Текст книги "Индийская страсть"

Автор книги: Хавьер Моро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

35

В начале 1914 года Анита с мужем наконец-то ответили на приглашение низама Хайдарабада, маленького худощавого человека, который правил самым обширным и густонаселенным государством в Индии. Низам был очарован Анитой, когда познакомился с ней во время их медового месяца в Кашмире. Из всех экзотичных и необычных принцев этот был самым удивительным. Эрудит и набожный мусульманин, потомок Магомета и наследник сказочного королевства Голконда, он считался богатейшим человеком в мире. В его распоряжении было одиннадцать тысяч слуг, тридцать восемь из которых занимались исключительно смахиванием пыли с канделябров. Он чеканил собственную монету, и его легендарное состояние было сравнимо разве что с его не менее легендарной скаредностью. Монарх Хайдарабада собрал настолько фантастическую коллекцию украшений, что говорили, будто ими можно было вымостить тротуары Пиккадили. Низам хранил полные чемоданы рупий, долларов и фунтов стерлингов, завернутых в газетную бумагу. Легион крыс, для которых эти банкноты были любимой пищей, сокращали его состояние на несколько миллионов каждый год. Поговаривали, что, когда низам оставался один, без гостей, он облачался в самые жалкие пижамы в сальных пятнах и надевал сандалии, купленные на базаре. Злые языки также утверждали, что этот богач носил всегда одну и ту же феску, затвердевшую от пота, а если в его носках появлялась дырка, то он приказывал слугам заштопать ее.

Его увлечения заключались в том, что он принимал опиум, писал стихи на урду и, подобно махарадже Патиалы, наблюдал за хирургическими операциями, испытывая такие же ощущения, как во время присутствия на игре в крикет.

Он также пылал страстью к самой благоуханной терапии, очень популярной еще в Древней Греции, известной как унани, заключавшейся в лечении с помощью настоек различных трав, смешанных с измельченными драгоценными камнями. По мнению низама, одна ложечка раздробленного жемчуга, смешанного с медом, была эффективным средством против гипертонии. В результате этого увлечения Хайдарабад превратился в единственное место в мире с бесплатным госпиталем, специализирующимся на унани.

Однако низаму также удалось превратить свое государство в важный центр культуры и искусства. Османский университет, например, был первым в Индии, где преподавали на местном языке, да и вообще, образование в этом государстве было на более высоком уровне, чем в остальной Индии. Хайдарабад стал главным центром книгоиздательства, где печатали произведения на урду, а его жители разработали утонченные традиции, касающиеся одежды, языка, музыки и еды.

Когда Анита и махараджа прибыли на торжественный ужин, который давали в королевском дворце ровно в восемь часов, низам ожидал их наверху лестницы, а по обеим сторонам от него стояли офицеры, как того требовал протокол. К радости махараджи, среди множества приглашенных были и английские резиденты, господин Фрейзер с женой. Низам представил им Аниту как махарани, и англичанка, ни секунды не колеблясь, сделала реверанс перед испанкой. Какой приятный момент! Перед этим монархом, самым могущественным из всех, сгибались даже англичане. Низам, возможно, был единственным в Индии, кто не нуждался в британской ширме, чтобы управлять огромным государством. Наоборот, он мечтал о независимости Хайдарабада.

