Текст книги "Родословные (СИ)"

Автор книги: Григорий Ярцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Когда ты мне его покажешь, Вик? – своим приятным, точно бархат, голосом Катерина, наконец, дала понять чего хочет.

– Мы тоже с нетерпением ждем ответа, Верховный Хранитель. – Добавил силуэт пронзительным голосом.

Виктор оправился и принял удобную позу, такую, которая бы максимально позволила ему сосредоточиться на рассказе:

– Известно, что обратить смертного подвластно лишь нам – Хранителям, и я предполагаю, что тот из нас, кто так и не явился, имеет к этому непосредственное отношение. И если вина его будет установлена, то он, пренебрегая нашими законами, поставил под удар наше дело и создал угрозу разоблачения, в наказание лишится всех данных ему привилегий, титула и головы.

Виктор был отменным оратором: его спокойный, монотонный голос звучал уверенно, властно, с неоспоримым чувством собственной правоты и непоколебимости.

– Мною было принято решение сохранить жизнь смертного и возложить на него задачу, целью которой является нахождение виновного и последующее его наказание. В данной ситуации, я не могу позволить себе распыляться еще и на это. Главный приоритет – поиск и возвращение второй капсулы, поскольку первая, в сохранности, ожидает своей отправки в Колыбель.

– Как всегда мудро, Верховный Хранитель, – одобрил голос, – а, что если он не справится?

– Умрет, так или иначе, – безразлично и холодно ответил Виктор. – Вопрос лишь в том, от чьей руки. Мы же, в любом случае, выявим и по заслугам воздадим изменнику.

После небольшой паузы, голос вновь заговорил:

– Мы полностью поддерживаем это решение, Верховный Хранитель и не смеем более задерживать.

Виктор, вновь глянув на часы, одобрительно кивнул.

– Я хочу, чтобы вы, как было условлено, прибыли сюда для процесса. Вход в Колыбель Сна будет запечатан с помощью нашей крови, а поскольку собрать нас вместе не представится возможным никому, открыть его вновь, без всех нас, будет невозможным.

Силуэты, склоняя головы, постепенно исчезали во мраке, пока стена вновь не оказалась пустой и темной.

Катерина, со свойственным ей безразличием, демонстративно похлопала в ладони безукоризненному выступлению Виктора:

– Я все еще хочу увидеть его, Вик.

– Клим, – окликнул великана Виктор, – приведи его, – немного помедлив, он добавил: – и Лидию. Она нужна.

Великан безмолвно и немедля отправился исполнять данное ему поручение.

ГЛАВА 3

Гавриил продолжал осматривать свои новые покои – три серых бетонных стены и прочная решетка вместо четвертой. Потолок был довольно низким, казалось, если вытянуть руки и подпрыгнуть, даже совсем немного, то можно без труда дотянуться до него. Он сдавливал, давил прямо на голову и аккуратно, в нее же, вкладывал мысль о том, что оказавшись здесь, ты непременно лишишься какой-то частички себя, а может частичка эта просто изменится – станет другой. Помещение отдавало сыростью и влагой, но отвращения не вызывала, она пробуждала страх. Стальные прутья, казавшиеся крайне крепкими, проходили от потолка и намертво уходили в холодный, бетонированный пол. Клетка явно не была предназначена для человека, она служила заточением для кого-то или чего-то куда более сильного и свирепого, о чем свидетельствовали глубокие царапины на стенах. Гавриил, с интересом разглядывая эти выщерблены, невольно приложил к ним руку и как только мог, растопырил пальцы, но даже этого не хватило, чтобы представить, насколько велика была лапа существа, оставившего их. Стало ясно одно – так изувечить стену не мог ни один человек.

Гавриил почувствовал чье-то присутствие и, обернувшись, увидел Лидию, молча наблюдавшую за ним.

– Чьи они? – поинтересовался Гавриил, указав головой на многочисленные царапины.

