Текст книги "Ультиматум"

Автор книги: Гюнтер Штайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

«Интересно, он ждет нашего ответа, чтобы убедиться в том, что на нас подействовали его слова, или просто погрузился в размышления?» – подумал Макс Палучек, стоявший среди солдат.

– Для чего я вам все это рассказываю? – Зейдлиц поднял голову и по очереди осмотрел каждого. – Да потому, что я хотел бы, чтобы вы подумали о своем будущем и поступили точно так же, как я. Я понимаю, что для многих из вас это неожиданно. Камараден, я знаю по собственному опыту, что подобные решения отнюдь не принимаются лично, но… – Сделав небольшую паузу, он продолжал: – Время не ждет! Я призываю вас не быть безучастными к судьбе своих товарищей, которые истекают кровью в котле!

«Не быть безучастными к судьбе… – Палучек попытался протиснуться в первые ряды. – На что, собственно, намекает генерал? Говорит с нами, как с детьми, а сам только что оперился».

В этот момент Зейдлиц взял со стола какую-то бумагу. Он сказал, что написал это письмо сегодня генералу Штеммерману. В письме он требует, чтобы Штеммерман капитулировал со своими войсками, с тем чтобы спасти их жизнь и свою собственную.

– Я понимаю важность этого письма, – продолжал генерал. – В случае принятия Штеммерманом условий капитуляции десяткам тысяч семей будут сохранены их близкие и родные. Камараден, я апеллирую к вашей совести и спрашиваю вас: кто из вас готов доставить это письмо адресату от имени Национального комитета «Свободная Германия» и Союза немецких офицеров?

Плечом к плечу стояли солдаты и молчали. Услышав столь необычную просьбу генерала, Палучек остолбенел. Как-никак им предлагают идти под огонь собственной артиллерии, минометов и пулеметов, и притом немедленно. Снова в котел? Такого задания он никак не ожидал. Не ожидал его и Рольф Лански. Услышав вопрос генерала, он прислонился к косяку двери, словно боясь, что его сейчас бросят в бездонную бездну.

– Могу добавить, – заговорил вдруг генерал Корфес, – что это письмо совсем не обязательно передавать генералу Штеммерману лично. Каким образом оно попадет генералу, это дело человека, который возьмется выполнить поручение. Мы поддерживаем связь по радио со многими радиостанциями, находящимися в котле, и попросим их командиров оказать нам содействие.

«Оказать содействие… Тому, кто будет задержан с этим письмом в кармане, уже ни одна собака не сможет ничем помочь!» – промелькнуло в голове у Руста.

Разглядывая слегка согбенную фигуру Корфеса, он, сам того не желая, вспомнил отца.

– Ну, так кто готов выполнить это задание? – снова спросил Зейдлиц.

– Я, господин генерал! – проговорил Руст и не узнал своего голоса. Почти одновременно с ним вызвались еще трое солдат. Руст повернулся к ним и увидел Макса Палучека и Рольфа Лански, третьего он не разглядел за головами солдат.

– Мы никого не принуждаем, – заметил Зейдлиц, – зная, что нелегко решиться на такое. Это – боевое задание, и выполнение его требует от солдата особого мужества. Мы будем считать этого человека патриотом, храбрым солдатом, так как мы здесь боремся за создание демократической Германии, а ради такой цели человек должен быть готов на все… Камараден, вы решились! Благодарю вас от всего сердца! Надеюсь, что вы, успешно выполнив задание, вернетесь обратно живыми и невредимыми. Пусть же ваше мужество послужит примером для тех, кому для раздумья необходимо время.

Проговорив это, генерал подошел к Русту и протянул ему руку.

– Вы старший по званию, поэтому письмо я передаю вам. Вы лично знаете генерала Штеммермана?

– Раньше я служил у него, – кивнул Руст.

Трое других добровольцев вышли вперед. Палучек и Лански встали позади Руста. Наконец-то удалось протолкнуться и третьему, и Руста охватил порыв радости: третьим оказался Жорж. Сощурив маленькие темные глаза и растянув рот в улыбке, он пожал руку генерала.

