Текст книги "Вместо рая. После (СИ)"

Автор книги: Хлоя Корф

Первое время я перестала плести венки, уделяя всё своё внимание лишь Энджи: мы бегали, плавали в озере, просто валялись – я, глядя на небо, а она на меня, покорно положив голову мне на грудь. По истечении пары недель, я всё-таки решила отправиться на край дороги – с появления гномов, я вновь могла начать исчисление времени и доплести недостающие венки. Гномы появились после двенадцати дней, не торопясь выплыв из-за поворота и молча проходя мимо нас.

– Смотри, Энджи, – объясняла я. – Вот тот, у которого ушки поменьше, Лоф, а другой – Онт. Их зверя зовут Селап и он упрям, как наши ослы.

Но, похоже, ни Энджи, которая смотрела исключительно на меня, иногда гавкая в каком-то нетерпении, ни те двое существ, не реагировавшие на этот лай, друг друга не замечали.

Ни произнеся ни слова, Онт и Лоф прошли мимо нас. Я проводила их уже не таким печальным взглядом и осталась доплести венки. После чего вернулась к озеру, вокруг которого были расположены мои творения, и посчитала сколько не хватает. Если учесть, что они впервые появились на дороге после моей встречи с Энджи, то предстояло сплести тридцать один венок. Надо же, сколько дней я радовалась своему смыслу!

Так потянулись уже не такие мучительные дни. Я всё чаще улыбалась, ни на секунду не думая, что моё существование какая-нибудь рутина, не смотря на то, что один день в обществе Энджи мало отличался от последующего. Я не могла насладиться её обществом, благодарная судьбе (Богу!) за такое подношение…

И тут появился он. Сегодня был очередной раз, когда по дороге должны были пройти гномы. Венков было сплетено пятьсот девяносто девять, и они прекрасно обрамляли озеро, вокруг которого я старательно их раскладывала. К тому времени, как гномы показались на дороге, я покончила со своим юбилейным венком и надела его себе на голову, подумав, что нужно бы сплести такую же красоту для своего маленького друга. Спереди я вплела цветок с дерева (на утро на том месте, где я срывала цветок, появлялся новый, что меня уже не удивляло, но радовало), он был самым большим, пышным и придавал венку изящную законченность.

– Ну как, Энджи, мне идёт? – я посмотрела на свою любимицу, которая лежала у меня на коленях.

– О, ваше Светлейшество, – вдруг донеслось до моих ушей. Энджи резко вскочила и впервые за всё время отбежала от меня. Я была настолько потрясена этим событием, что её имя застряло у меня в горле.

Я инстинктивно поднялась на ноги и тут заметила высокую фигуру на дороге, стоящую возле гномов и возникшую ниоткуда. Это был мужчина, по крайней мере, на него похож. Высокого роста, строен и грациозен. Его волосы были необычного фиолетово-чёрного цвета (от корней они шли тёмно-фиолетовые, плавно перетекая в чёрные, а затем снова в фиолетовые), неровные концы прядями падали на лоб, почти закрывая чёрные, тонкие изящные брови. Так же они наполовину скрывали его необычные уши – сверху те были вроде стандартными ушными раковинами, а заканчивались острыми удлинёнными концами, но не уродовали, как может показаться, а, наоборот, придавали его слегка вытянутому лицу особую законченность. Тонкий нос, чуть суженный красивый разрез глаз, полноватые неестественные малиновые губы и белая, цвета кости, восковая кожа, резко контрастирующая с тёмным цветом волос и глаз. На щеках у него красовался не свойственный алый румянец, нисколько не портивший его необычное прекрасное лицо, черты которого были словно нарисованные, а само оно выражало бесконечное спокойствие и умиротворённость. Он был в чёрных одеждах с длинными рукавами (видимо, тоже не ощущал солнца), ткань обтягивала его грациозное совершенное тело. На поясе у него был широкий ремень с пряжкой из камней, а за спиной – длинная мантия с капюшоном. Никогда никого я не видела прекрасней, застыв в оцепенении, и ещё – никогда не ощущала себя такой неполноценной, смутно вспоминая свою внешность, если конечно она осталась прежней.

