Текст книги "Одержимость (ЛП)"

Автор книги: Гретхен МакНил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Гретхен Макнил – Одержимость

***

Переводчики: (1-38) Gigaslave, (1-6) trueman, Al_Ivashkova, viki_v, elsesomeone, _Aelita_, BlackAshes, Leyla_, aidanayes, Aryan, noxqueen

Сайт: http://otherworldbooks.ucoz.ru

Эпиграф

«И он сказал в ответ: – Легион имя мне, потому что нас много».

– Евангелие от Марка глава 5 стих 9

1

БРИДЖЕТ УСТАВИЛАСЬ НА НАСТЕННЫЕ ЧАСЫ и прокляла их за чрезвычайно медленное движение в сторону трех пятнадцати. Большая стрелка вообще хоть движется? Она вытащила мобильник из рюкзака, чтобы проверить. Черт. Еще семь минут. Как же типично для каталитической школы поставить латынь последним уроком. Издевательство какое-то.

– Эй, – шепнул Гектор, сидящий за партой перед ней. – Хочешь заскочить в кондитерскую после школы?

– Возможно, – последнее, что нужно было Гектору – кусочек другой тройного шоколадного торта.

– Возможно? – Гектор развернулся к ней. – У тебя, что свидание?

Прежде чем Бриджет смогла послать Гектора куда подальше, Питер Ким зашипел. – Заткнитесь уже. Сестра Евангелина нас убьет.

Бриджет взглянула на сморщенную маленькую монахиню, сидящую за своим столом и погруженную в любовный роман.

– Жизнь коротка, Питер. Серьезно.

Питер поморщился и сунул свою книгу и ручку в рюкзак.

– Бридж, ты, э, идешь сегодня в библиотеку?

На лице Гектора появилась пакостная улыбка.

– Зачем, Питер? Почему ты вообще спрашиваешь?

Питер покраснел.

– Потому что, если она идет, и ты тоже идешь, возможно, вы могли бы пойти вместе?

Бриджет пнула стул Гектора стальным носком сапога. Она знала Питера Кима со второго класса и о его многолетней влюбленности в нее. И не секрет, что Гектору было в радость помучить его по этому поводу.

– Ну... Я просто... – запнулся Питер.

Телефон Бриджет завибрировал, спасая ее от еще одной неловкой беседы с Питером.

– Кто это пишет тебе в учебное время? – произнес Гектор, перегнувшись через парту.

– Э... – Она посмотрела на экран телефона и увидела высветившееся имя – «Мэтт Куинн».

У Гектора отвисла челюсть.

– У него есть номер твоего мобильного?

Блин.

– У кого? – резко спросил Питер. – У кого есть твой…

– «Тренирую твоего брата сегодня», – прочитал Гектор. – «Увидимся после?»

Бриджет не смогла сдержать улыбку. Она опустила подбородок, надеясь, что Гектор этого не заметит. Слишком поздно.

– Оу, – проворковал он. – Значит у тебя действительно свидание после школы. Завидую.

Бриджет нахмурилась.

– Он не в твоем вкусе.

– Бриджет. – Щеки Питера загорелись и стали под стать цвету нелепой красной ветровки, которую он всегда носил, а его темно-карие глаза буравили ее, не давая отвести взгляда. – С кем ты встречаешься после школы?

– Ни с кем, – быстро проговорила Бриджет, пихая телефон в карман куртки. – Я ни с кем не встречаюсь.

– Сын полицейского, – отозвался Гектор. – Того, который отправил Милтона Андермейера к… – Гектор запнулся, когда поймал взгляд Бриджет, говорящий «Я вырву твое сердце через нос».

Гектор сглотнул.

– Прости.

– Полицейского, который послал того убийцу к доктору Лю? – Голос Питера был пронзительным. – Ну да конечно, сомневаюсь, что Бридж станет встречаться с парнем, чей отец причастен к смерти ее отца.

Бриджет застыла. Прошло почти девять месяцев со смерти ее отца, резкая боль все еще врезалась когтями в ее сердце каждый раз, когда она думала о нем. Разве не должно стать лучше? В конце концов, боль должна отступить, кошмары закончиться, и воспоминания о тех днях увянуть до неброских тонов.

Не сознавая того, Бриджет потянулась рукой к браслету, который она носила на запястье с семи лет. Подарок ее отца на первое причастие. Она провела пальцами по знакомому, витиеватому контуру креста – странным бессмысленным буквам и забавным завиткам символов – затем накрыла рукой подвеску и сжала, давая острым углам креста впиться в ладонь. Она не хотела забывать. Она предпочла бы чувствовать боль, чем забыть о нем.