«Неужели это возможно? – подумал Руст. Он почувствовал себя окрыленным, как будто собирался не на выполнение опасного боевого задания, а на прогулку в зимний лес. – Если с нами Жорж, все сложится удачно!»

Потом они сидели за длинным столом, на котором стояли чашки с горячим чаем и тарелка с кусками сахара.

Зейдлиц задал несколько вопросов, и Жорж рассказал, что, оказавшись в лагере, он по совету полковника Штайдле добровольно записался в группу пропагандистов-антифашистов и приехал к Зейдлицу вместе с пленными из других лагерей. Генерала интересовало многое: где они расположились, как их кормят…

Важность полученного задания и опасность, которая будет подстерегать их при его выполнении, сблизили людей. Так создалась новая маленькая группа.

Неожиданно в комнату вошел русский лейтенант. Не снимая припорошенной снегом шинели, он быстро прошел к столу и, наклонившись к Зейдлицу, что-то прошептал ему на ухо.

– Камараден! – Генерал быстро вскочил со своего места и нервно одернул мундир. – Я должен вас покинуть: долг обязывает меня сделать это!

По выражению лица генерала можно было понять, что он получил очень неприятное известие. Сообщение действительно было неприятным: обер-лейтенант Фехнер, за которого он поручился перед штабом фронта, был доставлен на передовую и, когда машина с окопной говорящей установкой уже была готова к действию, перебежал к немцам.

15

В ту же самую ночь унтер-офицер Руперт Руст, спрятав письмо генерала Зейдлица в рукав, вместе со своей небольшой группой перешел полосу ничейной земли и оказался в районе котла. Странная тишина стояла на том участке. После того как в течение последних сорока восьми часов гитлеровские войска, находившиеся в западной части котла, были полностью разбиты, советские войска в северной части готовились к решительному наступлению на самые важные опорные пункты противника, занятые обоими немецкими корпусами, и на город Корсунь-Шевченковский.

Группа Руста передвигалась по незнакомой местности. Подул сильный ветер, как назло, началась метель.

«Далеко ли мы продвинулись? – спрашивал себя Руст. – На сто метров или, быть может, уже на все двести? По словам русских, до немецких позиций не менее полукилометра. Еще есть возможность повернуть обратно. Генерал Зейдлиц говорил об опасности, какой мы будем подвергаться, если нас схватят. Тогда в опасности окажется не только отец, но и мать. Если я погибну, мои родители не поверят этому. Пленные не погибают, скажут они, и будут ждать моего возвращения домой».

Руст повернулся к Жоржу и крикнул ему, что дальше им надо ползти, однако ветер отнес его слова в сторону и Жорж не расслышал их. Тогда Руперт бросился на снег и пополз, сильно работая ногами и руками. Почувствовав теплоту, которая приятно разлилась по всему телу, Руст поднял голову и посмотрел вперед. Он старался не оглядываться, словно опасался, что это может поколебать его уверенность. А там, впереди, была цель – там находились подразделения генерала Штеммермана, расположенные вокруг села Шандеровка. Именно туда и надлежало попасть Русту и его группе.

Руст вытянул вперед обе руки и положил на них голову, чтобы немного передохнуть: он слишком быстро полз и устал.

Какой-то странный металлический звук заставил Руста вздрогнуть. Если они правильно выдерживали направление, то скоро окажутся в небольшой лощине, пересекающей немецкие позиции. По сведениям советской воздушной разведки, эти позиции заняты неравномерно. «Если нас схватят, это, несомненно, повлечет за собой смерть отца. Знай Эрнст о моих мыслях, что бы он мне сказал? – подумал Руперт. – Наверное, напомнил бы мне о танкисте Федоре Прыщенко, которому скрепя сердце пришлось обстреливать свое родное село». «Война требует от нас жертв!» – сказал тогда Федору командир батальона, положив руку на плечо, и рассказал о своем брате летчике, который по заданию бомбил железнодорожную станцию Жмеринка, где жила его семья.

«Война требует от нас теперь, так пусть же тогда смерть угрожает тому, кто начал войну!» Придя к такой мысли, Руперт снова обрел спокойствие. В левом рукаве у него было спрятано письмо, вручая которое, генерал Зейдлиц сказал: «Будь осторожен и напрасно не подвергай себя опасности!»

