Текст книги "Легенды Космодесанта"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Джеймс Сваллоу,Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Митчел Сканлон,Ник Ким,Джонатан Грин,К. С. Гото,Пол Керни,Ричард Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Старший лейтенант нахмурился и, обернувшись, без особого пиетета уставился на Саламандр, столпившихся в темном углу комнаты.

– А что насчет Императорских Ангелов? Разве вас прислали сюда не затем, чтобы помочь нам с осадой? Разве эти новые враги, призраки из тьмы, не союзники наших противников в Афиуме? Мы не сможем прорвать оборону, пока вы не избавите нас от демонов.

Глаза Цу-гана полыхнули гневом, и офицер попятился. Космодесантник с рычанием сжал кулаки, возмущенный нахальством смертного.

Предупреждение во взгляде Пириила заставило сержанта отступить.

– Они не демоны, – твердо сказал Пириил, – а эхо варпа. Отзвуки прошлого, цепляющиеся за настоящее.

– Демоны, отзвуки – какая разница? – пожал плечами Маннгейм. – Нас все равно режут как свиней, и нам нечего им противопоставить. Даже если мы как-то ухитримся изгнать этих… эти отзвуки– все равно мы не в состоянии одновременно сражаться с ними и атаковать пустотный щит. Простая арифметика, милорд. Это война на истощение, и с сегодняшними потерями у нас не осталось надежды на победу.

Цу-ган шагнул вперед, больше не в состоянии сдерживаться.

– Вы слуги Императора! – яростно напомнил он Маннгейму. – И вы будете делать свое дело, с надеждой или без, во славу его и Священной Терры.

Несколько офицеров вскинули руки в салюте орла, но Маннгейма запугать было сложнее.

– Я ступлю на жертвенный алтарь войны, если это необходимо, но я не согласен на слепую жертву. Вы бы повели своих воинов на верную смерть, зная, что этим абсолютно ничего не добьетесь?

Цу-ган скривился. Пробормотав неразборчивое ругательство, он крутанулся на каблуках и вышел вон из стратегиума.

Пириил вздернул брови.

– Простите моего брата, – сказал он совету. – В груди Цу-гана горит огонь Ноктюрна. Если ему некого убить, он начинает нервничать.

– В этом-то и проблема, не так ли? – колко заметил капитан Маннгейм. – Причина, по которой ваш брат-сержант так расстроен. За исключением вас, милорд библиарий, у Астартес нет оружия против этих отзвуков. Несмотря на всю их мощь, храбрость и боевое искусство, перед нашим врагом они бессильны.

Фраза повисла в воздухе как клинок, готовый разрубить последнюю нить надежды.

– Да, – чуть слышно признал Пириил.

Пораженное молчание наполнило комнату, когда офицеры поняли всю безвыходность их положения на Вапорисе.

– В Фаланге нет санкционированных псайкеров, – в конце концов выговорил старший лейтенант. – Разве один человек, пусть даже Астартес, может изменить ход войны?

– Не может! – дрожащим голосом заявил капрал.

– Нам надо немедленно подать сигнал на орбиту, – предложил он. – Потребовать подкреплений.

– Не будет никаких подкреплений, – вмешался Маннгейм. – И орбитальные челноки не войдут в атмосферу Вапориса, пока Афиум в руках повстанцев. Мы здесь одни.

– Мой брат был прав в одном, – произнес Пириил, и голос его прорезался сквозь нарастающий в комнате гвалт. – Ваш долг – служить Императору. Доверьтесь нам – и мы добьемся победы, – пообещал библиарий.

– И каким же образом, милорд? – спросил Маннгейм.

Взгляд Пириила стал пронзительным.

– Псайкеры – гибель для отзвуков варпа. С помощью своей силы я воздвигну психический щит вокруг ваших людей. Призраки, как вы их называете, будут не способны пробраться внутрь. Если вы подойдете достаточно близко к пустотному щиту – намного ближе, чем предполагалось по изначальному плану атаки, – и, обрушив на него всю доступную огневую мощь, сумеете его проломить, мои братья проникнут внутрь и уничтожат противников. Когда мы отключим генераторы, щит падет, а с ним падет и оборона Афиума под ударами нашей дальнобойной артиллерии.

