Текст книги "Флинн"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Нет.

– Вы поехали на машине в город, встретились с ним, потом повезли в ресторан, где и напоили. – Флинна передернуло. – По дороге в аэропорт за рулем сидели вы?

– Да.

– Вы подождали в аэропорту, пока он сдаст багаж.

– Да.

– Потом вы то ли сами, то ли, согласно вашим словам, вместе с вашим мужем, в затеянной вами игре, через автомат застраховали жизнь вашего мужа на пятьсот тысяч долларов.

– Получается, что так.

– Сразу после этого вы оставили его в аэропорту и поехали домой, хотя до отлета оставалось полтора часа.

– Совершенно верно.

– Приехали домой, легли спать одна, никто этого подтвердить не может, проснулись утром и поехали в город, ни о чем не подозревая. Вы не слушали радио, не читали газет, не смотрели телевизор?

– Нет.

Гроувер не удержался, чтобы не задать очевидного вопроса:

– Ваш муж был старше вас на двадцать два года?

– Да.

Гроувер вытянул голову вперед, словно козел, жаждущий ухватить травку, к которой его не пускала надетая на шею веревка.

– Миссис Флеминг, кто ваш любовник?

Ее глаза широко раскрылись.

На щеках вспыхнули пятна румянца.

Она промолчала.

– Опять же, – вмешался в дискуссию Флинн, – поскольку вы – криминалист, я могу предположить, что вы знаете, из каких компонентов состоит бомба и как собрать их воедино.

– Это не мой профиль, инспектор.

– Но вы смогли бы ее собрать, если б возникла такая необходимость.

– Полагаю, что да.

– Вы работаете консультантом полиции, следовательно, у вас есть доступ в полицейские лаборатории, поэтому вам достаточно просто добыть нужные компоненты.

– Да. Пожалуй. – Она встретилась взглядом с Флинном. – Мне идти за зубной щеткой?

Флинн поднялся.

– Нет.

– Инспектор! – взвился Гроувер.

– Что еще, Гроувер?

– Перед нами основной подозреваемый. Мотив, возможность, метод, доступ к…

– Я уверен, что ты прав, Гроувер.

– Инспектор, я намерен ее арестовать.

– Ты слишком торопишься, Гроувер.

– Отнюдь!

– Торопишься. Сейчас ты отвезешь меня в Олд-Рекордс-Билдинг.

Гроувер с досады стукнул ручкой о блокнот.

– Почему?

– Потому что Коки уже сделал ход слоном. А я только что понял, чем на это ответить.

Глава 10

Флинн передвинул коня на поле f3. На столе, помимо нескольких записок, каждая на отдельном листке бумаги, лежала карта Бостона с красными точками в северной и восточной частях города. Полдюжины красных точек удостоились и синих кружков вокруг них.

Работу Гроувера Коки взял на себя.

– Тебе пора на Гарвард-сквер, – напомнил Флинн Гроуверу. – Арестовывать моих сыновей.

– Я не хочу этого делать, – ответил Гроувер.

– Как только ты подашь рапорт о переводе, я тут же подпишу его. Несколько раз. Большими буквами.

– Я прошу о переводе пять раз в неделю. Шесть, если работаю по субботам.

– Жаль, что все твои просьбы остаются без ответа. Между прочим, а что ты сказал воздушной полиции на летном поле аэродрома Хэнском?

По дороге из Кендолл-Грин они не обменялись ни словом.

– Я сказал им, что вы – инспектор бостонской полиции и они сами могут спросить у вас, что вы тут делаете.

– Они не спросили. Это все, что ты им сказал?

– А что вы там, между прочим, делали?

– Мне привезли хорошего чая. «Папайя минт». За ним и ездил. – Он достал из кармана пакет. – Надо сказать об этом Коки. Сейчас самое время выпить чашечку.

Зазвонил телефон. Флинн снял трубку.

– А вы можете идти, сержант Уилен. Выполняйте свой долг. Попытайтесь кого-нибудь арестовать. Алло! – Последнее уже адресовалось собеседнику Флинна на другом конце провода.

– Флинн?

– Он самый. – Флинн уселся на вращающееся кресло. – Френсис Ксавьер, как сказала бы моя мама.

