Текст книги "Помни о русалке (ЛП)"

Автор книги: Х. Мэллори

Соавторы: Х. Мэллори
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Я не уйду, – говорю я, качая головой. – Шелл – Харбор… теперь это мой дом, но найти работу, когда у меня нет необходимых документов… например, номера социального страхования, практически невозможно.

Венди какое – то время просто смотрит на меня, дергая нижнюю губу зубами.

– Я вижу твою проблему, – наконец, говорит она. – И я думаю, ты права. Ты не сможешь получить работу в этом городе – по крайней мере, без способа доказать, что ты здесь на законных основаниях.

Мое сердце замирает. Я даже не знаю, чего я ожидала. Венди оказала огромную помощь с тех пор, как я прибыла на сушу, но даже она не может творить чудеса.

– О, – это все, что я могу выдавить.

– По крайней мере, не традиционная работа, – продолжает она.

Я сажусь немного прямее, ловя каждое слово.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты не сможешь устроиться на работу баристой, продавцом в магазине или кем – то в этом роде. У тебя нет документов, подтверждающих, кто ты, или какого – либо трудового стажа. Но я думаю, что ты могла бы зарабатывать деньги другими способами.

– Какие еще способы?

– Способы, когда платят тайно и наличными. Что – то вроде того, как ты управляла своим плавательным бизнесом. Никто никогда не платил кредитной картой, верно?

– Верно.

– Итак… начни думать о работах, где не нужен номер социального страхования.

Я начала думать, но ничего не вышло.

– Ты могла бы убирать дома, работать в саду, работать няней – может, даже стать няней на полный рабочий день, ты могла бы стать няней для животных, сиделкой, выгуливать собак, продавать вещи на фермерском рынке… список долгий.

Я моргаю, чтобы сдержать слезы. Она сделала это снова. Она протянула мне руку, ничего не попросив взамен.

– Спасибо, – шепчу я.

– Каждый заслуживает помощи, – отвечает она, не теряя ни секунды. – И мы не собираемся позволить этому сукиному сыну победить, да?

– Да, – яростно говорю я. – Не позволим.

Глава шестая

Венди понимающе улыбается мне.

– Хочешь еще кофе?

Я хотела бы еще кофе, и я чувствую, что оно пошло бы на пользу, но у меня есть и жгучее желание вернуться домой, чтобы убедиться, что Мара и Майер не убили друг друга, пока меня не было. Мара, кажется, переполнена бесцельной яростью, а Майер – удобная мишень.

Через несколько минут я тянусь к игрушке Тома, чтобы в последний раз бросить ее. Он убегает, чтобы поймать ее, и задевает дверь ванной, а я смеюсь. Собаки действительно очаровательные и забавные существа.

– Кофе? – снова спрашивает Венди, напоминая мне, что я до сих пор ей не ответила.

Я качаю головой.

– Спасибо, Венди, но я должна идти. У меня… остановился гость, и я не хочу оставлять его одного слишком надолго, – по правде говоря, меня больше беспокоит мой другой гость, но я не хочу вдаваться в подробности с Венди.

Я вижу разочарование в ее глазах, может, потому что она надеется на ответы, или, может, потому что она все еще хочет моей компании. В любом случае, мое сердце замирает, когда она, хмурясь, ставит кофе обратно на стол.

– Гость? – спрашивает она.

Я киваю.

– Но не тот, о котором ты можешь или хочешь поговорить?

– Прости, – отвечаю я, качая головой. – Я… обещаю, что расскажу тебе обо всем этом, как только все закончится. Прямо сейчас – для тебя безопаснее, если ты не знаешь, что происходит.

– Хоть это и звучит чертовски зловеще, я тебе поверю, – отвечает она с улыбкой, но немного грустной.

Улыбаться больно, но я все равно улыбаюсь.

– Хорошо, – уступает Венди. Она отходит в сторону, края ее длинного синего кардигана развеваются вокруг ее лодыжек, когда мимо нее проносится Том с ежиком во рту. – Ты сообщишь мне, если найдешь место с оплатой наличными, хорошо?

Я молча киваю, но особой надежды у меня нет. Эта скрытая охота за работой по – прежнему кажется маловероятной, но на данный момент это относится и к любой работе.

