Текст книги "Смерть экс-любовника"
Автор книги: Харли Джейн Козак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Глава 48
– Зачем мне ехать в Ройс-Холл? – сказала я по телефону.
– Вы не проверяете сообщения? Я звонила и посылала факс на уэствудский номер и на мобильный телефон. – Джен, как всегда, говорила очень быстро, а я тем временем ехала по Стоун-каньон. – Давайте встретимся около кассы. Вам потребуется всего несколько минут, чтобы добраться туда. Господь свидетель, я не стала бы просить вас об этом, если бы речь не шла о жизни и смерти. Не тратьте время зря.
Джен нашла меня по телефону Джо, потому что я дала ее номер Софи, когда та попросила оставить контактный телефон. Я обратилась к своим пассажирам:
– Парни! Наши планы немного меняются. Мы должны заскочить в Калифорнийский университет.
– Прекрасно! – обрадовался дядя Тео. – Аполлон получит удовольствие. Это, конечно, не Калифорнийский технологический, но у них есть свой небольшой симпатичный кампус. – Аполлон кивнул, Пи-Би продолжал читать комиксы.
Не знаю, сколько человек назвали бы Калифорнийский университет небольшим, но, к счастью, в Новый год у меня впервые в жизни не было проблем с парковкой. Я оставила мужчин в машине и побежала – ладно, потрусила – по пасторальной зеленой траве к Ройс-Холлу с картой кампуса в руке. Я не имела ни малейшего представления о том, зачем мне надо быть в Ройс-Холле, но помнила, как Глория, парикмахерша, сказала: «Чей хлеб ешь, тому и подпеваешь». Я свой хлеб, полученный от Джен, отрабатывала сполна.
– Наконец-то! – воскликнула Джен, завидев меня у кассы. Люди, забравшие билеты, проходили в зал, но некоторые, как и Джен, поджидали опаздывающих, прохаживаясь по вестибюлю и разговаривая по мобильникам. – Черт побери, вы не шутили, когда говорили, что ваша одежда не подходит к такому случаю. А для чего вы так оделись?
– Для расписывания стены.
– Ладно. Возьмите мой пиджак. Маленькие хрустальные пуговицы скрасят впечатление. Черт, он на вас не налезет. Хэкбург, снимай только голову. Так, чтобы не было видно комбинезона.
Я поздоровалась с Хэкбургом, который, как всегда, держал в руках камеру и сигарету, а выражение его лица словно свидетельствовало о том, что он восстал из мертвых ради работы.
– Что мы будем делать? – спросила я.
Джен крикнула:
– Руперт! – И несколько человек с неодобрением обернулись. – Мы должны снова заснять ваше свидание, потому что Хэкбург послал пленку, которую мы отсняли в воскресенье вечером, в специальную, дешевую и срочную, лабораторию и там ее зажевал автомат. Пошли!
Руперт выглядел совсем как Хэкбург, на его лице читалось: «Почему я здесь, а не сплю дома, избавляясь от похмелья?» Джен расставила нас на ступеньках – Руперт опять оказался выше меня – и указала Хэкбургу:
– Сделай так, чтобы на заднем плане были видны эти витражи. – Затем скомандовала: – Мотор! – И мы с Рупертом поцеловались. Это мне показалось уже рутиной: примерно как почистить зубы зубной нитью. Когда мы закончили, но Джен еще не успела крикнуть «Снято!», я услышала знакомый голос:
– Что, еще один кавалер?
– Дядя Тео!
– Уолли, да ты просто…
– Снято! Снято, снято, снято, снято! – восклицала Джен. – Кто это такой? Хэкбург, ты снял достаточно до того, как он появился в кадре?
– Да.
– Хорошо, давайте войдем. Уолли, Руперт, ваши места и шестом ряду, а мы сидим сразу за вами. Нужны ваши затылки, когда вы будете смотреть шоу. Красивые кадры. Хэкбург, спрячь пока камеру. Я видела знак, запрещающий съемку.
Я дала дяде Тео денег – на случай если мои спутники проголодаются, хотя для Аполлона это было хроническим состоянием, – и велела поискать автоматы с едой. Затем пообещала присоединиться к ним, как только смогу. Мы с Рупертом вошли в Ройс-Холл, наддверным проемом было высечено: «"Знания, которые требуются для творения искусства, следует приобретать заранее." Платон».
