Текст книги "Скульптор"

Автор книги: Грегори Фьюнаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Эх, жаль, что я не подписалась на двухлетний план. Меньше затрат и потерянного времени. Когда все остается позади, ты еще достаточно молод. Можно смотреть на все в таком ключе. Конечно, надеюсь, у вас все получилось совсем не так, как у меня. Вы разошлись полюбовно?

Маркхэм усмехнулся и промолчал. Кэти внезапно почувствовала, что сказала не то, затронула нечто интимное, тем самым оскорбив сотрудника ФБР. Ей казалось, что молчание длилось целую вечность. Все это время она ломала голову, пытаясь придумать, как продолжить разговор.

Кэти уже почти остановилась на «извините», но тут Маркхэм наконец заговорил сам:

– Наверное, вы проголодались. Может быть, я возьму для вас что-нибудь, перед тем как отвезти домой?

– Нет, благодарю вас. У меня в холодильнике есть какие-то остатки, и я хочу расправиться с ними, пока они не испортились. Но спасибо за предложение.

Оставшуюся часть пути до Провиденса Маркхэм и Кэти обменивались редкими короткими фразами, по большей части приятными, но лишенными непосредственности, легкости предыдущего разговора. К тому времени как Сэм Маркхэм доехал до Верхнего Ист-Сайда, Кэти захлестнула необъяснимая грусть, напоминающая об одиноких вечерах в своей комнате в общежитии Гарвардского университета, том разочарованном разборе полетов, когда застенчивая девушка снова и снова анализирует свидание, пытаясь понять, когда же все пошло наперекосяк. Она до сих пор ни разу не думала о времени, проведенном в обществе сотрудника ФБР, как о чем-то романтическом. Но когда Маркхэм свернул на Ист-Джордж-стрит, Кэти, которой неприятно было сознаваться в этом самой себе, со страхом подумала, что больше они, возможно, никогда не встретятся.

– В самое ближайшее время я обязательно с вами свяжусь, Кэти, – сказал Маркхэм, словно прочитав ее мысли. – Из Квантико уже сообщили, что мне какое-то время придется поработать здесь. До тех пор пока бостонское управление не…

Если бы Кэти не смотрела на Маркхэма, не радовалась бы тому, что ей сказал сотрудник ФБР, то наверняка заметила бы передвижную телестудию девятого канала раньше его. Проследив за взглядом Сэма, Хильди тотчас же узнала белый микроавтобус, стоящий у обочины футах в ста от ее дома. А прямо перед ним красовалась вездесущая желтая цифра «9» с большим синим глазом посредине, тем самым, который уже столько раз смотрел на Кэти с экрана телевизора, а меньше часа назад провожал ее от поместья Доддов.

– Я этого опасался, – пробормотал Маркхэм, сворачивая к дому. – Черт бы побрал полицию маленького городка.

Кэти и без сотрудника ФБР поняла, что большой синий глаз заметил их появление, ибо не успели они с Сэмом Маркхэмом выйти из «шевроле», как телеоператор и корреспондент с микрофоном уже заняли позицию перед воротами.

У Маркхэма зазвонил сотовый.

– Да? Я их вижу. Нет, сам позабочусь об этом. Угу. Хорошо. – Он убрал телефон и сказал, выключая зажигание: – Я разберусь с этими клоунами. Но сначала вам нужно попасть в дом. Не говорите ни слова. – Обхватив Кэти за плечо, Маркхэм быстро повел ее к дому, защищая от протянутого к ней микрофона.

– Миссис Хильдебрант! – закричал корреспондент. – Вы можете нам сказать, почему ФБР попросило вас помочь в расследовании убийства Томми Кэмпбелла?

У Кэти внутри все оборвалось, сердце подскочило к горлу. Они с Сэмом Маркхэмом добрались до крыльца.

– Миссис Хильдебрант, – снова окликнул корреспондент.

Кэти его не видела, но, судя по тому, как близко прозвучал голос, этот тип проследовал за ней к крыльцу.