– Ну, – неловко говорит Венди, но ей удается притянуть меня к себе, чтобы обнять. – Береги себя.

– Ты тоже, – отвечаю я. Я чувствую, как расстояние вонзается между нами, как клин.

* * *

Проходя мимо домов на улице Венди, я слышу, как волны мягко касаются берега. Это странно, учитывая то, что совсем недавно произошло на пляже, но мое сердце все еще согревается от этого звука. Я ловлю себя на том, что направляюсь к концу улицы, где могу полюбоваться видом на пляж. И пока я стою там, меня тянет к воде – будто это именно то, что мне сейчас нужно.

Я иду к белым песчаным ступеням, ведущим к каменным прудам.

На пляже тихо, пока я брожу по песку, и прохлада песка между пальцами ног словно бальзам. Океан во время прилива, волны бьются о берег. У меня возникает соблазн пройтись у кромки воды, позволяя волнам хлестать меня по ногам. Я не хочу, потому что, если я слишком промокну, я трансформируюсь, а это последнее, что я хочу делать. Вида воды и песка на моих босых ногах уже достаточно, чтобы по коже побежали мурашки от желания вернуть чешую.

Мне приходится уговаривать себя отступить, и я сразу же представляю, как Каллен выпрыгивает из прибоя, чтобы схватить меня и заставить вернуться к жизни, которой я не хочу и никогда не хотела. И я размышляю, когда он нападет в следующий раз. Прошло всего несколько дней после драки на пляже, и я уверена, что ему нужно время, чтобы восстановить свое здоровье, но как только он оправится, он вернется. Я в этом уверена.

Я дрожу и отступаю, пока мои ноги снова не находят теплый, сухой песок. Не знаю, как долго я остаюсь в таком состоянии, глядя на кристально голубую воду вдоль линии, пока она не исчезает вдали, почти плавно сливаясь с безоблачным голубым небом. Это так умиротворяюще, и мне хочется погрузиться в этот момент навсегда.

Без проблем. Только солнце, прилив и ошеломляющая красота всего этого.

Затем голос зовет меня по имени издалека.

Мужской голос.

Я поворачиваюсь и вижу Сойера, идущего по песку.

– Привет, – мягко говорит он, махая рукой и подходя ко мне. Его волосы развеваются на океанском бризе, и я не могу не заметить, какой он невероятно красивый. – Не думал, что найду тебя здесь.

Между нами висит невысказанный конец его фразы. Не после того, что случилось.

– Это мое место для размышлений, – отвечаю я, пожимая плечами, – и я не могу позволить Каллену отнять это у меня.

Он задумчиво хмыкает, засовывая руки глубоко в карманы шорт. На нем футболка, которая облегает его широкие плечи и сужается вместе с узкой талией. Его свободные шорты идеально облегают стройные бедра и никак не скрывают выпуклости его хорошо выраженного зада. Несмотря на красоту его фигуры, я все еще замечаю множество синяков по всему его телу.

– Где дети? – спрашиваю я, глядя мимо него. Я ожидаю увидеть их у каменных луж, плещущихся в пенящейся воде, но Хизер и Тейлора нигде не видно. Именно тогда я понимаю, как сильно скучаю по их улыбающимся, счастливым лицам.

Сойер вздыхает и позволяет плечам расслабиться, его руки засунуты в карманы шорт, будто он не знает, что с ними делать. Он вдруг выглядит измученным. Я не знаю, как я не замечала их раньше, но теперь я вижу тени у его глаз, как синяки, и на его щеках впалость, которая более выражена, чем неделю назад. Однако когда его улыбка возвращается, он выглядит как Сойер, которого я так хорошо знаю.

– Они ненадолго с другом.

– О?

Он кивает.

– Вообще – то я собирался повидаться с тобой.

Мой желудок переворачивается, и кровь приливает к щекам, окрашивая мое лицо в розовый цвет, хотя я не знаю, почему. В общем, Сойер всегда заставляет меня чувствовать себя немного неловко, даже нервно. И это чувство, кажется, более выражено в последнее время.