– Приятель, – сказал Гектор, шлепая Питера по руке. – Не айс.

Бриджет разжала руку.

– Все в порядке. – Ее голос звучал твердо. Хорошо.

– Бридж, – быстро произнес Питер. – Я только хотел…

Задняя дверь класса распахнулась, и в комнату вошел монсеньор[1]1
  Монсеньо́р – один из титулов высшего католического духовенства. Монсеньор является формой обращения для тех членов духовенства Римско-католической церкви, которые держат некоторые церковные почетные титулы.


[Закрыть] Рено. В классе сразу стало тихо, когда высокая внушительная фигура школьного капеллана[2]2
  Капеллан, в Римско-католической Церкви и Православной Церкви, в протестантских деноминациях и в ряде других конфессий различных государств мира – многозначный термин, обозначающий должность священнослужителя. В общем, капеллан – священник, совмещающий сан с какой-либо дополнительной, как правило, светской, должностью.


[Закрыть] быстро зашагала к столу сестры Евангелины, где та сидела, увлеченно читая роман. Когда он положил узловатую руку ей на плечо, сестра Евангелина подпрыгнула и засунула свое чтиво в открытый ящик.

– Монсеньор Рено, какой приятный сюрприз, – пропищала она.

Он опустил голову и прошептал что-то на ухо сестре Евангелине, затем выпрямился и протянул ей сложенный листок бумаги.

Когда он повернулся, чтобы уйти, его взгляд скользнул по комнате и остановился на Бриджет. Его кивок головой был едва заметен.

Время пришло.

– Бриджет Лю? – позвала сестра Евангелина, как только монсеньор закрыл за собой дверь. – Бриджет, у меня записка для тебя.

Бриджет поднялась на ноги. Класс, ее друзья, другие ученики: все исчезло из поля зрения, поскольку ее внимание было сфокусировано только на сложенном белом листе бумаги, который сестра Евангелина ей протягивала.

Дрожащей рукой она взяла записку и вернулась к своему столу.

– Что, черт возьми, этот старый извращенец хочет от тебя? – спросил Гектор.

Звонок спас ее от объяснений. Гектор вскочил на ноги и перекинул рюкзак через плечо.

– Так вы идете в библиотеку или нет? – спросил он, про записку, казалось бы, забыли.

Бриджет покачала головой.

– Ладно. Но я хочу знать все детали твоего свидания с Мэттом Куинном, лады?

Она вскинула свой рюкзак на плечо.

– Конечно, – ответила она рассеянно.

И только когда Гектор повернулся, чтобы уйти, Бриджет украдкой взглянула на записку в руке.

2271 18-ое Авеню

4 часа дня

Урок латыни уже не казался ей таким ужасным.

2

ДОМ НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ОНА находилась в нем.

Жуть.

Бриджет вздрогнула и застегнула свою меховую куртку до подбородка, потом вытащила записку монсеньора из кармана. Она прочла адрес на доме и дважды сверила его с адресом на мятой бумажке.

2271 18-ое Авеню.

Да, это он. Замечательно. Туман клубился по улице, иногда скрывая рядом стоящие дома из поля зрения. Когда он немного рассеялся, она внимательно вгляделась в здание. Его темные окна смотрели на нее как пустые глазные яблоки бледного черепа: порожние, бездушные. Зубчатая бахрома декоративного дерева над гаражом была похожа на оскал тыквенного фонаря. Лестница, сделанная под мрамор, опасно блестела под слоем влаги.

О чем она думала? Она должна развернуться и бежать в библиотеку, где Гектор и Питер, сгорбившись над уютным деревянным столом, полушепотом шутя, кое-как заканчивали задание по алгебре и истории. Вот где она должна быть, не здесь.

Возьми себя в руки, Бридж.

Возможно, то, что произошло в доме Фергюсонов, было случайностью. Галлюцинацией. Странной семейной шалостью. Возможно, если она прямо сейчас поднимется по этой лестнице, то сможет доказать самой себе, что не является ошибкой природы.

Или же ее худшие опасения подтвердятся. В любом случае, она должна знать.

Из кармана ее пиджака послышался приглушенный сигнал. Четыре часа. В доме вспыхнул свет, освещая окна второго этажа сквозь густой туман.

С новой решимостью, Бриджет перебежала улицу. Но когда она подошла к дому, липкий туман Сан-Франциско заслонил солнце, скрывая очертания улицы, дом и все пространство вокруг нее.

