Текст книги "Если он грешен"
Автор книги: Ханна Хауэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава 3
Эштон замер в напряжении. Он не знал, что сильнее его напугало – скрытая угроза в холодном мужском голосе или же холод пистолетного дула у виска. И конечно же, он сразу забыл о своей похоти – ее тотчас заменили смущение и страх. Но, как ни странно, на милом личике Пенелопы он не заметил ни малейших признаков страха, а увидел лишь чарующую смесь восторга и досады.
– Артемис, – сказала она тихо, но твердо, – нет нужды угрожать его сиятельству пистолетом. Ты же видишь, что он не вооружен.
– Но я вижу, что он взведен и готов выстрелить, – последовал ответ.
Пенелопа приподняла голову и досадливо поморщилась, увидев четырех мальчиков, стоявших у кровати. Все четверо от души смеялись грубоватой шутке Артемиса. Пенелопа, конечно, обрадовалась – ведь ее спасли. Но при мысли о том, как мальчикам пришлось рисковать, чтобы прийти к ней на помощь, у нее от ужаса волосы на затылке зашевелились. Артемису было всего шестнадцать, Стефану – только четырнадцать, Дариусу еще не исполнилось десяти, а Делмару совсем недавно минуло семь. И все они были еще слишком малы для того, чтобы бродить по лондонским улицам среди ночи. Но у Пенелопы не хватало духу ругать их за это – мальчикам было чем гордиться. Впрочем, она тут же дала себе слово попозже всерьез поговорить с Артемисом и выяснить, как девятилетний Дариус и семилетний Делмар сумели понять его скабрезную шутку. К тому же они были слишком малы и для того, чтобы смотреть на привязанную к кровати женщину и лежащего на ней обнаженного мужчину. Увы, с этим она уже ничего не могла поделать. Что же касается лорда Радмура, то про него уже нельзя было сказать, что он «взведен и готов выстрелить».
«А ведь он собирался поцеловать меня», – внезапно подумала Пенелопа и тут же отчетливо почувствовала болезненный укол разочарования. И было ясно, что не только зелье мадам заставило ее испытывать сожаление из-за того, что она не успела насладиться первым в своей жизни настоящим поцелуем. Более того, Пенелопа была уверена, что ей больше никогда не представится возможность исполнить хотя бы одно свое желание и осуществить хотя бы одну мечту из тех многих, главным героем которых являлся лорд Эштон Радмур. Тут она вдруг почувствовала, как детские руки отвязывают ее лодыжки от кроватных столбиков, и это ощущение заставило ее вернуться к реальности. Подняв голову, она с благодарностью посмотрела на Делмара.
– Слезайте с нее, – приказал лорду Радмуру Артемис.
– Это может создать неловкость, – заметила Пенелопа и густо покраснела, когда Эштон начал медленно приподниматься.
– Не думаю, что вид голого мужчины нас шокирует.
– Не сомневаюсь, что это так. Но я тоже голая. Вернее – все равно, что голая. – Она снова покраснела, когда Артемис окинул ее взглядом и глаза его расширились.
– Парни, отвернитесь, пока я не помогу Пен принять приличный вид, – приказал мальчикам Артемис.
– А как насчет мужчины? – спросил Делмар, послушно отвернувшись, как и все остальные.
– Я держу его на мушке, – ответил Артемис. Он снова посмотрел на Эштона: – Итак, милорд, слезайте с моей сестры. Слезайте же. И не думайте, что у меня не хватит духу вас пристрелить.
Эштон молча повиновался. Поднявшись с кровати, он посмотрел на того, кто держал пистолет, целясь ему в сердце. «И как этот тощий и долговязый юнец может обладать таким густым мужественным баритоном?» – промелькнуло у него.
Когда же он посмотрел в голодные голубые глаза молодого человека, у него не осталось ни малейших сомнений в том, что у этого юноши хватит мужества, решимости и гнева, чтобы исполнить свою угрозу. Не сводя взгляда с виконта, юнец шагнул к изголовью кровати, чтобы отвязать руку сестры. Эштон увидел сходство в лицах девушки на кровати и молодого человека с пистолетом. Лицо юноши было по-девичьи хорошеньким, хотя гнев и ожесточил его черты.
Взглянув на Пенелопу, Эштон увидел, что она никак не может отвязать вторую руку. Он перевел взгляд на юношу и сказал:
– Если позволите, я помогу.
– Только без фокусов, – заявил Артемис.