– Теперь вы будете следовать другой дорогой, – разлился мелодичный, приглушённый голос, принадлежавший незнакомцу и прекрасно дополняющий его совершенство.

– Слушаемся, ваше Светлейшество, – проговорили гномы в один голос и продолжили свой путь.

Совершенное создание (а для меня он был таковым, должно быть именно так выглядят ангелы) остался стоять, провожая путников непонятным взглядом. Энджи, я даже не заметила как, оказалась возле незнакомца. Тот резко развернулся и обратил свой взор…на мою Энджи?! Он её видел! Не в состоянии вымолвить ни слова, я в изумлении следила за происходящим. Ангел (как я его окрестила) плавно опустился, проделав это с особым изяществом, и положил руку ей на голову. Пальцы у него были длинные и тонкие, скрытые под перчатками. Энджи смотрела на него преданными глазами, приветливо виляя хвостом.

Меня больно кольнул укол ревности. Я позабыла о своём благоговении перед этим идеальным, поистине прекрасным, существом. Я даже испытала какое-то приятное чувство от того, что ангел не мог меня видеть.

– Энджи! – Уверенно позвала я недовольным голосом. Она лишь взглянула на меня, не шелохнувшись, затем снова уставилась на свой объект вожделения. Тот, молча, гладил её по голове, не выражая никаких эмоций. – Энджи! – Снова настойчиво позвала я, но на сей раз моя девочка даже не удосужила меня своим вниманием.

Ошарашенная произошедшим, я не знала, как вести себя дальше. Вдруг незнакомец повернул голову в мою сторону, поднявшись. Его взгляд задержался на мне всего на какую-то долю секунды, однако вся краска сошла с моего лица (я так почувствовала), я застыла в необъяснимом волнении, робея перед пронизывающим спокойным взором. Хотя, наверняка, незнакомец не видел меня, и взгляд в мою сторону был обращён вовсе не на меня.

Тем временем, незнакомец снова воззрился на мою Энджи сверху, та одаривала его обожающим взглядом преданных глаз. Более не в силах выносить столь мучительную сцену, я резко развернулась и кинулась прочь, вскоре шаг перерос в бег, и до дерева я уже не останавливалась, с ужасом осознавая, что могу потерять своего единственного друга навсегда. Почему он не видит меня (я была в этом уверена) а Энджи заметил? Мало того, заставил покориться с первого взгляда?! Может, он в этом мире какой-нибудь повелитель собак? А ещё мне припомнились его слова "другой дорогой" – теперь я и гномов больше не увижу? Всё разумное, очень малое, что окружало меня, исчезнет в один миг, и всё из-за одного человека. Хотя он скорее был похож на ангела с подобным цветом кожи и бесконечно умиротворяющим взглядом. И как же он был прекрасен. Создание, на которое, казалось, можно было смотреть бесконечно, восхищаясь столь необычной (для меня), но совершенной внешностью.

Обняв колени и уткнувшись в них, я поймала венок, соскользнувший с моей головы, и отшвырнула его в сторону, будто это он был виновен в том, что Энджи не появлялась…

Я очнулась, уткнутая в свои колени, подняла голову (был уже день) и увидела её. Такая же любимая и дорогая Энджи сидела рядом в нетерпении, глядя на меня и не решаясь приблизиться. Вся злость сразу улетучилась, я протянула руки и в следующую секунду уже обнимала свою девочку.

Прошло четыре дня. Я перестала посещать дорогу, понимая, что больше не увижу своих "знакомых", упорно продолжая плести венки. Но если быть совсем откровенной, я испытывала непонятное беспокойство, не желая более повстречать того ангела, из-за которого чувствовала себя неловко и чуть было не лишилась своей любимицы.

Вечером мы бесились с Энджи. Я сплела венок на её голову, чему она была не особо рада, постоянно сбрасывая его, но я, веселясь, упорно продолжала надевать ей аксессуар. Неожиданно Энджи замерла и сосредоточенно куда-то устремила свой взор. От того, что была уже почти ночь (но луна ещё не появилась), мне было непонятно, что вызвало её беспокойство, но вглядевшись в темноту, я смогла разглядеть нечёткий силуэт, и не успела осмыслить сей факт, как моя Энджи рванула туда. Это был силуэт человека, который возник ниоткуда, метрах в ста, и стоял неподвижно. Я догадывалась, кто это мог быть, бессознательно побежав за своей любимицей, в надежде остановить её и беспрестанно зовя её по имени, отчаянно осознавая, что теряю свой смысл. Я пробежала ещё несколько шагов, прежде чем провалилась в темноту, перестав что-либо чувствовать.

