Текст книги "Легенды Космодесанта"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Джеймс Сваллоу,Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Митчел Сканлон,Ник Ким,Джонатан Грин,К. С. Гото,Пол Керни,Ричард Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Последний гимн достиг кульминации и закончился шквалом ликования, в тот же момент в храм вошли трое космических десантников в сверкающих доспехах. В этом не было бы ничего особенного, если бы их не вел командир караула и магистр Двора, капитан Второй роты Сикарий. И, неслыханное в святилище примарха дело, терминаторы, следовавшие за ним, были вооружены.

Сикарий остановился перед Уриилом.

– Вентрис, – произнес он.

Они оба носили капитанское звание, но Сикарий был вышестоящим офицером, и Уриил склонил голову в приветствии:

– Капитан Сикарий, рад встрече.

Лицо Сикария, и без того будто высеченное из гранита, совершенно окаменело – никогда Уриил не видел его таким суровым.

– Уриил Вентрис Калтский, – официальным тоном отчеканил Сикарий, – властью, данной мне лордом Калгаром и Императором Человечества, приказываю тебе сдаться под стражу и на суд твоих собратьев.

Уриил уже знал ответ, но все равно спросил:

– В чем меня обвиняют?

– Ересь, – сказал, словно плюнул, Сикарий, как будто само слово было ему противно. – Не вздумай сопротивляться, Вентрис, снаружи все оцеплено, не надо смущать людей вокруг.

Уриил кивнул:

– Благодарю тебя, что позволил закончить здесь мою работу. Я понимаю, что ты мог прийти раньше.

– Ради мертвых, не ради тебя, – коротко ответил Сикарий.

– Все равно спасибо.

Сикарий приказал терминаторам:

– В подземелье его!

* * *

Дворец Марнея Калгара, магистра Ультрамаринов, находился на вершине самого высокого пика горного хребта, окруженный мраморными колоннами и золотыми куполами храмов Крепости Геры. Стояла жара, а здесь была приятная прохлада – легкий водяной туман, висящий над грохочущими Водопадами Геры, поглощал большую часть зноя. Идеально симметричные покои великого магистра ордена опоясывал небольшой притопленный сад. С балконов дворца свисали шитые золотом боевые стяги. В саду плескал струями фонтан, статуя в его центре изображала первого боевого короля Макрагге Конора, а скульптуры других давно умерших героев располагались таким образом, будто все они пришли его почтить.

Последний раз Уриил приходил сюда, когда получал приказ отправиться на Павонис, и не мог задерживаться надолго. Теперь же, после ночи в подземелье, лишенный доспехов, он являл жалкую картину. И что еще хуже, опозоренным оказался его старейший друг – рядом с ним в голубом хитоне, закованный в такие же кандалы, стоял Павсаний. Уриил готов был смириться со своим бесчестьем, но видеть, что Павсаний должен разделить его участь, оказалось невыносимо.

Судьбу Уриила решали магистры ордена, находившиеся в этот момент на Макрагге. Слева от Калгара сидел командир караула капитан Сикарий, рядом с ним находились магистр границ капитан Гален и магистр кузниц Фенния Максим. С другой стороны расположились главный фуражир капитан Иксион, командир новобранцев капитан Антилох и легендарный капитан Первой роты Агемман. Весь цвет Ультрамаринов во главе с великим магистром Калгаром, его сеньором и повелителем, собирался судить Уриила.

Калгар выглядел старше, чем его помнил Уриил, пронзительный взгляд стал печальнее, строгие аристократические черты лица тронуло бремя тяжких забот. Уриил не смог выдержать разочарованный взгляд своего повелителя и опустил голову – позор раскаленным свинцом жег ему грудь.

Последним с краю сидел сержант Леарх. Ветеран Четвертой роты сражался плечом к плечу с Уриилом и выдвинул против них с Павсанием обвинения, и это разбивало Уриилу сердце.