– Зачем? – спрашиваю я, пытаясь казаться небрежной, но уверена, что он слышит частый стук моего сердца о ребра, потому что в моих ушах он почти оглушает.

Он делает паузу, затем глубоко выдыхает, прежде чем снова вдохнуть. Я даю ему время подобрать нужные слова. Посейдон знает, что в последнее время мне самой не удавалось их раскопать.

Когда он, наконец, смотрит на меня, его глаза так прекрасны, что мне вдруг становится трудно дышать.

– Потому что мне нужно тебе кое – что сказать.

Если бы не ветер с океана, выражение его лица заставило бы меня растаять прямо в песок. Моя тревога угрожает взять верх надо мной, и я скрещиваю руки, чувствуя тонкую дрожь нервозности по всей коже.

– Что – то хорошее или что – то плохое?

Я помню последний раз, когда Каллен встал между мной и Сойером, когда я была вынуждена раскрыть правду о том, кто и что я такое. Мои мысли крутятся в голове, воспоминания наталкиваются на опасения по поводу того, что он собирается сказать дальше.

Он собирается сказать мне, что ему нужно место? А, может, мы больше не можем быть друзьями?

Последняя мысль причиняет мне боль больше всего, и я сглатываю сопутствующий ком в горле. Я не хочу терять его – будь то друг или что – то большее.

Когда он смотрит на меня, его взгляд не колеблется и не насторожен. Нет, что – то мягкое и доброе остается там, его глаза сверкают, когда он протягивает руку, чтобы сжать мою ладонь. Его губы складываются в мягкую и почти застенчивую улыбку, и это выражение успокаивает хаотичное биение моего сердца.

– Я думал о нас.

Я делаю глубокий вдох.

– Нас? – повторяю я. Все во мне дрожит. Я не знала, что есть «мы», но теперь, когда появилась такая возможность, я хочу знать больше.

– Да… кем бы мы ни были… – наступает его очередь сделать глубокий вдох, и после того, как он это делает, он смотрит на океан и, кажется, на несколько секунд погружается в свои мысли. Когда он снова поворачивается ко мне, он тяжело сглатывает. – С тех пор, как я узнал правду о том, кто ты, я был несправедлив к тебе, Ева, и ты не заслуживаешь того, как я с тобой обращался, – он кивает, делая паузу, и кажется, что ему трудно сказать мне остальное. – У тебя были веские причины скрывать от меня правду, и я бы не поверил тебе, даже если бы ты была честной с самого начала. Как бы прошел этот разговор?

Он смеется, и я смеюсь вместе с ним, чувствуя внезапную потребность взять его за руку – я просто хочу почувствовать его тепло. Но я этого не делаю.

– Я не могу представить, что все прошло бы хорошо.

Он кивает.

– Точно.

Потом снова замолкает и смотрит на горизонт, как бы пытаясь набраться смелости, чтобы продолжить разговор. Мое сердце начинает колотиться, а дыхание становится коротким, прерывистым.

– И? – спрашиваю я, не совсем понимая, куда он клонит.

– И, – продолжает он, улыбаясь мне сверху вниз, будто только что вспомнил, что я стою рядом с ним. – Думаю, нам стоит начать сначала.

Я не совсем понимаю, что он имеет в виду.

Он выпрямляется во весь свой рост, что достаточно существенно, чтобы возвышаться надо мной, и широко улыбается, говоря:

– Привет, меня зовут Сойер, – затем он протягивает руку.

Я не могу сдержать улыбку в ответ, когда беру его за руку, и моя, кажется, теряется, кажется крохотной по сравнению с его большой и мозолистой ладонью, которая к тому же такая теплая.

– Меня зовут Ева.

– Приятно познакомиться, Ева, – продолжает он с той мальчишеской улыбкой, которая захватывает меня до глубины души. – Я механик в Шелл – Харборе, и у меня двое детей, – он делает паузу, ухмыляясь мне. – Чем занимаешься?

