Текст книги "Игра без читов (СИ)"

Автор книги: Григорий Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Игра без читов
Григорий Давыдов

Глава 1

Больно дышать. Ещё больнее шевелиться, но тело в отчаянном приступе отплясывает на холодном металлическом полу брейк-данс. Солоноватый привкус крови неприятно заполнил рот. Но, как ни странно, боли от торчащего из живота здоровенного меча я не чувствую. Только смотрю на него вылупленными, как у попавшего в костёр камина Санта-Клауса, глазами, и не могу поверить в случившееся...

А, ну да, я не оттуда начал.

Ну уж простите, гады! Сложно здраво мыслить, когда твои кишки превратились в кровавую кашу!

Так, о чём это я... Ах, да!

Давайте я расскажу сначала...

11 год от Разлома по новому летоисчислению

Я сидел за высоким кустом, отводя свободной рукой ветви в стороны, для лучшего обзора. Другой я прижимал приклад автомата к плечу, положив указательный палец на спусковой крючок. И волновался...

Рядом, на земле, валялся Лёшка. Именно так, не «Лёша», или «Лёха», а Лёшка, и никак иначе не звали этого мелкого, вечно лохматого светловолосого мальчугана со вздёрнутым носом и постоянно шевелящимися большими зелёными глазами. Будучи девяти лет от роду, Лёшкин взгляд горел решимостью и взрослой осмысленностью, которую лично я не встречал у детей его возраста. Он, так же, как и я, смотрел через кусты вперёд, внимательно нахмурив брови.

Глаза волей-неволей уставились на его ноги, как часто бывало, когда Лёшка меня не видел. Взгляд будто бы сам собой притягивало к двум высушенным веткам, которые заменяли мальчонке конечности. На таких не встанешь, не походишь и не побегаешь. Но это уродство мальчик не заслужил: не получил по причине болезни, травмы или несчастного случая. Родился таким. Вероятно, как говорит он сам, из-за того, что родился на свет уже После... И пусть я часто допытывался, о чём тот ведёт речь, Лёшка лишь замолкал, больше не говоря ни слова. А я не надоедал расспросами.

Я вспомнил наконец, зачем мы здесь, и вновь устремил взор меж веток кустов, сощурившись. Перед нами разлеглась ярко-зелёная поляна. Слишком, надо сказать, зелёная, для этих мест, где остались лишь корявые чёрные деревья, да жидкие кустики с пожухлой травой. Первый признак Кода.

А на поляне гулял, пощипывая травку, единорог. Нет-нет, я знаю, что не ошибся. Всё правильно сказал: не носорог, а самый настоящий единорог. Мистический конь с рогом на лбу, если вы не знали. Только этот – совсем уж какой-то в край мистический. Сошедший скорее уж не с картинок мифов и легенд, а из какого-нибудь детского мультика: гладкая лоснящаяся кожа животного имела ярко-розовый цвет, а грива переливалась всеми цветами радуги. Меня, по правде говоря, потянуло блевать. И я подумал, что Настёнка наверняка бы завизжала от восторга, если бы я подарил ей эту зверушку.

«Не, дружище», – усмехнувшись, подумал я, аккуратно приподнимая дуло автомата. – «Сегодня ты пойдёшь на потроха.».

Я многозначительно посмотрел на Лёшку. Тот, будто почуяв внимание на своей персоне, тут же повернул ко мне лицо. Вид его был донельзя спокойным. А я переживал. И ладони, вон, вспотели. За последнюю неделю охота совсем не ладилась, и тут посчастливилось отыскать кусок Кода. Облажаюсь – и дядька Степан меня со свету сживёт. Потому торопиться не следовало.

– Ну? – кивнул я Лёшке. – Что видишь?

Тот понятливо кивнул в ответ и снова повернулся к поляне. Только на этот раз с таким напряжённым лицом, что на висках мальчонки невооружённым глазом стали заметны выступившие, как черви, вены. А затем его затрясло, и из носа потекла струйка крови. Он выдохнул и вновь повернулся ко мне.