– Правда ли, что тело Томми Кэмпбелла было установлено в саду Эрла Додда в позе статуи? Скульптуры Микеланджело?

Кэти, возясь с замком входной двери, почувствовала, что Сэм Маркхэм ее покинул.

– Это частные владения, – послышался у нее за спиной спокойный голос сотрудника ФБР. – Будьте добры, выйдите за ворота.

Корреспондент пропустил его слова мимо ушей и продолжил:

– Миссис Хильдебрант, правда ли, что тело Томми Кэмпбелла было выкрашено в белый цвет, как скульптура Микеланджело под названием «Вакх»?

Кэти не видела, как Сэм Маркхэм толкнул телекамеру и схватил корреспондента за руку.

– Эй, приятель, не трогай оборудование!

Хильди обернулась только тогда, когда очутилась в безопасности прихожей. Она увидела, что съемочная группа девятого канала пятится к воротам под напором Маркхэма.

– Я сотрудник Федерального бюро расследований, а вы незаконно вторглись в частные владения, – заявил Сэм, показывая свое удостоверение. – Если вы не подчинитесь моему устному распоряжению, я имею законное право вывести вас отсюда силой. Итак, я вас предупредил. Пожалуйста, покиньте эту территорию.

Корреспондента нисколько не смутили его слова.

– Вы можете сказать, есть ли правда в утверждении о том, что тела Томми Кэмпбелла и второй жертвы были расставлены в позах скульптуры «Вакх»? Вам известно, как выглядит эта скульптура? Правда ли, что второе тело принадлежит ребенку?

– В настоящий момент я не вправе комментировать это дело. Была назначена пресс-конференция. Возможно, она уже началась. Если поторопитесь, может быть, вы на нее успеете.

Специальный агент Сэм Маркхэм направился к дому Кэти, а корреспондент остался стоять за воротами, выкрикивая ему вслед вопросы, так и не получившие ответа.

– Я сожалею, что так получилось, – сказал Маркхэм, войдя в дом. – Судя по всему, кто-то – скорее всего, местный полицейский – проговорился о вашей причастности к расследованию. Я не ожидал, что пресса узнает так быстро и нагрянет к вам.

Кэти была потрясена. Она стояла в прихожей, скрестив руки на груди, с бешено колотящимся сердцем.

– Как вы себя чувствуете?

– Все в порядке, – ответила Хильди, уставившись в пол. – Значит, я действительно впуталась во все это, да?

– Сожалею, но это так. – Маркхэм порылся во внутреннем кармане куртки. – Вот моя визитная карточка. Звоните мне на сотовый в любое время, по какому угодно поводу. Если вам станет страшно, вдруг придет в голову что-либо, на ваш взгляд способное помочь расследованию, или же просто захочется поговорить. С сегодняшнего дня за вашим домом наблюдают наши люди. Это один из них позвонил мне несколько минут назад и предупредил о том, что телевизионщики приехали буквально за считаные секунды до нас. Нам с вами не повезло, но тут уж ничего не поделаешь. Теперь слушайте внимательно, Кэти. Наши сотрудники будут какое-то время присматривать за вами ради вашей же безопасности, да и на тот случай, если убийца Томми Кэмпбелла попробует с вами связаться. Скорее всего, вы их вообще ни разу не увидите, так что, пожалуйста, постарайтесь не думать о том, что они рядом, хорошо?

– Не думать? Вы говорите, что, на ваш взгляд, убийца Томми Кэмпбелла теперь придет за мной, и хотите, чтобы я об этом не думала?

– Нет. На самом деле, Кэти, я полагаю, что убийца вообще к вам не придет. Напротив, по собственному опыту я сказал бы, что обстоятельства говорят как раз об обратном. Убийца Кэмпбелла предпринял столько усилий, чтобы привлечь к вам внимание. Сейчас ему меньше всего нужно, чтобы с вами что-либо случилось. Нет, по всей вероятности, теперь, когда убийца закончил свою работу и всем стало известно о его связи с вами, какое-то время он будет держаться от вас подальше. Так что все это лишь дополнительная предосторожность, Кэти, на тот случай, если убийца попытается с вами связаться, передать новую записку. Разумеется, при условии, что те, которые вы получали пять лет назад, имеют какое-то отношение к убийству Кэмпбелла.

