Текст книги "Смерть экс-любовника"
Автор книги: Харли Джейн Козак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– Тебе сказал об этом Шеффо Корминьяк?
– Кстати, кто он такой?
– Август Уренсайд. Семейный патриарх в «Под конец дня». В древности он также работал над сериалами «Поиски», «Джи-эл», «Джи-эйч», «Дни» и «Эй-эм-эс». Ему двести, лет.
Эти сокращения были мне не знакомы, но я обрадовалась тому, что Шеффо работает и получает хорошие деньги. Для независимого художника всегда проблема, способен ли заказчик выплатить гонорар. Много я не запрашиваю, но ненавижу, когда мне отдают последнее. Я рассказала Фредрик о полученном предложении.
– Хм… – отозвалась она. – Это хорошо, что ты будешь работать. А когда выйдешь замуж за Саймона, сможешь бросить это дело. У него явно есть семейные деньги, так что работа тебе не понадобится.
– Я не собираюсь замуж за Саймона. Мы встречаемся всего три недели.
– Трахаетесь три недели. А как он на тебя смотрит… Если этот вопрос не встанет у него на повестке дня, значит, ты не заслуживаешь звания моей протеже. Чем раньше, тем лучше. Время, когда ты можешь родить ребенка, утекает, словно песок в часах. Тебе уже не тридцать.
Слава Богу, Саймон этого не слышит.
– Фредрик, я благодарна…
– Убирайся к черту, Хоровиц! – раздался скрипучий голос, и наш разговор оборвался.
Джо.
Мы с Фредрик уставились друг на друга. Затем я схватила ее за руку и повела через холл.
В гостиной стояла Джо, одетая в рваные джинсы, майку, кожаный пиджак и ковбойские сапоги. Такое облачение на коктейльной вечеринке могут позволить себе только очень красивые и/или очень уверенные в себе особы. Джо относилась к обеим категориям, но в тот момент она была также заплаканной, с красным лицом и злой.
Ее муж стоял рядом с пианино, руки были подняты в успокаивающем жесте. Эллиот Хоровиц был одет в костюм, но без галстука. Все в нем выдавало человека, окончившего бизнес-школу в Гарварде, бизнесмена, заработавшего свой первый миллион через два года после выпуска. Он также выглядел несчастным.
– Джо, – просил он, – держи себя в руках.
– «Держи себя в руках»?! Это ты должен держать себя в руках, потаскун с огромным членом.
– Ты преувеличиваешь.
– Нет, это ты преувеличиваешь, потому что спишь со всеми в Уэст-Сайде, ты… – Стройное тело Джо сотрясалось от ярости. Рекс положил руку на ее плечо, и она резко повернулась, словно собираясь ударить его, но не сделала этого. – Прости, Рекс. Не самый удачный день. Я не должна была…
Рекс обнял ее и сделал знак пианисту. Тот заиграл песню «Люди», но затем остановился, передумав. Когда он вновь ударил по клавишам, раздалась мелодия «К нам приходит Санта-Клаус».
– Она пьяна, – сказал Эллиот в паузе между двумя песнями, и его слова донеслись до присутствующих.
Джо оторвалась от Рекса, выхватила кувшин с грогом у проходящего мимо официанта и швырнула в мужа. Цель была рядом, но у Эллиота оказались хорошие рефлексы. Он метнулся вправо, и до него долетели только брызги и парочка миндальных орехов.
Кувшин с остатками напитка с черносливом, изюмом, палочками корицы и кардамоном ударился о крышку пианино и упал на обнажившиеся струны.
Музыка смолкла.
Глава 4
Триша душераздирающе закричала. Сразу понятно, что она долго играла в мыльных операх.
– Мой «Безендорфер»! – вопила она.
– Ее что? – спросила Фредрик, но я уже стремглав неслась к Джо. Рекс бросился на помощь Трише, которая выгребала сухофрукты из роскошного концертного пианино.
– Полотенца! – визжала Триша. – Горячую мыльную воду!
– Черт побери! – Джо облокотилась о дверной косяк. – Вызовите доктора, лечащего пианино.
– Пошли! – Я потянула ее за руку. – Идем отсюда.
– Нет, я должна извиниться перед Рексом.
– Сделаешь это позже, – возразила я. – Когда Триша успокоится. Ну пошли же.
– Сначала мне нужно в ванную.
