Текст книги "Свободная как ветер"
Автор книги: Грейс Редли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Глава 7
Ты так считаешь, старина? – произнес муж– чина по имени Тобиас без малейшего беспокойства. – Эта леди так легко не поддастся какому-то воспалению. Но вообще-то ты прав. Спектакль затянулся.
Джейн не поверила своим ушам.
Спектакль? – повторила она, как будто впервые слышала это слово. – Спектакль? Вы хоти– те сказать, что это был всего лишь розыгрыш?
– Да, люблю пошутить! – признался Тобиас
без малейшего раскаяния в голосе. – Но вначале я собирался всего лишь перевязать вашу лодыжку и помочь вам высушить юбки. Вас подвело воображение.
Воображение? Да я была в ужасе! И неудивительно, после того, как я вас узнала!
Признаюсь, этого я не ожидал. Ваша проницательность достойна уважения.
Джейн все еще не вполне осознала, что происходит.
Но это просто нелепо! Дело не в моем чрезмерно живом воображении. Вы мне угрожали. Или вы и это будете отрицать?
Я не произносил никаких слов угроз. Если в вас есть хоть капля честности, вы признаете, что сами пришли к таким поспешным и несправедливым выводам.
Я?!
Джейн показалось, что она забрела в сумасшедший дом. За короткий час ей пришлось испытать слишком много противоречивых и сильных ощущений – гораздо больше, чем за год жизни в ее обычно спокойном лондонском мирке. Но она все-таки отказывалась верить, что могла так ошибаться.
Подождите-ка. Что вы имели в виду, когда сказали, что «нашли» меня? Вы ставили себе именно эту цель, не отрицайте.
Он улыбнулся.
Только потому, что Ролло беспокоился за вас. Грум, который седлал вам лошадь. Вспомнили? Он знал, что Макгрегора нет в поместье, и испугался, что с вами что-нибудь случилось: вы поехали без провожатых, а мест этих совершенно не знаете. И ведь он оказался прав. Вас бы уже давно унесло в море, если бы я не пришел вам на помощь.
Вот уж не знала, что разбойники с большой дороги являют собой воплощение всех добродетелей! – язвительно отозвалась Джейн – Выходит, что вы запугивали меня ради моего же блага?
Да, мы гораздо лучше, чем многие считают. К нам вообще относятся несправедливо.
Джейн пришла в ярость. Она чувствовала, что попала в дурацкое положение и была слишком честна, чтобы не признать, что во всем действительно виновато ее слишком живое воображение. Но она не могла так легко забыть, что этот Тобиас заставил ее пережить минуты страха и унижения, поэтому произнесла холодно:
И вы хотите, чтобы я поверила, что у вас, грабителя и разбойника с большой дороги, не было никаких иных намерений, кроме как перевязать мне ногу и сопроводить домой? Я очень жалею, что не захватила с собой пистолет. С удовольствием всадила бы вам пулю в лоб! Вы не подумали о такой возможности, когда разыгрывали ваше представление?
Может, тогда бы он наконец получил бы хороший урок, – с добродушной усмешкой заметил Маркус, поставив поднос на столик у постели. – Я ему не раз говорил, что чувство юмора когда– нибудь сослужит ему плохую службу.
Тобиас продолжал улыбаться.
Могу сказать в свою защиту, что если бы заметил в вас хоть каплю страха, я бы прекратил спектакль раньше. Вы смотрели на меня, как будто я червяк, который случайно выполз из-под камня. Смелости вам не занимать, мисс Берроуз! Да, как я уже сказал, у Макгрегора отменный вкус. Вот уж никак этого не ожидал!
Все же мне очень жаль, что у меня нет пистолета! Вы что, хотите сказать, что все это было вранье? Вы даже не намерены потребовать за меня выкуп?
Она тут же пожалела о своих словах, потому что в них явно звучала нотка разочарования.
Она могла бы догадаться, что Тобиас ее уловит.