– Имеют, Сэм. Вы сами это знаете.

– Полной уверенности быть не может. Вдруг это просто необъяснимое случайное совпадение? Однако, поскольку это все, чем мы располагаем на настоящий момент, необходимо проверить, как далеко заведет эта дорога. Теперь вот что, Кэти. Даже несмотря на то, что пресса каким-то образом пронюхала о Кэмпбелле и мальчишке и узнала про ваше участие в расследовании, я пока не могу сказать, известно ли ей о надписи на основании статуи. Будем надеяться, нам еще какое-то время удастся скрывать эту подробность. Я попрошу вас никому ничего не рассказывать про это дело даже после пресс-конференции, намеченной на сегодня, в первую очередь ради вашего же блага, а не в интересах следствия. Отвечайте, что вам порекомендовали не обсуждать это дело с прессой. Как правило, это на какое-то время остужает пыл журналистов. Поверьте, Кэти, меньше всего вам сейчас нужно, чтобы пресса узнала о степени вашего участия в деле. Больше того, я нутром чувствую, что именно этого и добивался убийца.

– Что вы имеете в виду?

– Очевидно, что убийца Томми Кэмпбелла и мальчишки планировал свое преступление долго, возможно, на протяжении нескольких лет. Я уверен, что существует какая-то более веская причина того, почему он выбрал для своего «Вакха» именно Кэмпбелла, но нельзя отрицать факт внешнего сходства между футболистом и оригиналом Микеланджело. В дополнение к моей теории о намеке на Томмазо Кавальери, которую я уже высказывал, это означает, что убийца, возможно, выбрал Кэмпбелла просто потому, что тот был похож на Вакха. Он решил использовать его, как и декоративный сад Додда, исключительно по эстетическим соображениям, и ради этого готов был пойти на большие труды, не довольствуясь – мне очень неприятно это говорить – более удобной жертвой. Теперь вам понятно? Даже несмотря на то, что нам еще не ясны истинные мотивы убийцы, уже можно заключить, что мы имеем дело с очень терпеливым и методичным человеком, находящимся на грани одержимости. Таких убийц ловить труднее всего, потому что они весьма тщательно все планируют, обращают внимание на мельчайшие детали и не оставляют после себя улик. Пока не появятся результаты вскрытия и мы не получим представление о том, каким образом преступник убил, сохранил свои жертвы и создал зловещую скульптуру, единственным окошком проникнуть в его мотивы являетесь вы и ваша книга.

– Вы хотите сказать, что этот маньяк меня использует?

– Возможно. Я получу более четкое представление об этом, когда прочитаю вашу книгу. Но давайте судить по тому, на какие труды пошел убийца, чтобы выставить свою скульптуру в саду Додда, посвятив ее вам. Он явно преследовал какую-то историческую аллюзию. В общем, я кое в чем уже не сомневаюсь, Кэти. Тот, кто совершил это жуткое преступление, убежден в том, что из всех людей вы единственная способны понять его мотивы. Следовательно, вам предстоит помочь нам – ФБР, средствам массовой информации, широкой общественности – также понять его мотивы.

Так что, Кэти, как видите, получается, что убийца хочет сделать вас своим рупором.

Кэти молчала, оглушенная. У нее в голове бушевал ураган вопросов, лишивший ее возможности соображать.

– Я свяжусь с вами в самое ближайшее время. Помните, Кэти, если вам что-либо понадобится, звоните мне, хорошо?

Хильди рассеянно кивнула и словно со стороны услышала свой голос, произнесший где-то далеко:

– Спасибо.

Еще через какое-то время на кухне зазвонил сотовый телефон, и до нее дошло, что она по-прежнему стоит в прихожей.

