Текст книги "Бесчувственные сердца (ЛП)"
Автор книги: Харпер Слоан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 2
– Как давно твои сёстры начали здесь работать? – в шоке спрашиваю я, глядя на младших сестёр Пайпер, стоящих за барной стойкой «Баркода», почти без одежды.
– Хм, у меня тот же вопрос, подруга, – Пайпер хмурит брови, и её замешательство длится всего секунду, прежде чем гнев овладевает ей.
Пайпер хватает меня за руку и тащит к бару. Я пытаюсь успеть за ней, но спотыкаюсь. Ну, разве не Мисс Грация? Слышу, как она велит всем разойтись, расталкивая толпу людей, собравшихся вокруг бара, пока у неё не появляется свободное место, чтобы опереться на барную стойку. Она наклоняется и тянется к ближайшей из сестёр.
– Мэгги Росс! Ну-ка, живо тащи сюда свою задницу! – кричит Пайпер, немедленно привлекая внимание сестры, даже несмотря на то, что её голос перебивает громкая музыка.
– Пайпер! – восклицает Мэгги. – Одну секунду, сестрёнка! – она поднимает палец, улыбается, а затем подмигивая поворачивается к мужчинам, которых обслуживала.
– Не смей так со мной разговаривать, Мэгги.
Когда Пайпер всё ещё не получает той реакции, к которой стремилась своими рявкающими приказами, то поворачивается в другую сторону, где работает другая девушка, совершенно не обращая внимания на свою безумную старшую сестру.
– Мелисса Росс! Иди сюда!
– Какие-то проблемы?
Услышав этот вопрос, я наблюдаю, как Пайпер поворачивает голову одновременно с моей. Её рука болезненно впивается в моё запястье, когда она видит мужчину, стоящего перед нами. Я пытаюсь вырвать руку, но прежде чем успеваю это сделать, она усиливает свою хватку.
– Пайп, отпусти меня! – кричу я, рывком выдёргивая руку и немного отшатываясь назад, чуть не теряя равновесие.
– Я спросил, какие-то проблемы? – повторяет мужчина, глядя на Пайпер с интересом, который, по моему мнению, не имеет никакого отношения к её разъярённому поведению.
Он – красив, это уж точно. Тёмно-русые волосы, коротко подстриженные, голубые глаза и лицо, которому самое место на рекламных таблоидах.
Когда она продолжает стоять как вкопанная, я наклоняюсь и смотрю в её застывшее лицо, уставившееся на незнакомца с таким выражением, которого я не видела в её глазах со времён средней школы, когда Бобби Тёрнер впервые потрогал ее грудь. Я слегка толкаю её, прежде чем повернуться к мужчине, рядом с котором появляются обе сестры.
– Эм, сэр, не могли бы вы простить мою подругу, просто она... ну, она их старшая сестра и... ладно, на самом деле я не понимаю, почему она ведёт себя как сумасшедшая, но очевидно, что она забыла, как разговаривать. Так что, извините. Нас обеих.
– А родители знают, что вы обе работаете в баре в одном НИЖНЕМ БЕЛЬЕ?! – Пайпер заканчивает свою тираду криком, наконец-то придя в себя и свирепо глядя на своих сестёр.
– Вы двое, разберитесь со своими семейными проблемами. Я прикрою вас, но, бл*дь, ради всего святого, сделайте это в другом месте.
Я смотрю на Мэгги, потом на Мелиссу и слегка улыбаюсь им. Они просто закатывают глаза, нисколько не злясь на Пайпер за то, что она такая чокнутая.
– Пойдемте, – говорит Мэгги, направляясь по коридору позади бара.
Пайпер снова хватает меня за руку и тянет за собой, следуя за сёстрами в место, которое выглядит как большая комната отдыха. Как только дверь закрывается, громкие звуки бара кажутся настолько слабыми по сравнению с нарастающим криком сестёр. Я готова сидеть здесь всю ночь, наблюдая за тем, как сёстры Росс выражают свою любовь друг к другу, единственным известным им способом. Всё громче и громче. Я тихо смеюсь про себя, потому что привыкла к сумасшествию, которое царило во времена, когда мы росли вместе.
– Вы обе похожи на стриптизерш, – резко говорит Пайпер, уперев руки в бока и впиваясь в каждую из них взглядом.
