Текст книги "Геворг Марзпетуни"

Автор книги: Григор Тер-Ованисян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

2. По трем направлениям

Не успел князь Марзпетуни выехать из Багарана, как спарапет поднялся в цитадель, чтобы узнать у католикоса истинную причину приезда князя. Уверенный в том, что католикос захочет скрыть ее, он решил прибегнуть к хитрости.

– Я не сочувствую намерению князя, – начал он, не задавая патриарху никаких вопросов. – Ты не должен делаться орудием в руках этого человека.

– Как? Тебе уже известно его намерение? – простодушно спросил католикос.

– Он хотел было скрыть от меня, но я вынудил его раскрыть передо мной свои планы.

– А он меня предупреждал…

– Ничего не говорить мне? – докончил за него спарапет, хитро улыбаясь.

Католикос с беспокойством посмотрел на него, не зная, что ответить.

– Не скрывай ничего, святейший владыка. Он мне во всем признался. Не думай, что ему развязал язык мой обед и вино. Нет, я обещал ему послать на помощь войска. Начинание его нуждается в моей поддержке.

– И ты выполнишь обещание? – обрадовался католикос.

– Конечно, этого требует благо родины.

– Будь здрав на многие лета, светлейший князь. Этим ты освободишь католикоса от участия в позорном деле. Два года назад вы вместе брали Двин, возьмете и сейчас.

– Позорное дело? Нет, ты этого не должен совершить, я не допущу.

– Я буду молиться за тебя и князя. Я умолю бога сделать непобедимым наше воинство. Но устраивать заговор в патриарших покоях я не могу…

– Неужели князь поручил тебе это?

– «Укрой у себя воинов, – сказал он, – которые, переодевшись в монашеские одежды, будут жить в патриарших покоях и рыть потайной ход». Возможное ли это дело?

Спарапету только того и надо было. Он торжествовал.

– Нет, ты не сделаешь этого. Я не допущу, чтобы армянский католикос стал заговорщиком. Моя рука еще сильна, она будет действовать вместо тебя. Я присоединю свое войско к войску князя, и мы возьмем Двин силой. Я так и сказал ему.

Католикос, которому нужен был только предлог, чтоб отступить от своего обещания, был вне себя от радости. Он подробно передал спарапету весь свой разговор с князем Геворгом.

Деспот еще раз успокоил католикоса и довольный вернулся во дворец.

– «Нет, твой план не удастся, князь Марзпетуни! – ликовал он, расхаживая по своему великолепному залу. – Ты хочешь воскресить уже похороненного заживо на Севане царя, ты хочешь посадить его на престол, но этого не допустит законный царь. Если армянский народ хочет мира, пусть признает меня. Наследник армянского престола – я. Мне подвластны столичные войска, полк сепухов, дворцовые отряды… Если Ашот Железный царь, то почему он монашествует на Севане? Почему не изгонит своих врагов? Ты хочешь отнять у меня славу и передать ее отшельнику? Нет, дружище, мы родились на свет не для того, чтобы второй раз подвергнуться унижению. Не для этого мы поседели в боях, не для этого получили скипетр и венец… Наша корона не будет скрыта в келье, она засверкает перед всем миром. Деяния законного царя увидят все, их засвидетельстует история».

Охваченный этими думами, Деспот прошел к себе, позвал писца и, получив от него чернила и пергамент, уселся за послание. По-видимому, оно было тайное, так как он не доверил его писцу. Писал он по-арабски.

Окончив послание, Ашот скрепил его царской печатью и отдал писцу запечатать. Затем, позвав одного из своих верных воинов, он вручил ему свиток и приказал через три дня доставить по назначению.

– В три дня, господин мой, не доехать до Атрпатакана…

– Через три дня этот свиток должен быть доставлен, – повторил спарапет.

Гонец ничего не ответил и, низко поклонившись, вышел.

Восточный склон Аршарунского ущелья близ прекрасного Ервандакерта, там, где Ахурян впадает в Ерасх, был покрыт густым лесом; от подножья горы Капуйт лес тянулся до берегов Ерасха.