– О, – отвечаю я и стараюсь не смеяться, потому что чувствую себя немного глупо, играя в эту его игру. Но это игра, в которую я хочу играть. – Я русалка, и раньше у меня была школа плавания. Сейчас дела пошли немного медленнее из – за моих ожидающих рассмотрения обвинений в употреблении наркотиков…

Он замолкает на мгновение, прежде чем запрокинуть голову, и из его рта вырывается низкий смех. Он грохочет в его груди, и звук такой чудесный, что я сразу же смеюсь. А потом меня вдруг одолевает мысль, что впервые за долгое время все кажется таким, каким оно было раньше, таким, каким оно должно быть.

– Прости меня, – говорит Сойер через мгновение – после того, как смех стих, и мы снова остались в тишине.

– И ты меня, – отвечаю я. – За все. Я… не собиралась подвергать тебя опасности, и мне жаль, что я солгала тебе.

Он делает шаг вперед, руки поднимаются, чтобы сжать мое лицо, а потом мы просто стоим, смотрим друг на друга. Мое сердце начинает колотиться от его серьезного взгляда, и в этот момент я бы отдала все, чтобы узнать, какие мысли проносятся в его голове.

Глава седьмая

Когда он наклоняется и захватывает мои губы своими, он проглатывает слова, срывавшиеся с моего языка.

Я не жду поцелуя, и внезапный контакт между нами заставляет мои внутренности вспыхивать ярким пламенем, чувство расплывается, чтобы коснуться каждого нерва моего существа. Моя кожа гудит у его кожи, и я с трудом подавляю шок, борющийся с желанием, которое бурлит во мне. Мне почти кажется, что я во сне – что я представляю, как Сойер целует меня, а я отвечаю на его поцелуй.

Это просто кажется… нереальным.

Его губы на вкус как морской воздух, соленый и теплый. И когда его язык входит в мой рот, он настойчиво прижимается к моему, заманивая меня ближе, глубже. Я закрываю глаза и обвиваю руками его шею, мои пальцы погружаются в его густые и непослушные волосы. Он такой невероятно нежный, но в то же время властный, настолько, что мое сердце расцветает от потребности, от желания, которого я никогда раньше не испытывала.

Воистину, меня никогда еще так не целовали, я никогда не чувствовала, как в меня просачивается эта всепоглощающая радость. Радость и… желание – грубое и давящее.

Посейдон, пусть это продолжается вечно.

Его бедра соприкасаются с моими, он притягивает меня еще ближе, и я задаюсь вопросом, это ли значит утонуть. Страшно погрузиться во что – то настолько опасное и позволить этому полностью поглотить тебя. Потому что это опасно: если Каллен когда – нибудь узнает, что я целовалась с Сойером, что была так близка с ним и хотела его так же сильно, как я, он убьет его.

Каллен убьет Сойера.

Я открываю глаза и тут же отстраняюсь от него. Он медленно отходит от меня на шаг, его глаза немного стеклянные.

– Что такое? – спрашивает он, глядя на выражение моего лица. – Что – то не так?

– Все в порядке, – шепчу я, покачивая головой и пытаясь понять, что только что произошло между нами, и тот факт, что… я могу только надеяться, что Каллен никогда не узнает об этом, потому что, если он узнает… – И все неправильно.

– Что это значит?

Но я не могу ответить сразу. Вместо этого я не могу перестать смотреть на него, мое сердце колотится о ребра, мир плывет вокруг меня. Даже сейчас мои губы гудят от воспоминаний о нашем поцелуе, отчего кожу покалывает. Когда я в последний раз чувствовала себя так? Где – то в глубине души я знаю, что никогда. Каким бы заботливым и внимательным ни был Эвард, его прикосновения никогда не вызывали у меня такой реакции.

Щеки Сойера красные, контрастируют с теплотой его загорелой кожи. Его глаза темные; и впервые я вижу, что они не черные. Скорее, они невероятного темно – карего цвета, цвета темного шоколада. Золотые блики отражают солнечный свет вокруг его радужек, словно осколки кварца.

– Мы не можем так делать, – говорю я, качая головой, потому что слезы подступают к глазам, потому что я хочу сделать это с ним – я хочу понять, что значит быть обнимаемой им, любимой им. Но я не могу допустить, чтобы это произошло – Каллен все еще неизвестен, все еще представляет ​​угрозу.