Правда, он мог предвидеть такой ход дела. В последние часы битвы на Тарсисе Ультра Леарх дал ему понять, что считает нарушение Уриилом учений Кодекса Астартес вопиющим преступлением и будет требовать сатисфакции. Уриил не держал на него зла – наоборот, испытывал гордость за своего сержанта: тот был Ультрамарином до мозга костей и все сделал правильно. Не преступи он Кодекс, не быть ему сейчас на этом судном месте.

По какому-то незаметному сигналу капитан Сикарий поднялся со своего места. Красный плащ развевался за его спиной, пока он спускался к Уриилу с Павсанием, с отвращением глядя на обоих. Развернув запечатанный сургучом свиток, он взглянул на Калгара и, получив одобрительный кивок, начал зачитывать:

– Уриил Вентрис. Павсаний Лисан. Сего года, сорок тысяч девятьсот девяносто девятого, правления Его Императорского Величества, настоящим вы обвиняетесь в семнадцати случаях совершения преступлений на почве ереси. Понимаете ли вы всю серьезность обвинений?

– Понимаю, – ответил Уриил.

– Так точно, – с презрением вставил Павсаний, – но то, что вы притащили нас сюда после великой победы на Тарсисе Ультра, лишь бросает тень на тех, кто погиб там. Мы сражались с Великим пожирателем с отвагой, честью и верой. Никто не может сделать большего!

– Молчать! – взревел Сикарий. – Ты должен только отвечать на вопросы, которые я буду задавать, и все! Ты понял меня?

Павсаний скривил губы в презрительной усмешке и ничего не сказал – лишь кивнул. Явно удовлетворенный, Сикарий обошел фонтан и встал перед Уриилом, сверля его суровым взглядом, словно пытаясь одним лишь видом заставить признать вину.

– Ты протеже капитана Идея, не так ли?

– Ты же знаешь, что это так, капитан Сикарий, – ровным голосом ответил Уриил.

– Отвечай на вопрос, Вентрис, – повысил голос Сикарий.

– Мой ранг – капитан, моя вина еще не доказана, и, значит, ко мне подобает обращаться согласно моему званию, по крайней мере пока суд не вынесет мне приговор.

Сикарий поджал губы, но, поняв, что большего не добьется, неохотно предложил:

– Хорошо, капитан, давайте продолжим.

– Да, я на протяжении девяти десятков лет служил в Четвертой роте под началом капитана Идея и после его смерти на Фракии получил повышение.

– Опишите нам обстоятельства его смерти.

Уриил сделал глубокий вдох, пытаясь погасить волну справедливого гнева, затопившую сознание. История последней битвы Идея была хорошо известна всем присутствующим, и он не видел надобности в ее очередном пересказе.

– Отвечайте, капитан Вентрис!

– Хорошо, – начал Уриил. – Это случилось на Фракии – одной из планет, восставших против законного правления Императора в Секторе Улента. Зачинщиками мятежа были сторонники темных сил. Нас придали группировке инквизитора Аполлиона, чтобы нанести ряд ударов по ключевым позициям противника и тем самым поддержать наступление войск Имперской Гвардии на столицу Фракии Мерсию.

– Расскажите о последнем задании, – потребовал Сикарий.

– Гвардия наступала узким фронтом, и один из флангов был открыт для контратаки через цепь мостов. Отделения Четвертой роты получили приказ уничтожить их.

– Легкая задача.

– Теоретически да. По донесениям разведки, мосты почти не охранялись.

– Но дело ведь было не в этом, так? – вкрадчиво спросил Сикарий.

– Не в этом. Мост «два-четыре» действительно был слабо защищен, мы взяли его без потерь и сразу же начали минировать, следуя инструкциям технодесантника Томазина.

– Светлая ему память, – нараспев произнес Фенния Максим со своего места.

– Что же произошло?

– Пока мы готовили мост к подрыву, погода стремительно ухудшилась, и мы не смогли получить полную информацию о приближающемся противнике. Не прошло и получаса, как мы были атакованы вражескими войсками численностью до батальона, пытавшимися отбить мост.

– Грозная сила, – съязвил Сикарий.

– Дело не в этом, – согласился Уриил, – мы могли сдержать атаку, хотя противник и был в этот раз вооружен лучше, но наш «Громовой ястреб» сбили вражеские зенитки.

