Текст книги "Флинн"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 22

– Пока не очень, – Флинн говорил в микрофон телефонной трубки. – Есть интересные местные ниточки, но до настоящего прорыва дело не дошло.

На другом конце провода Джон Рой Придди, Б. Н. Зеро, молча ждал продолжения.

В кабинете Флинн развернулся на своем кресле к окну, положил ноги на батарею, оглядел залив.

– К примеру, английский актер, Дэрил Коновер, после первого спектакля со скандалом отказался играть в дорогостоящей постановке Гамлета, оставив продюсера Бейрда Хастингса один на один со стаей мяукающих котов, требующих ужина. Еще будучи Робертом Калленом Хастингсом, наш продюсер служил в армии Соединенных Штатов сапером, и что-нибудь взорвать для него пара пустяков. Нам также известно, что он купил динамит, чтобы убрать что-то лишнее из своего сада.

– Звучит неплохо, – ответил Б. Н. Зеро.

– Действительно, неплохо. Мы знаем, что он покупал динамит не для того, чтобы взорвать самолет, ни о какой преднамеренности речи нет, но в понедельник вечером, когда Коновер сделал ему ручкой, разорив полностью и окончательно, динамит у него мог быть. А пообщавшись с ним, я понял, что он – человек настроения.

– Надо бы копнуть глубже.

– Да. Мы постараемся узнать, где был Хастингс с одиннадцати тридцати до трех часов ночи с понедельника на вторник. Это просто.

– Ты еще не узнал?

– Есть Лига лишних людей, которая радостно взяла на себя ответственность за фейерверк в воздухе. Никто и пальцем о палец не ударил, чтобы найти их. Как я вам и говорил, я направил по их следу моих сыновей, Тодда и Рэнди. Пока они не дали о себе знать.

– Понятно.

– Есть еще один вариант. Как я вам говорил, этим рейсом улетел английский боксер, Перси Липер. Он только что выиграл звание чемпиона мира в среднем весе.

– А он тут при чем?

– Сейчас объясню. Ходит слух, что за его соперником, Факером Генри, экс-чемпионом, стоит мафия. Липер мог их обмануть, выиграть бой, получив деньги за проигрыш. Или они просто не хотели, чтобы эта сторона Атлантического океана лишилась титула чемпиона мира. В любом случае на текущий момент на вершине снова Факер. Именно его надо побить, чтобы стать чемпионом. А контроль над следующими матчами за этот титул может принести миллионы долларов, не говоря уже о незаконных прибылях, получаемых от тотализатора.

– Факер? Такое, значит, его настоящее прозвище?

– Да.

– В газетах пишут «Фокер».

– Я знаю.

– А у меня даже мысли такой не возникло.

– Газеты еще не печатают абсолютной правды. Хоть каких-то норм приличия они придерживаются.

– Я, правда, всегда задавался вопросом, а что означает «Фокер».

– Факер, – ответил Флинн.

– Что еще, Френк? Не уходи в сторону.

– Натан Баумберг. Вице-президент «Зефир эйруэйз». Шеф предполетной подготовки. Так или иначе связан с Лигой защиты евреев.

– Ух ты.

– Именно так. Однако, вроде бы тут концы с концами не сходятся. Мотив, возможность, средства у него были. Однако у нас еще нет доказательств того, что Баумберг знал, мог знать, что Рашин-аль-Хатид, министр иностранных дел Ифада, полетит этим рейсом, под чужим именем, с американским паспортом, закупив для Республики Ифад оружия на двести пятьдесят миллионов долларов.

– Разведка у ЛЗЕ не так уж хороша, Френк.

– Я думаю о том же.

– Более того, ЛЗЕ никогда не пойдет на такое. Убить более ста невинных людей…

– Согласен, не пойдет. Уверен, что не пойдет. Но вот некоторые ее члены, особенно бывшие, могут пойти. Беда таких групп в том, что руководство не может контролировать действия своих подчиненных. Особенно экс-подчиненных. Людей, которые вышли из ЛЗЕ, недовольные теми или иными действиями лиги.

– И какова цель взрыва… наказать?

– Могли они остановить продажу оружия, убив Рашин-аль-Хатида по пути домой с четвертью миллиарда долларов в кармане?

– Интересный вопрос, Френк. Я как раз собирался сказать тебе, что сделка о продаже оружия Республике Ифад сегодня расторгнута.

– Расторгнута?

– Да.