Лидия выдохнула, и Гавриил услышал, как углекислый газ высвобождался из ее легких, услышал и то, как он проходил через трахею, выпускался ртом. Звук ее спокойного дыхания казался слуху Гавриила весьма приятной и своеобразной мелодией – несравнимой, уникальной, а биение ее сердца – неспешное, но сильное, живое, добавляло этой мелодии ритма. От его тонкого слуха теперь не ускользнуло и то, как Лидия вынула из кармашков своих широких рукавов небольшую стальную сферу. Она слегка сжала ее в своей покрытой старческими пятнами руке и та вмиг поднялась вверх, и уже плавая в воздухе, начала изливать теплый свет. Гавриил удивился. Сначала тому, что стальная сфера оказалась своеобразной летающей лампой, а уже потом, тому, что прежде чем Лидия активировала ее, он находился в полнейшей тьме, но видел в ней настолько хорошо, что казалось, будто всю камеру освещали лампы дневного света. И пока Гавриил терялся в догадках о том, почему же он так отчетливо видел в беспросветной темноте, сферическая лампа неторопливо подплыла к стене и осветила глубокие царапины теплым светом. Лидия без особого удивления обвела их глазами, а затем одарила Гавриила многозначительным взглядом, кажется, она даже немного расстроилась.

– Из всего сегодня увиденного, тебя беспокоит только это? – искренне удивившись, спросила она.

На лице Гавриила проскочила немного глуповатая улыбка.

– Ну, кажется, я уже в камере, значит, меня вот-вот начнет отпускать.

Гавриил искренне верил и полагал, что все случившееся с ним этой ночью, результат его не на шутку разыгравшегося, от выкуренной самокрутки, воображения, предложенной Рамилем в порту. Лидия подошла ближе к решетке и ухватила Гавриила за руку:

– Пойми ты уже, наконец, – она сделала небольшую паузу, пытаясь подобрать нужное слово. – Тебя не "штырит", Гавриил. Все реально. Ты все еще одной ногой в могиле и в любую секунду твоя жизнь может закончиться.

Он рассмеялся, сознание не позволяло ему принять правду, а разум отвергал то, чего не мог понять. Потому Гавриил и дал всему происходящему единственное, по его мнению, логичное объяснение – галлюцинации, от выкуренной ранее самокрутки. Гавриил уже не то чтобы не исключал, а скорее, даже надеялся, на наличие в ней какого-то наркотика. Иначе, все случившиеся, ну никак, не укладывалось в его давно устоявшемся порядке вещей и скорее походило на бред сумасшедшего. Он был заложником двух привычек: сигарет и собиранием своих бесформенных сальных прядей волос цвета бронзы в небольшой хвост на затылке. Он нервничал, а сигарет в куртке, по какой-то, причине не оказалось. Потому, чтобы хоть как-то совладать с собой и подступающей нервозностью, он машинально собрал волосы в хвост; обычно это означало предстоявшие физические усилия, например, работу, или уборку в его съемной квартире, даже перед сексом Гавриилу не всегда удавалось принять душ, но вот волосы собрать – обязательно получалось. Ему казалось, что так он будет более сосредоточенным и задуманное непременно удастся осуществить. Внешне же, с этим собранным на затылке хвостом Гавриил отдаленно напоминал самурая. Сам Гавриил, разумеется, и не подозревал об этом сходстве, поскольку имел весьма поверхностное представление о внешнем виде самураев, а уж о том какие прически они носили, он не знал и подавно; он знал о них только то, что те были воинами с мечами, остроту которых проверяли, отрубая головы крестьянам. Впрочем, в достоверности этого факта он всегда сомневался и уже даже не помнил, как эта информация оказалась у него в голове.

– Прекрати, пожалуйста, прекрати, – собрав хвост, но, все еще не опустив рук с головы, начал Гавриил, с трудом сдерживая подступающий к горлу смех, – Какие-то монахи, вооруженные мечами, огромный до безобразия человек с черными, как мои легкие глазами, бледнолицый зубастый блондин, это реально? Перестань, я просплюсь и…

Что-то во рту, словно большая заноза, застрявшая где-то меж его зубов, помешала ему договорить. Безуспешные попытки нащупать ее языком не увенчались успехом, и он попытался сделать это пальцами рук – безрезультатно. Лидия ухватила его за куртку и сильным рывком потянула на себя. Старушка оказалась гораздо сильнее, чем казалась на первый взгляд. Гавриил всем телом и лицом уперся в холодную решетку, а плавающая в воздухе лампа тут же сосредоточила на нем свой свет – он сменился, стал ярче и холоднее, прямо, как люминесцентная лампа, видимо для того, чтобы Лидия могла лучше разглядеть его.