Старший лейтенант недоверчиво фыркнул:

– Милорд, я не ставлю под сомнение таланты Астартес или ваше мастерство, но вы уверены, что сможете создать достаточно большой щит и удерживать его достаточно долго, чтобы этот план сработал?

Библиарий сухо улыбнулся:

– Магистр Вель-кона хорошо меня обучил. Как библиарий эпистолярного уровня, я способен на многое, лейтенант, – произнес он без лишней гордости. – Я сделаю то, что должно быть сделано.

Маннгейм кивнул, хотя в движениях его сквозила обреченность.

– В таком случае рассчитывайте на мою полную поддержку и поддержку 135-й Фаланги, – сказал он. – Сообщите, что вам необходимо, милорд, и вы это получите.

– Стойкие сердца и стальная решимость – вот и все, о чем я прошу, капитан. Большего никогда не требовал и сам Император.

Цу-ган проверил зарядник своего комбиболтера, убедившись, что кан с прометием надежно укреплен над входящим в комбинированное оружие огнеметом.

– Бессмысленное занятие, учитывая, что мы не можем поразить врагов, – прорычал космодесантник.

К воинственному сержанту присоединились остальные братья. Они стояли во внутреннем дворе Скалы Милосердия перед воротами бастиона.

За их спинами строились солдаты Фаланги. На стоянках бронетехники гремели гусеницы «Василисков». В воздухе, подобно статическому электричеству, разлилось ожидание.

В отряде недоставало лишь двоих космодесантников, и один из них уже спешил присоединиться к братьям. Выбравшись из наспех оборудованного госпиталя в катакомбах крепости, он пробился сквозь толпу гвардейцев и встал рядом с остальными.

– Как он, брат? – спросил Емек, передергивая затвор болтера.

– Все еще в отключке, – ответил Бак-ен.

Рослый воин избавился от тяжелого огнемета и вооружился болтером, как и большинство его боевых братьев. Дак-ир так и не очнулся после нападения призраков, и, несмотря на протесты Бак-ена, Пириил назначил его исполняющим обязанности сержанта.

– Я бы хотел, чтобы он был с нами, – пробормотал космодесантник.

– Все мы этого хотим, брат, – ответил Пириил.

Заметив нотку беспокойства в голосе товарища, он спросил:

– Тебя что-то тревожит, Бак-ен?

Вопрос повис в воздухе неразорвавшимся болтерным снарядом. Лишь спустя некоторое время великан отозвался:

– Я слышал по воксу то, что сказал Цу-ган. Можно ли сражаться с этими тварями, брат? Или мы просто отвлекаем их внимание от гвардейцев?

– Я видел, как меч игнейца прошел прямо сквозь одного из них, – пробормотал Цу-ган. – А остальные вцепились в Бак-ена крепче, чем стыковочные крюки.

Емек поднял голову от ауспика.

– Перед тем как напасть, они материализуются – обретают плоть, – сказал он. – И эта плоть тверже железа, а хватка у них как у силовой перчатки.

– Я тоже это заметил, – подтвердил Пириил. – Ты очень наблюдателен, брат.

Емек скромно кивнул, и Пириил начал объяснять свою стратегию:

– Наши силы будут рассредоточены по полю сражения: четыре боевые группы, как и в прошлый раз. Я могу растянуть свою телепатическую защиту над всей Фалангой, но коридор получится довольно узким, и некоторые призраки почти наверняка просочатся внутрь. Займите оборонительные позиции, подождите, пока привидения атакуют, и лишь затем наносите удар. Но учтите: лучшее, на что мы можем надеяться, это временно их отбросить. Только у меня есть сила, необходимая, чтобы изгнать этих существ в варп, и я не смогу заняться этим, пока буду поддерживать психический щит.

– Тогда и драться ты тоже не сможешь, брат-библиарий, – сказал Бак-ен.

Пириил обернулся к нему и произнес с нажимом в голосе:

– Да, я стану на время уязвим.

Поэтому вам, братья, придется быть моим щитом.

Предстоящая им миссия по тяжести могла поспорить с бушующим снаружи ненастьем. В стратегиуме капитан Маннгейм сказал правду: несмотря на всю их физическую силу, боевую выучку и мужество, они были бессильны против призраков. Почти.