– На всю сумму?

– На все четверть миллиона.

– Кто ее расторг? Соединенные Штаты?

– Нет. Республика Ифад. Без указания причины. Соединенные Штаты намеревались выполнить условия достигнутого соглашения.

– Другого никто и не ожидал.

– Я бы так не думал.

– Так, может, они напугались?

– Возможно.

– Скажите мне, сэр, из Ифада уже поступило сообщение о смерти их министра иностранных дел?

– Еще нет.

– Странно.

– Не так уж и странно. Парень путешествовал по подложному паспорту. Не волнуйся. Он погибнет на следующей неделе в автомобильной аварии в пустыне Зол.

– Тогда есть еще одна интригующая версия. Связана она с сыном судьи, большим любителем азартных игр. Раньше долги за него платил отец. Но теперь молодой человек перестарался. Влез в такие долги, что отец оплатить их никак не может. Зато поднимается на борт того самого самолета, предварительно застраховав свою жизнь на полмиллиона долларов, так он, во всяком случае, думает… и самолет взрывается.

– Фамилия?

– Флеминг.

– Судья Флеминг?

– И сын. Очень больной молодой человек. Молодой человек, пребывающий в состоянии крайнего отчаяния.

– Звучит неплохо.

– Вы это уже говорили. Есть нестыковки. Вроде бы молодой человек в аэропорт не приезжал. Отца он уж точно не провожал. И юный Флеминг не захотел поговорить со мной добровольно. И во-вторых, деньги по страховке получит не он, а его мачеха. – После короткой паузы Флинн продолжил: – На борту самолета находилось сто восемнадцать человек. Мы рассмотрели самые очевидные версии.

– За пару дней ты много чего раскопал, Френк.

– Мы еще даже не начали. Как я и говорил, прорыва пока нет. Я не слышал колокольчика, который, как вы знаете, звякает у меня в голове. Скоро я познакомлю со всеми этими версиями ФБР, передам их на блюдечке с голубой каемочкой, чтобы они могли размотать каждую, а потом буду искать что-то еще.

– Не отчаивайся, Френк.

– Стараюсь. Но найти причину одномоментной гибели ста восемнадцати человек… Она есть, должна быть, но она прячется в стоге сена, словно иголка… Вы хотели сообщить мне что-то еще?

– Военно-морской флот США доложил, что в понедельник вечером в Массачусетский залив заплывала русская подводная лодка.

– Не может быть! Вновь оживает версия с ракетой.

– Они ведут свое расследование. Имелось решение оставить подводную лодку в покое. Принятое на самом высоком государственному уровне.

– Не счесть чудес твоих, господи!

– Но, Френк, никто не может понять, зачем русским это понадобилось… сбивать американский пассажирский самолет.

– Продемонстрировать миру свои возможности.

– Я думаю, Френк, все и так знают, на что они способны.

– Вы полагаете, что свободолюбивая Республика Ифад каким-то образом оскорбила великий и могучий Союз Советских Социалистических Республик?

Джон Рой Придди рассмеялся.

– Или это имело какое-то отношение к продаже оружия Соединенными Штатами?

– Ерунда, – отмахнулся Б. Н. Зеро. – Мы говорим о каких-то четверти миллиарда долларов.

– Простите?

– Сверхдержавы на такие мелочи внимания не обращают. Тебе нужно что-нибудь еще, Френк?

– Да. Фотографии Рашин-аль-Хатида, Михсона Тахи и Назима Салема Зияда. Подойдут копии с их паспортных фотографий.

– Это вряд ли. Как ты понимаешь, их сделали расплывчатыми.

– Лучше такие, чем ничего. Я хочу выяснить, чем занимались наши приятели в Бостоне, помимо бесед с банкирами.

– Завтра утром они будут у тебя на столе.

– Благодарю.

* * *

– Гроувер ждет внизу в машине, – предупредил Коки, – чтобы отвезти тебя в аэропорт.

– И в ломбарды. Не забывай про ломбарды по дороге домой.

– Кабинет инспектора Флинна, – отчеканил Коки в телефонную трубку.

– Ах, Коки! Чашка горячего чая. Что может быть лучше после трудов праведных?

Коки протянул трубку Флинну.

– Хесс. ФБР.

– Флинн, ты действительно арестовал этим утром миссис Чарлз Флеминг?

– Да, – ответил Флинн. – Действительно.

– Ты решился на такую глупость, не посоветовавшись с нами?