– А ты похожа на девушку по вызову, – говорит Мэгги, смеясь и указывая на наряд своей старшей сестры.
– По-моему, они предпочитают, чтобы их называли эскортницами, – добавляет Мелисса, хихикая вместе с ней.
– Может, вы двое, уже прекратите это?! – кричит Пайпер. – Эскортницы могут только мечтать о том, чтобы быть такой же классной как я.
Одна из них фыркает, когда её хихиканье превращается в хохот.
– Мэгги, мне кажется, Пайп злится на нас.
– Клянусь богом, я звоню папе! – продолжает Пайпер, засовывая руку в сумочку, чтобы найти телефон.
– Тогда передай ему от нас привет! Хотя мы видели его всего пару часов назад. Тебе следует попробовать «Голубую Луну», по которой папа сходит с ума. Я ещё не пробовала, но это единственное, что он пьёт, когда приходит к нам на работу.
Пайпер застывает. Я поджимаю губы, чтобы не расхохотаться. Меня нисколько не шокирует, что отец девочек проводит время в баре, поддерживая своих дочерей... даже если учесть, что они одеты как стриптизёрши. Когда Пайпер только начала работать со мной в «Тренде», он появлялся в магазине каждый день в течение почти целого года. Без сомнения, он любит своих дочерей.
– Он этого не делал.
– Эм, Пайпер, – вмешиваюсь я, зная, что эти трое могут ругаться часами. – Мне кажется, что я должна сказать тебе, что это ничем не отличается от того лета, когда ты работала в «Хутерс».
Она резко поворачивается ко мне, так что её кудри разлетаются в стороны, и прищуривается, глядя на меня.
– Это даже близко не то же самое.
– На самом деле это было ещё хуже, потому что они хотя бы в джинсах. У тебя были шорты, которые еле прикрывали твою задницу.
– Ты на чьей стороне? – шипит Пайпер.
Я пожимаю плечами.
– Я знаю тебя дольше лишь потому, что они родились, когда тебе было восемь. Так что я не принимаю ничью сторону. Но добавлю, что вы все немного не в себе.
– Мои младшие сёстры работают в баре, который, как всем известно, является лишь пристройкой «Алиби». Ты знаешь, что подумают мужчины о таком наряде, – шипит она, имея в виду стрип-клуб, который находится в большом переоборудованном складе рядом с «Баркодом».
Мелисса делает шаг вперёд и берёт Пайпер за руки.
– Ты же знаешь, что я люблю тебя, но серьёзно, что в этом такого?
– Кто-то чересчур волнуется, – добавляет Мэгги, со скучающим видом, рассматривая свои ногти.
– Не надо, Мэг, – говорит ей Мелисса, глядя на неё с раздражением, прежде чем снова обратиться к Пайпер. – Так в чем дело?
– Почему вы здесь работаете? – более спокойно спрашивает Пайпер. – А что случилось с работой в больнице?
– Ничего не случилось. Мы просто подрабатываем здесь на выходных, когда свободны. Из-за сокращения бюджета мы обе потеряли несколько смен. Ты же знаешь, что мы пытаемся накопить денег.
– Так приходите работать в «Тренд»! – раздраженно отвечает Пайпер, её голос снова поднимается, и я вижу, что она заведена и намерена продолжить этот спор.
– Пайпер, мы не собираемся работать в «Тренде».
– Вы бы могли, если бы захотели, – добавляю я, чтобы Пайпер не чувствовала себя одинокой, сражаясь в битве, которой, по моему мнению, вообще не должно быть. – И, кстати, сожалею, что вас сократили. То же самое случилось со мной, когда я работала в больнице.
– У тебя же есть «Тренд», Ари. Без обид. У нас было предчувствие, что так и будет. Я совершенно забыла, что у тебя было то же самое. Держу пари, ты счастлива, что покинула это место, – отвечает Мэгги, переводя своё внимание на сестёр. – Уайлд – отличный парень, Пайп. Он заботится о нашей безопасности, а чаевые здесь просто нереальные. И когда я говорю, что он заботится о нашей безопасности, я имею в виду, что он поставил охрану в обоих концах бара и вообще по всему периметру клуба. За те два месяца, что мы здесь работаем, не было ни одного человека, которому бы удалось приблизиться к нам хоть немного. Нам здесь весело. Суть в том, что мы едва пробыли здесь секунду, а уже накопили больше, чем мы когда-либо могли сделать это с нашей зарплатой медсестры.
