Текст книги "Смерть выходит в свет"

Автор книги: Хауэрд Энджел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ну, что ж, надо бы отвезти вас в усадьбу, пока вы не схватили простуду, – без большой теплоты сказал Пэттен. Лорка подала мне влажное полотенце, в которое была завернута моя одежда, и большой пакет с башмаками. На нем красовалась надпись "Лук репчатый".

– Оставь мои шмотки себе, приятель, у меня их полно, – продолжал Пэттен. – А лодку кто-нибудь пригонит.

Я попытался выказать признательность и пообещать, что привезу одежду в следующий раз. Пэттен и Лорка вышли к машине, чтобы проводить меня. Я забрался на переднее сиденье, потому что Уилф распахнул для меня пассажирскую дверцу. Он сразу же захлопнул её, и мне пришлось опустить стекло.

– Надо будет ещё разок сразиться в шахматы, пока я ещё здесь, сказал я.

– Когда угодно, приятель. Пока! – Пэттен помахал рукой, машина двинулась задним ходом, развернулась и повезла меня через лес.

18.

Отделением провинциальной полиции в Уитни заправлял рыжеволосый констебль с розовыми веками и бурыми веснушками. Он не занимал и половины пространства вращающегося кресла, и я спросил себя, существует ли тут должность "летнего помощника полиции". Констебль принял мое заявление о смерти Джорджа Маккорда и позвонил в несколько мест. Вскоре мне пришлось заново повторить свой номер – уже для закадычного приятеля Гарри Гловера. Я рассказал ему о шахте, трупе и о полученном мною ударе по голове, но решил не делиться подробностями, которые пока не мог связать с недавними событиями, поскольку не имело смысла запутывать Гловера и запутываться самому. Моя главная тайна заключалась в том, что я намеревался отправиться с ним обратно к хижине. Он не очень настойчиво упрашивал меня об этом, но позволил вычертить карту.

– Полагаю, вы уже всем растрезвонили? – вопросил он, устремив на меня начальственный взор.

– Я пришел прямо к вам. Никто, кроме вас и индейцев, ничего не знает. – Это была строка из гимна лагеря "Северная сосна", которая для Гловера не имела ни малейшего смысла.

– Что ж, давайте попробуем сохранить все в тайне. Пожалуйста, сообщите старушке, но остальную полицейскую работу предоставьте делать нам.

– Это меня устраивает.

– Туда легко добраться на самолете от Дымчатого озера, – сказал Гловер, и веснушчатый мальчишка снова взялся за телефон. После того, как я уведомил Гловера, что возвращаюсь в усадьбу, он больше не тратил на меня времени. Я нравился ему не больше, чем прежде, но на сей раз он не стал действовать мне на нервы. Я почему-то был убежден, что Гловер верит мне, а значит, один из нас непременно надует другого. Мы вместе вышли из участка. Гловер дождался, пока я усядусь за руль, и вернулся к работе, лишь убедившись, что я отправился в парк.

Подъезжая к усадьбе, я подумал, что бобры, должно быть, опять возились в сливной трубе. Но двум бобрам никогда не заткнуть дыру так же надежно, как это делает мертвое тело. Я проехал по луже, не снижая скорости. Я катил вперед беспечно, будто пьяный или дурак, который не знает, когда ему следует лечь в кровать. "Кровать". Отныне Это будет ключевое слово. Сейчас я был готов отрубиться даже на замызганном матрасе Дика Бернерса и ни за что не стал бы костерить его обивку.

Джоан ждала меня, пока я загонял машину на стоянку. Я не привез ей ничего, даже молока, и теперь с ужасом подумал, что, если проголодаюсь, то буду вынужден питаться филе озерной форели, лежащим у меня в хижине.

– Прежде вы так стремились домой, что я не могла угнаться за вами, Бенни. Когда вы не вернулись, я начала волноваться. Вы здоровы, Бенни?

Я ещё не спал, но буквально валился с ног.

– Джоан, произошло много разных событий. Не знаю, с которого начать. Я только что сообщил Гарри Гловеру, что нашел на маленьком озере труп Джорджа Маккорда. Извините за дурную весть, но, похоже, его убили. Несчастный случай исключается. Гловер собрался лететь туда. Наверное, мы должны рассказать все Мэгги. У вас хватит на это духу? – Джордж мертв? Не верю. Сначала Эней, теперь и Джордж. Что происходит, Бении?