Я долго работала в особняке и знала расположение по меньшей мере одиннадцати ванных комнат. И повела Джо наверх. Когда мы вошли в спальню, из шкафа высунулась какая-то парочка, взглянула на нас и снова скрылась за дверцами.
– Эй, Клэй! Что происходит? Опять фармацевтика? – позвала Джо и пояснила мне: – У парня всегда при себе хорошие наркотики.
Я провела Джо в другую комнату с примыкающей к ней ванной. Она покачивалась, но говорила отчетливо.
– Я не хотела убивать ее «Безендорфер», – заявила она, остановившись в дверях. – Это не убийство. Непредумышленное убийство или убийство по неосторожности, но не убийство первой степени.
– Никто и не думает, что ты хотела убить пианино.
– Нет, они будут думать, что я убила его, – заявила она и закрыла дверь.
Его? Кого? Она не могла иметь в виду Дэвида, верно? Зазвонил мой мобильник. Я взглянула на номер, но он не определился.
– Саймон?
– Ты голая?
– Это вечеринка иного рода.
– Иди домой, – ответил он, – и я устрою тебе вечеринку такого рода.
Я поняла это так, что его самого еще нет дома, но тут ему позвонил кто-то еще и он отключился. Но тут позвонила мне Фредрик.
– Где тебя черти носят? – спросила она.
– Я наверху. А ты?
– В телевизионной комнате. А куда подевалась Джо?
– Она тут, в ванной. Хочешь, чтобы я ее подозвала?
Внизу кто-то крикнул:
– По телевизору рассказывают о смерти Дэвида! В «Новостях» на девятом канале!
– Уолли! – завопил мой телефон. – Забудь о Джо и спускайся. Ты должна посмотреть «Новости»!
– Нет, не хочу, чтобы Джо слиняла и попыталась уехать на машине…
– Ты увидишь ее отсюда. Оставайся на связи. Я иду… Дошла до гостиной… о'кей, я тебя вижу.
Фредрик появилась в дверях телевизионной комнаты, соединенной с огромной гостиной. К ее уху был прижат телефон, она сделала успокаивающий знак рукой. Я помахала ей в ответ и отключила телефон. Затем постучала в дверь ванной, сказала Джо, что спускаюсь вниз, и спросила, как у нее дела. Она ответила «Vaya con Dios»[1]1
Иди с Богом (исп.).
[Закрыть], и я поняла это как «да».
Я прошла в комнату, где к потолку был прикреплен мамонт среди телевизоров. Кроме него, там почти ничего не было, и участники вечеринки стояли вплотную друг к другу, как сигареты в пачке. Я остановилась в дверях, дабы не выпускать из поля зрения спальню наверху, на случай если там появится Джо, но скоро набежавшие сзади гости вытеснили меня с моего наблюдательного пункта и я уткнулась в телевизор.
Дэвида Зетракиса показывали во весь экран, он был больше, чем в жизни, и моложе, чем когда я его знала. Он улыбался, держал бутылку чего-то оранжевого, а голос за кадром перечислял рекламные ролики, в которых он снимался. Я вспомнила, что он был актером с самого детства.
Изображение поменялось. Перед воротами поместья Дэвида в Толука-Лейк стояла репортерша с микрофоном в руках, ее пуленепробиваемая прическа была совершенно неподвижной, хотя ветер вовсю раскачивал пальмы, на фоне которых ее снимали. Репортерша рассказывала о Дэвиде, приводила неизвестные публике факты, превращала его жизнь в легенду.
– Очаровательный ребенок, любимый всеми нами, – говорила она, – вырос перед камерами.
– Это было за десять лет до того, как ты появилась на свет, сентиментальная идиотка! – крикнул какой-то мужчина.
Я посмотрела в ту сторону и увидела, что это был Клэй из шкафа; наверху. На него зашикали.
– …учился на режиссера в Нью-Йоркском университете, – продолжала ведущая. – В восьмидесятых годах переехал в Голливуд и был приглашенной звездой в популярных телевизионных сериалах. Поворотный момент в его карьере настал, когда он сыграл серийного убийцу, который стал местным героем, – Зеке Фабиана в «Под конец дня». Эта роль принесла ему его первую «Дневную Эмми»[2]2
Телевизионная американская премия, вручаемая за передачи, идущие в дневное время. – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть] и бесчисленных поклонников. – Камера отъехала назад, показав стоящих у ворот людей. Затем на экране появился отрывок из мыльной оперы, Дэвид резал горло сексапильной девушке в купальнике. Раздался смех, и опять зашикали.
