Текст книги "Бесчувственные сердца (ЛП)"
Автор книги: Харпер Слоан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 13
Мой телефон звонит... снова.
Я чувствую на себе обвиняющий взгляд Пайпер. Тот самый, которым она одаривала меня весь день, с тех пор как сегодня утром я отказалась говорить с ней о том, что произошло. Я не шевелюсь. Игнорирую её прожигающий взгляд и не отвожу глаз от шоу, которое мы смотрим. Телевидение безопаснее.
– Ты должна взять трубку, – говорит она в миллионный раз за день, нарушая молчание.
Миллионный.
Миллионы.
Торн.
Я закрываю глаза.
Всё, что я смотрела сегодня по телевизору, все еле уловимые ароматы, доносящиеся до меня в течение нескольких часов, или даже фотографии в журнале, который я листала... всё напоминало мне о мужчине, от которого я сбежала. Его власть надо мной не имеет никакого смысла. Даже собачий корм, который мелькал в последней рекламе, напомнил мне о нем. Мне сразу стало интересно, любит ли он собак или кошек? Серьёзно, я была на грани потери рассудка из-за мужчины, о котором, во всех смыслах, даже ничего не знаю. Ну, если не считать нашей нелепой химии.
Мой телефон продолжает звонить, и я точно знаю, что это он. Пайпер всё еще здесь, и мне больше не приходит никто на ум, кто бы мог звонить мне снова и снова. Кроме того, есть небольшой факт – сегодня утром я от него сбежала. Что-то мне подсказывает, что такой мужчина, как Торн Эванс, не привык к тому, чтобы женщины убегали с места преступления. Вообще когда-либо.
Звонок прекращается.
Я выдыхаю воздух, который задерживала.
Он сдастся.
Он никогда не говорил, что хочет большего, чем то, что у нас случилось. Он хотел, чтобы я умоляла его взять меня, и я это сделала. Он хотел меня, и нет никаких сомнений, что то, что у нас произошло прошлой ночью, было тем, что он имел в виду. Он поимел меня. Вряд ли это причина, по которой он прилагает столько усилий, чтобы прорваться сквозь моё молчание. В другом мире я бы проснулась рядом с ним и прямо попросила бы о большем. Но это – не моя реальность.
Он будет двигаться дальше и будет с той, кого можно легко заполучить.
Снова раздается звонок.
Или, возможно, он двинется дальше после этого звонка.
– Серьёзно. Это так нелепо. Я позволила тебе сидеть без дела и быть несчастной весь день, но хватит, Ари Дэниэлс. Довольно! Мне всё равно на то, что, как ты считаешь, тебе нужно. Я собираюсь дать тебе то, в чем я знаю, ты нуждаешься.
Я не открываю глаза. Откидываю голову на спинку дивана и не поправляю Пайпер. Она права: весь день я мучилась от собственной боли и страданий. А я не тот человек, который опускается на дно и не пытается подняться. Но в то же время именно это я и делаю. И еще как. Я опускаюсь на дно, затем снова поднимаюсь. Но факт в том, что я помню о том, что в первую очередь послужило этому падению, поэтому избегаю этой боли, удерживая воспоминания как щит.
В этом вся я – Пэрис Эвойденс Дэниэлс.
– Я собираюсь сказать тебе то, что должна была сказать еще много лет назад. Я собираюсь поговорить о них, и мне плевать, понравится тебе это или нет. Мне всё равно, готова ты услышать это или хочешь услышать то, что, по твоему мнению, тебе нужно. Я не позволю тебе снова втянуться в ту депрессию, в которую твоя сука-сестра всегда тебя затягивает, закрываясь от той прекрасной жизни, которую ты заслуживаешь. Так что, готова ты или нет, пришло время для суровой правды, подруга. Во-первых, если ты позволяешь кому-то стать тебе ближе, это не значит, что ты обязательно его потеряешь. Тебе не надо держать своё сердце закрытым от чувств. Посмотри на меня, милая. Я здесь, и наша дружба не причиняет тебе боль. Я так близко, насколько это возможно, и ты не потеряешь меня. Твоя потеря не должна быть преградой кому-то новому в твоей жизни. Они умерли, Ари! Они умерли по пути к тебе, потому что очень любили тебя. Мысль о том, что ты расстроена, была слишком горькой для них, чтобы просто сидеть дома и игнорировать это. Трагично? Боже, да! Но учитывая это, можешь ли ты честно сказать, что они хотели бы, чтобы ты прикрывалась их потерей и не двигалась дальше, чтобы найти «нечто большее»?