Ну, если вам так хочется… – проговорил он дерзко. – Должен признаться, что соблазн велик. Но, отвлекаясь от того факта, что шотландцы не воюют с женщинами и детьми (этим занимаются в основном англичане!), я не хочу скрывать от вас, что помимо своей воли начал восхищаться вами, хоть вы и англичанка. Вы будете возвращены вашему жениху, который несомненно обожает вас, как только ваша лодыжка будет туго перевязана, а ваша одежда высушена. Надеюсь, что до тех пор вы не побрезгуете нашим гостеприимством.
Щеки Джейн залила краска, и она пожалела, что вовремя не прикусила себе язык.
Даже если ваше предложение идет от чистого сердца, я не стану затруднять вас. Прошу вас, велите, чтобы мою лошадь привели немедленно.
В первый раз мне начинает казаться, что вы прекрасно подходите Макгрегору. Эта тирада вполне в его стиле. Именно так он разговаривает с дикими и тупыми болванами, которые, по его мнению, окружают его здесь, как будто в его жилах не течет презренная шотландская кровь. Но одна вы упадете без чувств задолго до того, как достигнете Макгрегор-холла. К тому же я у вас в долгу за то, что так долго разыгрывал вас. Вы убедитесь, что даже грабитель имеет элементарные понятия о гостеприимстве. Маркус принес вам чай, и, хоть он и жулик и вор, он еще и неплохой повар. В этой комнате прежде находилась спальня моей сестры, и я не сомневаюсь, что вы найдете, во что переодеться, пока ваша амазонка сушится. Потом я перевяжу вам ногу. А уж после этого можете ехать, куда вам вздумается.
Вашей сестры? – довольно глупо переспро– сила Джейн, как будто у него не могло быть род– ственников. – У вас есть сестра?
Даже две, если вам от этого легче, – с усмешкой отозвался ее не то спаситель, не то похити– тель. – Семьи могут быть даже у бандитов и раз– бойников с большой дороги. Мы ведь тоже люди. Или вы нам отказываете в этом звании?
Джейн уже начала привыкать к тому, что в обществе этого невозможного человека следует быть готовой к любому сюрпризу. Он охотно признался, что грабит путешественников, и угрожал ей Бог знает чем. Нет сомнений, что она должна как можно скорее покинуть этот притон.
Но от чая исходил такой аромат, а она так замерзла и промокла, да и нога болела немилосерд– но. Мысль о сестрах почему-то успокоила ее. К тому же соблазн переодеться в сухую одежду был слишком силен. Несмотря на ее внешнюю решимость, у нее не было ни малейшего желания по– явиться в Макгрегор-холле в таком неприглядном виде и объяснять всем подряд, что с ней при– ключилось.
Тобиас как будто и не сомневался, что она согласится остаться. Он пошарил в шкафу и вытащил охапку бордового бархата.
– Это вам должно пойти, – сказал он, многозначительно глядя на нее своими дерзкими глазами. – К сожалению, мы здесь не держим горничных, но Маркус отлично управляется с утюгом. Он заберет вашу мокрую амазонку и просушит ее. Или вы хотите, чтобы я остался и помог вам расшнуровать корсет? Вот увидите, из меня получится прекрасная горничная…
Когда Джейн не удостоила это предложение ответом, он ухмыльнулся, и они с Маркусом вышли, прикрыв за собой дверь. Джейн осталась одна. От чайника исходил ароматный пар, а на постели рядом с ней лежал роскошный бархатный халат. Как будто ничего страшного не произошло и ее жизнь и невинность не были под угрозой.
Но все же она долго не могла успокоиться. На помощь пришли несколько смачных выражений из лексикона ее деда. Когда первая волна негодования прошла, Джейн была вынуждена признать, что она сама во многом виновата. Однако она не могла допустить, чтобы ее мучитель остался безнаказанным, и, если бы ей действительно не было так холодно, отказалась бы переодеться. Этот наглец слишком уж самонадеян – должен же кто-то преподать ему урок!
Беда, конечно, в том, что если кто и пострадает от сего урока, так только она сама. После непродолжительной схватки с собственной гордостью, она с облегчением сняла свою промокшую амазонку и завернулась в роскошный бархат.
Это одеяние оказалось теплым, но крайне легкомысленным, поскольку гораздо больше смахивало на туалет любовницы, чем добропорядочной дамы. Джейн ни секунды не сомневалась, что у Тобиаса большой опыт общения с женщинами, которые могли бы надеть такой халат.