Автоматически сунув руку в карман, я вызволил из него плохо очищенный платок. На нём навечно отпечатались десятки маленьких розовых пятнышек. Остались с прошлых совместных охот. Я протянул платок Лёшке. Тот привычным движением вытер кровь.

– Десятый уровень, – изрёк он спокойным, даже безразличным тоном. – Защита никакая. Разве что сопротивление к магии, и то шаткое. Так себе моб, простой.

– Тогда, может... – я радостно положил автомат на землю и вытащил из-за спины недлинный клинок, который слишком ярко блестел на солнце даже для отполированного металла. Притом и мокрой тряпкой, и щёткой я к нему не прикасался вот уже несколько лет. – А?

Лёшка отрицательно покачал головой:

– Уйдёт. Даже если незаметно подкрадёшься, уйдёт. У тебя меч пятого уровня, урон, даже если вложишь в него достаточно силы, не больше пяти-десяти единиц. У Кода все пятьдесят жизней. Уйдёт.

Я озадаченно почесал затылок, возвращая меч обратно в заплечные ножны. И со вздохом поднял автомат, на всякий случай ещё раз проверив рожок. Из него на меня счастливо смотрело пять украшенных фосфоресцирующими рунами патронов. Чёрт. Гадство. Я со злобой вернул рожок на место и прицелился сказочной скотине прямо в глаз.

Обычных пуль было – хоть отбавляй, валялись целыми лентами в ящиках на складе. Да и если погулять по округе и внимательно посмотреть, то не напрягаясь наберёшь ещё пару ящиков – остатки с давней войны. Но простые патроны не принесут вреда Коду. А вот такие, что зачарованы магией, вполне могут и бо-бо. Но проблема заключалась в том, что в нашей деревне магией, как и вообще даром видения, владел лишь Лёшка, да ещё один его сверстник, кроха Настя. А на то, чтобы сотворить заклинание, хоть одно, самое простецкое, требовались неимоверные усилия. Вдвойне большие для девятилетнего ребёнка, которому и видеть то вещи такими, какие они есть, приходится через силу. Вот и получалось, что всё богатство – пять вшивых зачарованных пуль. Использовать хоть одну – неимоверное расточительство. Конечно, на поясе у меня висел запасной магазин с обычными патронами.

Но что поделать. Коду простые пули – как великану щекотка.

Я застыл, затаив дыхание. Единорог продолжал с философским видом жевать травку. Палец надавил на спусковой крючок... Выстрел!

Приклад больно ударил в плечо.

А животное, не успев даже взвизгнуть, рухнуло в поглотившую её с головой траву. С аккуратной дыркой промеж глаз.

– Крит. – сурово подытожил Лёшка. – Классный выстрел.

– И без тебя знаю, сопляк, – хмыкнув, повесил я автомат обратно на шею, присев возле Лёшки.

Тот, в свою очередь, прекрасно зная, что делать, потянулся к лежащей под рукой кожаной «сбруе». Это мы так придумали называть специально придуманную для Лёшки сумку из переплетённых меж собой ремней, в которой тот мог сидеть, как детёныш кенгуру. В сбруе были специальные дыры для ног и крепления, поддерживающие ребёнка, чтобы не упал. Ну, и две соединяющиеся меж собой лямки, какие бывают у самых обыкновенных рюкзаков, только намного прочнее. Я любил шутить, что Лёшка – мои школьные учебники, имея в виду явную схожесть подобной поклажи со школьным рюкзаком. Малец на такие заявления никак не реагировал, но я-то знал, что в душе он радовался, скрываясь за маской меланхолии. В такие моменты он мог верить, что его уродство никого не волнует, и что он – как все. Иногда стоит незлобно пошутить над чем-то, что гложет, и тогда часто бывает, что это «что-то» уходит на второй план.

Лёшка застегнул последние ремни и, пыхтя, приподнялся так, чтобы лямки торчали перед ним. Я повернулся к нему спиной и присел на корточки, продев через лямки руки и застегнув их вместе в районе груди. Затем, приложив немного усилий, поднялся – теперь уже с живой поклажей за спиной.