Довольно странно видеть лицо своего знакомого в программе новостей, хотя в Голливуде это не так необычно, как где-нибудь еще, потому что почти все здесь имеют отношение к телевидению. Меня больше поразил вид его поместья, сверкающего рождественскими огнями, окруженного телевизионщиками с разных каналов. За этими воротами я завтракала, присутствовала на приемах, вела задушевные разговоры, спала. Теперь это было декорацией трагедии.
– …начал ставить отдельные серии, потом стал продюсером, – продолжала вещать репортерша. – К моменту своей смерти он был совладельцем компании, снимающей популярный дневной драматический сериал, получил еще семь «Эмми» и считался одним из самых состоявшихся людей в телеиндустрии. И хотя теперь он начнет исчезать из поля зрения публики, в наших сердцах он останется навсегда.
Фотомонтаж перенес действие в прошлое, и под конец на экране появился снимок трехлетнего очаровашки. Женщина справа от меня всхлипнула. Джен Ким, стоящая сзади, пояснила, что фотографии подбирали к пятидесятилетнему юбилею Дэвида, отмечавшемуся годом раньше.
– Фатальный выстрел, – продолжала ведущая «Новостей» тоном, который казался одновременно и серьезным, и вульгарным, – в противовес более ранним репортажам, не был самоубийством. Полиция заявила, что ведется расследование. Неясно, было ли мотивом убийства ограбление, но среди прочего Дэвид Зетракис владел скаковой лошадью, одержавшей победу на дерби в Кентукки, коллекцией редких марок и картиной Густава Климта стоимостью два миллиона долларов. Пока полиция не разглашает имена подозреваемых.
Наступило полное молчание, только вдалеке квакали лягушки.
– Боже ты мой! – воскликнула женщина, стоящая у телевизора, нарушив тишину. – Я должна к одиннадцати часам добраться до отдела новостей. Это моя тема!
Энджел Рамирес стала пробираться сквозь толпу. Послышались выкрики: «Эй, поосторожнее!» Рядом с дверьми кто-то коротко взвизгнул, раздался звук падающего тела. Отчаянно напрягая мышцы, я продралась туда. Энджел лежала лицом вниз на полу гостиной.
– Черт вас всех побери! – кричала она. – У меня совершенно новый нос! Если я что-то сломала, то тебе придется за это заплатить… – Какой-то мужчина помог ей подняться и выйти в холл, откуда продолжали доноситься крики – Энджел подзывала парковщика.
Я обернулась и увидела Джо – та слегка пошатывалась, но улыбалась, опираясь о стену. Я добралась до нее, когда она уже начала оседать на пол.
– Это я поставила ей подножку, – объяснила Джо. – Не смогла удержаться! Дэвид ненавидел репортеров.
С этими словами она потеряла сознание.
Глава 5
Я сидела на коленях около Джо. Что предпринять? Попыталась было найти глазами Фредрик, но увидела только море ног, и ни одну пару из них не обвивал красный шифон. Мужчина, красивый азиат, присел на корточки рядом со мной.
– В отключке? – спросил он, имея в виду Джо.
– Да. Вы не поможете донести ее до моей машины? Прежде чем она попадется на глаза Трише.
– О, в этих делах я спец. – Он стащил с себя спортивную куртку, вручил ее мне, затем подхватил на руки Джо и, как принц, спасающий Спящую красавицу, двинулся к выходу. Джо довольно худа, а мужчина, хоть и невысок ростом, оказался достаточно мускулистым, чтобы без особых усилий поднять ее. Я шла следом, и все глазели на нас.
– Вы кто, пожарный? – поинтересовалась я, открывая ему входную дверь. На некотором расстоянии от нас появилась Фредрик, ее тюрбан замелькал в толпе, она махала мне рукой.
– Нет, актер. Руперт Линг.
– А меня зовут Уолли Шелли. – Мы торопливо шли к подъездной дорожке, я искала в сумочке корешок парковочной квитанции. – Вы несете мою подругу Джо.
Руперт улыбнулся:
– Мне уже доводилось носить ее. Я играл ее сводного брата, с которым у нее была интрижка, в «Под конец дня».