– Значит, вы лишились способа эвакуации, – издевательски рассуждал Сикарий. – Поистине отчаянная ситуация. А когда враг атаковал снова?

– На вечерней заре мы были атакованы воинами легиона Повелителей Ночи.

Общий вздох облетел сад. Все присутствующие знали о падших легионах, но одно из их имен, произнесенное столь открыто, шокировало всех. Упоминание проклятого имени считалось непристойным.

– Мы отбили их первый натиск, но вскоре стало ясно, что удержать мост у нас не получится.

– И что же вы сделали?

– Мост был уже заминирован, но подорвать мы его не могли без детонатора технодесантника Томазина, убитого во время первой атаки. Ночью капитан Идей отправил штурмовые отделения пытаться подорвать мины вручную, при помощи гранат. План был хороший, но у них ничего не получилось.

– Прошу прощения, капитан Вентрис, но я не совсем понимаю. – Сикарий по-птичьи склонил голову набок.

– Что именно?

– Этот план Идея, совершенно очевидно, не относится к тактическим решениям, изложенным в Кодексе Астартес. Вы уверены, что это был его план?

Уриил хотел было ответить: да, это план Идея, но внезапно картина боя на мосту «два-четыре» всплыла перед глазами. Сикарий снисходительно усмехнулся, и Уриил понял, как ловко его подвели к признанию своей вины. Он медленно покачал головой.

– Нет, это не было планом капитана Идея, – произнес он, – это был мой план.

Сикарий отступил на шаг назад, разведя руками.

– Это был твой план! – торжествующе воскликнул он.

– Но он сработал! – взревел Павсаний. – Разве не очевидно? Мост был взорван и кампания выиграна!

– Это не имеет значения, – нравоучительно произнес Сикарий. – Настоящая победа достигается только благодаря учениям примарха. Мы все читали в докладе капитана Вентриса о действиях Мортифакторов на Тарсисе Ультра и знаем, куда приводит отступление от Кодекса Астартес. Скажите мне, сержант, вы хотите, чтобы мы стали как Мортифакторы?

Павсаний покачал головой:

– Нет, конечно нет.

– Но вы же хотели, чтобы мы следовали их методам?

– Нет, я говорил совсем не это, – прорычал Павсаний. – Я имел в виду, что все наши нарушения Кодекса незначительны!

– Сержант, – снисходительно начал Сикарий, словно обращался к неразумному ребенку, – наша вера в Кодекс есть твердыня, и никакая трещина в ней не может считаться малой. Трудно переступить только в самом начале, а каждый следующий, пусть даже крохотный, шаг станет даваться все легче и легче, разве нет? После сотни таких нарушений какое значение будут иметь еще десять или сто? – И повернулся к Уриилу. – Вот почему ты должен понести наказание, капитан Вентрис. Потому что за тобой идут другие. Ты – капитан Ультрамаринов и обязан держать себя соответственно.

Закончив, Сикарий поднялся по ступеням и занял свое место. Теперь в сад спускался магистр кузниц Фенния Максим. Один только его вид приводил в трепет: наголо бритая голова, дубленная всеми ветрами, цвета старого дуба кожа и глубоко посаженные глаза. Один глаз, замененный аугментическим имплантатом, мигал ровным красным светом, механическая серворука, сложенная за спиной, негромко жужжала в такт тяжелому дыханию и мерной поступи больших металлических ног, гулко печатающих шаги по каменным плитам. Сцепив руки за спиной, Фенния ходил вокруг Уриила, буквально прожигая его взглядом.

– Я говорил с технодесантником Харком, – рявкнул он внезапно.

Уриил понял, куда клонит Максим, поэтому сразу откликнулся:

– Это я приказал разобрать «Громовой ястреб», он лишь подчинялся мне и не должен нести наказания за свои действия на Тарсисе Ультра.

Максим подступил вплотную к Уриилу и угрожающе навис над ним.

– Я знаю, – прошипел магистр кузниц. – Неужели ты думал, что я не узнаю этого?

– Я просто хотел расставить все по местам, – отозвался Уриил.