Не только дом не хотел, чтобы она находилась здесь, но и Мать Природа. Превосходно.

Она не могла ничего разглядеть. Вдыхаемый ею воздух имел запах затхлой воды, и на мгновение запаниковав, Бриджет почувствовала, что тонет. Она двинулась вперед, даже не зная в правильном ли направлении идет. Может, исчезла вся улица?

Ее ботинок ударился о край нижней ступеньки, и Бриджет нащупала перила. Дом, лестница, перила. Он здесь; он настоящий.

Поднимаясь по лестнице, Бриджет мертвой хваткой цеплялась за ржавые перила. Туман был везде: в ее глазах, во рту, пропитывал ее колготки и глубокие складки юбки. Она чувствовала себя тяжелой, вялой, как будто туман пытался столкнуть ее с лестницы, подальше от этого дома, от того, что было внутри.

Перила закончились. Она протянула руку, ожидая, что дом растворился в тумане, и пискнула, когда ее пальцы коснулись ровной твердой древесины.

Стоило ей дотронуться до двери, туман отступил, рассеиваясь в небытие, как если бы его всосало гигантским космическим пылесосом.

Когда она оглянулась посмотреть, как последние сгустки исчезают позади нее, дверь распахнулась.

– Вот черт! – ахнула Бриджет.

На пороге стоял молодой человек в черных брюках и черной рубашке с короткими рукавами. Он был коренастый, с уже появляющимся двойным подбородком и толстыми пальцами. Копна густых черных волос как попало лежала на его голове. Его темные глаза бегло осмотрели ее, с головы до ног и обратно, прежде чем остановиться на ее лице.

– Ты Бриджет Лю?

Если бы она получала монетку каждый раз, когда слышала это. Ее миндалевидные глаза были голубыми, а если добавить к ним вьющиеся каштановые волосы и веснушки, то всех неизменно приводила в недоумение ее внешность.

– Хм, да.

Парень встрепенулся.

– Извини, я ожидал кого-то...

Бриджет приподняла бровь.

– Более похожего на китайца?

– Н-нет, – заикаясь, произнес он. – Это не то, что я... – Его голос затих. – Извини. – Он указал в сторону, приглашая ее войти.

Бриджет заколебалась. Она действительно собиралась сделать это?

– Заходи, заходи, – быстро проговорил парень. – Он ждет тебя.

Бриджет перешагнула через порог. Атмосфера в доме отсутствовала. Воздух был сжатым: в ушах трещало от перемены давления, и на секунду она почувствовала головокружение. Комната, казалось, вертелась и раскачивалась, напоминая павильон смеха в парке аттракционов. Она почувствовала, как наклоняется пол, а потолок и стены давят на нее, образовывая такие углы, которые могли бы существовать только в задачке по геометрии или на рисунке М.К. Эшера[3]3
  М.К. Эшер – нидерландский художник – график


[Закрыть]. Мебель раздувалась, удваиваясь в размерах. Она знала, что это не по-настоящему, просто обман зрения, но все же.

Дом хотел, чтобы она ушла. Она чувствовала это.

Бриджет потеряла равновесие и, неуверенно шагнув вперед, ухватилась за напольные часы. Она уже чувствовала себя так однажды. Это было плохим знаком.

– Ты в порядке? – спросил парень.

Бриджет прижала руку к голове.

– М-м, ага. Да, я в поря…

Тишину дома разорвал крик. Бриджет обернулась и увидела рыжего полосатого кота, застывшего в коридоре с выгнутой спиной и широко раскрытыми глазами, которые чуть ли не вылезали из его маленького черепа. Кот издал еще один ужасающий вопль, затем прошел мимо нее и вышел через дверь на улицу.

Умный кот.

– Извиняюсь за это, – сказал парень, закрывая за собой дверь.

Бриджет выпрямилась, пытаясь стряхнуть с себя головокружение.

– Ничего, коты не любят меня.

Он сунул руку в карман брюк и достал небольшой блокнот с немного кривым карандашом, закрепленном в спирали. С журналистской непринужденностью, он раскрыл блокнот и начал строчить.

– Так всегда было или только в последнее время?

Бриджет посмотрела на него искоса. Почему он делает заметки?

– Всю жизнь.

– О. – Он вскинул голову и всмотрелся в нее, не сводя своих как у козлика глаз с ее лица. – Хорошо себя чувствуешь?

Бриджет кивнула.

– Потому что секунду назад ты выглядела так, будто тебя сейчас стошнит.

– Я в норме.