Я держу глаза закрытыми, мои слёзы начинают падать сквозь прикрытые веки. Её слова проникают глубоко в мою душу, разрывая меня на части. Странно, но с каждым разрывом мне кажется, что за ним следует что-то ещё, что исправляет это.
Слово за слово.
Стежок за стежком.
– Я была там, – продолжает она. – Я была там всё это время, так что знаю. Я была рядом с тобой, пока ты воплощала свои мечты, и я была невероятно счастлива за тебя. Но я также была рядом с тобой, когда эти мечты превратились в кошмары. Так что я знаю, Ари. Ты не просила обо всём том, что случилось, о тех изменениях, которые последовали после этого в твоей жизни. Ты испытала нечто действительно душераздирающее – это даже не обсуждается – но поскольку я была рядом с тобой, я могу сказать, что ты используешь это горе как костыль, который мешает тебе двигаться вперёд и находить новые мечты. Ты заслуживаешь того, чтобы найти эти новые мечты. Ты никогда не заслуживала того, что случилось. Никогда. И ты никогда не заслуживала того, чтобы из-за этого прекратить жить.
Я всхлипываю, чувствуя себя так, словно всё это случилось вчера, а не семь лет назад.
– Если кто и виноват в этой комнате, так это я, Ари. Я виновата в том, что позволила тебе зайти так далеко, не помогая найти путь назад к твоим мечтам, когда так ясно видела, что ты не хочешь возвращаться туда. Я виновата, что ничего не сказала, когда ты перестала ходить к своему психотерапевту. И из-за того, что люблю тебя, я готова сделать всё, что в моих силах, чтобы не усугубить всё то, что уже натворила.
При этих словах мои глаза открываются.
– Пайп.
Она поднимает руку.
– Нет. Хватит. Если ты хочешь скорбеть несколько дней о потере родителей, сделай это. Я не могу себе представить, каково это потерять родителей, но думаю, что это совершенно нормально продолжать чувствовать боль как в первый раз при их потере. Годовщина их смерти никогда не будет для тебя днём без боли, и я это знаю. Никогда не настанет такого момента, когда скучать по ним будет проще. Но ты не можешь продолжать днями, месяцами и годами использовать их как причину, чтобы отказываться от жизни. Ари, ты пережила очередную годовщину их смерти, и это не сломило тебя – не так, как раньше. Это было несколько дней назад. Почему бы тебе не задуматься на секунду и не спросить себя, действительно ли ты забыла, как ты утверждаешь, или ты вспомнила их в тот день, не опускаясь до того, где находишься прямо сейчас? Мне действительно нужно указывать на то – или точнее кто – вошёл в дверь магазина в тот день? Раньше ты верила в знаки, а это должно что-то значить. Твои родители любили тебя так сильно, они были бы убиты горем, увидев тебя такой.
Где-то вдалеке снова звонит мой телефон, и Пайпер перестаёт говорить, хмурясь в направлении звонка.
Я продолжаю молчать. Её слова проникают внутрь меня.
