Текст книги "Город и его ненадежные стены"

Автор книги: Харуки Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Девушка сказала, что бегает в четыре утра по Зеленому парку.

Я написал сообщение Момо, с вопросом, где именно она бегает, и она ответила сразу. Даже прислала скриншот с маршрутом.

Мне не составило труда узнать, где находится это место. Как оказалось, не так далеко от моего дома. Возвращаясь вечером с работы, я заглянул туда, осмотрелся. Место было живописным и идеально подходило под свидание. А почему бы собственно и нет? Но нужно подготовиться. Просто так бегать с Момо я не собирался, не самая лучшая идея – толком не поговорить, а еще и поспевать бежать и стараться, чтобы твое дыхание не было как у загнанной лошади. Нет, есть идея лучше.

И чтобы ее реализовать, я основательно подготовился – зашел вечером после работы в магазин и кое-чего прикупил. Найдя по пути парка укромное место, я спрятал пакет с покупками. Надеюсь, его никто там не найдет и не испортит сюрприз.

Оставалось только дождаться утра.

* * *

Будильник прозвенел подобно дрели. Я вскочил с кровати, ударился о рояль, выругался. Потом, вспомнив зачем я так рано поднялся, успокоился. Привел себя в порядок, оделся и вышел на улицу. Было еще темно и зябко.

Добравшись до Зеленого парка, я стал высматривать знакомую фигуру. Поймал себя на мысли, что со стороны это смотрится двусмысленно – какой-то странный тип ходит по ночному парку, вглядываясь в тени, выискивая девушку. Надеюсь, полиция тут не появится, потому что объяснить им все будет очень сложно. Да даже звучать мои оправдания будут как слова городского сумасшедшего, и это в лучшем случае! «Господин полицейский, я просто жду с пробежки певицу Момо Ямаху, потому что она хочет со мной встретиться, но не может, поэтому я сам решил с ней встретиться. Ночью. В парке. Где нет посторонних глаз. У меня для нее даже есть сюрприз. В кустах спрятан. Под деревом. В укромном месте».

После таких слов меня уже ничто не спасет.

Поэтому, чтобы не походить на маньяка, я тоже решил совершить пробежку. Пусть думают, что я тоже спортсмен.

Знакомая фигура показалась из-за поворота минут через десять, когда я уже ощущал тяжесть в легких и жжение в мышцах. М-да, бегать – это не для меня.

– Акиро⁈ – удивлению Момо не было предела. – Что ты тут делаешь?

– Да вот, решил тоже пробежаться, – с трудом переведя дыхание, ответил я. – Ты ведь предлагала.

Момо улыбнулась.

– Видимо начать бегать ты решил только сегодня утром?

– Да, – кивнул я, морщась от боли в ногах. – И это было самое глупое мое решение в жизни!

Девушка рассмеялась.

– А если серьёзно, то я хотел повидать тебя, – сказал я, глядя Момо прямо в глаза. – К тому же у меня есть небольшой сюрприз для тебя.

– Сюрприз? – удивилась девушка. – Я люблю сюрпризы!

– Пошли, – махнул я ей рукой.

– Куда?

– Тут недалеко.

– Ты похитишь меня как маньяк? – едва уловимым игривым тоном спросила девушка, последовав за мной.

– Боюсь, даже если я бы и хотел это сделать, то едва ли у меня получилось бы – ноги как ватные, а руки трясутся. И как ты бегаешь каждый день? Пытки!

– Приходится, – тяжело вздохнув, пожала плечами Момо. – Нужно держать себя в форме, чтобы выступать на сцене. И все-таки, куда мы идем?

– Уже практически пришли! Вот.

Мы свернули с тропинки в небольшую чащу. Отодвинув пару веток, я помог Момо пройти. Следом шмыгнул за ней. И мы оказались на небольшой полянке, окруженной с трех сторон деревьями так, что нас не было видно. С еще одной стороны открывался великолепный вид на озеро и многоэтажки только-только просыпающегося Токио.

– Как красиво! – только и смогла выдохнуть Момо, осматриваясь.

– Это еще не все, – ответил я, доставая сумку.

Девушка вопросительно глянула на меня.

– Как насчет чая на костре? – спросил я, доставая из сумки алюминиевый чайничек и чашки.