– О. Л-ладно. – Он дважды кивнул, сделал последний штрих в своем блокноте и положил его обратно в карман. – Кстати, я отец Сантос.

Бровь Бриджет поползла вверх. Священник?

– Ох, точно, – отец Сантос пошарил в кармане своих штанов и достал полоску грубой белой ткани. – Я, хм, приехал прямо из аэропорта. Я снимаю свой воротник, когда летаю. Чтобы крепче спать.

Он уронил воротничок, дважды, прежде чем его пухлые руки смогли втянуть его в отверстия рубашки. Бриджет с подозрением наблюдала за ним. Монсеньор ничего не говорил о другом священнике.

Интересно, как много известно отцу Сантосу?

– Где монсеньор Рено?

– Точно, – сказал отец Сантос. Он повернулся и пошел по коридору. – Следуй за мной.

Веявший из комнаты холод достиг Бриджет даже раньше, чем запах горящего ладана. Пар от ее дыхания смешался с облаком ароматного дыма, которое висело над двуспальной кроватью в центре комнаты. Монсеньор Рено преклонил колени в молитве у подножия кровати. Когда они вошли, он не пошевелился, продолжая бормотать что-то себе под нос, прежде чем откинуться назад и перекреститься.

Монсеньор выглядел устало и совсем не походил на того священника, которого она видела меньше часа назад. Клочья белых волос были разбросаны по лысине в разные стороны, подобно пугалу, указывающему на две дороги в страну Оз. Его тусклые серые глаза казались пустыми, а кожа – такая же серая – весела на его лице, как сырое тесто для пиццы.

Тяжело вздохнув, он посмотрел вверх. Сначала, глаза монсеньора не замечали ее присутствия; они просто подозрительно смотрели на отца Сантоса, пока он шел к дальней части комнаты. Медленно, взгляд монсеньора вернулся к Бриджет, и он улыбнулся, мгновенно помолодев лет на двадцать.

– Спасибо что пришла, Бриджет.

Бриджет улыбнулась в ответ. Казалось, монсеньор успокоился, увидев ее, и вопреки ее опасениям, она знала, что сделала правильный выбор. Монсеньор хотел, чтобы она была здесь. Он нуждался в ней.

– Я не могла это пропустить, – сказала она.

– Знаю.

Улыбка Бриджет померкла, когда ее взгляд остановился на отце Сантосе. Он стоял у окна, в бешеном темпе что-то записывая.

– Отец Сантос только что прибыл из Рима. – В голосе монсеньора не было никаких эмоций. – Он будет работать со мной некоторое время. – Он определенно не был этому не рад.

– Ватикан о-обеспокоен возрастающим количеством случаев одержимости в Сан-Франциско, – сказал отец Сантос, не поднимая головы.

– А, – протянула она.

– Я рассказал ему о природе твоих уникальных… э… способностей, – продолжил монсеньор.

Бриджет удивилась тому, как натянута эта беседа.

Монсеньор Рено откашлялся и кивком головы, указал Бриджет на кровать, где на спине лежала пожилая женщина, укрытая до подбородка пледом. Она бы сошла за спящую, если бы не ее быстрые, неглубокие вздохи.

– Разве нам не надо перенести ее? – спросила Бриджет.

– Нет.

Бриджет нахмурила брови; затем, когда до нее дошло, ее глаза широко распахнулись.

– Она?

Монсеньор кивнул.

– Да.

Вот дерьмо. Она думала, что это будет просто дом, а не живой, дышащий человек.

– Он говорит через нее, – продолжил монсеньор, – но пока еще не обрел полной власти над ней.

Бриджет сделала маленький шаг к двери.

– Я не уверена...

– Бриджет. – От голоса она застыла как вкопанная. – Бриджет, ты сможешь сделать это. Я верю в тебя.

Верит. Здорово.

– Если она н-не хочет быть здесь... – начал говорить отец Сантос.

Монсеньор сузил глаза.

– Она хочет, не так ли, Бриджет?

Слово «хочу» – довольно относительное, но глаза монсеньора, внимательно смотревшие на ее лицо, буквально умоляли дать положительный ответ. Она не могла разочаровать его, не после всего, что он для нее сделал. Она глубоко вздохнула и промямлила:

– Хм, да. Да, я хочу.

– Спасибо, – сказал монсеньор, глядя в направления отца Сантоса. Молодой священник отвел взгляд и начал изучать свои ноги.

Лицо монсеньора оставалось мрачным, когда он снова посмотрел на Бриджет, но его серые глаза сверкали, как будто насмехаясь над бесполезностью отца Сантоса.