«А еще следует заранее узнавать, на какое «искусство» получаешь билеты», – подумала я. Но Платон, разумеется, никогда не работал корреспондентом «Мыла и грязи».
Тибетские монахи собирают толпу определенного сорта. Эти люди не похожи на игроков в покер в казино или посетителей «Дьюка»; это те, кто подписывается на журналы по йоге, или состоит в обществе обладателей высокого ай-кью, или получает скидки по возрасту. Руперт, Джен и Хэкбург выглядели соответствующе, но я – с рыжими космами и в комбинезоне с яркими разводами – привлекала всеобщее внимание. – Это просто ужасно, – шепнул мне Руперт. Свет в зале начал меркнуть. На сцене, перед кроваво-красным занавесом, собралось несколько дюжин тибетских монахов, остриженных наголо и одетых в малиновые и оранжевые балахоны, причем плечи их оставались голыми. Сначала раздался звон колокольчика, а затем какой-то гортанный гул, который, как я не сразу поняла, издавали в микрофоны сами монахи. Они что-то монотонно произносили нараспев. Я слушала их в изумлении, гадая, что последует вслед за этим, но ничего не дождалась. Это и было представлением.
Джен тем временем, сидя позади нас, устраивала собственное представление. Она громко прошептала свои указания и сдвинула наши головы. Вокруг раздалось: «Ш-ш!» Я смутилась.
– Света достаточно? – продолжала шептать Джен.
– Нет, – ответил ей Хэкбург, также шепотом. – Что я должен сделать?
Шиканье вокруг усилилось. Когда же Хэкбург включил камеру и та загудела, оно превратилось в устрашающий ропот: «Позор!», «Я скажу служителю!». Я схватила Руперта за руку, но, взглянув на него, увидела, что он крепко спит. И тогда сжала его руку сильнее.
– Что?! – крикнул он, проснувшись.
До сих пор я не знала, что шиканье способно выражать столь разные степени враждебности. Или что я могу быть до такой степени унижена. Служитель и в самом деле дошел по проходу до Джен и Хэкбурга, что-то сказал им, и минутой позже они покинули зрительный зал.
Монахи продолжали свой речитатив.
Я словно примерзла к креслу, подавленная до такой степени, что не могла так вот просто встать и уйти. Руперт снова заснул. И не он один. Я попыталась успокоиться и сидела не шевелясь, но это лишь усилило мой страх за Джо и любопытство к Чарлзу и. Агнес. Я гадала, получат ли они страховку и что на самом деле произошло – убийство или самоубийство. Достав из сумочки ручку, я написала на программке:
«Пистолет против 100 000 $»
Пистолет со съемок «Под конец дня» предполагал, что убийца – работник телевидения, но сто тысяч долларов указывали на наемника. Особенно если камеры видеонаблюдения в имении Дэвида были выключены намеренно. Хотя деньги могли пойти на плату кому-то еще. Шантаж? Кто-то знал о том, что Чарлз некогда был Шарлоттой? Стал ли бы Дэвид платить за молчание? И какие изменения он хотел внести в завещание? И нужно ли мне ломать над всем этим голову или лучше попытаться как можно скорее найти Джо?
Необходимо найти Джо! Но, возможно, надо заниматься и тем и другим.
– Руперт, – прошептала я, и в зале опять раздалось шиканье. Он открыл глаза, я наклонилась к нему: – С меня достаточно просветления. Я должна идти.
Выйдя на улицу, я достала из сумочки телефон Джо и включила. Руперт стоял рядом со мной.
– Я замечательно поспал, – сказал он.
– Руперт, как узнать, кто в последнее время звонил Джо?
– Ничем не могу помочь. Я умею обращаться только со своим телефоном. А почему телефон Джо у тебе?
– Она пропала: – Я рассказывала, при каких обстоятельствах это случилось, и тут увидела, что по газону к нам идет Пи-Бй. Он вышел из библиотеки «Пауэлл» и звал меня.
– Что случилось? – крикнула я, глядя, как дядя Тео и Аполлон догоняют его.
– Нечто ужасно важное, – сказал запыхавшийся брат. – Мы были на физическом факультете. Я разговаривал со студентами, которые работают над геномами. Догадайся, что я узнал?
– Что?