После официальных представлений специальный секретарь низама с таинственным видом подошел к Аните и попросил ее сделать одолжение и последовать за ним – на минутку, как он объяснил. «Каково же было мое изумление, когда он показал мне великолепное украшение на синем бархате и вручил его в качестве подарка от низама, прося при этом не сомневаться в добрых намерениях хозяина!» – писала Анита в своем дневнике. Это было прекрасное ожерелье старинной работы из жемчуга, изумрудов и бриллиантов. Наступил момент сомнений. Великодушный жест низама напомнил ей о пяти тысячах песет, которые ей когда-то предложил махараджа. Первым желанием Аниты было отказаться. Но спустя секунду она изменила решение: разве не было бы грехом не оценить такое великолепие? Она знала, что в высших кругах Индии было не принято, чтобы мусульманский монарх одаривал супругу другого монарха при всех и тем более в присутствии ее мужа. Когда Анита подняла глаза, она встретилась взглядом с махараджей, пристально наблюдавшим за ней. Он нахмурил брови, всем своим видом показывая, что ей не следует принимать подарок. Но Анита вдруг вспомнила тоску и печаль, которые она испытывала в последнее время в Капуртале, вспомнила о своих подозрениях по поводу неверности мужа и досаде, вызванной у нее непонятными переменами в поведении Джагатджита. В ней неожиданно всколыхнулись неприятные чувства, не дававшие ей покоя от осознания шаткости своего положения, поэтому она не стала больше раздумывать и надела ожерелье. Ощущение на себе драгоценностей было своеобразным способом борьбы с постоянным чувством неуверенности.

«Когда я вернулась в салон, низам встретил меня довольной улыбкой». Уже в столовой Анита была удостоена величайшей чести сидеть по правую руку от монарха. «Я хочу, чтобы вы насладились праздником, поэтому пригласил нескольких друзей», – произнес он, занимая свое место. Анита окинула взглядом стол, за которым сидели около ста человек.

Казалось, низам был в таком же восторге от Аниты, как и в первый раз, когда он познакомился с ней в Кашмире. Он чувствовал себя плененным ее независимостью и тем, что она рассказывала об Испании, ее суждениями об Индии и грациозностью.

– Я уверена, вы будете очарованы Европой, – заметила ему испанка.

– Мне хотелось бы совершить путешествие, – ответил он напыщенно, – но говорят, что это очень дорого.

От изумления Анита широко раскрыла глаза. Она пробежалась взглядом по столовой, украшенной канделябрами из богемского хрусталя и полной людей в драгоценностях, которые ужинали на золотых блюдах. Заметив ее удивление, низам пояснил:

– Говорят, что для поездки в качестве монарха Хайдарабада я должен взять с собой собственную свиту.

– Но, разумеется, вы сможете позволить себе совершить несколько кругосветных путешествий.

– Да, я смогу позволить себе такой вояж, – подтвердил он, вздохнув, – но это дорого. Мои советники подсчитали, что путешествие будет стоить около десяти миллионов фунтов.

Увидев расстроенное лицо Аниты, низам от души рассмеялся.

– Это ведь немало денег, вам не кажется?

Поднявшись из-за стола, хозяин объявил гостям, что желает показать испанке дворец. Они покинули столовую под мрачным взглядом махараджи, который, закурив сигару, принялся пускать кольца дыма. Анита и низам шли по бесконечным коридорам в полном молчании. Они поднимались и спускались по лестницам, проходили под арками и через узорчатые двери. «Было мало света, и влажность стала раздражать глаза. Я почувствовала, что у меня началась дрожь. Куда он меня вел? Не выдержав, я спросила его об этом, не скрывая своего беспокойства. Я думала о том, как рассержен, вероятно, мой муж, видевший, как я ушла с низамом».

В конце концов они оказались на крыльце, которое вело во внутренний двор, где находился автомобильный парк низама. Там были целые ряды «роллс-ройсов» и великолепных лимузинов с опущенными венецианскими жалюзи. Анита не успела спросить низама, зачем в пурдахе столько машин, потому что вскоре они перешли на другую сторону двора и остановились перед дверью в огромное, как железнодорожный вокзал, помещение. При виде того, что предстало перед ее глазами, вопрос исчез сам по себе. Анита стояла в дверях, окаменев от изумления.