Сперва Кэти услышала в телефоне голос Джанет Поулк, спросившей:

– Хильди, это ты?

Только потом она поняла, что Сэм Маркхэм уже ушел.

Глава 11

Лори Винек застыла перед открытым холодильником, и ее охватила дрожь. Прошло уже семь месяцев с момента исчезновения ее сына, с тех пор, как он вечером не вернулся домой к ужину. В тот прохладный, очаровательный во всех остальных отношениях сентябрьский вечер, по словам его друзей, он остался играть один в лесу рядом с озером Блекмор-Понд. Теперь, уставившись на запотевшую банку арахисового масла в руке, Лори вдруг поняла, что впервые за семь месяцев бессознательно подошла к холодильнику, чтобы приготовить сыну завтрак на следующий день: бутерброды из домашнего хлеба с арахисовым маслом и джемом, которым, как говорил мальчик, завидовал весь четвертый класс начальной школы Иден-Парка. Тут мать-одиночка, воспитывающая единственного ребенка, почувствовала не горе, не полное одиночество, к чему она уже привыкла. Ее с головой захлестнул безотчетный ужас, предчувствие того, что случилось что-то очень-очень плохое.

Лори легла спать в восемь утра, как это обычно бывало по воскресеньям. На протяжении последних нескольких месяцев она дежурила в ночную смену в больнице. Именно ночь и погруженная во мрак квартира в Кранстоне стали для нее невыносимыми. В тех редких случаях, когда хорошенькая молодая медсестра брала выходной, она отправлялась на ночь в соседнюю квартиру, к отцу, сидела в одиночестве перед телевизором до самого рассвета, а затем возвращалась к себе, чтобы проспать напролет весь день. По словам отца, она превратилась в самого настоящего вампира – редкая и безуспешная попытка пошутить в угрюмом, безрадостном мире, в котором очутились они оба.

Несмотря на свое горе, Лори с самого начала действительно понимала, что исчезновение внука опустошило старика почти так же, как и ее саму. На протяжении последних семи месяцев они попеременно оказывали друг другу поддержку в минуты величайшей слабости. Первое время их страдания скрашивались надеждой на то, что Майкла Винека найдут, ибо это Род-Айленд. Здесь дети не пропадают просто так, не исчезают бесследно. Да, Лори ознакомилась со статистикой, несчетное число раз переговорила с представителями полиции штата о своем сыне. Насколько она поняла, во всем «Штате на берегу океана» было лишь одно нераскрытое дело о пропавшем ребенке, да и то относилось к далеким восьмидесятым.

Однако мучительно медленно проходили дни, а затем недели. Аквалангисты обследовали Блекмор-Понд во второй, а потом и в третий раз. Закончились поиски, организованные добровольцами, а фотография стала появляться в выпусках новостей все реже и реже. Статистику, утверждавшую, что юный Майкл Винек вернется к матери и деду живой и невредимый, затмила мрачная реальность, неумолимо говорившая обратное. Когда счет пошел уже на месяцы, наступило и прошло Рождество, а о пропавшем мальчике по-прежнему не было никаких известий, Лори и ее отец погрузились на самое дно отрешенного оцепенения. Казалось, они существуют где-то между жизнью и смертью – двое зомби, обладающих уникальной способностью наблюдать за тем, как они механически выполняют привычные движения повседневной жизни.

С самого рождения Майкла они втроем жили в двухквартирном таунхаусе на Лексингтон-авеню, симпатичном двухэтажном доме у подножия холма, меньше чем в пятидесяти ярдах от берега Блекмор-Понда. Родители Лори развелись, когда она ходила в детский сад, но с отцом она жила только с выпускного класса школы – переехала к нему, потому как мать выставила ее из дома по причине беременности. Дружок Лори, отец Майкла, сбежал к своим родителям во Флориду, и больше о нем не было слышно, чему всегда втайне радовался Джон Винек. Коренастому боксеру-любителю никогда не нравился приятель дочери, любящий музыку в стиле рэп и носящий мешковатые штаны юнец, выбравший для своей машины номерной знак «ГНГСТР-1». Более того, Джон Винек отправился с бейсбольной битой в руках выяснять отношения с этим мерзавцем, после того как Лори пришла к нему вся в слезах и сказала, что ее приятель заявил, будто ребенок не от него. Да, Джон Винек размозжил бы своей битой башку тощему поклоннику Эминема,[7]7
  Эминем, настоящее имя Маршалл Брюс Мазерс, – американский певец в стиле рэп, продюсер и актер.