– Не волнуйся. Миссис Лонг не навредит тебе. Обещаю.

Бриджет осмотрела крошечную миссис Лонг – она, наверное, весила фунтов девяносто, и то съешь она сначала гигантской буррито – ни из ее носа, ни изо рта не шел пар. Дыхание пожилой женщины было холодным.

Бриджет закусила губу, стараясь скрыть ужас, поднимающийся из желудка к горлу.

– Какое первое правило? – тихо спросил монсеньор Рено.

Бриджет могла поклясться, что этот человек читает ее мысли.

– Не показывать свой страх.

– Не показывать свой страх. – Монсеньор встал во весь свой шестифутовый рост, выпрямив спину и вытянув голову. Несмотря на возраст, его плечи были такие ровные и широкие, и сам он казался таким сильным, что мог бы завалить борца суммо. На нем была его обычная длинная, черная ряса с красной окантовкой, и фиолетовым поясом на талии. Серебряное кольцо обхватывало средний палец его левой руки, так туго, что больше походило на латунный сустав, чем на драгоценность. Монсеньор принадлежал к старой католической школе, чтившей древние традиции, доверял этой необычной Бриджет и в тоже время до чертиков ее боялся.

И если он думает, что Бриджет справится, то она вывернется на изнанку, но сделает это.

– Отец Сантос, – сказал монсеньор. – Пожалуйста, подготовьте комнату.

Отец Сантос открыл черный чемодан и достал фиолетовый епитрахиль[4]4
  Епитрахиль – длинная лента, огибающая шею и обоими концами спускающаяся на грудь.


[Закрыть], который передал своему начальнику. Монсеньор Рено поцеловал крест на задней части епитрахиля и набросил его на плечи. Далее последовали два маленьких хрустальных графина, один со святой водой, один с освященным маслом, потом закрытая чаша соли, поднос евхаристического хлеба[5]5
  Евхаристический хлеб – круглый плоский пресный хлебец.


[Закрыть] и несколько толстых белых свечей. После того как он зажег все свечи, молодой священник взял соль и старательно насыпал ею полосу у порога спальни, затем оставил по щепотке в каждом из четырех углов комнаты.

– Бриджет, – пробормотал монсеньор, не глядя на нее.

Она вздрогнула от неожиданности.

– Что?

– Ты помнишь, о чем мы говорили?

В мозгу Бриджет всплыли правила, которые он вдалбливал в нее последние несколько недель. Предупреждения, тренировки, объяснение тех вещей, в существование которых она не могла поверить.

– Думаю, да.

– Думаешь? – Монсеньор медленно повернулся к ней и повторил вопрос. – Ты помнишь, о чем мы говорили?

У Бриджет пересохло во рту.

– Да, монсеньор.

– Отлично. – Монсеньор прижал крест к груди и шагнул в сторону фигуры, лежащей на постели. – Давайте начнем.

3

КОМНАТУ ЗАПОЛНИЛ ГЛУБОКИЙ ГОЛОС МОНСЕНЬОРА.

– Я приказываю тебе, нечистый дух, покинуть эту слугу Божью вместе со всеми своими приспешниками.

Глаза миссис Лонг распахнулись, и черные пустые зрачки просканировали комнату, спокойно пройдясь по всем присутствующим, после чего остановились на монсеньоре. Это был не мягкий взгляд старушки, он был крадущимся, как у змеи оценивающей свою жертву. Потрескавшиеся губы исказились в гримасе, и она выгнула спину.

– Как покорный слуга Спасителя, я приказываю повиноваться мне, – продолжил монсеньор.

– Лжец, – зашипела миссис Лонг, качая головой вперед-назад. – Лжец, лжец, лжец.

Монсеньор прищурился.

– Он дал мне силу одолеть змей и скорпионов, чтобы сокрушить власть твоего повелителя.

Миссис Лонг села и запрыгала на кровати.

– Лжец, лжец, лжец. Он лжец, лжец. Думает, что может лгать нам, но мы знаем все о лжи, лжи.

Монсеньор уверенно стоял на другой стороне кровати. Он совсем не выглядел испуганным, в отличие от Бриджет, которая до боли сжала зубы, чтобы не лишиться остатков своего ланча. Он наградил Бриджет легким кивком, заверяя ее, что все под контролем.

Женщина ткнула в него длинным, кривым пальцем.

– Мы знаем тебя. Мы знаем тебя.

– Изыди, искуситель, – произнес монсеньор. – Изыди, искуситель, исполненный лжи и хитрости.