Перед ней были десятки женщин, и все смотрели на нее. Привлекательные, с большими черными глазами, красивыми фигурами и бархатистой, как атлас, кожей, они к тому же были изысканно одеты в искрящийся бархат и шелк. На руках и запястьях у них сверкали золотые браслеты, а на пальцах ног кольца… Аните показалось, что это были самые красивые женщины, которых она когда-либо видела. «Гарем!» – воскликнула она про себя, отходя от двери. Она предпочла не входить внутрь, чтобы ей не пришлось предстать перед двумястами женщинами, принадлежащими одному мужчине. Ее первым желанием было удалиться из этого золоченого карцера. Но низам взял ее за руку и сказал:

– Входите, я хочу, чтобы мои жены увидели вас.

Он провел ее сквозь ряды ослепительных женщин, пока они не дошли до бегумы Сахибы, Ее Первого Высочества, которая была немного старше остальных. «Она встретила меня с улыбкой и любезно ответила на те немногие слова, с которыми я обратилась к ней на хинди. Она сделала вид, что очень рада видеть меня в индийской одежде, которую я иногда надевала на официальные приемы», – вспоминала Анита.

Как только они покинули гарем, испанка с облегчением вздохнула. По дороге в салон Анита спросила у низама:

– Сколько у вас жен?

– Около двухсот пятидесяти, хотя я не знаю точного количества. – Заметив озадаченность на лице Аниты, он продолжил: – У моего деда было три тысячи жен. У моего отца – восемьсот. Теперь вы понимаете, что по сравнению с ними я человек скромный.

Когда они вернулись, гости уже наслаждались представлением танцев. Низам и Анита подошли к махарадже, который нервничал и не скрывал своей обеспокоенности.

– Я хотел сделать подарок моим женам, представив их Аните, – сказал монарх. – Они немного скучают. Им нравится время от времени видеть новое лицо.

Махараджа принял объяснение низама, хотя и знал, что исчезновение его испанской рани наверняка станет предметом сплетен. Присев, Анита заметила, что гости с любопытством посматривают на нее. Но она уже привыкла быть в центре всякого рода пересудов и не обращала особого внимания на все эти взгляды, брошенные исподтишка.

Сохранив любовь к танцам, испанка предпочла смотреть представление. Старый сикх из делегации Капурталы был восхищен любезными улыбками и жестами одной из танцовщиц. В конце, к его великому разочарованию, оказалось, что та, которая с грациозностью скользила по паркету, была не девушкой, а евнухом. Розыгрыш настолько ошеломил старика, что гости, не удержавшись, разразились смехом. Анита достала платок, чтобы вытереть выступившие от смеха слезы.

Этот вечер с его непринужденной атмосферой, музыкой и танцами, похожий больше на веселую пирушку, стал завершающим аккордом уходящей эпохи. Никто из гостей низама не мог представить, что новость, полученная той ночью, изменит их жизнь и весь мир. Оркестр замолчал, танцовщицы отошли от эстрады, и взгляды обратились в сторону английского резидента, сэра Фрейзера, который тяжело встал и, постучав ножом по бокалу, попросил всех зайолчать. Евнухи, не скрывая раздражения, недовольно смотрели на сахиба, который испортил им праздник.

– Из резиденции только что прибыл посланец, – объявил Фрейзер и, чуть помедлив, добавил: – С очень тревожным известием. – Голос англичанина звучал озабоченно. – Англия объявила войну Германии вместе со своими союзниками – Францией и Россией. В этот торжественный момент я прошу вас приложить все усилия, которые нация требует от империи для защиты цивилизации против варварства. Высочества, дамы и господа, прошу вас поднять бокалы, чтобы выпить за Его Величество. Да здравствует король-император! Да здравствует Англия!

Низам отдал приказ оркестру исполнить британский гимн. Знать Хайдарабада и сикхи в тюрбанах из свиты Капурталы встали и спели хором «God Save The King»[49]49
  «Боже, храни короля» (название британского гимна) (англ.).


[Закрыть]. В последующие дни волна солидарности прокатилась по остальным дворцам Индии. Защитить Радж – значит защитить самих себя, рассуждали принцы, ведь если империя, которая их защищала, падет… что тогда будет с ними?