– Решился.

– Да что на тебя нашло?

– Получил дельный совет. От подчиненных.

– Ах ты, паршивый членосос, проклятый сукин сын!

– Я слышу, вы повысили голос.

– Сукин сын!

– Держите себя в руках, а не то я положу трубку и пожалуюсь на телефонный узел, что мне звонят какие-то люди и грязно ругаются.

– Я же сказал тебе, чтобы ты ничего не делал без нашего ведома!

– Я слышал.

– Тогда какого хрена ты арестовываешь жену федерального судьи по обвинению в массовом убийстве, не имея никаких улик?

Флинн вытащил из кармана брошь с бриллиантом и рубином, ту самую, что И. М. Флетчер прислал Дженни, повертел в руке, наслаждаясь игрой света в камнях.

– Ничего страшного не произошло. Я отпустил даму, угостив ее ленчем.

– Святой боже!

– Вопрос закрыт. На время.

– Черта с два! Последний раз, Флинн, я приказываю тебе явиться в командный центр! Немедленно!

– Командный центр? Что у вас проходит под этим названием, душный конференц-зал или ангар, в котором холодно, как в Арктике?

Приезжай сюда! Конференц-зал! Быстро!

Я не появляюсь в аэропорту, даже если вы будете угощать мороженым всех, кто еще не дожил до сорока двух лет!

Глава 23

– Аэропорт, – Флинн устроился поудобнее на переднем сиденье рядом с Гроувером. – Командный центр. Потом, по пути домой, остановимся у ломбарда.

– Ломбарда.

Гроувер с такой силой вывернул руль, что автомобиль буквально спрыгнул с тротуара. Включил щетки, разгоняя конденсирующийся на стекле туман.

– Как самочувствие? – полюбопытствовал Флинн.

Заплывший глаз Гроувера со времени их последней встречи заметно полиловел.

– Ладно, – продолжил Флинн, не дождавшись ответа. – Может, доложишь мне о визите к вдове Гейгера?

– Ничего нет.

– И дома тоже? Ничего?

– Нет улик.

– А, ты об этом.

– Ее муж, некий Раймонд Гейгер…

– Никос Раймонд Гейгер?

– Некий Раймонд Гейгер.

– Понятно.

– …торговал обувью.

– Ясно, – кивнул Флинн.

– В ночь с понедельника на вторник собирался вылететь в Лондон рейсом восемьдесят авиакомпании «Зефир эйруэйз».

– Любопытно.

– После деловых встреч в Лондоне хотел поехать во Франкфурт. Это в Германии. Семья обеспеченная. Большой дом. «Линкольн-Контитенталь» последней модели, «Меркьюри». Лужайки. Дети.

– А почему он застраховал свою жизнь на пять тысяч долларов перед посадкой в самолет?

– Жена говорит, что он всегда так делает. Суеверие. На похороны.

– Опять суеверие!

– По словам жены, он считал, что с ним ничего не случится, если он будет покупать страховой полис перед посадкой в самолет. Со страховкой, мол, ему никакая катастрофа не страшна.

– Вот уж никогда не видел в страховом полисе ничего смешного. А Флеминги тоже над ним смеялись. Наверное, страховые компании не понимают, что работают в увеселительном бизнесе. Когда догадаются, перестанут платить по полисам. Шутка, понимаешь.

– Страховку они все равно не получат, – добавил Гроувер.

– Как так?

– Во всяком случае, не получат сразу. Миссис Гейгер показала мне письмо, в котором указано, что страховая компания приостанавливает все платежи до полного расследования взрыва самолета, вылетевшего из Бостона в Лондон рейсом восемьдесят.

Через тоннель они ехали медленно, но зато без остановок.

Когда они вновь выехали на свет божий, Флинн повернулся к Гроуверу.

– Может, ты скажешь, что на тебя нашло, что побудило поехать в Кендолл-Грин и арестовать миссис Чарлз Флеминг, никого не поставив в известность о своих намерениях?

– Вас побудило бы то же самое, если б у вас была должная полицейская подготовка или опыт.

Гроувер показал свою бляху кассиру, сидевшему в будке у въезда на платную дорогу, и вновь поднял стекло.

– Так что же это было? – спросил Флинн.

– Дерьмо, – процедил Гроувер. – Вы и ваши женщины.

– Я и мои женщины?