Пириил обратился к отряду:

– Огнерожденные, проверяйте дисплеи шлемов, куда будут поступать обновленные параметры и цели задания.

В ответ прозвучал хор подтверждений.

– Переключитесь на тактическое зрение, – добавил Цу-ган.

Поток данных, включающих временные коды, дистанции и расположение войск, побежал по его левой оккулобной линзе. Сержант обернулся к Пириилу в тот момент, когда массивные ворота Скалы Милосердия начали открываться.

– Надеюсь, вы сможете сделать то, что обещали, библиарий, иначе все мы покойники.

Пириил надвинул свой боевой шлем. Взгляд библиария был устремлен вперед.

– Варп-шторм непредсказуем, но он увеличивает и мою силу, – сказал псайкер. – Я сумею удержать щит, сколько потребуется.

Затем он обратился только к Цу-гану по закрытому каналу.

– Мой пси-глушитель будет ослаблен, – проговорил библиарий. – Если в какой-то момент риск станет слишком велик, ты знаешь, что должен сделать.

Если мной овладеют демоны варпа…

Цу-ган без особых затруднений понял то, что подразумевалось, но не было сказано.

На дисплее Пириила беззвучно вспыхнула руна подтверждения.

– Братья Емек, Ягон? – спросил Пириил, когда врата крепости широко распахнулись.

В проем хлынули струи дождя и запах разложения.

Емек и Ягон изучали перекрывающиеся данные сканирования на своих ауспиках, пытаясь выявить варп-активность в блуждающих по полю смерти тенях.

– Ничего, брат, – ответил Емек.

Ягон согласно кивнул.

Дорога, по крайней мере сейчас, была свободна.

Несмотря на ливень, во мраке Адовой Ночи повисла странная неподвижность. Кроваво-красная тьма дышала гневом. И она выжидала. Пириила вновь привлек странный ток, исходящий из дикой местности далеко от поля боя.

Как раз за пределом моей досягаемости…

– В огонь сражения… – затянул он и повел Саламандр вперед.

Дак-ир очнулся, задыхающийся и покрытый холодным потом. Он отчетливо ощущал суматошное биение собственного сердца и пульсирующую боль в висках. В подсознании таяли странные видения… Мир цвета пепла, ряды надгробий и мавзолеев вдоль длинной сумеречно-серой дороги… Запах горящей плоти и могильной пыли… Ускользающий из памяти голос его брата, кричащего от боли.

…Крик сливается со стонами многих на черном, залитом водой поле… Прикосновение дождя, холодные струи на обнаженной коже… и бьющий колокол…

– Мы здесь…

– Мы здесь…

Первое видение было старым кошмаром, который часто приходил к нему во сне. Но сейчас в сон вплелись новые впечатления – отсюда, с Вапориса. Дак-ир попытался закрепить в сознании картину и сопровождавшие ее ощущения, но с тем же успехом можно было удержать в руках дым.

По мере того как нереальное истончалось, реальность становилась все отчетливее. Дак-ир понял, что лежит на спине. Под ним была железная сетка, накрытая грубыми простынями. Старая койка возмущенно застонала, когда Дак-ир попробовал сесть, – и космодесантник издал ответный стон, потому что тело его пронзила кинжальная боль. Скривившись, Дак-ир снова упал на постель и принялся соображать, что с ним произошло. Вспомнилось нападение призрачного священника. Отголосок могильного холода заставил воина вздрогнуть.

– Вас неплохо отделали, – донеслось из тени.

Резкий звук подчеркнул царящую в комнате тишину – лишь отдаленный рев артиллерии отдавался дрожью в стенах.

– Я бы на вашем месте не двигался.

– Кто вы? – прохрипел Дак-ир, удивляясь сухости в собственном горле.

Раздавшийся в ответ пронзительный скрип словно напильником прошелся по больной голове космодесантника. На свет выкатилось инвалидное кресло, в котором сидел офицер Фаланги.

– Банхофф, милорд, – сказал он. – Вы и ваши Астартес пытались спасти моих людей, и я вам за это благодарен.

– Я выполнял свой долг, – ответил Дак-ир.

Перед глазами у него все еще плыло. Космодесантник ухитрился сесть, превозмогая мучительную боль от ранений и онемение, которое не оставляло его и после того, как призрачный священник разжал свою смертельную хватку. Некоторое время Дак-ир судорожно глотал воздух.