Низам настаивал, чтобы махараджа остался еще на один день в Хайдарабаде. Он организовал великолепную охоту, обычную для его королевства, которая заключалась в том, чтобы отпустить с привязи леопарда и дать хищнику беспрепятственно броситься в преследование за антилопами. Тем временем гости наблюдали за этой гонкой из безопасного места. Свита махараджи из Капурталы впервые присутствовала на подобном спектакле, вызывающем смешанное чувство азарта и жестокости.

Когда гости вернулись во дворец, их ожидало коронное блюдо Хайдарабада: рис со специями, покрытый тончайшей золотой фольгой. На этот раз Анита нашла в складках салфетки пару рубиновых сережек. «Сначала я не решилась принять подарок», – записала в своем дневнике испанка. Однако она положила серьги в сумочку, не подозревая, что это была прелюдия. То, что с ней произошло тем же вечером, в час, когда специальный поезд из Капурталы должен был отправляться, она сохранила в секрете на долгие годы.

«Низам нашел способ доставить мне великолепный мусульманский дамский костюм от имени Ее Первого Высочества, что требовало моего присутствия в гареме в последний раз». Несколько ай отвели испанку во дворец к женщинам, а в дверях у входа Анита встретилась с низамом, который уже ждал ее.

– Я прошу вас об одном одолжении с вашей стороны, – обратился к ней монарх. – Мне хотелось бы, чтобы вы позировали перед дворцовым фотографом в этом мусульманском костюме. Меня об этом попросила бегума Сахиба: поскольку вы ей очень понравились в сари, теперь она хочет увидеть вас в шервани. Я отплачу вам за это одолжение с лихвой.

«Как много всего пришлось подстроить за такое короткое время, чтобы происшедшее казалось реальным! – писала Анита. – У меня оставалось всего несколько минут до отправки на вокзал, где меня ожидал махараджа». После фотографирования, когда Анита уже подумала, что может вернуться к мужу, за ней пришла ая.

– Низам хочет проститься…

Сейчас женщина вела Аниту по другим коридорам, темным и влажным, и этот поход через внутренние покои дворца показался ей бесконечным. Испанка нервничала: игра, судя по всему, зашла слишком далеко, а низам был очень капризным и непредсказуемым. Чего он хочет? Ведь ему известно, что махараджа с нетерпением ожидает ее в поезде.

– Мы почти пришли, – сказала ей ая, которая, похоже, догадывалась о переживаниях испанки.

Внезапно они оказались в маленьком дворике, перед зданием с бронированными дверями. Низам пристально смотрел на Аниту и улыбался ей.

– Я говорил вам, что отплачу сполна… – загадочно произнес он, передавая испанке пустую деревянную шкатулку. Потом он приказал открыть двери и провел Аниту внутрь тускло освещенного склада. Когда глаза женщины привыкли к темноте, ей показалось, что она находится в пещере Али-Бабы. От драгоценных камней, сложенных в ведерца и маленькие бочонки, исходило поразительное сияние. Вдоль стен стояли ящики, наполненные украшениями, слитками золота и серебра, необработанными и уже отшлифованными драгоценными камнями.

– Заполните шкатулку доверху. Это подарок самой очаровательной из моих гостей.

Аните даже не пришло в голову отказаться от предложения. Медленно-медленно, как будто загипнотизированная, она складывала драгоценные камни в шкатулку, пока та не наполнилась доверху. Потом низам проводил ее к одному из своих автомобилей с венецианскими жалюзи.

– Здесь я прощаюсь с вами, – сказал он ей, поднося ладонь ко лбу, как делают мусульмане.

– Салам алейкум, – ответила Анита, повторив его жест, и села в машину. – И спасибо вам.