– Догадайся, кто живет в Санта-Барбаре?
– Кто?
– Джозеф Полчински!
– Кто такой Джозеф Полчински? – поинтересовался Руперт. – Кстати говоря, я Руперт Линг.
– Джозеф Полчински, – не замечая Руперта, продолжал Пи-Би, – продвинулся в М-теории гораздо дальше, чем другие исследователи. И он из Сайта-Барбары. Я должен жить там.
– Ты и так будешь там жить, – сказала я. – Какое удивительное совпадение!
– Дело в том, – волновался Пи-Би, – что это не совпадение. Это связь, которую ты не можешь углядеть. Что касается Полчински… – Пи-Би замолчал, увидев, что из Ройс-Холлана антракт выходит множество людей. Дядя Тео и Аполлон подошли к нам, в руках у них были леденцы. Их не меньше Пи-Би взволновало известие о Джозефе Полчински. Я знакомила их с Рупертом, когда какая-то женщина похлопала меня по плечу.
– Прошу прощения, – сказала она, – но я видела вас в «Новостях».
Я обернулась и оказалась лицом к лицу с монахиней. «Или же это папарацци, замаскировавшаяся под монахиню», – подумала я, но тут же обругала себя за цинизм. На ней было некое модифицированное одеяние – вуаль до плеч и юбка чуть ниже колен.
– Уолли Шелли, – представилась я и пожала ей руку. – А это Руперт, Тео, Пи-Би и Аполлон. Меня показали в «Новостях»?
– Может, ваша фотография была в газете? Я сестра Женевьева. У вас такой необычный цвет волос! По ним-то я вас и узнала. Вы были знакомы с Дэвидом Зетракисом?
– Да. Вы тоже?
– Нет. Но он, сделал прекрасное пожертвование нашему ордену. Одна из наших сестер заботилась о нем незадолго до его смерти. Она выступала в «Новостях», и потому мы следим за этим делом. Разве тибетские монахи не удивительны? Они такие вдохновляющие! Такие, можно сказать, мужественные.
– Да, очень, – кивнула я. – Сестра, мне бы хотелось встретиться с той монахиней. Это возможно?
– Почему нет? – ответила сестра Женевьева и достала мобильник.
– Я бы ни за что на свете не пропустил встречу с монахиней, которая ухаживала за Дэвидом, – сказал Руперт, когда мы шли вдоль Медицинского центра университета. Пи-Би следовал за нами, уткнувшись в книгу комиксов под названием «Прометей». Аполлон и дядя Тео пошли в Ройс-Холл, чтобы, сидя на наших местах, насладиться вторым отделением представления, даваемого тибетскими монахами.
– Это ужасно любопытно. Кроме того, мне нравится твое общество, – заверил меня Руперт.
Я, несколько удивившись, оторвала глаза от карты.
– Руперт, ты со мной флиртуешь?
– А что, ты придерживаешься каких-то определенных правил поведения? Никакого флирта до… Какое по счету у нас свидание? Пятое?
– Четвертое, – уточнила я. – Но разве можно считать свиданием разговор с монахиней?
– Это можно считать продолжением свидания, во время которого мы слушали монахов.
– Ну, я думаю, мы вполне можем флиртовать, раз уж ты со мной спал. Точнее, заснул рядом со мной. Это не одно и то же.
Руперт рассмеялся:
– Не совсем. Тут следует хорошенько поразмыслить. Наверное, надо спросить об этом мою подругу.
Я посмотрела на него:
– Ага. Я так и думала, что у тебя есть девушка. Где она сейчас?
– В Ванкувере. Снимает телевизионный сериал. Не думаю, что наши отношения продлятся долго. Я знаю, и ты не одна, но тебя не должно обижать то обстоятельство, что на твои оранжевые волосы покупаются и другие мужчины.
Это был интересный намек, но я не стала развивать тему, потому что мы вошли в раздвижные двери больницы Калифорнийского университета, где в вестибюле нас ждала сестра, с которой я хотела поговорить.
Сестра Перпетуя, хотя и работала с умирающими, выглядела не менее жизнерадостной, чем воспитательница детского сада. Частично этому способствовало то, сказала она, что ей несколько минут назад кто-то из членов ее «семьи» подарил коробку шоколадных конфет. Она усадила нас на диван, затем сняла целлофан с «Уитманс сэмплер» и протянула нам конфеты. Я отказалась. Руперт и Пи-Би взяли по одной.