– Слово чести.
Молодой человек кивнул, и Эштон быстро отвязал запястье Пенелопы, затем молча отступил от кровати. Девушка попыталась сесть, и Эштон нахмурился, глядя на ее неуклюжие попытки сделать это. Она вела себя так, словно была пьяна, но он не уловил запаха спиртного в ее дыхании. Виконт пристально смотрел на нее, когда она возилась со своим нарядом в тщетных попытках добиться хоть какого-то подобия скромности.
– Вас долго держали связанной? – спросил он.
К своему стыду, он не спросил ее об этом раньше и не торопился развязывать, когда она сама попросила.
– Нет-нет. Впрочем, не знаю. Кажется, не очень долго, – ответила Пенелопа. Она начала замечать весьма тревожные симптомы – ни руки, ни ноги ее не слушались. – Где моя одежда? Я думаю, что мне надо поскорее одеться. То мерзкое зелье, которое миссис Крэтчитт влила мне в горло… Мне сейчас от него плохо. Думаю, что скоро мне станет совсем плохо. Боюсь, что скоро я потеряю сознание. Очень скоро.
Эштон выругался и услышал, что Артемис последовал его примеру.
– Я принесу ей одежду, – пробормотал виконт. Он обвел взглядом комнату и увидел стопку одежды на полу у самой двери. – Убери пистолет, – сказал он Артемису, раскладывая одежду Пенелопы на кровати. – Тебе понадобится помощь, один ты ее одеть не сможешь. – Эштон вздохнул, увидев колебание юноши. – Я и так уже видел все, что мог, так что переживать из-за этого немного поздновато. И у меня нет никакого желания брать женщину, которую пришлось опоить наркотиками, чтобы она разделила со мной постель.
– Немного поздновато? – переспросил Артемис. – Насколько поздно?
Эштон не мог припомнить никого из своих знакомых, кто мог бы вложить в свои слова столько гнева и ярости.
– Поздновато, но совсем не поздно, – ответил Эштон и облегченно вздохнул, когда юноша убрал пистолет и подошел, чтобы помочь ему одеть Пенелопу.
– Но так я буду совсем голой! – возмутилась Пенелопа, когда брат с Эштоном начали снимать с нее тонкую рубашку, надетую по приказу миссис Крэтчитт.
– Ты и сейчас все равно, что голая, – пробормотал Артемис и, нахмурившись, посмотрел сестре в глаза: – Тебе дали какое-то зелье?
– Миссис Крэтчитт влила мне что-то в горло. Оно на какое-то время сделало меня очень спокойной, готовой принять свою судьбу. А теперь сильно кружится голова и подташнивает. Как вы меня нашли?
– Пол выбрался из дома и какое-то время крался следом за тобой. Он увидел, как тебя схватили, прибежал домой и рассказал обо всем мне. А я уже и так почувствовал – что-то случилось, потому был готов сразу же отправиться за тобой.
– Я ужасно напугалась…
– Да, знаю. – Артемис ласково погладил сестру по волосам. – Мы еще порасспрашивали кое-кого и смогли выйти на твой след. Ну а потом… Потом зажегся фонарь, и свет его привел нас в этот дом и в эту комнату. Мне не пришлось долго рыскать, чтобы найти тебя. Скажи, а то зелье… Тебе из-за него не по себе, верно?
– Очень не по себе. К тому же этот дом очень скорбное место, оно полнится тяжелыми чувствами и разгневанными духами. Кто-то умер на этой кровати, – добавила Пенелопа печально. – Ах, бедная Фейт…
– О чем вы говорите? – спросил Эштон, опасливо поглядывая то на брата, то на сестру.
Виконт не вполне понимал, о чем они говорили, но то, что все-таки понял, заставляло его чувствовать себя крайне неуютно.
– О, вы все еще голый, – пробормотала Пенелопа, не в силах удержаться от того, чтобы полюбоваться им напоследок. «Он так красив…» – подумала она со вздохом.
– Я могу теперь закончить и без посторонней помощи, – сказал Артемис и бросил на Эштона злобный взгляд. – Одевайтесь. Мальчики, смотрите за ним в оба.