[Закрыть] если бы нашел его, и, скорее всего, попал бы за решетку за убийство. Позже, когда он несколько успокоился, а маленький ублюдок удрал во Флориду, Джон Винек пришел к справедливому выводу. Пожалуй, ему очень повезло в том, что когда он по всему городу разыскивал «Гнгстра номер один», тот лежал в полной отключке после попойки с друзьями.

Джон Винек был государственным служащим. Вот уже больше двадцати лет он работал директором свалки. После рождения внука дед залез в свои сбережения и полностью выкупил таунхаус у подножия холма, тот самый дом, в котором он жил после развода с матерью Лори. Джон Винек никогда не сомневался в том, что дочка больше любила его. У них всегда были доверительные отношения, о чем даже не могла мечтать его бывшая супруга, любительница заложить за воротник. После развода девочку оставили у матери, но их отношения всегда оказывались напряженными. Поэтому не было ничего удивительного в том, что большую часть времени Лори проводила с отцом. Так продолжалось до тех пор, пока она не сошлась с «Гнгстром номер один». Поэтому не было ничего странного и в том, что Джон Винек почувствовал себя ответственным за то затруднительное положение, в которое попала его дочь. Если бы он присматривал за ней и в самом начале надрал бы уши «Гнгстру номер один», ничего этого не случилось бы. Вот почему Джон Винек решил пустить Лори к себе. Он был рад тому, что дочь и маленький Майкл живут по соседству, даже считал своим долгом присматривать за мальчиком, когда Лори поступила в медицинское училище.

Но дело было не только в чувстве долга и ответственности. Джон Винек занимался с внуком, потому что любил его, как собственного ребенка. С тех самых пор, как маленькому Майклу исполнилось пять, летом по субботам деда и внука можно было найти по утрам в конце короткой дорожки, отходящей от Лексингтон-авеню к заросшим деревьями берегам Блекмор-Понда. Вне всякого сомнения, Майкл Винек любил ловить рыбу больше всего на свете. Это занятие нельзя было сравнить даже с игровой приставкой, которую дед подарил ему на предыдущее Рождество. А в каком восторге был Майкл, когда в последнее лето перед исчезновением дедушка взял его с собой ловить рыбу на лодке у берегов острова Блок-Айленд! Для маленького Майкла Винека это стало самым ярким приключением в его короткой жизни. Для деда это была одна из многих счастливых глав, написанных судьбой с тех пор, как дочь девять лет назад переехала к нему жить.

Поэтому для Винеков, всего городка и штата стало непостижимым ударом то, что в один прохладный сентябрьский вечер, где-то между половиной пятого и шестью, юный Майкл бесследно пропал в лесу рядом с Блекмор-Пондом. Винеки и жители Лексингтон-авеню даже подумать не могли, что подобное произойдет здесь, в том самом лесу, где играли их дети, а прежде – они сами. Винеки, полиция, жители Кранстона не догадывались о том, что в их ряды проник чужак, который следил за маленьким Майклом в течение нескольких недель, с тех самых пор, как случайно увидел его возвращающимся с пруда домой в компании своих друзей. Скульптор сразу же понял, что щуплый, слишком худой для своего возраста торс мальчика просто идеально подойдет для верхней половины сатира. Лори и Джон Винеки даже представить себе не могли, что судьба вскоре вырвет маленького Майкла из их жизни, но Скульптор с первого же взгляда понял, что им было просто суждено встретиться в тот день.