Тем временем махараджа ожидал ее в свеем специальном вагоне. Он не привык ждать, а тем более позволять унижать себя подобным образом. Когда Анита наконец явилась и рассказала ему о фотографировании в мусульманской одежде, на которое она согласилась, чтобы сделать одолжение женщинам гарема, махараджа пришел в ярость. То, что его супруга неоднократно получала подарки на глазах у всех, было уже само по себе оскорблением, но чтобы низам прислал фотографа, который снимал ее в мусульманском костюме, пока махараджа и его свита ожидали на вокзале для официального прощания, – это казалось совершенно невыносимым[50]50
  Несколько месяцев спустя низам отправил телеграмму махарадже, в которой сообщал ему, что собирается нанести им ответный визит, но Джагатджит Сингх ответил, что он уезжает в Европу и не может его принять. С этого момента разрыв отношений между двумя монархами был полный. (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Хорошо, что Анита не обмолвилась о шкатулке с драгоценностями, подаренными ей низамом.

– Успокойся, он это сделал из лучших побуждений.

– Тебе не следовало становиться его игрушкой.

– Но, mon cheri… – начала было Анита, но передумала: ей не хотелось спорить.

Небо было в облаках и угрожало разразиться бурей. Она уезжала с грустью о проведенных здесь счастливых часах, но в то же время с чувством удовлетворенного женского тщеславия. Самый богатый человек в Индии обходился с ней как с королевой, а заодно сделал ее богатой. К тому же Аните удалось пробудить ревность в своем муже. Испанка понимала, что махараджа был раздражен, но была довольна, что низам возвысил ее в тот момент, когда она в этом нуждалась. Анита не сомневалась, что благодаря свите женщинам зенаны станет известно об успехе, которым она пользовалась у самого могущественного индийского монарха.

– Не стоит спорить, – сказала она мужу, – какое значение имеет все это, когда над миром нависла такая трагедия?

Поезд медленно продвигался вперед, оставляя позади элегантный мавзолей Малахпета, где был похоронен французский генерал, который хотел завоевать расположение предка низама. Если бы он имел успех, ее муж был бы в восторге, потому что тогда вся Индия говорила бы по-французски. Потом исчезли вдали четыре минарета Чарминара с их фонтаном и часами, а также великолепное здание резиденции, которое являлось образцом смешения двух стилей – английского и могольского. Оно было построено англичанином Киркпатриком, безнадежно влюбившимся в одну из мусульманских племянниц премьер-министра низама, а также во все хрупкие дворцы среди тихих садов, где прогуливались старики в фесках, продолжавшие жалеть о потере Гранады. Дворцы, которые рассыпались, как ноты газалей, баллад на урду, воспевавших невероятные любовные истории.

36

Никогда еще Индия не была такой сплоченной, как летом 1914 года. Как будто старые трения и неприязни улетучились. Представители каждой расы, религии и касты публично заявляли о своей преданности королю-императору и об их желании бороться против Германии, державы, угрожавшей Pax Britannica, а посему и порядку, царившему в Индии.

Махараджа был первым, кто предложил вице-королю императорский полк Капурталы, состоящий из тысячи шестисот человек. К этому он добавил пожертвование в сто тысяч фунтов. Бедные и богатые, набожные и распущенные, приходящие в упадок и крепко стоящие на ногах, принцы лезли из кожи вон в своих стараниях, которые требовала от них война. Они действовали, не жалея денег и не щадя жизни своих подданных. Миниатюрное княжество Сангли пожертвовало семьдесят пять тысяч рупий, а еще полмиллиона превратило в военные облигации. Наванагар сделал вклад в виде эквивалента шестимесячного сбора налогов, а Рева предложил запас всех своих драгоценностей. Бху-пиндару Сингху из Патиалы, бросившемуся объезжать огромную территорию своего государства, удалось собрать войско из шестнадцати тысяч солдат-сикхов, которые высоко ценились англичанами как великолепные воины. Ганга Сингх из Биканера, имевший чин генерала британской армии, отправил своих погонщиков верблюдов на штурм немецких окопов. Вклад низама Хайдарабада был изначально весомым.