– Святой боже, ты даже не знаешь, как должно разговаривать по телефону!

– Думаю, что знаю, – ответил Флинн. – Берешься за ту часть телефонного аппарата, что размером поменьше и лежит сверху, один ее конец прикладываешь к уху, второй подносишь ко рту и как можно вежливее произносишь коротенькое словечко вроде «алло». Или я что-то сделал неправильно?

– Ты должен представиться. Кратко.

– То есть сказать: «Инспектор Флинн слушает?»

– Именно!

– Но если вы не знаете, кому звоните, с чего мне раскрывать вам личность того, с кем вы разговариваете? Что вы на это скажете?

– Это Хесс.

– Хесс?

– Фэ-бэ-эр.

– Фэ-бэ-эр?

– Федеральное бюро расследований, черт побери!

– А, фибби. Так бы и сказали.

– Где тебя черти носят весь день?

– Ездил за город. В Бостоне хорошая погода – редкость. Негоже разбрасываться такими подарками судьбы.

– Господи, ты серьезно?

– Мне кажется, что погода уже портится. С востока натягивает очень уж неприятные на вид облака…

– Я звоню не для того, чтобы трепаться о погоде!

– Жаль. Я силен в прогнозах…

– Тебе приказано работать с нами в тесном контакте. Где наш наземный транспорт?

– Дайте подумать. На земле, не так ли?

– В каком отеле ты забронировал нам номера?

– Номера я вам не бронировал, но мой человек сейчас стоит за билетами в Бостонскую оперу. Сегодня там дают вагнеровскую Goterdämmerung,[9]9
  Опера «Гибель богов».


[Закрыть] и я подумал, что вам в самый раз…

Вошел Коки, заметил пакет «Папайя минт», взял его и скрылся за дверью.

– Святой боже, вы здесь все как на подбор. Вас не выковырять из местных пабов!

– Скажите мне, как вы решили поступить с «Тремя эл?»

– С кем?

– С Лигой лишних людей, – пояснил Флинн. – Возможно, в их идеях есть рациональное зерно, если, конечно, отбор лишних они предоставят мне.

– Что ты о них знаешь?

– Ходят всякие слухи.

На его столе лежал дневной номер «Стар», открытый на странице с заявлением Лиги.

– По их следу пустили двенадцать человек.

– И как они намерены их выследить?

– Это же рутинная полицейская работа, Флинн! Будут задавать вопросы.

– Ага! Так, значит, это делается. Что ж, флаг им в руки. Есть другие ниточки?

– Нет.

– Это правда?

– В той части, что касается тебя, да.

– А как насчет того парня из Дорчестера, который видел ракету, сбившую самолет?

– Чего только не привидится бостонским пьяницам?!

– То есть допрашивать его смысла нет?

– Разумеется, нет. Флинн, отрывай свою задницу от стула и на всех парусах несись в аэропорт Логан. Ты меня слышишь?

– Вы же просили только содействия, ничего больше.

– О прибытии доложишь мне лично. И поторапливайся. Иначе будешь пенять на себя.

– Пенять, так пенять.

– Ты меня слышал!

– Позвольте доложить, инспектор Френсис Ксавьер.

Флинн кладет трубку на рычаг.

* * *

Флинн сидел за столом, читая записки Коки.

«Инсп. – Три человека на взорванном самолете вместе, Эбботт, Бартлетт и Карсон. Эй-би-си. Подозрительно? Американские паспорта».

Флинн смял записку и бросил в мусорную корзину.

«Инсп. – Продюсер спектакля „Гамлет“ в Колониальном театре, Бейрд Хастингс, в армии США служил сапером-взрывником. Между ним и исполнителем главной роли Дэрилом Коновером произошла ссора. Причина неизвестна, но Коновер после спектакля отправился в аэропорт».

– Ура, – пробормотал Флинн. – Сюрпризам несть числа!

Потом он прочитал заявление Лиги лишних людей, опубликованное в «Стар»: «Мы, члены Лиги лишних людей, единые в необходимости создать более совершенное государство, восстановить справедливость, обеспечить спокойствие граждан, поднять всеобщее благосостояние и гарантировать свободу нам и нашим потомках, объявляем, что взрывом самолета, вылетевшего этой ночью в Лондон, повлекшим за собой гибель ста восемнадцати человек, мы начинаем кампанию массовых убийств.