– А что, если у кого-то сложится неправильное впечатление и...
Она замолкает, и атмосфера в комнате начинает сгущаться, когда к троим из нас приходит понимание. И так же быстро, как это происходит, также быстро меняется и настроение. Я не могу поверить, что никто из нас не связал это с тем случаем, который произошёл с Пайпер более десяти лет назад.
Как легко всё забывается, когда ты слишком занят тем, что хоронишь свою собственную боль.
– Пайп, мы в безопасности. Я обещаю, – подчеркивает Мэгги, добавляя больше уверенности в свой голос. – Клянусь тебе. Уайлд не допустит, чтобы с кем-то что-то случилось, будь то сотрудник или посетитель.
– Уайлд?
– Наш друг, ну, точнее босс. Уайлдер Фокс.
– Его зовут Уайлдер Фокс?
– Да, знаю. Звучит так, будто он должен был родиться порно-звездой, – шутит Мелисса.
– Папа действительно не против, что вы здесь работаете? – спрашивает Пайпер, даже не улыбаясь сестре и игнорируя шутку об их боссе.
Даже если бы мне хотелось рассмеяться, я все равно продолжаю держать рот на замке и прикрывать свою лучшую подругу.
– Клянусь, Пайп.
– И вы в безопасности?
– Здесь безопаснее, чем в больнице.
Повисает тишина, пока Пайпер наконец не издает громкий вздох.
– Простите, – бормочет она себе под нос.
– Тяжело далось, да? – шутит Мэгги, подталкивая Пайпер локтем, прежде чем положить руки ей на плечи и крепко обнять сестру. – Мне нравится, что ты защищаешь нас, Пайп, правда, но ты должна позволить нам жить своей жизнью. Мы уже большие девочки, понимаешь? Здесь с нами ничего не случится, клянусь.
– Даже если мы будем тут светить нашим нижним бельём, – добавляет Мелисса, хихикая.
– Ты действительно выглядишь горячо, – добавляю я и присоединяюсь к этой кучке, в которой мы обнимаемся все вместе.
Вдруг открывается дверь.
– Вы двое закончили с воссоединением семьи? Мне бы не помешала помощь в баре, – говорит их босс, которого, как я теперь знаю, зовут Уайлдер, и который уходит так же быстро, как и пришёл.
– Вы, очевидно, пришли сюда не просто так, так почему бы вам не найти место за барной стойкой и не позволить нам позаботиться о вас, девочки? – предлагает Мэгги, широко улыбаясь, прежде чем развернуться и выйти за дверь, не дожидаясь нашего ответа.
Мелисса снова обнимает Пайпер, их светлые кудри танцуют вместе.
– Я люблю тебя, ты – чересчур заботливая.
– Я тоже люблю тебя, негодяйка, – отвечает Пайпер.
Мы выходим вслед за Мелиссой, обходим бар и оказываемся в толпе людей, когда она возвращается за стойку. Я слышу, как Мэгги говорит посетителям, чтобы те посторонились, потому что идут VIP-клиенты, толпа рассеивается, расчищая нам путь. Мы проходим боком, и прежде чем успеваем опереться о барную стойку, перед нами появляются две наполненные стопки.
– Наслаждайтесь, – говорит Уайлдер, одаривая меня тёплой улыбкой, в то время как его голубые глаза искрятся, посматривая на Пайпер – его интерес к моей лучшей подруге отражается в их яркой глубине.
Что ж, это интересно.
Не обращая на него внимания, она берёт стопку, поворачивается ко мне и поднимает ее в воздух. Я наблюдаю, как взгляд Уайлдера останавливается на её обручальном кольце, и он выглядит почти сердитым, но прежде чем я успеваю изучить его странную реакцию, Пайпер начинает говорить.
– За наш девичник и сестричек-стриптизерш!
Громко смеясь, я благодарю Бога за то, что мы быстро миновали ту часть вечера, где Пайпер негодует, что сёстры устроились на работу, на которой разгуливают в лифчиках, даже если это вызвало болезненные воспоминания у Пайпер. Я хватаю свою стопку, чтобы чокнуться с ней, затем подношу прохладное стекло к губам и опрокидываю ее. Жжение от текилы заставляет меня съёжиться.