– Мы знаем, что ты собой представляешь.

– Я слуга Господа.

– Лжец, лжец.

Монсеньор Рено положил правую руку на лоб миссис Лонг, держа крест у нее перед глазами.

– Узри крест Господа. Узри, ты – вражеская сила.

Миссис Лонг скривила губы и снова зашипела.

Волоски на руках Бриджет встали дыбом. Теперь это было лицо зла. Это было что-то, с чем боролись монсеньор и отец Сантос. Не она.

– Изыди, раб. Возвращайся к своему повелителю.

Зарычав, миссис Лонг вытянула перед собой руки, ударяя монсеньора прямо в грудь. Он пролетел через комнату и врезался в дальнюю стену, где повис, прикованный к стене невидимой силой. Бриджет закричала.

– Ты ничего не знаешь о Повелителе, – сказала миссис Лонг или то, что находилось в миссис Лонг. Голос изменился. Он стал глубоким, скрипучим, но определенно мужским, сопровождающийся рычанием, зарождающимся глубоко в ее теле.

Монсеньор резко рухнул на пол. Бриджет начала двигаться к нему, но он поднял руку.

– Я в порядке, Бриджет. Эта мерзкая сущность и ее повелитель не могут причинить мне вред.

Миссис Лонг провела сухим языком по своим губам.

– У него есть такая сила, о которой ты можешь только мечтать.

Монсеньор встал на ноги; он не показывал ни капли сомнения.

– Отец Сантос, масло.

Молодой священник извлек священный предмет и вытащил из графина пробку. Монсеньор окунул большой палец в священное масло и начертил крест на горле миссис Лонг.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – плакала миссис Лонг, корчась на кровати.

– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti[6]6
  (лат.) Во имя Отца и Сына и Святого Духа


[Закрыть], – закричал Монсеньор. Он направил большой палец на ее лоб. – In nomine Patris. Et Filii.

– Предатель, – завизжала женщина.

– Et Spiritus Sancti.

– Неееет... – миссис Лонг задохнулась от крика, когда Монсеньор прижал большой палец к ее лбу. Пожилая женщина выгнула живот, затем упала спиной на матрас, глаза закрылись, тело поникло.

Все оставались на местах.

Потрясающе.

– Это все? – с надеждой спросила Бриджет.

Монсеньор утихомирил ее.

– Какое правило номер четыре?

– Не теряй бдительности, – прилежно повторила Бриджет. Боковым зрением она заметила, что отец Сантос снова пишет заметки.

Что он делает? Бридж, соберись. Она сосредоточилась на больной, как учил ее монсеньор. Она должна помнить правила.

Правило Номер Один: Не показывай свой страх.

Правило Номер Два: Не проявляй жалости.

Правило Номер Три: Не обращай внимания.

Правило Номер Четыре: Не теряй бдительности.

Правило Номер Пять: Они врут.

С закрытыми глазами она повторяла эти слова снова и снова, как мантру. Ее дыхание успокоилось, сердечный ритм стабилизировался.

Именно тогда она услышала это. Теперь это были не голоса, а хрюканье. Хрюканье животных. Будто слышишь, как стадо свиней свободно бегает по дому.

Не думая, она положила руку на стену, чтобы не упасть.

В ее мозгу взорвалась какофония звуков. Оглушительное рычание, смесь рыка и криков, исходящих от человека и в тоже время зверя. Она могла почувствовать, как стена пульсирует под ее ладонью, как будто существа внутри нее собрались прорваться сквозь штукатурку.

– Бриджет, ты в порядке? – голос монсеньора дрожал.

Ее дыхание было слабым и неровным, в то время как шум продолжал врезаться в уши.

– Да, я... я думаю, что в порядке.

– В чем дело? – спросил отец Сантос. – Что ты слышишь?

– Я... – Вот дерьмо, чего она только не слышала. Она закрыла глаза. – Хрюканье.

– Хрюканье?

– Хрюканье животных. И крики. Они... Я не думаю, что это люди.

– Они собирают силы, – сказал монсеньор. Он сжал в ладони крест. – Будь готова.

Бриджет была без понятия, что значит «быть готовой». Готовой к чему?

Ответ последовал незамедлительно. Фундамент дома задрожал. Бриджет потеряла равновесие и отлетела на пару шагов, пока сильная рука монсеньора не подхватила ее, не давая упасть. Миссис Лонг что-то гаркнула и зарычала, а затем Бриджет с ужасом наблюдала, как тело старушки замерло – ноги подогнулись, руки вытянулись, прижавшись к бокам – и оно начало подниматься над кроватью.