– О, вы, ребята, цените горький шоколад! – одобрительно сказала сестра Перпетуя. – В нем содержатся антиоксиданты. – Сверившись с указаниями на обратной стороне крышки, она выбрала конфету из молочного шоколада с кокосовой начинкой и немного откусила от нее, совсем как мышка. – Итак, – она начала разговор, – вы приходитесь Дэвиду…
– Я его старинная подруга.
– А я его друг, партнер по покеру и, кроме того, коллега по работе, – объяснил Руперт.
Пи-Би молча жевал. Мне показалось, он выбрал конфету с карамельной начинкой.
– У меня к вам такой вот вопрос, – решительно сказала я. – Был ли в поведении Дэвида некий поворотный момент, благодаря которому вы могли убедиться в том, что он, в соответствии с э… новообретенными религиозными верованиями, не стал бы хлопотать о собственной смерти?
Сестра Перпетуя кивнула с самым счастливым видом:
– Да, я понимаю, о чем вы спрашиваете. Поворотный момент? Да. И я помогла ему увидеть альтернативу.
– Альтернативу чему? Вы можете рассказать мне об этом? Ведь такая информация не является тайной, верно?
– Разве я похожа на священника? – хихикнула сестра Перпетуя. Пи-Би посмотрел на меня. «Nun Humor»[19]19
Ничего смешного (фр.).
[Закрыть], – прочитала я на его лице. – Видите ли, Дэвид действительно планировал своего рода самоубийство – а это грех, – с тем чтобы обеспечить кому-то неожиданный доход, – а это уже мошенничество. Такие мысли способствовали его угнетенному состоянию. И тут я взялась за него. Я помогаю людям скинуть с себя бремя. Бывает, что человеку легче поговорить со мной, чем с членами своей семьи. Я ухаживаю за больными, меняю им постельное белье, кормлю их, то есть выполняю работу матерей. И страждущие доверяют мне свои самые заветные тайны. – Монахиня коснулась плеча Пи-Би, что удивило его. Это удивило и меня.
– Значит, он поведал вам план самоубийства, – сказал Руперт. – И что было дальше?
– Я спросила его, почему он решился на такой радикальный шаг. Оказалось, он хотел помочь брату. Тот срочно нуждался в деньгах. Дэвид думал, что он может продать все свое имущество, но это оказалось нереально и страхование жизни виделось ему единственным возможным способом добыть деньги. Я спросила: «Почему ваш брат не может одолжить некоторую сумму в залог ожидаемого им наследства?» Дэвид не знал, что такое возможно. У него были менеджеры, которые заботились о его деньгах; любой из них мог сказать ему об этом, но он держал свои планы в большой тайне. Ото всех, кроме меня. – Сестра Перпетуя осторожно переложила верхний слой конфет на золотистый пластиковый поднос и снова села. – Рассмотрев ситуацию с займом, он сказал: «Сестра, вы спасли мне жизнь». И я ответила: «Дэвид, я чувствовала бы себя куда более счастливой, если бы мне удалось спасти вашу душу». – Она потянулась, вынула из коробки прокладку между конфетами и обнажила нижний слой. Выбрав еще одну конфету из молочного шоколада с кокосовой, начинкой, она протянула коробку нам.
– Когда это случилось? – спросила я и взяла трюфель. Сестра Перпетуя нахмурилась, пытаясь вспомнить.
– Где-то на третью неделю рождественского поста. – Она отдала конфеты Пи-Би. – А может, на вторую. В середине декабря.
– И он почувствовал себя счастливым?
– Да. Очень даже счастливым.
– Вы не слышали ни о каких ссорах между ним и кем-то еще? – поинтересовалась я. – О чем-нибудь таком, что могло заставить его изменить завещание?
– О! Меня уже спрашивали об этом, – сказала сестра Перпетуя, глядя, как Пи-Би передает коробку Руперту. – Да, что-то случилось прямо перед Рождеством, и это очень взволновало его, но он не стал ничего обсуждать со мной. Однажды я услышала, как Дэвид разговаривает по телефону. Он был очень недоволен кем-то. Вот, дорогой мой мальчик, возьми «Клинекс». Вишни в шоколаде очень пачкают руки. – Сестра Перпетуя вынула из кармана сложенную салфетку.