– Ответь, зачем ты осквернил священную машину, доблестно служившую нашему ордену практически целое тысячелетие и много раз носившую тебя в бой? Как ты мог предать такой благородный машинный дух и надругаться столь жестоко над ним?

– У меня не было выбора, – коротко произнес Уриил.

– Ах, не было выбора? – с издевкой воскликнул Максим. – Мне тяжело в это поверить.

– Я не лгу, магистр, – угрюмо защищался Уриил. – Нам требовалось доставить новые энергетические батареи к одному из планетных защитных лазеров, чтобы сбить тиранидский корабль-улей. Только у «Громового ястреба» могло хватить топлива добраться туда, а потом вернуться обратно. Но даже для этого нам пришлось максимально облегчить вес машины и снять с нее все, что только было возможно.

– Ты рассердил дух машины. Я ухаживал за ним, и он сильно разгневан. На твоем месте я бы поостерегся доверять ему свою жизнь до тех пор, пока не вымолишь у него прощение и не проведешь обряды почитания.

Максим повернулся к Уриилу спиной и возвратился на свое место. Вслед за ним и другие магистры ордена брали слово, раз за разом уличая Уриила в преступлениях против Кодекса Астартес. Они знали все подробности обеих кампаний на Павонисе и Тарсисе Ультра, битвы на космическом скитальце «Гибель добродетели» и сражения с темными эльдарами на обратном пути.

Во всеуслышание представлялись все новые и новые случаи нарушений. Уриил был обескуражен. С одной стороны, он не мог отрицать правдивости этих обвинений, а с другой – каждый шаг оправдывался необходимостью именно такого решения. Время шло час за часом, обвинения множились, но его объяснения магистрам ордена не требовались. У них уже сложилось предубежденное мнение: он отклонился от Кодекса Астартес и совершил ужасное преступление против веры и преданности. Подобное злодеяние искупить нельзя.

Солнце скрылось за черепичной крышей дворца лорда Калгара. Уриил держался из последних сил, он боялся, что вот-вот может потерять самообладание. Его судьям нужна была не правда, а лишь козел отпущения, который заплатил бы за всех погибших на Тарсисе Ультра. У этого процесса имелась лишь одна цель – показать всем, что ждет нарушителей Кодекса Астартес.

Хотелось кричать от негодования и ярости, но Уриил лишь плотнее сжимал губы. По плитам сада вытянулись длинные багровые тени. Вечерние мотыльки собирались в неспокойные стайки вокруг горящих факелов, закрепленных на балконах. Наконец поднялся Марней Калгар и, окинув взором магистров ордена, спустился в сад. Подойдя к Уриилу, Калгар посмотрел ему прямо в глаза. Уриил не отвел взгляда, намереваясь, как подобает настоящему воину, принять свою участь, какой бы ужасной она ни была.

После довольно большой паузы лорд Калгар произнес:

– Мне печально от того, что стало с вами обоими. Я видел вас на вершине славы и надеялся, что однажды вы займете место среди величайших героев нашего ордена. Но в жизни нет ничего постоянного, и вот вы стоите передо мной, обвиняемые в самом темном из преступлений. Завтра вам будет предоставлена возможность защитить себя и опровергнуть выдвинутые обвинения. Подумайте хорошенько, что вы будете говорить. Я советую провести эту ночь в молитве. Обратитесь к Императору, чтобы он направил вас, и вспомните свои клятвы, данные ордену, когда в следующий раз будете стоять передо мной.

Луна уже успела осветить крыши зданий, когда Павсания и Уриила отвели обратно в камеры.

* * *

В темной камере пахло затхлостью и безнадежностью. С кольца, вмурованного в стену, свисала тяжелая цепь, с потолка срывались крупные капли, но вода не собиралась на каменном полу, а исчезала в многочисленных трещинах.

– Должен ли я заковать тебя? – спросил один из терминаторов через вокс-усилитель своего шлема.

– Нет, – ответил Уриил. – Я даю слово, что не буду пытаться бежать и не создам лишних неприятностей.