– Иисусе! – вырвалось у Бриджет, позабывшей о том, кто находился в комнате.

– Сосредоточься, – сказал Монсеньор. – Не дай им сбить тебя с толку.

Да, конечно. Сосредоточиться рядом со старушкой левитирующей в футе от тебя? Легко.

Крики и рык заполнили комнату. Отец Сантос оглядывался по сторонам, выискивая источник звука.

– Боже мой, – пробормотал он, перекрестившись.

– Сконцентрируйся, – повторил монсеньор. – Они не могут навредить тебе.

В ответ, по комнате разнесся лающий смех, сопровождающийся порывом ветра, исходящего из стены за кроватью. Фотографии и бутылочки парфюмов посыпались с туалетного столика на пол, превратившись в смесь битого стекла и искореженного метала. Пламя свечей колыхалось и дрожало, отчаянно борясь за возможность гореть дальше. Этот порыв ветра был настолько сильным, что высосал весь воздух из легких самой Бриджет.

Подняв перед собой распятие, монсеньор зашагал против ветра.

– Я приказываю тебе...

– Дурак! – раздался гул голосов – дюжины голосов с разным тоном и тембром, кричащих одно и то же, – и он исходил из стен, потолка, пола под ногами. – Мы не боимся тебя! Повелитель силен.

Отец Сантос схватил со стола святую воду и присоединился к монсеньору. Он окроплял миссис Лонг сверху вниз, пока монсеньор прижимал край своего епитрахиля к ее шее.

– Изыди, ты, нечистая сила! – прорычал монсеньор.

–Лев из племени Иудина победил[7]7
  «И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее.» (Откровение 5:5) – после воскресения Иисус назван львом из племени Иудина и корнем Давида; «Лев из колена Иудина, столь страшный для отвергающих Его благодать, будет Агнцем Божьим для послушных и верных.». (прим. переводчика)


[Закрыть], – произнес отец Сантос.

– Внемли моим словам!

– И дай моему слову быть услышанным тобой.

Оба священника едва держались на ногах, под потоком нахлынувшего ветра. Репродукция Мадонны с младенцем сорвалась с крючка и пролетела через всю комнату; ее дешевый, деревянный каркас раскололся о стену. Занавески у окна разлетелись и сорвались с креплений.

Монсеньор выставил перед собой ладонь, защищая лицо от ветра.

– Каждая нечистая сущность, каждая бессмертная сила, каждый легион. Мы изгоняем тебя!

Дом снова зашатался, и все трое упали на пол. Бриджет отбросило к двери, сметая за порог соль, посыпанную отцом Сантосом. В одно мгновение линия была разрушена, дверь распахнулась, и оттуда подул ветер, будто все это время ожидавший снаружи. Он вился вокруг миссис Лонг как торнадо. Комната закружилась в хаотическом водовороте, который резал Бриджет глаза и хлестал ее по лицу. Она наклонила голову, едва увернувшись от хрустальной вазы, пронесшейся по воздуху. Она взрезалась в стену, осыпав ее голову и плечи битым стеклом.

Отбросив смятение, она прищурилась и увидела монсеньора, пробирающегося к дверям.

– Бриджет, соль!

Ей хватило доли секунды, чтобы понять, что он имел в виду. Она схватила чашу с солью со стола, пока монсеньор пытался закрыть дверь. Он с тяжелым стоном навалился на нее, и Бриджет услышала щелчок дверного замка. Быстро, насколько могла, она провела солью черту перед порогом.

В комнате все затихло.

Она и монсеньор взглянули друг на друга и улыбнулись. Одна проблема решилась.

Их ликование было прервано сильным грохочущим гоготом. Это был омерзительный звук: дюжина голосов смеялась как один, но в этом смехе не было ни радости, ни веселья.

Зловеще. Вот лучшее этому описание.

Бриджет медленно повернулась и обнаружила миссис Лонг снова вертикально сидящей на кровати, ее глаза были открыты, изо рта на подбородок сочилась черная липкая жижа, пачкая белый хлопок ее ночной рубашки. Сущности снова вселились в нее. Бриджет могла чувствовать их.

Монсеньор Рено кивнул Бриджет.

– Теперь твоя очередь попробовать.

Попробовать. Попробовать поговорить с ними? Попробовать заставить их оставить тело старушки? Попробовать выманить их наружу? Она не знала, что ей делать.

– Бриджет, – сказал монсеньор. – Вспомни правила.