Виконт пошел туда, где была сложена его одежда. Покосившись на мальчиков, которым было приказано присматривать за ним, он стал поспешно одеваться. И спешил он вовсе не потому, что так уж боялся этих мальчишек. Просто ему было крайне неловко…
То немногое, что Эштон понял из разговора Пенелопы и ее брата, заставило его с усмешкой покачать головой. Похоже, они и впрямь верили в свою способность чувствовать и видеть то, что другие люди чувствовать и видеть не могли. Они даже верили, что могут улавливать витающие в воздухе эмоции и беседовать с мертвыми. Похоже, Пенелопа говорила о призраке по имени Фейт – говорила так, словно то была не галлюцинация, вызванная наркотическим зельем миссис Крэтчитт, а ее добрая знакомая. Эштон задался вопросом, а не принадлежат ли все пятеро к многочисленному племени мошенников и шарлатанов, что дурачат простаков и вымогают у них деньги, заявляя, что якобы способны общаться с мертвыми и предсказывать будущее.
Но если так, то тогда понятно, почему у них такая правильная речь и почему они ведут себя как люди знатного происхождения. Подобные мошенники, в отличие от цыган на ярмарках, с простолюдинами не связываются. Их клиентками чаще всего бывают знатные дамы, которые принимают «провидцев» в своих салонах. Шарлатаны часто придумывают себе аристократические титулы для пущей убедительности и порой держатся так, что никому и в голову не придет заподозрить в них обычных вымогателей.
Эштон хмурился, завязывая шейный платок под пристальными взглядами мальчишек. Может, игра еще не окончена? Может, они готовят для него ловушку? Может, они даже попытаются потребовать, чтобы он женился на девушке, которую якобы обесчестил?
Тоненький голосок у него в голове нашептывал, что не такая уж это была бы неприятность, но Эштон приказал этому голосу немедленно замолчать. В нем говорила похоть, только и всего. Он не мог жениться на ком попало, во всяком случае не на девушке, чья родословная и чья добродетель вызывали серьезные сомнения, пусть даже он находил эту девушку хорошенькой и желанной. У него был определенный долг, обусловленный его титулом, – долг перед будущими поколениями и перед своей семьей. Лорд Радмур должен был жениться на женщине из высшего общества. Он также должен был взять приданое, и приданое богатое, которое помогло бы залатать дыры в бюджете его семьи. Ему было неприятно даже себе самому сознаваться в том, что он с радостью отбросил бы все соображения, касавшиеся чистоты крови, если бы эта девушка с широко распахнутыми глазами была богата. Впрочем, в какой-то степени он уже пошел на то, чтобы поступиться чистотой крови своей избранницы. Ведь титул баронета, который носил брат Клариссы, был дарован всего лишь его деду, а до этого их семья никакого отношения к аристократии не имела, то есть считалась просто «весьма приличной», как принято говорить о подобных случаях.
И тут Эштон вдруг поймал себя на том, что боится. Боится того, что стал рабом своих страстей – как и его отец. Быстро натянув сапоги, он решительно покачал головой, стараясь избавиться от этого страха. Нет-нет, минутное безумие вовсе не делало из него ненасытного сатира, коим был его отец. К тому же он прекрасно знал, что никогда не сможет обращаться со своей избранницей так, как его отец обращался с его матерью. Он также не смог бы оставить жену и детей почти без средств лишь ради того, чтобы утолять свои неуемные страсти. Следовательно, ему не надо бояться, что он превращается в отца. Иначе этот страх может высосать из него все жизненные силы.
«А что, если бы я сказала вам, что я дочь маркиза?» – эхом прозвучали в его ушах слова Пенелопы, и он вздрогнул и замер на мгновение.
Но если так, если эта девушка действительно дочь маркиза, то ее родословная более чем приемлема для него. Эштон вздохнул и мысленно выругался, решив, что просто хватается за соломинку – лишь бы не связывать себя браком с красивой, но холодной Клариссой. И даже если Пенелопа сказала правду, все равно она не настолько богата, чтобы устроить его в качестве жены. Ее наряд служил тому доказательством. Симпатичное платье, но не самого высокого качества. Да и одежда мальчиков не говорила о большом достатке. И все же его мучил один и тот же вопрос: кто они, эти люди?
– Пен, можем мы уйти прямо сейчас? – спросил Делмар. – Где-то тут… тут очень плохой дух.
Эштон в изумлении уставился на мальчика. Тот был немного бледен, и в его широко распахнутых голубых глазах отражался страх. Было очевидно: мальчик говорил вовсе не о дурном запахе. Виконт нахмурился и посмотрел на Пенелопу, стоявшую возле кровати. Артемис заботливо обнимал сестру за плечи, но казалось, что ей сделалось еще хуже. «Неужели все в этой семейке верят в то, что обладают сверхъестественными способностями?» – подумал Эштон. Внимательно посмотрев на девушку, он спросил:
– Кто вы такие, вы все?
