Текст книги "Шесть лет (ЛП)"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 31

Я включил свой телефон, когда добрался до шоссе. Я уже не думал, что его кто-нибудь отслеживает, но если и так, то они обнаружат меня на трассе 287 неподалёку от Палисейдс Молла. Не думаю, что это сильно им поможет. Я съехал с дороги на правую обочину. Обнаружилось два сообщения и три звонка от Шанты. Каждый следующий настойчивее, чем предыдущий. Итого, пять выходов на связь от Шанты. В первых двух сообщениях, она вежливо просила связаться с ней. В следующих двух сообщениях её просьбы стали более требовательными. И наконец, она закинула наживку:

Кому: Джейкобу Фишеру

От кого: Шанты Ньюлин

Джейк, хватит игнорировать меня. Я нашла важную связь между Натали Эйвери и Тоддом Сандерсоном.

Шанта.

Вау. Я взглянул на мост через реку Гудзон, остановился на первом же съезде, выключил телефон, взял одноразовый и набрал номер Шанты. Она ответила на втором гудке.

– Я поняла, – сказала она. – Ты злишься на меня.

– Ты дала нью-йоркской полиции номер одноразового телефона. Из-за тебя меня выследили.

– Виновата, но это было сделано для твоей ж пользы. Тебя могли подстрелить или повязать за сопротивление при аресте.

– Но я не сопротивлялся при аресте. Я бежал от сумасшедших, которые пытались меня убить.

– Я знаю Малхолланда. Он хороший парень. Я не хотела, чтобы какая-нибудь сорви голова тебя подстрелила.

– За что? Меня едва можно назвать подозреваемым.

– Не важно, Джейк. Ты не обязан мне доверять. Это ничего. Но нам нужно поговорить.

Я загнал машину на парковку и заглушил мотор.

– Ты говорила, что нашла связь между Натали Эйвери и Тоддом Сандерсоном.

– Ага.

– И что за связь?

– Где и когда мы можем поговорить? Сглазу на глаз.

Я задумался.

– Слушай, Джейк, ФБР хотело устроить тебе полноценный допрос. Я сказала им, что я справлюсь лучше.

– ФБР?

– Ага.

– Чего они хотят от меня?

– Просто приходи, Джейк. Всё будет в порядке, поверь мне.

– Угу, конечно.

– Ты можешь поговорить со мной или ФБР, – вздохнула Шанта. – Послушай, если я расскажу тебе, в чём дело, ты обещаешь, что придёшь и поговоришь со мной?

Я задумался.

– Да.

– Обещаешь?

– Зуб даю. Так в чём дело?

– Дело в банковских ограбления, Джейк.

* * *

В новых условиях неподчинения законам и жизни на грани я нарушил кучу правил режима скоростей на обратном пути в Лэнфорд. Я пытался разобраться в том, что узнал, выдвигал теории и предположения, отвергал их и пытался снова. С одной стороны всё укладывалось в общую картину, с другой – были кусочки, которые вписывались с трудом.

Я до сих пор не знал многого, в том числе и самое главное: Где Натали?

Двадцать пять лет назад профессор Аарон Клейнер пошёл к декану факультета, профессору Малкольму Юму, потому что поймал студента на плагиате (хотя это была на самом деле покупка) курсовой работы. Мой старый наставник недвусмысленно попросил его не лезть в это дело, как просил и меня не лезть в дело профессора Эбана Трейнора.

Я задавался вопросом, сам Арчер Майнор угрожал семье Аарона Клейнера или это был кто-то из ММ? Хотя неважно. Они до того запугали Клейнера, что он понял, что должен исчезнуть. Я попытался поставить себя на его место. Скорее всего, Клейнер был напуган, загнанным в угол, в ловушку.

К кому он мог обратиться за помощью?

Первая мысль: к Малкольму Юму.

И несколькими годами позже, когда дочь Клейнера оказалась в такой же ситуации, напуганная, загнанная в угол, в ловушке...

Рука моего наставника была везде. Мне нужно поговорить с ним. Я набрал номер Малкольма во Флориде и снова не получил ответа.

Шанта Ньюлин жила в кирпичном доме, который бы моя мама описала, как вычурный. Везде были ящики со свисающими цветами и арочные окна. Всё было идеально симметричным. По каменной дорожке я дошёл до дома и позвонил. Я был удивлён, когда увидел, как к двери подходит маленькая девочка.