Он начал изучать образ жизни своего сатира: провожал его домой, неизменно оставаясь на удалении, сначала, летом, от озера, затем, с наступлением осени, от школы, следил с противоположного берега, как тот ловит рыбу в компании старика со здоровенными ручищами, высматривал в бинокль, как мальчишка с двумя приятелями играет у большой сточной трубы в лесу у северной оконечности Блекмор-Понда. Сатир был самым маленьким из них, однако недостаток роста с лихвой компенсировал смелостью. Мальчишки постарше привязали к ветке склонившегося над водой дерева веревку, и Скульптор не раз наблюдал за тем, как два приятеля сатира, затаив дыхание, следят за этим Тарзаном, раскачивающимся над гладью Блекмор-Понда. Как-то раз кто-то из мальчишек принес бенгальские огни, и Скульптор не удержался от смеха, увидев, как его сатир бросил зажженную палочку в пустую бутылку из-под пива, а сам спрятался за дерево.

«Да, мой герой, конечно же, тот еще проказник», – подумал тогда Скульптор.

Наверное, в конечном счете именно озорство Майкла Винека свело его со Скульптором в тот прохладный сентябрьский вечер. К тому времени наблюдатель уже обнаружил, что его сатир частенько задерживается в лесу один, после того как его приятели отправляются домой ужинать. Оставшись один, мальчишка принимался бросать в воду всевозможные предметы, как правило, просто большие камни, а также бутылки и консервные банки. Однажды он даже скатил с берега старую автомобильную покрышку. Но сатир всегда оставался рядом со сточной трубой или на крошечном открытом участке берега под высокой железобетонной стеной, возвышающейся над озером. Поэтому Скульптор рассудил, что самым безопасным из этих мест будет большая сточная труба. Нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь увидел, как он ловит сатира. Да, для того чтобы раздобыть первую фигуру для своего «Вакха», ему следовало быть предельно осторожным.

Скульптор неоднократно изучал в Интернете снимок окрестностей Блекмор-Понда, полученный со спутника, но впервые вошел в лес ночью, после того как старшие подростки, курившие и распивавшие пиво под бетонной стеной, разошлись по домам. Свою голубую «тойоту-камри», вторую машину помимо белого микроавтобуса, Скульптор оставил на соседней улице, а сам, нацепив очки ночного видения, двинулся через густые заросли.

Отверстие сточной трубы было такое большое, что даже он смог забраться туда, пусть и скорчившись в три погибели. В очки ночного видения Скульптор без труда рассмотрел трубу почти до середины. Натянув полиэтиленовые пакеты на кроссовки и надев латексные перчатки, он залез в трубу. Запах плесени и болота был не таким уж и отвратительным, но легким Скульптора воздух показался неуютно плотным и сырым. Преодолев меньше сорока ярдов, он нашел то, что искал: выход на соседнюю улицу, закрытый решеткой для стока дождевой воды. Под ней Скульптор смог выпрямиться во весь рост и разглядеть в узкие щели между прутьями колеса своей машины, стоящей там, где он и оставил ее меньше пятнадцати минут назад. Поднатужившись, Скульптор поднял решетку, высунул голову и огляделся вокруг.

Место было идеальное.

Как Скульптор выяснил по картам в Интернете, сливная решетка была расположена в самом конце бульвара Ширли, тихой, спокойной улочки, расположенной всего в двух кварталах от Лексингтон-авеню, на которой жили сатир, рыбак со здоровенными кулачищами и хорошенькая светловолосая медсестра, ездившая на работу на маленьком «хундае». Скульптор уже изучил эту часть бульвара Ширли при свете дня и выяснил, что его обитатели не возвращаются домой раньше четверти шестого, убедился в том, что густые заросли скроют его, когда он будет выбираться из люка, достаточно просторного, чтобы протиснуть мускулистое тело. Тротуаров здесь не было, лишь бетонная шапка, закрывающая сточную трубу. Скульптор также понял, что увидеть его смогут только с противоположной стороны улицы, поэтому безопаснее покидать машину и возвращаться в нее через правую дверь, откуда можно будет попасть прямо в люк.