– Не ваша забота, – буркнул Артемис, взглянув на него исподлобья.
– Можете рассчитывать на мое молчание, – ответил Эштон, невольно поморщившись, и добавил: – Мне, как вы понимаете, совсем не хочется, чтобы мое имя связывали с этой неприятностью.
– Не-при-ят-ность, – пробормотала Пенелопа. – Какое чудное слово… – Она улыбнулась и закрыла глаза.
Артемис чуть покачнулся, когда Пенелопа вдруг тихонько вздохнула и начала медленно оседать на пол. Эштон бросился к ней, чтобы вовремя подхватить. Прошло несколько секунд, и виконт вздохнул с облегчением, когда она открыла глаза и посмотрела на него.
– Похоже, ноги меня… не держат, – прошептала она, нахмурившись.
Эштон утвердительно кивнул:
– Да, очевидно, зелье оказалось слишком сильным.
– Теперь я смогу ее понести, – заявил Артемис, потянувшись к сестре.
– Куда? – Эштон бросил взгляд на открытое окно. – Вы собираетесь вылезти через окно? С ней на руках? – Ему показалось, что паренек собирается сказать, что способен и на это, но, видимо, здравый смысл возобладал. Спускаясь из окна с Пенелопой на руках, Артемис рисковал бы не только своей жизнью. – Я должен найти своих друзей. Они нам помогут.
– Здесь? Вы собираетесь искать их здесь? Стучать в каждую дверь? – спросил юноша.
– Я хочу, чтобы вы сейчас выбрались из окна, подошли к входной двери и попросили вызвать сэра Корнелла Финчема. Сообщите швейцару у двери, что герцог Берфут послал вас с экстренным сообщением для сына герцога. Либо его приведут к вам, либо вас приведут к нему. Сообщите Корнеллу, что я прошу его и всех остальных прийти в эту комнату как можно быстрее. И пусть стараются не привлекать к себе внимания.
– Какой номер у этой комнаты?
– Двадцать два, – сказала Пенелопа и потерлась щекой о плечо Радмура.
– И я могу рассчитывать на то, что ваши друзья не предадут этот инцидент огласке? – Артемис нахмурился. – Почему я должен им доверять?
– Потому что они самые близкие и самые надежные мои друзья. И будут защищать мое доброе имя так же, как защищали бы свое.
– Но им потребуются объяснения…
– Скажите, что они их получат, как только придут ко мне сюда. – Заметив, что Артемис пребывает в нерешительности, виконт добавил: – Поверьте, нам действительно понадобится их помощь, чтобы незаметно вытащить отсюда вашу сестру.
Артемис кивнул и, приказав остальным мальчикам охранять Эштона и Пенелопу, выскользнул из окна. Он почти бесшумно спустился вниз по веревке, и Эштон невольно восхитился его ловкостью. Усевшись на кровать, он стал ждать своих друзей. Пенелопу же усадил себе на колени. И, как ни странно, виконт почти сразу же почувствовал, что именно здесь, у него на коленях и в его объятиях, ей самое место. Ах, как было бы замечательно, если бы он испытывал такое чувство с Клариссой на коленях, а не с этой незнакомой девушкой! Впрочем, до сих пор он Клариссу не обнимал. А сейчас Эштон ловил себя на неприятной мысли о том, что проблески страсти, которые он заметил в этой девушке, могли быть вызваны отнюдь не его прикосновениями, а тем зельем, что дала ей миссис Крэтчитт. Разумеется, Эштон прекрасно понимал, что это не должно его волновать, зная при этом, что еще долго будет терзаться такого рода сомнениями. Он также знал, что скоро начнет сомневаться и в искренности той страсти, которую демонстрировали в его объятиях его бывшие пассии. Увы, было совершенно ясно: как только мужчиной овладевают подобные мысли, он вступает в порочный круг сомнений.
– Она умрет?
Эштон посмотрел на маленького мальчика по имени Делмар.
– Нет, она просто ослаблена зельем, которое ее заставили выпить. Скоро действие его закончится и она станет прежней. – В глазах ребенка Эштон увидел сомнение и, придав голосу больше уверенности, добавил: – Честное слово, твоя сестра скоро поправится.
– Она мне не совсем сестра. Она моя кузина. А вот Стефан и Артемис действительно ее братья.