Чуть приподнявшись, Руст пополз дальше. Товарищи ползли вслед за ним. Снег скрипел под ними, а локти уже начало ломить от усталости. Маленький Лански даже застонал. Руперт, Жорж и Палучек, более терпеливые, переносили боль молча.

Они проползли еще несколько десятков метров, и Руперт остановился, чтобы осмотреться. Ему снова послышался какой-то шум, только на этот раз отчетливее, хотя он и не мог определить, что это за шум и откуда идет. Палучек, который полз вслед за Рустом, тоже услышал этот звук и дернул Руперта за ногу, показав рукой, что им нужно взять чуть левее.

Они проползли еще метров тридцать и остановились: навстречу по снегу ползли какие-то люди в маскхалатах.

– Вон там окопы, – тихо прошептал Палучек.

В этот момент снова послышался металлический звук. Теперь стало ясно, что это такое – бренчали солдатские котелки.

Ехидно усмехнувшись, Палучек толкнул Руперта в бок. Во время раздачи пищи окопы, как известно, охранялись только дежурными, да и те больше смотрели назад, чем вперед. Вот только бы знать, где именно находятся эти дежурные!

Вытерев пот с лица, Руперт пополз дальше. Прямо перед собой он заметил пулеметное гнездо: его выдавал более внушительный бруствер. Слева от пулемета стрелковые ячейки располагались реже, чем справа. Руперт взял немного правее, держа направление на одиноко стоящее дерево, так как знал, что солдат из окопа никогда не выберет себе огневую позицию под деревом. Когда же он подполз к дереву, то убедился, что до ближайшего окопа от него не менее десяти метров.

И хотя стрелковые ячейки около дерева не были заняты, Руперт немного подождал и только потом встал, подошел к дереву. Как ни странно, но в него никто не стрелял, не требовал назвать пароль.

Целыми и невредимыми добрались до дерева и остальные, стряхнули с себя снег.

– Дальше! – коротко приказал Руст и, осмотревшись, увидел, что окопчик, который он принял за пулеметное гнездо, оказался самой обыкновенной стрелковой ячейкой.

Пологие холмы с двух сторон спускались в лощину, делавшую легкий изгиб вправо. Между холмами Руперт увидел скопление машин: либо прибыло молодое и зеленое пополнение, либо старые служаки.

Задумавшись, Руперт остановился. «Интересно, как они отреагируют на наше появление?» – думал он. Большинство солдат стояли к ним спиной, лишь некоторые смотрели в их сторону.

Жорж сорвал котелок с пояса и тихо сказал Руперту:

– Разве ты не видишь? Они выстроились за пищей.

Демонстративно размахивая котелком, Жорж направился к очереди. А вслед за ним, но не так быстро, пошли Руперт, Лански и Палучек, которые тоже успели снять котелки с ремня и несли их в руках.

– Ну, что у вас хорошего? – громко спросил Жорж, становясь в очередь.

– А что может быть? – вопросом на вопрос ответил солдат лет пятидесяти, похожий на гнома, стоящий последним в очереди. – Музыкальный клавир немецкого солдата.

– Ага, значит, горох, – засмеялся Жорж.

– Нет, суп с горошком и колбасой.

– За колбасой еще погоняться надо, – заметил светловолосый солдат, стоявший впереди «гнома».

Жорж сразу же завязал с ним разговор и поинтересовался, как можно кратчайшим путем попасть в Шандеровку и кто распоряжается раздачей пищи.

– Вы, наверное, отстали от своей части? – поинтересовался блондин.

Жорж кивнул, а Руст назвал номер дивизии, от которой они якобы отстали. Большего блондину не потребовалось. У обер-ефрейтора, руководившего раздачей пищи, они тоже не вызвали подозрения, так как в те дни много отставших от своих частей солдат бродило по передовой.