Спустя три шота, мы обе ловим кайф, и беззаботный смех, который окутывает нас, является показателем этого. Я не знаю, кто из нас первой отправился на танцпол, но в чём я точно уверена, так это в том, что мы потерялись в музыке, танцуя так, словно родились на четырехдюймовых каблуках и выглядя при этом непринужденно. Мы обе смеемся, размахивая руками в воздухе, и ни о чём не беспокоимся. В этот момент мы просто две подруги, которые наслаждаются целительной силой текилы и любовью друг к другу.
Как в старые добрые времена.
Как всегда, когда мы запираем свои проблемы и забываем обо всём.
К тому времени, как мы возвращаемся в бар, чтобы еще выпить, я чувствую, как прохладный воздух обдувает мои разгорячённые щеки и влажную кожу, заставляя покрываться мурашками. Когда мы подходим к бару, я кладу сумочку на стойку и достаю из неё зеркальце и красную помаду, чтобы подправить то, что стёрлось за последний час нашего веселья.
Я не знаю, что заставляет меня повернуть голову, но всё ещё с открытым ртом, я смотрю поверх своего зеркальца прямо в глаза мужчине, которому совершенно точно подходит определение хищник. Он стоит с краю барной стойки примерно в десяти футах от меня. Я чувствую, как моё сердце начинает биться сильнее, когда во мне нарастает возбуждение. Мои руки опускаются, рот закрывается, и я просто смотрю. Даже когда понимаю, что большая часть его лица спрятана за женщиной, которую он жадно целует, я всё ещё не отвожу свой взгляд... и он тоже. Ох, он полностью отдаётся женщине, смакуя её губы, но он делает это, сверля меня своими глазами. Женщина закрывает часть его лица, поэтому я вижу лишь густые, уложенных на макушке тёмные волосы и одну из его рук, которой он неподвижно держит её голову. Всё моё тело гудит.
Да что со мной такое? Что это за женщина, которая с вожделением смотрит на мужчину, который определённо занят? Я позор нашего сестринства.
Руки женщины поднимаются вверх, и затем я теряю из вида его глаза, потому что она меняет позу.
Святое дерьмо.
Если я прочувствовала этот поцелуй с расстояния десяти футов, то мне сложно представить, что чувствует она. Не то чтобы я когда-нибудь узнаю об этом, но мне бы этого хотелось. Я опускаю глаза, убираю пудреницу и губную помаду обратно в сумочку, когда Мэгги ставит передо мной ещё одну стопку, направляясь к бару. Не дожидаясь Пайпер, я опрокидываю её и даже не чувствую, как напиток обжигает мои внутренности. Моё тело горит от того, что не имеет ничего общего с алкоголем, который я пила сегодня весь вечер, всё это из-за пристального взгляда незнакомца. Я резко поворачиваю голову, чтобы снова взглянуть на него, но он и его спутница уже исчезли.
Это так глупо, что я чувствую разочарование от того, что он ушел. Но я чертовски уверена в том, что попытаюсь запомнить глаза незнакомца, чтобы потом воскрешать в своей памяти те чувства, которые они пробудили, чтобы согревать меня, когда я вернусь в свой пустой дом.
Очевидно, что прошло слишком много времени с тех пор, как я играла в подобные игры, если последние несколько минут так возбудили меня.
Я пытаюсь скрыть своё разочарование и делаю всё возможное, чтобы забыть его... даже если чувствую непреодолимую потребность отправиться на его поиски.
Может быть, завести себе ещё одну кошку?
И это последнее, что я помню, прежде чем текила и хорошая музыка овладевают моими мыслями.
Глава 3
Я улыбаюсь клиентке, ожидая следующего вопроса. Так бывает всегда. Неважно, что я заработала репутацию, продавая только подлинные предметы роскоши в своём магазине. И неважно, что за двадцать лет в «Тренде» не было ни одной подделки. Люди всегда спрашивают. Просто некоторые в своей собственной манере.
– Дорогая, ты уверена, что она настоящая?
Уголки моих губ рискуют опуститься от фальшивой улыбки, но я поднимаю их и гоню прочь раздражение.