Здесь росли гигантские дубы, кедры и тополи, вершины которых доходили до облаков. Днем они закрывали солнечные лучи, а ночью создавали непроницаемый мрак. Это был знаменитый лес Цнендоц, посаженный царем Ервандом и предназначенный им для царской охоты. Дикие звери, собранные когда-то здесь, размножились, но царственные охотники больше не охотились на них. Войны с внешним врагом, бесконечные смуты, внутренние раздоры убили в сердцах князей любовь к развлечениям. Изредка только стрела охотника-поселянина беспокоила жителей леса или копье убежавшего с поля битвы воина разило случайного зверя. Лес давно уже стал гнездом арабских разбойников. Впрочем, за последнее время и эти шайки исчезли отсюда. В их землянках жил сейчас отряд армянских воинов, который изгнал оттуда прежних хозяев и частью перебил их. Воины занимались охотой, с тем чтобы прокормить себя, и охраняли дороги, ведущие в Двинскую долину.

Это были посланцы Марзпетуни, которые ждали здесь католикоса, чтобы присоединиться к его свите и ехать в Двин. Но дни шли за днями, а католикос не появлялся. Чтобы рассеять скуку, они занимались военными играми и, готовясь к подкопу, рыли потайной ход, перевозили по нему военные припасы.

Так прошла неделя, а из Багарана все еще не было вестей.

Где же пребывал в это время Марзпетуни?

Он находился в Еразгаворсе у царского брата Абаса. Задумав взять Двин, он решил обратиться к Абасу. Прежде всего князь Геворг хотел примирить его с царем, а затем просить у него помощи.

Абас в это время жил во дворце, выстроенном его отцом, царем Смбатом. Высокий, широкоплечий, красивый, он был моложе царя, но отличался благоразумием, осмотрительностью и славился своей скромностью и добродетелью. Он осуждал брата, считая, что тот запятнал унаследованный от отца престол своим безнравственным поведением. В свое время разногласиями между братьями воспользовался его тесть Гурген абхазский и дядя Ашот Деспот; они уговорили Абаса вступить в их заговор, чтоб свергнуть царя с престола. Заговор, как известно, потерпел неудачу. Ашот, не желая мстить брату, разорил страну Гургена абхазского, чем еще больше усилил недовольство Абаса. Затем царь обратил свой меч против Ашота Деспота, но тот лицемерно примирился с ним. Абас же не захотел мириться с братом. Он жил в Еразгаворсе и ни во что не вмешивался. Он даже отказал Марзпетуни в его просьбе объединиться с князьями. Да и теперь у князя Геворга было мало надежды, что ему удастся склонить Абаса к союзу. Он мог рассчитывать только на свои последние победы, которые давали ему право разговаривать с Абасом более решительным тоном.

Но на этот раз князь Геворг нашел в нем большую перемену. Абас не только принял предложение князя примириться с братом, но сказал, что готов дать князю свои войска.

– Меня устыдили твои победы, – признался он откровенно. – Когда я узнал, что ты напал на Бешира в Урцадзоре с двадцатью воинами, что ты разбил его полки у крепости Гех, я поклялся присоединиться к тебе. Здесь, в Еразгаворсе, у меня есть постоянное войско, веди его куда хочешь. А государю я протяну руку и приму его здесь с подобающими почестями. Дело только за ним: захочет ли он выехать из Севана или нет, – добавил Абас.

– Если он узнает, что ты протягиваешь ему руку примирения, он охотно вернется в столицу.

– Да, я решил помириться с ним. Я простил ему все его слабости, столь непростительные царю. Я простил, но боюсь, что он будет упорствовать в своем нежелании вернуться в Еразгаворс. Я всем сердцем хочу видеть его снова на престоле… так же, как несчастную царицу, которую надо утешить…

Марзпетуни удивился, почувствовав в словах Абаса теплоту и нежность. Что с ним случилось? Раскаялся ли он в том, что поссорился с братом, или память о собственной измене терзала его сердце?

– Я поеду к царю и попрошу вернуться в столицу от своего и твоего имени, – сказал Марзпетуни. – Надеюсь, что он не откажет в нашей просьбе.

– И я поеду вместе с тобой, – сказал Абас.

– Ты, великий князь? – спросил удивленный князь Геворг.

– Тебе кажется странным это желание?

– Не странным, а очень естественным, только я не знаю… так неожиданно…

– Что именно?

– Смягчилось твое сердце, которое мне казалось неумолимым.

– Князь, родного брата трудно забыть.

– Скажу больше: невозможно забыть.

– Царь прислал мне собственноручное послание… – прервал его Абас, грустно опустив глаза.

– Послание? – удивился князь.

– Печальное послание. Оно меня очень опечалило.

– Что он пишет? Почему его письмо опечалило тебя? – быстро спросил князь.

– Он болен.

– Болен? Чем?

– Он был ранен в бою на озере.

– Я этого не знал, – сказал встревоженно князь.