Этот халат, вернее, пеньюар, должен был бы шокировать Джейн, но на самом деле она испытала большое удовольствие, надев его. В ее собственном гардеробе не было ничего подобного; она не могла не спросить себя– а что бы сказал Эдвард Макг– регор, увидев ее после свадьбы в таком халате?
Но, честно говоря, не эта мысль заставила ее покраснеть, а точнее бросила в жар, который вместе с теплом очага окончательно согрел ее. В это мгновение она вдруг увидела свое отражение в зеркале на противоположной стене комнаты – и не узнала себя! Ее щеки пылали, волосы, которые она обычно гладко зачесывала, кольцами обрамляли лицо, а изумрудного цвета глаза загадочно сияли. Бордовый бархат как бы светился в пламени камина и очень шел созданию, которое смотрело на нее из зеркала и которое не имело ничего общего с здраво– мыслящей и благопристойной леди Джейн Берроуз.
Она быстро отвернулась; ее слишком смутило то, что она увидела, и она была рада, что невыносимый Тобиас не видит ее сейчас. Она отпила глоток чая и подумала, что никогда еще не была в таком смятении ума и духа.
Она была почти благодарна, когда Маркус вернулся за ее промокшей амазонкой. Он довольно странно посмотрел на нее, но ничего не сказал о ее метаморфозе, и она покорно протянула ему амазонку, хотя и внушала себе, что совершает глупость, безропотно расставаясь со своей одеждой.
Но обратного пути не было. Теперь, когда она согрелась, сама мысль о мокрой амазонке была невыносима. К тому же ей было так уютно, что она не могла заставить себя пошевелиться. После долгой верховой прогулки и избытка морского воздуха ее начало клонить в сон, с которым все трудней и трудней было бороться.
В довершение всего постель была такая мягкая и удобная… Джейн решила прилечь всего на минутку. Ей никогда раньше не приходилось сталкиваться с мужчинами, похожими на этого Тобиаса, и она чувствовала, что совершенно не понимает его. Он гордился своими постыдными занятиями, он сыграл с ней непростительную шутку, он был человеком без чести и совести. Никакая разумная женщина не чувствовала бы себя спокойно в его присутствии. И все же чем-то он притягивал ее.
Джейн положила голову на подушку и вздохнула. Она не могла не признать, что, несмотря ни на что, между ними с самого начала возникло взаимное притяжение, как будто они «узнали» друг друга. Этому не было никакого рационального объяснения, и тем не менее… Даже когда он напал на них с дедом, Джейн не почувствовала никакой ненависти к человеку в маске. Когда дед выстрелил в него, она пришла в отчаяние, которое невозможно было объяснить лишь неприятием насилия.
Даже теперь, когда она поклялась отомстить ему за его унизительный розыгрыш, ее нисколько не утешало, что это было бы несложно сделать. Одно слово графу, и все они – Тобиас, Маркус и прочие, о которых он говорил – будут арестованы и брошены в ближайшую тюрьму, а потом и повешены за их абсолютно очевидные преступления.
Эта мысль на мгновение отогнала сон. Ведь разбойник наверняка понимает это ничуть не хуже ее. Почему же тогда он пошел на риск и привез ее сюда? Неужели он так уверен в своем неотразимом обаянии?
Тяжелые веки Джейн снова опустились вопреки ее воле. Ей было все труднее поверить, что он разбойник с большой дороги. Она, конечно, никогда не была знакома с настоящими разбойниками, но ей казалось, что они должны быть грубыми и неотесанными, полностью погрязшими во зле.
Конечно, человек по имени Тобиас, видимо, тоже хорошо знаком со злом и даже получает от него немалое удовольствие. Но он явно родом из приличной семьи и получил образование; он хорош собой, обаятелен, остроумен – у него есть все, чтобы занять более достойное место в обществе. Вместо
этого он живет в этой древней развалине, занимается грабежами и гордится этим.
Джейн решительно отмела соблазн окружить его романтической легендой, которая бы объяснила и оправдала его прегрешения. Она не должна забывать, что ее жизнь и невинность все еще находятся под угрозой!