Мальчонка висел лицом вперёд, чуть придерживаясь руками за мои плечи. Его ноги повисли безвольными плетьми. Я не чувствовал тяжести. Для меня Лёшка действительно был не тяжелее обычной сумки, наполненной, скажем, песком. Какие-то двадцать килограммов – малец был худ, как вешалка, и не желал толстеть. Потому для меня не было проблемой таскать его с собой на охоту, тем более что его дар был в подобном деле просто необходим. Я же стал для Лёшки новыми ногами: возможностью перемещаться по миру, пускай этот мир и ограничивался небольшим леском да парой тропинок.

Я (то есть мы) подошёл к трупу животного и склонился перед ним, оглядывая добычу. Повернул голову в бок, встретившись нос к носу с заинтересованно вытянувшим шею Лёшкой.

– Ну что? – приподнял я уголок рта. – Как тащить будем?

– Характеристика силы у тебя недостаточная.

– Знаю я! – с досадой отреагировал я на слышанное много раз.

– Никак не будем. – Пожал плечами Лёшка. – Возьми с него лут, да и всё.

– Лут?.. – я покосился на единорога, чувствуя, как к горлу подступает ком. – Да ну его. Зачем?!

– Саш, – взрослость в стальном голосе этого малыша, по правде говоря, порой вводила меня в ступор. – Не строй из себя дурака. Не идёт. Сам знаешь: наши носа из базы не высунут без причины. Скажешь им про труп – не поверят. Принесёшь лут – выбора не останется.

Я щёлкнул говнюка по носу. Тот обиженно спрятал его в ладонях, что-то забурчав. И всё же вытащил из ножен мой меч и протянул мне. М-да, засранец маленький. Даже в молчании для него всегда кроется ответ. Охота в последнюю неделю всегда заканчивалась ничем, а тут – целый Код, причём здоровенный. Нипочём не поверят без доказательств.

Вздохнув, я взял меч и принялся делать аккуратный разрез вдоль живота существа. Ненавижу собирать лут.

Неясно как, но всегда, какого бы Кода ты ни замочил, в нём найдётся хоть что-то. Ладно, вру, не всегда. Но часто. Какой-нибудь «подарок», который он хранит внутри себя. Будто в подарочной упаковке. Это и есть то, что принято называть «лут». Каким образом в желудках животных оказываются монеты, мечи, шлемы, и тому подобное, в зависимости от размеров, не ясно. Но на то он и Код, чтобы быть неясным. Порой попадаются и довольно значимые, чуть ли не жизненно необходимые вещи – например, свиток с каким-нибудь редким заклинанием. Одно из таких, например, уже который год питает электроэнергией нашу скромную базу.

Вот только дело это грязное. Я никогда не был мясником и любителем резать чужую плоть. И уж тем более ковыряться в чужих внутренностях (да и в своих не любитель – увольте). А тут приходится заниматься и тем, и другим. Мерзость...

Разрезав живот единорога, я вернул чистый, как будто так и надо, меч обратно за спину, вручив его аккуратно затолкавшему оружие обратно в ножны Лёшке, и забарабанил пальцами по коленям. Да, передо мной Код. Но, чтоб его, живой! Из разреза на животе дурно пахло и сочилась кровь – кто назовёт этот мешок мяса чем-то неживым?! Да живое оно, можете поверить на слово. Вот только к трупам обычных зверюг в брюхо за сокровищами не лезут. Но это животное имело натуральную розовую кожу, радужную гриву и рог на лбу. Придётся лезть.

Закатав рукав куртки, скривившись, я сунул руку прямо в пузо туши. Пальцы с чавканьем увязли в кишках, а после рука в них исчезла по локоть. Я ощупывал пространство внутри, стараясь сдержать рвотные позывы, и представлял себе, что это вовсе не кровавые внутренности, а желе. Большое... Гадкое... В которое я непонятно зачем засунул руку!

В какой-то момент мне показалось, что этот Код – один из тех, что не имеет лута, и всей этой омерзительной процедуре я подвергся зря. Но тут пальцы задели что-то, что отличалось от всего, встреченного ими в ближайшие секунды. Что-то твёрдое и небольшое.

