, что случилось я, вдруг почувствовала холод, вернее прохладу. Порыв ветра хлестнул меня по лицу. Это было так забыто и неожиданно, что я сделала непроизвольный громкий глубокий вдох, ощутив волну свежести в своей груди. Мои глаза непроизвольно зажмурились. Натаэль вмиг притянул меня к себе, закутав в свою мантию. От его близости стало только хуже. Я запрокинула голову, чувствуя его руки у себя на спине.