– Да, был ранен отравленной стрелой. Говорят, лекарь потерял уже надежду.

– О, это ужасное несчастье! – воскликнул князь. – Нельзя оставлять его на Севане. Поспешим привезти его сюда.

– Мы завтра же можем отправиться.

– Не разрешишь ли мне прочесть послание царя? – нерешительно спросил князь.

– Ты верный друг царской семьи, у нас от тебя нет тайн, – твердо ответил Абас. – Вот оно, прочти!

Сказав это, он подошел к ларцу и, вынув оттуда свиток, передал его Марзпетуни.

Послание гласило следующее:

«От армянского злосчастного царя Ашота его любимому брату, царевичу Абасу привет!

Десница божья, любимый брат, коснулась меня. За совершенные мной преступления бог жестоко меня покарал. Я видел разорение своей страны, видел, как отвернулись от меня мои близкие, видел, как потускнел блеск моей короны.

Заслужил ли я все это, не знаю. Я знаю только, что провидение не делает ничего несправедливого. Я преклоняюсь перед его святой волей и благословляю за милость, которую оно мне ниспослало: это твердая надежда, что я скоро расстанусь с миром и перестану страдать. В бою с Беширом я искал смерти, но получил только рану. Эта рана будет долго меня мучить и, напоминая о совершенных грехах, терзать не только мое тело, но и душу. Конечно, на все воля божья, и я благословляю ее. Но так как мой лекарь уже потерял надежду и предвидит мою близкую кончину, тороплюсь обратиться к тебе, мой любимый брат, и просить, чтобы ты поспешил принести мне поцелуй примирения. Я решил умереть на Севане. Мое тело вы повезете в Багаран, чтобы похоронить в усыпальнице наших предков, но душу свою я должен отдать здесь, на месте своего покаяния. Такова моя воля. Итак, выслушай мою последнюю просьбу и выполни ее.

Я умираю бездетным. Ты остаешься наследником моей короны и престола. Но я хочу, чтобы ты унаследовал престол не как враг, а как брат. Привези мне братский поцелуй и получи от меня законный престол. Вместе с ним я хочу вручить тебе завет, который я могу доверить только тебе, единственному родному человеку!»

Прочитав письмо, князь взволновался.

– Когда ты получил это послание, великий князь?

– Три дня тому назад, – ответил Абас.

– И ты медлишь?

– Медлю и страдаю. Если бы царь говорил только о примирении, я тотчас же поехал бы к нему. Но он пишет о том, чтобы я наследовал царство. Вот что меня угнетает. Он может подумать, что я приехал к нему с корыстной целью.

– Твоя медлительность может причинить ему больше страдания, – сказал Марзпетуни и посоветовал поторопиться с отъездом.

Через несколько дней великий князь Абас и князь Марзпетуни выехали из Еразгаворса и направились на Севан. Их сопровождала тысяча прекрасно вооруженных воинов.

Желая ободрить окрестное население, они двинулись к Гугарку не через Ширак, хотя это была кратчайшая дорога, а спустились на юг, к подножью Арагаца, и проехали провинциями Ниг и Варажнуник. Перед каждым селом и деревней они трубили в трубы и проходили торжественным маршем. Народ радостно встречал их, склоняясь перед царским знаменем, и обильно угощал воинов.

Видя все это, Абас взволнованно обратился к Марзпетуни:

– В народе столько душевных сил, почему же мы, князья, так бессильны?

– Потому что личные счеты поглощают все ваше внимание, потому что вы заняты только собой, – ответил князь. – А народ силен. Народ это поток, который, разлившись, может разрушить горы и снести все преграды. Но у нас нет человека, который доверился бы народу, воодушевил его.

– Кто же может быть таким человеком? – спросил Абас.

– Тот, кто готов принести себя в жертву родине, – ответил князь.

– Одного такого человека я знаю!

– Кто он?! – оживился князь.

– Вот он, передо мной… Это ты, – с улыбкой сказал Абас и, протянув руку, прибавил: – Второй сейчас примкнет к тебе, он будет твоим неразлучным и самоотверженным соратником.

– И моим повелителем! – воскликнул Марзпетуни, горячо пожимая руку Абаса. – С этого дня восходит новое солнце! Оно согреет застывшие сердца и поведет народ к победе.