– А еще, не забывайте, вы были ее отчимом, – добавила догнавшая нас, запыхавшаяся Фредрик. – Пока в Розамунд не ударила молния и она не стала страдать амнезией. А я очень рада видеть вас, поскольку являюсь поклонницей этого сериала, а вы, если откровенно, почти единственный в наши дни актер, на которого стоит смотреть. А что с Джо?
– Потеряла сознание, – объяснила я. – Давай загрузим ее в мою машину.
– Хорошая идея, – согласился Руперт. – Я видел, как ее муж отбыл на их машине минут десять назад. Куда ты ее повезешь? Домой?
– Вряд ли, – возразила я. – При нынешних-то обстоятельствах. А я сама почти бездомная. Фредрик? Может, к тебе?
Фредрик отрицательно покачала головой:
– Кошки! У нее на них аллергия.
– Я бы отвез ее к себе, – сказал Руперт, – но у меня ревнивая… хозяйка квартиры.
– Тогда, похоже, все-таки придется везти Джо ко мне, – вздохнула я. Но тут же засомневалась, не зная, как Саймон прореагирует на такую гостью. – Или, может, к дяде Тео. Сейчас я ему позвоню.
Подъехала моя «интегра», и парковщики помогли уложить в нее Джо. Я думала о том, что вместо секса всю неделю напролет можно было бы помыть «интегру», но тут появилась полицейская машина.
– Уезжайте, – велел Руперт. – Надо вывезти ее отсюда.
– Быстро! – добавила Фредрик. – Я поеду за тобой следом.
Я не стала спорить. Села на водительское место и в пристойном темпе двинулась по подъездной дорожке, чтобы не привлекать ненужного внимания мужчин и женщин в синей форме.
И только выехав на шоссе, я вдруг удивилась – мы все трое почему-то были уверены: Джо лучше не встречаться с полицией.
Глава 6
Мы с Фредрик не отрывались от своих мобильников всю дорогу до Уэствуда.
– Дядя Тео не отвечает, – сказала я, – а у меня с собой нет ключей от его квартиры. Придется везти ее к Саймону.
– Великолепно! – отозвалась подруга. – У него хороший, безопасный дом. А репортеры набросятся на Джо, как гиены на сырое мясо, нельзя бросать ее в окрестностях Глендейла у дяди Тео.
– О чем ты? – Я посмотрела в зеркало заднего вида на Джо – та тихонько похрапывала.
– Джо и Дэвид когда-то были горячей темой, – пояснила Фредрик.
– И что с того? Это было сто лет назад. – Но у меня перед глазами появились Джо с Дэвидом, не пропускавшие ни одной премьеры, ни одного благотворительного мероприятия в Голливуде. – К тому же они были звездами мыльных опер, а не обладателями «Оскаров». Это большая разница.
Продолжая держать телефон возле уха, Фредрик фыркнула:
– Знаешь, что я тебе скажу, девочка моя. Если ты хоть немного знаменит, а тебя пристрелили или тебе откусил руку горный лев, для кого-то это настоящий джекпот. Джо – женщина заметная. Пока вы обе были наверху, Энджел Рамирес ходила и вынюхивала, расспрашивала о Джо и Дэвиде, Джо и Эллиоте, был ли у Джо с Дэвидом роман перед самой его смертью, не собиралась ли она разводиться из-за Дэвида с Эллиотом, бла-бла-бла, – а теперь, когда Дэвид стал жертвой убийства, пресса превратится в самонаводящиеся ракеты, выискивая фотогеничную подозреваемую.
– Так то пресса, а не полиция, – возразила я.
– А то копы не смотрят «Новости в одиннадцать»! Поторопись! Я не хочу пропустить их.
– Мы только что смотрели «Новости».
– Специальный выпуск девятого канала? Боже! Я говорю о настоящих «Новостях».
Мы съехали с четыреста пятого шоссе в 22.32 и двинулись на восток к Уилширу. Я припарковалась в подземном гараже, прошла через вестибюль, весело поприветствовала Али, ночного привратника, затем вышла на улицу к Фредрик, которая оставила машину на Тейер-стрит. С помощью магнитной карточки мы снова оказались в гараже, где быстро спустились на два уровня – цемент отзывался эхом на стук наших каблуков.
Доставать Джо из «интегры» – это не по парку гулять. Не то чтобы она была тяжелой, но нам не хотелось ее покалечить. Кроме того, одеты мы были не для поднятия тяжестей. Однако наша одежда вполне подходила для Саймоновой высотки, в том числе и для просторных, изысканных лифтов. Фредрик, как заявила она сама, хорошо смотрелась бы и на большом африканском торжестве Куанзаа.