Стоя среди незнакомых солдат, жадно поглощавших жиденькую баланду, Жорж хлебнул две-три ложки и невольно поморщился. Не по вкусу пришелся супец и Палучеку. Однако, чтобы не выдать себя, им пришлось доесть до конца. У русских их кормили гораздо лучше. Черствые куски хлеба они незаметно спрятали в карманы.

– Идите все время в этом направлении! – крикнул им блондин, когда они тронулись в путь.

Спустя некоторое время сумерки поглотили Руста и его товарищей. Ветер утих, падал легкий снежок. Они шли, вполголоса обмениваясь мнением о только что перенесенном страхе. И только маленький Лански шел, как обычно, чуть в сторонке: избежав очередной опасности, он тихонько воздавал хвалу господу богу.

Первое препятствие, встретившееся на их пути, они успешно миновали. Теперь им нужно было добраться до Шандеровки, а там разыскать среди множества домов тот, в котором расквартирован штаб Штеммермана. Даже если и это удастся, то все равно им останется сделать самое трудное – вручить письмо Зейдлица генералу Штеммерману.

– Впереди колонна! Движется по направлению к нам! – неожиданно воскликнул Руперт.

Все сразу же остановились и присмотрелись. Казалось, что по грязному снегу ползет какое-то черное чудовище, избежать встречи с которым было уже невозможно.

Что же делать дальше?

– Будем по-прежнему выдавать себя за отставших от части, – словно отгадав мысли товарищей, предложил Макс.

Между тем колонна заметно приблизилась. Она состояла из нескольких санных повозок, чем-то нагруженных. Рядом с колонной взад и вперед бегал человек, по-видимому командир, но почему-то вооруженный карабином.

Далее события разворачивались с неимоверной быстротой. Солдаты вдруг набросились на своего командира и повалили его на землю, отобрали у него карабин. Потом, усевшись на сани, поехали по направлению к линии фронта. До Руста и его группы долетели отдельные русские слова.

И тут все стало ясным. Это были пленные советские солдаты, которые, не желая сидеть в лагере за колючей проволокой и медленно умирать от голода и побоев, согласились пойти на работы, надеясь, что рано или поздно им удастся сбежать к своим. Солдат, которого они разоружили, вскочил и побежал вслед за беглецами, но вскоре, выбившись из сил, остановился.

– Ну и попадет ему теперь, – заметил Жорж. – А вот нам он как раз может пригодиться!

Через минуту у них уже был свой план, осталось только выполнить его. Руст, опередив товарищей, подбежал к солдату и строгим тоном спросил, кто он такой, откуда и куда следует.

– Обер-ефрейтор Крафт, – ответил служака, которому было давно за пятьдесят. Он рассказал, что пленные избили и разоружили его.

– Как вы могли такое допустить?! – набросился на него Руст. – У вас что, глаз не было?

– Кто же мог подумать, что так выйдет! Они были такие тихие…

– Вы ранены?

– С рукой что-то, пошевелить не могу…

Пока обер-ефрейтор приводил себя в порядок, Руст лихорадочно соображал, что делать дальше. Он сам не мог попасть на КП генерала Штеммермана, так как раньше числился в 389-й пехотной дивизии. Неразумно было бы посылать в логово врага и Жоржа, Макса Палучека или маленького Лански. А тут такая возможность – этот обер-ефрейтор Крафт.

– Вы мне не рассказывайте долгих историй! – прервал Руст жалкий лепет обер-ефрейтора. – Мы из группы капитана Шетлера и посланы с донесением к генералу Штеммерману. – Проговорив это, Руст вытащил из рукава письмо Зейдлица. – Вот это донесение. Приказываю вам доставить его как можно скорее генералу Штеммерману, а я со своими людьми догоню пленных и доставлю их в вашу часть. Вам ясно?

– Так точно, господин… – обер-ефрейтор никак не мог рассмотреть знаки различия Руста, – лейтенант! – И, не имея ни малейшего представления о том, что за письмо он держит, Крафт сунул его в карман шинели.

– И не забудьте: донесение от группы Шетлера! – повторил Руст. – Да, еще вот что: своему командиру передайте, что пленных до рассвета я использую на рытье окопов. Сошлитесь на меня, – Руст с трудом подавил улыбку, – на лейтенанта Грюнера!