Момо не сразу поняла, что я намеревался сделать. Поэтому я без лишних слов соорудил небольшое кострище из камней, насобирал веточек, разжег костер. Уверен, что делать это в парке запрещено, но я готов был пойти на риск, чтобы сделать Момо приятное. К тому же после я намеревался все потушить прибрать за собой.

Из рюкзака достал прихваченный из дома плед, и расстелил на траве, чтобы Момо было где присесть.

Девушка смотрела на мои приготовления затаив дыхание, и было видно, что такое она видит впервые. Костры японская молодежь явно никогда не жгла. Эх, запечь бы картошки на углях! Но пока обойдемся чаем.

Я налил в жестяной чайник заранее приготовленную воду, туда же сыпнул немного заварки. Поставил на огонь. Пламя приятно потрескивало и грело. В утренние зябкие часы это было особенно приятно. Полянка наполнилась приятным ароматом дымка и тепла.

– Как здорово ты придумал! – рассмеялась Момо.

Она была приятно поражена и смотрела на огонь завороженно. А я довольный собой и произведённым эффектом, продолжал приготовления,

Чайник закипел довольно быстро. Я снял его с огня, разлил ароматный чай по чашкам. Протянул одну Момо.

– Как вкусно пахнет! Это какой-то особый чай?

Я многозначительно улыбнулся. Говорить о том, что это самая простая заварка, которую я купил в магазинчике у дома не стал. По себе знаю, что живой огонь, на котором готовят чай, облагораживает даже самый дешевый продукт.

– Подожди, это еще не все, – я достал из сумки упаковку с кексами. – Угощайся. Я помню ты про них говорила.

– Кексы? – облизнулась Момо, но в глазах читалось сожаление. – У меня же тренировки, мне нельзя.

– Они без сахара, – ответил я. – Выбирал, диетические, для тех, кто занимается спортом.

Момо посмотрела на меня с таким ласковым и благодарным выражением лица, что я расплылся в улыбке.

– Ты специально их для меня искал? – кивнула на поляну, на огонь и чайник. – И все это тоже – специально для меня? – голос ее дрожал.

– Ну конечно же, – улыбнулся я.

– У меня еще никогда не было такого необычного свидания.

Меня приятно согрело слово «свидание», которое произнесла Момо.

– Нет, правда. Обычно все приглашают в рестораны. Это так скучно. Признаться, я думала и ты тоже что-то такое банальное предложишь. Я не говорю, что это плохо, но это правда мне изрядно надоело. А ты… удивил. Приятно удивил.

Я присел рядом, держа в руках дымящуюся чашку.

Она отпила чай и закрыла от удовольствия глаза.

– Как же хорошо! Спасибо, Акиро-сан!

Потом, облизываясь от нетерпения, откусила кекс.

– М-м-м… – только и смогла произнести девушка, вновь закрыв глаза. – Как же вкусно!

Момо с жадностью съела кекс, выпила чай. Потом, замерев, словно пытаясь запомнить этот момент, посмотрела на озеро. Я сидел расслабленно, тоже глядя на воду и наслаждаясь моментом.

Легкий туман стелился по воде, словно тончайшая дымка. Озеро лежало внизу, прямо перед нами, спокойное, как зеркало, отражая огни Токио, причудливо перемешанные с темными силуэтами деревьев по берегам. Вода почти не колыхалась, лишь изредка легкий ветерок пробегал по поверхности, вызывая едва заметные ряби, которые исчезали так же тихо, как и возникали. Воздух был свежий и прохладный, и, казалось, что сама природа задержала дыхание, ожидая первых лучей солнца. Вдали, за спокойной гладью озера, виднелись высотки Токио, утопающие в полумраке. Их зеркальные окна чуть мерцали в последних отблесках уличных фонарей, и город казался одновременно близким и далеким, каким-то нереальным, словно декорацией.

Момо невольно вздохнула, ее взгляд был прикован к этому волшебному пейзажу.

Она вдруг положила голову мне на плечо, от чего сердце в моей груди сделало кульбит.

– Красиво. Но жаль, что скоротечно. Я бы так часами сидела, – Момо тягостно вздохнула. Я понял, что она имела ввиду. Времени у нее не так много, как нам обоим хотелось бы.