– Лейтенант Банхофф? – сказал космодесантник, припоминая случившееся.

При взгляде на инвалидное кресло по лицу его разлилось недоумение.

– Попал под артиллерийский снаряд, – буднично сообщил офицер. – Взвод тащил меня всю оставшуюся дорогу. И на передовую мне теперь путь заказан.

Дак-ир ощутил укол жалости, когда заметил бьющуюся в глазах лейтенанта сломленную гордость.

– Я здесь один? Братья ушли в сражение без меня? – спросил он.

– Они сказали, что у вас слишком тяжелые ранения. Велели нам присматривать за вами до своего возвращения.

– Мои доспехи…

Выше пояса Дак-ир был обнажен. С него сняли даже облегающий торс комбинезон-перчатку. Перекинув ноги через край койки и перетерпев еще один приступ боли, космодесантник обнаружил, что кираса его боевой брони лежит в углу комнаты. Комбинезон был там же. Братья разрезали его, чтобы обработать раны. Дак-ир провел пальцем по груди. В смутном мерцании единственной люминолампы повреждения выглядели как пропечатавшиеся на коже и налившиеся темной кровью следы пальцев.

– Вот… Это я нашел на складе тут неподалеку. – Банхофф перекинул Дак-иру сверток, который до этого держал на коленях.

Космодесантник поймал его на лету. Движение все еще причиняло боль, но уже становилось полегче. То, что кинул ему лейтенант, оказалось робой.

– Она свободная, так что должна быть вам по росту, – пояснил Банхофф.

Дак-ир покосился на лейтенанта и натянул робу.

– Помогите мне встать, – попросил сержант.

С помощью Банхоффа он слез с койки и поднялся на ноги. Первые секунды космодесантник неуверенно пошатывался, но быстро восстановил равновесие и огляделся.

Они находились в небольшой комнате, похожей на келью. Голые каменные стены. Пыль скопилась в углах и висела в воздухе, так что все вокруг было окутано странной дымкой.

– Что это за место?

Дак-ир сделал несколько нетвердых шагов, и Банхофф откатился назад.

– Катакомбы Скалы Милосердия. Мы используем их как госпиталь, – лицо лейтенанта потемнело, – и как морг.

– Подходящее местечко, – ответил Дак-ир с мрачным юмором.

Что-то тут было неправильно. Воин чувствовал это, проводя кончиками пальцев по стене и вдыхая мутный воздух.

Мы здесь…

Слова вернулись отдаленным причитанием. И в них слышался зов. Космодесантник обернулся к Банхоффу и недоуменно прищурился.

– Что это было?

– Что было «что», милорд?

В могильной тишине раздалось негромкое царапанье, словно кто-то водил пером по пергаменту. Глаза Банхоффа расширились, когда он тоже уловил звук.

– Все клерки Муниторума наверху, в стратегиуме…

– Это доносится снизу, – сказал Дак-ир.

Он уже направлялся к двери. Каждый шаг заставлял космодесантника передергиваться, выдавая терзавшую его боль, но Астартес стиснул зубы и устремился на звук.

– Здесь есть нижние уровни? – спросил Дак-ир лейтенанта, пока они двигались по темному коридору.

– Ничего ниже катакомб, милорд.

Дак-ир пошел быстрее, и Банхоффу приходилось крутить колеса изо всех сил, чтобы не отстать.

Скребущий звук становился все громче. Когда они дошли до конца коридора, путь преградила деревянная баррикада.

– Дальше кладка ненадежна, если верить инженерам, – сказал Банхофф.

– Эта штука древняя, – ответил Дак-ир, указывая на трухлявые доски и налипшие на них слои паутины.

Потянув за одну из планок, он легко ее оторвал. Движимый какой-то непонятной силой, Дак-ир продолжил разрушать баррикаду, пока за ней не показалась каменная лестница. Ступени вели вниз, в черную пустоту. Оттуда тянуло запахом тления и застоявшимся воздухом.

– Мы пойдем туда? – спросил лейтенант с легкой дрожью в голосе.

– Ждите меня здесь, – приказал Дак-ир и начал спуск.