– Да, мэм. Как и у всех наших товаров, на нее имеется документ, подтверждающий подлинность. Впрочем, я могу заверить вас, что эта сумка на сто процентов подлинная, поскольку она была куплена прямо на моих глазах в Лондоне около трёх лет назад.
– Говоришь, в Париже? – спрашивает пожилая женщина, склонив голову набок.
Я киваю, разглядывая ее слуховой аппарат.
– Ну, я всегда хотела побывать в Париже. Слышала, что он восхитителен. Но Лондон одно из моих любимых мест.
– Он прекрасен, – отвечаю я, и в моем горле встает ком.
– Вы совсем не снизите цену?
Пайпер толкает меня в бок, раскладывая новые ювелирные изделия на витрине рядом с кассой. Она знает, как я отношусь к Лондону, и это не имеет никакого отношения к городу. Я игнорирую её, зная, что если взгляну на нее, она, вероятно, просто скорчит смешную рожицу.
– К сожалению, цена неизменна.
Пожилая дама машет рукой, ее доброе лицо всё ещё светится от счастья.
– Ничего страшного, милая. Я, наверное, заплатила бы и больше, но в любом случае стоило спросить. Не могу поверить, что кто-то может расстаться с сумкой Louis Vuitton, которая выглядит совершенно новой. Мой дорогой Генри вот уже шестьдесят лет терпит мои траты. Поверь мне, одна маленькая сумочка не заставит его даже и глазом моргнуть.
Впервые за сегодняшний день моя улыбка становится искренней.
– Думаю, так и будет.
– Я возьму её. И ещё те серьги, с которыми возится твоя подруга. Это же Chanel?
– Да, мэм.
– Они тоже настоящие?
Пайпер стоит, широко улыбаясь, кудри вокруг ее лица подпрыгивают от избытка чувств.
– Да. Ари никогда не позволит, чтобы в «Тренде» появилась подделка. Как и ваша красивая новая сумочка, эти серьги идут с гарантией их подлинности, а также же в оригинальной упаковке. Мы получили их только на днях. Это отличная находка.
Она протягивает руку к одной из серёжек.
– Прекрасно, дорогая. В эти выходные моя правнучка заканчивает колледж. Как ты думаешь, они ей понравятся?
Я позволяю Пайпер продолжить разговор, а сама берусь за оформление документов на покупки этой дамы. Сложив бумаги в аккуратную стопку, убираю их в конверт с логотипом «Тренда», и мысленно делаю себе пометку заказать новую партию конвертов, прежде чем отправиться сегодня вечером домой.
Они продолжают болтать, пока я осматриваю сумочку и серьги, прежде чем упаковать их – одно из моих любимых занятий на работе. Я могла бы провести весь день, помещая папиросную бумагу в коробки и идеально укладывая каждый предмет так, чтобы это выглядело, будто он стоит на пьедестале. Затем убираю светло-серую коробку в блестящий пакет лавандового цвета с логотипом нашего магазина.
Шикарно.
Утонченно.
Идеальная упаковка.
Всегда.
Так, как учила меня мама.
«Убедись, что они насладятся этой покупкой, моя милая девочка. Пусть это будет так, если бы они купили новую люксовую вещь. Упаковка так же возбуждает, как и сама покупка. Никогда не отказывай никому в таком опыте».
Голос моей матери пробивается сквозь мои мысли, звуча так, будто она стоит и произносит их рядом со мной. Я улыбаюсь, глядя на сумку. Знакомая боль от воспоминаний о ней, заставляющая моё сердце сжиматься, уже не жжёт так сильно как прежде.
– Похоже, что Ари уже всё уладила, Миссис Ларкин. Если вам что-нибудь понадобится, просто позвоните нам. В пакет я положила нашу визитную карточку вместе с квитанциями о покупке – оригинальной и той, что мы выписали сегодня. Мы также предоставляем вам памятку по уходу за вашей сумкой. Там прописаны основные правила, следуя которым вы сможете продлить жизнь вашему аксессуару, – говорит Пайпер улыбаясь, и взяв в руку пакет с покупками, обходит стеклянную витрину, чтобы встать рядом с нашей покупательницей, Миссис Ларкин. – А теперь давайте я вас провожу.