– Хотела бы я здесь жить, – сказала подруга, когда мы добрались до последнего этажа. Мы усадили Джо на диванчик рядом с лифтом, и я проверила, дома ли Саймон – его не было, – расправилась с многочисленными замками и отключила сигнализацию. – Я всегда была по натуре домохозяйкой – отведайте моего барбекю, приготовленного на заднем дворе! – но с удовольствием изменила бы свои привычки ради такого мужчины.
Мы распахнули дверь в пентхаус Саймона, а затем пошли за Джо. Я только было поздравила себя с тем, что мы не встретили никого из соседей, как из лифта вышла женщинах собакой на поводке, усыпанном драгоценными камнями. Она и собака были одеты в одном стиле – в пиджаки из белой кожи.
Женщина захлопала глазами.
– Привет! – поздоровалась я, передвигаясь спиной вперед и держа Джо за плечи. Ее ноги были в руках у Фредрик.
– Очень милая собачка, – обратилась Фредрик к женщине. – Какая это порода? Лабрадудель[3]3
Помесь Лабрадора с пуделем.
[Закрыть]?
– Шнудель[4]4
Помесь шнауцера с пуделем.
[Закрыть], – ответила женщина и засеменила через холл.
Мы затащили Джо в квартиру, устроили ее на диване и отправились в кухню исследовать шкафы. До выпуска новостей оставалось четыре минуты.
– Белок. Белковый порошок. Белковые плитки. Белковые напитки. Витамины. Водка. Джин. Оливки. И большая упаковка бумажных полотенец. Это вопль о помощи, – сказала Фредрик, подбоченясь. – Мужчина взывает, чтобы его приручили и одомашнили!
– Что будем делать с Джо? Не только сегодня, но и потом.
– Я за то, чтобы кастрировать Эллиота. И она воспрянет духом. Давно он ходит налево?
– Для меня это новость – значит, наверное, нет. Ты когда-нибудь видела ее такой пьяной?
– Ну, в последнее время она… Послушай, если бы мой возлюбленный нашел себе кого-то еще, а муж то и дело расстегивал молнию на брюках, я бы тоже начала прикладываться к бутылке. Пошли! – Фредрик направилась в гостиную. – Надо включить телевизор.
Но я относилась к телевизору Саймона и ко всей его электронике как к космической ракете. Меня смущала даже его мебель. После трех недель проживания в пентхаусе я чувствовала себя не более дома, чем в первый вечер. Я сравнивала себя с собственной «интегрой» в здешнем гараже: дешевая подержанная машина среди «порше», «роллс-ройсов» и «БМВ». Саймон ездил на «бентли».
Фредрик сосредоточенно нажимала на кнопки пульта.
– Эврика! – воскликнула она, добившись одновременно изображения и звука. – Давай просто посмотрим… – Она принялась быстро переключать каналы. – Ты знаешь, что, до того как Энджел Рамирес заделалась латиноамериканкой, ее звали Элли Рамсфелт?
Я с обновленным интересом взглянула на крашеные черные волосы Энджел, когда начался ее репортаж под устрашающим названием «Ванна крови в Толука-Лейк». К рассказу о карьере Дэвида были добавлены старые фотографии его самого и различных актрис на различных красных дорожках, рассказывающие о его многочисленных романах. В конце концов камера сосредоточилась на фотографии Дэвида и Джо. Рыжие патлы Джо были причесаны парикмахером, ее назвали «моделью, ставшей актрисой», что было не совсем так, но почти правда. Я смотрела на Джо, храпящую на диване: волосы в беспорядке, веснушчатое лицо пылает от алкоголя. У меня вдруг возникло незнакомое прежде желание защитить ее.
– Признанная любовью его жизни Джо Рафферти разыгрывала то прекращающийся, то возобновляющийся роман с Дэвидом перед камерой и за закрытыми дверями в течение десяти лет. И в последние недели жизни Дэвида именно она не отходила от его кровати.
Затем последовало интервью с женщиной, которую представили как домработницу Дэвида.
– Мисс Джо приезжала сюда очень часто – каждый день. Она оставалась здесь и на ночь, на много-много ночей. До самого сочельника. Они сильно поссорились. Много кричали, как и в былые дни. И она уехала.