В то самое время, когда царский брат Абас и Марзпетуни вступали через северную границу в Сюнийскую область, на юге той же области совершались другие события. Востикан Нсыр, узнав из письма Ашота Деспота, что победитель арабов Марзпетуни собирается идти на Двин, собрал сейчас же свои войска, организовал многочисленные отряды из персов Атрпатакана и вступил в Васпуракан. Для начала он решил занять несколько сел Васпуракана. Но войска Гагика Арцруни разбили его полки. Не желая ввязываться в войну с царем Гагиком и этим ослаблять свои силы, Нсыр оставил Васпуракан, быстро перешел Ерасх и вступил в Сюник. Он знал, что двое из владетелей этой области находятся в плену в Двине. Оставался один, князь Смбат, который, конечно, не осмелится выступить против него. Ворвавшись в область Ерынджак, Нсыр направился к Ерынджакской крепости. Он решил ее занять и перебить все население. Точно так же он собирался поступить и со всеми населенными местностями по дороге в Двин.

Но каково было его удивление, когда в горах Дарва его встретил князь Смбат со своими войсками.

Пример Марзпетуни воодушевил армянских князей, они все готовились к обороне. Отважный князь Смбат оказался одним из первых.

Узнав, что войско Нсыра перешло Ерасх, князь Смбат, находившийся в это время в Ерынджаке, приказал своим войскам двинуться навстречу врагу. В ущелье Дарва они встретились. Князь, расположившийся со своими отрядами на склоне горы, послал к Нсыру гонца.

«Карающая рука провидения привела тебя в это ущелье. Ты обманом задержал моих братьев и получишь здесь отмщение за их страдания. Войска твои окружены моими храбрецами. Ни один араб не выйдет отсюда живым, если я этого не захочу. Для спасения твоего войска и тебя лично я предлагаю тебе по возвращении в Двин сейчас же освободить моих братьев. Я требую от тебя письменной клятвы и заложников из числа твоих старейших князей. В противном случае ущелье Дарва станет могилой твоему войску».

И действительно, арабской армии грозила большая опасность. Сюнийцы заставили ее остановиться в узком ущелье, по которому протекала река Ерынджак. С двух сторон поднимались горы, сплошь занятые сюнийцами. Их угрожающий вид, как и само местоположение ущелья, внушали арабам ужас. Они видели, что армяне могут обрушить на них град камней, уничтожив в течение часа. Отступать было некуда.

Востикан, взвесив положение и видя мощь противника, прибегнул к хитрости. Он принял посланцев князя и согласился на все условия. Князь спустился в лагерь востикана, дружески поговорил с ним и, получив заложников и клятвенную грамоту, проводил Нсыра до границ Ерынджака, преподнеся при этом ему ценные дары. Востикан же прошел Нахиджеван и вступил в Шарур и Урцадзор, которые считались его поместьями. В Урцадзоре он ограбил и разрушил все армянские села за помощь, оказанную ими Марзпетуни. Затем, вступив в Двин, он не только не освободил сюнийских князей, но еще более усилил их охрану.

Кроме того, узнав у Бешира о понесенных арабами убытках, Нсыр нашел, что они неисчислимы, и в возмещение всего этого немедленно занял патриаршие покои. По его мнению первоисточником всех зол был армянский католикос. Если бы он не скрывался от востикана, арабы не имели бы повода сталкиваться с войсками Марзпетуни и царя. В патриарших покоях Нсыр поселил своих служителей и захватил все церковные поместья, доходами с которых жили сотни церковных братий.

Узнав обо всем этом, князь Смбат горько раскаялся, что оставил на свободе вероломного араба. Он поклялся когда-нибудь отомстить Нсыру за беды, нанесенные урцадзорцам, и с божьей помощью освободить патриаршие покои и своих братьев.

* * *

В цитадели Багарана беседовали католикос и Ашот Деспот. Ашот пришел утешить католикоса в тяжелой утрате, которую понесла армянская церковь, лишившись своих поместий.

Но католикос был безутешен. Он страдал от угрызений совести.

– Если бы я послушался Марзпетуни, выполнил свое обещание, патриаршие покои не были бы захвачены, мы не потеряли бы церковных владений, – говорил он Ашоту с упреком.

– Наоборот, я избавил тебя от позора и неизбежной смерти, – ответил Деспот. – Ты уже несколько раз скрывался от востикана. Своим возвращением ты не избежал бы его гнева. Рано или поздно он заточил бы тебя и, может быть, умертвил бы в темнице… План Марзпетуни принес бы тебе только позор и смерть.

– Я и сейчас уже опозорен и мертв, – ответил патриарх. – Какое я имею право жить и называть себя католикосом, если я позволил расхитить святыни, завещанные мне отцами церкви?