– Я не утверждаю, что Торн – это мужчина, с которым ты проведёшь остаток своей жизни, Ари. Я говорю лишь о том, что он первый, кто пришёл в твою жизнь и заставил тебя вспомнить, даже если это не было осознанно с твоей стороны, как пережить то, что тянет тебя назад, а этого, подруга, чертовски много. Ты хочешь взять немного времени и игнорировать жизнь, просто включи свою голову и перестань верить в то, что извергает из себя Лондон. Просто потому, что она не может справиться со своей виной за то, что произошло, и продолжает жить в прошлом, но это её, а не твоё. Может, за это время ты вспомнишь все те крошечные знаки, которые ты видела на протяжении многих лет, и которые заставили тебя поверить в то, что твои родители присматривают за тобой. Затем подумай о том, в какой день твоей жизни появился Торн.
Я шмыгаю носом, мой подбородок дрожит, я вытираю слёзы с лица.
– А теперь я выключу твой телефон и поеду домой. Я люблю тебя, и я... ненавижу видеть тебя расстроенной. Если ты не хочешь говорить со мной, это нормально, но тебе нужно поговорить хоть с кем-то. Пора возвращаться к жизни, Ари.
Она обнимает меня после того, как встает, а я продолжаю смотреть на то место, где она стояла, перед тем как выйти из комнаты.
Звонок прекращается.
Мои мысли – нет.
Я позволяю всему выветриться из моего усталого разума, освобождая место для повторного воспроизведения того, что только что сказала мне Пайпер.
Она права. Я провела годовщину их смерти, вспоминая их с любовью. Мне было грустно, но вместо того, чтобы провести весь день в слезах, я поплакала в душе, и к тому времени, как вышла, слёзы прекратились, и остались только счастливые воспоминания. У меня осталась лишь малая толика грусти. Перед уходом на работу я срезала несколько роз в своём саду, таких же, какие отец старательно выращивал у себя на заднем дворе, и поставила их в красивую вазу, принадлежавшую моей матери. Они всё ещё стояли на моём столе в «Тренде». В тот день я надела мамин жемчуг, чувствуя его тяжесть, словно она меня обняла. Я провела весь день, окунувшись в воспоминания – счастливые воспоминания – и, хотя я делала это с печальной нежностью, боль ослабла.
Она также права в том, что мои родители хотели бы, чтобы я была счастлива. Они не хотели бы, чтобы я прожила жизнь в подвешенном состоянии из-за страха подпустить кого-то близко, боясь потерять его. И время пришло. Пора найти способ избавиться от чувства вины за их смерть.
Мои мысли меняются, и я ясно, как день, представляю, как мои родители знакомятся с Торном. Представляю, что бы они о нём подумали. Так быстро как приходит это видение, так же быстро я отталкиваю его. Мои мысли возвращаются к Лондон.
Моей сестре-близняшке.
Я отдала ей всё. Моё сердце, мою преданность и моё доверие. Даже когда она начала меня ненавидеть, я всё ещё надеялась, что однажды мы вернёмся к тем отношениям, которые у нас были до колледжа.
Еще я дала ей силу. Силу, благодаря которой она возложила всю вину на меня, когда…
– Боже, – выдыхаю я, слова Пайпер эхом отдаются у меня в голове.
«Просто потому, что она не может справиться со своей виной за то, что произошло, и продолжает жить в прошлом, это её, а не твоё».
Все эти годы я позволяла ей убеждать себя, что виновата только я. Ни разу я не видела всё по-другому, потому что она так упорно работала над тем, чтобы никогда не позволить мне забыть. Никогда не позволять мне отрываться от воспоминаний слишком надолго, чтобы увидеть потерю наших родителей в другом свете.
Моё прошлое было трагичным.
Это было мучительно.
Но Пайпер права… и это была не только моя вина.
Дуайт громко мяукает, запрыгивает на диван и смотрит на меня. Он шипит и слегка царапает меня, ударив лапой. Он не задерживается, чтобы дать мне понять, что его разозлило, а быстро спрыгивает на пол, туда, где светит луч солнца. Затем оглядывается, поднимает лапу и начинает умываться.
Мысли возвращаются к Торну благодаря моему сердитому коту, напомнившему мне его своими глазами, которые, кажется, говорят обо всем, ничего при этом не произнося.