Небо над озером постепенно светлело, становясь от темно-синего до глубокого индиго с намеком на розовые полосы по краям, будто краски просыпающегося утра только начали растекаться по полотну горизонта.

Момо повернулась ко мне, улыбнувшись, и слегка кивнула.

– Не могу поверить, что город такой… тихий, – тихо сказала она, словно боялась нарушить эту хрупкую гармонию. – Кажется, будто это не Токио, а совсем другое место.

Девушка плотнее придвинулась ко мне, прижавшись боком. Я приобнял ее за плечи. Сделал это просто и естественно, а Момо совершенно не возражала. Мы смотрели на озеро.

Ветер донес до нас слабый аромат мокрой травы и свежих листьев, которые тихо шуршали под утренним дыханьем природы. Птицы еще не начали свои утренние трели, и эта редкая тишина, не омраченная суетой города, делала момент каким-то волшебным.

– Ты знал, что здесь так красиво, да? Я чувствую, что теперь навсегда запомню этот вид… и это утро, – произнесла Момо тихо.

И посмотрела мне в глаза. Мы некоторое время смотрели друг на друга и я даже робко потянулся ближе, готовый завершить романтический момент поцелуем.

Но внезапно из-за кустов раздался недовольный мужской голос:

– Здесь что, кто-то развел костер? Разводить костры в Зеленом парке строго запрещено!

– Это полицейский! – выдохнула Момо, с ужасом округлив глаза.

Я метнулся к костру, быстро вылив оставшееся содержимое чайника на угли. Убедился что затушил костерок и закидал землей с травой. И сделал это весьма вовремя. Чертыхаясь и продираясь сквозь ветки, к нам на полянку вышел полицейский. Увидев нас, он немного смутился, осмотрелся. На вид ему было совсем немного лет, но он старался выглядеть старше, хмурясь и делая голос строже.

– У вас костер горит? – спросил он.

– Нет, – ответила Момо. – Как видите ничего не горит. Мы просто разговаривали.

– Постойте… – полицейский вдруг встрепенулся и пригляделся к Момо. – Вы – Момо Ямаха?

Его глаза расширились в узнавании.

– Да, это я, – красиво улыбнувшись, кивнула девушка, приняв выгодную позу, будто стояла на сцене.

Полицейский заметно занервничал.

– Я вас знал! – восторженно воскликнул полицейский. – У меня на телефоне ваша песня есть, на звонке стоит! – он посмотрел на девушку влюблённым взглядом. Потом перевел взгляд на меня, и радости заметно поубавилось.

– Хотите автограф? – стараясь сгладить холодное напряжение, спросила Момо, возвращая внимание полицейского себе.

Полицейский опять расцвел.

– Конечно, хочу! – Едва не прокричал он, затем добавил уже скромнее. – Если возможно…

– Конечно! Давайте, где вам расписаться?

Полицейский достал блокнот и ручку, протянул девушке. Момо размашисто расписалась. Мило улыбнулась полицейскому.

Тот принялся благодарно кланяться.

– Офицер, так мы свободны? – спросила она.

– Да, конечно, – под доброму, но с ноткой сожаления ответил тот. Затем развернулся и направился обратно сквозь заросли.

Мы же быстро собрали вещи. Момо грустно вздохнула и произнесла:

– Жаль что время быстро пролетела, мне очень понравилась твоя задумка.

– Спасибо, – ответил я, закончив наводить порядок.

Убедившись, что всё вернулось к первозданному виду, мы вернулись на беговую дорожку.

– Мне пора, – с грустью в голосе сказала Момо. – Скоро идти на репетицию.

– Хорошо. Когда в следующий раз встретимся? – бодро спросил я.

– Я обязательно найду время, обещаю! – улыбнулась Момо, – если конечно ты меня пригласишь. И мне очень понравился твой сюрприз.

Момо легко обняла меня, затем привстала на носочки и поцеловала меня в щеку.

– Пока, Акиро-сан! Спасибо за прекрасное утро. С нетерпением жду нашей следующей встречи! – Момо развернулась и ушла, оставляя меня одного, радостного и глупо улыбающегося.