– Открой рот, – с явным удивлением проговорила Лидия, рассматривая уже широко открытую полость рта Гавриила. – О-о, это будет очень занимательно! – не скрывая радости и удивления, воскликнула Лидия, достав какой-то кусочек желтоватого оттенка изо рта Гавриила. Она аккуратно держала его окровавленный зуб в своих пальцах, прямо перед его удивленным и несколько испуганным лицом.

Гавриил запаниковал, его мимолетно охватил озноб.

– Что это? Что со мной? – дрожащим от страха голосом произнес он.

– Поздравляю! – звонко, с непередаваемой почти детской радостью ответила Лидия. – У тебя будут новые чудесные и крепкие зубки!

Паника окончательно захлестнула Гавриила. Он чувствовал ком воздуха, застрявшего где-то в груди, чувствовал, как застучало его сердце, болью отдавая в горло.

Вырвавшись из рук Лидии, он начал метаться по камере, точно лев, загнанный в клетку – такой же свирепый, яростный, но в то же время, абсолютно беспомощный. Гавриил и не заметил, как за долю секунды, он преодолел пять метров и метнулся от стены до решетки. Точно так же он совершенно оставил без внимания и то, чего никогда прежде не чувствовал – импульс настолько скоротечный и молниеносный, что его едва удалось бы заметить. Он, будто электрический разряд, пронесся по всему телу Гавриила с головы до пят прямо перед тем, как он умудрился сотворить юркий скачок до решетки. Обеими руками он схватился за стальные прутья, сжал их, а обезумевшими глазами впился в Лидию.

– Что со мной происходит? – с каждым словом он говорил все громче. – Что происходит? Я тебя спрашиваю! – уже крича во все горло, продолжал Гавриил, но в глазах Лидии не было ни капли страха, скорее наоборот, она наблюдала за ним с интересом, но совершенно точно не была удивлена и напугана. Казалось, ей уже приходилось видеть нечто подобное. Но вот вены, сильно взбухшие, сеткой охватившие руки Гавриила, ей показались странными и необычными настолько, что заставили ее немного отступить.

– Прекрати истерику, – со свойственным ей спокойствием настояла Лидия, – Возьми себя в руки и подумай, проанализируй все, что произошло этой ночью, и ты получишь ответ.

Гавриил невольно последовал ее совету точно заговоренный.

Отпустив решетку, покачиваясь, он все так же прихрамывая, отошел на несколько шагов. Лидия же мельком окинула взглядом прутья клетки, сжатые Гавриилом – они немного деформировались под его натиском.

Гавриил прокручивал последние события в голове, пытаясь разобраться в случившемся. Образы Главнокомандующего, людей в балахонах, Клима, Виктора беспорядочно всплывали перед его глазами, сменяя один другой. Сосредоточив внимание на деталях, Гавриил вновь увидел шрамы на лице седовласого человека, глубокие, наполненные чернотой глаза великана и белоснежные, неестественно большие клыки Виктора, так выделявшиеся на фоне его беспросветно черных глаз и худощаво-хищного лица.

Гавриил одернулся, потряс головой, будто силой прогонял из нее эти образы.

– Вы… Вампиры? – затянуто, с глубокой опаской произнес Гавриил.

Жадно предвкушавшее ответ выражение лица Лидии пополнилось легкой улыбкой. Она смотрела на Гавриила так же, как матери смотрят на своих невинных и наивных детей, а после, звонко и по-девичьи рассмеялась.

Гавриил с негодованием наблюдал за тем, как пожилая Лидия пытается успокоить свой девичий, почти доходящий до истерики, смех. С трудом успокоившись и сдавливая себя в груди она не оставляла попыток отдышаться.