Возможно, Пайпер права, и его появление в моей жизни не случайно? Но она могла просто ухватиться за соломинку. Одно я знаю точно: когда ты позволяешь кому-то приблизиться, у него есть сила поставить тебя на колени. Могу ли я, зная это, рискнуть и дать шанс кому-то, кто не дал мне никаких признаков того, что он хочет больше, чем я уже ему дала?
Вспомни, что сделали с тобой его прикосновения.
Вспомни, что он заставил тебя почувствовать.
Вспомни, он – не твоё прошлое.
И разве это не самое страшное? За несколько коротких дней он смог заставить меня почувствовать себя такой сильной и могучей. Знаю, всё, что я испытала до того, как он вошёл в мою жизнь, было просто дешевой имитацией.
Он снова заставил меня мечтать.
Он посмотрел на меня тем мечтательным взглядом, который был у моей мамы, когда папа был рядом, и она спала наяву. Он смотрел на меня с тем же жаром, с каким отец смотрел на маму.
Слова Пайпер снова обрушиваются на меня.
«Может быть, за это время ты вспомнишь все те крошечные знаки, которые ты видела на протяжении многих лет, и которые заставили тебя поверить в то, что твои родители присматривают за тобой. Затем подумай о том, в какой день твоей жизни появился Торн».
Я знаю его несколько дней, а уже чувствую, как земля уходит из-под ног... несколько дней, которые начались в тот же уик-энд, что и годовщина их смерти.
Я поднимаю глаза.
– Если вы послали его ко мне, докажите это, – шепчу я в потолок.
Они не отвечают – конечно, не отвечают – но это не значит, что слова Пайпер больше не звучат у меня в голове.
«Ненавижу видеть тебя расстроенной. Пора возвращаться к жизни, Ари.
Вернись к жизни, Ари.
Вернись к жизни».
Глава 14
Ты, должно быть, черт возьми, издеваешься надо мной.
Я бросаю телефон на стол, зная, что, если сейчас же не выпущу его из рук, он полетит через всю комнату.
– В чём твоя проблема, Ти? – спрашивает Уайлдер, входя в мой кабинет с таким видом, будто он здесь хозяин.
Я хмурюсь и игнорирую его, открывая электронную почту на ноутбуке.
– Ты был в таком дерьмовом настроении, что даже твои служащие жаловались мне. Что, чёрт возьми, с тобой происходит?
И снова я игнорирую его, продолжая возиться с компьютером. Найдя нужный мне адрес электронной почты, я использую его, пропуская строку темы, и перемещаю курсор на поле письма.
– Я вижу, они не ошибаются и не преувеличивают насчёт твоего дерьмового настроения. Дай угадаю, она всё-таки не стоила такого труда?
Это привлекает моё внимание. Я вскидываю голову и свирепо смотрю на него.
– Заткнись на хрен!
– А может, и стоила, но с ней что-то не так.
Мои пальцы бегают по клавишам, быстро сообщая частному детективу информацию, которую мне необходимо разузнать. А именно: адрес Ари Дэниэлс. Когда начинаю подробно излагать то, что я о ней знаю, то просто начинаю злиться ещё сильнее. На этот раз на себя.
Я не сомневаюсь, что после короткого промежутка времени, проведенного вместе, я знаю её лучше, чем многие другие люди – в чём она призналась сама, когда не только сказала мне, как мало у неё опыта, но и продемонстрировала мне это, когда я погрузил свой член в её тугое тело. К сожалению, знание того, как женщина чувствуется обнаженной в твоих руках и вокруг твоего члена, не поможет тебе её найти, когда она игнорирует тебя в течение целой проклятой недели.
Прошла целая грёбаная неделя. И ничего, кроме тишины и голосовой почты. Но разве я перестал пытаться? Даже близко нет. Я звонил ей столько раз, что чувствую себя полным идиотом.
– В чем проблема? – повторяет Уайлдер, на этот раз он звучит уже не таким самоуверенным ублюдком, каким был несколько минут назад.