Глава 19

Этот день наступил. На телевидении его называют сборкой, и он предшествует съемкам. Основной целью сборки является, как следует из самого названия, собрать весь персонал, задействованный в шоу, в одном месте и наладить взаимодействие – чтобы музыканты знали, когда начинать играть и когда заканчивать, чтобы техник понимал, когда поднимать занавес и опускать его, чтобы звукорежиссер вывод нужные микрофоны в линию, а лишние напротив, убирать. И еще сотню таких мелочей. Съемка – как тонкий механизм. И чем лучше будут отстроены все узлы, тем слаженней он в итоге будет работать.

Однако с проблемами мы столкнулись уже на первом этапе.

– Акиро, это и есть твой обещанный оркестр? – спросила Хайнако, поглядывая на Джеро.

Его необычный вид ее явно смущал.

– Он не один пришел, с Обезьянкой… то есть со своей подругой, – поспешно ответил я.

И повернулся к Джеро, взглядом спрашивая, где его спутница. Тот кивнул в сторону. Обезьянка стояла у мобильного звукового пульта и с интересом его разглядывала. Надо признать, что прозвище, которое ей дал Джеро, полностью ей соответствовало. Чуть сутулая спина, длинные руки и распущенные на голове волосы и в самом деле придавали девушке некоторую схожесть с этим животным. Сама татуировка, про которую говорил Джеро с изображением обезьяны, была заклеена пластырем.

– Зови ее сюда, – сказал я. – Познакомимся. Кстати, скоро еще один музыкант должен прийти. А вот и он!

Я увидел вдали знакомую фигуру. Это был Йоши. И пришел он не один, прихватив с собой пару своих товарищей. Если учитывать, что самому Йоши было уже под девяносто, то и товарищи недалеко ушли по возрасту от друга.

– Интересный оркестр у нас получается, – пробурчала Хайнако, скептически оглядывая подошедших.

– Ничего страшного, – шепнул я. – Нарядим их в одинаковые костюмы, причешем – будет идеально.

Я пытался успокоить Хайнако, которая ожидаемо переживала, хотя и сам хотел, чтобы меня кто-нибудь приободрил. Музыканты были не только разного возраста, но и из разных слоев общества. Если Йоши и его приятели имели вид пафосных богатых стариков, то вот Джеро с Обезьянкой больше походили на панков, настоящих, оборванных и грязных. И как они будут сыгрываться я понятия не имел.

Но словно и этого мне было мало.

– Акиро! Добрый день! – подошел Йоши.

Я поздоровался с ним. Спросил:

– А это…

– Мои парни, музыканты. Ты же сам просил привести людей.

– Это я понял, – кивнул я. – Я имею ввиду вот это.

И указал на пол. Путаясь в собственных ногах, там вертелась собака.

– Это – Томагавк. Мой верный пес.

– Йоши-сан, при всем моем уважении к нам, но зверей в студию нельзя проносить.

– Правда? – вскинул бровями старик. – А я думал можно. У нас же на интервью по всей студии ходили кошки. Да и у вашего начальника, господина Вакедо, тоже собака имеется. Страшная, правда, как черт, но все же.

Крыть такие аргументы я не смог, поэтому сказал:

– Хорошо, но только пусть ведет себя тихо. И привяжите ее, пожалуйста, чтобы она по студии не бегала.

– Это можно, – улыбнулся Йоши.

Он привязал собаку, и мы пошли знакомиться с остальными музыкантами. Как оказалось, у нас было не все так плохо. Йоши привел с собой бас-гитариста, клавишника и двух трубачей. Джеро сказал, что с удовольствием сядет за ударную установку, а Обезьянка возьмет на себя саксофон. С этим можно уже сносно выдавать мелодии и ритмы зарубежной эстрады.

– Тогда, может быть, попробуем что-нибудь сыграть? – робко предложил я, глядя на парней.

Те переминались с ноги на ногу. Было видно, что они еще толком не узнали друг друга, не притерлись. Но времени на притирку у нас не было. Конечно, можно было бы поступить как в Саранском ТЮЗе. Там часто из обоймы выбывали актеры, а чтобы быстро сыграться с новичками мы применяли один рабочий способ. Правда тут его вряд ли одобрят – все-таки пьянство на рабочих местах в Японии не поощряется. Поэтому придется без допинга.