Так-то он лучше. Он жулик, вор и обманщик, у него нет ни чести, ни совести. Каждый законопос– лушный гражданин должен желать, чтобы его на– стигло возмездие.
Когда сон наконец поборол Джейн, ей присни– лось, что Тобиас напал на экипаж Макгрегора, а не ее деда. Но на этот раз он охотился не за золотом. Он выкрал ее, Джейн Берроуз, из-под самого носа графа и со смехом перекинул через седло, прямо как в сказке.
Как ни странно, даже во сне она отчетливо осознавала свои чувства и ощущения, среди кото– рых отнюдь не было страха.
Глава 8
Проснувшись, Джейн какое-то время оставалась под впечатлением своего сна. Ее подсознание отказывалось расстаться с ним, и она лежала в полудреме, не думая о том, где находится и что с ней произошло.
Вам, кажется, снился сладкий сон! – неожиданно произнес вкрадчивый бархатный голос.
Сонливость тут же покинула Джейн, и она резко села в постели. Тобиас стоял возле двери, как будто ему совершенно некуда было торопиться. Джейн тотчас вспомнила свой сон и вспыхнула.
Я стучался, – с насмешкой уверял он ее, – но вы спали так крепко, что ничего не слышали. Либо у вас чистая совесть, либо я не так напугал вас, как вы меня уверяли.
Он впервые смотрел на нее с таким неподдельным восхищением и с такой понимающей улыбкой, что Джейн покраснела еще сильнее. Она вдруг поняла, к своему смятению, что в этом экзотическом халате, с растрепанными волосами она совсем не похожа на рассудительную, уверенную в себе женщину, какой всегда считала себя.
Она постаралась собрать остатки достоинства, хотя опасалась, что уже поздно.
Что вам нужно?
Маркус говорит, что ваша амазонка уже высохла, – хотя мне бы очень не хотелось, чтобы вы сменили то, что на вас сейчас, на столь прозаическую одежду. Хотя вы, может быть, даже не осознаете, как чудно отблески огня играют в ваших рыжих волосах, а глаза кажутся такими зелеными, что я, кажется, скоро забуду обо всех своих благородных намерениях!
У Джейн сильно забилось сердце, но вовсе не от страха. Все это было просто нелепо – она должна как можно скорее положить конец этой опасной сцене! Но она смогла сказать только:
Что за ерунда! У меня вовсе не рыжие волосы!
Пожалуй, не вызывающе рыжие. Но мы, шотландцы, разбираемся в этом получше англичан. Вам не стоит стесняться ваших волос – у нас здесь нет предубеждения против рыжих. Рыжие волосы указывают на решительность и жизнелюбие, а мы ценим эти качества и в мужчинах, и в женщинах.
Он выпрямился и подошел к постели, и у Джейн захватило дух. Но он только сказал:
А теперь надо перевязать вашу лодыжку. Как я уже говорил, в моих владениях нет женщин, но думаю, что я и сам справлюсь с обязанностями хирурга. Учитывая, чем я занимаюсь, мне пришлось приобрести кое-какой медицинский опыт.
Да, могу себе представить, – отозвалась Джейн с иронией, хотя ей и пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать своего смятения. – Кстати, кто занимался вашим плечом? Оно, гляжу, очень быстро зажило.
Он ухмыльнулся.
Да, правда. В храбрости вашему деду не откажешь, а вот стрелок он неважный. Я отделался лишь царапиной.
– А в следующий раз? Что, если ваша новая жертва выстрелит более метко?
Он пожал плечами.
Ну что ж, я стану трупом– не такая уж большая потеря для мира, как вы наверняка дума-' ете. Правительству не придется тратиться мне на веревку. Что касается моего плеча, его перевязал Маркус, однако я сомневаюсь, что вы предпочтете его мне. У него не очень-то нежные руки, и сочувствия вы от него не дождетесь.
Джейн сначала хотела возразить против того, чтобы он перевязывал ее лодыжку, но, поскольку однажды он уже задирал ее нижние юбки, неся по лестнице, демонстрировать стыдливость было слишком поздно. К тому же она понимала, что сейчас дело не в стыдливости. Поэтому она не стала протестовать, когда он осмотрел ее распухшую ногу и затем туго перевязал ее.