– Ох, спасибо! – переведя дыхание начала она, – Сколько раз это слышишь и каждый раз смешно. – Нет, – выдохнув, продолжила Лидия. – Они никогда так себя не называют. Более того, Виктор считает это название, используемое, где ни попадя оскорбительным. И ты никогда, – предостерегающе продолжила Лидия, – слышишь? Никогда не называй их так.

– И как же мне их называть?

– Теми, кем они, по сути, являются, – с некоторой гордостью в голосе ответила Лидия, – Бессмертными.

– Но такое сходство, – настаивал Гавриил. Лидия в очередной раз одарила его своей излучающей доброту улыбкой.

– А откуда, по-твоему, берутся образы этих чудовищ и других сверхъестественных существ? – Гавриил собирался было ответить, но Лидия и не думала дожидаться ответа: – Да, некоторые действительно являются плодом фантазии и воображения, другие же имеют вполне реальные истоки, сильно, а иногда не очень искаженные временем и человеческим восприятием, они находят себе применение в литературе, кинематографе. Человек встречал и видел множество различных существ задолго до того, как сам стал Человеком.

Лидия прервалась, увидев, как Гавриил прищурил глаза. По его устремленным в глубокие раздумья глазам она решила, что он совершенно четко представляет и понимает то, что она пытается до него донести.

– Это значит… – и тут сосредоточенный взгляд Гавриила изменился, стал игривым, – Ктулху существует?

Лидия осуждающе покачала головой и покачиванием этим она как бы говорила ему: "Я пытаюсь донести до тебя правду, пытаюсь помочь, а ты отшучиваешься, и совершенно неудачно".

– Монахи, повстречавшиеся тебе также вовсе не те, кем кажутся, – продолжила Лидия, немного выждав, будто давая мозгу Гавриила время принять информацию, – Эти люди называют себя серафимами. Их орден – самый древний из всех существующих на Земле, а о его существовании даже не подозревают. Серафимы целиком и полностью посвятили себя защите Людей, но не обманывай себя, в них нет ничего святого, – опять немного помедлив, Лидия с искренним сожалением в голосе добавила: – как впрочем, ни в одном из нас.

Она ожидала новых вопросов, но Гавриил, сбитый с толку, стоял полностью потерянный и совершенно запутавшийся. Бессмертные, серафимы – бред какой-то, думалось ему.

– Понимаю, у тебя много вопросов, но…

– Только один, – внезапно заговорил Гавриил. – Это навсегда?

– Твое бессмертие? Да, ты не можешь умереть, во всяком случае, своей смертью. Единственный способ убить тебя – отсечь тебе голову, то есть, отделить мозг от сердца.

Гавриил улыбнулся.

– Ага, а потом начнут сверкать молнии?

Лидия отвела взгляд, видимо, пыталась вспомнить подобные случаи.

– Нет, подобного на моей памяти не происходило, – со всей серьезностью ответила Лидия, не разобрав иронии в вопросе Гавриила.

– Тогда почему у меня выпал зуб? – аккуратно пощупывая свою челюсть, поинтересовался Гавриил, – Это какой-то синдром преждевременной старости?

– Это только начало, – спрятав зуб Гавриила в небольшой кармашек рукава своей свободной туники, ответила Лидия, – Твой организм будет перестраиваться, отторгать все лишнее и очищаться, пока не сформируется вновь. Процесс этот довольно неприятен.

Спрятав ладони в рукавах, Лидия подошла ближе к решетке и рассудительно произнесла:

– Крайне редко становишься свидетелем того, как вместе с даром бесконечной жизни Бессмертный получает клыки Предка. Это говорит о том, что вторую и последнюю твою жизнь тебе подарил Хранитель – высший и сильнейший из Бессмертных, стоящий на страже покоя Предков. Цени это Гавриил.

– Я уже оценил, спасибо, – отмахнулся Гавриил. – Жуткая боль, какие-то невнятные, совершенно хаотичные галлюцинации, похожие на видения сумасшедшего. Ты не поверишь, но я, кажется, видел, как люди строят сфинкса.