– Если по-честному, то я знать не знаю, иначе сказал бы.

Джоан поправила сползающие очки и покачала головой.

– Все равно не могу поверить, – сказала она.

– Пойдемте, пока я ещё в состоянии перебирать ногами. Не могли бы вы разыскать Сисси? Лучше, если рядом с Мэгги будут другие женщины.

– Все на причале. Мэгги пошла купаться. Ну и зрелище! Но что случилось?

Мы отправились к мосткам. Впервые за много часов я вспомнил о существовании погоды. Последний раз я обращал на неё внимание на рассвете, когда солнечные лучи сверлили мою спину. Я промок и мерз так долго, что теперь это состояние казалось мне нормальным.Я увидел Сисси. Она стояла на конце мостков и разговаривала с чем-то громадным и белым. Это нечто бултыхалось в воде рядом с причалом. При сем присутствовало большинство здешних обитателей, но я был слишком сонный, чтобы считать их по головам. Несколько приветствий, пара-тройка кислых ухмылок, вялые взмахи рук – так меня встретило расположившееся на складных стульях общество. Мэгги выходила из воды, направляясь в мою сторону и застив собою дневное светило. С её тела текла вода. Я почувствовал, что сейчас не в силах рассказать ей о Джордже. Ощущение было такое, словно я опять один на один с медведем. Было бы подло выложить ей все теперь, когда она совершенно беззащитна, когда у неё нет даже полотенца, чтобы отгородиться от мира. Поэтому я дождался, пока Мэгги обсохнет и втиснется в лиловый купальный халат. Она была похожа на двух борцов, беседующих с судьей на ковре. Я подошел поближе, и Сисси положила мне на плечо костлявую ладонь. Никакой оживленной приветственной болтовни. Полагаю, моя физиономия сказала все за меня. Тут уж я ничего поделать не мог. Я велел Мэгги сесть. Не попросил, а именно велел, и она послушалась. Я снова перестал чувствовать тепло солнечных лучей, когда Мэгги подняла одутловатые веки и взглянула на меня снизу вверх, выставив вперед все свои подбородки и бледнея на глазах.

– Джордж мертв, Мэгги, мне очень жаль, – сказал я и, помолчав, добавил: – Я нашел его возле хижины Дика Бернерса.

Я подумал, что, быть может, Мэгги воспримет эту весть достойно, а посему не стал употреблять более мягких выражений вроде "скончался", "погиб" или "ушел от нас", а сказал прямо: "мертв". Впрочем, ни одно из этих выражений тогда не пришло мне на ум. Возможно, мне показалось, что, если мои слова причинят Мэгги боль, ей будет легче справиться с потрясением.

– Джордж? Нет, нет, только не Джордж! – захныкала она, а потом вдруг её голос сорвался на визг: – Только не Джордж! О!

К счастью, Сисси подоспела вовремя. Я больше не мог смотреть в лицо Мэгги. Ее реакция была совершенно естественной. То, что прежде было лишь происшествием, превратилось в личное горе. Женщины стеной обступили Мэгги и принялись хлопотать возле нее. Больше она ничего не сказала, только громко рыдала и бормотала что-то нечленораздельное. Джордж и Сисси стояли по бокам, а Делия Александер обнимала громадную лиловую фигуру, которая плавно покачивалась взад-вперед, словно баюкая ребенка. Я отступил на несколько шагов, будто статист с пикой из какой-нибудь древней постановки "Юлия Цезаря". В "Макбете" тоже есть статист, который выходит на сцену и возвещает: "Милорд, скончалась королева". Я всегда задавался вопросом, что будет, если через несколько недель после премьеры он вдруг не устоит перед соблазном, выйдет на сцену и ляпнет: "Милорд, уж королеве лучше"?