– Копа учат, инспектор, – сержант подчеркнул звание Флинна, – в любой ситуации сохранять хладнокровие, не поддаваться эмоциям.

– Как приятно это слышать.

– В тот день, когда мы вместе приехали к дому Флемингов, вы не могли оторвать от нее глаз.

– Все так. Женщина она интересная.

– Вы смотрели на нее круглыми глазами, – заявил Гроувер. – Она ослепила вас!

– Ослепила? Круглые глаза? Гроувер, а не податься ли тебе в поэты?

– Вам захотелось трахнуть ее. Прямо там. И не отпирайтесь.

– Не буду отпираться. Хоть и не знаю, от чего.

– Господи, розовый мотоцикл! Жена федерального судьи, сама преподает в колледже, консультирует бостонскую полицию… и ездит на розовом мотоцикле. О, боже!

– Да, розовый мотоцикл покорил мое сердце, – признал Флинн.

– Вы не слышали ни одного ее слова. А ведь она созналась в совершении преступления, Френк! Но вы ее не слышали.

– Нет. Я не слышал ее признания.

– Посудите сами, Френк. Судья был старше ее на двадцать два года. Ей – тридцать один. Ему – пятьдесят три.

– Помнится, она что-то говорила по этому поводу.

– Она заезжает за мужем на работу, везет в ресторан у залива, где они обедают с большим количеством спиртного. Потом она отвозит его в аэропорт. Это существенно. Сразу ясно, что она пила гораздо меньше, чем он. То есть старикан здорово набрался.

– Понятно.

Гроувер припарковал «Форд» у тротуара напротив входа в терминал «Зефир эйруэйз» и выключил двигатель.

– А здесь, в аэропорту, она реализует свой замысел, приводит старикана к автомату, где он страхует свою жизнь на полмиллиона долларов. Притворяется, что не знает о страховом максимуме в сто двадцать пять тысяч. Это часть ее плана. Потом она может заявить, что с автоматом они просто играли, никакого злого умысла не было.

– Естественно.

К ним уже направлялся патрульный в блестящем дождевике.

– Она дожидается, пока чемодан судьи отправят на борт самолета. И сама говорит, что вещи собирала она, а судья в чемодан даже не заглянул.

Патрульный с силой забарабанил кулаком по стеклу со стороны Флинна.

Флинн даже не взглянул в его сторону.

– Потом она говорит, что поехала домой, легла спать и даже не знала, что этот чертов самолет взорвался сразу после взлета.

– Я по-прежнему не вижу никаких новых улик.

Патрульный все барабанил по стеклу, рискуя его разбить.

Флинн медленно опустил стекло, посмотрел на копа.

– Что вам угодно?

– Убирайте отсюда машину! Здесь стоянка запрещена! Живо!

– Нет, – ответил Флинн и поднял стекло. – Из сказанного тобой, Гроувер, я все равно не понимаю, почему ты решил арестовать миссис Флеминг.

– Все знают, что сын судьи – азартный игрок.

– Все?

– Все.

Патрульный уже барабанил кулаком по крыше автомобиля.

– Уж не обижайтесь, инспектор, – продолжил Гроувер с явным намерением обидеть, – но вы не коп.

Патрульный барабанил по крыше все сильнее.

Флинн чуть опустил стекло.

– Прекратите, – и опять поднял стекло.

– Возможно, этот парень, Чарлз Флеминг-младший, опять залез в долги.

– Я подозреваю, что так оно и есть.

– И это вам ни о чем не говорит?

– Нет. У нас нет доказательств того, что Чики был в аэропорту. Второе, получателем страховки указан не Чики. Его мачеха. – Флинн открыл дверцу, начал выбираться из кабины. – Не думаю, что ты знаешь больше моего, Гроувер.

– Я не знаю. Но вы слепы.

– Это возможно.

Патрульный уже стоял перед капотом, записывал номерной знак.

– Подумайте о тридцатиоднолетней девахе на розовом мотоцикле и пятидесятитрехлетнем дряхлом муже.

– Я думал.

Он уже выбрался на тротуар.

– Вы же не будете говорить мне, что эта дамочка смотрела только на своего мужа.

– Может, и нет.

Патрульный с силой вдавил квитанцию в грудь Флинна.

– Это самый большой штраф, какой ты платил в своей жизни, приятель.

Флинн не стал мешать квитанции падать на мокрый асфальт.

– А теперь живо убирайте отсюда машину!

– Отвали, – коротко бросил Флинн.