Так и закончилось моё, относительно недолгое, радостное существование. Энджи не вернулась. Когда я очнулась следующим днём, лежа под деревом (странно, ведь я отчётливо помнила, что потеряла сознание на бегу), моей девочки нигде не было. Напрасно я бродила по окрестностям, с её именем на устах, безудержно рыдая. Она исчезла, как и мой смысл существования. Вечером я вернулась к озеру, улеглась под деревом, понимая, что потеряла Энджи, подтянула колени к груди, не переставая жалеть себя, при этом сетуя на судьбу (хотя ни о чём подобном и речи быть не могло, учитывая где я, и по какой причине здесь оказалась). Пошёл дождь! Сначала я ощутила странные редкие покалывания на теле, но потом они становились всё интенсивней, и я поняла, что с неба льётся вода и, вроде, это изменение в погоде должно было как-то повлиять на меня, но мне было всё равно. Влаги и холода я не ощущала, продолжая лежать в том же положении.

Прошло несколько дней, может неделя. Дождь прекратился через два дня, снова засияло солнце, а я продолжала лежать (уже без слёз) и не шевелиться, стабильно проваливаясь по ночам в темноту. Мне ничего не хотелось. Вот бы провалиться во мрак и уже не пробуждаться…никогда.

 
Глава 4
Он
Я услышала запах (значит, я всё-таки дышу?)?! Точнее аромат – пахло свежестью и цветами. Это было божественно. Хотя, может, всего лишь разыгралось моё воображение?
 

– Пойдём со мной, – голос вернул меня в реальность – тихий мелодичный тембр, который невозможно было забыть.

Я открыла глаза и увидела ноги, после чего медленно посмотрела, кому они принадлежат. На меня безо всякого интереса смотрел ангел – безупречное создание, которого я наделила подобным названием. Я оживилась и быстро села. Он обращался ко мне и видел меня?!

– Где Энджи? – Вырвалось у меня.

– Энджел? – Спросил ангел, и его левая бровь, еле уловимо, чуть поднялась вверх. – Ты назвала собаку Ангелом?

Я оказалась на ногах, аромат сделался ярче, явно исходивший от незнакомца, и моё обоняние не могло им насладиться, так соскучившись по подобным мелочам. Ангел стоял прямо передо мной, возвышаясь почти на целую голову. Теперь я могла хорошо рассмотреть его безупречные черты лица – оказывается, его брови были тёмно-фиолетовыми, а глаза, просто чудесные, – чёрными, зрачок и радужная оболочка – фиолетовые.

– Где Энджи? – Повторила я, но уже не так уверенно, снова почувствовав себя неловко рядом со столь прекрасным созданием.

– Здесь, – его голос был ровным и бесчувственным, он чуть коснулся указательным пальцем в перчатке моей головы.

– Хотите сказать, – я могла обращаться к нему только так, – что она была лишь плодом моего воображения?

– Странные вы люди, незнакомому человеку говорите "вы", а к Богу обращаетесь на "ты", при этом ставя его превыше всего, – был его ответ.

– Так вы Бог? – Я непроизвольно сделала шаг назад. Уголки губ незнакомца чуть расплылись, чем-то напоминая улыбку, но глаза оставались бесстрастными. Он оглядел меня странным взглядом, отчего я вся вспыхнула, ещё более ощущая свою несовершенность.

– Платье мне нравилось больше, – произнёс он.

Я тоже посмотрела на себя и изумилась – вместо платья на мне оказался брючный костюм, состоящий из классических брюк и блузки. Я вопросительно уставилась на незнакомца удивлёнными глазами.

– Вы сами выбираете себе одежду, в зависимости от настроения. Ты смущена, по всей видимости. Это из-за меня?