– Оставайтесь внутри периметра! – проревел Цу-ган, заметив, что еще один из людей капитана Маннгейма исчез под землей.

Вдоль поля боя протянулся невидимый барьер, который ярко вспыхивал, когда один из призраков натыкался на него и отшатывался прочь. Огни быстро загорались и угасали, как свет молнии, выхватывая из темноты застывшие картины. Орудийные расчеты изо всех сил старались удержать темп, а сбоку от них поспешно продвигались длинные и тонкие цепочки пехотинцев, которые перестраивались в стрелковые шеренги, достигнув двухсотметровой отметки. От рядов Фаланги катилась сплошная стена лазерных залпов. Рев огнестрела – тяжелых болтеров и автопушек – сливался с грохотом канонады. В такой близости от пустотного щита вспышки энергетических импульсов, сопровождавшие каждое попадание, сделались ослепительно-яркими и заставили некоторых солдат надеть светозащитные очки, несмотря на темноту. Это было и к лучшему, потому что мешало различать крадущиеся за психической завесой Пириила зловещие тени и не подвергало риску решимость гвардейцев.

Коридор, как и предупреждал Пириил, оказался узким. Пока солдаты Фаланги пытались шагать в одном темпе с Саламандрами, направлявшимися к передвинутой вперед линии атаки, кое-кто отбивался от товарищей и выходил за пределы завесы. За этим следовал приглушенный крик – и оступившегося больше никто не видел. К тому времени как был налажен непрерывный обстрел пустотного щита, исчезло несколько десятков солдат. Саламандрам пока везло.

Сквозь барьер, установленный библиарием, Цу-ган видел мерцающие белые силуэты отзвуков варпа. Они толпились вокруг, разочарованные и озлобленные, и то и дело пробовали завесу на прочность. Хотя сержант и не мог видеть лица эпистолярия под шлемом, по судорожным движениям Пириила можно было понять, что тот ощущает давление. Сейчас он служил лишь сосудом для рвущейся на свободу силы варпа. Сквозь него, как сквозь открытые ворота шлюза, протекала энергия, и Пириил боролся изо всех сил, чтобы направить ее на поддержку псай-щита. Один неверный шаг – и его подхватит потоком. Тогда Цу-гану придется действовать быстро – остановить библиария, прежде чем его плоть захватит другое существо, несущее смерть всем имперцам: и гвардейцам, и Саламандрам.

Одна из тварей пробила завесу, приняв для этого телесную форму, и Цу-ган выкинул вперед кулак. Сержанту почудилось, что он ударил адамантиевую стену, – боль пронзила кисть и плечо, но толчка оказалось достаточно, чтобы отбросить существо. На краткий миг оно сгинуло в небытии, но тут же материализовалось по другую сторону барьера. Древнее лицо призрака кривилось в злобном оскале.

– Твердые, как железо, ты говорил, – прорычал Цу-ган в передатчик, перекрывая рев усилившейся канонады.

Высоко над головой снаряды «Сотрясателей» поразили цель – и купол пустотного щита подернулся рябью.

Емек вышвырнул за психическую завесу еще одного призрака. Судя по затрудненности движений космодесантника, это стоило ему немалых усилий.

– Может, я слегка их недооценил, – признал Емек.

– Слегка, брат, – язвительно процедил Цу-ган.

– Ягон, – позвал он, – что показывают замеры пустотного щита?

– Щит слабеет, милорд, – треснул в наушниках голос Ягона. – Но все еще недостаточно для прорыва.

Цу-ган нахмурился.

– Бак-ен…

– Мы должны продвигаться вперед, – ответил тот, – еще пятьдесят метров, и увеличить давление на щит.

В ста пятидесяти метрах от них опасность угодить под энергетический выброс щита или огонь союзной артиллерии значительно возрастала, но выбора у Саламандр не оставалось. Скоро у «Василисков» закончатся снаряды – и бомбардировка прекратится. Надо было пробить пустотный щит до этого.

– Брат-библиарий, – позвал Цу-ган, – еще пятьдесят метров?

После минутной паузы Пириил слабо кивнул и двинулся вперед.

Цу-ган переключил внимание на Фалангу.

– Капитан Маннгейм, мы наступаем. Еще пятьдесят метров.