– И кто заставил его почувствовать недовольство? – вступил в разговор Руперт.
– Видите ли, он не называл имен. Но сказал: «Ну, тогда это будет твоим наследством» или «Это все, что ты получишь». – Сестра достала из кармана еще одну салфетку и вытерла губы. – Я очень любила Дэвида, но не могу сказать, что он был ангелом. Все мы люди. И смерть может оказаться очень тяжелой. Под конец жизни чувствуешь себя беспомощным. Для тех, кто в свое время имел власть над людьми, это особенно сложно. Вы понимаете, о чем я?
– Понимаю, – заявил Пи-Би, ошеломив нас всех. – Но у меня нет таких проблем.
– У меня тоже. – Сестра Перпетуя смотрела на «Уитманс сэмплер».
– Сестра! А в тот день, когда вы услышали разговор, Джо Рафферти находилась в доме Дэвида?
Монахиня улыбнулась:
– О нет. У него никого не было, кроме миссис Вэлэндейрс, которая вела его хозяйство. На самом деле я подумала, что он разговаривает именно с Джо.
– Почему? – удивилась я.
– О, он часто дразнил ее, грозил, что оставит без единого цента. Или обещал завещать ей все свои сценарии мыльных опер. Это смешило ее. Они постоянно подшучивали друг над другом. Но, должна сказать, в тот раз он говорил серьезно.
Мы с Рупертом обменялись быстрыми взглядами.
– Вы говорили об этом полицейским? – спросила я. – О том, что он, возможно, разговаривал с Джо?
Сестра Перпетуя кивнула:
– Конечно. Но я не знаю, обратили ли они внимание на мои слова.
– Сестра, – сказала я, – я на сто процентов уверена, что это так.
Глава 49
Мы заехали в западный Голливуд, забрали мою почту, а затем направились в Глендейл. Я чувствовала себя так, будто провела в пути несколько недель. Дядя Тео все время говорил о тибетских монахах, я слушала его вполуха, вела машину и иногда нажимала кнопки на телефоне Джо.
– Уолли, можно я позвоню по твоему телефону маме? – неожиданно спросил Аполлон.
– Конечно. – Я протянула ему мобильник. – Но он не мой, а моей подруги Джо. Эй, ты не можешь узнать, с кем она связывалась в последнее время?
– Могу.
Аполлону потребовалось шесть минут на то, чтобы поговорить с мамой по-гречески. И еще шестьдесят секунд он выяснял, с кем разговаривала Джо; Пи-Би смотрел на него не отрываясь.
– Пожалуйста, – сказал Аполлон, возвращая мне телефон. – Вот список звонков, входящих и исходящих. Но я смог проследить только звонки, сделанные за последние три дня. А вот телефонная книжка Джо – для этого мне пришлось нарушить служебные инструкции. Надеюсь, все обойдется.
Я посмотрела в зеркало заднего вида и улыбнулась:
– Аполлон, ты просто гений!
– Да, – кивнул он. – Но только, пожалуйста, не говори об этом никому. Особенно девушкам.
Я попросила его выяснить, не разговаривала ли Джо недавно по тем телефонам, которые были у нее в записной книжке. Он нашел несколько таких номеров; не считая Фредрик, меня и адвоката Рика Слепика, все абоненты Джо были из «Под конец дня». Мне пришло в голову, что один из телефонов, возможно, принадлежит убийце.
Я позвонила Клэю Джейксу – его номер был в списке последним. Мне пришлось напомнить, кто я такая, после чего я поведала реквизитору о том, что Джо пропала.
– Черт! – выругался он.
Чем это было – удивлением, озабоченностью или просто несдержанностью?
– Клэй, меня кое-что озадачивает. Почему полицейские стали искать орудие убийства в реквизиторской? Как им пришла в голову такая мысль?
– Джо тоже спрашивала меня об этом. Они искали его в реквизиторской, потому что я попросил их посмотреть там.
– Правда? – Похоже, я следую за Джо по пятам. Это взволновало меня. – А откуда ты знал, где искать пистолет?
– Я не знал. Я догадался.
– Как? Не думай, будто я сую свой нос в чужие дела от нечего делать. Я пытаюсь понять, о чем думала Джо, и выяснить, что сумела узнать.