– Кто ты? – спросила маленькая девочка.

– Я Джейк. А ты кто?

Ребёнку было пять, может быть, шесть лет. Она уже собиралась ответить, когда Шанта поспешила ко мне с затравленным взглядом. Её волосы были убраны назад, но пряди падали на глаза. Капельки пота проступали на лбу.

– Маккензи, я приму гостя, – сказала Шанта маленькой девочке. – Что я тебе говорила по поводу того, чтобы нельзя открывать дверь без взрослых?

– Ничего.

– Эм, да, думаю, ты права, – Шанта прочистила горло. – Ты ни за что не должна открывать дверь, когда рядом нет взрослых.

Девочка показала на меня.

– Он взрослый. И он рядом.

Шанта посмотрел на меня раздражённым взглядом. Я пожал плечами. В заявлении ребёнка есть смысл. Шанта пригласила меня войти и сказала Маккензи пойти поиграть в кабинете.

– А можно пойти на улицу? – спросила Маккензи. – Я хочу покататься на качелях.

Шанта посмотрела на меня. Я снова пожал плечами.

– Конечно, мы все можем пойти на улицу, – сказала Шанта с улыбкой настолько принуждённой, что я уже начал волноваться.

Я по-прежнему не знал, кто такая Маккензи, и что она делает здесь, но у меня были заботы поважнее. Мы отправились во двор. Там стояла новенькая игровая площадка из кедра, в комплект входили лошадки, горки, крепость и песочница. Насколько мне было известно, Шанта жила одна, посему устройство такой площадки вызывало любопытство. Маккензи запрыгнула на лошадку.

– Дочь моего жениха, – объяснила Шанта.

– А.

– Мы собираемся пожениться осенью. Он переедет сюда.

– Миленько.

Мы с удовольствием наблюдали за катающейся на лошадке Маккензи. Она посмотрела на Шанту презрительным взглядом.

– Этот ребёнок ненавидит меня, – сказала Шанта.

– Разве ты не читала в детстве сказки? Ты злая мачеха.

– Спасибо, утешил, – Шанта посмотрела на меня. – Вау, ты выглядишь ужасно.

– В этом месте мне следует сказать "Ты бы видела другого парня"?

– Что ты с собой делаешь, Джейк?

– Я ищу человека, которого люблю.

– А она хоть хочет быть найденной?

– Сердце не задаёт вопросов.

– Это пенис не задаёт вопросов. А сердце обычно немного умнее.

"Справедливо", – подумал я.

– Так, что насчёт ограбления банка?

Она заслонила глаза от солнца.

– Не терпится, да?

– Я не в настроении для игр, вот это точно.

– Честно. Помнишь, ты просил узнать информацию о Натали Эйвери?

– Да.

– Я прогнала её имя через систему и получила два совпадения. Одно из них было связано с Нью-йоркской полицией. Она была для них очень важна. Я приняла присягу не разглашать секретную информацию. Ты мой друг. Я хочу доверять тебе. Но я также сотрудник правоохранительных органов. И не имею права рассказывать друзьям о текущих расследованиях. Ты понимаешь, так ведь?

Я слегка кивнул, но она не обратила на мой поощрительный знак внимания и продолжила говорить:

– Тогда я едва заметила другое упоминание. В нём не были заинтересованы в том, чтобы найти её или даже поговорить с ней. Это было случайное упоминание.

– И в чём оно заключалось?

– Я доберусь до этого. Просто дай мне рассказать всё по порядку, хорошо?

Я ещё раз кивнул. Сначала пожимал плечами, теперь киваю.

– Я собираюсь продемонстрировать тебе добросовестные намерения. Это вовсе необязательно, но я разговаривала с Нью-йоркской полицией, и они дали мне разрешение. Ты должен понять, что в данном случае я не нарушаю никаких правовых обязательств.

– Лишь дружеские обязательства.

– Удар ниже пояса.

– Ага, знаю.

– Нечестно. Я пытаюсь помочь тебе.

– Хорошо, извини. Так что там с Нью-йоркской полицией?

Она потомила меня ещё секунду-две.