– Слушаюсь, господин лейтенант! – выпалил обер-ефрейтор с явным облегчением, поняв, что легко избавился от грозившей ему опасности. Он резко повернулся кругом и зашагал в направлении Шандеровки, а «лейтенант Грюнер» и трое солдат быстрым шагом направились вслед за пленными.

Некоторое время обер-ефрейтор слышал, как скрипел снег под ногами удалявшихся. Темнота не позволила ему увидеть, как они, отойдя недалеко, шагают на одном месте, а «лейтенант Грюнер» ползет следом за обер-ефрейтором по снегу.

* * *

Село Шандеровка гудело как растревоженный улей: грузились машины, сновали в темноте солдаты с мешками и ящиками, со стоном ворочались на снегу раненые. Чувствовалось, что порядка здесь уже нет.

Не вызывая никаких подозрений, четверка Руста дошла до центра села. Они хорошо видели, как Крафт остановился перед каким-то домом и начал разговор с часовым, охранявшим этот дом. Руст снял с плеча автомат и расставил товарищей вокруг дома.

Подойдя поближе к дому, Руст заглянул в окошко.

В передней комнате стоял Крафт. Он отдал письмо какому-то майору, и тот пошел в соседнюю комнату, заглянуть в которую с улицы было невозможно.

Руст с облегчением вздохнул: письмо попало в руки адресата. Не прошло и нескольких секунд, как майор выскочил в приемную и, энергично жестикулируя, начал кричать то на своего адъютанта, то на Крафта. К майору подбежали несколько офицеров. Выслушав его короткие приказы, они выбежали из дома и бросились к мотоциклистам, чтобы те оповестили ближайшие части о партизанской опасности.

Руст внимательно осмотрел улицу. Приказ он выполнил, но теперь его маленькая группа практически оказалась в ловушке. Из соседних домов стали выходить и строиться солдаты.

– Нам нужно куда-то спрятаться, – тихо прошептал Лански, глаза которого сделались большими от страха.

– А где мы можем спрятаться? – удивленно спросил Палучек. – Они нас теперь найдут где угодно. Я за то, чтобы поскорее отсюда убраться!

Руст покачал головой.

– Сейчас нам это уже не удастся.

– А я придумал! – Жорж даже языком прищелкнул. – Вы что-нибудь слышали о трюке «держи вора!»? Солдаты будут искать партизан. Ну а мы? Мы ведь тоже солдаты, а?

И в тот же миг все четверо смешались с группой солдат. Молодой лейтенант в большой меховой шапке распределял солдат на группы. Руста он назначил старшим одной из групп. Руст добросовестно осматривал указанные ему дома и дворы, не забывая при этом незаметно оставлять там пропагандистские листовки, которые у него были.

Когда солдаты после безуспешных поисков партизан вернулись в свои дома, они нашли там листовки Национального комитета «Свободная Германия». Однако не успели они обсудить прочитанное, как их снова вызвали на построение, чтобы послать на поиски четверых дезертиров. Оказалось, что Крафт под давлением офицеров штаба обо всем им рассказал…

Однако ни одной из групп так и не удалось обнаружить отважную четверку.

Под видом розыска партизан группа Руста уже успела выйти из села.

Добравшись до хорошо знакомой им лощины, смельчаки незаметно выползли на ничейную землю. Позади них осталось одиноко растущее дерево, по которому они ориентировались и на этот раз. Мела поземка. Вновь поднявшийся ветер гнал колючие снежинки по полю, бросал их в лицо.

Неожиданно, когда Палучек провалился в засыпанную снегом яму, а Лански, стоя на четвереньках, пытался вытащить товарища из нее, за спиной у них послышалась стрельба.

– Ребята, скорее в укрытие! – крикнул Жорж.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем стрельба стихла.

– Всем лежать и не шевелиться! – приказал Руст и осторожно пополз назад.

Лански лежал на боку, неестественно вытянув вперед руку. Руст снял с него шапку, но тот даже не пошевелился. Он был мертв.

– Увеличить дистанцию и смотреть, как бы они нас по одному не перещелкали! – распорядился Руст и подумал: «Нам еще повезло, что у них на этом участке нет пулемета!»