– Давайте, парни, что-нибудь из не самого сложного, – предложил я.

Музыканты вопросительно переглянулись.

– «Битлз»? «Ролинг Стоунз»? «Дорз»? – начал накидывать я варианты. – Что знаете?

– Может, «Рамшштайн»? – робко предложил Йоши, чем сильно удивил остальных.

Я открыл было рот, чтобы задать общий вопрос – как это вообще можно сыграть, скажем, на саксофоне? – как Джеро подхватил:

– Давайте!

И дал отсчет палочками.

– Раз! Два! Три! Четыре!

Йоши ударил по струнам, начал перебирать аккорды. Тут же подключился басист. Втроем получилось весьма неплохо, проявилась скрытая мощь, которая таилась в каждом из музыкантов. Ощущалось, что парни соскучились по настоящим концертам и выдавали сейчас настоящую живую энергию. Когда же на припеве грянули трубачи, я и вовсе невольно начал постукивать ногой в такт. Вот это настоящий рок!

Операторы и статисты невольно повернулись в нашу сторону. Странный ансамбль и в самом деле смотрелся необычно. Но старики не уступали молодым и могли даже дать им фору.

Я глянул на Хайнако. Та тоже улыбалась и покачивала головой, словно на концерте.

– Держите ритм! – задорно крикнул Йоши трубачам, затем пропел по-немецки, – Links, zwei, drei, vier!

А затем сам начал нарезать соло.

В общий поток мелодии подключилась Обезьянка. Несколько робких пробных нот, а потом саксофон начал переливаться. Причём в исполнении саксофона тяжёлая музыка заиграла новыми красками! Это было так необычно, но так здорово, что я, приплясывая на месте выкрикнул:

– Жги!

Ребята доиграли последний припев и на громкой коде закончили песню.

– Ух! – только и выдохнул Йоши, широко улыбаясь. – Как хорошо получается!

– Ребята, и в самом деле круто получилось! – поддержал их я.

– Только на передачу такой рок вряд ли подойдет, – холодно заметила Хайнако. – Нужно что-то более мягкое, нейтральное.

– Но чтобы было так же мощно, как сейчас, – добавил я. Хайнако была права, рубить на передаче «Рамшштайн» не получится – с одними авторскими правами проблем не оберемся. А потом еще и Вакедо вместе с президентом компании на ковер вызовут. В общем, не вариант.

– Джингл, – произнес Джеро.

– Что? – переспросил я.

– Нам нужен джингл. Это такая небольшая музыкальная фраза, которая разделает паузы между рубриками передачи. Они вначале идут и в конце. Но и в середине тоже имеются.

– Верно, – кивнул я. – Нам нужен джингл.

– Так это придумывать нужно, – смутился один из трубачей.

– А что, это проблема? – спросил я, оглядывая музыкантов.

Те потупили взор.

– Джеро? – я подошел к соседу.

– Акиро, легко сыграть уже имеющиеся ноты. А вот создать новые… Тут же вдохновение нужно, определенная обстановка.

Я оглядел всех остальных. Те согласно молчали.

– Неужели и в самом деле сложно что-то придумать? – я начал паниковать. – Ну что-нибудь банальное. Ля-ля-ля, тра-та-та, ля-ля-ля.

Паника разрасталась все больше. Я и правда не понимал проблемы. Придумать мелодию? Ну это же легко. Наверное. Правда, я не музыкант, ни черта в этом не понимаю. Но ведь как-то придумывать.

– Вот тебе и оркестр, – отвернувшись от остальных, шепнула с сарказмом Хайнако. – У нас завтра пробная съемка, а у нас никаких заставок нет.

– Ничего, что-нибудь придумаем, – ответил я, хотя и понимал, что ничего придумать не смогу – тут дело только за музыкантами.

– Йоши, разве ничего нельзя сделать? – почти умоляющим тоном спросил я.

Тот пожал плечами.

– Это ведь целая наука. Мелодию придумать сложность большая.