Офицер Фаланги ответил кратким подтверждением, после чего вновь принялся воодушевлять своих людей, напоминая им о долге перед Императором.

Против воли космодесантник вынужден был признать, что восхищается капитаном.

Имперские силы возобновили наступление. Колокола продолжали звонить.

Ступеньки оказались узкими. Несколько раз Дак-ир чуть не поскользнулся и избежал полета в глухой мрак внизу, лишь цепляясь за стены.

Ближе к подножию лестницы он смог определить направление по смутному, дрожащему световому пятну. Теплое оранжевое сияние наводило на мысли о свечах или каминном огне. Здесь была еще одна комната, и именно из нее исходил скребущий звук.

Обругав себя за то, что оставил оружие в госпитальной келье, Дак-ир осторожно миновал неширокий и низкий дверной проем. Космодесантнику пришлось пригнуться, чтобы войти в запыленную тесную комнатушку.

За порогом он увидел ряды книжных шкафов, забитых многочисленными свитками, фолиантами и прочими источниками сакральных знаний. В полуоткрытых ящиках, опечатанных имперскими аквилами, лежали священные реликвии. По углам были свалены статуи божеств, символы Экклезиархии и алтари. А в центре комнаты старый, закутанный в рясу служитель, сидя за низким столиком, водил пером по пергаменту.

Писец оторвался от работы и, помаргивая усталыми глазами, оглядел ввалившегося в келью гигантского чернокожего воина.

– Приветствую тебя, солдат, – вежливо проговорил он.

Дак-ир кивнул в ответ, еще не зная, как реагировать на увиденное. При входе в комнату его кольнуло чувство опасности, но, когда сержант вступил в круг света, отбрасываемого единственной свечой писца, ощущение исчезло.

– Ты из Муниторума? – спросил Дак-ир. – Что ты делаешь так далеко от стратегиума?

Подойдя ближе, космодесантник продолжал осматривать помещение. Оно было затянуто пылью и прахом веков и больше напоминало заброшенный склад, чем офис клерка.

Писец рассмеялся: тонкий, свистящий звук, отчего-то встревоживший сержанта.

– Посмотри, – сказал старик, отодвигаясь от своей работы, – вот что держит меня в этой келье.

Повинуясь словам писца, Дак-ир подошел к столу. Манеры старика странным образом завораживали. Космодесантник уставился вниз, на пергамент.

«Священная Пустошь – свидетельство последних дней», – прочел воин.

– Скала Милосердия не всегда была крепостью, – объяснил сидящий перед ним старец. – И она была здесь не одна.

Почерк писца оказался угловатым и неразборчивым, но все же слова получалось разобрать.

– Здесь говорится, что Скала Милосердия некогда была базиликой, храмом, посвященным Имперскому Кредо…

– Читайте дальше, милорд, – настоятельно проговорил старик.

Дак-ир подчинился.

– …и Священная Пустошь была его близнецом. Два бастиона света, сияющих как маяки истины среди темных верований древности, несущие понимание и просвещение Вапорису, – прочел он вслух. – В тени Афиума – еще юного, но гордо взирающего в будущее города – были воздвигнуты эти оплоты веры. Равны они были друг другу усердием и религиозным рвением, но не силой укреплений…

Дак-ир оглянулся на писца, который пристально уставился на космодесантника.

– Кажется, ты сказал, что они не были крепостями?

Старец кивнул, понуждая Дак-ира продолжить чтение.

– Первый был воздвигнут на твердом скальном уступе, давшем ему имя, а второй на глине. Это случилось во время Нескончаемого Потопа в 966. М40. В тот год дожди на Вапорисе шли шестьдесят шесть дней, дольше, чем когда-либо на людской памяти. Священная Пустошь погрузилась в ставшую хлябью землю, забрав с собой пятьсот сорок шесть находившихся в ней паломников и священников. В течение трех мучительных дней и ночей погружалась базилика, камень за камнем, и стены ее превратились в склеп для запертых внутри людей. И в течение трех ночей обреченные били в колокола на самой высокой из башен Священной Пустоши, крича: «Мы здесь! Мы здесь!» – но никто не пришел им на помощь.

Дак-ир остановился, когда в душе его начало нарастать ужасное понимание. Ему надо было знать больше. Уже не обращая внимания на писца, воин вновь углубился в текст.