– О'кей. В субботу утром я проверил запирающийся ящик, обнаружил три пистолета: «Беретта-92Эф», «Эс-ай-джи-226» и «глок». А должно быть четыре. Не хватало «Кольта-1911». Позже днем я упаковал пистолеты и отправил туда, где арендовал, на этот раз «кольт» был на месте.
– Это так… странно. Ты уверен? Может, ты его просто не заметил?
– Нет. – В голосе Клэя послышалось раздражение. – У меня отобрали разрешение на оружие. Люди из конторы, где я арендовал пистолеты – она называется «Ай-эс-эс», – позвонили на съемочную площадку и сказали, чтобы я вернул их все. Мне не только отказали в разрешении на оружие, но я еще и пистолет потерял. Так то вот! Мы с помощником перевернули все вверх дном. Nada[20]20
Пусто (исп.).
[Закрыть].
– Джо говорила, что в реквизиторскую имели доступ многие, и…
– Да, туда заходят все, кому не лень. Вот почему я запирал пистолеты.
– А у кого были ключи от ящика?
– У меня, у моей команды – это три человека – и у начальника службы безопасности. Еще у какого-то из начальников кабельного канала.
– Но не у продюсера, или у режиссера, или у…
– Ни у кого. Я не знаю охранника и начальника канала, но своих людей знаю хорошо.
– И что ты обо всем этом думаешь, а, Клэй? Как пистолет попал в руки убийце?
– Любой, у кого найдется три сотни баксов, может купить набор инструментов и сделать дубликаты ключей.
– Но зачем это кому-то?
– Если тебе нужен пистолет, то взятое напрокат оружие придется в самый раз. На нем полно отпечатков пальцев, и потому невозможно проследить, кто им пользовался. Хороший ход. Если бы стрелявший вернул пистолет на пару часов раньше или же Ай-эс-эс не потребовала бы оружие назад в то самое утро, все было бы шито-крыто. Вору просто не повезло.
– Есть соображения о том, кто это?
Клэй фыркнул:
– Клоуны из сериала? Я ничему не удивлюсь. У них дурная кровь. Маленькая сучка-продюсерша уволила меня за некомпетентность. Вот что я тебе скажу: я никогда не напивался на работе. Они выгнали меня и теперь могут взять на эту должность кого-то из моей команды и платить новичку меньше, чем мне. Все упирается в деньги. Лишь бы выгадать. Они всегда увольняют тех, у кого зарплата больше.
– Правда?
– Да. Начальники выделяют некую сумму на сценарий, а спустя две недели урезают ее вдвое. Они говорят: «О, мы совсем забыли, что превысили бюджет». Год назад дело обстояло иначе. Я не стал бы поднимать шум из-за пропавшего пистолета. Ради Дэвида. А этой шайке я ничего не должен. Конечно, я позвонил в полицию.
– Но пропажа оружия не указывает на Джо, как ты считаешь?
– На Рафферти? Черт возьми! Если она хотела застрелить Дэвида, то сделала бы это из своего пистолета. Рыскать повсюду не ее стиль.
Клэй был ожесточен, неприятен и мучился от похмелья, но он был на стороне Джо. Поэтому он мне нравился. Я вычеркнула его из списка подозреваемых. Зачем ему надо было привлекать внимание полицейских к пистолету, если Дэвида застрелил он? Похоже, Клэй считал виновной Джен Ким, но полагался ли он на разумные доводы или просто был враждебно настроен по отношению к ней? Я попыталась представить, как миниатюрная продюсерша стреляет в Дэвида. Для того чтобы сделать это, ей пришлось бы встать на ящик из-под яблок, но я не сомневалась в ее возможностях.
Дядя Тео изучающе смотрел на меня с пассажирского сиденья.
– Конечно, подслушивать нехорошо, – сказав он так, словно у него был выбор, – но я понял, что Джо пустилась в бега.
– Плакаты «разыскивается» пока не напечатали, но моя подруга в опасности. Есть люди, которые считают, будто она убила нашего друга, продюсера мыльных опер.
– Мыльных опер? – переспросил дядя Тео. – Моя мать – твоя бабушка – несколько лет слушала такие программы, как она их называла, по радио, занимаясь стиркой. Я помню каток для глажения белья, органную музыку и медоточивый голос рассказчика. Я тоже слушал эти передачи, когда приходил из школы и ел хлеб с желе.