Повисла напряженная пауза. Все думали, как быть. И только Обезьянка тихо что-то мурлыкала. Я невольно обратил свой взор на нее. Потом на девушку посмотрел Йоши и все остальные. Мы прислушались. А Обезьянка, закрыв глаза, напевала:

– Ме-лоди-ю-ю приду-умать сло-ожность больша-а-я-я. Ме-лоди-ю-ю приду-умать…

Это была простая незамысловатая мелодия, но быстро западающая в мозг.

– Постой… – сказал Йоши, перебирая струны. Получилось очень точно повторенная фраза, только облаченная в мелодию. Йоши попросил: – Сможешь чуть громче?

Обезьянка в полный голос запела:

– Ме-лоди-ю-ю приду-умать сло-ожность больша-а-я-я.

А потом взяла саксофон и начала проигрывать эту же мелодию. Включился Джеро, дав ритм. К нему присоединился басист, выдавая основу. Вскоре музыканты уже играли все вместе, заставляя мой рот растянуться в довольной улыбке.

Ребята вновь поймали кураж и начали импровизировать. Особенно выделялась на этом фоне Обезьянка. Ее саксофон выдавал замысловатые соло, заставляя Йоши время от времени удивленно округлять глаза и довольно кивать головой.

– Вот видишь, все получится! – радостно воскликнул я, повернувшись к Хайнако.

Я был в этом уверен и верил, что нас уже ничего не остановит и ничто нам не помеха.

– У нас все получится! – громче повторил я и принялся весело танцевать в такт громыхающей мелодии.

* * *

Ранее, в кабинете Татуми Мори

Ближе к вечеру Татуми закончила с внеплановым медосмотром. Под конец дня она вымоталась и устала, ей хотелось домой, принять душ и лечь спать. Однако предстояло еще много работы. Нужно обработать всю поступившую информацию, разложить все анализы по картотекам, заполнить необходимые карточки. Вот уж удружила сама себе! Но на то была необходимость. Ее профессор, господин Сайто, сказал, что единственный верный способ понять что же не так с потоками Акиро – это провести анализ крови на логос жизни. Для чего, собственно, все и затевалось.

Но одна странная мысль все не отпускала Татуми. Девушка не понимала, когда она успела взять у него кровь? Она точно помнила, что с утра Акиро не было, но… он был. Это странное раздвоение ее мыслей не давало девушке покоя. Татуми вновь прервалась, отложив карточку. Задумалась. Так все же был или не был?

Вчера вечером она зашла к Вакедо, объяснила ситуацию с медосмотром, немного сгустив краски. Начальник выслушал, согласился и подписал заветное распоряжение. А уже утром девушка разослала его. И народ потянулся. Многие шли охотно. Некоторые энтузиазма не проявляли, но тоже шли. Но все они были не так важны, как Акиро. И Татуми ждала его, записывая каждого. Однако же в ее записях посещений его имени не оказалось. Как так получилось? Отвлеклась, не сделала пометку? Не могла, на нее не похоже.

Татуми даже привстала от волнения. Нужно проверить сами анализы! Ведь они важны, а не записи. Да, можно предположить такое, что девушка в порыве волнения не сделала этого. Но ведь кровь то она должна была у него взять! Ради этого все и затевалось.

– Нужно найти мензурку с кровью, – сама себе сказала она.

И принялась доставать из холодильника ящики с анализами.

Однако каково же было ее удивление, когда нужной мензурки она не нашла! Татуми проверила все на два раза, но анализов Акиро там не было.

– Что происходит? – шепнула девушка, растерянно плюхнувшись на стул. – С ума начинаю сходить?

Рука невольно потянулась к телефону, чтобы набрать господину Сайто, но девушка остановила себя. Нет, нельзя. Во-первых, уже слишком поздно. А во-вторых, он засмеет ее. Ну что за чушь? Ты уверена, что взяла анализы, и в то же время точно знаешь, что не брала. Это попахивает сумасшествием. Что ж, от безумия даже врачи не застрахованы.

– Нет, я не сошла с ума! – буркнула Татуми.

И осекла себя. Ага, Как же. Сидишь тут, в своем кабинете одна до поздней ночи и сама с собой разговариваешь! Самые что ни наесть первые признаки помешательства, пусть и временного…

Постой.

Девушка вдруг задумалась. Эта фраза – временное помешательство, – натолкнула ее на мысль, которая прямо сейчас формировалась в ее голове.