«Большая часть вины лежит на Афиуме. Стража и обычные горожане не осмелились ступить в разрастающееся болото. Опасаясь за собственную жизнь, они даже не попытались спасти гибнущих людей. Они заткнули уши, дабы не слышать колокольный звон, и замкнули двери своих домов, ожидая, пока прекратится дождь. И все это время базилика тонула, метр за метром, час за часом, пока земля не поглотила высочайшие из ее башен. С ними были похоронены заживо все обитатели храма, и колокола наконец замолчали».

Дак-ир обернулся к писцу.

– Призраки на поле боя, – сказал он, – это эхо погибших священников и паломников, навеки звучащее в варпе.

– Ими руководит ненависть, ненависть к жителям Афиума, заткнувшим уши и позволившим им умереть, – так же как мною руководит вина.

«Вина?»

Дак-ир уже собирался задать вопрос, но священник перебил его:

– Ты уже близок к концу, Хазон, так что читай дальше.

Словно зачарованный, Дак-ир вернулся к пергаменту.

«Этот рассказ – единственное свидетельство ужасного деяния… Нет. Это мое признание в соучастии. В безопасности оставался я в Скале Милосердия и ничего не сделал, пока братья мои страдали и умирали. Но так быть не должно. Оставляю я это свидетельство на малое искупление, чтобы люди ведали о том, что произошло. В расплату за грех я отдам свою жизнь так же, как отдали свои жизни другие».

На этом текст обрывался – и только дочитав последнюю строчку, Дак-ир осознал, что старик назвал его по имени. Воин резко развернулся, чтобы потребовать ответов… но было уже слишком поздно. Писец исчез.

Обстрел «Сотрясателей» прекратился внезапно, как прекращается биение пульса при остановке сердца. Наступившая тишина была похоронным звоном по Фаланге и их союзникам-Астартес.

– Все, – прохрипел Цу-ган, когда имперская бомбардировка оборвалась. – Мы пробьемся сейчас, или нам конец. Ягон?

– Щит все еще держится, милорд.

Они находились сейчас лишь в сотне метров от пустотного щита, прорвавшись вперед в последней отчаянной попытке свалить его. Без поддержки тяжелой артиллерии задача казалась невыполнимой. Все это время солдаты Фаланги продолжали исчезать, увлекаемые в небытие проникшими сквозь барьер невидимыми руками.

– Я чувствую… что-то, – с трудом произнес Пириил. – Что-то в пустотном щите… Как раз за пределом моей досягаемости…

Затратив колоссальные усилия, библиарий ослабел. Психическая завеса рвалась и больше не могла уберечь от выжидающих за ее границами призраков варпа.

– Будьте тверды! – прокричал Маннгейм. – Сомкните ряды и сражайтесь во имя славы, солдаты Фаланги!

Гвардейцы держались лишь за счет мужества и железной решимости, несмотря на то что их товарищей одного за другим поглощала земля.

И снова Цу-ган не мог не восхититься их храбростью. Как охваченный безумием дервиш, сержант носился вдоль шеренги, осыпая вторгшихся под завесу призраков ударами, от которых саднили его руки и плечи.

– Саламандры! Сейчас завеса падет! – воскликнул он. – Защищайте Фалангу. Защищайте товарищей по оружию ценой собственной жизни!

– Во имя Вулкана и славы Прометея! – подхватил Бак-ен. – Да будет он, восседающий на Троне Терры, свидетелем вашего мужества, солдаты Фаланги!

Слова Астартес подействовали как глоток живой воды. Вместе с воодушевляющей речью Маннгейма они заставили солдат непреклонно смотреть в лицо почти неминуемой смерти.

Слева от Цу-гана раздался пронзительный крик боли, и сержант увидел, как Лазар упал, пронзенный бесплотными пальцами.

– Брат!

С-танг и Нор-ган кинулись на помощь Лазару. Гонорий прикрыл их своим огнеметом.

– Держись, Огнерожденный, держись! – прокричал Цу-ган. – Не сдавайся!

Непоколебимо стойкие, Саламандры сражались бы до последнего вздоха, и Цу-ган дрался бы яростнее всех.

Закаленный в битвах сержант уже собирался вознести предсмертную молитву примарху своего легиона и Императору, когда в его ухе с треском ожил приемник вокса.