– Кто вы? – Спросила я, немного опомнившись и закрыв рот – оказывается, он был открыт от удивления. – Бог? Ангел?

– Нет, – спокойно ответил ангел, будто его уже ничто и никто не могло удивить. – Хотя мне и лестны подобные сравнения. Я твой смотритель, надсмотрщик, если будет так понятней.

 
Я отрицательно покачала головой, ничего не понимая.
 

– Мне предстоит отвести тебя в место, где покоятся души самоубийц, – продолжал он, словно не слыша меня. – Ты ведь покончила с собой? Это было не самое правильное решение в твоей земной жизни и, сказать откровенно, тебя не ожидает ничего хорошего.

Голос незнакомца прекратился, он спокойно продолжал смотреть на меня, не моргая, и, по всей видимости, ожидая какой-то ответной реакции. А я не знала что сказать, задумавшись над его словами. Мы смотрели друг на друга, мне показалось, что я вызываю у присутствующего скуку, тогда я потупила взгляд, уставившись на его грудь. На этот раз он был во всём синем.

– Я умерла? – Не знаю зачем, наконец, спросила я, не в состоянии снова посмотреть собеседнику в глаза.

– Ты ушла из земной жизни по собственной воле.

– И что меня ждёт? – Я занервничала.

– Я просвещу тебя, но постепенно. Сейчас не время.

– Вы сказали – ничего хорошего, – я взглянула на ангела в нетерпении. – Неужели что-то хуже, чем здесь? – И махнула рукой.

Незнакомец рассмеялся, его малиновые губы чуть приоткрылись, обнажив белоснежные зубы, от его смеха мне сделалось не по себе.

– О, Эйвилия, – точно, это было моё имя, – То, что ты считаешь здесь кошмаром, на самом деле твой идеальный мир.

– Что? – Изумилась я.

– Это твой идеальный мир, – повторил он. – Такой, каким бы ты хотела его видеть.

– Идеальный мир?! – Воскликнула я. – Бескрайние луга, одно дерево и озеро, сплошное одиночество – мой идеальный мир?!

Лицо ангела сделалось спокойным. Похоже, мои эмоции были ему не по душе. Некоторое время он, молча, смотрел на меня, чем нервировал ещё больше.

– Ты забыла про яркие краски, прекрасную ночь, и красивые цветы, – он плавно повернул голову вправо, влево, после чего снова равнодушно взглянул на меня. – Да, это твой идеальный мир. Ты сама его таким создала.

 
Что-то я не совсем понимала. Он это заметил.
 

– После смерти, каждый человек попадает в тот мир, в котором бы хотел жить, создав его для себя. И для него он, несомненно, идеальный. А это твой мир. Твой идеальный мир, – пояснил ангел, точнее надсмотрщик.

– Что значит – создаёт себе его сам? То есть, это всё моё воображение?

– Нет. Тут всё реально. Это твой мир, в котором ты бы хотела жить.

– В одиночестве? – Мне во всё это не верилось.

– Очевидно. Это же твой мир. Ты его себе таким сделала, – пожал он плечами.

– А как же Энджи? – В нетерпении спросила я. Неужели она не существовала? И почему исчезла? Убежав к нему, между прочим.

– Ты хотела её увидеть, ты её увидела, – непонятно ответил надсмотрщик.

– Почему она исчезла? – Не унималась я.

– Сейчас тебя больше должно волновать, что с тобой будет в дальнейшем, – заявил он, и мне стало страшно.

– А те двое гномов? Это тоже моё творение? – Тихо поинтересовалась я.

– Гномов? – Я поняла его удивление только по голосу. – Должно быть, ты имеешь в виду подгодников, – на этот раз изумилась я. – Нет, это жители данного мира, только ты не должна была их заметить. Я очень удивился, когда понял, что ты можешь их видеть. Этого не должно было случиться.