Я отступаю, хотя это последнее, что я хочу делать. Вместо этого я хочу снова броситься в объятия Сойера и умолять его поцеловать меня – умолять никогда не останавливаться. Но я не могу. Во всяком случае, не здесь. И не сейчас. Так много в воздухе, так много между нами и так много, что еще нужно сказать. Не говоря уже о Каллене, о котором нужно беспокоиться.

И где – то в темных закоулках разума я понимаю, что это еще не все – у меня также есть странные, сбивающие с толку и разочаровывающие чувства к Майеру, в которых мне еще нужно разобраться.

– Почему мы не можем этого сделать? – спрашивает Сойер, качая головой, словно говоря, что понятия не имеет, что меня расстроило.

– Если Каллен увидит нас вместе, он разорвет тебя на куски, – шепчу я и надеюсь, что он понимает.

– Мне плевать на Каллена, – начинает он, но я перебиваю:

– У тебя дети, Сойер… и это значит… это значит, что ты должен переживать, и это также означает, что этого не может случиться.

– Этого?

– Нас, – я глубоко вдыхаю. – Ты должен сначала подумать о Хизер и Тейлоре.

– А что насчет тебя? – спрашивает он, поднимая мой подбородок и улыбаясь мне сверху вниз, и его глаза теплы и заботливы. Боги, я не хочу ничего, кроме как обнять его и снова поцеловать. – Кто думает о тебе, Ева?

Я тяжело сглатываю, когда происходит странная вещь – перед моим мысленным взором всплывает образ Майера, и хотя я этого не понимаю, я сразу же чувствую себя… виноватой?

Сойер продолжает:

– Я не позволю Каллену приблизиться к моим детям… или к тебе.

Я опускаю взгляд, прогоняя образ Майера. Он последний, о котором я хочу думать в данный момент.

Я редко нахожусь в недоумении, но сейчас, стоя так близко к Сойеру, когда воспоминания о его сильных руках отпечатались на моей коже, невозможно сформировать какие – либо мысли, не говоря уже о словах.

Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня, на этот раз нежно, и я не сопротивляюсь.

Я не могу.

Даже зная, что это опасно, я не могу устоять перед соблазном Сойера. Да, он похож на вкус желания, но и на комфорт – ощущение благополучия, подобного которому я не испытывала с тех пор… может, вообще никогда.

Мое тело жаждет почувствовать его еще больше, но я сдерживаю свои руки от ласки и прикосновений ко всему его телу, вместо этого оставляю их на его груди. Он разрывает контакт с моим ртом, а затем прижимается своим лбом к моему, нежно вздыхая.

– Ты заслуживаешь того, чтобы делать собственный выбор и жить так, как ты хочешь, – говорит он шепотом, который касается моих щек. – Ты не должна так жить – бояться и переживать из – за каждой тени, которую видишь.

– Каллен не тень, – начинаю я.

– Каллен может быть невероятно сильным и могущественным, но его также можно убить. И он больше никогда не приблизится к тебе, если я имею право голоса в этом вопросе.

Как бы мне ни хотелось верить его словам, я не могу, потому что знаю, что Сойер не ровня Каллену. Именно тогда я вспоминаю о предложении Майера обучить меня самообороне. Я до сих пор не дала ему ответа, но чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что это правильный поступок. Когда Каллен вернется за мной, мне нужно быть готовой настолько, насколько я смогу.

– Ева, – голос Сойера – почти шепот, звук почти заглушается усиливающимся ветром. Он отступает достаточно далеко, чтобы смотреть на меня сверху вниз. – Я знаю, что сейчас не лучшее время для этого. Ты боишься Каллена и того, что он собирается делать дальше…

– Но?

– Никаких но. Я знаю, что ты через многое прошла, мы оба прошли и…

– Не думаю, что сейчас подходящее время, – заканчиваю я за него, глядя ему в глаза и обнаруживая, что они прикованы ко мне. Хотя я не могу поверить, что говорю это, потому что я хочу понять, что это, мне также нужно думать о его безопасности и безопасности его детей.

– Я понимаю, – говорит он, кивая. – Но… можем мы согласиться… пока отложить вопрос? – спрашивает он и протягивает руку, чтобы убрать выбившуюся прядь волос мне за ухо.

Я киваю.