– Инспектор, вы по-прежнему не видите главного. – Гроувер вылез на мостовую, и теперь они говорили через мокрую крышу автомобиля.

– Инспектор? – переспросил патрульный.

– Миссис Флеминг тридцать один год, а ее приемному сыну – двадцать шесть.

– Ага! – вырвалось у Флинна.

Патрульный начал обходить «Форд» спереди, держа курс на Гроувера.

– Инспектор? – повторил он.

– Ага! – Флинн смотрел на Гроувера. – Так вот, значит, о чем ты думаешь?

– Именно об этом.

– Это инспектор Флинн? – спросил патрульный.

– Отвали, – рыкнул Гроувер.

Сержант Ричард Т. Уилен забрался в кабину, захлопнул дверцу, застыл.

– Г-м-м! – Флинн взглянул на патрульного: – Вот, значит, о чем он думает.

Флинн шагнул к бордюрному камню, открыл дверцу, наклонился, всунулся в кабину.

Гроувер смотрел прямо перед собой, сложив руки на груди.

– Ты считаешь, что Сасси убила судью, потому что влюблена в Чики?

– Да.

– Господи! Если бы в ФБР могли оценить безупречность логики, на которой строятся твои умозаключения, они никогда не стали бы жаловаться мне на тебя.

Флинн подцепил квитанцию носком ботинка, двинул ее в сторону патрульного.

– Вы мусорите.

Глава 24

Пола Киркмана Флинн нашел в коридоре отдела пассажирского обслуживания «Зефир эйруэйз». Даже в конце рабочего дня Киркман выглядел свеженьким, чистеньким, отглаженным.

– Привет.

– Привет, инспектор.

– Я не уверен в том, что мне нужно…

– А кто из нас, смертных, может со всей определенностью сказать, что ему нужно? Пройдемте в мой кабинет, – предложил Киркман.

Флюоресцентные лампы на потолке пульсировали.

На столе Киркмана лежала большая цветная схема пассажирских салонов «Боинга-707».

С какими-то надписями, стрелками, направленными к креслам.

Киркман сел за стол.

– А это что?

– Провел кое-какие исследования, – Киркман развернул схему к Флинну. – Подумал, вдруг кому-то понадобится. Я отметил, где сидели некоторые из пассажиров.

– Не все?

– Не все могут зарезервировать определенное место. Только пассажиры первого класса. А пассажиры экономического, если они только специально не просят посадить их в то или иное кресло, просто делятся на две группы: курящие и некурящие.

– Понятно, – кивнул Флинн. – И я вижу, что вы учились в хорошей школе – ваш почерк разобрать невозможно.

Киркман обошел стол, встал рядом с Флинном. Пробежался пальцем по первому ряду кресел.

– Видите? Маккарти, Хоун, Кэйрн, едва выговорил, Норрис, Голдман, Уилкокс.

– Ясно. А где, к примеру, сидел Дэрил Коновер?

– Здесь. Кресло пятнадцать-D.

– Откуда взялся пятнадцатый ряд? В первом салоне их всего двенадцать.

– Все ряды пассажирских кресел в самолетах «Зефир эйруэйз» нумеруются двузначными числами. По приказу главного дизайнера компании или какого-то другого гения. Это как-то связано с формой пластинок, которыми он украшает ручки кресел. Неразберихи от этого только прибавляется. Пассажиры, входя в салон, проходят мимо своего места, а потом возвращаются назад, мешая остальным. Первый ряд в салоне первого класса обозначен как десятый.

– То есть в первом классе находятся ряды с десятого по двадцать первый включительно?

– Двадцать второй, – поправил его Киркман. – Тринадцатого ряда нет.

– Ага, – кивнул Флинн. – Плохая примета.

– В этом рейсе все ряды оказались одинаково неудачными.

– А где сидел Липер?

– В конце салона. Вместе с менеджером. Ряд двадцать второй, места С и D. Разумеется, мы не знаем, кто из них двоих сидел на каком кресле.

– А судья Флеминг?

– С другой стороны прохода. Впереди. Четырнадцатый ряд, место А.

– То есть на самом деле он сидел на тринадцатом ряду, не так ли?

– Полагаю, что да. Или на четвертом.

– А трое мужчин, путешествующих вместе? – спросил Флинн. – Карсон, Бартлетт и Эбботт?

– Они занимали вот эти три кресла, – ответил Киркман. – Ряд семнадцать, А, В и, через проход, С.