Он слегка подсмеивался над ней, но в то же время был на удивление осторожен. И вообще, надо отдать ему должное, он вел себя как заправский врач, а вовсе не как коварный соблазнитель.
Несмотря на боль, Джейн почти забыла о своей лодыжке. Ее занимало совсем другое, и она наконец не удержалась и спросила:
Вы и правда не боитесь смерти или вам просто хотелось похвастаться?
В его глазах мелькнула мягкая усмешка, и Джейн снова пришлось совершить над собой тита– ническое усилие, чтобы не протянуть руку и не прикоснуться к его жестким черным волосам.
А вы умеете согнать с мужчин спесь! Что я могу сказать? Мы все когда-нибудь умрем. Жизнь – это риск. Я думаю, вы в этом сами убедились, леди Джейн Берроуз?
Джейн не нашлась что на это ответить. Он ловко закончил перевязку, тихо насвистывая какую-то веселую мелодию.
Перелома, кажется, нет. Думаю, к концу не– дели вы сможете наступать на ногу.
Благодарю вас.
Маркус велел передать, что обед готов. – Тобиас отвесил ей изящный поклон, как и тогда, когда напал на них с дедом. – Мисс Джейн, прошу оказать мне честь отобедать со мной. Джейн ахнула.
Отобедать? Сколько же сейчас времени? Как долго я спала?
Она вдруг заметила, что в комнате стало сумрачно, и поняла, что уже гораздо позже, чем ей казалось.
Около пяти. Еще несколько часов будет светло. И не можем же мы обидеть Маркуса. Он уже час хлопочет на кухне – нечасто ему доводится принимать таких почетных гостей, как вы. Ему редко предоставляется случай показать свои кулинарные таланты, мы ведь здесь люди простые, грубые и не можем оценить по достоинству всяческие деликатесы. Мне кажется, он иногда жалеет, что в нашем прибежище нет женщин, хотя во всех прочих отношениях он отъявленный женоненавистник.
Джейн невольно рассмеялась и сама удивилась своему хорошему настроению.
Я как-то слабо представляю вашего слугу в фартуке за приготовлением деликатесов. Грабеж для него более подходящее занятие.
Да, но, несмотря на его внешность, к нему не так-то просто приклеить ярлык. В вашу честь он готовит свое коронное блюдо – грибные пончики. А вы весьма привлекательны, когда смеетесь. Вам надо делать это почаще.
Только тут Джейн поняла, что совершила очередную тактическую ошибку. Она ведь показала Тобиасу, что ей легко с ним, и сразу же обнаружила, что ситуация слегка изменилась. Ее моральное превосходство уже не было таким значительным, как час назад, теперь ей будет сложнее сохранить собственное достоинство и соблюдать дистанцию.
Он, конечно, именно этого и добивался. Однако Джейн пришлось признать, что по мере того, как ее страхи стали улетучиваться, – она уже не верила, что ей что-нибудь угрожает, – ее ох– ватывало все большее любопытство относительно личности Тобиаса.
Несмотря на это, она сознавала, что должна немедленно вернуться в Макгрегор-холл. Ее под– стерегала опасность уже иного рода – она понимала, что загадочный хозяин башни привлекает ее гораздо сильнее, чем ей хотелось бы.
Но она также совершенно точно знала, что если настоит на немедленном возвращении, то всю жизнь будет сожалеть об упущенной возможности попробовать грибные пончики в обществе разбойника с большой дороги. Конечно, это звучит ужасно нелепо, но ведь она, чего греха таить, приехала в Шотландию в поисках приключений. И вообще, отказаться от такого вежливого приглашения было бы невежливо.
Словно почувствовав ее колебание, Тобиас рассмеялся и без всякого предупреждения поднял ее на руки.
– Мы довольно долго здесь провозились, придется поторопиться. Пончики Маркуса надо есть с пылу с жару, и я должен признаться, что проголодался. Я не ел с раннего утра.