Палучек полз справа от Руста, Жорж – слева. Чтобы не привлечь внимания гитлеровцев, друзья некоторое время ползли не все сразу, а по очереди. Как только начиналась стрельба, они замирали на месте. Им пришлось несколько изменить направление движения, однако и это не избавило их от дальнейшего обстрела: гитлеровцы стреляли по любой движущейся точке, замеченной на ничейной земле.

Руст еще раз оглянулся. Убитый Лански лежал метрах в ста от них. «Интересно, сколько времени понадобилось нам, чтобы проползти эту сотню метров? Полчаса?» Руст даже заскрипел зубами. Хотя ползли они медленно, пот заливал лицо: таким сильным было напряжение.

«А что, если быстро вскочить на ноги и побежать? – мелькнула в голове Руста безумная мысль. – Будут они стрелять?.. Конечно, будут».

По знаку Руста все трое поползли дальше. Пять метров, шесть, семь… еще немного, еще. Страшно болели плечи, колени, локти. Руки дрожали.

– Эй, Руперт! Жорж! – крикнул вдруг в перерыве между стрельбой Палучек. – Вижу стог сена! Скорее туда! Бегом!

Не успел Руст ничего сказать, как Палучек вскочил на ноги и, согнувшись, побежал к стогу. Сделав всего несколько шагов, он упал.

Руст повернулся на бок, чтобы вскочить, подбежать к нему и посмотреть, что с ним, но Жорж остановил его.

– Лежи на месте! Макс сам перевяжет себя, если только рана неопасна.

Над ними свистели пули. Руст почувствовал, как в груди у него стало горячо. Жар распространился на живот, стало трудно дышать. «Что это со мной?» – испуганно подумал Руст.

Они лежали не двигаясь на снегу, и им казалось, что до стога сена они никогда не смогут добраться. Стог был для них спасением, так как за ним, назвав пароль «Киров», они попали бы в расположение советской воинской части.

Когда Руст, собрав силы, уже хотел ползти дальше, к ружейной стрельбе присоединилось татаканье пулемета.

– Нам только этого и не хватало! – пробормотал себе под нос Руст, плотнее вдавливаясь в снег. И тут винтовочная пальба прекратилась. Стрелял только ручной пулемет, он бил спереди и справа, бил по гитлеровским окопам.

– Это русские!.. Они спасут нас! – Руст помахал Жоржу и, тяжело дыша и кряхтя, пополз дальше под прикрытием огня русского пулемета. Как только он дополз до стога, кто-то крикнул ему:

– Руки вверх!

Из-за стога на него навел автомат усатый солдат.

– «Киров»! – с трудом выдавил Руст. – «Киров»!.. Не стреляйте!.. «Киров»… – И он обессиленно опустился на землю, прижав ладони к вискам. И вдруг замер, увидев позади себя на снегу темное пятно. – Жорж… Жорж, дружище! Поднимись! Скажи хоть что-нибудь!

Что было дальше, Руст плохо помнил: его куда-то повели, а потом понесли солдаты. Оказавшись в каком-то доме, он потерял сознание, а когда пришел в себя, то первое, что услышал, был чей-то спокойный и в то же время требовательный голос. «А ведь я его уже где-то слышал», – начал соображать Руст и открыл глаза. Он лежал в комнате на столе. Наклонившись над ним, санитарка и усатый солдат обтирали его мокрыми теплыми полотенцами.

– Он пришел в себя! Открыл глаза! – обрадованно воскликнул солдат. Бросив полотенце, он наклонился к лицу Руста. – Хочешь чаю? Горячего чаю с сахаром, а? – Он пошарил по своим карманам. – Вот и сахар есть! – Солдат улыбнулся. – Целый кусок! А может, ты закурить хочешь? Ну, скажи же, не молчи!

К ним подошел майор. Увидев его, Руст с трудом приподнял голову:

– Товарищ майор… Приказ выполнен, письмо вручено…

– Знаю, знаю, – быстро проговорил Ахвледиани, осторожно укладывая его на палатку. Майору уже доложили об их прибытии, знал он и о гибели Палучека и Лански. Все это рассказал ему Жорж, который не был ранен, а лишь притворился убитым как раз в тот момент, когда Руст у стога натолкнулся на усатого солдата.