Вице-король попросил его, чтобы он, будучи лидером индийских мусульман-суннитов, постарался убедить своих единоверцев, чтобы те не шли на фатву (призыв к священной войне), объявленную турецким султаном, который был на стороне немцев. Низам незамедлительно выступил, призвав своих собратьев воевать вместе с союзниками. Благодаря этому своевременному вмешательству копьеносцы Джодхпура отбили Хайфу у турок в сентябре 1917 года. Монаршее тщеславие низама было вознаграждено в конце войны, когда англичане пошли навстречу его давнему ходатайству, выделившему этого богатейшего человека среди всех прочих принцев. Ему дали титул, единственный в мире, – Ваше Высочайшее Высочество. В результате всего за два месяца Индия смогла поставить под ружье миллион солдат.

С началом войны дворцовые интриги в Капуртале стали более изощренными. Узнав, что Анита принялась собирать средства для военных целей, Бринда, подстрекаемая женами махараджи, объявила о своем желании делать то же самое. Разве не является долгом будущей махарани служить отечеству? Вскоре сложилась парадоксальная ситуация: появились две благотворительные организации, образовавшиеся в один и тот же день, в одном и том же городе, но в разных дворцах. Анита, взбешенная непредвиденным посягательством на свое начинание, ворвалась в кабинет мужа.

– Я уезжаю в Европу!

– С тобой все в порядке?

– Нет.

– Что происходит?

– Бринда и твои жены организуют одни и те же благотворительные мероприятия, что и я… Они даже проводят их в те же дни… Они из кожи лезут, лишь бы я отказалась от своего дела. Ладно, я отказываюсь и возвращаюсь в Европу. Там, по крайней мере, я нужна своей сестре.

– Стой! Ты мне тоже нужна, ты нужна Капуртале.

Наступило молчание. Аните с трудом удалось успокоиться.

– Я тебе не нужна, топ cheri. Наоборот, я стала обузой… Английские чиновники используют меня, чтобы унизить тебя. К тому же ты вряд ли добьешься мира в своей семье, пока я буду здесь.

– По истечении стольких лет… ты ничего не испытываешь к этой земле? Ты уедешь так просто, без всякого сожаления?

– Конечно, испытываю. Часть моего сердца здесь. Ты – отсюда, мой сын – отсюда. Но если я ничего не могу сделать в Капуртале, если мне приходится жить связанной по рукам и ногам, то лучше вернуться в Европу. Ты знаешь, что моя сестра Виктория не ладит с мужем и едва справляется с тремя маленькими детьми. Если я не могу быть полезной здесь, дай мне возможность приносить пользу моим родным.

– Успокойся, та cherie. Никто больше не будет становиться у тебя на пути, уверяю тебя. Мы отправимся в Европу вместе, как и планировали, через два месяца. Сначала поедем в Испанию, навестим твоих родителей, а из Гибралтара двинемся в Америку. Но сейчас я прошу тебя продолжать то, что ты так хорошо начала делать.

Непередаваемый закон кармы. Все возвращается. Как скоро у махараджи появилась возможность поставить Бринду на место, преподать ей заслуженный урок! Когда он просил ее о помощи, надеясь, что она поддержит Аниту и поможет ей войти в королевскую семью Капурталы, Бринда отреагировала как обычная индианка, привыкшая руководствоваться предрассудками. А теперь, видите ли, она захотела стать свободной, как европейка, и участвовать в сборе помощи на военные цели, приняв на себя ответственность махарани. Его невестке нравится играть двумя колодами! Она хочет быть европейкой или индианкой, когда ей удобно, чтобы взять лучшее из обоих миров! Одним росчерком пера махараджа отдал приказ, чтобы его невестка не вела никакой деятельности, связанной с делами государства. Таким же образом он запретил ей заниматься благотворительностью. Отныне обязанности Бринды заключались лишь в том, чтобы заботиться о своих двух малолетних детях. Ей еще рано становиться королевой Капурталы.