– Чепуха, милая. Может быть, я и стара, но хожу по магазинам гораздо дольше, чем ты живешь на этом свете. В тот день, когда мне потребуется, чтобы кто-то носил мои сумки, просто отберите у меня все мои кредитные карточки.
Пайпер смеется.
– Может быть, и так, Миссис Ларкин, но проводить вас – это прекрасный шанс поболтать с вами об этих потрясающих часах Rolex, которые вы носите.
Пожилая дама улыбается, и вокруг её глаз собираются морщинки.
– Думаю, теперь я понимаю, как вам двоим удаётся держать такой прекрасный магазин.
– Ну, так что, Миссис Ларкин, как вы полагаете, мне удастся уговорить вас распрощаться с этими часами? – говорит Пайпер, ведя её прямо к входной двери.
Я тихо смеюсь про себя. Пайпер не испытывает ни малейшего стеснения, когда речь заходит о том, чтобы клиент отдал ей то, что она хочет. Я не сомневаюсь, что миссис Ларкин вернётся с этими часами и горсткой других вещей, которые Пайпер убедит её продать, при этом пообещав наличные или скидку в нашем магазине.
– Разве у тебя не назначена встреча на шесть часов? – спрашивает Пайпер, возвращаясь и щёлкая замком на входной двери.
Взглянув на часы, я хмурюсь.
– Да. Я совсем забыла. Думаю, он передумал продавать коллекцию, о которой мы говорили.
– Хочешь, чтобы я осталась? На случай, если он объявится?
– Нет, Пайп. Я справлюсь. В любом случае, мне ещё нужно разобраться с бухгалтерией.
– Уверена? У нас с Мэттом ничего не запланировано на сегодня.
Брр, Мэтт. Те три недели, что прошли со дня нашего маленького девичника, он вёл себя просто прекрасно, так что Пайпер цветёт и пахнет, и она вновь забыла, какой он засранец.
Я только собираюсь ей ответить, как вдруг возле магазина раздаётся рёв мотоцикла. Пайпер резко поворачивает голову и смотрит в окно.
– Мама дорогая, – выдыхает она секунду спустя.
– О, да, – выдыхаю я, не отводя взгляда от высокого мужчины, уставившегося на наш магазин, сидя на своем большом, чёрном, блестящем мотоцикле.
Хотя он всё ещё в солнечных очках, при том, что солнце уже скрылось за деревьями, я чувствую на себе его взгляд. Что бы он ни искал, кажется, он это нашёл, потому что через секунду он снимает свой шлем.
Он перекидывает ногу через байк, затем выпрямляется, убирая чёрный шлем туда, где сидел несколько секунд назад.
Он огромный. Это то, что я могу сказать наверняка, даже не стоя рядом с ним. Чёрт, даже уровень его плеч выше крыши моего внедорожника, рядом с которым он припарковался. Чёрная рубашка, натянутая на широченные плечи, выглядит как вторая кожа, делая его ещё более огромным.
– Ущипни меня, – выдыхает Пайпер.
– Сначала ты, – выпаливаю я, чувствуя, как моё лицо мгновенно вспыхивает, когда Пайпер отводит глаза от незнакомца и изучает меня своим зорким взглядом.
– Не может быть! – восклицает она. – Тебе придётся ущипнуть меня первой, подруга. Моя маленькая Ари Дэниэлс заинтересовалась мужчиной! Прошло столько времени с тех пор, когда это было в последний раз, что я уже и позабыла, что ты не лесбиянка.
– Не будь дурочкой, Пайп.
– О, да. Мистер высокий и смуглый красавчик пробудил мою лучшую подругу от долгого сна, безбрачия и равнодушия к мужчинам. Где мой телефон? Мне нужно запечатлеть этот момент.
– Говоришь так, будто я старая дева, живущая одна со своими кошками, – одна изогнутая бровь приподнимается, и я, прищурившись, смотрю на свою лучшую подругу. – У меня один кот, Пайп. Это не значит, что я близка к тому, чтобы поставить на своей жизни крест и заводить больше котов.
– Пока нет. Ты ещё не коллекционируешь кошек. Но я рада, что спустя шесть лет, ты решила позволить бабочкам порхать в твоём животе.