Руст стиснул зубы. Ему было жаль Палучека и Лански, но он радовался тому, что Жорж жив.

– Слышишь артиллерийскую канонаду? – тихо спросил майор, обращаясь к Русту. – Это наши наступают на Корсунь.

Земля, казалось, содрогалась от взрывов. Все невольно прислушались к артиллерийскому грохоту. Санитарка подняла голову и, отбросив назад упавшие на лицо пряди волос, слушала канонаду.

* * *

Сквозь ночную тьму и непогоду пробивался самолет, на котором через линию фронта с пропагандистским заданием летели лейтенант Хахт и капитан Вандаме.

Райнер Хахт несколько раз пытался приподняться на сиденье, чтобы посмотреть, что делается на земле, но сделать это ему так и не удалось, потому что кабина была рассчитана только на одного человека, а ему волей-неволей пришлось разделить ее с капитаном Вандаме.

Хахт со злостью вспоминал, как все это произошло. Сначала капитан Вандаме намекнул майору Леверенцу, чтобы тот, человек известный в Союзе немецких офицеров, уговорил бы руководство передать в его распоряжение молодого немецкого лейтенанта. Потом не успел Хахт и слова сказать, как капитан уже сидел на его месте, хотя кабина была рассчитана лишь на одного.

Хахт считал, что провести его не так-то легко. Поведение Вандаме ему нисколько не нравилось, к тому же капитан придавил его своим мощным телом.

Видеть землю Хахту удавалось только тогда, когда самолет делал крутой вираж. Тогда он высовывал голову и, вглядываясь в темноту, старался разглядеть огни на посадочной полосе. Однако в этой снежной круговерти ничего не было видно. Порой даже было невозможно разобрать, где земля, а где небо, так сильно бросало старенький У-2 из сторону в сторону, вниз и вверх.

Снежные хлопья и крохотные ледяные иглы били Хахта в лицо, высекая из глаз слезы, ресницы смерзались. В тот самый момент, когда он наконец рассмотрел внизу сигнальные огни, машину особенно резко бросило в сторону. «Видимо, идем на разворот для посадки», – решил Хахт и заметил, что огни то гаснут, то снова вспыхивают.

– Дайте сигнал о посадке! – громко выкрикнул Хахт.

Капитан Вандаме, сидевший за спиной, даже не пошевелился. «Ему ни до чего нет дела, этому проныре!» – со злостью подумал Хахт и закрыл разламывавшиеся от боли глаза. А когда он снова открыл их, то увидел, что огни уже не гаснут и не мигают, а как бы увеличились в размерах… Он понял, что это звезды… «Проклятье, и как только пилот ориентируется? И все равно этот Вандаме…» Хахт так и не смог подыскать подходящего выражения.

И вдруг внизу отчетливо стали видны лес, речка и даже мост через нее. А спустя несколько секунд снежный вихрь вновь скрыл все.

«Что это была за речка? – размышлял Хахт. – В этих местах ручьев и речек полным-полно, и несут они свои воды в Рось, Ольшанку или в Тясмин, а те впадают в Днепр. На берегах этих речушек частично и расположены части вермахта». Но где именно, этого Хахт точно не знал. А что, если придется совершать вынужденную посадку?

Капитана Вандаме этот вопрос не волновал. «Если самолет сядет за линией немецких окопов, – думал он, – что ж, тем лучше. В этом случае придется выполнить программу номер два: навестить Гилле и улететь». В программу номер один входил полет к Манштейну, но от нее пришлось отказаться, так как он не взял с собой нужных офицеров. Было пока еще неясно, как он отделается от этого лейтенанта. У молодых людей всегда имеются свои капризы.

Неожиданно мотор начал чихать и вскоре совсем заглох. Самолет бесшумно скользил над землей. Хахту казалось, что он даже чувствует, как они теряют высоту. Он затаил дыхание, когда ощутил, как машина коснулась земли и покатилась по пологому заснеженному склону. Затем раздался треск, самолет сильно качнуло, и он остановился.