Мы призываем всех здравомыслящих людей присоединиться к нам, использовать каждую возможность и все доступные средства, дабы отправить в мир иной как можно больше себе подобных.

В мире на исходе еда, свободные территории, воздух, нефть, чистая вода. Увеличение плотности населения приводит ко все новым и новым конфликтам. Естественные ресурсы тают, борьба за них – это новые войны. Государства бессильны. Тюрьмы переполнены. Ожидание суда затягивается на годы – правосудие не срабатывает. Перенаселенная Земля беззащитна перед нападением из космоса. Нет свободы ни нам, ни нашим потомкам. Нет спокойствия на улицах наших городов. О каком благосостоянии можно говорить в мире, где всем и каждому не хватает места?

Вот почему, без всякой ненависти, пока еще есть время, мы предлагаем программу массовых убийств.

Наша программа:

1. Если где-то собрались двое или больше людей, их надо убить.

2. Уничтожайте больницы, медицинские школы и другие учреждения жизнеобеспечения.

3. Поощряйте стремления политиков развязать войну, особенно термоядерную войну.

4. Требуйте разрешения свободного ношения оружия, провоцируйте бунты, устраивайте кампании гражданского неповиновения.

5. Заражайте кого только можно болезнями, особенно смертельными.

6. Убивайте всех, без классовых, расовых или этнических различий: никто не достоин жизни больше других.

Помните наш девиз:

Сделай миру одолжение – сдохни».

– Какие же они симпампули! – В этот самый момент Коки вошел в кабинет с подносом в правой руке. – После таких заявлений особенно хочется выпить хорошего чаю. Их родители должны гордиться тем, что произвели на свет божий такое потомство.

С заявлением соседствовал заголовок: «ЛИДЕРЫ БИЗНЕСА ОТВЕРГАЮТ ПРОГРАММУ ЛЛЛ».

Флинн пригубил чаю. Коки тем временем внимательно изучал позицию на шахматной доске.

– Отличный чай. А какой от него идет дух! Так что у нас еще?

«Инсп. – Я разговаривал с Полом Левиттом, спортивным обозревателем „Геролд Америкэн“. Он утверждает, что Марион „Фокер“ Генри, который проиграл матч на первенство мира в среднем весе Перси Липеру, не такой уж хороший боксер, хотя в этой стране считается номером один. Прозвище у него не „Фокер“, но так пишут в газетах. Подозревает, что мафия протолкнула его на первую позицию и вложила в него много денег. Считает, что есть смысл побеседовать с Элфом Уолбриджем, менеджером Фокера. Не исключает возможности того, что Липер согласился сдать бой, получил деньги, но своего обещания не выполнил. Потому-то так быстро и покинул страну».

– Ах, Коки, – покачал головой Флинн. – Идеи из тебя бьют фонтаном.

«Инсп. – Мне представляется, что бомбу мог собрать и подложить на борт самолета тот, кто хотел наказать как Дэрила Коновера (спектакль окончился в 10.48), так и Перси Липера (Фокера уложили на ринг в 11.03). Если под рукой были необходимые компоненты. У мафии они точно были. А у театрального продюсера?»

В последней записке Флинн прочитал:

«Инсп. – Связался с полицией Беверли. Продюсер Бейрд Хастингс (сменил имя, раньше был Робертом Калленом Хастингсом, в армии Бобом Хастингсом) брал лицензию на покупку динамита, который понадобился ему, чтобы взорвать скалу за его домом в Беверли-Фармз».

– Отличная работа, Коки. Ты просто гений! И час очень неплохой.

Флинн сунул карту Коки в карман.

– Если я кому-то понадоблюсь, скажи, что я добираюсь домой подземкой и автобусом. Предупреди, что всякий, кто тревожит меня вечером, может заказывать себе могилу.

Зазвонил телефон. Трубку взял Коки.

А пока можешь подумать, как выводить из-под удара ладью.

Коки зажал микрофон рукой.

Инспектор Хесс, Фэ-бэ-эр.