Выудив найденное из тёмных недр желудка единорога, я уставился на свою ладонь. В желудочном соке и крови, на меня уставилась крохотная каменная фигурка какого-то ощерившегося несколькими рядами зубов существа. Фигурка была похожа на что-то вроде индейского тотема, имея прямоугольную форму. Разобрать, что за дрянь на нём изображена, я не смог. А просить Лёшку в который раз «прочесть» её... этого мне не могла позволить совесть.

Но, обернувшись к мальцу, я заметил, как из носа у него течёт кровь.

– Это артефакт пятидесятого уровня. Редкая вещь, даже уникальная.

Ну что ж, раз уж сам решился, так почему бы не добиться большей инфы?

– А что за артефакт такой? – теперь я смотрел на фигурку с подозрением. – Есть характеристики?

Лёшка покачал головой.

– Нет. Только четверостишие...

– Какое ещё, нахрен, четверостишие? – я был абсолютно сбит с толку.

А мальчуган, как ни в чём ни бывало, заговорил нараспев:

Коль скоро ты отыщешь этот камень,

Найди к нему ты жёлтый эликсир.

А после опрокинь в него ты пламень,

Тогда завоет страшно твой Фенрир...

Лёшка замолчал. Я же сплюнул на землю, спрятав фигурку в карман, не особо заморачиваясь над сказанным. Вот что я никогда не любил в Коде, так это загадки. Они меня неимоверно бесили! Помнится, один из наших, единственный парень моего возраста с базы, как-то забрёл в эльфийские леса, где, говорят, встретил высокоуровневого сфинкса, взяв с собой лишь обыкновенную винтовку да нож для разделки шкур. Сфинкса, как известно, такой глупостью не взять. Но у каждого при встрече с ним есть шанс, если разгадаешь три его загадки. Может, получишь ещё и какой бонус – эти волшебные существа умеют порой приятно удивить. В общем, это я к чему? Тот парень так и не вернулся. Может, получил от сфинкса, что хотел, конечно, но мне в это почему-то не верилось. Наверняка сдох после первого же неверного ответа...

Любил этот Код из всего сделать игру, чтоб его.

– Ладно, – я поднялся, поудобней ухватив автомат. Если здесь есть часть Кода, то почему бы ей не оказаться и где-нибудь ещё, по близости? Не стоило расслабляться.

Поэтому обратно к базе, через лес, я шёл полу-пригнувшись и то и дело озираясь по сторонам. Меньше всего мне хотелось быть съеденным. Жизнь – это тебе не игра. Второго шанса не будет, не получится загрузить сохранение.

О, вы, наверное, думаете, что за хрень тут происходит.

Что ж, пожалуй, на этом месте стоит остановиться поподробнее...

Конец мира, такого, каким мы его знали, произошёл в две тысячи тридцать пятом году. Или за шесть лет до Разлома, по новому летоисчислению. Ну, то есть не совсем тогда. Но в тот год этому положили своё начало.

В то время высокие технологии окончательно стали главенствовать над всем, встав во главе человечества. «Стать программистом» означало что-то само собой разумеющееся – так же как читать и писать. Такой профессии просто не существовало: в компьютерах разбирались поголовно все. Не будете же вы называть профессией чтение? То-то и оно...

Дети, рождаясь, втыкались в экраны мониторов. С самого рождения. Фактически, даже не отвлекаясь от маминой титьки. И нет, я это не осуждаю – с чего бы. Я сам так вырос, родившись в две тысячи двадцать девятом.

На мои вполне обыденные детские «давай поиграем?», или «а почитаешь мне что-нибудь:», «посмотрим сказку?», родители молча впихивали мне в руки КПК (карманный персональный компьютер). Им даже не требовалось мне что-либо включать: в свои два года я шарил в гаджетах намного лучше даже тех же подростков ещё одно десятилетие назад. Впрочем, как и все дети того поколения. По сути, я рос с компьютерными технологиями в обнимку.