– Нью-йоркская полиция думает, что Натали Эйвери была свидетельницей убийства, что она видела убийцу и, возможно, сможет его опознать. Так же полиция Нью-Йорка предполагает, что убийцей является главарь одной из преступных группировок. Вкратце, твоя Натали может способствовать поимке очень большой шишки в Нью-Йорке.

Я ждал, что она продолжит, но она больше ничего не сказала.

– Что ещё? – спросил я.

– Это всё, что я могу рассказать тебе.

Я покачал головой.

– Должно быть, ты думаешь, что я идиот.

– Что?

– Нью-йоркская полиция меня допрашивала. Они показали мне фотографию с камеры наблюдения и сказали, что им нужно поговорить с ней. Я уже всё это знаю. А если быть более конкретным, то ты знала, что я уже знаю всё это. Добросовестные намерения. Да брось ты! Ты надеялась заполучить моё доверие, рассказав то, что я уже и так знаю.

– Неправда.

– Кто жертва?

– Я не...

– Арчер Майнор, сын Маквелла Майнора. Полиция считает, что Максвелл убил своего собственного ребёнка.

Она была ошеломлена.

– Откуда ты это знаешь?

– Было несложно выяснить. Скажи мне вот что.

Шанта отрицательно покачала головой.

– Не могу.

– Ты по-прежнему демонстрируешь мне добрую волю? Полиция Нью-Йорка знает, почему Натали была там в ту ночь? Просто скажи мне да или нет.

Её глаза переместились на детскую площадку. Маккензи слезла с лошадки и направилась к горке.

– Они не знают.

– Вообще без понятия?

– Полиция Нью-Йорка просмотрела записи с камер безопасности в Лок-Хорне. Там была система слежения, оборудованная по последнему слову техники. На первом же видео они обнаружили твою девушку, бегущую по коридору на двадцать втором этаже.

– А видеозаписи убийцы?

– Я тебе ничего больше не могу сказать.

– Я бы сказал "не могу или не хочу", но это такое стародревнее клише.

Она нахмурилась. Я подумал, что это из-за того, что я сказал, но потом увидел, что не из-за этого. Маккензи стояла наверху горки.

– Маккензи, это опасно.

– Я делаю так всё время, – возразила девочка.

– Мне всё равно, что ты делаешь всё время. Пожалуйста, катайся сидя.

Она села. Но не стала скатываться.

– А что насчёт банковского ограбления? – спросил я.

Шанта покачала головой, и это действие не относилось к тому, что я сказала, оно относилось к упрямой девочке на верху горки.

– Ты знаешь что-нибудь о ряде ограблений банков в Нью-Йорке?

Я вспомнил статью, которую прочитал.

– В банки проникали ночью, когда они были закрыты. Пресса назвала грабителей Невидимками или как-то в этом духе.

– Точно.

– И какое к этому имеет отношение Натали?

– Её имя всплыло в связи с ограблениями, конкретно одним из них на Канал-стрит в центре Манхеттена две недели назад. Этот банк считался более безопасным, чем Форт-Нокс. Воры украли двенадцать тысяч наличными и вскрыли четыреста банковских ячеек.

– Двенадцать тысяч – это немного.

– Немного. Несмотря на то, что ты видишь в фильмах, в банковском хранилище не хранятся миллионы долларов. Но с банковскими ячейками может повезти больше. Именно их эти ребята и очистили. Когда моя бабушка умерла, моя мама положила её кольцо с бриллиантом в четыре карата в банковскую ячейку, чтобы однажды отдать его мне. Только одно это кольцо стоит сорок тысяч. Кто знает, что там ещё могло быть? Страховое требование одного из ранних ограблений составляет 3,7 миллиона долларов. Конечно же, люди врут. У всех вдруг в банковских ячейках оказались дорогостоящие семейные реликвии. Но ты понимаешь, о чём я.

Я понимал. Но меня это мало заботило.

– И имя Натали всплыло в связи с ограблением на Канал-стрит.

– Да.

– Каким образом?

– Связь очень тонкая, – Шанта большим и указательным пальцем показала насколько тонкая. – Почти незначительная. Само по себе это ерунда.

– Но не для тебя.

– Теперь не для меня, да.

– Почему?

– Потому вокруг твоей настоящей любви сплошная бессмыслица.

С этим не поспоришь.

– Ну и как тебе это нравится? – спросила она.