Ему можешь сказать, что я пошел облегчиться. И пожелай спокойной ночи.

Глава 11

– За этой историей стоят интересы очень серьезных людей. – Флинн стянул носок.

Он уже рассказал Элсбет обо всем, включая Б. Н. и министра иностранных дел Ифада.

Лежа в кровати, она раскрыла книгу Робинсона «Средневековье и современность».

– Ты вот будешь искать этих серьезных людей, а окажется, что причиной всему какой-нибудь мозгляк, который боялся умереть в одиночестве. – Она перевернула страницу. – Иди в постель.

Глава 12

Услышав, как открылась входная дверь, Флинн крикнул из столовой: «Ты каждое утро будешь приносить по одному гренку?»

Гроувер остановился на пороге.

– Что с вами случилось? – спросила Элсбет.

– Я получил приказ привезти вас в аэропорт Логан, инспектор. В ангар Д.

– Кто приказал?

– Капитан Рейган. Со слов комиссара.

– Хесс, – кивнул Флинн.

– Что с вами случилось? – повторила Элсбет.

Правый глаз Гроувера заплыл. На левой щеке краснела ссадина. Правые половины нижней и верхней губ распухли.

Гроувер промолчал.

– Как насчет кофе, сержант? – спросила Элсбет. – Дженни, принеси сержанту чашку.

– Я не буду пить кофе в этом доме…

– Да перестань, Гроувер, – начал Флинн.

– Это сделали ваши сыновья, – Гроувер картинно простер руку к Элсбет. – Ваше чертово отродье! Я их убью!

– Сержант, что за слова! – в голосе Элсбет слышался упрек.

– Клянусь, я их убью. Выбью из них все дерьмо. Сначала из одного, потом из другого.

– С двумя сразу тебе не справиться, – кивнул Флинн. – Это я уже понял.

– Да, я хотел схватить их обоих, когда они поднялись со станции подземки на Гарвард-сквер. Они бросились через четырехполосную дорогу. Расталкивали приличных людей, которые шли по тротуару на противоположной стороне. Одного, по виду профессора, сшибли с ног. Один побежал направо, второй – налево. Я погнался за тем, кто побежал налево.

– Решил, что шансов поймать его у тебя больше, – заметил Флинн. – Наверное, он обо что-то споткнулся.

– Я поймал маленького засранца около газетного киоска. Ударил его головой о прилавок. Завернул руки за спину. Практически надел на него наручники, но мешал этот чертов рюкзак. Собралась толпа, все наблюдали и кричали: «Позор! Оставьте ребенка в покое!» Я объяснил, что служу в полиции. Внезапно появляется второй, плечом врезается в бок, прыгает мне на спину, пытается сбить с ног. А когда я поворачиваюсь к нему, бьет в лицо. Я все держу первого за руку. Тогда он бьет меня по другой щеке. Я падаю назад на выносной столик с книгами, выставленными на продажу. Столик въезжает в витрину. Я слышу, как у меня за спиной рушится огромное толстое витринное стекло. Я кричу: «Я – полицейский! Черт вас побери!» Они бросаются бежать. Оттолкнувшись от столика, я хватаю одного за рюкзак. Тогда второй разворачивается и головой врезается мне в живот. От неожиданности я разжимаю руку. Тогда второй отвешивает мне оплеуху, и меня бросает в сторону. – Гроувер осторожно коснулся разбитых губ. – Если бы я упал на спину, то весь порезался бы.

– Однако! – вырвалось у Уинни.

– Они убежали? – спросил Флинн.

– Маленькие засранцы. – Гроувер метнул на Элсбет злобный взгляд.

– Они не пострадали? – спросила Элсбет.

– Следовало бы!

– Что произошло потом? – спросил Уинни.

– Выходит управляющий магазина, злобный, с полиловевшим лицом, сжатыми кулаками. Я решаю, что толпа успокоится быстрее, если я останусь сидеть на тротуаре. Зеваки всячески обзывают меня. А маленькие засранцы как сквозь землю провалились. Толпа пропустила их и сомкнулась вновь, вместо того чтобы помочь полицейскому. Управляющий кричит на меня.

Я объясняю ему, что я – сотрудник полиции.