Ей, конечно, следовало бы проявить неудовольствие его манерой делать с ней все, что он хочет, не спрашивая на то ее согласия, но вместо этого она безропотно позволила отнести себя вниз. В результате этой процедуры, от которой у нее перехватило дыхание, в голову пришла только одна полезная мысль: а я далеко не такая самостоятельная женщина, как мне всегда казалось.
К ее удивлению, ее действительно ждали вкуснейшие грибные пончики. Тобиас принес ее не в столовую или гостиную, а в библиотеку, которая оказалась неожиданно большой. Эта комната казалась такой же мрачной и запущенной, как и прочие помещения старинного замка, но здесь было на удивле– ние уютно: огонь, пылающий в камине, бросал отблески на потертые кожаные кресла и переплеты книг, у огня стоял столик под белоснежной скатертью. Тобиас опустил Джейн в старинное резное кресло у столика, а сам сел напротив.
Она вдруг заметила, что он переоделся к обеду и что вечерняя одежда– панталоны в обтяжку и элегантный камзол– очень ему идут. Но даже теперь Тобиас не был похож ни на одного из ее знакомых мужчин: слишком решительное и загорелое было у него лицо, слишком широкие плечи, слишком свободно, непринужденно он держал себя. Вечерний костюм был надет явно в ее честь, хотя сам Тобиас, очевидно, предпочитал поношенные кожаные штаны и рубашку с расстегнутым воротом.
Его неожиданная уступка правилам приличия напомнила ей, что ее собственный туалет никак не назовешь вечерним. Джейн даже заподозрила, что Тобиас нарочно старается поставить ее в неловкое положение.
Тобиас взял графин и спросил:
– Вы тоже, надеюсь, будете пить вино или предпочтете лимонад? Прежде чем вы дадите ответ, хочу сказать вам, что горжусь своими погребами и буду крайне обижен, если вы откажетесь оценить мой отменный вкус в винах. Более того, я буду разочарован в вас. Мы, шотландцы, не разделяем мнения, что женщина не должна пить спиртного. Большинство шотландок вполне могут выпить больше, чем их мужья, и частенько это себе позволяют.
Джейн знала, что ей следует выбрать лимонад, но почему-то поддалась на эту опасную уловку, не в первый раз за сегодняшний день, и позволила наполнить ее бокал темно-рубиновым вином.
Джейн почти не удивилась, когда поняла, что даже ее дед, знаток вин, не отказался бы от столь прекрасного бургундского, которым был наполнен ее бокал, и что сам бокал был ни больше ни меньше из венецианского стекла.
После этого Джейн начала замечать и другие признаки роскоши: старинные тяжелые серебряные подсвечники и столовые приборы, ценная картина на стене, явно написанная рукой настоящего мастера, книги, среди которых было несомненно немало редких изданий. Обед, который подал им хмурый Маркус на тонком фарфоре, украсил бы лучший стол в Лондоне.
Тобиас с насмешкой наблюдал, как она жеманно взяла бокал и отпила вина.
Поздравляю, – сухо сказала Джейн. – Видимо, грабеж более доходное занятие, чем я ожидала.
Да, у меня нет оснований жаловаться. Как видите, мы тут не безнадежные варвары. Я люблю удобства и радости жизни не меньше, чем все прочие.
Джейн удивленно вскинула брови.
Думаете, что вашим жертвам стало бы легче, если бы они увидели, как вы используете плоды ваших неправедных трудов? Не сомневаюсь, впрочем, что совесть уже давно перестала вас мучить.
Он усмехнулся.
Вы ведь тоже моя жертва, и тем не менее я что-то не заметил, что плоды моих неправедных трудов, как вы их называете, встают у вас поперек горла. Или голод служит для вас достаточным оправданием?
Джейн почувствовала себя раздосадованной. Она и правда вовсю уплетала необыкновенно вкусную еду, стоящую перед ней. Тобиас прав: трудно занимать позицию морального превосходства, когда твой рот набит жареной курицей, приготовленной грабителями.
Он рассмеялся, увидев выражение ее лица.
Ничего страшного. Я не сомневаюсь, мисс Берроуз, что, как и большинство из нас, вы об– наружите, что обстоятельства жизни делают совесть более уступчивой.
Джейн с трудом проглотила очередной кусок курицы.