– Остается немало вопросов, на которые нет ответа, – подытожила Энджел Рамирес. – Какую роль сыграл Дэвид Зетракис в том, что брак Джо Рафферти с бизнесменом-миллионером Эллиотом Хоровицем распадается у всех на глазах? И еще более важно, какую роль сыграла Джо Рафферти в убийстве своего бывшего любовника? Репортаж из Толука-Лейк вела Энджел Рамирес.
Глава 7
– Сука! – одновременно вырвалось у меня и у Фредрик. Джо продолжала храпеть. Мы смотрели, как тело Дэвида загружают в фургон. Вернее, мы предположили, что это тело Дэвида. На носилках, конечно, была установлена лампа. Этот образ аукнулся у меня в голове открыткой с надписью: «Примите поздравления с пятнадцатью минутами славы!»
– И это все? – Я встала, чрезвычайно взволнованная. – Это весь репортаж? Но он о Джо! Репортер не должен вести себя как журналист. Да тут одни сплетни! А люди поверят им, потому что…
– Спасибо, – кивнула Фредрик. – Я долго пыталась донести до тебя именно эту мысль.
– И зачем Джо убивать Дэвида?
– Вот именно. Она же не была его женой. И не могла устать от созерцания того, как он последние десять лет чистил зубы зубной нитью. Он не имел обыкновения говорить «а-ха-ха», читая газету, и не прислушиваться к ее словам. Не притворялся, будто не знает, какое ведро для отбросов, а какое для мусора, идущего в переработку, с тем чтобы она перестала просить его выбросить мусор уже через год после свадьбы.
– Фредрик! – вздохнула я. – Ты меня пугаешь.
– Я просто рассуждаю. Брак – это возможность, средство, мотив; все в одном флаконе. Но Дэвид никогда не был женат. Почему?
Я взяла пульт и попыталась выключить телевизор.
– Джо была любовью его жизни. Как-то раз он сказал мне об этом. Но что-то у них не сложилось.
– Кто унаследует дом?
– Думаю, у него есть братья или сестры.
– Подожди. До меня стало доходить! – Фредрик бросилась на кухню и вернулась с белковой плиткой. – Мужчина, пятьдесят лет, симпатичный, богатый, никогда не был женат – о чем это говорит?
Я пожала плечами:
– Боится обязательств?
– Гомосексуалист. – Она сняла с плитки обертку. – Его считали натуралом, но один из его бойфрендов начал шантажировать Дэвида, и тот достал где-то револьвер, а бойфренд выхватил его и застрелил. Дело закрыто. Боже ты мой, здорово у меня получилось!
– Фредрик, это Лос-Анджелес, а не Вест-Пойнт[5]5
Военная академия сухопутных войск.
[Закрыть]. Если ты гей, это не означает, что твоей карьере пришел конец.
– Я могу назвать тебе имена двадцати семи актеров, которые пытаются выдать себя за гетеросексуалов.
– Дэвид вот уже много лет не играл. И кроме того, я с ним спала. И все бы поняла.
Глаза у Фредрик сузились.
– Ну? И каков он в постели?
– Превосходен. – Я немного подумала. – Это было так давно. Детали я помню смутно.
– Ага!
– Но у меня не сложилось впечатления, что он в конфликте с самим собой.
– Ты высокая. В женщинах ростом шесть футов есть что-то от мужчин. Если бы у тебя не было такой груди… Вы занимались любовью в темноте?
– Не помню.
– А Джо плоскогрудая. Совсем как мальчик. И бедер у нее нет. – Фредрик скрестила пальцы. – Я поняла, в чем тут дело. Он любил женщин, которых мог представить мужчинами. – Она не отрывала от меня взгляда. – А теперь задай себе такой вот вопрос: почему вы не жили вместе долго и счастливо?
– Он не хотел детей. Принципиально. И ясно дал мне это понять. А я их хотела и хочу, поэтому мы решили расстаться, прежде чем наши отношения не стали слишком уж сложными.
Фредрик нахмурилась и положила белковую плитку на столик. Затем, тщательно расправив слои шифона, снова уселась в кожаное кресло и сказала:
– Наверное, вам надо было обсудить эту проблему, прежде чем заняться сексом. – Несмотря на любовь к откровенным нарядам, Фредрик придерживалась строгих моральных принципов.