В три года я начал вовсю рубиться в видео игры. А родители были счастливы: ребёнок развивается и, что самое главное, не пристаёт, полностью сосредоточившись на мониторе компьютера. Они и понятия не имели, что мне это не доставляло такого благостного удовольствия, как, например, школьнику, получающему компьютер только за хорошие оценки, или не больше одного часа в день. Как бы вы относились к... допустим, каше, если бы вам накладывали её утром, днём и вечером в течение нескольких лет, без перерыва? О, уверен, даже люби вы её до этого всеми фибрами души, по исходу даже года такого меню, каша превратилась бы в предмет искренней ненависти.

Так и тут.

Но я прекрасно знал: отец не поиграет со мной в солдатики, мама не расскажет сказку. Скорее уж мне включат мультфильм или загрузят очередную игрушку, оставив вновь в гордом, отчаянном одиночестве.

Поэтому я постарался полюбить то, что имел под рукой. И уже в четыре года мог похвастаться тысячами часов прохождений невероятного количества видео-игр, просмотра интернет-шоу, тупорылых детских программ, и тому подобного шлака.

В пять лет родители спохватились.

Оказывается, их ребёнок не умеет читать и писать.

Срочно было скачано несколько обучающих программ, которые (в теории, при тщательном надзоре) должны были обучить ребёнка моих лет всему необходимому. И вот, нажав пару кнопок, родители с чувством полностью выполненного долга, похлопали меня по плечу и коротко бросили: «Учись». Вновь покинув мой мир и занявшись своим.

Стоит ли говорить, что я не помню их лиц.

Программы дались мне легко. Как выяснилось, кое-чему я успел научиться, проходя текстовые ролевые игры, которые, по сути, заменяли мне книги. Они мне нравились меньше всего, как раз по причине того, что приходилось напрягать извилины, но всё же, в связи с моим бараньим нутром, я их проходил, и потому мог похвастаться тяжким, по слогам, но прочтением строчек – по одной в несколько минут.

С письмом оказалось посложнее – буквы мне всегда заменяла клавиатура, или интерактивный экран. Но, как выяснилось, я не был дремучим дебилом, и потому по истечении года, разобравшись во всём сам, уже вовсю строчил от руки, а читал так бегло, что позавидовали бы и старшеклассники.

И вдруг, ни с того ни с сего, я понял, что мне это... нравится.

Папки с играми отправились в корзину, их заменили электронные учебники и тетради, книжки и наборы для творчества. Я потуже затянул ремень и принялся заниматься тем, на что мои родители забили давным-давно: собой.

В то время как другие дети слёзно умоляли своих родителей купить им новую дорогущую приставку, а к ней не менее дорогую и новомодную стрелялку, я стал для своих отца и мамы чуть ли не Иисусом во плоти. А именно: они абсолютно перестали на меня тратиться, ограничиваясь лишь физическими потребностями человека. Еда, питьё – и снова за компьютер, где меня ждали абсолютно бесплатные библиотеки книг.

Книга о Дон Кихоте и его друге Санчо Пансо, невероятный, головокружительный мир Мастера и Маргариты, каким-то чудом одновременно скучные и интересные приключения Трёх Мушкетёров, все рассказы Эрика Фрэнка Рассела, уморительная фантастика Гарри Гаррисона, умопомрачительное фэнтези Роджера Желязны, я лопал одну книгу за другой.

А что вы прочитали в свои шесть лет?

Но, как я и говорил, наступил две тысячи тридцать пятый год.

Год, когда мир сделал первый шаг к краху.

Скажу вам честно и откровенно: я не помню имён тех двух гениев, создателей виртуальной реальности. И, по правде говоря, вряд ли смогу объяснить, по какой причине две конкурентные фирмы смогли обзавестись подобными технологиями почти одновременно: уверен, здесь всплывёт не одна чёрная история, на которые мне плевать. События тех дней отразились в моей голове лишь картинками и образами, а не конкретными именами и фактами.

В общем, да.

В тот год на рынок вышел новый продукт: приборы полного виртуального погружения.