– Это случилось не из-за твоей слабости, а по бессилию того, кто называет себя армянским царем и в страхе прячется в кельях Севана. Если царь, имеющий оружие и войска, убегает от врага, что можно требовать от монаха, единственным оружием которого является молитва?

– О, если бы так думал и мой народ… Но он во всем обвинит меня. Этот беспокойный князь обличит меня всенародно.

– Марзпетуни?

– Да, я боюсь его. Что я ему скажу, когда он вернется сюда?

– Ничего. Кто он такой? Какое он имеет право повелевать тобою?

– Он приближенный государя и действует от его имени. Он мне дал добрый совет, а я не послушался…

– Святейший владыка! Хочешь избавиться от неприятных разговоров? – спросил вдруг Деспот.

– Хочу, но как это сделать?

– Уезжай из Багарана.

– Куда? В Айрарате для меня нет больше места.

– Ты католикос не только Айрарата, но и всех армян. Где бы ни был твой престол, армяне обязаны почитать его.

– Но куда мне ехать? Кто теперь возьмет меня под свою защиту? – произнес патриарх грустно.

– Тот, кто не раз приглашал тебя и желал оказать тебе покровительство, но в чьей просьбе ты всегда отказывал…

– Кто? – спросил католикос, не понимая, о ком идет речь.

– Царь Гагик.

– Царь Гагик?! – воскликнул вдруг католикос, и лицо его просветлело.

– Да! Поезжай в Васпуракан к Гагику Арцруни. Он будет тебе защитой и покровителем. Если ты не захочешь жить в столице, можешь удалиться на остров Ахтамар[23]23
  Ахтамар – остров на Ванском озере.


[Закрыть]. Царь выстроил там неприступную крепость, замок и великолепный храм. Утверди свой престол на этом острове, в самом сердце Армении! Собери вокруг себя духовенство, распространяй там Христову веру, и дни своей старости ты проведешь в покое!

Слова Деспота пришлись по душе католикосу. Схватив его за руку, он горячо пожал ее и воскликнул:

– Бог не оставляет меня, князь! Твоими устами он говорит со мной и указывает путь к спасению. Благодарю тебя, бесконечно благодарю. Пока я жив, вечно буду благославлять тебя. Я поеду в Васпуракан, удалюсь на остров Ахтамар, где буду жить вдали от мирской суеты. Престол армянского католикоса останется там нерушимым, и мои преемники благословят твою память за то, что ты способствовал утверждению престола просветителя в безопасном месте.

Там я соберу новую братию, соберу вокруг себя учеников и зажгу на Ахтамаре факел веры… Довольно я бродил по свету! Пора мне найти угол, где я смогу приклонить голову…

– Там ты допишешь свой труд, летопись Армении, – напомнил Деспот.

– Да, да, мой труд, который все еще остается незаконченным… Как я буду обязан тебе, если окончу его! – воскликнул католикос.

Патриарх обрадовался этому решению как ребенок. Ему казалось, что его страдания кончились.

Через несколько дней католикос Иоанн со своими приближенными выехал из Багарана и спустился в Ерасхадзор.

Армяне-воины, ожидавшие его в лесу Цнендоц, заметив издали католикоса и его приближенных, переоделись в монашеские одеяния. Образовалась большая группа монахов, которая должна была придать блеск патриаршей свите при вступлении католикоса в Двин. Воины очень огорчились, узнав, что востикан уже занял патриаршие покои и ищет только случая, чтобы взять в плен патриарха. Вот почему он, не имея возможности вернуться на свой престол и оставаться в Багаране, решил уехать в Васпуракан и искать покровительства у царя Гагика. Это известие разрушило их планы и надежды, опечаленные, они расстались с католикосом.

Воины вернулись в Гех, откуда по приказу сепуха Ваграма отправились на Севан, чтобы сообщить князю Геворгу эту новость.

А католикос благополучно переехал Ерасх, через Чакатк спустился в Багреванд, проехал Коковит и, наконец, вступил в Васпуракан, на границе которого его встретили воинские отряды царя Гагика и с почестями проводили в древнюю столицу Арцруни – Ван. Народ Васпуракана устроил католикосу торжественную встречу, а царь Гагик со своими князьями встретил его в нескольких парасангах[24]24
  Парасанг – мера длины у персов, равная 18 750 футам.


[Закрыть] от столицы. Радость царя была неописуемой.

Всеармянский патриарший престол отныне будет в его стране. Это было для него большой честью.

Мы оставим католикоса в стране Гагика Арцруни и вернемся на Севан к царю Ашоту.