– У меня… есть чувства к тебе, Сойер, – выдавливаю я. – Но на данный момент… отношения были бы несправедливы для нас, – я делаю глубокий вдох, когда он кивает, и его глаза такие понимающие, такие сострадательные. – Это, эм, не единственное, о чем я хотела с тобой поговорить… – продолжаю я. – И я хотела извиниться перед тобой и сказать, что понимаю, почему ты злишься на меня… может, ты все еще злишься.

– Я больше не сержусь. Я понимаю, почему ты сделала все, что сделала, и сказала все, что сказала, – он берет мою руку, почти проглатывая ее своей теплой мозолистой хваткой. – Я знаю, чего хочу, и когда придет время, я больше не уйду.

Мое дыхание сбивается.

– Тогда мы должны согласиться быть друзьями на данный момент?

Он улыбается, и выражение его лица растапливает меня внутри.

– Пока все это сумасшествие не исчезнет, ​​и тогда я сосредоточусь на том, кем мы могли бы быть.

Я никогда раньше не чувствовала этого густого, как сироп, ощущения. От этого мне хочется смеяться и плакать одновременно. Да, эти чувства меня пугают, но в равной мере и радуют.

Любовь.

Это она? Что это за чувства?

Я не знаю, но чем больше я думаю об этом, тем больше смысла в этом названии.

Может, я влюблена в Сойера, и… судя по выражению его глаз, можно с уверенностью сказать, что он может быть влюблен в меня.

Не так давно я бы сказала, что мысль о том, что я влюблюсь, абсурдна. Даже Эвард, мой щедрый и хороший муж, не вызывал у меня таких чувств. Тем не менее, когда я смотрю на Сойера, глубина моих чувств внезапно вырывается на поверхность, и я удивляюсь, как они могут быть чем – то другим, кроме любви.

В этот момент в моей голове всплывает еще один образ Майера, и мне хочется кричать на себя. Мои чувства к Майеру – это глубокая трясина замешательства, гнева и обиды. Но, какими бы они ни были, они есть.

– Дашь ли ты этому шанс позже? – спрашивает меня Сойер и убирает одну руку с моей, чтобы взять меня за лицо. Несмотря на кажущееся спокойствие в его чертах, его рука дрожит на моей щеке.

– Да, – шепчу я.

* * *

Сойер провожает меня до дома, одна рука сжимает мою.

Есть так слов, но никто из нас не говорит. Эти новые отношения или обещание потенциальных отношений, какими бы они ни были между нами, хрупки, и я боюсь разрушить их неуместным словом или жестом, как бы нелепо это ни звучало.

Когда мы добираемся до моего дома, я обнаруживаю, что он такой, каким я его оставила, и мне интересно, вернулась ли Мара с того момента, как она вышла из дома в раздражении, желая побыть наедине.

Мои мысли переключаются с нее на Майера, и мне интересно, он внутри или куда – то ушел? Я не могу не желать, чтобы дом был пуст, чтобы мы с Сойером могли быть там одни. В данный момент мне не нужно ничего, кроме нашего уединения – для дальнейшего обсуждения наших чувств.

Я толкаю дверь и вхожу, Сойер рядом со мной.

Все тихо, и тишина почти удушающая.

– Похоже, Мара еще не вернулась, – бормочу я, чувствуя, как внутри меня поднимается волна беспокойства.

– Она ушла? – спрашивает Сойер.

Я киваю.

– Она не так давно унеслась прочь – она была очень расстроена, как я понимаю. То есть… ее мальчики в Корсике, так что понятно, что она хочет вернуться.

– Но она не может? – спрашивает Сойер, хмурясь. – А Каллен…

– Не могу представить, чтобы он приветствовал ее возвращение, – перебиваю я. – И в глубине души она знает это, но это не меняет того факта, что она хочет быть со своими детьми.

– Конечно.

Я глубоко вдыхаю.

– И я даже не могу предположить, что делает Майер.

Наверное, это должно меня волновать.