Он не мог поверить в свое везение.

Скульптор четырежды сидел в ожидании в сточной трубе, прежде чем ему наконец удалось похитить Майкла Винека. Да, всегда существовала опасность того, что сатир и его приятели заберутся в трубу и обнаружат прячущегося в ней Скульптора. Он наблюдал за детьми несколько недель и ни разу не видел, чтобы они забирались в мрачное, сырое чрево.

«Наверное, этот страх мальчишки перебороли еще несколько лет назад», – рассудил Скульптор, но все равно приготовился, захватил очки ночного видения и здоровенный «ЗИГ-Зауэр» сорок пятого калибра с глушителем. Так, на всякий случай. Скульптор не хотел убивать спутников сатира, расходовать впустую хороший материал, которым, возможно, впоследствии воспользуются другие. Все же он с самого начала смирился с тем, что пойдет на любые шаги, которые потребуются для захвата мальчишки. В крайнем случае, если ему придется убить самого сатира до того, как он доставит его в бывшую конюшню, надо будет стрелять в затылок. Да, на первом месте стояло стремление Скульптора не испортить материал.

«К тому же только через пробуждение „Вакха“ на землю снизойдет свет».

Однако в конце концов выяснилось, что предусмотрительный Скульптор даже перестраховался. В последний из четырех вечеров, проведенных в сточной трубе, Скульптор, определив по часам, что сейчас тридцать пять минут пятого, подполз к самому отверстию, оставаясь в тени трубы, и отчетливо увидел своего сатира всего в каких-нибудь нескольких шагах. Наконец-то мальчишка был один. Он бросил в воду бутылку из-под пива, до половины наполненную землей, и теперь пытался разбить ее камнями, отправить в мутные, отравленные глубины Блекмор-Понда. Прежде чем бедняга Майкл Винек успел обернуться, услышав за спиной звуки шагов, Скульптор подобно змее вырвал его с берега и затащил в сточную трубу.

Мальчишка пытался кричать, вырываться в сомкнувшемся вокруг мраке, но здоровенная ладонь похитителя закрыла ему рот, сильные руки тисками сжали шею и торс. Это оказалось даже чересчур, настолько, что из сливной решетки в противоположном конце трубы Скульптор вытащил уже мертвого Майкла Винека.

Безжизненное тело упало на землю, когда Скульптор разжал руки. Только теперь он запоздало осознал, что, борясь с сатиром в темноте сточной трубы, непроизвольно сломал ему шею, лишь в этот момент впервые по-настоящему понял собственную силу. Точно так же, как пистолет сорок пятого калибра оказался не нужен для устранения приятелей сатира, так и нейлоновая бечевка и пузырек с хлороформом, которые захватил с собой убийца, тоже были лишними. Скульптор запихнул труп мальчишки в брезентовый мешок и сдвинул сливную решетку. Убедившись в том, что вокруг все чисто, он поставил мешок на мостовую, подтянулся и выбрался из сточной трубы.

Меньше чем за минуту Скульптор собрал все свои вещи и выехал с бульвара Ширли, уложив мешок на заднее сиденье. Он был расстроен тем, что маленькому сатиру не суждено увидеть то, что его ждет. Мальчишка не проснется, не увидит перед собой тот образ, каким ему предстоит стать. Но Скульптор, возвращаясь к себе домой в Ист-Гринвич, тем не менее радовался тому, что первая часть его плана прошла так успешно.

Да, все получилось чересчур просто.

Допустим, Лори Винек в тот самый момент узнала бы, что именно произошло с ее сыном. Если бы тем прохладным сентябрьским вечером матери стало известно, что маленький Майкл избежал ужаса, жестокости, приготовленных для него Скульптором в бывшей конюшне, то она все равно вряд ли испытала бы облегчение. Но вот сейчас миловидная молодая медсестра посмотрела на банку арахисового масла, сжатую в руках, и вдруг сразу же почувствовала, как на нее обрушилось мучительное горе последних семи месяцев. Ее охватила дрожь, она начала задыхаться и едва не выронила банку, в самый последний момент успев поставить ее на стол.