После такой суровой реакции со стороны свекра Бринда убедила мужа обосноваться за пределами королевства. То, что ей на самом деле хотелось бы, так это вернуться во Францию, но, пока шла война, такой возможности не предвиделось. Поэтому они решили отправиться в Кашмир, где климат был лучше, а люди отличались гостеприимством. По крайней мере, до тех пор пока махараджа с Анитой не уедут в Европу. Тогда они вернутся, чтобы Парамджит исполнял роль регента на время отсутствия своего отца.

Когда место было освобождено, Анита с присущим ей пылом снова принялась за дело. Она организовывала garden parties, лотереи и благотворительные ужины, причем делала это настолько успешно, что ей удалось собрать значительную сумму денег. Побывав на одном из парадов экспедиционных сил, она обратила внимание на то, что форма, которую носили солдаты, совершенно не годилась. Зимний холод в Европе – это совсем не то, что благодатная прохлада в Пенджабе.

– Этим солдатам нужны шинели, – сказала она махарадже. – Их форма годится только для условий в Индии.

– Я согласен, но сейчас мы не будем менять форму.

– Тогда пусть хотя бы пошьют для них верхнюю одежду.

– Если ты готова заняться этим, я оплачу расходы.

Возможно, махараджа не согласился бы с такой легкостью, если бы знал, что Анита превратит портики и террасы дворца в пошивочные цеха, что повсюду будут стоять тюки с отрезами ткани, пакеты, ткацкие станки и швейные машины. Благодаря поездкам по стране ей удалось нанять портных и швей, и вскоре работа во дворце принесла свои плоды: перчатки, носки, шарфы, шапки и солдатские шинели были готовы для отправки на французский фронт.

Во время прогулок верхом, которые они совершали с Биби, и своих вояжей в деревни и селения Анита познакомилась со многими из этих солдат. У нее разрывалось сердце при мысли о том, что они станут пушечным мясом. Эти молодые люди, охваченные высоким чувством средневековой чести, казались ей очень наивными и неподготовленными к испытаниям, через которые им предстояло пройти. Их мальчишеская бравада была неподходящим для этой войны оружием… «Если я умру, то попаду в рай», – сказал ей один солдат-мусульманин. «Долг каштриев[51]51
  Каста воинов. (Примеч. авт.)


[Закрыть] – убивать врагов и становиться героями», – заявил индус. Глядя на этих неоперившихся юнцов, таких худых и нескладных, в слишком большой для них форме, Анита с грустью думала о том, как они будут противостоять немецким пушкам и защищать себя, если вместо касок привыкли носить тюрбаны.

К сожалению, время подтвердило ее опасения. Первые же письма, полученные с фронта, свидетельствовали о том, что от их бравады не осталось и следа. В этих коротеньких посланиях чувствовалось потрясение, пережитое воинами, которым приходилось участвовать в непрерывных боях и видеть огромное количество потерь, понесенных под ударами немецкой артиллерии. В селениях, деревнях и центре Капурталы письма читались при всех, поскольку в большинстве своем родственники солдат были неграмотными и обращались к писарю или к какому-нибудь образованному человеку, чтобы тот прочитал весточку с фронта. К тому же это был способ поделиться новостями. На лицах близких (главным образом это были бедные крестьяне) появлялось изумление, когда они слушали послания своих сыновей, внуков, племянников. «Весь мир подвергается разрушению, – говорилось в одном письме. – Очень повезет тому, кто сможет вернуться в Индию». «Это не война, – говорилось в другом, – это конец света».

В начале 1915 года пришло известие, что в битве при Ипре 571-й полк гарвали потерял триста четырнадцать человек, в том числе всех офицеров, то есть больше половины личного состава. Для бедных пенджабцев, которые все – до последнего человека! – откликнулись на призыв их короля-императора, эти новости были тяжелым ударом, который посеял среди населения панику и неверие.