– Люди не строили сфинксов, – усмехнувшись, ответила Лидия. – Они перестраивали его, скрывая следы прежних культур. Это не просто видения, Гавриил, – уточнила Лидия. – Это лишь малая часть воспоминаний твоего создателя и вместе с ними ты получил его знания, силу. Возможно, они проявятся не сразу, возможно, никогда. Тебе придется учиться открывать свои способности, контролировать их, – Лидия сделала небольшую паузу, – но одно известно точно, так или иначе, ты выполнишь то, для чего тебя создали.

Гавриил ощутил легкое покалывание в груди, но старался не подавать виду – в голове теперь лихорадочно метались слова Лидии о цели, для которой его создали. Ему вдруг так понравилось быть для чего-то предназначенным, стать частью чего-то большего, его несказанно радовало то, что в жизни его появилась цель, пусть и пока еще от него скрытая.

– Для чего же меня… Создали? – уже сдавленным голосом спросил он, схватившись за грудь. Покалывание усилилось, Гавриил отчетливо начал слышать и чувствовать, как с каждой секундой учащалось его сердцебиение, становилось все быстрее и быстрее. Он почувствовал, как этот ритм заиграл в ушах, как по коже прошел легкий озноб, а следом странное ощущение – будто под кожей, где-то внутри него что-то скребется, точно устраивается поудобнее. Лидия продолжала высказывать свои предположения, пока в какой-то момент не поняла, что Гавриил уже совершенно не слушает ее.

– Не сопротивляйся! – сквозь жуткий пронзительный звон в ушах он еле разобрал ее голос, а после, рухнул на холодный пол, опершись на ладони.

Дышать вновь стало труднее, что-то подходило к горлу и стремительно пыталось вырваться наружу. С каждой секундой рвотные позывы становились сильнее, мышцы живота беспорядочно сокращались. Гавриил, сжав ладони, закашлял, будто человек, долго болевший туберкулезом, отхаркивая мокроту, а после, темную массу – смолу, скопившуюся в его легких за долгое время курения. Задыхаясь от тягучей смолы, проходящей по горлу, он почувствовал, как свело его челюсть. Десна резало пронзающей болью, что-то изнутри выдавливало коренные зубы, они медленно выходили наружу, один за другим, падая в темную кроваво-черную жижу на полу. Гавриил неестественно широко открыл рот и во все горло заорал от боли.

Вместе с усиливающимся криком, из окровавленных десен, показались заостренные клыки, крупные, вдвое больше человеческих. Вслед за ними, начали прорезаться передние зубы, они казались меньше и были не такими острыми. Нижние зубы прорезались беспорядочно, а нижние клыки, несколько вогнутые внутрь, показались последними. И только Гавриил подумал, что все закончилось, как тут же почувствовал боли в спине. Каждый спинной позвонок его искривленной спины ломался и хрустом выстраивался вновь, выпрямляя спину. Гавриил прогнулся от боли, истязающей его тело. А последнее, что он успел почувствовать – резкая боль в колене, будто бы ногу переломали. Эту внезапную боль Гавриилу вынести не удалось, и он потерял сознание.

***

С трудом приоткрыв глаза, Гавриил постепенно осознавал, что все еще находится в клетке. Он, с неожиданной для себя легкостью, поднялся с пола и выпрямился.

Что-то изменилось. Гавриил поначалу не сообразил, но увидев все еще стоящую по ту сторону решетки Лидию, отметил – она стала ниже ростом, а сразу после, понял – дело не в Лидии, а в нем самом. Он стал немного выше, во всяком случае, ему так казалось. И пока шел к решетке, никак не мог привыкнуть к странному ощущению своей походки. Нога, по какой-то причине, больше не хромала, а спина не была сутуло согнутой. Да и все тело, целиком, вело себя как-то иначе – его будто заменили на другое – эластичное, гибкое и одновременно крайне прочное. Гавриил шел ровно, с осанкой победителя.

На этом его открытия не закончились. Подойдя к Лидии почти в упор, взглянув на ее лицо, он неожиданно для себя увидел, как дышат поры ее кожи. Зрелище оказалось не очень приятным, и он моментально отвел взгляд в сторону, в темноту, из которой показалась огромная фигура Клима.