Она понимала, что он подтрунивает над ней. Однако не удержалась и задала вопрос, который все сильнее беспокоил ее:
Скажите, почему вы выбрали именно такое занятие? Неужели нет другого способа заработать на жизнь? Я понимаю, что Шотландия– бедная страна, но все же… Вы способный человек, явно из хорошей семьи… Каким бы прибыльным ни было ваше занятие, риск все же слишком велик.
– Да, но нужда и наклонности – разные вещи. А жизнь вообще рискованная штука, – произнес Тобиас тихо.
Так неужели вы занимаетесь этим делом исключительно ради наживы?
Он пожал плечами.
И для развлечения. Вы, кажется, разочарова– ны? Вы что, ожидали услышать какое-то более оп– равдывающее меня объяснение того, почему я со– шел с пути истинного? В таком случае вы более романтичны, чем я ожидал.
Джейн призналась себе, что законно заслужила этот упрек.
И вы развлекаетесь, невзирая на опасность, – язвительно проговорила она. – Или, в от– личие от Англии, в Шотландии грабеж не считается преступлением?
Он рассмеялся без малейшего смущения.
Да нет, грабеж и здесь наказывается смерт– ной казнью через повешение. Но, как вы скоро убедитесь, если поживете в Шотландии, преступле– ние преступлению рознь. И потом, меня еще надо поймать на месте преступления. А что, вы бы очень хотели увидеть, как я болтаюсь на веревке?
Джейн представила себе сцену казни Тобиаса и содрогнулась. Он, конечно, невыносимо самонадеян, но повешение…
Хотите верьте, хотите нет, мне никого не хотелось бы видеть болтающимся в петле, – тихо ответила она.
Его лицо на мгновение смягчилось.
Вы мягкосердечны, мисс Берроуз. Это приятно, но в один прекрасный день это может осложнить вам жизнь.
Джейн упрямо вскинула подбородок.
Не надейтесь. Я нисколько не симпатизирую банальным грабителям.
Я протестую против слова банальный. Грабеж на большой дороге – давнее и уважаемое занятие в Шотландии.
Ну не такое уж уважаемое, если оно карается повешением.
– Ну нельзя же предусмотреть все. А вы сами? Несмотря на вашу чувствительную совесть, вам ведь также не чужда алчность.
Мне?! – изумленно переспросила Джейн, которую это замечание застало врасплох.
О, я не сомневаюсь, что вы назовете это как-нибудь по-другому. Большинству людей не нравится неприкрытая правда. Но я слышал, что вы являетесь единственной наследницей вашего деда. И все же вы не смогли устоять перед соблазном приобрести еще и более древний, чем ваш, шотландский титул. Видимо, у каждого из нас есть своя цена.
Джейн была уязвлена.
Уверяю вас, я вовсе не потому… – Она на секунду замолчала, раздосадованная тем, что позволила ему задеть себя, и пожала плечами. – А какова ваша цель? Кошелек и несколько золотых табакерок? Вряд ли в этой местности вы можете добыть достаточно денег, чтобы удовлетворить ваши немалые, как я погляжу, запросы.
Ну, у меня есть и другие источники дохода…
Я в этом не сомневаюсь, мистер…
Джейн замолчала, внезапно поняв, что знает только его имя.
Он поднял свой бокал, насмешливо салютуя ей.
Прошу извинить меня за то, что не дал вам своей визитной карточки, прежде чем вытащить вас из воды. Не сомневаюсь, что в Англии это счита– лось бы верхом неприличия. Тобиас Маккарти к вашим услугам, мисс Берроуз.
Он, кажется, твердо вознамерился вывести ее из себя.
К моим услугам? Позвольте в этом усомниться. Пока что вы меня обокрали, похитили и напугали, наконец, угрожали мне. Вам придется разъяснить мне кодекс поведения, которым руко– водствуются люди, подобные вам.
Он снова рассмеялся, ничуть не задетый ее сарказмом.
Я не признаю никаких кодексов поведения. Но вы напомнили мне об одной моей оплошности. Ведь эта вещица принадлежит вам?
И, к изумлению Джейн, Тобиас подал ей ее жемчужное ожерелье.