– Похоже, у нас есть немного времени для себя, – говорит Сойер, его глаза загораются, и с широкой улыбкой (что, в свою очередь, вызывает у меня улыбку) он поворачивается к заднему крыльцу, проходит к нему, отпирает двери внутреннего дворика и распахивает их, открывая пышную траву и тропинку, ведущую к озеру. Под ярким солнцем, озеро блестит, как зеркало. Я вижу гладкую гальку из дома и песок по краям озера. Большой клен простирается за дальним краем, обеспечивая уединенное место у воды.

– Ты… ты хотел что – нибудь выпить? – спрашиваю я его, не совсем понимая, почему это первая мысль, которая приходит мне в голову, но это она.

Он снова улыбается мне мальчишеской улыбкой, и я чувствую, как все внутри превращается в кашу.

– Что ты предлагаешь?

– Кажется, у меня есть вино в холодильнике, – говорю я, и мои шаги увереннее, чем суматоха в груди, пока я иду на кухню. Открыв холодильник, я замечаю рядом с горчицей закрытую бутылку «Пино Гриджио», которую слишком долго не трогали. Я не очень много пью, но бокал вина звучит как то, что нужно в данный момент.

Сойер выходит на крыльцо, смотрит на небо и явно наслаждается солнечным светом на лице. Со звоном я хватаю из шкафа два бокала и быстро присоединяюсь к нему.

Глава восьмая

Я лениво плыву по поверхности озера, склонив голову к небу, мои волосы развеваются вокруг головы, как ореол.

Солнце светит вниз, но на меня бросает тень густая роща деревьев вокруг меня. Они тянутся вверх, тяжелые ветки протянуты пальцами к пушистым белым облакам. Одна из многих вещей, от которых я никогда не устаю на суше, – это красота растений и шум трепещущих на ветру листьев. Это успокаивает. Я могу заснуть там, где я сейчас нахожусь, и быть довольной.

И то, что Сойер здесь, со мной, безусловно, помогает.

Он стоит рядом со мной, по пояс в озере, и потягивает вино из бокала. Он элегантно выглядит в воде, как сам Нептун. Он такой красивый мужчина, что его легко спутать с русалом. Влажные золотистые волосы прилипли ко лбу, и он сдвинул их тыльной стороной ладони.

– Как это работает? – спрашивает он через мгновение.

– Что работает?

Я переворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, пока плыву с надутой трубой. На мне бикини, и вместо длинных человеческих ног в воду тянется серебристый хвост. Я неторопливо двигаю им, наслаждаясь ощущением своей истинной формы. Мне нравятся мои сухопутные ноги, и я, конечно, благодарна за них, но гораздо более естественно снова иметь хвост.

Сойер свободной рукой указывает на мой хвост.

– Я имею в виду, ты меняешь облик каждый раз, когда брызгаешь на себя водой?

Я улыбаюсь ему, и он улыбается в ответ – с тех пор, как мы вошли в озеро, мы оба веселились, улыбаясь друг другу без остановки. Странно, конечно, потому что я не привыкла так себя вести с Сойером, но я все равно люблю эту перемену. А что касается тонкостей принятия моей истинной формы, даже я не знаю, как я могу быть одновременно человеком и русалкой, сухопутные ноги – это то, чего большинство русалов никогда не испытают.

– Хотя я не знаю, как и почему мы можем измениться, мы должны полностью погрузиться в воду, чтобы появились хвосты, – объясняю я. – Или мы должны, по крайней мере, иметь полный контакт кожи с водой. Капля или две не влияют.

– А как насчет дождя?

Я думаю об этом несколько секунд.

– Я должна быть осторожна.

– А снег?

– Я никогда не проверяла это, но не думаю, что это заставит меня менять облик.

Сойер задумчиво хмыкает и делает еще глоток вина, разглядывая меня. Мой бокал стоит рядом с ним на берегу озера, и он предлагает его мне.

Я лениво плыву к нему, потом с улыбкой забираю бокал из его протянутой руки.

– Спасибо, – говорю я, и он кивает.

Я медленно пью из бокала. Вино острое и терпкое, как цитрусовые, и пьянящее, как летняя ночь. Опустив бокал на траву, я снова плаваю рядом с Сойером. Теперь, когда мы признались друг другу в своих чувствах, даже если мы согласились, что сейчас не время действовать в соответствии с ними, мое тело почти инстинктивно хочет быть рядом с ним. И по тому, как он приближается ко мне, я предполагаю, что то же самое относится и к нему.