Подойдя ближе, великан безмолвно и без особого труда отогнул внушительной толщины прут решетки. По-видимому, это был единственный способ выбраться из клетки, а может, Великан был настолько глуп, что не знал о существовании дверей. Об этом можно было гадать бесконечно долго. Как бы там ни было, после того, как Гавриил с легкостью протиснулся меж прутьев, Клим вновь с легкостью вогнул решетку в прежнее положение.

Лидия вперила взгляд в великана, пытаясь выяснить цель его появления и на удивление, удалось ей это достаточно быстро.

– Нас уже ждут, – неспешно проговорила она, посмотрев на Гавриила, – Пойдем.

ГЛАВА 4

Клим долгое время вел Гавриила по каким-то узким, казалось бесконечным тоннелям, стены которых были выложены серым камнем, придававшим этим лабиринтам вид мрачного и холодного склепа. Только маленькие лампочки, установленные по обеим сторонам стены, освещали путь, хотя за огромной спиной Клима Гавриил не видел того, что находилось впереди. Обратив внимание на массивную спину великана, Гавриил обнаружил красовавшийся на его уродливом плаще рисунок птицы, гордо расправившую свои крылья. Рисунок, скорее походивший на татуировку, был едва отличимым и, кое-где, выцвел, по-видимому, плащ был очень старым и сильно изношенным. Гавриил шел несколько медленнее, чтобы случайно не наступить на плащ великана – он тащился за ним по каменному полу, в точности так же, как фата невесты медленно ползет за ней к алтарю.

Человек, попавший сюда впервые, непременно бы заблудился: узкие множественные проходы и ответвления, но безмолвный великан, едва помещавшийся в эти стены, точно знал куда идти. Об этом говорили не только его непривычно быстрые и уверенные шаги, но и полное спокойствие Лидии, с трудом поспевающей за ними, ввиду своего возраста. И пока Клим вел их меж тусклых ламп нескончаемых лабиринтов, Гавриил пытался свыкнуться с дискомфортом во рту. Его "новые" зубы дико мешали. Он то и дело разминал челюсть, широко открывая и закрывая рот, а проведя языком по правому клыку, тут же порезал его. Зубы оказались на удивление острыми.

Запутанным тоннелям, казалось, не было конца, пока Клим вдруг не уперся в стену. Сложилось впечатление, что стена возникла из ниоткуда прямо перед ними. Гавриил хотел было пошутить над великаном, но рассудок, здравый смысл и инстинкт самосохранения восторжествовали как никогда кстати.

Клим, толком не осмотрев стену, машинально поднес и надавил своей массивной ладонью на одну из каменных плит. Стена тут же содрогнулась и медленно, дребезжа, осыпаясь песком, опустилась вниз. По всей видимости, пользовались ею не столь часто. Пройдя немного вглубь, Клим вновь уткнулся в стену, на этот раз металлическую на вид весьма прочную, и едва он подошел ближе, как стена эта беззвучно разъехалась в разные стороны.

Разъехавшиеся части стены вели в еще одну небольшую комнату, и, только войдя внутрь, Гавриил понял, что оказался в лифте. Своим огромным пальцем Клим, несколько раз, безуспешно пытался нажать на небольшую треугольной формы кнопку "Вверх" и вроде бы невозможность заставить лифт, наконец, отправиться постепенно ввергала великана в едва отличимое чувство гнева.

– А чем ты ткнул, когда спускался? – ехидно поинтересовался Гавриил, выглядывая из-за спины великана, но тот, впрочем, как и всегда, оставался немым, как могила.

Лифт не трогался до тех пор, пока Лидия не приложила к кнопке свой аккуратненький, тоненький пальчик. Двери беззвучно и плавно закрылись, а лифт, наконец, стремительно начал подниматься. И как не напрягал Гавриил все свои чувства, услышать звуки работающего лифта ему не удавалось. Его окружала абсолютная тишина, и лишь размеренное дыхание и сердцебиение Лидии вносили в эту тишину приятную слуху мелодию, источавшую жизнь. Он настолько увлекся ее мелодией, что совершенно не заметил полного отсутствия собственной. У себя и у безмолвного Клима.