Услышав о смерти Джорджа, Ллойд тотчас отправился за машиной и подогнал её по мокрой траве к самому причалу. Обступившая Мэгги толпа подняла её и повела к машине. Предвечерний воздух наполнился воркованием и плаксивым гомоном. Усадив Мэгги, Джоан и Сисси тоже забрались в машину. Делия села рядом с Ллойдом, и они уехали. Я посоветовал Десмонду расспросить Гарри Гловера, поскольку он не хуже меня знал все подробности случившегося, после чего извинился и откланялся. Еще чуть-чуть, и я вспахал бы землю носом второй раз на дню.

Страшно хотелось искупаться, но едва ли я сейчас справился бы с кранами и затычками для ванны, не говоря уж о ведрах, водокачке и газовой плите. Задернув те шторы, которые сумел нащупать, я влез под одеяло и, будто запечатанная посылка без обратного адреса, отправился в царство Морфея.

19.

Когда я проснулся, было темно, и я снова закрыл глаза. На сей раз я пытался отгрести от прущего на меня здоровенного сухогруза, который надвигался в тумане сразу со всех сторон. Когда стало ясно, что, на каком боку я бы ни лежал, спасения все равно нет, я спустил ноги с кровати и последовал за ними. Я взглянул на часы, лежавшие возле кровати вместе с оставленной там почти неделю назад городской одеждой, и увидел, что было тридцать три минуты двенадцатого. Но генератор все ещё работал, и во флигеле горели лампочки. Гловер снимал стружку со всех подряд. А может, прибыл человек из отдела уголовных расследований. Или шла вечеринка с "горячими собаками". Я уже пропустил одну такую.

Я был на взводе и не мог уснуть, а посему натянул чистую одежду, облачился в свитер, ибо меня знобило, и отправился во флигель. Все там было точно так же, как в прошлый и позапрошлый раз. Ллойд Пирси насиловал граммофон, пытаясь списать слова "Линди Лу". Под одной из медвежьих шкур молча сидели Дез Уэстморленд и Делия Александер. Дэвид Кипп играл в "солитер" за карточным столом, но, похоже, не видел своих карт. Мэгги, разумеется, не было. Ее кресло казалось вдвое более пустым, чем любое другое свободное место в комнате.

У всех присутствовавших был понурый вид. Они скорбели по Джорджу, и это с трудом укладывалось в голове. Ведь никто не мог сказать о нем ни одного доброго слова. Джордж-дурачок, Джордж-дебошир. Джордж-в-каждой-бочке-затычка. Угрюмый Джордж. Мертвый Джордж. Почивший Джордж. Усопший Джордж. Тяжкая утрата для Мэгги и весьма желанная – для всех остальных. Может быть, все приуныли из-за Мэгги? Возможно, не испытывая ощущения потери, они старались проникнуться им опосредованно? Мэгги любили все. Похоже, это утверждение было верным, и я решил больше не забивать себе голову, а просто налил чашку кофе, сдобрил молочком и всыпал три ложки сахару. Обычно я ограничиваюсь двумя, но сегодня у меня был едва ли не траур.

Дэвид Кипп бочком подобрался ко мне.

– – Надеюсь, вы сможете просветить меня касательно случившегося. Никак не удается кого-нибудь разговорить. Вы там были. Что произошло?

– Меня ударили по голове. Спустя какое-то время я очухался. Пока был в отключке, кто-то добрался до Джорджа, и теперь он уже не очнется. Где-то на полпути между мной и Джорджем нападавший превратился из любителя в профессионала.

– Похоже, отпуск испорчен. Сидим тут взаперти, никто ничего не говорит. Можно подумать, мы на телевидении.

– А что вам больше всего не нравится? Сценарий или подбор актеров?

– Эх, да что с вами разговаривать! Возможно, вы меня не поймете, но я приехал сюда любоваться птицами, а не сидеть сиднем в ожидании дурацких вопросов полицейских.

– Например: куда вы отправились в пятницу шестого июля, после того, как погас свет?

Губы Киппа задрожали, как будто он специально репетировал перед зеркалом. У меня внезапно возникло такое чувство, словно мы дрались подушками, и я ни с того ни с сего огрел его кирпичом. Кипп попятился прочь и врезался в бачок с кофе.

– Эй, осторожнее! – Я схватил бачок в охапку и отпихнул Киппа. – Не вы герой сегодняшнего вечера.