Причём, что удивительно, от двух доселе не шибко именитых фирм, занимавшихся разработкой компьютерных технологий. И вместе с тем каждая из них выпустила свой виртуальный онлайн мир, снеся башни всему населению Земли, вмиг став не просто знаменитыми, а знаменитыми и богатыми.

Одна компания выпустила виртуальный мир «Dark and Light» (Тьма и Свет), другая же противопоставила ей свою версию онлайн мира: «Galactic Empire» (Галактическая Империя). До сих пор меня посещают мысли о том, что всё это было заранее спланированной многоходовкой. Подумать только: два конкурента одновременно создают один и тот же продукт, причём с диаметрально противоположными принципами игрового процесса!

Позвольте, сейчас объясню.

Мир «Dark and Light» представлял из себя зубодробительно классическое фэнтези. В этом мире существовали свои вполне осязаемые Боги, с которыми были связаны свои квесты на высоких уровнях развития, магия различных видов (начиная от магов огня и заканчивая чернокнижниками), конечно же, замки с обитающими в них королями и королевами, принцессами и принцами, рыцарями, мечами, бронёй, лошадьми, драконами, эльфами, орками, нежитью, цитаделями, чудовищами...

Погодите, переведу дух...

... мифическими созданиями, артефактами, подземельями, иными мирами, почти неограниченными возможностями развития, в пределах концепции фэнтези, разумеется. И всё это: на живописных локациях, где невозможно было встретить ни одной повторенной травинки, ни одного похожего друг на друга дерева: всё в этом виртуальном пространстве было уникальным и интересным.

Представьте себе, что у вас появилась возможность пойти войной на племя орков, открыть древний саркофаг какого-нибудь мифического героя и проложить путь к самим Богам, единолично убить дракона, забрать его голову, и тем самым завоевать сердце принцессы эльфов. А после, разумеется, в интимной обстановке...

Если вам есть восемнадцать, конечно.

Мне-то тогда было шесть.

Но, естественно, всё это было бы совсем не то, если бы не возможности полного погружения. О, это было нечто! Ядерный взрыв, пожалуй, вызвал бы меньший ажиотаж.

Заполненный с ног до головы различными датчиками костюм, полностью облепивший тело, как вторая кожа, плотно прижатый к голове легковесный шлем, целый загруженный всякой техникой тренажёр, заполняющий собой чуть ли не отдельную комнату – всё это для того, чтобы появившись там, по ту сторону монитора, люди не почувствовали разницы между реальностью и выдумкой. Они и не чувствовали.

Наступила новая эпоха, виртуальность заполонила собой всё. Жизнь человечества разделилась на «до» и «после» две тысячи тридцать пятого. Многие, шутя, говорили о новом летоисчислении, начало которого нужно было вести именно с этого года, а не от Рождества Христова.

Все сошли с ума.

И мои предки тоже.

Тут вот в чём дело. Если у тебя не было Техники Для Погружения (ТДП), то минимум что ты услышишь в свой адрес – это насмешки. А то и вовсе покрутят пальцем у виска. Иметь возможность погружаться в виртуал стало сродни способности дышать. Тех же, у кого этой возможности не было, возможно, по финансовым причинам – хотя ТДП и штамповали пачками и стоили они копейки – считали изгоями, или вообще бомжами. Естественно, мои родители не желали такой участи ни себе, ни своему ребёнку.

Был дан простой и строгий родительский наказ: отложить в сторону эти дурацкие книги, перестать заниматься ерундой (увидев на моём компьютере учебники по математике, русскому и литературе за четвёртый класс, мать почему-то рухнула в обморок, а отец впал в бешенство, рвя на голове волосы) и начать быть, как все. То бишь зависать в виртуале.

Да, думаю, лишних слов о том, что «Dark and Light» и «Galactic Empire» стали ещё и главным средством заработка для девяноста процентов людей, не нужно. Остальные десять процентов (плюс-минус пять) тех лузеров, что не смогли накопить на ТДП и скоростной интернет – в основном из тех нищих стран, где возможность подключения к интернету чуть ли не отсутствовала – остались там, в серой убогой реальности, занимаясь скучными, но важными делами: следя за тем, чтобы игрокам было чем питаться, а также поддерживать на плаву робототехнику, давно уже ставшую для всей Земли главной рабочей силой (повара, инженеры и просто обслуживающий персонал – эту работу выполняли специально запрограммированные роботы).