Характерный звук, прозвучавший в металлической комнате, свидетельствовал о том, что лифт остановился и достиг нужного этажа. Двери плавно разъехались, перед ними вновь раскинулись просторные и мрачные покои Виктора. Переступив порог лифта, Гавриил собрался было направиться к Виктору, однако Клим, вытянувший свою руку точно шлагбаум, преградил путь, давая понять – время еще не пришло.

Сам Виктор стоял подле темной стены и, разговаривая с неясным, поблескивающим в темноте стены силуэтом казался совсем крохотным. По какой-то причине, Гавриилу не удалось расслышать, о чем именно Виктор говорил с силуэтом, да это было уже не столь важно, теперь, когда Гавриилу открылась тайна стены и ее истинное предназначение. Стена оказалась своего рода экраном и довольно большим, по какой-то причине, не показывавшим четкого изображения, а возможно и целенаправленно искажавшим его.

Завидев краем глаза прибывшую троицу, Виктор стал говорить громче, будто бы специально, словно хотел быть услышанным наверняка.

– Мое терпение, в отличие от жизни, имеет границы и свойство заканчиваться, Хранитель Сусаноо, – жестко и со свойственной решительностью в голосе говорил Виктор силуэту. – В который раз ты ставишь свои эксперименты выше нашего долга и общего дела, а теперь, еще имеешь наглость и позволяешь себе тратить мое время.

Силуэт смиренно, даже несколько виновато молчал.

– Я начинаю сомневаться в твоей преданности, Сусаноо, – продолжал Виктор. – В особенности сейчас, когда Предок утерян, а мы стоим на пороге Третьей Кампании.

– Твои Кампании, – вдруг вспылил голос Сусаноо, точно это слово вызывало у него неподдельную ненависть, скрыть которую он был не в силах, – Верховный Хранитель Виктор, губительны для Человечества. Погибнут тысячи!

Виктор оскорбился:

– Тысячи? Миллионы умрут. В среднем сто шестьдесят тысяч смертей в сутки, Сусаноо, – напомнил Виктор и неспешно, но демонстративно, начал щелкать пальцами правой руки. Он щелкал в такт, и каждый новый его щелчок, видимо, означал смерть очередного неизвестного человека. Эти щелканья явно злили его собеседника, и Виктор прекрасно понимая это, издевательски щелкнул пальцами еще раз – громче, а затем, выдержав театральную паузу, добавил ровным, невыразительным голосом: – Люди умирают, им свойственно. Тебе ведь прекрасно известны конечная цель и результат Кампаний, и твои эксперименты с нашими генами в сложившейся ситуации далеко не приоритетны.

– Мы давно получили и уже взрастили первую особь, Верховный Хранитель, – самодовольно, явно в отместку за щелчки пальцами, произнес хрипловатый, явно искажаемый стеной, голос Сусаноо, – и весьма успешно.

Виктор моментально сообразил: появление Гавриила, и заявление Сусаноо о успешно проведенных испытаниях совершенно точно не было волей случая. Виктор никогда не верил в совпадения и отчетливо понимал – все происходящее имеет свои определенные задачи и цели. Виктор так же хорошо знал и самого Сусаноо – он крайне хитер и слишком умен, он не стал бы так открыто заявлять о своих успехах, если только те не вскружили ему голову, поселив в ней излишнюю самоуверенность.

– И как скоро ты собирался сообщить мне об этом? – в холодном голосе Виктора так и чувствовались леденящие нотки старательно скрываемого раздражения. – Не важно, с этим мы разберемся позже, а сейчас я хочу, чтобы ты, как и остальные Хранители, прибыл, для запечатывания Колыбели Сна. О времени тебя уведомят отдельно.

Виктор плавно провел рукой в воздухе и тусклое изображение на стене стремительно угасло. Он окинул взглядом Клима, затем стоявших подле него Лидию и Гавриила. Виктор одобрительно кивнул, после чего великан опустил руку и позволил им войти.