Терминатор кивнул – ничего другого он и не ожидал услышать, – закрыл дверь и запер ее механическими замками, усиленными толстыми цепями. Уриил сжал кулаки и, подобно дикому зверю, мерил быстрыми шагами камеру. Он не будет пытаться бежать: правда на его стороне и все обвинения, выдвинутые против него, он обратит завтра на самих обвинителей. Они не были свидетелями тех событий, которые вынуждали его принимать трудные решения.

Разве находились они на стенах Тарсиса Ультра? Не было их и там, где он столкнулся с могущественным звездным богом, когда мерзкая ксенозараза проникла в его разум. Где они были, когда он погибал, сражаясь за них?

Он знал, что слишком горячо реагирует, но ничего не мог с собой поделать: боль от несправедливости происходившего мучила его. Опустившись на пол, под мерную капель воды он стал выстраивать план своего выступления.

Незаметно прошло несколько часов, когда Уриил вдруг расслышал мягкую поступь. Шаги были осторожные, как у человека, который боится быть обнаруженным. Неизвестный приблизился к камере. Обостренным слухом даже сквозь железную дверь Уриил определил, что к нему в гости пожаловал космический десантник.

Он быстро пересел на другое место, прислонившись спиной к стене напротив двери. В замке, поворачиваясь, загремел ключ, распахнулась створка, и в проеме, загородив свет из коридора, появилась закутанная в балахон фигура. Десантник зашел в камеру и откинул с головы капюшон.

– Рад видеть тебя, капитан Вентрис, – прозвучал глубокий бас умудренного годами и опытом воина.

– Капитан Агемман? – удивился Уриил, узнав десантника по голосу.

Агемман, капитан Первой роты – ветеранов, самых лучших и храбрых воинов Ордена, среди прочих своих званий носил титул Регента Ультрамара, отвечавшего за безопасность Ультрамара в отсутствие магистра Ультрамаринов. После того как герой Первой роты капитан Инвикт погиб в сражении с тиранидами флота-улья «Бегемот», Агемман начал восстанавливать уничтоженную роту. И только сейчас, двести пятьдесят лет спустя, задача возрождения была выполнена и боевое знамя вновь вынесено из реликвария.

Пример Агеммана вдохновлял всех, проходивших подготовку в Агизеле, и тех, перед кем уже были открыты врата Крепости Геры. Он зажег в их сердцах яркий луч надежды: воин, обладающий отважным духом и доблестью, может добиться невозможного. Чего же этот герой хотел от Уриила?

– Так точно, – ответил Агемман, протягивая руку для рукопожатия. – Отвага и честь.

– Отвага и честь, – откликнулся Уриил, отвечая на рукопожатие.

Агемман, скрестив руки на груди, с брезгливостью и отвращением оглядел мрачную камеру.

– Горько видеть отважного воина в таком положении.

– Капитан, вы выбрали не самое удачное время, чтобы прийти ко мне. Что вам нужно?

– Я пришел по поручению лорда Калгара, капитан Вентрис.

– Лорда Калгара?

– Я все о тебе знаю, Уриил, – перебил его Агемман. – Я следил за тобой начиная с самого Агизеля. Я видел твои возможности и торжествовал, когда ты был выбран, чтобы войти в Крепость Геры и стать Ультрамарином. Я возносил благодарственные молитвы за победу на Мире Ворна и оплакивал вместе с тобой погибших на Дороге Черных Костей. Я знаю обо всех операциях Караула Смерти и понимаю, почему ты не хочешь говорить об этом.

– Зачем вы все это мне рассказываете? – насторожившись, спросил Уриил.

– Затем, чтобы ты понял, что я говорю правду, Уриил Вентрис, – объяснил Агемман. – Ты обвиняешься в одном из самых тяжких преступлений, которые только может совершить Ультрамарин, твоя жизнь сейчас висит на тоненьком волоске. Тебе лучше прислушаться к тому, что я тебе скажу. – Агемман прикрыл дверь. – От этого будет многое зависеть…

* * *

Наступил новый ясный день, над горами поднялось яркое солнце, осветив серые скалы и горные леса. Свежий ветерок гулял по всей Долине Лапониса. Вооруженные конвоиры вели Уриила к дворцу Марнея Калгара. Он шел по гладким ступеням, высеченным прямо в скале. Во всем теле ощущалась легкость; гнев и обида больше не терзали его сердце. Решение было принято, никаких сомнений в правильности выбранного пути не осталось.