Незнакомец замолчал, со скучающим видом глядя на меня. Я тоже смолкла. Вопросов было куча, голова шла кругом, я не знала с чего начать. Мой заинтересованный взгляд скользил по красивому лицу, словно вылепленного из воска – оно было гладким, без единой морщинки. Не знаю почему, мне захотелось прикоснуться к ангелу, вдруг я смогу ощутить его, как и аромат, исходивший от незнакомца и сводивший с ума? Я сделала шаг в его сторону, моя рука непроизвольно потянулась к ангелу, он перехватил мою кисть возле своего подбородка двумя пальцами, брезгливо поднял мою ладонь перед собой, словно рассматривая что-то противное, затем небрежно отпустил. Заведя руки за спину, я быстро сделала несколько шагов назад униженная и пристыженная. По сравнению с его пальцами, мои казались толстенькими брёвнышками.

– Извините, – буркнула я, не глядя на совершенство, разозлившись на него за его выходку, и на себя, что такая неудачная идея пришла мне в голову. Моё лицо, казалось, пылает от огня.

– Очень мило, – вдруг произнёс надсмотрщик. Я посмотрела на него, тот воззрился на венки вокруг озера, затем, не спеша, подплыл к ним, плавно опустился, взял один в свои руки и стал рассматривать. После чего подошёл ко мне и без эмоций надел цветочное переплетение на мою голову, чем вызвал у меня крайнее удивление (мне показалось совершенно бессмысленным подобное действие).

– Мне понравилось, как ты выглядишь с ним, – пояснил он. Так значит, он и меня видел тогда у дороги. Я сорвала венок с головы с неподдельным раздражением. Кем он себя считает? Моим хозяином? Злость на него из-за Энджи дала о себе знать.

– Вы должны меня куда-то отвести? – Напомнила я и испугалась смысла этой фразы, но всё-таки заставила себя закончить. – Ну, так ведите.

– Ты всегда отличалась своей решительностью, – надсмотрщик посмотрел на венок в моей руке. – Тебе страшно? – Поинтересовался он, взглянув мне в глаза.

– Неизвестность всегда пугает, – призналась я.

– Однако ж, неведение после смерти тебя не страшило? – Может, мне показалось, но в его голосе сквозили нотки раздражения.

– Нет, – выдохнула я с сожалением, и это было правдой.

– А, знаешь, что ждёт всех самоубийц? – Я вопросительно посмотрела на ангела в ожидании разъяснения. – Смятение, беспокойство и полное одиночество. Поначалу тебя будет губить смятение и беспокойство, они будут грызть тебя изнутри, разъедая твою хрупкую душу. Ты будешь в полном одиночестве метаться в неизвестном и непонятном тебе мире, не находя себе места, и поверь, это будет ужасно. То, что ты зовешь одиночеством здесь – сладкая сказка, придуманная тобой, там же тебя ожидает сплошной, холодный мрак без красок, без эмоций и без надежды. Ты будешь умирать, медленно, снова и снова, и снова, пока твоя душа не превратиться в такой же ледяной камень, как тот мир, в котором ты окажешься, – он замолчал. От его слов мне сделалось не по себе. – Ты этого ожидала?

– Я ничего не ожидала, – призналась я, отрицательно махая головой. – Тот мир оказался для меня чужим.

– Там всем нелегко, но каждый обязан пройти через это. А ты сдалась раньше времени.

– Вам есть до этого какое-то дело? – Обречённо спросила я из-за ожидающего меня мрака.

– Твоя душа слишком хрупка для того мира. Ты не должна была попасть туда.

– Вам-то откуда знать? – Я очень удивилась его словам. – Кто вы? – Наконец, задала я главный вопрос.

 
Незнакомец, вдруг, протянул мне свою руку.
 

– Пойдём, нам пора. Я просвещу тебя по пути, – размеренно произнёс он, глядя на меня с каким-то теплом. Наверно, так смотрят ангелы на людей. Его алый румянец сделался ярче.

Я неуверенно приняла руку спутника, он крепко сжал мою, вызвав во мне странные необъяснимые чувства, отчего я нахмурилась. И мы отправились в путь, о конечном пункте которого было известно лишь моему надзирателю, который, судя по всему, заснул с открытыми глазами, бессознательно глядя перед собой. Я снова посмотрела на себя – всё тот же наряд. Думать об ожидающей меня судьбе не хотелось – во-первых, я не знала, что меня ждёт, а во-вторых, раз это было неизбежным, так стоит ли удручать, итак предстоящий мне, кошмар?

– И как скоро мы окажемся там? – Осторожно осведомилась я.