– Может, ты и обманул смерть, игнеец, – рявкнул Цу-ган, когда понял, кто вышел на связь, – но чему удивляться – ведь выживание ты всегда ставил превыше славы…

– Заткнись, Зек, и немедленно позови Пириила, – потребовал Дак-ир, назвав другого космодесантника по имени и вложив в свои слова как можно больше настойчивости.

– Нашему брату сейчас нужно сосредоточиться, – огрызнулся Цу-ган. – Не думаю, что он может отвлечься на разговоры с тобой.

– Сделай это, иначе будет уже неважно, отвлекается он или нет!

Из горла Цу-гана вырвалось рычание, но сержант повиновался: что-то в тоне Дак-ира заставило его почувствовать важность просьбы.

– Брат-библиарий, – рявкнул он в коммуникатор, – наш отсутствующий брат требует разговора с тобой.

Пириил вымученно кивнул. Обе руки его были подняты в попытке удержать барьер.

– Говори, – с трудом прохрипел библиарий.

– Ты помнишь, что ощущал перед первой атакой? – быстро спросил Дак-ир. – Ты сказал, что в щите есть что-то необычное, неправильная энергетическая подпись. Так вот, его усиливают телепатически, чтобы не пустить внутрь эхо варпа.

Неистовый обстрел привел к тому, что в щите появилась тонкая трещина – невидимая глазам смертных, но для магического зрения библиария ясная, как зигзаг молнии. И сквозь этот разрыв Пириил отчетливо различил телепатический ток, образующий собственный барьер. Со словами Дак-ира пришло понимание, а затем и осознание цели.

– Они хотят отомстить Афиуму, – пробормотал Пириил, начиная перенаправлять свою психическую энергию и перековывать ее в острый клинок гнева.

– За соучастие в их гибели больше тысячи лет назад, – подтвердил Дак-ир.

– Я знаю, что делать, брат, – просто сказал Пириил.

Голос библиария звенел от переполнявшей его телепатической мощи. Пириил сбросил последние узы – кристаллическую матричную заглушку, защищавшую его тело, – и полностью открылся варпу.

– Во имя Вулкана, – проговорил Дак-ир, прежде чем статика пси-поля оборвала связь.

– Брат Цу-ган… – Голос Пириила стал глубоким и с легкостью перекрыл грохот сражения.

Приливная волна психической силы захлестнула библиария и окружила ослепительной пламенной аурой.

– Сейчас я сниму барьер…

Времени на ответ у Цу-гана не осталось. Телепатическая завеса пала, и внутрь устремились отзвуки варпа. Небеса содрогнулись от грома, и бурлящие тучи распорола красная молния – варп-шторм достиг апогея.

Трещина, которую заметил Пириил, уже закрывалась.

– Удерживайте позиции! – взревел Маннгейм, когда призраки начали охоту на его людей. – Продолжайте обстрел!

Огонь сепаратистов, больше не подавляемый имперской артиллерией, обрушился на Фалангу. Случайный лазерный заряд угодил в горло Маннгейму – и тот замолчал.

Цу-ган заметил, что офицер падает, в тот самый момент, когда Пириила охватило яростное пламя. Подбежав к Маннгейму, космодесантник подхватил капитана на руки и увидел, как от сияющей фигуры библиария отделилась огненная стрела. Стрела пронзила пустотный щит и невидимую преграду за ним, целя в сознание противников библиария…

Глубоко в тылах захваченной повстанцами территории, в армированном бункере, частично врытом в землю, расположился кр у гом отряд псайкеров: их сознания слились, их воля была направлена на то, чтобы набросить на пустотный щит телепатическую завесу и не пустить внутрь тень злодеяния их предков. Только во время Адовой Ночи, когда кровавая буря бушевала в небесах и пробуждала в умерших жажду отплатить за преступление, искусство псайкеров становилось необходимым.

Псайкеры разразились криками. Их охватили языки оранжевого огня, невидимого взору обычных смертных. Плоть таяла, глаза растекались, как воск под горячей лампой, и один за другим телепаты сгорали. В бункере стало невыносимо жарко, хотя столбик термометра не поднялся ни на градус. За считаные секунды псайкеры обратились в пепел – а с ними и оборона Афиума.