Подходят два кембриджских копа, помахивая дубинками, в синей униформе. «Он – не коп, – говорит один управляющему. – Мы никогда его не видели». Тогда я показываю бляху бостонской полиции. Говорю: «Я – сержант бостонской полиции». «А, так ты бостонский полисмен, – тут они чуть не прошлись по мне дубинками. – Здесь не Бостон, а Кембридж! Что ты тут делаешь?» Я кричу, сидя на тротуаре, засыпанном осколками стекла: «Мой босс – инспектор Флинн, и о том, что я тут делаю, можете спросить у него»!

– Они не спросили, – вставил Флинн.

– «Инспектор Флинн? – один чуть не рассмеялся мне в лицо. – Придумай что-нибудь еще. В Кембридже никто не верит, что такой человек существует».

Гроувер все стоял в дверном проеме, побитый, печальный, руки его болтались как плети.

Потом он медленно покачал головой.

Губы его беззвучно шевелились.

– Бедный Гроувер! – Дженни стряхнула пальцем крошки от гренка.

Затягивающуюся паузу нарушил Флинн:

– Гроувер, выслушав тебя, я понял, что ты упустил важную часть инструктажа. Я приказал тебе притвориться, будто хочешь их арестовать. А задача действительно их арестовать тебе не ставилась. И если ты таки пытался надеть на одного из них наручники, то этим нарушил приказ. За что и пострадал.

– Я подумал, если поймаю одного… – Гроувер поник головой.

– …то покажешь себя молодцом перед толпой зевак. И твоя честь не пострадает, – закончил за него Флинн. – Этого как раз и не требовалось. Я хотел, чтобы они поработали на меня!

– Так и получилось, па, оба убежали, – резонно заметила Дженни.

– А сержанту Уилену досталось, – добавил Уинни. – И крепко досталось.

Флинн поднялся.

– Он получил не больше того, что заслужил.

– Я очень сожалею, сержант, – внесла свою лепту Элсбет. – Энергия из моих сыновей бьет ключом. Они могут справиться с кем угодно!

– Да, парни решительные. – Флинн надел пальто. – Впрочем, это неудивительно, воспитывал их я!

Глава 13

В огромном полутемном ледяном ангаре Хесс встретил Флинна злобным взглядом.

– А где твой помощник-недоумок?

– Я приказал ему ехать домой. Ему вчера немного намяли бока, разумеется, при выполнение боевого задания, и он слишком зол, чтобы принести хоть какую-то пользу. А уж ожидание около ломбардов совсем его деморализовало.

– Ломбардов? – рассеянно спросил Хесс. – Каких еще ломбардов?

– Мы остановились у трех или четырех, и я быстренько заглядывал в каждый. И вчера я побывал в пяти или шести. Пока результат нулевой. Вы и представить себе не можете, как много ломбардов в одном лишь Бостоне.

– Хватит вешать мне лапшу на уши, – прорычал Хесс. – Другими словами, ты и твой идиот-охранник вчера набрались, но ты утром встать смог, а он – нет.

– Неужели мы провели прошлый вечер там же, где и вы?

– Отнюдь. – И Хесс двинулся к группе фибби и каков. Возможно, миролюбие Хесса объяснялось именно тем, что он оторвался от стаи. А Флинн, на голову выше и куда как шире в плечах, стоял между Хессом и фибби с каками, причем ближе к Хессу.

Баумберг откашлялся.

В ангаре лежали обломки самолета, вылетевшего рейсом восемьдесят в Лондон.

Хвостовая часть, практически целая, с торчащей кверху антенной.

Передняя сильно помятая. Флинн заглянул в обугленное нутро. Мужчины с фонариками внимательно рассматривали пульт управления в кабине пилотов.

Ряд двойных кресел, как говорил Баумберг, из салона первого класса, левой его части, целый и невредимый, только обшивка кресел пропиталась морской водой. Ремни безопасности аккуратно срезали. Тела убрали.

Вероятно, люди, сидевшие на этих креслах, в них же и свалились с неба в воду.

Секции крыльев, три из четырех двигателей, большие и маленькие обломки самолета.