– Пока я не пойму, что полностью подготовил тебя к этому, – ответил незнакомец, отчего мне сделалось на секунду радостней.

– А разве можно быть готовым к подобному?

– Это моя задача, и я с ней справлюсь, – спокойно и уверенно заявил надсмотрщик. – Возможно, даже раньше, чем ожидаю.

Моя рука как-то сама по себе выскользнула из его хватки, а ноги перестали идти. Ангел повернул голову и тоже остановился, глядя на меня фиолетовыми бесстрастными глазами, в ожидании. Я поражалась его невозмутимости.

– Наверняка, вы отправили немало народу в тот мир? – Заключила я, немного разозлившись. – Почему бы вам было не сделать так, чтобы я сразу очнулась в этом, как вы выражаетесь, мраке? К чему стоило вселять в меня надежду, отправлять в идеальный, сотворённый мною, мир, который, ко всему, не вызвал во мне никакой радости? Давать мне друга и тут же отнимать? К чему такие сложности?

– Ты бы хотела сразу попасть в сатунд? – Брови незнакомца (он уже не казался мне ангелом и таким уж совершенством) чуть поднялись.

– Что такое сатунд?! – Воскликнула я.

– Место, куда попадают все самоубийцы, – ровно ответил он, будто это должно было полностью меня удовлетворить.

– Исчерпывающе, – у меня вырвался нервный смешок.

– Не стоит так бурно реагировать, – наверно, от этих слов я должна была успокоиться. – Теперь уже ничего не поделаешь, так что стоит смериться и принять всё как неизбежное. Даже в вашей библии самоубийство считается самым страшным грехом, но и это тебя не остановило.

– Смириться?! – Это уже слишком. – Где же был ваш Бог, когда я захотела это сделать? Почему никто и ничто не заставило меня задуматься о жизни и продолжать жить – после первого, второго раза?! Ведь ничего не заставило меня передумать, переменить моё решение! Или оно было не моё?

– Только твоё, – надзиратель смотрел на меня странным взглядом, как на умалишённую. – Люди сами принимают решение – убить себя, за что несут полную ответственность. А в твоём случае дело усугубляется ещё и тем, как ты правильно заметила, что у тебя было три попытки.

Повисла пауза. Я успокоилась, а надсмотрщик продолжал сверлить меня угнетающим взглядом. Я не выдержала и перевела свой взор на свой пейзаж позади него.

– Ты не права, – снова заговорил попутчик своим мелодичным голосом. – Ты первая, которую мне приходиться сопровождать в тот мир и это, несомненно, мой провал, – теперь я посмотрела на него, как на сумасшедшего. – Пойдём.

После чего, не дожидаясь, незнакомец отправился вперёд, я, нехотя, последовала за ним, плетясь сзади. Мы вышли на такую знакомую мне дорогу, и направились в сторону, где каждый раз скрывались гномы. Походка моего надсмотрщика была плавной, словно он скользил, а не шёл, гордо глядя перед собой. Каждое его движение сопровождалось особой грацией. Я не решалась его ни о чём расспрашивать, точнее мне не хотелось этого делать, сама не знаю почему. Возможно, его внешний вид и поведение были тому причиной. Надзиратель так резко остановился и повернулся, что я по инерции налетела на него, и даже, кажется, наступила на ногу, после чего изумлённо посмотрела на остановившегося путника, отступив.

– Спрашивай, что тебя интересует. Обычно у людей куча вопросов, когда они встречают живую душу после того, как попадают сюда, – сказал он, взял мою руку и уже не отпускал, продолжив путь. Я не посмела высвободиться.

– А вы – не человек? – Только и придумала я.

– Разве это не очевидно? – Слегка удивился он моему вопросу.

– Очевидно, – выдохнула я.

– Я – хильт, – мои брови сошлись на переносице. – Высший ранг, если выражаться по земному, в этом мире. Вообще-то хильты не встречаются с людьми, но ты являешься моим наказанием, – заявил он таким тоном, словно оказал мне честь, и я должна была возрадоваться данной новости.

– Кто же вас наказал, если вы являетесь высшей ступенью вашей иерархии? – С интересом осведомилась я.