Я отправляю письмо, откидываюсь на спинку кресла и громко выдыхаю.
– Она сбежала от меня, – его глаза расширяются, и я сомневаюсь, что он ожидал это услышать. – Я проснулся, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за эти чёртовы годы – если такое вообще когда-нибудь, бл*дь, было, – и единственным признаком того, что она вообще была со мной той ночью, были два крошечных чёртовых клочка красного кружева.
– Обычно это ты не можешь сбежать от них достаточно быстро, мужик. Что плохого в том, что она уехала до того, как ты успел её вытолкнуть? Разве это не сэкономило тебе ещё больше потраченных усилий?
– Потому что, в отличие от женщин, с которыми я обычно просыпаюсь, её присутствие было мне необходимо.
Он откидывается на спинку стула, издавая протяжный свист.
– Я звонил. Я писал ей. Ничего. Если она покончила со мной, то самое меньшее, что она могла сделать, это сказать мне об этом…
– Думаю, что это ветер перемен, брат.
– Заткнись на хрен.
Его голова наклоняется, и он изучает меня.
– Дерьмо. Ты серьёзно, она тебе так нравится?
Напряжение в моей шее заставляет меня поднять руку, чтобы попытаться избавиться от него, размяв шею.
– Сам не понимаю, но это ещё мягко сказано.
– Ты знаешь, где она работает. Если ты так сильно хочешь её, заставь её сказать тебе в лицо, что она покончила с тобой. Тогда, по крайней мере, ты сможешь сделать всё возможное, чтобы убедить её в обратном.
– Я пробовал. Её не было всю неделю. Парочка молоденьких девочек, которые там работают, были слишком заняты, пытаясь вспомнить, как говорить, так что я не получил от них ни хрена. А вот подруге, с которой она была в ту ночь, когда я её встретил, было что сказать, а именно, что я напугал сотрудников своей «настойчивой вредностью альфа-самца», и что Ари «требуется некоторое время, чтобы во всем разобраться». Что бы это ни значило. Я давил на неё. Было видно, что ей есть что сказать, всё было написано на лице этой цыпочки, но она только покачала головой и сказала мне не сдаваться. Почти уверен, что я ушёл оттуда более растерянным, чем, когда вошёл.
– Она сказала тебе больше, чем ты знал до этого, загадками или нет.
– Всё это так же сбивает с толку, как и тот факт, что раньше я ничего не знал.
– Так поезжай к ней домой. Разве ты не забирал её тем вечером?
Я качаю головой, напряжение только усиливается, и начинающаяся мигрень ползет по моей голове.
– Мы встретились в ресторане. Я даже не подумал о том, чтобы забрать её. Бл*дь! Конечно, она сбежала от меня. Я приглашаю её на ужин, играю с ней до тех пор, пока она не умирает от желания получить мой член, а потом трахаю её так, будто это ничего не значит, кроме вызова, в котором она обвинила меня. Я с таким же успехом мог бы шлёпнуть её по заднице, когда мы закончили, и сказать спасибо.
– Итак, – растягивает он. – Хочешь сказать, что... ты и вправду подзабыл как это делается?
Я прищуриваюсь. Только не это дерьмо снова.
– Я на хрен не забыл.
– Точно. Моя вина, Ти, – он смеётся громко и долго. Наглый ублюдок. – Ты прав. Ты не забыл, ты просто бестолковый.
Я сдерживаю себя, чтобы не сказать ему, чтобы он отвалил. Он прав. Я ничего не понимаю. Я взрослый человек, которому никогда не приходилось даже прикладывать усилия. Чёрт, я даже никогда не хотел этого делать. А теперь, когда я встретил женщину, от которой хочу большего, а она не даёт мне и шанса.
– Я даже оставил ей сообщение о том, что она может забрать то барахло, которое покупает, но я получил какое-то дерьмовое письмо из магазина – а не от неё – в котором говорилось, что ее сотрудник свяжется со мной, чтобы организовать доставку. На следующий день грёбаный курьер привёз кассовый чек на один миллион пятьсот тысяч и записку, что остальное будет перечислено на мой счёт после того, как она заберёт и оценит всё это дерьмо.