– Нравится что? Я не знаю, что здесь сказать. Я даже не знаю, где Натали, и ещё меньшее представление имею, как она связана с банковским ограблением.

– Это только моё мнение. Я не думала, что это имеет значение, пока я не начала искать другое имя, которое ты упомянул. Тодд Сандерсон.

– Я не просил тебя узнавать про него.

– Ага, но я это сделала. И получила два упоминания. Естественно, основное заключалось в том, что он был убит неделю назад.

– Подожди, Тодд тоже связан с этим ограблением?

– Да. Ты читал Оскара Уальда?

Я скорчил гримасу.

– Да.

– У него есть потрясающая фраза: "Потерю одного из родителей ещё можно рассматривать как несчастье, но потерять обоих похоже на небрежность".

– Из "Как важно быть серьёзным", – сказал я, потому что я учёный, и ничего не могу с собой поделать.

– Точно. Имя одного человека, о котором ты спрашивал, всплывает в связи с банковским ограблением? Ничего интересного. Но два? Это уже не случайность.

"И, – подумал я. – Неделю или около того после ограбления Тодд Сандерсон был убит.

– Так связь Тодда с ограблением тоже очень-очень тонкая?

– Нет. Я бы сказала, она просто тонкая.

– И в чём она заключается?

– Маккензи!

Я повернулся на крик и увидел женщину, которая выглядела на мой вкус слишком похоже на Шанту Ньюлин. Тот же рост, сравнительно тот же вес, та же причёска. У женщины были широко открыты глаза, словно самолёт внезапно упал на задний двор. Я проследил за её взглядом. Маккензи снова стояла на горке.

Шанта омертвела.

– Извини, Кэндис. Я ей говорила сесть.

– Говорила ей? – недоверчиво повторила Кэндис.

– Извини. Я следила за ней. Я просто заговорилась с другом.

– И это что оправдание?

Маккензи с улыбкой, которая говорила "Здесь я закончила", села, скатилась с горки и подбежала к Кэндис.

– Привет, мамочка.

Мамочка. Не удивительно.

– Давайте я вас провожу, – старалась Шанта.

– Мы уже и так на улице, – сказала Кэндис. – Мы сами в состоянии обойти дом.

– Подождите, Маккензи нарисовала милейшую картинку. Она в доме. Полагаю, она хочет забрать её.

Кэндис и Маккензи уже уходили.

– У меня сотни картин дочери, – ответила Кэндис. – Оставь себе.

Шанта смотрела им в след. Её обычная военная осанка исчезла.

– Какого чёрта я делаю, Джейк?

– Пытаешься, – ответил я. – Живёшь.

Она покачала головой.

– У меня никогда не получится.

– Ты его любишь?

– Да.

– Значит, получится. Просто будет немного сумбурно.

– Где ты набрался мудрости?

– Я закончил колледж Лэнфорда и смотрел много дневных ток-шоу.

Шанта повернулась и посмотрела на детскую площадку.

– У Тодда Сандерсона была банковская ячейка в банке на Канал-стрит. Он был одной из жертв ограбления. И всё. С первого взгляда, это кажется малозначительным обстоятельством.

– Но неделю спустя его убили.

– Да.

– Подожди, ФБР думает, что он имеет какое-то отношение к ограблениям?

– Я не в курсе хода расследования.

– Но?

– Я не видела связи между банковским ограблением на Манхеттене и его убийством в Пальметто Блафф.

– А теперь?

– Эм, твоя Натали тоже связана с этим делом.

– Очень-очень тонкой связью.

– Да.

– Насколько тонкой?

– После такого рода ограблений ФБР проводит полную инвентаризацию всего. То есть, абсолютно всего. Поскольку, когда вскрыли банковские ячейки, обнаружилось, что в них хранятся многие важные документы. Акции и облигации, доверенности, договоры покупки домов и всё прочее. Конечно же, многие из них валялись на полу. Зачем бы вору понадобились документы? Поэтому ФБР просмотрело их и внесло в каталог. Например, один парень держал в ячейке договор купли-продажи на машину своего брата. Так имя брата попало в список.

Я пытался не отставать от того, что она говорит.

– Я правильно понимаю, имя Натали было на одном из документов из банковских ячеек.

– Да.

– Но у неё не было собственной ячейки?