Короче говоря, вся наша квартира превратилась в сплошное хай-тек жилище с кучей проводов и экранов – любящие родители не поскупились на самые передовые технологии погружения. По сути, нетронутыми остались лишь кухня да туалет – и то последним мы пользовались редко, потому как от наших костюмов были проведены самоочищающиеся трубки в общую систему стоков. А костюмы были оснащены включавшимся раз в два дня «влажным режимом», который пусть и не заменял душ, но вполне мог поддерживать тело в чистоте. В итоге мы отвлекались от игры только лишь чтобы перекусить.

Да, я играл, как сумасшедший, забыв про свою прежнюю страсть: книги.

И в чём меня винить?

В шесть лет я был накачанным огромным паладином, несущим смерть и разрушение тёмным тварям, заселявших кучу земель «Dark and Light». По сути, я жил полной жизнью, только не той, что ждала меня при вынужденном отключении от виртуала, а яркой, насыщенной, полной приключений, и приносящей нешуточный доход. Да-да, даже такой малявка мог стать миллионером в мире, полном возможностей: стоило только пройти высокоуровневое подземелье и выбить из босса какую-нибудь редкую побрякушку, стоящую баснословных денег.

Ну, а иногда я гонял на звездолёте.

«Galactic Empire» ни разу не проигрывала своему оппоненту в ежедневном подключении к игровым серверам. И всё дело заключалось в том, что его мировая концепция и порядок давали того, чего не могли дать даже в мире магии...

Тьма космоса, гигантская и неизведанная, тысячи планет, хранящие в себе потаённые секреты, раскинувшиеся на многие мили города, заполненные роботами, инопланетянами и инопланетянками, грязные сделки, чёрные рынки, космические пираты, миллионы различных существ – на каждой планете свои виды и свои законы физики. Новые открытия, дрейфующие в космической пустоте станции, в которых можно найти либо смерть, либо невероятный артефакт. Корабли – по сути, личные передвигающиеся жилища, рассекающие галактику на сверхзвуковых скоростях, способные как исследовать, так и уничтожать.

Хочешь стать главой пиратской банды, нападающей на Имперские истребители?

Хочешь собрать свою Звезду Смерти и стать новым Дарт Вэйдером?

Или, может, вступишь в Имперскую гвардию, став личным телохранителем высокопоставленных чинов из расы краснокожих Галь`Машей, полупрозрачных Руи-Гулов, или тараканообразных Зунов?

StarCraft, улучшенный в миллионы раз – так, пожалуй, можно коротко охарактеризовать «Galactic Empire».

И как-то так получалось, что того же игрока в «Dark and Light», работающего смиренным магом в какой-нибудь лавке, можно было встретить лихим пиратом в «Galactic Empire», чьи фотографии были развешаны во всех обжитых секторах гигантской вселенной.

А та же светлая эльфийка, приближённая к королевскому трону, могла оказаться грязной дешёвой проституткой-роботом на какой-нибудь замызганной планетке, наподобие Лас-Вегаса.

Люди мотались туда-сюда, пересаживались с драконов на космические крейсеры, учились стрелять из лука и из бластера, завоёвывали замки и планеты, разучивали заклинания и делали себе кибернетические руки, ели в тавернах и выпивали в барах.

По сути, жили двумя разными жизнями.

И так – в течение почти шести лет. До тех пор, пока не наступил ещё один знаменательный год в истории человечества. Две тысячи сороковой.