Она забывает обо мне и моих бабочках, как только раздаётся громкий стук в дверь. Моё сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди, когда я поворачиваюсь и вижу у входа в магазин байкера, который только что постучал своим огромным кулаком и опёрся на дверь. Прежде чем я успеваю моргнуть, Пайпер бежит к двери и открывает её, распахивая настежь.
– Привет!
Он смотрит на неё сверху вниз, на его лице не отражается ни одна эмоция. Его солнцезащитные очки исчезли, и с расстояния в несколько футов я наблюдаю, как он рассматривает мою лучшую подругу. Я не удивлена, что он проявляет интерес к Пайпер – она потрясающая – однако есть некое разочарование, которое я испытываю по этому поводу.
Я на секунду задерживаюсь, чтобы рассмотреть его получше, потому что теперь он ближе. Его чёрные волосы довольно длинные на макушке и выбритые по бокам – в полном беспорядке от шлема, который он снял несколько минут назад. Держу пари, если бы у него было время, он бы мог уложить их идеально в том самом суровом стиле, как это обычно делают мужчины. Мой взгляд скользит по его лицу, запоминая каждую притягательную черту: прямой нос, полные губы и волевой подбородок, который не смогла бы скрыть никакая щетина. Он – определение совершенства. Я быстро окидываю взглядом его тело, замечая татуировки на его предплечьях и кистях, прежде чем вернуться к его красивому лицу.
Внимательно разглядывая его, я понимаю свою ошибку. Он слегка сжимает челюсть, так что начинают ходить желваки, притягивая мой взгляд. Я с трудом выдыхаю, больше не в силах держать воздух и понимаю, что он смотрит на меня.
– Мы уже закрыты, но вы можете вернуться завтра, мы открываемся в девять, – говорит Пайпер, ни капли не смущённая той атмосферой, в которой витают разряды электричества, освещающие невидимую тропинку между этим мужчиной и мной.
Когда в последний раз мужчина оказывал такое влияние на меня, словно окружая густым туманом? Я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, что делать, кроме как просто стоять и пялиться на этого человека. Его глаза сужаются, но он не делает ни единого движения, чтобы войти в магазин. Я точно знаю, когда в последний раз чувствовал такую связь. Боже мой, да что же со мной такое? Дважды за несколько недель я превращаюсь в машину для похоти, что даже не узнаю себя.
– Конечно, я уверена, что Ари не будет возражать, если вы вдруг захотите немного осмотреться, пока я закончу убираться в магазине, – продолжает Пайпер. Её голос звучит приглушенно сквозь стук моего сердца.
Его взгляд перемещается к Пайпер. Мужчина – огромный. Я не ошиблась. Пайпер чуть ниже шести дюймов в своих балетках, а этот парень заставляет выглядеть маленькой даже её. С другой стороны, при моём росте всего в пять футов и два дюйма почти все для меня гиганты.
Через мгновение его полные губы раскрываются, и его язык медленно и лениво скользит по нижней губе, что фактически убивает все шансы на появление каких-либо рациональных мыслей в моей голове.
Черт, как же это горячо.
– Вы здесь одни? – спрашивает он, его голос звучит грубо, твёрдо и громко. Я чувствую, как он пронзает меня насквозь.
– Уже семь часов, – говорю я, как будто это что-то объясняет.
– Точно, – бормочет он. – Если я опоздал на встречу, мы можем назначить новую. Хотя на следующую я тоже опоздаю.
Как будто того, что произошло раньше, не было недостаточно, чтобы выбить почву у меня из-под ног.
– Вы мистер Торн? – спрашивает Пайпер, открыв рот от изумления.
– Эванс, – холодно отвечает он.
– Прошу прощения?
– Моя фамилия Эванс. Но можете звать меня просто Торн.
– Ах, да, хорошо. Ну, мистер... Я имею в виду, Торн, мы можем провести встречу сегодня, раз уж вы здесь. Нет смысла назначать новую, если вы вновь опоздаете, – утверждаю я, возвращаясь к стеклянной витрине и кладя руки на прохладную поверхность, прежде чем продолжить. Я надеюсь, мой голос звучит более собрано, чем мне кажется, потому что, судя по всему, он разговаривает со мной как с тупицей. – Вы принесли коллекцию, которую мы с вами обсуждали?