– Нет. Но обнаружилось, что ячейка принадлежит Тодду Сандерсону.

– И что это было? Что за документ?

Шанта повернулась и посмотрела на меня.

– Её последняя воля и завещание.

Глава 32

ФБР по словам Шанты хотело узнать, что мне известно. Я сказал ей правду: я не знаю ничего. Я спросил Шанту, что говорится в завещании и последней воле. Всё оказалась предельно просто. Все её активы должны быть поровну разделены между её матерью и сестрой. Она так же просила кремировать её, и что интересно, развеять её пепел над лесом, на который выходит двор Лэнфорда.

Я задумался о том, где было найдено завещание. Ответ ещё не пришёл ко мне, но я чувствовал, что он витает в воздухе.

Когда я собрался уходить, Шанта спросила:

– Ты уверен, что тебе ничего не пришло в голову?

– Уверен.

А теперь я подумал, что, возможно, и пришло. Просто я не хотел делиться с Шантой или ФБР. Я доверял ей так, как доверяют человеку, который открыто сказал, что он, прежде всего, сотрудник правоохранительных органов. Например, если бы я рассказал ей о "Новом начале", то это привело бы к катастрофе. Но главное, и ключевое, Натали не доверяла сотрудникам правоохранительных органов.

Почему?

Раньше я об этом не задумывался. Если бы Натали доверяла полицейским, то дала бы показания и попала бы в программу защиты свидетелей или что-то в этом духе. Но она не доверяла. Почему? Что она знает такого, что не стала так поступать? А если она не доверяла полицейским, с чего я должен?

Я снова вытащил телефон и набрал номер Малкольма Юма. И опять без ответа. Хватит. Я поспешил в Кларк Хаус. Миссис Динсмор сидела за своим столом. Она посмотрела на меня поверх очков для чтения в форме полумесяца.

– Вы не должны быть здесь.

Я не стал защищаться или выдумывать умные реплики, а просто сказал ей, что пытаюсь дозвониться до Малкольма Юма.

– Он не в Веро Бич.

– Вы знаете, где он?

– Знаю.

– А не скажите мне?

Она неторопливо перебрала бумаги и поправила сдвинувшуюся скрепку.

– Он в хижине на озере Кане.

Однажды много лет назад Малкольм пригласил меня на рыбалку, но я не поехал. Поскольку ненавижу рыбалку. Я не понимаю её, но с другой стороны я никогда не был приверженцем простого, в стиле Дзен времяпрепровождения. Мне всегда было сложно отключиться. Я скорее буду читать, чем просто расслабляться. Я предпочитаю нагружать мозг работой. Но я знал, что эти владения принадлежат семье миссис Юм несколько поколений. Он любил шутить, что ему нравится чувствовать себя там незваным гостем, потому что так лучше отдыхается.

Или становится идеальным местом, чтобы спрятаться.

– Не знал, что он до сих пор владеет этим местом.

– Он выбирается туда пару раз в год. И наслаждается уединением.

– Не знал.

– Он никому не говорил.

– Но он сказал вам.

– Ну, – сказал миссис Динсмор, как будто это была самая очевидная вещь на свете. – Он не хочет быть там в компании с кем-либо. Ему нужно было побыть одному, чтобы писать и рыбачить в тишине и покое.

– Ага. И убежать от беспокойной, активной жизни закрытого общества Веро-Бич.

– Смешно.

– Спасибо.

– Вы находитесь в оплачиваемом отпуске. Следовательно, вам, эм, нужно уйти.

– Миссис Динсмор?

Она посмотрела на меня.

– Вы же помните всё, что я вам рассказывал в последнее время?

– Об убитых студентах и пропавших профессорах?

– Да.

– И что?

– Мне нужно, чтобы вы дали мне адрес домика на озере. Мне нужно поговорить с профессором Юмом с глазу на глаз.

Глава 33

Жизнь человека, преподающего в колледже, особенно, если он живёт на маленьком кампусе, очень насыщенная. Вы пребываете в ирреальном мире, так называемого, высшего образования. И вам здесь комфортно. И причин покинуть этот обитель крайне мало. У меня есть машина, но езжу на ней я, наверное, не больше одного раза в неделю. Я хожу пешком на все занятия и в центр городка Лэнфорд, чтобы прошвырнуться по любимым магазинам, любимым местам, зайти в кино, рестораны, или что там у вас ещё. Ещё я занимался в самом современном тренажёрном зале, который располагался в колледже. Это изолированный мир, не только для студентов, но и для тех, кто выбрал такие места для жизни.

И вы полюбите жить в снежном шаре академической либеральности и искусства.

Безусловно, это меняет ваш мозг, но, в самом деле, за неделю с небольшим с тех пор, как увидел некролог Тодда Сандерсона, я путешествовал больше, чем за все прошедшие шесть лет, вместе взятые. Может быть, это и преувеличение, но небольшое. Потасовки в сочетании с часами, проведёнными в автомобиле и самолётах, иссушили мою энергию. Я, конечно, смог сделать нереальное с помощью адреналина, но этот ресурс, как выяснилось, конечен.

Я свернулся с трассы 202 и продолжил путь через сельскую местность вдоль границы между Массачусетсом и Нью-Хэмпширом. Спина уже начала затекать. Я остановился у стенда с хот-догами Ли, чтобы немного размяться. Реклама говорила, что у них есть сандвичи с пикшей. Я взял хот-дог, жареный во фритюре картофель с сыром и Кока-колу. Всё было очень вкусным, и на какое-то мгновение, поскольку мне предстояло отправиться в эту уединённую хижину на озере, я подумал об этой еде, как о последней. Я ел жадно, купил и поглотил ещё один хот-дог, а потом вернулся в машину. Я почувствовал себя странно обновлённым.

Я проехал мимо леса Оттер. Осталось около десяти минут до дома Малкольма Юма. У меня не было номера его мобильного телефона, я даже не уверен, что он у него есть, но в любом случае я не стал бы звонить. Я просто хотел заявиться без предупреждения и посмотреть, что к чему. Я не хотел давать профессору Юму время подготовиться. Я хотел получить ответы и подозревал, что они есть у моего старого наставника. На самом деле мне не нужно было знать всё. Я и так уже знал. Мне просто нужно было удостовериться, что Натали в безопасности, что она понимает, что очень плохие ребята идут по её пятам, и если возможно, я бы хотел понять, могу ли я сбежать и быть вместе с ней. Да, я слышал о правилах и клятвах "Нового начала", но сердце не знает правил и клятв.

Должен быть какой-нибудь способ.

Я чуть не пропустил маленький знак Аттал Драйв. Я повернул налево на грунтовую дорогу и начал взбираться в гору. Я добрался до вершины и увидел, что внизу раскинулось озеро, похожее на зеркало. Люди говорят о таких местах "нетронутое", но для меня это слово приобрело новый смысл чистоты и невинности, когда я увидел воду. Я остановил машину и вышел из неё. Воздух был настолько свежим, что даже один вдох очищал лёгкие. Тишина и спокойствие были почти опустошающими. Я знал, если закричать, то мой крик отзовётся эхом, и будет повторяться и повторяться, и никогда полностью не рассеется. Крик будет жить в этих лесах, становясь всё тиши и тише, но он никогда не умрёт, напротив, он присоединится к другим звукам прошлого, и они сольются в низкий гул, что можно услышать на свежем воздухе.

Я посмотрел вниз, ожидая увидеть домик у озера. Но его там не было. Зато обнаружилось два причала, у которых было привязано два каноэ. И больше ничего. Я вернулся в машину и поехал налево. Грунтовая дорога в этом месте была не очень хорошей. Машина подскакивала на кочках и ударялась о камни. Я уже порадовался, что взял страховку, когда арендовал машину, вообще, странно думать о таких вещах в такое время, но мозг идёт по проторенной дорожке. Я вспомнил, что у профессора Юма был пикап четыре-на-четыре, не совсем в стиле академиков. Но теперь я понял почему.

Впереди я увидел два пикапа, припаркованных рядом друг с другом. Я остановил свою машину возле них и выбрался наружу. Я не мог не заметить в грязи следы от нескольких машин. Либо Малкольм ездил туда-сюда, либо у него была компания.

Я не знал, что это значит.

Я посмотрел на холм и увидел маленький домик с тёмными окнами, и ощутил, что на глазах начинают наворачиваться слёзы.

Сейчас не было мягкого утреннего свечения. Не было розового света. Солнце садилось за ним, отбрасывая длинные тени, превращая то, что казалось пустым и заброшенным, в нечто тёмное и угрожающее.

Это был домик с картины Натали.

Я начал подниматься по холму в направлении входной двери. Было что-то сказочное в этом походе, что-то, похожее на путешествие Алисы в Стране Чудес, как будто я покинул настоящий мир и вошёл в картину Натали. Я добрался до двери. Звонка не было. Я постучал – звук раздался в тишине, словно выстрел.

Я подождал, ответа не последовало.

Постучал ещё раз. По-прежнему тишина. Я раздумывал, что делать дальше. Может быть, пойти вниз к озеру и посмотреть, нет ли там Малкольма, но то спокойствие и тишина, которые я наблюдал раньше, говорили, что там никого нет. Да ещё и все эти следы от шин.

Я взялся за ручку двери. И повернул ей. Дверь не только не была заперта, но на ней замка не было вообще, не было и щели для ключа. Я толкнул дверь и вошёл. Комната была тёмной. И я включил свет.

Никого.

– Профессор Юм?

Когда я выпустился, он настаивал, чтобы я звал его Малкольм. Но я так и не смог. Я зашёл на кухню. Она оказалась пустой. В домике была лишь одна спальня. Я направился туда по какой-то причине на цыпочках.

Когда я вошёл в спальню, сердце камнем упало вниз.

О, нет...

Малкольм Юм лежал на кровати на спине, на его лице застыла пена. Его рот был наполовину открыт, лицо исказил последний, замерший крик боли.

Мои колени подогнулись. Пришлось схватиться за стену, чтобы устоять на ногах. Воспоминания нахлынули на меня с такой силой, что едва не сбили с ног: на первом курсе я выбрал его курс (Гоббс, Локк и Руссо), первый раз я встретился с ним в том кабинете, который сейчас называю своим (мы обсуждали право и насилие в мировой литературе), часы, проведённые за диссертацией (тема: Верховенство права), то, как он со слезами на глазах по-медвежьи обнял меня в тот день, когда я выпустился.

Голос позади меня сказал:

– Ты так и не смог забыть об этом деле.

Я обернулся и увидел Джеда, который наставил на меня оружие.

– Я не делал этого.

– Знаю. Он сделал это сам с собой, – Джед посмотрел на меня. – Цианид.

Я вспомнил коробочку с таблеткой Бенедикта. Он сказал, что у всех членов "Нового начала" есть такие.

– Мы же говорили тебе забыть об этом деле.

Я покачал головой, пытаясь держать себя в руках, пытаясь сказать, что часть меня просто хочет свернуться калачиком и скорбеть, что можно поговорить обо всём позже.

– Всё это началось задолго до того, как я влез в это дело. Я не знал ни черта об этом, пока не увидел некролог Тодда Сандерсона.

У Джеда неожиданно появился обессиленный вид.

– Не важно. Мы просили тебя остановиться миллионами разных способов. Но ты не остановился. Нет разницы, виновен ты или нет. Ты знаешь о нас. А мы дали клятву.

– Убить меня.

– В данном случае, да, – Джед снова посмотрел на кровать. – Если Малкольм был настолько предан делу, что совершил такое с собой, так не должен ли я быть, так же привержен делу, чтобы убить тебя?

Но он не выстрелил. Джеду больше не нравилась идея застрелить меня. Теперь я это понимал. Он был не против застрелить меня, когда думал, что я убил Тодда, но мысль о моём убийстве только для того, чтобы заставить замолчать, давила на него. Он ещё раз посмотрел на тело напоследок.

– Малкольм любил тебя, – сказал Джед. – Он любил тебя, как сына. Он бы не хотел...

Его голос затих. Оружие было опущено.

Я сделал пробный шаг к нему.

– Джед?

Он повернулся ко мне.

– Думаю, что знаю, как Максвелл Майнор нашёл Тодда.

– Как?

– Сначала мне нужно кое-что у тебя спросить. "Новое начало" началось с Тодда Сандерсона или, эм, с тебя?

– Какое это имеет отношение?

– Просто... поверь мне хотя бы на мгновение, хорошо?

– "Новое начало" началось с Тодда. Его отца обвинили в гнусном преступлении.

– Педофилии.

– Да.

– Его отец, в конце концов, покончил с собой.

– Ты даже не представляешь, каково было Тодду. Я был его соседом по комнате и лучшим другом. Я видел, как он разваливается. Его раздражала несправедливость этой ситуации. Если бы его отец мог просто переехать. Он, конечно же, мог, но слава бы последовала за ним. От такого никогда не сбежишь.

– Если только не получить возможность начать всё с чистого листа.

– Точно. Тогда мы осознали, что есть куча людей, которых нужно спасти, и единственный способ спасти их – дать им новую жизнь. Профессор Юм понимал это тоже. В его жизни уже был такой человек, которому нужна была жизнь с чистого листа.

Я задумался. Интересно, мог ли быть этим "человеком" профессор Аарон Клейнер.

– Итак, мы объединились, – продолжил Джед. – Мы сформировали общество под видом законной благотворительной деятельности. Мой отец был федеральным маршалом. Он помещал людей под программу защиты свидетелей. Я знал все правила. Я унаследовал ферму от дедушки. Мы превратили её в убежище. Там мы обучали людей, как себя вести после того, как они сменят личность. Например, если вы любите азартные игры, то вы не можете поехать в Лас-Вегас. Мы воздействовали на них психологически, чтобы они поняли, что исчезновение – это некая форма суицида и последующего воскрешения, ты убиваешь одного, чтобы создать другого. Мы создавали новую безупречную личность. Мы занимались подлогом информации, чтобы отправить преследователей по ложному пути. Мы делали людям отвлекающие татуировки и маскировали их. В некоторых случаях, Тодд делал пластическую операцию, чтобы изменить внешность людей.

– А потом что? – спросил я. – Вы перевозили людей, чтобы спасти?

Джед улыбнулся.

– В этом-то и заключается всё изящество. Не перевозили.

– Не понимаю.

– Ты всё продолжаешь искать Натали, и не хочешь слушать ничего. Никто из нас не знает, где она. Вот так это работает. Мы не смогли бы тебе сказать, даже если бы захотели. Мы давали им карты в руки, а потом, в некотором смысле, сталкивали с поезда на станции и после не имели ни малейшего представления, как они устроились. Вот таким образом, мы и держим всё в тайне.

Я пытался уложить в голове, что у меня нет никакой возможности найти её и быть с ней. Было слишком тяжело думать, что всё было бесполезно с самого начала.

– Значит – произнёс я. – Натали обратилась к вам за помощью.

Джед снова посмотрел на кровать.

– К Малкольму.

– Откуда она его знала?

– Не знаю.

Зато я знал. Мать Натали рассказала своей дочери об Арчере Майноре, о скандале в колледже, и почему её отец был вынужден исчезнуть. Она пыталась найти своего отца, таким образом, естественно, что Малкольм Юм был бы первым человеком, которого бы она посетила. Помог ли Малкольм её отцу сбежать от семейства Арчера Майнора? Не знаю. Подозреваю, что возможно. В любом случае, Аарон Клейнер был толчком для Малкольма присоединиться к "Новому началу". Наверняка, он тут же взял дочь Аарона под своё крыло и начал опекать.

– Натали обратилась к вам, потому что стала свидетельницей убийства, – сказала я.

– Не просто убийства. А убийства Арчера Майнора.

Я кивнул.

– Итак, она стала свидетельницей убийства и обратилась к Малкольму. Малкольм привёл её в ваше убежище.

– Сначала он привёз её сюда.

"Конечно же, – подумал я. – Картина. Она была вдохновлена здешними видами.

Джед улыбнулся.

– Что?

– Ты ведь не понимаешь, да?

– Понимаю что?

– Вы были очень близки с Малкольмом. Как я уже сказал. Он любил тебя, как сына.

– Что-то я не могу уловить твою мысль.

– Шесть лет назад, когда тебе нужна была помощь в написании диссертации, именно Малкольм Юм предложил тебе побывать в поселении в Вермонте, так?

Холодок побежал по спине.

– Ага, и?

– Конечно же, в "Новом начале" состояли не только мы втроём. У нас был вспомогательный персонал. Ты уже встречался с Куки и другими. Их немного по очевидным причинам. Но зато мы можем полностью доверять друг другу. В какой-то момент Малкольм подумал, что ты будешь полезен для организации.