В тот день я как обычно зависал в своём личном замке, приоткрыв дверь в спальню той, кого называл ничего не значащим для меня тогда словом «жена». Для меня, двенадцатилетнего подростка, только-только вошедшего в пубертатный период, это значило что-то вроде «Та, что будет ждать моего восемнадцатилетия, а вот потом уж...». В игровом мире «Dark and Light» персонаж мог обзавестись семьёй в каком угодно возрасте – это не запрещалось. И уж тем более не возбранялось иметь родственные связи с Неписями – неигровыми персонажами, созданными виртуалом. Запрещалось лишь видеть их обнажёнными – в необходимых местах для несовершеннолетнего пользователя всё просто замазывалось так, что ничего не увидеть – а также иметь тесные связи. Поцелуи не запрещались, как и держание за руку, а вот всё остальное... Даже не припомню, сколько раз я пытался обойти запрет, связанный с возрастными ограничениями!

Моей женой была орчанка восьмидесятого уровня – приз за прохождение квеста «Вождь говорит!», в котором мне для укрепления отношений между кланом орков и светлым городом людей следовало одолеть их вождя в схватке. Но по сюжету тот оказался слишком стар для поединка, а по правилам клана он мог поменяться лишь с родной кровью. Единственным его родственником оказалась дочь-воительница, вышедшая на поединок вместо отца. Со своим сто пятидесятым уровнем я справился с ней на раз-два, и по орочьим обычаям получил её в качестве «приза». Тут же её отношение ко мне сменилось с «ненависть» на «страстная любовь» (что, очевидно, доказывает старую-добрую поговорку), и в тот же день она стала мне женой и жительницей замка, отвоёванного у древнего костяного дракона.

Я посмотрел на выглядывающую из-под одеяла зеленокожую ногу моей сонной фурии и двинулся было к ней, чтобы наградить утренним поцелуем, как вдруг перед моим взором возникло оповещение от системы: «Предупреждение! Экстренный выход из сети! Экстренный выход из сети! Пользователь «ЯвсехУложу», пожалуйста, соблюдайте спокойствие и не снимайте шлем, пока не ознакомитесь с новым лицензионным соглашением...».

А дальше шёл текст, смысл которого я понял много позднее.

Как выяснилось позже, две, на тот момент, величайшие и богатейшие корпорации, из-под пера которых вышли «Dark and Light» и «Galactic Empire» путём кучи юридических процедур, занявших терабайты памяти, пришли к единому соглашению, к которому, как заявлялось позже в прессе, «следовало прийти уже давно».

Оба крупнейших виртуальных мира (на тот момент были созданы сотни мелких виртуальных платформ для полного погружения, но они, конечно, не шли ни в какое сравнение с двумя главными гигантами рынка) решили, что следует объединиться в один, называвшись чётко и просто: «Techno-Magic» (Техно-Магия).

И опять взорвали человечеству башню.

Кто-то бешено орал, что это глупо и неправильно, кто-то обещал повеситься или спрыгнуть с крыши после такой несправедливости, и многие предваряли свои угрозы в жизнь. Но по итогу имеем, что имеем: величайшее онлайн пространство, монстр безумного Франкенштейна, скреплённый из, казалось бы, таких несовместимых миров фэнтези и космоса.

Понять, как две корпорации пришли к соглашению, не сложно. В конце концов, такое решение в первую очередь во много раз увеличивало их прибыль: люди больше не разрывались на части, а целенаправленно существовали в одной, общей песочнице.

Но вот чего я никогда не пойму, так это как им удалось провернуть подобных масштабов фокус у всех под носом.

Орки, пересевшие на космические корабли, эльфы, стреляющие из плазменных пушек, древние замки, укреплённые ракетными установками, огромные базы-роботы, питающиеся благодаря засевшему внутри Древу Жизни... Полный психоз, Алиса в Стране Чудес, если подумать.

Но, чёрт, какой же она была невероятной.

Я был одним из первых, кто начал проклинать этих жирных корпоративных шишек (не знаю, почему именно жирных, но мне хотелось верить, что все «кошельки» именно такие), орать направо и налево о несправедливости и писать тысячи отправленных в чёрный список писем с мольбами вернуть всё назад.

Причина была в том, что я увидел, когда перезагрузил систему.

А увидел я пустырь вместо замка, графу «не женат» в виртуальном документе, а также цифру «один» рядом с пометкой «уровень».