– А я подумал, что вы все с ней живете.
– Так и есть. Она о нас заботится.
– Обо всех вас?
– Довольно, Делмар, – сказал мальчик постарше. – Этому человеку ни к чему о нас знать.
– Но, Стефан, я ведь только хочу разговор поддержать и стараюсь быть вежливым.
– В этом тоже нет необходимости. Этот человек не гость в нашем доме. Вспомни, как мы его нашли и что он собирался сделать с Пен.
Делмар взглянул на Эштона и поджал губы. Виконт же улыбнулся мальчику и перевел взгляд на Стефана, второго брата Пенелопы.
– Вашей сестре надо будет отдохнуть. Яд из нее выйдет, но на это понадобится не один час. И, как мне кажется, потом она будет чувствовать себя не очень хорошо. Кто-нибудь может о ней позаботиться?
– Мы сможем.
Как-то не очень верилось, что стайке мальчишек по силам ухаживать за больной, и виконт уже собирался высказаться в этом духе, когда в комнату вошли Артемис и его, Эштона, друзья. Брант первый подошел к нему и посмотрел на него вопросительно. Эштон тяжко вздохнул и в нескольких словах объяснил, что произошло.
Брант внимательно посмотрел на мальчиков, затем на Пенелопу. После чего проговорил:
– Получается, что заведение миссис Крэтчитт не такое солидное, каким она пытается его представить. – Он вновь посмотрел на мальчиков: – Вы знаете, кем она была похищена?
– Нет, – ответил Артемис.
Приблизившись к Пенелопе, он принялся заплетать ей волосы. – Она слишком поздно пошла домой. А похитители, должно быть, увидели в ней легкую добычу.
Эштон и его друзья обменялись взглядами. Виконт почти не сомневался: мальчик лжет. Его друзья, судя по выражению их лиц, придерживались того же мнения. Вероятно, у Пенелопы имелись свои тайны, а выдавать их она не собиралась. При этом Эштон даже вообразить не мог, что у Пенелопы могут быть какие-то постыдные секреты, – но если так… Если так, то что же она скрывает?
Пожав плечами, виконт проговорил:
– Главное сейчас не похитители. Сейчас надо подумать о том, как незаметно вытащить ее отсюда. К сожалению, она не может выйти отсюда сама. И не сможет ходить еще по меньшей мере несколько часов. Эту девушку необходимо вытащить отсюда тайно не только потому, что мы хотим спасти ее репутацию. У меня имеются серьезные подозрения… Похоже, ее привели сюда вовсе не потому, что миссис Крэтчитт решила разжиться новыми девочками.
– Якобы кто-то придет ко мне утром, – тихо пробормотала Пенелопа. Она изо всех сил цеплялась за тоненькую нить, что удерживала ее от падения в пропасть беспамятства. – Но мадам не сказала, кто именно.
– И тем не менее продала вас мне на ночь?
– Сказала, что позаботится о том, чтобы тот мужчина ничего не узнал. Кто-то заплатил за то, чтобы я оказалась здесь. – Ей очень хотелось высказать вслух свои подозрения, назвать имя подозреваемой, но она удержалась от бездоказательных заявлений.
Заглянув в глаза Пенелопы, Эштон понял, что расспрашивать ее сейчас нет смысла – она была на грани обморока. Он окинул взглядом своих друзей, молясь о том, чтобы они хоть что-то придумали. Ему совершенно не хотелось во все это впутываться, но он не мог уйти, оставив Пенелопу заботам своих друзей и ее братьев. И конечно же, он не мог оставить ее у миссис Крэтчитт.
– Мальчики могут выбраться через окно, – сказал Брант. – Как только они окажутся на земле, мы поднимем веревку и я обвяжу ею тебя, Эштон. Ты возьмешь девушку, и мы спустим вас обоих через окно. Корнелл, ты пойдешь к карете и подождешь их там. Уитни, Виктор и я будем ждать здесь, пока ты не доставишь мальчиков и леди домой. Мне бы еще хотелось кое-что сделать тут до того, как мы покинем это место, – пробормотал он и, нахмурившись, взглянул на Пенелопу.
– Нам не нужна помощь. Мы сами можем доставить ее домой, – заявил Артемис.
– Грех отказываться от помощи тогда, когда она действительно требуется, – сказал Брант, обращаясь к мальчику. – Идти она не может, а ты не сможешь пронести ее по улицам, не привлекая к себе ненужного внимания. А теперь – марш в окно. Нам ведь не нужно, чтобы всю нашу компанию застали в этой комнате, верно?