Вандаме встал со своего места, осмотрелся, прислушался. В ветвях деревьев дико завывал ветер.

Пилот спрыгнул с крыла в снег и полез под брюхо самолета. Оказалось, что правая станина шасси сломалась, когда самолет приземлился. Пилот не знал, что делать. Мотор он еще мог наладить, а вот починить станину было просто невозможно.

Когда капитан Вандаме попросил у него топографическую карту, пилот лишь безнадежно махнул рукой: «Ох уж эти немцы! На кой черт ему карта, это при такой-то погоде! И вообще, неужели они думают, что я сейчас им так ее и выложу? Хорошо, что я догадался надежно спрятать карту в кабине. Я-то над этой местностью десятки раз летал, так что могу обойтись безо всякой карты. Если бы не ураганный ветер, то мы находились бы сейчас километрах в пяти от небольшого села, которое, как мне сказали, вечером вчерашнего дня было освобождено нашими. Окажись мы там, мне было бы достаточно только дойти до села и попросить помощи у местных жителей. Через несколько часов можно было бы снова лететь. Но мне приказано ни в коем случае не оставлять немцев одних. Как жаль, что на У-2 не положено иметь рацию».

Время шло. Нигде не было видно ни души, лишь надрывно завывал ветер. Пилот, решивший действовать на свою ответственность, снова заколебался: «А что, если фашисты предприняли контратаку и захватили село? В такой обстановке населенные пункты часто переходят из рук в руки. Тогда оба немца попадут в руки к фашистам. Если же мы приземлились за линией фашистской обороны, то бездеятельное ожидание может кончиться еще хуже. Часа через четыре начнет светать. В любом случае нужно разведать местность, разыскать ближайшее село и попросить там помощи или достать продуктов и спрятаться».

– Вы хоть знаете, где мы находимся? – нетерпеливо спросил Вандаме летчика.

– Сейчас узнаем. Ждите меня здесь! – приказал немцам летчик. – От самолета никуда не отходить, если только не появятся фашисты!

Через минуту фигура летчика уже скрылась из виду. «Ждать!» Вандаме тяжело вздохнул.

– Здесь мы будем ждать до тех пор, пока не станет поздно… Пошли, лейтенант!

– Куда?

– На разведку.

– Но ведь летчик сказал нам, чтобы мы…

– Ну и что из того, что сказал? Три пары глаза увидят больше, чем одна.

Немного подумав, Хахт последовал за капитаном, стараясь ступать по его следам. Они увязали в снегу почти по колено. Справа от них виднелись запорошенные снегом кусты, слева – ручей под ледяным панцирем.

«А если наткнемся на фашистов?» От одной только мысли Хахту стало не по себе. В последние дни, когда он сидел в радиомашине, стоявшей в непосредственной близости от передовой, и ждал, когда его наконец пошлют на задание, или когда шел по советскому окопу мимо находившихся там солдат, или лежал в воронке на ничейной земле с радиорупором и зачитывал немецким солдатам воззвание, он ни разу не подумал о том, что может оказаться в такой ситуации, что его схватят жандармы и передадут в ближайший штаб или попросту расстреляют на месте. Он находился на фронте, а там всегда опасно, только на сей раз опасность совсем другого рода.

С особой осторожностью Хахт сделал еще несколько шагов, не теряя из виду самолет.

– Господин капитан! – позвал он.

– Что такое? – Вандаме стоял между двух кустов.

– Дальше нам не следует отходить. Останемся здесь, тут нас не смогут захватить неожиданно.

Вандаме, который уже был уверен, что его цель близка, решил немного приоткрыться перед лейтенантом.

– Чего же нам от своих-то прятаться?

– На нас же русская форма…

– Но мы, слава богу, не русские!

– Однако уже и не офицеры вермахта!

– Хахт, вы об этом еще пожалеете. Особенно тогда, когда русские выбросят вас, как использованный носовой платок! – Вандаме понял, что лейтенанта ему не удастся так легко переориентировать, и решил отделаться от него при первом же удобном случае.