– Будь вы неладны, Куперман. Почему бы вам не отвалить отсюда? Последние слова Кипп произнес хриплым шепотом, и я невзлюбил его пуще прежнего. Он одарил меня ещё одним злобным взглядом и опять уселся за карты. Я подошел к Ллойду Пирси. Он крутил какую-то машинку с полоской наждака, приклеенной к колесику.

– Вот, иголки затачиваю, – объяснил он мне. – Это вам не современные иглы фирмы "Виктор, рыжий тюлень". Сам делал из шипов колючек, что растут на заднем дворе. – Ллойд поднес иголку к моему носу, чтобы я мог рассмотреть её, хотя я и так не сомневался в его словах. – Вы погладили Дэвида Киппа против шерсти, – добавил он, чуть вздернув брови. – А он-то все трещал, что утром видел большую синюю цаплю и дохлого оленя в озере. Разве можно так обращаться с естествоиспытателем, Бенни?

Я улыбнулся, Ллойд вытащил из граммофона иглу, поднес её к свету и, осмотрев, поставил на место. Не поднимая глаз, он произнес:

– Я слышал, вас огрели по голове.

– Кое-кто пострадал куда больше.

– Сисси сидит с Мэгги. Не вылезает оттуда с тех пор, как прилетел Гарри Гловер. Мы с ней не очень-то любили Джорджа, знаете ли. Уж больно злобный был. Крученый. Никогда не радовался, не озорничал. Но Мэгги, ей теперь... – я понимающе кивнул, хотя он так и не договорил до конца. Подошла Джоан со своей фирменной грустной миной. Эта череда смертей, конечно, не принесет усадьбе доброй славы. Если кто-то захотел свалить и разорить Харбисонов, едва ли можно было найти лучший способ, чем убийство проводника и одного из самых сильных местных жителей. Джоан одарила меня скупой мимолетной улыбкой и повернулась к Ллойду.

– Вы видели Сисси?

– После ужина не видел. Она сказала, что попытается дать Мэгги снотворное. Сисси говорит, что никогда не видела, чтобы человек так ломался. Жаль, что она так убивается по какому-то Джорджу.

Джоан шутливо-наставительно вздернула брови, и Ллойд с показным раскаянием прикусил язык. Добившись желаемого, Джоан вопросительно взглянула на меня.

– Гарри Гловер обещал вернуться либо завтра, либо после получения результатов вскрытия. Но я думаю, что они пришлют более важную шишку, а вы как считаете? Разве у них есть другой выход?

Я пожал плечами. До возвращения Гарри они не могли рассчитывать на более веское мнение.

– Жаль, что Майк не здесь, – продолжала Джоан. – Когда происходят такие события, кажется, что до города тысяча миль. Он уехал незадолго до вашего возвращения. Черт возьми.

– Джорджа никто не любил, – подумал я вслух. – Неужели он не мог ни с кем поладить? – Я посмотрел сначала на Джоан, потом на Ллойда.

– Похоже, Джоан умела управляться с ним.

– Думаю, у него были и привлекательные черты. Конечно, больше всего он смахивал на полуручного медведя, да, к тому же, не очень смышленого. Вечно что-нибудь таскал...

– Да, – подтвердил Ллойд. – Пальчики у него были шаловливые. То и дело прикарманивал что-нибудь. Стоило отвернуться, и нет моих лучших блесен. Что твоя сорока.

– Вечно норовил облить грязью моих друзей, говорил гадости про Риммеров. Долта он ненавидел больше, чем кого-либо другого. Энея и Гектора тоже не любил, хотя они никогда не делали никому зла.

– Однажды Эней пригрозил, что заложит Джорджа, если тот не прекратит браконьерствовать.

– Да этот Джордж со всеми был на ножах. Приставал к постояльцам, будто служащий магазина, который спрашивает, что угодно, прежде чем вы переступите порог. Некоторые домики у меня пустовали, и я всегда грешила за это на Джорджа. А теперь придется взвалить на него вину за то, что пустовать будут все здешние жилища. Да ещё бедный Эней.

– Джордж когда-нибудь докучал обитателям усадьбы Вудворда?

– Не больше, чем всем остальным. С сенатором он тоже не ладил. Нет, по-моему, Джордж был истинным демократом и пакостил всем одинаково.