Губы Артемиса шевельнулись – словно он пробормотал ругательство. Но юноша сделал так, как ему велели. Через минуту все мальчики спустились вниз, и Брант поднял веревку. Когда Эштон готовился к спуску, он заметил, что веревка была из тех, что используют для швартовки судна моряки. Не веревка, а крепкий прочный канат. В стену впился острый крюк. Эштон поразился тому, что не услышал при этом характерного звука. «Очевидно, похоть оглушила меня», – решил виконт. Неохотно передав Пенелопу Виктору, он терпеливо ждал, когда Брант надежно обвяжет его веревкой. Когда Брант объявил, что веревка надежно закреплена, Эштону понадобилась вся сила воли, чтобы не выхватить Пенелопу из рук Виктора, – так капризный ребенок не желает расставаться с любимой игрушкой.
Отбросив тревожные мысли, Эштон забрался на подоконник и свесил ноги с подоконника наружу. Затаив дыхание, он ждал, когда его спустят вниз. Пенелопа обнимала его за шею, уткнувшись лицом в плечо. Когда же ноги его коснулись земли, он опустил девушку и поставил на ноги. Артемис и Стефан тотчас подбежали к нему, чтобы поддержать сестру. Освободившись от веревки, Эштон махнул своим друзьям, чтобы те следили за происходящим из окна. Затем, подхватив Пенелопу на руки, зашагал к карете.
– Похоже, дело дрянь, – пробормотал Корнелл, когда мальчишки забрались в экипаж.
Эштон, молча кивнув, усадил Пенелопу между братьями, а сам сел напротив. Корнелл тоже уселся и постучал по крыше, давая знак вознице, чтобы трогался. Малыш Делмар забрался к нему на колени, а Эштон, взглянув на Артемиса, спросил:
– Вы живете далеко отсюда?
– Нет, – ответил юноша. – Я уже сказал вашему кучеру, куда ехать, пока ждал вас с Пен.
Когда экипаж остановился напротив дома, в котором, как сказал Артемис, проживало семейство, тот крохотный огонек надежды, что еще теплился в груди Эштона, увы, погас. В этом районе Лондона могли жить любовницы знатных господ или мелкие дворяне с пустыми карманами, возможно – торговцы, которым средства позволяли переехать сюда и не тесниться в комнатах над своими лавками. Так что стало совершенно ясно: даже если у Пенелопы хорошая родословная, позволяющая стать женой виконта, то приданое, если таковое вообще имелось, совсем незначительное. Эштону был ужасно неприятен столь корыстный подход к выбору жены, но ведь у него имелась целая армия тех, за кого он отвечал, так что выбора не оставалось… Может, Пенелопа и впрямь дочь маркиза, но в этом случае отец ее был столь же беспечен и безрассуден, как отец Эштона. Хотя не исключено, что она дочь маркиза, но не от законной жены.
Не обращая внимания на протесты Артемиса, Эштон подхватил Пенелопу на руки и, выбравшись из экипажа, понес к парадной двери. Он едва успел подняться на верхнюю ступеньку, как дверь распахнулась и на порог высыпали мальчишки, тотчас окружив его. Он не успел и слова сказать, как у него забрали девушку. Мальчики вежливо поблагодарили его за помощь и потащили Пенелопу в дом, предварительно захлопнув дверь у него перед носом.
Эштон уже собрался ударить в дверь кулаком, но вовремя одумался. Он сказал себе, что должен забыть об этой женщине. Утром ему предстояло встретиться с лордом Хаттон-Муром, и эта встреча должна была стать первым серьезным шагом, приближавшим его к браку с красивой, но холодной Клариссой. Заметив на двери табличку со словами «Хижина Уэрлока», Эштон нахмурился. Странное название для дома – даже для дома, купленного для любовницы. Пожав плечами, виконт развернулся и направился обратно к карете.
Уже в экипаже, на обратном пути к миссис Крэтчитт, куда он ехал, чтобы забрать своих друзей, Эштон решил, что не хочет туда возвращаться, и велел кучеру ехать прямо домой. Ему требовались тишина, покой и время, чтобы как следует все обдумать, чтобы укрепить решимость сделать то, что он считал своим долгом. Он хотел побыть в одиночестве и выбросить из головы все мысли и воспоминания о женщине, так взбудоражившей его.