– Ничто не возникает и не бывает само по себе, – ответил хи…, наградив меня осуждающим взглядом. – Везде есть свой порядок и закономерность, – я пыталась осмыслить этот набор слов.

– И в чём заключается ваше наказанье? То есть, ваше наказание – это оказать мне честь отвести во мрак? – С интересом спросила я, не запомнив название того, куда попадают все суицидники.

– У всех людей, – начал он после некоторой задумчивости. – Есть свой смотритель, который следит и оценивает все поступки человека при жизни. В целом, он не влияет на судьбу подопечного, предоставляя полное право его выбору, но все случайности и неожиданности – это воля смотрителя. Его задача – помочь человеку найти себя в жизни, а так же на его поруках – смерть человека. Смотритель сам решает, как и когда человек должен умереть – перейти в следующий мир. За исключением, конечно, тех случаев, когда подопечный самостоятельно решает лишить себя жизни. Я, как ты могла сделать выводы из моих слов, являюсь твоим смотрителем, и совершенно не справился ни с тем, ни с другим. Ты оказалась для меня непосильной задачей, упорно отказываясь от всего, что я тебе предлагал, – и немного помолчав, добавил. – Зачастую, люди не знакомятся со смотрителями, кроме таких случаев, как твой.

– И что же вы мне предлагали?! – Я пыталась припомнить эти моменты.

– Теперь, это уже не важно. Твоя память чиста, и так тому и быть.

– Почему же я так хорошо помню, что умерла от самоубийства, но совсем не помню свою жизнь?

– Потому что ты должна знать, за что тебя наказывают.

– Значит, нас обоих наказали, – грустно улыбнулась я, но он не оценил мой сарказм, наградив странным взглядом.

– Не хотел бы я оказаться на твоём месте, – его голос стал громче. – Похоже, ты не представляешь, что тебя ждёт – в этом нет ничего весёлого, – укоризненно произнёс смотритель.

– Как же я могу себе это представить? – Я перестала улыбаться. Собеседник не ответил, продолжая медленно идти дальше.

– Как вас зовут? У хи…у вас есть имя?

– Можешь обращаться ко мне – ваше Светлейшество, – я чуть не расхохоталась от самодовольного вида своего попутчика, почему-то нисколько не робея перед вашем Светлейшеством.

– Ну, так и как ваше имя? Мой надзиратель? Или смотритель? – Похоже, он был поражён моей смелости, одарив изумлённым взором.

– Натаэльдельвингтэн, – не сразу решился ответить смотритель, а я запомнила из всего только – "Натаэль".

– Разрешите мне называть вас Натаэль, – и, чтобы он не успел возразить, быстро прибавила. – Всё равно это ненадолго.

– Хорошо, мне нравиться, как у тебя получается это произносить, – странно выразился Натаэль, а я задумалась над его именем – таким длинным, попробуй, запомни, и уж тем более его было не выговорить. – Мне очень жаль, что всё так вышло, – не понятно зачем, добавил надсмотрщик.

– А эти смотрители – кто они? – Сменила я тему. – Ангелы-хранители?

– Мы называем их гдофами. Они когда-то были людьми, как и я, впрочем, – с какой-то грустью пояснил Натаэль. – Все люди впоследствии становятся гдофами.

– Кроме самоубийц, – догадалась я.

– Они тоже, – удивил он меня недовольным тоном, возможно от того, что я его перебила.

– Так значит, я не вечно буду томиться в сан..сад…там – во мраке?

– В сатунде, – напомнил собеседник. – Нет. После сатунда души тоже становятся гдофами. Однако это произойдёт ещё очень не скоро. А если ещё учесть все обстоятельства и достаточно зрелое твоё решение…Тебе будет очень трудно, – вздохнул он, мне даже почудилось, что с каким-то сожалением.

– И сколько мне предстоит там томиться? – Однако я не была уверена, что хочу услышать ответ на свой вопрос.

– По земным меркам, это занимает от нескольких сотен до тысяч лет, – всё же просветили меня, я непроизвольно ахнула, Натаэль, как ни в чём не бывало, продолжил. – Зависит от души. Боюсь, в твоём случае всё будет очень сложно, с твоей ранимостью и упрямством.