Что-то случилось. Причем очень плохое.

Лори это почувствовала.

Вернувшись утром домой, она не включала телевизор и потому, как вампир, проспала сенсационное сообщение о Томми Кэмпбелле. Так получилось, что Лори Винек, стоявшая на кухне, дрожа в панике, понятия не имела о том, что труп звезды «Бостон ребелс» был обнаружен в Уотч-Хилле. Впрочем, даже если бы она смотрела телевизор и видела экстренный выпуск новостей, узнала бы про то, что вместе с телом Кэмпбелла был найден еще один труп, ей не пришло бы в голову связать это со своим сыном. Ведь ФБР уже давно отвергло предположение о какой-либо связи между исчезновениями Томми Кэмпбелла и маленького Майкла Винека. Более того, следователи настаивали как раз на обратном. Лори была готова им верить, но за месяцы, прошедшие с момента исчезновения нападающего «Ребелс», молодая медсестра прониклась ненавистью к тому неослабному вниманию, которое средства массовой информации уделяли этому делу, полностью затмившему ее собственную трагедию. Из-за шумихи с исчезновением Кэмпбелла Лори чувствовала, будто ее сына снова похитили, на этот раз из сознания жителей Род-Айленда.

В любой другой день Лори Винек не стала бы хватать банку с арахисовым маслом. Она просто приготовила бы себе кофе и уселась бы у телевизора, как обычно поступала перед уходом на работу. Пресс-конференция, начавшаяся перед зданием управления полиции округа Уэстерли, явилась бы для нее облегчением, поскольку теперь, после обнаружения Томми Кэмпбелла, копы и журналисты могли снова сосредоточиться на поисках ее сына. Однако сегодня женщину захлестывали волны паники и предчувствия. Если бы она успела взять пульт дистанционного управления до звонка в дверь, то – несмотря на все слова следователей, на заверения в том, что исчезновения Томми Кэмпбелла и ее сына никак не связаны, – сразу же поняла бы, что неопознанный труп, о котором говорил представитель ФБР, принадлежит ее сыну Майклу.

Но Лори неподвижно стояла перед холодильником, а звонок сработал во второй раз. Трель, донесшаяся из прихожей, прозвучала у нее в ушах перезвоном церковных колоколов. Сознание Лори раскололось, как яйцо, при мысли о том, что это не может быть ее отец, уехавший вместе со своим братом на охоту в Коннектикут.

Она снова стала зомби. Собственные движения казались ей чужими. Женщина словно со стороны наблюдала за тем, как идет к входной двери. В глазок Лори увидела двоих мужчин, серьезных, с коротко остриженными волосами, в синих куртках. Лори никогда раньше не видела их, но сразу же поняла, кто это, поскольку за последние семь месяцев уже говорила со многими другими, такими же. Голос где-то в подсознании заверил ее в том, что решетка перед входной дверью на всякий случай заперта. Отец приучил дочь всегда поступать так. Лори со стороны увидела, как она, женщина в халате, такая уставшая и опустошенная, отодвигает засов.

– Да?

Мужчина на крыльце показал свое удостоверение. Его губы зашевелились, но Лори ничего не услышала, ибо при виде трех маленьких букв «ФБР» ее захлестнула волна безотчетного ужаса, лишившая возможности слышать.

Нет, матери маленького Майкла Винека не нужно было ФБР, пресс-конференции полиции Уэстерли, чтобы разъяснить, почему она потянулась за банкой арахисового масла. Лори все равно ничего бы не услышала, ибо в это самое мгновение хрупкая скорлупа ее сознания снова треснула, и хорошенькая молодая медсестра без чувств рухнула на пол.

Да, Лори Винек упала в обморок, так как сразу поняла, что ее сына нет в живых.