– Возможно, – согласилась я. – Но мы были молодыми. По крайней мере я. Он сам предложил прекратить отношения. Наверное, понял, что я наивна, и не захотел меня «портить». Я весь день над этим думаю.
– Что ты имеешь в виду под словом «портить»?
– У него была склонность к экспериментам.
– В постели? Как ты это поняла?
– Он просто задавал невинные вопросы – скажем, люблю ли я наряжаться кем-нибудь, воплощаю ли в жизнь свои тайные фантазии, занимаюсь ли групповухой, пользуюсь ли сексуальными игрушками.
– И ты называешь эти вопросы невинными?
Я услышала, как в замке поворачивается ключ, и меня охватил приступ паранойи: вдруг в комнате полно специальной аппаратуры и Саймон все слышал? Мама должна была поведать мне об оборотной стороне жизни с агентом ФБР. И разумеется, предупредить о том, что в жизни с мужчинами, которые работают на федеральное правительство, нет положительных сторон.
– Привет, Саймон! – Я подскочила к нему и чмокнула в щеку, меня смущало присутствие Фредрик. В ответ он с некоторым удивлением поцеловал меня, тоже в щеку.
Если, придя домой, мой бойфренд и был несколько удивлен, обнаружив там трех женщин, одна из которых находилась в коматозном состоянии, то виду не подал. Саймон вел себя профессионально сдержанно. Наверное, этому учат в Квонтико[6]6
Академия ФБР, расположенная в Квонтико, штат Виргиния.
[Закрыть]. Его нельзя назвать бесстрастным – за те шесть недель, что мы были знакомы, мне приходилось видеть самые разные проявления его эмоций, – но он всегда следил за тем, какие именно эмоции можно показать, где и перед кем.
– Фредрик, рад тебя видеть, – сказал он, чмокая ее опять-таки в щеку. Затем посмотрел на Джо. – Хорошая была вечеринка?
– Только не для нее, – отозвалась Фредрик. – Но тебе надо было самому побывать на ней. Уолли была звездой. Там состоялась презентация ее лягушек.
– Как жаль, что я ее пропустил, – бросил Саймон, развязывая галстук.
– Как я понимаю, ты работал, – продолжила Фредрик. – Вел наблюдение?
– Фредрик, – вмешалась я, – мне он ничего не рассказывает – значит, не расскажет и тебе.
– Если бы мой муж заявился домой за полночь и при полном параде, то я засыпала бы его вопросами. Ты не можешь постоянно отговариваться старой, набившей оскомину «национальной безопасностью», Саймон.
– Фредрик, прекрати, – попросила я. – Прекрати. Прекрати. Прекрати.
– Что касается вопросов безопасности, то будьте добры, ответьте на следующий вопрос: Джо появилась здесь по своей воле? – поинтересовался Саймон.
– А не?.. – выдавила я.
– А не вы вдвоем притащили ее сюда через гараж и лифт, напичканные камерами видеонаблюдения, дав Али возможность посмотреть такое вот интересное кино.
– Кто такой Али? – осведомилась Фредрик.
– Ночной привратник, – ответила я.
– Ну, я готова изложить такой вариант развития событий, какой ты предпочтешь, – заявила Фредрик. – Не то что Уолли, которая ни разу в жизни не соврала. Кстати говоря, эта особенность должна быть симпатична людям твоей профессии.
Я попыталась заговорить, но закашлялась.
– Только посмотрите на нее, – разошлась Фредрик. – Стоит здесь вся из себя, фигура как у модели, натуральная блондинка – не надо постоянно подкрашивать корни. Слишком высока для большинства мужчин, но только не для тебя. Я не вижу тебя с женщиной намного ниже шести футов. И что в Уолли самое лучшее? Она чиста перед законом.
– Да уж, – кивнул Саймон. – Извините, я пойду переоденусь. А затем мне, наверное, понадобится выпить.
– Он не один испытывает такое желание, – подытожила я, глядя, как Саймон направляется в спальню. – Фредрик, ты должна заткнуться.
– Радость моя, каждой девочке нужна мать-еврейка. Иди к нему. Поможешь снять ботинки. Или брюки.
– Я думала, ты против безрассудного секса.
– Это не имеет никакого отношения к безрассудному сексу. У такого секса есть цель; ты знаешь, что я имею в виду.
Я объяснила Фредрик, что думаю о ее совете расспрашивать мужа с пристрастием, и тут зазвонил мобильный. Звук шел от дивана, на котором лежала Джо.