– Мне не нравится дневное телевидение, – вступил в разговор Пи-Би. – Кроме сериала «Под конец дня».
Я повернулась и взглянула на него:
– Ты смотрел его? В больнице?
– Да. В два часа. Это мое «мыло». – Мой брат начал детальный и невнятный пересказ сериала.
– Это очень похоже на «Часовых», – заметил Аполлон. – Я бы тоже хотел посмотреть «Под конец дня», но мама и тети смотрят в это время «Емерил».
– Сегодня мы его пропустили, – сказала я, – но, может, вы хотите посмотреть серии, которые будут показывать на следующей неделе?
Мы подбросили дядю Тео в Глендейл, а сами поехали на запад. Я повезла Пи-Би и Аполлона в Соломон-хаус по следующей причине: либо в этом месте есть нечто противоречащее фэн-шую, либо его посещают привидения, но я не могу оставаться в нем одна. А я должна быть там, потому что туда вернется Джо. Когда сможет это сделать.
Мой ключ все еще подходил к замку, и Пи-Би с Аполлоном устроились поудобнее у телевизора, словно прожили в этом доме немало лет. Я поставила им первый диск с «Под конец дня» и отправилась на кухню. Джо за последние три дня звонила Клэю, Джен, Руперту, Максу, Лори и Трише; вот и я им позвоню. Хотя вовсе не уверена, что это принесет какую-нибудь пользу. Убийца вряд ли скажет: «Да, Джо приходила ко мне сегодня и задавала вопросы, и поэтому я убил ее. Труп находится в багажнике моей машины». Но мои звонки вряд ли повредят делу. Я оставила сообщения Джен, Максу и Трише. Что касается Лори, художницы по костюмам, то по ее телефону мне ответила ассистентка и сказала, что Джо звонила вчера утром и спрашивала о париках.
– О париках?
– Из гримерной прислали несколько париков, и мы пришили их к спортивным шапочкам, чтобы снимать «спящих» людей. Я дала описание париков Джо. Не знаю, зачем оно ей понадобилось.
– А не пропадал ли недавно какой-нибудь парик?
– Забавно, – заметила ассистентка. – Я не знаю, но Джо тоже спрашивала об этом.
Из спальни донеслась музыкальная заставка к сериалу, и я вышла в коридор. На экране персонаж Трея Манджиалотти все еще пребывал в коме, а персонаж Шеффо хромал по комнате и пытался с ним поговорить. С минуту я смотрела на экран, словно меня могло посетить озарение, словно я могла получить какой-нибудь знак свыше, но, наверное, моей веры в возможность этого было недостаточно. И я все равно не стала бы полагаться на Бога, который решил бы поговорить со мной посредством дневного сериала.
Я вернулась в гостиную, чтобы собраться с мыслями. Кто представляет большую опасность для Джо – полиция и суд или же убийца? Если справедливо первое, то мне не надо ничего предпринимать. Если второе, то следует звонить, всем подряд, начиная с Национальной гвардии и кончая матерью Джо, которая сейчас в Хорватии, чтобы они помогли найти ее. Но где ее искать?
Я вернулась мыслями к человеку, который застрелил Дэвида. Если детектив Айк Борн столь же профессионален, как и департамент полиции Лос-Анджелеса – мне очень хотелось в это верить, – то должен идти по следам убийцы. Ели же он считает преступницей Джо, то она единственная, кто делает это, а Айк Борн, в свою очередь, идет по ее следам. Как и я. Но у меня больше зацепок, чем у него, или по крайней мере я знаю то, что неизвестно ему. Только бы правильно истолковать имеющуюся у меня информацию.
Я нашла визитную карточку Айка Борна и набрала его номер. К моему удивлению, детектив взял трубку. После первого же гудка.
– Детектив, это Уолли Шелли. Я забыла спросить об этом вчера, когда вы приходили с ордером на обыск: вы не хотите задать мне еще какие-нибудь вопросы?
– Нет, я считаю, мы получили от вас все нужные нам сведения. Спасибо, что спросили.
– Хорошо. Мне также интересно, является ли Джо единственной подозреваемой по делу об убийстве Дэвида Зетракиса. Вы можете говорить об этом?