Печально, что Павсания вели рядом, но тут Уриил был бессилен что-либо изменить. С капитаном Агемманом он разговаривал целый час. Искренность и пылкость суждений Агеммана убеждали сильнее других доводов. На прощание они обменялись крепким воинским рукопожатием – запястье к запястью. Агемман пожелал Уриилу удачи и, без сомнения, направился с такой же миссией к Павсанию.

Поднимаясь по ступеням, Уриил бросил взгляд на Павсания. Лицо сержанта было полно решимости, – значит, он внял словам Агеммана и выбрал тот же путь. Его товарищ оставался верным ему до конца. Это трогало до глубины души. Когда они добрались наконец до эспланады и направились к многоколонной галерее, ведущей во дворец Марнея Калгара, Уриил успел еще раз все прокрутить в памяти. Теперь он был спокоен и лишь слегка улыбался своим мыслям.

Они прошли между стражами в терминаторских доспехах в темный зал, а затем вновь очутились на ярком свету, заливавшем внутренний двор. Их вывели из камер с самыми первыми лучами солнца, однако все магистры ордена уже собрались здесь, облаченные в церемониальные одежды, с лавровыми венками на головах, символизировавшими судебную власть. Уриил с Павсанием встали рядом со статуей Конора, повернувшись к лорду Калгару и вытянув руки по швам. Конвоиры направились к выходу, и никто не шелохнулся, пока не раздался звон закрывшихся за ними бронзовых дверей.

Марней Калгар спустился в сад и остановился перед подсудимыми. Аугментический глаз великого магистра светился ровным светом, на лице не отражалось никаких эмоций. Уриил понимал, что, соглашаясь с предложением Калгара, которое с пылкостью передал им Агемман, они обрекли себя на смерть. Но в сердце не было злобы. На него снизошло просветление и осознание высокой чести быть истинным Ультрамарином.

Повелитель Ультрамаринов обошел фонтан и обратился к собравшимся магистрам:

– Братья-десантники, сегодня – день суда. Мы слышали много обвинений, выдвинутых против этих воинов, но мы – воины чести и предоставим им шанс все опровергнуть и оправдаться в глазах наших собратьев.

Калгар совершил полный круг вокруг пенящегося фонтана и вновь встал перед Уриилом, глянув ему прямо в глаза.

– Капитан Вентрис, у тебя есть право говорить в свою защиту.

Уриил сделал глубокий вдох и сказал:

– Я отказываюсь от этого права и принимаю решение суда моих повелителей, каким бы оно ни было.

Волна удивления пробежала среди магистров, а Калгар едва заметно кивнул Уриилу. Великий магистр обратился к Павсанию и получил аналогичный ответ. Уриил видел, как напряглось лицо Леарха, и мог представить, как тяжело сержанту осознавать, что он навлек беду на своего капитана, но Уриил понимал, что другого выхода у Леарха не было. Он кивнул сержанту в знак взаимного примирения и уважения.

Уриил повернулся к магистру Ультрамаринов, когда тот вновь задал вопрос:

– Не желаешь ли ты все-таки объясниться и обратиться с прошением к своим собратьям?

– Нет, – ответил Уриил. – Я добровольно подчинюсь вашему решению.

Лорд Калгар медленно поднялся на трон, поправил плащ и, выдержав паузу, обратился к магистрам:

– Эти воины утратили веру в Кодекс Астартес и по доброй воле признают свою вину. Теперь их судьба находится в моих руках, и завтра я оглашу свой вердикт. На заре мы снова соберемся у Скалы Галлана, где и будет исполнен приговор.

Кажется, Уриил был готов к неминуемой расплате, но сердце упало при упоминании Скалы Галлана – лобного места.