– Странно, – тихо проронила я. – Люди так мучаются в жизни, что не выдерживают, а попадая сюда, им предстоит вынести ещё более тяжёлую муку? Разве это справедливо? – Сама себя спросила я, и высвободила свою руку.

Натаэль остановился, указательным пальцем приподнял мне подбородок, и, прожигая фиолетово-чёрными глазами, тихо произнёс:

– Ты справишься, – от его голоса и действий, я вспыхнула и быстро отвернула голову. Неужели эта фраза должна была меня приободрить? Хотя, может, он вовсе и не этого добивался. Натаэль продолжал смотреть на меня, терпеливо ожидая, когда я снова смогу продолжить путь. Однако когда я попыталась уйти вперёд, он вновь взял мою руку, чем вызвал моё удивление.

– Ты очень хорошая, Эйвилия. Твоя душа полна доброты и нежности, поэтому особо не справедливо, когда в таком месте, как сатунд, оказываются тебе подобные. В этом отчасти и моя вина, и я бы хотел разделить твою участь, думаю, это было бы справедливо, но самым правильным было бы отправить туда меня вместо тебя.

 
Я была поражена его речью.
 

– Нет, пожалуйста, я сама так захотела. Вы не должны чувствовать себя виноватым, это было моё решение, значит, и отвечать за него должна лишь я. Я хотела это сделать, и не думаю, что что-нибудь смогло бы меня остановить.

С минуту он, молча, разглядывал меня, словно пытался понять искренность моих слов.

– Вот о чём я и говорю, – тихо промолвил Натаэль, затем продолжил путь, ведя меня за руку за собой. Я, честно говоря, не совсем вразумила, что он имел в виду.

– А что будет с вами? – Он, выходит, не справился со своей задачей – наказанием, то есть со мной.

– Не беспокойся обо мне. У меня всё будет хорошо, – без эмоций ответил попутчик.

– Я рада, – и это было правдой.

Разговор прекратился. Уже почти стемнело и я начала нервничать. Натаэль это заметил, сжав мою руку сильней.

– Что тебя гложет? – спросил он, не поворачиваясь и не останавливаясь.

– По ночам я теряю сознание, – призналась я. – Почему это происходит? – Я была уверена, что мой собеседник знает ответ.

– Издержки твоей земной жизни, – преспокойно пояснил смотритель.

– Вас это не беспокоит?

– Нет, – многозначно ответил он.

Здорово! Я могу в любой момент оказаться на земле, траве, а ему всё равно. Выплыла луна. Точнее появилась, как всегда, ниоткуда вместе со звёздами.

– Твой мир прекрасен, – надсмотрщик посмотрел на огромный голубой шар, от света луны его глаза сделались блестящими, а волосы стали искриться, как иней. Я отвела взор от такой красоты. – Многие миры скучны и некрасочны, твой же…

Конец фразы остался для меня вечной тайной, так как я провалилась в темноту.

 
Глава 5
Чувствительность
Я пришла в себя от странных ощущений. Казалось, что я лечу, и мои руки выступают в роли крыльев. Когда я открыла глаза, передо мной предстал пейзаж в необычном ракурсе, и немного придя в себя, я поняла, что моя голова запрокинута назад, и меня кто-то несёт на руках – Натаэль, вроде, его так звали. Я подняла голову – попутчик смотрел на меня со скучающим видом, будто не мог дождаться, когда отделается от своей ноши. И зачем он вообще себя утруждает?
 

– Вы можете отпустить меня, – в подтверждении своих слов, я стала выбираться из его рук, моё тело напряглось. Мне было не по себе от его объятий. Однако Натаэль продолжал нести меня, будто я вообще ничего не весила, а мои попытки вырваться он не ощущал.

– Как ты себя чувствуешь? – Наконец, произнёс опекун. Я положила руку ему на плечо, другую на грудь. Его лицо было прямо передо мной, и я в очередной раз поразилась его коже, словно из воска; глазам, необычным, но прекрасным; его забавному румянцу на щеках, делавшего его похожим на ангела (хотя откуда мне знать, как они выглядят?), волосам – при свете солнца, они стали яркими и сверкали фиолетовым блеском.