А что, если Татуми и в самом деле права? Причем в обоих случаях – что не брала анализы Акиро и что брала. Если убедить человека в чем-то достаточно хорошо, то он может поверить и в ложь. А в данном случае одно из утверждений ложь.

Только вот неужели Акиро смог ее убедить…

– Чтоб меня! – выдохнула Татуми, пораженная догадкой.

И принялась поспешно стягивать халат, чтобы добраться до собственной руки. Прежде чем начать обследование пришлось некоторое время приводить мысли и эмоции в порядок, успокаивать дыхание. Это было очень сложно. Потом, когда все было сделано, Татуми принялась изучать свой пульс и потоки.

Ничего необычного, все как всегда. Татуми знала все свои особенности и даже в какой-то момент подумала, что пошла по ложному следу. Как вдруг увидела на одном из уровней какой-то след от воздействия.

От внешнего воздействия.

Татуми даже перестала дышать. Как так получилась? Она даже не ощутила этого. Но удивление стало еще больше, когда в этом следе она нашла фон, который мог принадлежать только одному человеку.

Акиро.

Он каким-то невероятным образом воздействовал на нее ментально, заставив поверить в то, что он сдал анализы.

Ошибок быть не могло. Татуми проверила все несколько раз. И все результаты были идентичны и показывали одно – у Акиро есть особый внутренний дар, обладать которым могут только Избранные…

Глава 20

Весь день мы были заняты передачей. Пришлось поговорить с Исао и объяснить ему, что я не могу сейчас ему помогать с освещением, так как занимаюсь проектом. Парень, хоть поворчал для приличия, но согласился прикрыть меня. Правда, запросил за помощь коробку сладостей моти.

Но на самом деле он и так всё понимал. Да и радовался за меня. По нему это было видно.

Однако не только от Исао требовалась секретность. А здесь, в студии телевидения, этого сделать очень сложно – в этом я убедился не раз. Я поделился своими мыслями с Хайнако, спросив как нам провернуть все в секретности. Девушка на удивление быстро придумала блестящий вариант.

– Детская студия! Можно там, – предложила Хайнако.

– Что еще за детская студия? – не понял я.

– Там снимают детские программы. Наши туда практически никогда не заходят, скучно там, как на кладбище слонов. Там можно все в секретности отснять. Да и сама студия по габаритам похожа на ту, в которой будем снимать.

– Отлично! – обрадовался я. Пойдем туда!

Первым делом мы прогнали несколько выходов, отрепетировали вступление музыкантов, перебивку на части передачи и коду, отработали несколько технических моментов. К концу дня вымотались невероятно, но были довольны проделанной работой. Мне хотелось прогнать все еще раз, но увидев усталый вид Хайнако и музыкантов, я сказал всем идти домой и отдыхать.

– Завтра тоже будет тяжелый день, – произнес я, с замиранием сердца думая о том, как пройдут съемки.

Мы тепло попрощались и пошли по домам.

Вечер в Токио – это яркая симфония света, звуков и эмоций. С наступлением сумерек город будто оживает, обретая новое лицо, полное магии и динамики. Небо окрашивается в теплые оттенки оранжевого и розового, которые медленно уступают место глубокому индиго. На горизонте размытые силуэты высотных зданий Токио превращаются в четкие светящиеся башни, подчеркивая величие мегаполиса.

На улицах зажигаются неоновые вывески, окрашивая асфальт и стены домов в яркие оттенки пурпурного, голубого и зеленого. Кварталы Сибуи и Синдзюку сияют как драгоценные камни, притягивая толпы людей, которые снуют по пешеходным переходам и узким улочкам, наполненным шумом оживленного разговора, смеха, рекламы и запахом уличной еды.

Но стоит отойти чуть в сторону, как весь этот гам затихает. В моем районе даже света нет – фонари не светили. И только возле входа в дом горела одиноко лампочка, по которой только и можно было сориентироваться.

Уже зайдя внутрь, я решил позвонить Момо. В квартире делать этого не хотелось, чтобы никого не разбудить. Я хотел услышать голос девушки, а заодно и уточнить по поводу завтрашней съемки. К тому же только сейчас, поздней ночью, Момо была свободна.

– Акиро! – едва раздался первый гудок, как девушка ответила. – Рада тебя слышать!