Все еще в шляпе, в расстегнутом пальто, Флинн вскинул голову, всмотрелся в лицо Киркмана.

– В чем дело, инспектор? У вас такое лицо, словно вы муху проглотили.

Флинн ответил после долгой паузы, не сводя глаз с Киркмана.

– А вы у нас аккуратист.

– Благодарю. На моей работе без этого нельзя.

– Все время имеете дело с пассажирами, – покивал Флинн. – Как я понимаю, стараетесь изо всех сил, поддерживая имидж «Зефир эйруэйз».

Киркман вновь сел за стол.

– Стараюсь.

– Я именно об этом. Вы провожали пассажиров, улетающих в Лондон в три часа ночи: – Флинн уперся руками в колени. – Они собрались вместе из четырех городов Америки, включая Бостон. В этот час ваши сотрудники, конечно, были не в лучшей форме. Так?

– Так.

– Вы стояли в зале вылета, в вашем фирменном блейзере от «Зефир эйруэйз», у телескопического трапа, и что вы держали в руке?

– Ничего.

– Вы держали в руке пивную банку.

Киркман на мгновение задумался, вспоминая.

– Вы взяли пивную банку у Перси Липера, когда он направлялся к телескопическому трапу.

– Да.

– Что вы с ней сделали? Вы не могли бросить ее в мусорную корзинку, потому что Липер вскрыл банку, но пиво до конца не выпил.

– Точно.

– Однако ваша подготовка, образ компании, созданию которого вы содействуете, не позволяли вам стоять в зале вылета в фирменном блейзере и с банкой пива в руке. Я прав?

– Да.

– И что вы с ней сделали?

– Направился с ней в свой кабинет, сюда.

– Могу я утверждать, что вы направились в свой кабинет, едва банка с пивом перекочевала из руки Перси Липера в вашу?

– Да.

– То есть, если бы не банка, вы ушли бы из зала вылета позже?

– Да. Я ушел сразу.

– До того, как задраили пассажирский люк самолета?

– Не знаю. Не уверен.

– Но такое возможно?

– Да.

– Хорошо, мистер Киркман. Вчера вы сказали, что Перси Липер был последним пассажиром, поднявшимся на борт самолета.

– Я так думаю. Скорее всего последним.

– Вы также сказали вчера, что стюардесса, встречающая пассажиров, не видела посадочных талонов, потому что их собирал стюард у телескопического трапа.

– Я думаю, да.

– Раз стюардесса не собирала посадочные талоны, она не могла знать, сколько пассажиров должно быть на борту, а потому едва ли стала бы обращать внимание на пустое кресло, так?

– Мы ищем пассажира или пассажиров, только в том случае, если билет продан, а посадочный талон не сдан. На тот рейс стюард собрал все талоны. – Киркман коротко глянул на настенные часы. – Я не понимаю, к чему вы клоните, инспектор.

– Рассматриваю возможность того, что кто-то мог зайти в салон самолета, а потом выйти из него. Вы бы его не увидели. Вы уже несли в свой кабинет пивную банку.

– Стюардесса увидела бы его.

– В этом у меня тоже нет уверенности. Вы сказали, что в такой час, особенно на трансатлантическом рейсе, пассажиры вечно чем-то недовольны и что-то требуют. Так что в проходах суета. Опять же добавьте фактор Перси Липера. Энергичный, отлично сложенный мужчина, с синяками и наклейками на лице, который от счастья не может усидеть на одном месте. Естественно, он же стал чемпионом мира! Так что понятно, куда в этот момент смотрели все стюардессы, – на него.

– Инспектор, вчера мы подробно все обсудили. Почему этот человек или люди, которым следовало быть на борту, но которых там не оказалось, до сих пор не дали о себе знать?

– Об этом и речь.

– И потом Комитет авиационного контроля и Баумберг говорят, что бомба находилась не в пассажирском салоне, а в грузовом отсеке.

– Я знаю.

– Тогда зачем кому-то входить в самолет, чтобы потом выйти из него?

– Чтобы отдать вам посадочный талон.

– Не понимаю.

Флинн расправил поля мягкой твидовой шляпы.

– Опасно низводить людей до клочков бумаги. Иногда люди этим пользуются и оставляют вместо себя эти самые бумажонки.

– Так и произошло? – спросил Киркман. – В этот раз так и произошло?

– Возможно, – Флинн встал. – Возможно.