– Вот так просто, она прислала тебе такие деньги? Иисус.
– Нет, чёрт возьми. Это было частью контракта, который я подписал за ужином в прошлые выходные. Что-то типа выкупа, я точно не понял. Я знаю это только потому, что на следующий день после её отъезда нашёл бумаги в своей машине и прочитал их от начала до конца, пытаясь найти хоть какой-то ключ к её местонахождению. Я был слишком занят, пытаясь пережить ужин, чтобы прочитать контракт раньше. Я перечитал это дерьмо ещё раз, когда оставил оригинал маленькому бульдогу-защитнику в её магазине, он был прикреплён к тому проклятому чеку, который завёз курьер.
– Чёрт. Наверное, я ошибался, когда думал, что стриптиз для какой-то цыпочки был усердной работой для получения киски. Да ты бы меньше работал, тренируясь и участвуя в марафоне.
– Заткнись на хрен! – кричу я.
Уайлдер даже не вздрагивает.
– Послушай, мне неприятно указывать на очевидное, но ты не подумал, что, возможно, был не так уж хорош для неё, раз она позволила тебе так легко сорваться с крючка?
Я разразился смехом, хотя в этом не было ничего смешного.
– Что? Вполне возможно, ты не смог произвести на неё должного впечатления. И неважно, насколько искусным ты себя считаешь.
– Она была... впечатлена, – выдыхаю я, сжимая челюсти.
Мне не нравится, что я рассказываю Уайлдеру о моей ночи с Ари – она совсем другое дело, а ведь я никогда не скрывал от него подробностей о том, с кем сплю. Впечатлена? Смешно. Это было нечто гораздо большее. Грёбаная земля содрогнулась под ней точно так же, как и подо мной. Я знаю, что это правда на все сто процентов. Только, то, что она чувствовала это, ни хрена не значит, потому что, когда я проснулся, готовый убедить её в большем, она сбежала, испугавшись этого.
– Да, убегать от тебя, пока ты ещё спишь, просто верх впечатлительности, Торн. Со мной такое случалось много раз.
Я игнорирую боль в груди из-за того, что продолжаю обсуждать то, что я разделил с кем-то другим. Что я разделил с ней. Что мы разделили вместе.
– Она совсем другая.
– Ага, понял.
– Нет, Уил. Она – другая.
Усмешка сходит с его лица, и он наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени, и я смотрю, как до него, наконец, доходит.
– Чёрт, Торн.
– Никогда, ни разу в жизни, я не чувствовал такого дерьма. Давным-давно я понял, что женщины не стоят того, чтобы получать от них больше, чем приличный трах. Все женщины, которых я знал в прошлом, заботились только о трёх вещах: деньги, использование денег, принадлежащих мужчине, чтобы купить всякое дерьмо, и использование их кисок, чтобы получить и то, и другое. Я встретил Ари, женщину, которая владеет магазином, который обслуживает таких женщин, и всё же я жаждал её. Никогда и никого я не хотел так сильно в своей жизни как её. По опыту я чертовски хорошо знал, во что я ввязываюсь. Но это меня не остановило. Я знал это, и всё равно продолжал вести себя так, будто мог бы трахнуть её и двинуться дальше, и она была бы вне моей системы.
Я провожу пальцами по волосам и откидываюсь на спинку кресла.
– Ты не думаешь, что хочешь её лишь потому, что она единственная, кто ушла, не дождавшись пока её вытолкают за дверь?
Я ворчу, отрицательно качая головой.
– Серьезно, Ти. Ты говоришь, что раньше она считала себя просто вызовом для тебя, а теперь, по сути, бросила тебе его сама. Только он сложнее.
– Она могла бы кинуть мне вызов, но он перестал быть таковым в ту секунду, когда она вытащила этот контракт и сказала мне, как важно, чтобы я понял, что она здесь не для того, чтобы получить что-то от меня несправедливо. Как важно было знать, что она хотела быть там, чтобы узнать, что я заставлю её чувствовать, а не потому, что она потенциально могла получить чертовски много за просто так. Всё, что ей нужно было сделать – это продержаться тридцать одну секунду, и она бы получила всё это дерьмо и не дала бы мне ни цента. Я хорош, чертовски хорош, но, если бы она играла, она могла бы легко сопротивляться и получить чёртову кучу денег. Итак, скажи мне, Уил. Зачем было об этом беспокоиться, если она всё равно собиралась сбежать от меня? Почему это было так важно для неё, что она нашла время, чтобы объяснить мне всё это дерьмо и сказать, что я заставляю её чувствовать?
Я беру стеклянное пресс-папье и швыряю его через всю комнату. Оно ударяется о стену, оставляя вмятину в гипсокартоне, прежде чем упасть на пол.
– Она могла бы просто трахнуть меня, убежать и озолотиться без всех этих сложностей. Я знаю, как это выглядит, когда женщина лежит подо мной с членом внутри неё и хочет, чтобы я поверил, что это больше, чем секс. Я видел, как притворяются, желая использовать всё это, чтобы получить больше, но я никогда не видел, чтобы кто-то действительно так думал до неё, – я делаю глубокий вдох, снова злясь, что она сбежала от меня... и держалась подальше целую неделю. – И я никогда не видел, чтобы каждый день с тех пор на меня смотрело в зеркало такое дерьмо.
Уайлдер даже не моргает.
– И чёрт бы меня побрал, но я не могу просто так всё бросить. Я не могу просто отпустить её.
– Так не отпускай.
– Тогда скажи, как мне заставить её, наконец, поднять трубку, и каким-то чудным образом выяснить всё это дерьмо, и что я должен ей предложить?
Он почесывает голову.
– Я не эксперт, но, может быть, начать с того, чтобы посмотреть, куда всё это приведёт, и если всё пойдёт хорошо, то наслаждаться будущим?
– Ты знаешь моё прошлое. Она не захочет будущего со мной. Не со всем этим дерьмом за плечами.
– Хорошо, но ты уже и так далеко зашёл. Во-первых, думаю, то, что ты знаешь о ней, доказывает, что она не похожа на тех женщин, которые с самого начала доставляли тебе эти чёртовы неприятности. Во-вторых, если ты веришь, что ты такой же, как твои грёбаные родители, то это ещё не значит, что так оно и есть. Ты не можешь использовать это дерьмо, чтобы убедить себя, будто она не захочет чего-то большего. Только не после того, что ты мне только что рассказал. Ты зашёл так далеко, так что посмотрим, что ещё она может заставить тебя хотеть.
Всё. Эта мысль сразу же приходит мне в голову.
– Что бы ты ни делал, выпусти гнев, который ты носишь как вторую кожу, прежде чем найдешь способ заставить её перестать игнорировать тебя. Возможно, ты не единственный, у кого в голове дерьмо. Если ты будешь так же зол, то можешь даже не пытаться.
Уайлдер встаёт и выходит из моего кабинета, ничего больше не говоря, но ему и не нужно. Он дал мне достаточно пищи для размышлений. Он дал мне достаточно, чтобы я понял, что он прав. И если я в состоянии пройти через своё дерьмо, кто говорит, что я не смогу помочь ей пройти через то, что заставило её сбежать?
Просто сначала я должен её найти.
Моя электронная почта издает сигнал. Я проверяю и вижу входящее письмо от моего частного детектива, сообщающего мне, что он узнает то, что мне нужно, до конца дня.
Скоро, Ари. Чертовски скоро.
А до тех пор я мог бы использовать всю эту сдерживаемую энергию и придумать план, который гарантирует, что, когда «скоро» настанет, она будет умолять меня снова.
Только на этот раз она будет умолять о большем.