– И я рад, Момо, – немного смущенно ответил я. – Хотел узнать как у тебя дела.

– У меня все хорошо. До сих пор вспоминаю нашу встречу в Зеленом парке. Это было так мило и незабываемо. Я бы с радостью повторила!

– Правда? – улыбнулся я. – Я только за! – собравшись с мыслями вспомнил что звоню не только из-за этого: – Я еще хотел заодно узнать насчет завтрашней съемки передачи. Знаешь, мне до сих пор не вериться, что у меня на передаче будет сама Момо Ямаха!

– А что тут такого необычного? – игривым тоном спросила девушка. – Мало ли девушек в Японии с именем Момо?

– А Момо Ямаха, подающая надежды молодая звезда поп-сцены – одна! – ответил я.

Девушка звонко рассмеялась.

– Ты наглый льстец!

– Истинная правда!

– Ладно, будем считать что так. А насчет съемки не переживай. Я переговорила со своим продюсером, мы завтра выделили «окно» для съемок, я буду на студии заранее.

– Отлично! Тогда буду ждать нашей с тобой встречи, – произнёс я.

– Я тоже!

Это было мило и тепло. Мы попрощались и я, словно окрыленный, полетел к своему жилищу.

Однако черная тень, похожая на коршуна, перехватила меня.

– Акиро, дорогой! – проскрежетала Гушикен, стараясь придать голосу миловидные нотки. Получилось так себе.

– Доброй ночи, госпожа Гушикен, – сморщился я. Разговаривать с ней у меня не было никакого желания. – Если вы опять за фотографиями, то я категорично говорю вам, что…

– Акиро, ну что ты такой злой? Не нужны мне никакие фотографии, я поняла что тебе это неприятно и больше не буду так делать.

– Потому что сделали запас, когда нафотали меня ночью? – едко заметил я.

– Я же просто хотела узнать как у тебя дела. Ты слышал про синдром внезапной смерти во сне? Я вот переживаю за тебя!

– У меня все нормально, спасибо, – поспешно ответил я, желая как можно скорее попасть к себе в дом.

Но Гушикен и не думала меня отпускать. Она перегородила собой входную дверь, промурчала:

– Акиро, ну не злись. Я ведь просто хотела немного подзаработать. Ты ведь не платишь мне за аренду…

– Но это не оправдание того, что вы продаете мои фотографии без моего ведома! И не только фотографии! Скоро у меня будет зарплата и я вам обязательно заплачу. А сейчас я устал и мне бы хотелось…

– Да подожди ты. И что ты так спешишь? Все время в спешке. Даже поговорить некогда. Рассказал бы по-соседски как дела, чем на работе занимаешься?

– Госпожа Гушикен, дела у меня нормально идут, а на работе я работаю, – отрезал я.

– Ты не многословен! Ну расскажи. Мне же так интересна телевизионная кухня! – она вдруг драматически вздохнула, и к слову играла она отвратно. Мой преподаватель напился бы с горя. – Но я всё понимаю. Ты практически звезда! Тебе не до простых смертных. И даже не расскажешь что вы там делаете…

– Передачу снимаем, что еще же делать на телевидении? – отмахнулся я. Мне было не жалко рассказать что-то погрустневшей женщине. Пускай и не верил её ни на грамм.

– Передачу? – изобразила она заинтересованность. – А какую? Какую передачу?

– Госпожа Гушикен, я не могу об этом говорить с посторонними людьми, – осторожно заметил я. Очень уж странным мне показался её интерес.

– Так я тебе что, посторонняя⁈ – выпучила глаза та. – Я же живу практически с тобой в одном жилье, мы больше чем соседи.

– То, что вы живете практически со мной – это я и в самом деле ощущаю, – проворчал я, вспоминая необычный визит ко мне ночью. – Госпожа Гушикен, мне и в самом деле пора. Завтра рано вставать, готовиться съемкам.

– Кстати, а какая передача? Про животных? – не унималась Гушикен.

– Про людей, – отрезал я. – Пропустите!

Я вновь пошел к дверям. Гушикен попыталась меня остановить, но я осторожно отодвинул ее и прошмыгнул в проем. Хозяйка попыталась войти, но я грубо осадил ее: