Текст книги "Если он грешен"
Автор книги: Ханна Хауэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Пенелопа множество раз говорила себе это, но, увы, никак не могла образумиться. Снова вздохнув, она закрыла глаза. Наверное, сейчас ей следовало хорошенько подумать о возможных последствиях своих опрометчивых поступков, но она никак не могла сосредоточиться. Что ж, возможно, она подумает об этом завтра.
Глава 8
– Ты слушаешь меня, Эштон?
Виконт заморгал и, поморщившись, уставился на приятеля, но его кислая мина нисколько не испортила Бранту настроения. Только через два дня друзья смогли собраться в своем любимом клубе для разговора, который наметили еще в тот день, когда Пенелопу сбила карета. Сейчас Эштону следовало бы самым серьезным образом обсуждать с друзьями коммерческие дела, но он по-прежнему вспоминал о сладких губах Пенелопы, вспоминал о ее объятиях. И конечно же, думал о том, как безумно хотелось ему увидеть ее нагой в своей постели. Или – в ее постели, не имело значения… Но какими бы приятными ни были все эти мысли и мечты, они не могли наполнить его карманы, а думать ему сейчас следовало только об одном – как раздобыть денег.
В смущении откашлявшись, виконт пробормотал:
– Прошу прощения, я просто задумался… думал о том, как лучше объяснить вам суть дела. Ты, Брант, что-то сказал?
– Я всего лишь спросил тебя, как поживает леди Пенелопа.
– Уже выздоравливает. Маленький Пол присосался к ней как клещ, но это скоро пройдет, я думаю. Другие мальчики ухаживают за ней так, словно она их королева, но и этому, наверное, когда-нибудь придет конец. Она говорит, что вернется к Хаттон-Мурам через день или два лишь для того, чтобы избавить миссис Поттс от необходимости врать.
«И возможно, для того, чтобы сбежать от меня», – подумал Эштон, нахмурившись. Он не мог удержаться и несколько раз навестил ее. И конечно же, целовал при каждом удобном случае. Он чувствовал, что ее влечет к нему – ведь она отвечала на его поцелуи и старалась прижаться покрепче всякий раз, когда он обнимал ее. И при этом оба прекрасно знали, что поступают весьма опрометчиво. Более того, Эштон поступал очень дурно. Ведь если ему каким-то образом удастся избавиться от Клариссы, необходимость найти себе богатую невесту, возможно, останется.
Эштон вздохнул и помотал головой, пытаясь отогнать эти мысли. Он не решит свои проблемы, пока не найдет способ раздобыть денег. А времени на то, чтобы найти деньги, у него почти не оставалось.
– Мы можем поговорить об этой странной семье попозже, – проговорил виконт. – Потому что сначала я должен обсудить с вами кое-что другое.
Виктор взглянул на него с некоторым удивлением:
– У тебя, Эштон, такой серьезный вид… Что-нибудь случилось? Еще какие-то неприятности?..
– Нет, слава Богу. Просто я сейчас занят решением самых основных своих проблем. Речь идет о деньгах. Мне очень нужны деньги. Нужны как можно быстрее. – Он поднял руку, требуя тишины, поскольку все его друзья разом заговорили. – И я не стану влезать в новые долги. Я хотел бы сейчас поговорить об инвестициях. Если вы, конечно, этим интересуетесь.
Друзья молча закивали, давая понять, что вполне с ним согласны, и Эштон вздохнул с облегчением. Он-то опасался, что приятели не захотят участвовать в коммерческих сделках. Хотя, с другой стороны, можно было бы догадаться, что эти люди стоят выше подобных предрассудков. Никто из них не был беден, но ни один не отказался бы от приращения капитала.
Эштон заговорил о своей беседе с лордом Берниджем, и по выражению, появившемуся на лицах друзей, почти сразу же понял, что они всерьез заинтересовались его рассказом.
А затем посыпались вопросы, и Эштон пытался как можно точнее на них отвечать. Наконец Корнелл, заказав бутылку вина, проговорил:
– Я думаю, нам обязательно надо встретиться с лордом Берниджем. – Корнелл обвел взглядом приятелей. – И потом, как следует все обдумав, мы могли бы решить, куда именно вложить деньги. Мне кажется, лорд Бернидж вполне заслуживает доверия, и я готов целиком положиться на его советы.
– Означает ли это, что ты готов стать моим партнером? – спросил Эштон, внимательно посмотрев на друга.
– Да-да, конечно! Я бы и сам уже давно попробовал нечто подобное, но, к сожалению, не очень-то разбираюсь в таких делах. Не мог же я вкладывать свои средства в коммерческое предприятие, совершенно ничего о нем не зная. Ведь я у родителей – третий сын, поэтому должен проявлять осторожность. Разумеется, мой отец позаботился о том, чтобы я не бедствовал, но у меня никогда не будет больше земли и денег, чем я имею сейчас. Однажды мне придется жениться, и мне нужен дом, куда я мог бы привести свою жену. И еще мне нужен кое-какой капитал, чтобы оставить детям.
– И мне не помешали бы дополнительные средства для осуществления одного проекта в своем поместье, – сказал Уитни. – Я слышал о новых агротехнических приемах, которые хотел бы испробовать у себя в Райкрофте, но для этого нужны свободные средства, которых у меня нет.
Виктор энергично закивал:
– Со мной – такая же история. – Он резким движением откинул со лба прядь волос. – Чтобы заработать деньги, требуется сначала истратить какую-то сумму, то есть вложить ее в какое-то предприятие. И я без колебаний вложил бы деньги в торговлю, если бы знал, что таким образом получу то, что мне необходимо.
– И я тоже готов вложить средства, – заявил Брант. – Полагаю, Виктор прав: если хочешь, чтобы поместья приносили хороший доход, надо вкладывать в них деньги. Но у меня сейчас нет средств для того, чтобы повысить доходность от своих владений. – Он усмехнулся и, взглянув на Эштона, добавил: – И точно так же, как ты, я не хочу брать в долг. Поверь, мы готовы пойти на это ради своей собственной выгоды, а не только, чтобы выручить тебя. Так что щепетильность тут ни к чему.
– И все же я должен выразить вам мою признательность, что бы вы там ни говорили, – пробормотал Эштон. – Но мы должны понимать: чем меньше каждый вкладывает, тем меньше получит прибыли…
– И меньше потеряет в случае неудачи, – перебил Брант. – Один я, возможно, не стал бы рисковать, но я тоже доверяю лорду Берниджу. К тому же нас четверо, и, следовательно, сумма в любом случае получается вполне приличная.
– На это я и рассчитывал. – Эштон подозвал слугу и попросил принести письменные принадлежности. – Я отправлю Берниджу записку с просьбой о встрече.
– А ты сможешь присутствовать на нашем собрании? Ведь леди Кларисса составила для тебя весьма обширную программу на ближайшие две недели.
– Для меня встреча с лордом Берниджем куда важнее, чем Кларисса с ее разъездами по городу. Мне лишь надо соблюдать осторожность, чтобы они с братом не узнали, чем я занимаюсь.
Виктор внимательно посмотрел на друга:
– Боишься, что леди Кларисса может туже затянуть ошейник?
– Совершенно верно, боюсь, – кивнул Эштон. – Видишь ли, мне нужно выиграть время. И тогда я смогу навсегда от нее освободиться.
– Чтобы открыто ухаживать за прекрасной леди Пенелопой?
В зеленых глазах Виктора плясали искорки смеха, и Эштон почувствовал, что краснеет.
– Да, возможно. Хотя, если честно, я должен оставить ее в покое.
– Из-за того, что у нее такая большая семья?
– Ну… только глупец не примет в расчет тот факт, что мальчиков она никогда не бросит на произвол судьбы. Но дело не только в этом. Она верит, что может говорить с духами и призраками. – Друзья уставились на него в изумлении, и он со вздохом добавил: – Они все верят, что она общается с призраками. И все верят, что маленький Пол может предсказывать будущее.
– А, ты об этом… – Брант усмехнулся. – Я тоже слышал такие разговоры, но очень может быть, что малыш Пол просто фантазирует. Что же касается леди Пенелопы, утверждающей, что может говорить с мертвыми… Видишь ли, у всех свои странности.
– Но в этой семье все со странностями. Их гувернер Септимус верит в то, что способен снимать боль и даже исцелять. И ворчливый доктор Прайн тоже в это верит.
– А ты не веришь?
Эштон пожал плечами:
– У меня ведь нет доказательств… Хотя, если честно… Должен признать, что мне тоже показалось, будто Септимус успокоил Пенелопу, когда доктор накладывал ей швы на рану. Это произошло в тот момент, когда он к ней прикоснулся. Прикоснулся – и боль словно бы покинула ее.
– И это не является для тебя доказательством? – спросил Корнелл. – Возможно, все, что говорят об этом клане, не просто слухи. Подумай о том, как долго ходят эти слухи. Не один десяток лет. Тебе не кажется, что во всем этом есть доля истины?
– Неужели ты действительно веришь, что кто-то может общаться с призраками? – проговорил Эштон.
– А почему бы и нет? То есть я не хочу сказать, что верю в это, но почему ты не допускаешь того, что такое в принципе возможно? И вообще, как доказать, что такого не может быть? Она заявляет, что видит духов и говорит с ними, а ты этого не можешь, вот и все. Но почему же ты считаешь, что никто не может? Почему не веришь ей? Тебе не кажется, что ты ошибаешься в своих суждениях? И вот еще что… Насколько мне известно, все ее родственники не отличаются общительностью, а тебе она почему-то сообщила о своем даре.
– Это произошло у миссис Крэтчитт. Произошло случайно. – Эштон вздохнул и, увидев живейший интерес в глазах друзей, рассказал им то, что услышал, не упомянув только имени призрака. – Так вот, старшие мальчики сейчас пытаются выяснить, что имел в виду тот призрак. Похоже, их план состоит в том, чтобы под видом нищих просить милостыню возле борделя и шпионить за всеми, кто заходит туда с черного хода.
– Они могут попасть в беду.
– Этого я и боюсь, – ответил Эштон. – У меня была мысль прогуляться в тот район, чтобы посмотреть, не слишком ли дерзко они себя ведут, но сегодня я должен присутствовать на званом вечере у леди Стентон.
– Леди Стентон известна тем, что устраивает самые скучные приемы во всем Лондоне, – заметил Корнелл. – Ты не можешь под каким-нибудь благовидным предлогом устраниться?
– Нет, не могу. – Эштон с рассеянным видом барабанил пальцами по столу. – Артемис считает, что за похищением Пенелопы стоит Чарлз, что он собирался побаловаться с ней какое-то время, а потом от нее избавиться. «Жадность и похоть владеют им» – так заявил Артемис. Я решил, что для дела будет лучше, если я какое-то время буду изображать примерного жениха. Возможно, мне удастся узнать нечто такое, что либо подтвердит подозрения мальчика, либо развеет. Однако я возьму с собой свою мать, потому что в этом случае Чарлзу придется сопровождать сестру. И еще я рассчитываю на то, что мама даст мне повод уйти как можно раньше и проследить за мальчиками.
– Может, нам стоит присмотреть за ними, пока ты будешь обхаживать свою невесту?
Эштон немного подумал, потом кивнул: – Да, наверное, так будет лучше. Конечно, они смышленые мальчишки, и, возможно, им удастся что-либо разузнать, если они действительно обладают сверхъестественными способностями. Но все же следует проявить благоразумие и позаботиться о том, чтобы с ними ничего не случилось. Боюсь, они сильно рискуют…
– Не беспокойся. Мы проследим, чтобы с ними ничего не произошло. А ты приезжай поскорее.
Три долгих часа, проведенных у леди Стентон, показались Эштону настоящей пыткой, и он искренне считал себя мучеником. Кларисса же была ослепительна в своем зеленом бархатном платье с кринолином, украшенном богатым кружевом и оборками. Ее искусно завитые волосы ниспадали на плечи красивыми локонами и были украшены жемчугом и разноцветными перьями. Но ее красота уже нисколько не впечатляла Эштона, ибо теперь он видел жестокость и расчетливую хитрость в ее глазах, и каждое сказанное ею слово, казалось, сочилось ядом. Три часа в ее обществе ужасно его утомили, и Эштон принялся искать свою мать – она еще по дороге в гости любезно согласилась сослаться на головную боль и дать сыну повод увезти ее домой, когда он об этом попросит.
– Что, надоело? – послышался детский голос, когда Эштон остановился в дверях комнаты, где дамы играли в карты.
Скосив глаза, виконт увидел подошедшего к нему Гектора.
– Ужасно надоело, – ответил он с улыбкой. – А тебе еще не надоело шпионить?
– Терпение на исходе, – со вздохом пробормотал мальчишка. – А вы собираетесь уличить ее в том, что она прячет свою сводную сестру?
– Да, конечно. Но не здесь и не сегодня. Не хочу, чтобы нам помешали. Хочу насладиться ее реакцией.
– У нее косит левый глаз, когда она врет.
Эштон с удивлением посмотрел на мальчика:
– А ты неглупый парень…
Гектор пожал плечами:
– Я всегда могу определить, когда человек врет. Даже в том случае, когда не смотрю на него. Я просто чувствую ложь. Но мне нравится подмечать, как люди выдают себя выражением лица. А что касается Клариссы, то она постоянно врет. Врет, орет, ругается и злословит. И если вам придется на ней жениться, то лучше знать об этом заранее.
– Да, конечно. Спасибо за предупреждение.
Перехватив взгляд матери, Эштон словно невзначай пригладил кружева на манжетах – то был условный знак. Мать улыбнулась ему, и Эштон счел ее улыбку знаком согласия. Вновь посмотрев на Гектора, он проговорил:
– Ведь Клариссы нет в этой комнате. Разве ты не должен находиться рядом с ней?
– Я сказал ей, что мне нужно выйти по нужде, потому что у меня понос. – Мальчик усмехнулся. – Она всегда прогоняет меня, когда я говорю такое. – Взглянув на свой жилет в красную и желтую полоску, Гектор добавил: – Впрочем, я все равно скоро с этим покончу. Не могу больше носить все это. Она не дает мне покою ни днем, ни ночью. Похоже, думает, что мне вообще ни к чему спать.
Виконт внимательно посмотрел на мальчика:
– А ты узнал что-нибудь важное, что-нибудь такое, что оправдало бы все твои мучения?
– Да, кое-что узнал. Могу сказать, сэр, что вы обручились с мерзким созданием. А ее брат собственную мать удавил бы за гинею. Хотел бы я, чтобы Пен никогда больше не возвращалась в этот дом.
– А зачем ей возвращаться? – спросил Эштон.
Он вдруг подумал о том, что ведет довольно странный разговор с девятилетним ребенком. Впрочем, все братья Пенелопы были не по годам смышлеными и рассуждали как вполне взрослые люди.
– Зачем возвращаться? Потому что это ее дом. Она говорит, что должна жить там, чтобы сохранить свои права на него, так как этот дом – возможно, единственное, что осталось от ее наследства.
Тут к Эштону подошла мать, и он вынужден был прервать разговор, хотя ему очень хотелось задать Гектору еще несколько вопросов. Он решил позже непременно узнать, что раскопал этот мальчик. Взяв мать под руку, виконт по всем правилам представил ее Гектору. И очень удивился, заметив, что ребенок прямо-таки очаровал леди Мэри. Улыбнувшись, виконт отправил Гектора к Клариссе, велев передать ей, что он должен как можно быстрее отвезти домой свою мать.
– Какое чудесное дитя, несмотря на этот нелепый костюм, – пробормотала леди Мэри, когда они сели в карету. – Как могла мать бросить такого умного, такого обаятельного мальчика?
– Я тоже не могу понять, почему матери бросили всех этих детей, – ответил Эштон, нахмурившись. – Они все умны не по годам и чертовски обаятельны. Впрочем, кое-что я знаю… Сводных братьев Пенелопы бросила на произвол судьбы ее мать, чтобы угодить новому мужу. Я ничего не знаю про их матерей, но факт налицо: своим матерям они не нужны, как не нужны и все остальные мальчики.
– Кажется, я была знакома с матерью Пенелопы и отчасти могу ее понять, – сказала леди Мэри. – Муж часто ей изменял, и бедняжке, наверное, было тяжело видеть доказательства его неверности.
– Да, возможно, – кивнул Эштон. Он невольно задался вопросом, имелись ли внебрачные дети у его отца. Но спросить об этом у матери он не мог. – Кажется, Пенелопа сказала, что такая же история произошла и с остальными детьми. Но я старался не расспрашивать ее, поскольку тема слишком уж болезненная.
– Думаю, я хотела бы встретиться с твоей леди Пенелопой.
– Она не моя, мама. – Эштон вздохнул.
Леди Мэри внимательно посмотрела на него и вновь заговорила:
– Я всего лишь имела в виду, что она твой друг. Ты мог бы как-нибудь пригласить ее на чай, не так ли?
Эштон кивнул и пробормотал что-то себе под нос. Он не станет приглашать Пенелопу. Это было бы нечестно по отношению к девушке. Ведь само собой разумеется: джентльмен представляет молодую леди своей матери только в том случае, если они случайно где-нибудь встречаются или если он намерен всерьез за ней ухаживать. Он, Эштон, и так уже перешел все границы дозволенного, часто навещая Пенелопу. Более того, он не мог удержаться от искушения – целовал ее и обнимал.
Проводив мать домой, Эштон направился к заведению Крэтчитт. Выбравшись из экипажа, он почти сразу же увидел юных шпионов – они подбежали к кучеру, предлагая оставить лошадей на их попечение за разумную плату, пока хозяин будет развлекаться.
Увидев Эштона, Артемис тотчас подошел к нему и пробормотал:
– А, это вы… – К ним тут же подбежали Стефан и Дариус. – Ваши друзья уже успели с нами поговорить, а потом зашли внутрь. Только имейте в виду: мы не нуждаемся в опекунах.
– Должен признать, что вы очень умело замаскировались, – заметил Эштон. Он старался вести себя тактично, чтобы не обидеть юных защитников Пенелопы. Эти дети были слишком умны, чтобы не догадаться, зачем он сюда приехал. – Но как выдумаете, почему такие заведения всегда испытывают нехватку в мальчиках на побегушках? – продолжал виконт. – Дело в том, что мальчишки эти постоянно пропадают и искать их никому в голову не приходит. Могут горло перерезать, а могут схватить и увезти в такое место, где вам наверняка не понравится. И еще меньше вам понравится то, что придется там пережить. – Все трое немного побледнели, а Эштон, окинув их внимательным взглядом, спросил: – Как долго вы намерены играть в такие опасные игры?
– Все скоро закончится, – ответил Артемис. – Мы теперь точно знаем, что миссис Крэтчитт была в той карете, что сбила Пенелопу. Разумеется, у нас нет неопровержимых доказательств, но все равно лучше знать врага в лицо.
– Да, верно, – согласился Эштон. Он подумал, что, может быть, следует дать мальчикам описание того человека, который правил лошадьми, едва не затоптавшими Пенелопу, но потом решил, что они и так сильно рискуют. – А что вы узнали по другому делу?
– А вот это гораздо сложнее, – пробормотал юноша.
– Но Артемис уже близок к тому, чтобы все выяснить, – заявил Дариус. – Он очень понравился одной местной леди.
Артемис покраснел, а виконт с усмешкой спросил:
– Ты хочешь узнать правду у одной из девушек миссис Крэтчитт, верно?
В этот момент к ним приблизился Брант. С улыбкой взглянув на Артемиса, спросил:
– Молодой орел расправляет крылья, не так ли?
– Я всего лишь хочу докопаться до истины, вот и все. – Артемис скрестил на груди руки. – Пен сказала, что кто-то умер на той кровати, и мы хотим узнать, кто эта женщина и почему она умерла. Фейт – так ее звали. Она назвала Пен свое имя и сказала, что ее убили.
Брант вздрогнул и замер – словно окаменел. Эштон же, не заметив этого, спросил:
– Вы готовы рисковать жизнью в этом притоне, потому что Пенелопа заявляет, что общалась с привидением?
Артемис с усмешкой пожал плечами:
– Люди нам не верят, но мы-то знаем правду. И знаем: Пен действительно говорила с привидением. Мы нисколько не сомневаемся в том, что здесь убили девушку. Разве мы не должны узнать, как это произошло? Вы можете закрыть этот бордель, но вы не хуже меня знаете, что эта ведьма тут же откроет другой. Если у нее на руках кровь, ее нужно остановить и покарать, а не просто заставить перебраться в другое место.
Эштон вздохнул и пробормотал:
– Хорошо, допустим, я на минуту поверил, что Пенелопа видит призраков и говорит с ними. Но из того, что я услышал той ночью, становится ясно: призрак убитой не сообщил ей ничего определенного.
– Мы думаем, что самое важное Фейт ей сообщила. Она сказала, что здесь, в этом доме, совершено убийство, – заявил Стефан.
– Совершенно верно, – кивнул Артемис. – И теперь мы пытаемся выяснить, как сюда пробраться. Возможно, тут имеется какой-нибудь потайной ход, ведущий в кладовую, например.
«А может быть, он все-таки прав, – неожиданно подумал Эштон. – Если, конечно, принять на веру, что Пенелопа общается с призраками». Он хотел задать еще несколько вопросов, но в этот момент из борделя вышли Виктор, Корнелл и Уитни. Следом за ними вышли миссис Крэтчитт и ее слуги, больше похожие на разбойников с большой дороги.
Мальчики быстро спрятались за карету, но миссис Крэтчитт, очевидно, успевшая их заметить, громко прокричала:
– Что у вас за дела с этими мальчишками?! Не отвлекайте их! Этих бездельников и так работать не заставишь!
– Я всего лишь хотел узнать, сколько они возьмут за то, что позаботятся о моих лошадях, – ответил виконт.
– Лжец! – в ярости закричала Крэтчитт. – Вы пытаетесь меня разорить! Я знаю, кто распускает грязные слухи обо мне и моем деле! Убирайтесь отсюда! Всем вам закрыт доступ в мое заведение! Да-да, убирайтесь, ублюдки! А если вы еще хоть раз сюда придете, то очень об этом пожалеете!
Поскольку его друзья уже забрались в карету, Эштону оставалось лишь коротко поклониться миссис Крэтчитт и тоже залезть в экипаж. Ему очень не хотелось оставлять здесь мальчиков, но если бы эта женщина заподозрила, что он их знает, они оказались бы в еще большей опасности. К тому же сейчас не было смысла входить в конфронтацию с хозяйкой борделя. Открыто конфликтуя с ней, он мог спугнуть ее, и тогда им едва ли удалось бы привлечь эту женщину к ответственности за те преступления, которые она совершила, в том числе и за убийство.
– Почему ты никогда не говорил, что того призрака звали Фейт? – спросил Брант, когда карета тронулась с места.
– Фейт не такое уж редкое имя, – ответил виконт. – Мне не хотелось бередить старую рану. К тому же имя это упомянула Пенелопа, а она считает, что говорила с привидением.
– Но мальчики в это верят.
– И еще они верят в то, что Пол знает, что случится в будущем, а Гектор безошибочно распознает ложь.
– Выходит, ты не намерен помочь детям выяснить, что произошло в этом притоне? Возможно, они заблуждаются. Но если доказать им это, то они прекратят свою опасную игру, не так ли?
– О чем вы говорите? – спросил Виктор.
– Помнишь, я рассказывал о том, что слышал, когда Пенелопа и Артемис беседовали в ту ночь в борделе? – Виктор кивнул, и Эштон передал ему рассказ мальчиков. – А теперь они пытаются выяснить, есть ли под борделем какой-нибудь подвал или кладовая.
– А ведь очень может быть, что они правы, – пробормотал Виктор.
– Правы в чем? В том, что женщина, заставляющая других женщин заниматься проституцией, способна на убийство? – Друзья помолчали, и Эштон со вздохом сказал: – Впрочем, я тоже считаю, что мальчики, возможно, правы. Конечно, мне трудно поверить в то, что Пенелопа общалась с привидением, но я готов поверить в то, что миссис Крэтчитт убила кого-то и спрятала тело.
– И если эта женщина действительно кого-то убила, – подхватил Виктор, – то она едва ли могла сбросить тело в реку, как делают многие другие. В этих местах не принято много болтать, но я могу предположить, что местные жители не очень-то ее жалуют, поэтому наверняка рассказали бы об убийстве, если бы случайно обнаружили убитую. Она прекрасно знает об этом, потому и решила как-то иначе избавиться от тела.
– Например – закопать в подвале, – пробормотал Уитни. – Ведь она подает вино, не так ли? Значит, у нее есть место, где это вино хранится. Вино, как правило, хранят в подвале, потому что там всегда прохладно.
Эштон окинул взглядом друзей. Было совершенно очевидно, что они всерьез вознамерились выяснить, закопала ли кого-нибудь миссис Крэтчитт в винном погребе, если таковой имелся. Впрочем, он мог бы догадаться, что его друзья поведут себя именно так. Разумеется, они не раз посещали бордели, но, конечно же, рассчитывали на то, что их обслуживают женщины, которые знали, на что шли, а не те, которых силой затащила к себе некая мадам. Их всех возмущала сама мысль о том, что невинную девушку, не важно, какого сословия, оторвав от семьи, от тех, кому она была дорога, притащили в бордель и заставили обслуживать клиентов хозяйки заведения. И виконт прекрасно понимал, что теперь уже не сможет остановить своих друзей, как не сможет остановить и мальчишек, решивших докопаться до истины и наказать преступницу. И он, Эштон, конечно же, должен им помочь, хотя на этот лондонский сезон у него были совсем другие планы. Он-то надеялся, что сумеет наконец обзавестись богатой женой, но все складывалось вовсе не так, как он планировал. И осложнения начались в ту самую ночь, когда он увидел Пенелопу, привязанную к кровати, а все остальное – только следствия этой встречи. Да, именно та ночь резко изменила его жизнь, и он до сих пор не знал, как теперь все сложится, не мог даже предположить, что ждет его в самые ближайшие дни. А ведь он, Эштон Радмур, привык считать, что прекрасно владеет ситуацией, в которой оказывается. И вот теперь он вдруг понял, что никогда еще не чувствовал такой растерянности, никогда еще не оказывался таким беспомощным. Да, в ту ночь, увидев впервые Пенелопу, он утратил контроль над своей жизнью. А потом его обманом заставили заключить помолвку, которой он не желал. И теперь он уже сомневался даже и в том, что деньги, которые ему обещали за Клариссу, действительно принадлежат ей. Пенелопа же возбуждала в нем страсть, которой он никогда прежде не знал. Да еще и эти мальчишки… Он все сильнее за них волновался, и его беспокойство было вполне оправданным. Весьма смущало еще и то, что все они вели себя так, словно видеть призраков, предсказывать будущее и чувствовать ложь – в порядке вещей. Их непоколебимая вера и некие якобы присущие им «таланты» поколебала его веру в силу разума, И, что самое страшное, Эштон уже сомневался в том, что ему стоит так крепко придерживаться своих жизненных принципов. Ибо рассудочность и рациональность, судя по всему, себя не оправдали. А если прибавить к этому тот факт, что кто-то пытался убить Пенелопу и что вся его семья ненавидела Клариссу, то становится ясно: он оказался посреди полного хаоса.
Пожалуй, он обманывал себя, повторяя как заклинание слова о долге и необходимости. Наверное, он лишь пытался найти оправдание своему лицемерию. А теперь пришло время меняться. Пришло время изменить свою жизнь. И первый шаг к этому был уже сделан. Инвестиции… Эштон понимал, что должен как можно скорее решить этот вопрос. И конечно же, ему не следует медлить в надежде на то, что доказательства бесчестности Хаттон-Муров сами попадут ему в руки. Ведь даже дети – мальчишки! – сделали больше для того, чтобы узнать правду, чем он, тридцатилетний мужчина. Пора всерьез заняться своей невестой и ее хитрым братцем. И пора избавить Лондон от миссис Крэтчитт. Даже если она не была убийцей, она представляла угрозу для всех порядочных женщин.
– Узнайте, у кого она покупает вино, – сказал Эштон, перебив друзей.
– Да, отличная мысль, – поддержал его Виктор. Винный след, если можно так выразиться. Но что дальше? Нас ведь близко не подпустят к этому дому. Вы видели этих громил, что служат у миссис Крэтчитт? Им ничего не стоит свернуть шею любому из нас.
– Мы не можем туда приходить, зато мальчишки могут. Ведь кто-то же доставляет вино в этот дом, не так ли? Если мальчики узнают, когда обычно привозят вино, то могут вызваться помочь занести его в кладовую за пару монет. Возможно, нам даже удастся переманить виноторговца на свою сторону. Разумеется, ему придется замаскироваться, чтобы его не узнали. Мальчики помогут нам найти торговца.
– Да, согласен, – кивнул Корнелл.
– И еще нужна самая подробная информация обо всем, что касается Хаттон-Муров, – продолжал Эштон. – Мы должны знать все. Даже самые незначительные детали. Мой поверенный явно что-то упустил, и подход у него до сих пор был далеко не такой серьезный, как следовало бы. Я попытаюсь выяснить, кто был нотариусом у родителей Пенелопы. Тут мне поможет сама Пенелопа. Если нотариус подкуплен, то все, что Хаттон-Муры объявляют своей собственностью, возможно, им не принадлежит.
– Неслыханная наглость! – воскликнул Корнелл. – Как могли они рассчитывать, что подлог никогда не раскроется?
– Ну, имея в своем распоряжении векселя некоего виконта, который у них в долгу по уши, они вполне могут чувствовать себя уверенно, – пробормотал Уитни.
– Вот именно, – со вздохом пробормотал Эштон. Только сейчас он начал понимать, как легко с его помощью эти люди могли удерживать то, что им не принадлежало. – И еще – опекунство над Пенелопой, позволяющее им распоряжаться всем ее состоянием. Если бы они сделали меня соучастником, то шансы на то, что их афера никогда не раскроется, стали бы еще выше. Возможно, они считают, что если я узнаю правду, то постараюсь спасти свою шкуру и даже репутацию. Следовательно, они рассчитывают на то, что я буду их защищать.
– Но если наследство действительно имеется, то оно перейдет к Пенелопе, как только она достигнет совершеннолетия, разве нет?
– Да, конечно. Но лишь в том случае, если она достигнет совершеннолетия.
– Черт побери! Как же все запутано!
Виконт нахмурился и пробормотал:
– Совершенно верно, запутано. Именно поэтому мы должны как следует подумать, чтобы все это распутать.