– Для тех, кто еще не знает, – Баумберг чуть ли не кричал, иначе в ангаре его бы не услышали. – Мы чуть ли не на сто процентов уверены, что самолет взорван бомбой, спрятанной в чемодане, который находился в заднем багажном отсеке по правому борту.

– Почему не на все сто? – спросил Хесс.

– Мы еще не нашли второй правый двигатель. Когда найдем, отпадут последние сомнения. Он находился рядом с местом взрыва.

– Вы хотите сказать, – подал голос молодой Рансей, – что причиной взрыва мог быть один из правых двигателей?

– Не совсем, – ответил Баумберг.

– Тогда что? – продолжил Рансей. – Какой-то узел двигателя мог взорваться, отлететь в багажный отсек и там взорваться вновь?

– Нет, – Баумберг слишком устал, чтобы реагировать на полную чушь. – Я не знаю, что говорю. У нас есть доказательства того, что взрыв произошел в правом заднем багажном отсеке. Стенку в этом месте вывернуло наружу.

– Тогда почему вы упомянули двигатель? – спросил Рансей.

– Потому что мы его еще не нашли. А когда найдем, похоже, он не скажет нам ничего нового.

– Мистер Баумберг, вы уже знаете, какой груз был на самолете? – спросил Флинн.

– Мы знаем, Флинн! – проорал Хесс. – Мы все знаем. Все, кто работает по этому делу!

– Может, кто-нибудь соблаговолит поделиться этим знанием со мной? – обратился Флинн ко всем присутствующим.

– Почта, Флинн! Почта! – проорал Хесс.

– Понятно. Что-нибудь еще?

Баумберг попытался улыбнуться.

– Еще ящик экспериментальных кондомов. Через Лондон их направляли в Индию.

– Кондомов? – переспросил Флинн.

– Презервативов.

– Ай-яй-яй, – покачал головой Флинн. – Если бы Лига лишних людей знала. А что в них было экспериментального?

– Заверяю вас, ничего взрывающегося в них не было.

Ему ответил общий хохот. Улыбнулся и сам Баумберг. Чувствовалось, что он на грани нервного срыва.

– Мистер Баумберг, мог человек, не собирающийся лететь этим рейсом, каким-то образом положить чемодан с бомбой в грузовой отсек?

– Конечно, – ответил Рансей. – Он мог дать его… он мог положить бомбу в чемодан пассажира.

– Или бомбу мог подложить в самолет кто-то из грузчиков, – поддакнул Флинн.

– Такое возможно, – быстро ответил Баумберг.

– Или, – продолжил Флинн, – какой-то человек, не имеющий никакого отношения ни к авиакомпании, ни к аэродромным службам, мог проникнуть на летное поле между полуночью и двумя часами ночи и подложить бомбу в самолет. Вы же сказали, что этот грузовой отсек был открыт настежь.

– Нет, – возразил Баумберг. – Не настежь. Конечно же, нет.

– Но доступ к нему был? – не унимался Флинн.

– Да, полагаю, что да. Но служба безопасности аэропорта…

– Неужели служба безопасности действительно обеспечивает полную безопасность? – спросил Флинн.

– Нет. Полагаю, что нет.

– И еще. Вы собирались выяснить, не показался ли чей-либо багаж подозрительным.

– Я выяснил. Не показался. Но, как вы понимаете, большая часть багажа поступила из других аэропортов. То есть тот багаж уже проверяли. К примеру, самолет, прилетевший из Сан-Франциско, опоздал. И багаж перевозили из самолета в самолет. В грузовое отделение аэропорта он не поступал. Было темно. Два часа ночи. Человеческая психология…

– А багаж бостонских пассажиров? – спросил Флинн.

– Никаких подозрений не возникло.

– Багаж сканировали? – спросил Флинн.

Баумберг потел, хотя в ангаре царил холод.

– Опять же человеческая психология. Видите ли, раз другая часть багажа, поступившая, скажем, из Сан-Франциско, не сканировалась…

– То не сканировались и чемоданы из Бостона?

Баумберг шумно сглотнул.

– Да.

– Значит, багаж пассажиров, летевших из Бостона, никакой проверки не проходил?