Войдя в комнату, взгляд Гавриила моментально зацепился за нее – Катерину. Она стояла подле стола Виктора, поглощенная собственной безмятежной красотой, одетая в откровенное платье жгуче-красного цвета, подчеркивающее формы ее безупречного тела. Сейчас, с каждой минутой, Гавриил понимал все меньше и меньше: Бессмертные, серафимы, но в одном уверился наверняка – если бы ангелы существовали, то даже им и близко бы не удалось приблизиться к ее великолепию. Такой невиданной красоты прежде он не встречал. Ее идеальное тело, глядя на которое, в голову, невольно закрадывались мысли о некоем мастере, столетиями вытачивающем каждый дюйм ее превосходных изгибов, доводя их до абсолютного совершенства. Длинные, стройные ноги, узкая талия, грудь бросавшая вызов силе притяжения, лебединая шейка. Мысленно "выдохнул" Гавриил в момент, когда глаза его, наконец, встретились с прекрасным лицом Катерины. Любоваться непередаваемой красотой ее лица можно было бесконечно долго, прыгая взглядом то к прекрасным пухленьким и аккуратненьким губам, то к небольшому, тоненькому и остренькому носику, длинным, распахнутым точно крылья бабочки ресницам, ровным белоснежным зубкам, клыкам, которые хоть и выглядели, не столь привлекательно, но все-таки придавали ей необъяснимый шарм. Глаза ее были, точь-в-точь, как у Виктора – беспросветно черные, совершенно нечитаемые, но до ужаса завораживающие. Видимо, полностью черные, без малейшей белизны глаза являлись особой отличительной чертой Бессмертных и прочитать в них даже самую отчетливую эмоцию было весьма непростой задачей. Однако это с лихвой компенсировалось их мимикой. Движения мышц их лиц были настолько выразительными, что каждая их эмоция становилась понятной и без выражения глаз. Впрочем, и мимикой своего лица Бессмертные владели в совершенстве, и без их согласия прочесть эмоции с гладкого камня, который они называли лицом, было так же практически невозможно.

Так и сейчас Катерина снисходительно, но в то же время, свысока смотрела на Гавриила, одетого и выглядевшего так, как обычно человек выглядит после сильной попойки вперемешку с побоями. Она видела и то, как он, в свою очередь жадно, будто изголодавшийся, пожирает ее своими широко открытыми от изумления глазами. Катерина часто видела у мужчин этот опустошенный ее красотой взгляд. Точно такой же был у каждого мужчины, видевшего ее впервые. Смотря на Гавриила, Катерина понимала, что тот мысленно уже успел переспать с ней во всех известных ему позах. Ей, несомненно, нравилось то, какое влияние она оказывает на мужчин и, что может сделать с ними, едва те завидят ее. Одной своей чарующей внешностью Катерина без труда могла добиться всего, чего только пожелает ее развратное сердце, однако если внешности окажется недостаточно, всегда есть возможность воспользоваться главным оружием, тем самым, что расположено меж ее идеально ровных длинных ног.

Эротические фантазии Гавриила оборвал Виктор, окликнув его по имени. Гавриил медленно направился к нему, но взгляд от Катерины оторвать не мог. Впервые в жизни он пожалел, что голова его не способна сделать полный оборот вокруг шеи – еще немного, и он наверняка бы вывернул ее, настолько была притягательной внешность Катерины. Он невольно улыбнулся и, совершенно случайно, сверкнул своими клыками, и только после этого, в глазах Катерины Гавриил из оборванца вдруг резко стал кем-то другим. Теперь Катерина испытывала некий интерес к Гавриилу, возможно, она разглядела в нем скрытый потенциал.

Виктор же, увидев Гавриила "по-новому" никакого интереса не испытал. Скорее наоборот, отнесся со свойственной ему настороженностью, но в одном теперь был уверен точно – он сохранил жизнь Гавриила не напрасно и сейчас, в награду, получил в руки оружие, возможности которого могут оказаться крайне полезными, а возможно, и безграничными.