Его взгляд скользит по моим рукам и витрине под ними. Я не сомневаюсь, что мой оборонительный ход, заключающийся в расположении хоть какого-нибудь предмета между нами, не остался незамеченным. Пайпер прочищает горло, выжидая, пока мы оба вновь обратим на неё внимание. Он, наконец, заходит в магазин, она запирает входную дверь, затем поворачивается и идёт к полкам с сумочками. Отперев стеклянную дверцу, она начинает поправлять некоторые из них – хотя они и так стоят идеально. Любопытная Пайпер. Её взгляд по-прежнему устремлен на нас, а не на сумки, из которых она устраивает какой-то беспорядок.
– У меня есть фотографии. Я не хотел тащить сюда всё это барахло, если вдруг вы не будете заинтересованы в нём.
С большим усилием я стараюсь сдержать улыбку и не нахмуриться.
– При всём моем уважении, мистер Эванс…
– Просто Торн.
– Да, верно, просто Торн… Я уверена, что вы понимаете, чем мы здесь занимаемся, поэтому мне нужно тщательно осмотреть каждый предмет из вашего списка, чтобы проверить подлинность, прежде чем я смогу сделать вам предложение. Но и это не всё. Моё предложение будет зависеть от состояния товара.
– Да, я так и думал, но я ни за что не притащу сюда всё это барахло, пока не удостоверюсь, что вы действительно заинтересованы в нём. И мне не нужна консигнация. Это возможно?
Я киваю.
– Да. Хотя с консигнацией вы можете заработать больше.
– Да, понимаю. Меня не беспокоят деньги. Мне просто нужно от них избавиться. Вот фотографии.
Когда он достает из заднего кармана толстую пачку фотографий, мои глаза расширяются. Из сообщения, которое получила Пайпер, когда назначала встречу, я знала, что коллекция большая, но не знала, что настолько. У меня потекли слюни лишь от увиденного на первом фото.
– Это же Birkin! – задыхается Пайпер, оглядываясь на меня и показывая на фото той самой сумки, которая заставляет моё сердце отбивать чечётку. Мы получаем Birkin каждые несколько лет, но они всегда быстро распродаются и, к сожалению, никогда не попадают в мою личную коллекцию. Я знаю, что у Пайпер уже много лет слюнки текут, вот как она хочет получить эту сумку, но, даже имея скидку сотрудника, ей не удавалось купить её, когда она появлялась. Впрочем, как и мне.
– Я так понимаю, это что-то значит? – спрашивает он.
– Что-то? Это гораздо больше, чем что-то, – смеется Пайпер.
– Да, да, я понял. И не хочу знать почему.
Я не поднимаю глаза, но могу только догадываться, что наш милый друг рвёт и мечет. Отойдя от витрины, я тянусь к стопке фотографий. У меня дрожат руки, и я уверена, что это невозможно не заметить. В моей работе важно знать, что за вещь перед тобой. Я могу распознать фальшивую сумку за милю. Из-за гарантии, которую мы предлагаем, я должна знать, на что я смотрю. Иначе, зачем мне тратить тысячи долларов на что-то и затем, когда я приступлю к оценке подлинности, узнать, что передо мной подделка? Нет. Только не я. Скорей земля разверзнется под моими ногами, чем я куплю подделку. Очевидно, глядя на каждую фотографию, можно сказать, что все эти сумки принадлежали очень состоятельной даме. Каждая из них выглядит так, будто она ни разу не использовалась. Вы никогда не потратите огромное состояние на такую коллекцию, при этом, не пользуясь ей, если только у вас нет кучи денег, которые вы можете тратить направо и налево.
– Я уверен, что теперь вы понимаете, почему я не хотел тащить всё это сюда из дома через весь город. Если вы заинтересованы, я могу организовать доставку.
– Заинтересована? Это мягко сказано, – бормочу я, просматривая каждое фото и чуть ли не прыгая от радости. – А что с владельцем? – спрашиваю я, ненавидя себя за это.
– Умер.
Я отрываю взгляд от фотографии сногсшибательного чемоданчика Louis Vuitton, который только что рассматривала и встречаюсь взглядом с Торном. Я несколько раз открываю рот, пытаясь заговорить, но, наконец, выдыхаю и замечаю безразличие в его глазах.