– Ты действительно больше не возражаешь? – спрашиваю я, когда он хмурится, глядя на меня в замешательстве. – Я о том, кто я? – заканчиваю я, выбрасывая хвост из воды, так что серебряная чешуя сверкает, как опалы на солнце.

Глаза Сойера загораются, когда он видит мой хвост.

– Дело не в том, что я был против того, кто ты, – признается он, глубоко вздыхая, – просто нужно было многое понять – например, вдруг осознать, что Санта – Клаус или Пасхальный кролик реальны.

Я смотрю на него и хмурюсь.

– Кто?

Он качает головой и смеется.

– Не бери в голову. В любом случае, прости, что я так остро отреагировал. Как я уже сказал: это было несправедливо по отношению к тебе, – он снова смотрит на мой хвост, прежде чем снова взглянуть на меня. – И правда в том, что я думаю, что ты прекрасна – русалка и человек.

Я благодарно улыбаюсь, прежде чем погрузиться глубже в воду. Я не умею вести себя с комплиментами, я понимаю. Или, может, это из – за тлеющего выражения в его глазах, которое говорило о том, что он хочет больше испытать со мной. В любом случае, я ощутила потребность уйти, перевести дыхание (что я могу сделать под водой).

Когда я снова подплываю, я улыбаюсь ему и вижу, что в его глазах все еще тот же волчий блеск.

– Это была непростая ситуация для нас обоих, – говорю я и обнаруживаю, что его внимание приковано к каплям воды, стекающим по моей шее и исчезающим в декольте. Он прочищает горло, снова поднимая взгляд к моим глазам, и тут же делает глоток вина. По румянцу на его щеках я могу сказать, что он борется с собой. Что делать, я не знаю.

– Точно, – говорит он.

– Будто тебе было мало узнать о том, кто я на самом деле, Каллену пришлось поставить нас в безвыходное положение… Я не могу винить тебя за то, как ты отреагировал, – я застенчиво улыбаюсь, толкая его в плечо, и этот жест кажется правильным, а близость между нами такая, будто так было всегда.

– Дождаться подходящего момента будет непросто, – говорит он, глядя на меня сверху вниз, а я разглядываю его. – Даже сейчас я борюсь с собой, потому что хочу тебя поцеловать.

– Думаю, сейчас не время, – начинаю я, хотя и не могу поверить в то, что говорю, и он кивает.

– Я знаю.

Сойер переминается, протягивая руки к небу, прежде чем опустить их вокруг меня. У него телосложение сильного пловца, и когда солнце падает на стекло его наручных часов, оно блестит и почти ослепляет меня.

– Как проходят занятия по плаванию? – спрашивает он.

Я тяжело сглатываю.

– Никак.

– Что ты имеешь в виду?

– Из – за всей этой лжи, которая наполняет Шелл – Харбор, у меня больше нет школы плавания.

– Мне жаль это слышать, Ева, – отвечает он, хмурясь, и я почти уверена, что он что – то говорит о том, что Майер – ублюдок, но я не знаю точно.

– Надеюсь, со временем я смогу устроить ее снова, но сейчас мне нужно найти работу, чтобы оплачивать счета… что в лучшем случае оказывается трудным.

– Трудным?

– Я, гм… у меня нет никаких документов, доказывающих, что я могу работать здесь на законных основаниях.

Он кивает.

– О, верно. Это ставит тебя в затруднительное положение.

– На самом деле… я не знаю, смогу ли вовремя внести арендную плату…

Он снова кивает.

– Я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом. Можешь опоздать. Это не конец света, – он делает глубокий вдох. – Самое главное, чтобы ты снова встала на ноги… – потом он смотрит на мой хвост и хихикает. – Или твой хвост, в зависимости от обстоятельств.

Я чувствую, как слезы подступают к глазам, и тут же подавляю их.

– Спасибо, Сойер.

Он улыбается.

– А что касается твоего поиска работы… почему бы тебе не оставить это мне? У меня есть несколько высокопоставленных друзей, и я посмотрю, что могу сделать для тебя.