– Почему вы спрашиваете?
Конечно, он ответил вопросом на вопрос. Как сделал бы психотерапевт.
– Мне просто любопытно.
– Вы не можете немного подождать?
– Могу, – сказала я и повесила трубку. И о чем только я думаю? Айк Борн не собирается со мной откровенничать. А я не собираюсь откровенничать с ним, до тех пор пока в моем распоряжении не окажутся факты, которые помогут оправдать Джо. В настоящее время детектив не на ее стороне.
Телефон зазвонил, но я не стала брать трубку. Наверное, Айк Борн оставил на ответчике сообщение, продиктовал номер и попросил меня позвонить. Мечтать не вредно.
Я оглядела кухню. Фредрик положила все бумаги по Соломон-хаусу на столешницу, я просмотрела их и нашла несколько писем и какие-то счета. Может, Джо и Эллиот прибегали к помощи менеджера, а может, платили за все по Интернету, как делают многие в двадцать первом веке. По крайней мере я могу оплатить штрафную квитанцию Джо, которая всегда при мне. Моя подруга вряд ли вернется домой, раз над ней висит обвинение в убийстве, а может, и два таких обвинения. Я выписала чек, указав внизу номер «мерседеса». Затем еще раз прочитала напоминание о том, что нужно позвонить Пи-Би, и написанные от руки розовые буквы. «ЖЕРЕБЕЦ». И вдруг сложила два и пять.
«ЖЕРЕБЕЦ». Семь знаков. Это автомобильный номер.
Заказной буквенный номерной знак, как «ИШАК 222» на фургончике съемочной группы! И он, конечно же, принадлежит кому-то из команды мыльного сериала. Это номер машины, которую Джо увидела на подъездной дорожке к дому Эллиота утром после Рождества. И засунула квитанцию в карман. Почему у меня ушло столько времени на то, чтобы догадаться обо всем?
Джо после Рождества приезжала на съемочную площадку – один раз точно, если не больше, – но предпочла скрыть это обстоятельство. Теперь понятно, зачем ей понадобилось быть там. Она хотела выяснить, кому принадлежит машина.
Я залезла в сумочку, нашла записью книжку и набрала номер Пита Жемански, моего приятеля полицейского.
– Пит, это Уолли. Послушай, я…
– Где твоя подруга Джо?
– Не знаю.
– Сегодня до меня дошла информация, которая свидетельствует не в ее пользу.
– Что именно? – Мое сердце забилось с удвоенной частотой.
– Не важно, но если ты ее увидишь…
– Пит, Джо знает, кто убил Дэвида Зетракиса. По крайней мере ей известен номер автомобиля, на котором разъезжает убийца. Ты должен сказать мне, на кого зарегистрирована машина.
– Что? Притормози.
Я сделала глубокий вдох и объяснила все еще раз.
– Поговори с детективом, который занимается убийством, – посоветовал Жемански.
– Я его знаю, это Айк Борн. Но я не могу. Джо сказала ему, что во время убийства она была далеко от дома Дэвида, а значит, не могла видеть машину и…
– Она дала ложные показания?
– Похоже, что да, но разве ты не можешь просто позвонить в Управление автомобильным транспортом…
– С ума сошла? Я полицейский. А ты хочешь, чтобы я нарушил закон. Меня за это могут посадить. Черт возьми! Я же с тобой даже не сплю.
– Ты прав. Я не подумала. Извини, Пит. Счастливого Нового года! Пока. – Он продолжал кричать, убеждая меня позвонить Айку Борну, но я повесила трубку. Глупый шаг. Очень глупый. Если я собираюсь просить о помощи человека, находящегося на государственной службе, то это должен быть мой любовник. Но не Саймон. Тот слишком этичен и не в меру любопытен. Интересно, уже поздно завести роман с Айком Борном?
«Тем более, – подумала я, пытаясь найти почтовую марку в кухонных ящиках, – что еще не ясно, действительно ли владелец автомобиля с номером «ЖЕРЕБЕЦ» является убийцей». Трудно представить, что кто-то из моих любимых подозреваемых заказал для своей машины такой номер. Только не Джен и не Триша. Слишком безыскусственно. Я нашла марки рядом с блокнотом, в котором были записаны телефонные номера Дебби и Дэрил Энн.