Вновь прибывшие супруги, имен которых я так и не запомнил, встали и глухо пожелали всем доброй ночи. В дверях они столкнулись с Сисси Пирси. Она немного покачивалась и имела весьма ошарашенный вид. Сисси подошла к нам.

– Как там Мэгги? – спросила Джоан.

– Спит. Я дала ей пилюли. Пришлось баюкать её как ребенка. Ллойд, та бутылка ржаного виски ещё цела? Мне не помешал бы хороший глоток. Кажется, я впадаю в оцепенение.

Ллойд выскочил из комнаты, как будто Сисси подала ценнейшую мысль за весь сегодняшний вечер. Не прошло и двух минут, как он вернулся с непочатой бутылкой, завернутой в упаковочную кальку. Джоан принесла пластмассовые стаканчики, и Ллойд разлил на четверых. Остальные, похоже, не обиделись.

Я пригубил свой стакан, проглотив немного жгучей жидкости. Пить я толком не умел. От спиртного меня обычно клонило ко сну. Ллойд тоже смаковал напиток, а вот Сисси уже успела налить себе второй стакан.

– Поначалу она была совсем плоха, потом распустила нюни, начала хныкать и сетовать на загубленную жизнь, на то, что никто никогда её не понимал, рассказывала, как все время жертвовала собой, сначала ради одного мужчины, а потом – ради целой вереницы. – Сисси налила в себе третью порцию неразбавленного виски, стуча горлышком бутылки по краю стакана. – Говорит, что единственным мужчиной, который когда-либо заботился о ней, был отец. А Джордж только брал, брал, брал и никогда не говорил "спасибо". И все не хотел взрослеть.

Я продолжал потягивать виски, жалея, что поблизости нет колодезной воды, чтобы разбавить его. Правда, сейчас было модно пить, не разбавляя, поэтому я продолжал цедить виски сквозь зубы. Оно согрело мою печень, а потом тепло мало-помалу добралось до кончиков пальцев.

– Стало быть, она убивается не только из-за Джорджа? – спросил я.

– Да бросьте вы, – Сисси ткнула меня стаканом в плечо. – Она и сама не понимает, что несет. У неё всегда была склонность романтизировать свой образ.

– Она любила своего непутевого Джорджа. Суетилась над ним, будто орлица над орленком, – вставил Ллойд.

– Давайте-ка выпьем! – сказала Сисси, глядя на бутылку.

– Это тебе не наливка для пропитки тортов, Сисси. Тебе станет плохо.

– Чушь! Чушь, чушь.

– Мэгги умела сделать из жизни театр, – сказала Джоан, глядя в свой стакан. – Она никогда не позволяла Джорджу слишком много разглагольствовать здесь.

– Чепуха! – воскликнула Сисси.

– У вас вечеринка для своих, или можно присоединиться? – спросил человек, избравший себе имя Деза Уэстморленда. Подружка держала его под руку. – У вас кончается выпивка. Могу сходить к себе ещё за одной бутылкой.

– Наш солдатик ещё дышит, – ответила ему Сисси, переливая остывший кофе из полупустого стакана в полупорожний. – Держите, – добавила она и протянула Делии Александер бутылку и чашку. Джоан отыскала ещё один пластмассовый стаканчик для Деза, и все мы опять занялись делом.

Должно быть, со стороны мы выглядели странновато: у нас не было никаких причин сбиваться в такую тесную кучку. Дез и Делия кивнули в знак признательности, но несколько минут оставались на немых ролях в нашей труппе.

– Только ему не наливайте, – попросила Сисси, указывая на Дэвида Киппа, который смотрел на нас с кушетки. – Мне не нравятся его обезьяньи ручищи и волосатые пальцы.

– Сисси!

– Это все выпивка.

– Мой стакан пуст! Ллойд, видала я тебя! Я взрослая и не нуждаюсь в няньках! Не трогай бутылку!

Попытка Ллойда убрать отраву подальше провалилась, и Сисси снова утопила нос в стакане. Такой я её ещё не видел.

– Сукин сын, вот кем он был, этот Джордж, – заявила она. – Его убийца оказал обществу большую услугу.

– Правда? – спросил Дез, сверкнув зубами. – Каким образом? – Вам ли не знать? – откликнулась Сисси, внезапно подавшись к Дезу. – Человеку, способному из чистого выпендрежа сломать принадлежащий ребенку фотоаппарат!