* * *

Водопады Геры низвергались с оглушающим шумом. Потоки воды обрушивались на сотни метров вниз и разбивались об острые клыки белых скал, возвышающихся над пенным озером ледяной воды. Скалы сверкали вкраплениями частиц кварца, по берегам озера зеленели пихты и ели. Солнце поднялось над горными вершинами и теплым золотым светом озарило все вокруг. Невероятной красоты картина, нарисованная самой природой, предстала перед глазами. Возможно, это последнее, что Уриил мог увидеть в своей жизни, чтобы унести прекрасное зрелище в следующее воплощение.

Их доспехи были возвращены в армориум Четвертой роты, и теперь Уриил с Павсанием, одетые в простые черные хитоны, молча шли за магистрами ордена. Цепи были сняты, и босые ноги ощущали приятное тепло нагретой солнечными лучами земли. Вооруженные охранники не сопровождали эту мрачную процессию, виновным дали возможность встретить свою участь как Ультрамаринам, не унижая их чести и достоинства. Целых два часа они поднимались от Крепости Геры к Скале Галлана – плите черного мрамора, углом выступающей из скальной породы.

В древние времена осужденных преступников бросали отсюда в пропасть, и именно на этом месте меч Робаута Жиллимана отсек голову королю-предателю Галлану, убившему отравленным кинжалом своего приемного отца и пытавшемуся захватить власть над Макрагге.

Магистры остановились у самой пропасти. Туман покрыл легкой водяной пленкой их доспехи, хитон Уриила тоже намок и прилип к телу. Осужденные молча взошли на мраморную плиту и медленно приблизились к ее кромке. Уриил испытал мимолетное головокружение, краем глаза заглянув в бездну. Плита была мокрой и скользкой, но какая разница, упадет он сейчас или чуть позже?

Они опустились на колени на самом краю, сквозь мокрую ткань мрамор холодил ноги. Уриил еще раз бросил взгляд вниз, на острые камни, запятнанные кровью приговоренных. Очень скоро и его собственная кровь обагрит их. Однако эта мысль не вызвала у него никакого волнения. Агемман в разговоре ясно дал понять, что их ожидает, и Уриил, внутренне морально подготовился выдержать всю эту церемонию как истинный Ультрамарин.

Павсаний тронул его за плечо. Гордо подняв голову, его мужественный друг и товарищ по оружию обводил взором долину, наслаждаясь красотой открывающегося вида.

– Я не жалею ни о чем, – сказал Павсаний. – Мы действовали с отвагой и честью, никто не может требовать от нас большего.

У Уриила сжалось сердце. Прощай, друг! Услышав за спиной приближающиеся шаги, он склонил голову и, закрыв глаза, ожидал толчка, который прямиком отправил бы его в бездну. Лорд Калгар осторожно коснулся склоненных фигур латной перчаткой. Великий магистр Ультрамаринов произнес свой приговор:

– Вы воины отваги и чести. Кодекс Астартес предусматривает для вас одно-единственное наказание – смерть. Я обязан подчиниться законам Кодекса, у меня попросту нет другого выхода, но мне больно терять таких доблестных собратьев. – Рука Калгара сжала плечо Уриила. – Есть разные варианты того, как добиться вашей смерти. Но не будет ли большим грехом уничтожение жизни, способной наносить удары врагам Императора? Я приговариваю вас дать Смертельную клятву и отправиться в проклятый регион космоса, где встретили свой конец многие настоящие воины, – в Глаз Ужаса. Я приговариваю вас огнем и мечом через мрак Хаоса нести свет Императора, пока не найдете свою судьбу.

* * *

Уриил неподвижно стоял в освещенном факелами зале врат, окруженный магистрами ордена. Он был облачен в полный силовой доспех, на поясе висел его меч с золотым эфесом. Предстоящий поход в Глаз Ужаса, этот регион космоса, где безумие и зараза варпа проникают в реальное пространство, означал такую же верную смерть, как если бы Уриила столкнули со Скалы Галлана, но он считал это решение справедливым и принял его с легким сердцем, уверенно и спокойно.