– Давай ответим, – сказала Фредрик, помогая мне перевернуть нашу подругу. – Если это Эллиот, то мало ему не покажется.
Я вытащила телефон из кармана голубых джинсов Джо.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Джо Рафферти?
– Кто вы? – спросила я.
– Глен Джил, Ассошиэйтед Пресс. Мисс Рафферти, примите мои соболезнования. Скажите нам, что вы почувствовали, когда услышали о смерти своего бойфренда? Где вы были в это время?
– Моего кого? Бойфренда? – медленно переспросила я, стараясь уловить суть вопроса.
– Дэвида Зетракиса. И правда ли, что вашему браку с Эллиотом Хоровицем пришел конец и…
– О Боже! – воскликнула я, сведя концы с концами. – Разве в мире нет реальных проблем, о которых вы можете писать? Например, о глобальном потеплении? Убирайтесь к черту!
Фредрик взяла у меня телефон.
– Говорит мать мисс Рафферти, миссис Рафферти. Я могу вам помочь? – Какое-то время она слушала, затем изрекла: – Вы понимаете, что всеми средствами массовой информации в этой стране владеет преподобный Сон Мён Мун[7]7
Основатель секты «Церковь объединения».
[Закрыть]? Подыщите себе нормальную работу. Например, на скотобойне. А бедную девочку оставьте в покое. – С этими словами она отключила телефон.
– Как им удалось раздобыть номер ее сотового? – удивилась я.
– Он известен всему городу. Она же у нас мисс Дружелюбие. Когда-то Джо была осторожна с этим, но, перестав работать, стала невнимательной. – Фредрик покачала головой. – Дело обстоит самым безобразным образом. И станет еще хуже, прежде чем труп Дэвида успеет остыть. Джо богатая, рыжая и красовалась на обложке «Вог». И раз уж акулы пера не могут приплести к этому делу Майкла Джексона, то примутся за нее.
Мы изучающе посмотрели на Джо, худую, похожую на мальчика. Но если замазать веснушки, причесать и завернуть во что-нибудь от Валентино, взору являлась настоящая модель.
– Да, – согласилась я. – Ты склонна преувеличивать, но в этом случае имеешь полное право сказать: «Я же тебе говорила!»
Фредрик плотно завернулась в слои красной ткани.
– Будь готова к бешеной атаке. Я тоже женщина стильная. Мы можем появиться в «Пипл». Не выходи из дома в спортивных штанах. И сожги все флисовое. Такого мужчину в такой спальне флисом не соблазнишь. – Она поцеловала меня, затем крикнула «До свидания!» Саймону, тот крикнул «До свидания!» ей в ответ.
Такой мужчина в спальне сидел на огромной кровати и читал какие-то бумаги, рядом с ним стоял кейс. Саймон был в спортивных штанах и в футболке – и то и другое выглядело либо новым, либо хорошо выглаженным. Вся его одежда казалась новой. Никаких заношенных носков. Никаких линялых джинсов. Никаких маек на тему ранних гастролей «Роллинг Стоунз». Я села рядом с ним, и он положил бумаги на кровать – обратной стороной вверх.
– Не бойся, я не собираюсь лезть в дела государства, – сказала я. – Извини, что мы привезли сюда Джо. Я не знала, как поступить.
– Она часто теряет сознание?
– Впервые.
– Ну, некоторым много не надо – два бокала, и они в полной отключке.
– Только не Джо. Она может пить как рыба, и в половине случаев я не замечаю никакого эффекта. – Я замолчала, но, увидев удивленного Саймона, опять бросилась защищать подругу: – У нее был очень трудный день.
– Она не умеет справляться со своими эмоциями.
– У нее муж волокита. Она только что узнала об этом.
– Душевные терзания здесь не помогут.
Мне хотелось оправдать Джо, но все слова, приходившие в голову, звучали так, словно я сама понимала, что моя подруга вела себя не лучшим образом. Ее храп, доносившийся даже до спальни, мешал мне думать.
– Ты не знаешь ее, – сказала я наконец.
– А ты?
– Знаю. Что ты имеешь в виду?
Саймон посмотрел мне в глаза:
– У нее проблемы с выпивкой, а тебе об этом неизвестно, отсюда вывод: либо ты не знаешь ее так хорошо, как думаешь, либо закрываешь глаза на проблему. Какое из этих утверждений правильно?