Зубы Деза тотчас спрятались за усами. Прежде чем ответить, он вытянул губы трубочкой.

– Миссис Пирси, я очень сожалею, что так вышло с фотоаппаратом, хотя это и не ваше дело. Я уже расплатился с мальчиком, и он может купить себе новый.

– Десмонд, а не прогуляться ли нам? – предложила Делия, беря Деза за локоть, но он стряхнул её руку.

– К тому же, я вовсе не выпендривался.

– Нет, просто вам не хотелось фотографироваться с мисс Александер, верно? Неужто вы думали, что мальчик пошлет снимок в газеты?

– Дез, пожалуйста, пойдем.

– Нет, я хочу послушать. Или ты думаешь, что дуракам и пьяницам выдают лицензии? Позвольте сообщить вам, что...

– Чушь собачья! – Воскликнула Сисси, и я впервые сделал большой глоток. Делия снова вцепилась в локоть Деза и на сей раз твердо решила не отпускать его. Уэстморленд опять пустил в ход улыбку, но никто на неё не купился. В его глазах блестели льдинки.

– И с какой стати, черт возьми, эти снимки должны заинтересовать газеты?

– Идем же, Дез!

– Нет, пусть скажет. Что вы там мололи, миссис Пирси?

– Да ладно вам! Думаете, никто тут не читает воскресных газет? Может, я и живу в Садбери, но это не значит, что у меня нет глаз. – Сисси снова взглянула на Джоан и подняла бокал, но это был не тост, а скорее красивый жест: стакан давно опустел.

– Негоже взрослым дядям ломать детские фотоаппараты. С этим девизом я вполне могу выставить свою кандидатуру на парламентских выборах, правда, Джоан?

Джоан испустила долгожданный вздох облегчения и кивнула. Сцена была скомкана, и мы остались стоять с клочками пестрого задника в руках. Убедившись, что может больше не бояться выходок Сисси, Дез провел Делию сквозь облако ледяных "доброй ночи", они покинули комнату и растворились во тьме.

Безмолвие окутало нас и, казалось, законопатило все щели между бревнами. Сисси первой нарушила его.

– Проклятье! У него есть ещё бутылка. Когда же я научусь держать свою большую языкастую пасть на замке?

– Вы очень рассердили его, – заметила Джоан.

– Ну и что? Сам напросился. Он знает, что я все знаю. Мне просто не хотелось усугублять положение Джоан.

– Великолепно! – воскликнула Джоан. – Самое время подумать об этом.

– Сисси, я намерен отвести тебя домой, – заявил Ллойд.

Сисси посмотрела на пустую бутылку и кивнула, смирившись с неизбежностью.

– Все моя болтливая пасть. Иногда мне кажется, что я – малолетняя преступница. На моем месте я бы не стала жить со мной.

– Ну и ну, – сказал Ллойд. – С тех пор, как сгорела лесопильня, в парке Алголкин не было такой ночки.

Мы подхватили Сисси под руки, а Джоан принялась убирать следы попойки. Сисси казалось, что она идет, но на самом деле её ноги, по сути дела, болтались в воздухе. Мы спустились с крыльца и приблизились к хижине Пирси. Перед ступеньками я поднял почти бесчувственную Сисси и заметил, что на лице открывавшего дверь Ллойда начертана тревога.

– Ать-два, ать-два, вот как это делается, – пробормотала Сисси. Мы уложили её на кровать. Женщина не шевелилась, но застонала, когда я вытаскивал из-под неё руки. Ллойд погасил свет и закрыл дверь, потом кивком указал мне на кухонный стул, и я тяжело сел. Ллойд полез в холодильник и достал две банки пива.

– Сисси не нализывалась уже года два. Я почти забыл, какой она бывает в подпитии. Совсем теряет голову.

– Ллойд, насколько хорошо вы помните тот пожар на лесопильне?

– Как я уже говорил, то была незабываемая ночь. Пятнадцать лет прошло, а кажется, что вчера. Мы с Сисси стояли лагерем примерно в полумиле отсюда. Увидев огонь, мы тотчас поспешили на подмогу.