Павсаний стоял рядом, тоже облаченный в броню, крепко сжимая серебряной аугментической рукой огнемет последней модификации. Капеллан Клаузель читал Книгу Бесчестия, произнося слова, не звучавшие последние шесть тысячелетий. Древний, переплетенный в кожу том с окаймленными золотом страницами источал запах плесени, какой бывает у книг, не открываемых многими веками. Монотонное чтение служило аккомпанементом магистрам, снимавшим с доспехов и оружия Уриила и Павсания все знаки отличия Ультрамаринов.

Татуировку номера роты с левого плеча Уриила свели заблаговременно, закрасили наплечники брони, и они стали безупречно голубыми. С груди и пояса сняли золотых орлов, затем печати чистоты и знаки почета. Изъятые атрибуты укладывались в специальный сандараковый ковчег. Теперь Четвертой ротой будет командовать Леарх: лучшей кандидатуры лидера для оставшихся в живых воинов, способного реально восстановить численность роты, Уриил не мог и придумать.

Марней Калгар бесстрастно наблюдал за тем, как с осужденных снимали знаки отличия. Уриил догадывался, что ему это неприятно, но выбора у великого магистра не было. Либо Смертельная клятва, либо позорная смерть на камнях Водопадов Геры. Слова Агеммана, сказанные Уриилу в камере, звучали в ушах так ясно, будто только что произнесенные.

Агемман говорил о великом и добром имени Ультрамаринов, олицетворявшем правду, отвагу и веру в Императора. О том, что их орден космического десанта славен своими традициями и устоями и посеять семена сомнения в разумы его воинов равносильно проклятию на веки вечные. О том, что орден сплочен доблестью своих воинов и негоже одному из них чернить его, – ведь это все равно что подрывать самую основу Ультрамаринов.

Каждый воин рассматривает своих непосредственных начальников как олицетворение учений Кодекса, и измена капитана для них становится большим ударом. Далее следовал логический вывод: зараза инакомыслия должна быть вырвана с корнем, прежде чем сможет распространиться на весь орден и погубить его. Другого пути просто нет. Убежденность, звучавшая в голосе Агеммана, пробилась сквозь горечь и разочарование, терзающие в то время Уриила, и он воочию сумел представить, что может произойти, если его методы распространятся во всем ордене.

Ультрамарины превратятся в сборище кочующих бойцов, нападающих на всех подряд. Очень скоро они станут неотличимы от отступников и ренегатов, поклоняющихся Губительным Силам. Уриила охватило жуткое видение будущего, в котором жестокие и кровавые Ультрамарины станут вселять такой же страх и отвращение, как те, кто уже давно идет по пути Хаоса.

Агемман не приказывал – решение оставалось за ними. Вот тогда и наступило прозрение: покорно принять наказание лорда Калгара и показать ордену, что путь, выбранный Ультрамаринами, – верный. Они с Павсанием должны дать Смертельную клятву, и орден будет существовать так же, как прежде.

Наконец Клаузель закрыл книгу. Он слегка склонил голову, когда Уриил с Павсанием проходили мимо, направляясь к вратам.

– Уриил, Павсаний, – окликнул лорд Калгар.

Космические десантники остановились и поклонились своему бывшему великому магистру.

– Да пребудет с вами Император. Примите смерть достойно.

Уриил кивнул в ответ, в тот же момент врата распахнулись. Вместе с Павсанием он ступил наружу, в пурпурные сумерки вечера. Вокруг пели птицы, на высоких стенах и башнях Крепости Геры мерцали огни факелов. Прежде чем врата закрылись, Калгар снова заговорил. В его голосе звучали нотки сомнения, словно он был не уверен, стоит ли это произносить.

– Прошлой ночью я беседовал с библиарием Тигурием, – сказал Калгар. – Ему было видение вас с Павсанием, захваченных Темными Силами. Он видел мир, исполненный темного железа, с гигантскими утробами демонической плоти, пульсирующими чудовищной неестественной жизнью. Жестокие хирурги, похожие на монстров, разрезали эти утробы, доставая оттуда окровавленные тела. Тела выглядели больше мертвыми, чем живыми, но дышали, здоровенные, сильные, – темное зеркало нашей доблести. Я не знаю, что означает это видение, Уриил, но то, что от него исходит зло, очевидно. Найди это место и уничтожь.