– Не совсем так. Наши сотрудники, принимающие багаж, прошли соответствующий инструктаж. Если они видят, что пассажир нервничает или чемодан слишком легкий или тяжелый…

– …или в нем что-то тикает, – вставил кто-то из каков.

– …тогда он помечает этот чемодан и его обязательно сканируют. Я повторяю, что те чемоданы и сумки пассажиров рейса восемьдесят не вызвали ни малейшего подозрения. Видите ли, багаж проходил внешний осмотр…

– Но ни один из чемоданов не открывали и не просвечивали, – уточнил Джек Ронделл.

– Конечно, не открывали. Пассажиры этого не любят. Требуются ключи, разрешение.

– Их все равно пришлось бы открывать в Лондоне, – вставил Хесс. – Чтобы пройти через таможню.

– Это совсем другое, – ответил Баумберг. – Таможня – государственное учреждение. Если они говорят: «Откройте чемодан», вы его открываете. Мы – частная авиакомпания. Мы не имеем дело с гражданами нашей страны или иностранцами. Для нас все – пассажиры. Человеческая психология…

– Профессор Баумберг! – взорвался Хесс. – Пора бы вам понять, что нас не интересует ваше толкование человеческой психологии!

Джек Ронделл с легким недоумением посмотрел на Хесса, улыбнулся.

– Думаю, мы можем поблагодарить вас, мистер Баумберг. Теперь мы знаем наверняка, что самолет взорвали и бомбу, с большой степенью вероятности, подложили в задний правый грузовой отсек в Бостоне. Наши эксперты склоняются к тому, что в качестве взрывного материала использован динамит, в каком количестве, пока сказать не могу, подрыв которого осуществлен сразу после взлета посредством радиосигнала, то ли из салона самолета, то ли с земли.

– Так ли это? – спросил Флинн.

– Да, инспектор. Это наша рабочая версия. Бомба с часовым устройством не могла бы взорваться через минуту после расчетного времени взлета. Сколько самолетов вылетают вовремя? Вероятность задержки слишком велика, особенно в это время года, в конце зимы, так что бомбой с заранее установленным часовым механизмом можно взорвать пустой самолет, стоящий на летном поле.

– Понятно, – кивнул Флинн.

– Далее, мы склоняемся к тому, что самолет взорвали с земли, а не из салона. Допустим, вы пассажир, в кармане у вас радиопередатчик, который взорвет и вас, и самолет. Нажмете вы кнопку сразу после взлета?

– Я бы сначала выпил чашку чая, – ответил Флинн.

– А вот человек, оставшийся на земле, должен подорвать бомбу сразу, пока самолет находится в пределах радиуса действия радиопередатчика.

– И каков радиус действия этой игрушки? – спросил Флинн.

– Игрушки! – возмущенно воскликнул Хесс.

– Порядка семи миль.

– Я думаю, мы можем утверждать, что у пассажиров радиопередатчиков не было, – вставил Баумберг. – Их не удалось бы пронести незамеченными.

– Радиопередатчик можно замаскировать, – ответили ему. – К примеру, под слуховой аппарат.

– Ясно, – сник Баумберг.

– То есть вы говорите, что самолет взорвал человек, находящийся в аэропорту, наблюдающий за его взлетом через окно?

– Все это умозаключения, инспектор, – ответил Ронделл. – Мы склоняемся к тому, что произошло все именно так.

– Но ведь в три часа ночи народу в аэропорту немного?

– Немного, – согласился Рансей. – Но кто-то есть.

– Инспектор, если бы вы поддерживали с нами более тесный контакт, то уже знали бы, что мы опрашиваем сотрудников аэропорта, которые работали прошлой ночью, не видели ли они кого, кто вел бы себя странно или подозрительно.

– Пока ничего?

– Пока ничего.

– Почему мы все это ему говорим? – спросил Хесс Ронделла. – Этот сукин сын только и делает, что ездит за город полюбоваться хорошей погодой да наведывается в кабаки.

– Потому что, – Ронделл улыбнулся Флинну одними губами. – Потому что теперь инспектор намерен активно нам помогать. Не так ли, инспектор?

– Да. «Когда констеблеву работу надо делать, от самого констебля проку нет». Правильно я процитировал эту фразу? Вряд ли. Надо обязательно заглянуть в первоисточник.