– Должно быть, пожар успел разгореться?

– Жуть как полыхало. Даже будь у нас шланг и насос, все равно спасти что-либо было невозможно.

– А где был Траск, когда вы приплыли туда?

– Напился и дрых на крыльце мотеля.

– А Мэгги?

– У Христа за пазухой! – донеслось из спальни.

– Мэгги глазела на пожар. Джордж плыл на лодке, мы догнали его у старого причала, и мы стали смотреть вместе, – ответил Ллойд.

– А постояльцы гостиницы?

– Когда мы причалили, там никого не было. Уэйн даже летом не мог обслуживать постояльцев! Во всяком случае, тогда там было безлюдно.

– Брехня, – подала голос Сисси.

– Дика Бернерса не видели?

Ллойд обвел взглядом комнату и уставился на синий кофейник на плите.

– Старого Дика? Нет. Он появился только дня через два. Они с Уэйном тогда почти не разговаривали. Дик был не очень общительным человеком.

– Чепуха! – донеслось из спальни.

– У Дика все лицо было в шрамах. Ожоги остались ещё с войны. Он держался особняком, и той ночью никто не видел его грязной морды.

– Белиберда! – гаркнула Сисси из спальни. Крик сопровождался довольно громким смешком. Мы прислушались, но больше никаких вестей не дождались. Вскоре послышался размеренный храп. Я допил пиво. Ллойд проводил меня до двери, и я отправился в свою хижину, чтобы тоже похрапеть.

20.

За время, проведенное в Петавава-Лодж, мне всего пару раз удалось искупаться в озере. Ранним утром в понедельник(во всяком случае, по моим понятиям утро было ранее; все остальные плескались в воде уже несколько часов) я скатился с кровати, немножко поиграл с фарфоровым кувшином и тазом (ничего более похожего на водопровод в моей хижине не было) и перепрыгнул из пижамы прямиком в плавки.

День обещал быть безупречно ясным и безоблачным, когда зной наваливается на спину. Положив на мостки полотенце, я погрузился в воды озера Биг-Краммок и вынырнул на полпути между берегом и деревянным плотом. Забравшись на него, внимательно осмотрел усеянное ракушками дно, затем вернулся на причал, развернул полотенце и растянулся на нем, чувствуя тепло нагретых солнцем досок. Кожа высыхала так быстро, что я ощутил зуд, прежде чем успел перевести дух. С моего места было видно все пространство озера за Вторым островом. Мыс Риммеров поблескивал на солнце, возле мостков стоял катер, казавшийся отсюда не больше ногтя. Усадьбу Вудводрда скрывала коса.

На значительно меньшем удалении лежали вещи, забытые постояльцами усадьбы. В соседнем кресле темные очки и книга в бумажной обложке дожидались Алин Барбур. Серо-голубой рыбацкий сундучок Ллойда стоял в тени под стулом, его пересекали пять ярких полосок солнечного света. На подлокотнике кресла валялся подпорченный водой фотоаппарат Киппа, поблизости валялись ведерко и совок, принадлежавшие другому ребенку.

Я лежал, жарился на солнышке, мысленно посылал подальше Рэя Торнтона и, будто муравей, смотрел на то место, где столь внезапно завершил свой земной путь Уэйн Траск. Протянув руку, я мог бы обронить каплю воды на уголок прикончившей его доски. Древесина пропиталась водой и потемнела, как от крови, но солнце быстро изничтожило все улики, поэтому я уронил ещё капельку и размазал её пальцами, стараясь покрыть как можно более обширную поверхность и наблюдая, как притаившееся за спиной солнце высушивает самые мелкие лужицы. Довольно скоро я задремал, по-настоящему расслабившись впервые за много дней.