Правила. Точно. Не показывай свой страх. Не проявляй жалости. Никакой жалости. Это больше не человек. Как их называл монсеньор? Одержимые.

Одержимая снова рассмеялась.

– Ты приносишь ребенка, эту маленькую девочку, в жертву? Священник, твоя спасительница покинет тебя.

– Ты сможешь это сделать, Бриджет, – спокойно произнес монсеньор. – Узнай его имя, и ты сможешь его контролировать. Ничего больше не слушай.

Узнать имя. Хорошо. Это должно быть достаточно просто.

– Как тебя зовут?

– Как тебя зовут? – передразнила одержимая. Она хлопнула в ладоши и усмехнулась ей. Прошло всего пять минут с начала ее первого настоящего сеанса экзорцизма, а Бриджет уже чувствует себя полностью проигравшей. Что же ей делать дальше?

Отец Сантос прочистил горло.

– Кхм, может... может попробуешь коснуться ее.

Бриджет взглянула на него. В его руке опять была записная книжка.

– Коснуться ее?

– Так же, как ты это делала со стеной.

– Отец Сантос, – резко прервал монсеньор. – Дайте ей самой разобраться. Ей нужно учиться.

Правильно. Она слышит голоса, когда притрагивается к предмету. Бриджет осторожно вытянула руку и схватила тонкую, с голубыми венами кисть.

Миссис Лонг пронзительно закричала, стоило Бриджет к ней прикоснуться. Этот крик был полон ярости и боли.

– Нет, нет, нет, нет, нет. Это невозможно!

Одержимая испугалась ее?

– Убирайся! – прокричала она. – Оставь нас!

– Как тебя зовут? – повторила Бриджет.

Но Бриджет не нуждалась в том, чтобы демоны произносили свои имена. Они возникли у нее в голове, как будто она прочитала их мысли.

– Рамисон, – сказала она.

Одержимая выворачивала руку, пытаясь освободиться.

– Нет! Почему ты здесь? Как ты сюда попала?

– Откуда она это знает? – спросил отец Сантос. – Это невозможно!

Монсеньор поднял руку.

– Тихо!

Бриджет прикрыла глаза.

– Тулок. – Теперь закричал другой голос. – И Бемерот. Они слуги...

– Не говори ему! – взвыла одержимая. – Он уже знает, он уже знает.

– Правило номер пять, – произнес монсеньор. – Они лгут.

Там был еще четвертый; он чувствовался слабее, чем другие, и сейчас они умоляли его о помощи. Этот демон был другим. Она не могла ни почувствовать его, ни услышать звук его голоса. Его не было в комнате, но Бриджет каким-то образом ощущала его ярость и его ненависть к миссис Лонг и священникам. Хотя по отношению к себе она ощущала только замешательство.

Бриджет улыбнулась. Она смогла его запугать. Круто.

Мелодия одной из любимых песен Бриджет зазвучала в комнате. Ее мобильный телефон. Черт возьми. Она забыла предупредить маму, что будет поздно.

Демоны воспользовались тем, что она отвлеклась.

– Предатель! – завопили они. – Ты будешь наказан за свое предательство.

– Это был твой мобильный? – спросил отец Сантос.

– Извините. – Ее мама будет конкретно раздражена.

– Сконцентрируйся, – мягко сказал монсеньор.

– Да, точно. – Надо заканчивать с этим дерьмом. Ей нужно завершить изгнание и добраться домой до того, как мама накажет ее до конца жизни.

– Кому ты служишь? – вопросила Бриджет, пытаясь как можно лучше воспроизвести строгий, командный голос монсеньора Рено. Она услышала хихиканье отца Сантоса. – Скажи мне, или, клянусь Господом, я...

Ее голос замер. Ощущение покалывания прошлось волнами от кончиков пальцев по всему телу Бриджет. Ее губы побаливали, и, пройдясь по ним языком, она ощутила горький металлический привкус. Было такое чувство, будто она тянула из одержимой энергию, всасывая ее в себя. Жуть как странно… и все же это было...

...приятно?

Сосредоточься, Бриджет! Не обращай внимания на это странное новое чувство и сконцентрируйся на миссис Лонг. Она попыталась припомнить их с монсеньором тренировки. Он рассказывал ей, чего демоны боятся больше всего. Изгнания.

– Расскажи мне, – сказала она. – Или я тебя… изгоню?

Одержимая замерла.

– Да, да, – с улыбкой подтвердила Бриджет. Она почувствовала такую волну уверенности, как будто она точно знала, что делает. – Я изгоню тебя.