При таком положении махараджа решился на неожиданный, но весьма эффектный поступок – посетить поле боя. Он хотел стать первым принцем Индии, который не побоялся испачкать сапоги окопной грязью. Нужно быть с народом, а сердце народа Капурталы в это тяжелое время было с его солдатами. Кроме того, в Европе жили трое сыновей махараджи и ему нужно было скоординировать свои действия. Была еще одна причина отъезда из страны: младший сын Джагатджита Сингха достиг школьного возраста, а значит, следовало побеспокоиться о его обучении в английском колледже. У индийских аристократов появился обычай отправлять своих сыновей в интернат, как только им исполнялось семь лет.

Анита предвидела, что едва ли переживет расставание с Аджитом, но понимала, что и для нее, и для сына будет лучше, если он уедет из Капурталы, где царила гнетущая атмосфера замкнутого мирка. Они с махараджей решили, что, пока малыш будет учиться в первом классе, они предпримут путешествие по Америке, а по возвращении заберут его на каникулы в Индию.

Анита с болью думала о разлуке с Аджитом, но не сомневалась, что сын будет находиться в хороших руках. Во всяком случае, рассуждала она, в английском колледже в его душу индусика вдолбят немного Европы. Помимо этого было и еще нечто такое, о чем Анита не хотела рассказывать мужу. Она подозревала, что ее сын стал жертвой попытки отравления. Как только они вернулись из Хайдарабада, мальчик сильно заболел, но ни один врач в Капуртале не смог поставить точный диагноз. Малыш страдал от страшных колик, которые совершенно измучили его. После безуспешного домашнего лечения Аджита пришлось отвезти в больницу в Лахор, где в течение нескольких дней его состояние стабилизировалось, а еще через какое-то время он поправился с такой же скоростью, что и заболел.

Спустя пару недель случился еще один инцидент, который ее сильно напутал. Анита не хотела придавать этому большого значения, но всякий раз, когда она думала о происшедшем, у нее волосы вставали дыбом. Однажды утром, одевшись, испанка обнаружила в своей туфельке скорпиона; ее испуганный крик разлетелся по всему дворцу. Вполне возможно, что он попал туда случайно, и Анита даже пыталась убедить себя в этом. Но все чаще и чаще ее терзали сомнения. Может, она сходит с ума? Шло время, а напряжение не спадало. Она постоянно чего-то боялась. Этот изматывающий страх никогда не покидал ее с тех пор, как она впервые ступила на индийскую землю. По всей вероятности, он возник от сознания, что она живет в стране, где многого не понимает, что ее не любят члены семьи махараджи и те, кто к ним близок, что она раздражает английских чиновников. Однако бередившие ее сердце муки молодая женщина воспринимала как плату за дерзость, поскольку она замахнулась на статус фактической махарани Капурталы. Даже когда муж поддержал ее в противостоянии с Бриндой, было ясно, что он пошел на этот шаг из желания преподать урок своей невестке, а не потому что хотел помочь ей. В глубине души Анита чувствовала, что, несмотря на победы, которые она одерживала в битве за битвой, жены махараджи выигрывали войну.

Нехватка мест и трудности, с которыми приходилось путешествовать, не помешали махарадже добиться специальных билетов для своей семьи и многочисленной свиты, состоящей из служанок, сопровождающих, слут и носильщиков, на корабль «Каледония», который отправлялся из Бомбея 2 марта 1915 года. Далима, разумеется, была в составе группы, как и капитан Индер Сингх, который играл роль официального посланника махараджи, куда бы тот ни ехал. Близость войны почувствовали уже в открытом море, потому что свет на корабле то и дело просили погасить, а пассажиров обязали постоянно иметь под рукой спасательные жилеты. «Даже погода была неблагоприятной, и все замечали, что море словно бы знало о трагедии, разразившейся в Европе», – писала Анита. Когда они вошли в Средиземное море, в небе появился немецкий дирижабль. Пассажиры боялись худшего, но махина прошла вдалеке.