Прямо под моим подбородком по доске прошествовал муравей, настоящий, а не вымышленный, которого я представлял себе минуту назад. Я принялся придумывать, как помочь ему перебраться через пропасть между досками и двинуться дальше, но муравей всякий раз поворачивал вспять, потому что пропасть была слишком широка. Вскоре букашка обнаружила, что доски приколочены к толстым поперечным брусьям. Брусьев я не видел, зато видел вбитые в них гвозди. Найдя дорогу, муравей пролез до конца мостков, перебрался с доски на брус и таким же манером отправился дальше. Ближайшие к моему подбородку доски были приколочены двумя гвоздями каждая. Если верить Ллойду Пирси, над ними трудился бережливый Долт Риммер. Ближе к концу мостков, но очень далеко от места, до которого уже добралось насекомое, гвозди были вбиты как попало, погнуты и расплющены; строитель заколачивал по четыре-пять штук там, где можно было обойтись одним. Я лег на доски другой щекой. Справа от меня наблюдалась та же картина: четкая работа Долта Риммера, а в конце мостков – халтура пьяного плотника. Но тут я заметил и нечто новенькое. В промежутке между двумя этими типами, или стилями, настилания мостков лежали доски, приколоченные плотником другой школы. Ллойд не сказал мне, что над сооружением трудились трое строителей. Он упомянул только двоих. Я приподнялся на четвереньки, чтобы всмотреться повнимательнее. Да, три доски были аккуратно прибиты четырьмя гвоздями на каждом торце. Никаких полукруглых вмятин на досках не было, как на участке работ, за который отвечал Траск.

Освещение тут было ни при чем. Равно как и мой разморенный разум или теплые доски, на которых я дремал. Я устроил более подробный осмотр. Траск и второй плотник использовали одинаковые гвозди, Долт Риммер – другие. Риммер и второй плотник, по-видимому, работали на трезвую голову. А трудовые достижения Траска выглядели как пособие для нерадивого строителя мостков. Довольно долго мне казалось, будто я играю в праздное созерцание, никак не связанное с действительностью. Но потом меня осенило: если Траска угробила доска, к которой крепилась швартовая скоба, стало быть, это произошло, когда она не была приколочена к настилу, потому что упомянутая Ллойдом виновница гибели человека стала первой доской, положенной на причал вторым плотником. Возможно, он-то и замочил Траска, врезав ему доской по затылку и сбросив бесчувственное тело в воду, а потом спокойно приколотил доску к брусьям, дабы создать впечатление, что это Траск рухнул на нее, а не наоборот. А для верности лиходей настелил ещё две доски, после чего покинул место преступления.

Да, придется иметь дело с очень хладнокровным постояльцем. Это было прекрасно задуманное преступление, которое я до сих пор со всеми на то основаниями считал верхом совершенства, а не дурацкий акт насилия, совершенный под девизом "бей и беги". Но теперь мы с муравьем взяли след, и, если повезет, один из нас выведет убийцу на чистую воду.

Подошла Алин Барбур в своем розовом бикини с черной окантовкой.

– Давайте наперегонки до плота, – предложила она и, подбежав к краю мостков, загорелой искоркой юркнула в воду. Я знал, что финиширую вторым, и с большим отрывом, но все равно нырнул и поплыл за ней. Когда я добрался до плота, она уже держалась за него рукой и успела отдышаться. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы перевести дух и залезть на плот.

– Наслышана о ваших приключениях, – сказала Алин, упираясь локтями в брезентовый понтон, так что её бюст оказался на краю плота.

– Любопытно, кто проболтался?

– Говорят, вас едва не убили, когда вы возвращались из каких-то далеких мест.

– Ах, вот что. Настоящий рыболов должен быть готов ко всему. Как насчет ваших полуночных прогулок на каноэ?

– Я катаюсь каждую ночь. Люблю тишину над озером, – она подтянулась, вылезла из воды и легла рядом со мной на покрывавший плот брезент. Сняв белую купальную шапочку, Алин встряхнула волосами. Казалось, они живые и требуют свободы. Я снова поймал себя на том, что мне трудно не таращиться на её загорелое тело. Я смотрел, как вода стекает с её лба, капает с кончика носа, струйками сбегает за лифчик купальника. Ногти на ногах девушки были покрыты лаком цвета запекшейся крови, гладкие плечи лоснились и казались бархатными.

– Я слышала, вас спас человек из усадьбы Вудворда. На кого похож этот таинственный незнакомец?

– Мы оба знаем ответ на этот вопрос, мисс Барбур.

– Что бы это могло значить?

– А то, что вы при первой возможности ездили туда и наблюдали за усадьбой. Может быть, мы продвинемся дальше, если начнем доверять друг другу?