Текст книги "Бархатный Элвис (ЛП)"

Автор книги: Грег Гифьюн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Итак, вот краткое описание. Этот идиот Кевин-Кит был таким же белым идиотом, каким я его считал, как только увидел. Выходец из семьи среднего класса в Брюстере, он погряз в наркотиках и преступности в старших классах и так и не смог вырваться из этого. Он подсел на оксикодон, а когда тот закончился и его стали демонизировать, а Кейп сошел с ума, как и многие другие, его привычка к оксикодону переросла в героиновую зависимость. В конце концов это привело его в округ, где он столкнулся с Крэшем. Предположительно, он бросил героин, пока был там, и по какой-то причине, которую я не могу понять, они с Крэшем сдружились. Денежная машина, которой были его родители, закончилась пару лет назад, и они отреклись от его задницы, так что Кевин-Кит в основном выполнял рутинную работу и время от времени попадал впросак. Но все это была мелкая самодеятельная ерунда, которой хватало только на травку, пиво и иногда крышу над головой. Он жил в разных местах, но постоянного адреса у него на тот момент не было. За несколько месяцев до этого он встретил Молли на домашней вечеринке в Броктоне, и с тех пор они общались. Наркоманка из неблагополучной семьи в дерьмовом районе, она бросила школу и зарабатывала на наркотики, промышляя перед оживленными торговыми центрами, а когда дела шли совсем плохо, делала минет парням постарше, которые любили подцепить молоденьких девушек и заплатить им за услуги.

В начале летнего сезона наша милая парочка была бездомной и на мели, пока Кевину-Киту каким-то образом не удалось устроиться на работу к временному сезонному уличному торговцу.

Появляется Герм Бланшар.

Я знал о нем только то, что рассказал нам Кевин-Кит, а именно: Это был толстый парень лет шестидесяти, который продавал картины из бархата и дешевые солнцезащитные очки. Как и многие другие торговцы такого рода, он путешествовал вверх и вниз по Восточному побережью в скромном передвижном доме, а его товар, столы и палатка хранились и перевозились в прицепе, который он буксировал за собой. Переезжая из города в город, он устанавливал торговые палатки в различных злачных местах и туристических ловушках, продавал свои товары, а затем собирал вещи и отправлялся в следующий город, на ярмарку или блошиный рынок.

Последние несколько недель Герм Бланшар занимался бизнесом на парковке в Хьяннисе, расположенной рядом с оживленной торговой площадью. Его солнцезащитные очки были выставлены аккуратными рядами на паре столов под небольшим тентом, а бархатные картины с изображением плачущих клоунов, голых черных телок с огромными афро, скачущих на тиграх, Элвиса, Мэрилин Монро, Джеймса Дина и других совершенно нелицензированных и отвратительных изображений культовых знаменитостей и голливудских фильмов были расставлены и организованы так, чтобы смотреть на толпу на улицах и проезжающий транспорт. Это был преимущественно денежный бизнес, и, по словам Кевина-Кита, в обязанности которого входило помогать Герму работать за столами, продавать картины и следить за тем, чтобы никто не украл товар (в первую очередь солнечные очки, поскольку большинство картин были слишком большими, чтобы пронести их незамеченными), Герм хранил все свои доходы в сейфе, который стоял в его передвижном доме. Судя по всему, он не очень-то разбирался в банках и налогах, поэтому предпочитал держать наличные при себе и использовать их по мере необходимости. Работали там только он и Кевин-Кит, и хотя это означало пятнадцатичасовые смены шесть дней в неделю (по воскресеньям Герм дела не вел), Герм платил ему пятьдесят баксов в день наличными, из-под стола.

Кевин-Кит увидел в этом возможность. У парня было полно наличных, и он был готов к тому, чтобы их забрать. Проблема заключалась в том, что Кевин-Кит не был преступником с сильной рукой, он только притворялся таковым. Он был скорее из тех, кто врывался в дома, когда никого не было дома, и крал украшения или телевизоры – все, что можно было заложить или быстро продать на улице за деньги, вырученные от продажи наркотиков. Эта работа требовала навыков, выходящих за пределы его зоны комфорта, поэтому он отправился к своему приятелю Крэшу и ввел его в курс дела.

Они планировали выполнить работу в конце следующей недели, как раз перед тем, как Герм соберет вещи и уедет, потому что именно тогда у него будет больше всего денег. Но планы Герма внезапно изменились, и накануне вечером он сообщил Кевину-Киту, что уезжает на следующее утро и больше не нуждается в его услугах. Очевидно, он направлялся на какой-то огромный блошиный рынок в Нью-Джерси, где, по его мнению, он сможет заработать гораздо больше денег. Хорошо для Герма, но плохо для Кевина-Кита, который считал, что его поимели с дополнительных трехсот баксов, не облагаемых налогом, на которые он рассчитывал. Это также означало, что счет будет легче, чем казалось на первый взгляд. Так что теперь встал вопрос: оставить сделку в прошлом и забыть обо всем, или все же ограбить парня до того, как он утром уедет из города?

Я стоял и слушал все это, а потом сказал: «Ладно, сколько денег?»

«Хорошо», – сказал Кевин-Кит, затягиваясь сигаретой и выдыхая через нос. «Герм сказал мне, что каждый день он начинает со ста фитов, потому что ему нужно заплатить мне мои фиты, фиты за аренду участка и еще фиты на расходы, такие как еда, напитки, бензин и все такое. Я проработал там всего несколько недель, но в плохой день мы могли сорвать около шестисот».

«Значит, в плохие дни он зарабатывает четыре– пять сотен в день», – сказал я. «Шестидневная неделя – это двадцать семь сотен».

«Да, но это были плохие дни, а их было не так уж много».

«Хорошо, а что такое хороший день?»

«Пара тысяч», – сказал он. «Может, двадцать пять сотен, иногда больше».

Крэш затянулся, выкашлял облачко и передал его Молли. «Скажи ему, сколько примерно берешь, братан».

Кевин-Кит пожал плечами. «Через четыре недели Герм будет иметь по меньшей мере восемь или девять тысяч. Может быть, даже десять или одиннадцать, а может, и двенадцать, чувствуешь?»

«И он хранит все это в сейфе в передвижном доме?»

«Да».

«А Герм носит с собой оружие?»

«Дробовик, помповик двенадцатого калибра. Он весь день сидит за столом, принимает деньги, дает сдачу и все такое. Когда он открыт, он держит его под столом, где может до него добраться».

«А когда он не работает?»

«В мобиле».

«Знаешь где?»

«Не совсем.»

«Я так понимаю, после работы он зависает в мобиле?»

«Обычно сначала перекусывает, потом да».

«Он остается прямо там, на парковке?»

«Да«, – сказал Кевин-Кит, – „та, что возле “Стоп и Шоп»».

Я знал, какую парковку он имеет в виду.

«И что за парень этот Герм?» спросил я.

«Достаточно милый чувак, я думаю».

«Нет, я имею в виду, он из тех, кто будет сотрудничать, пока его грабят, или он считает себя крутым?»

«Если бы у него был дробовик, возможно, но без него он ни хрена не сделает».

Я посмотрел на Крэша, который ухмылялся. «Значит, это вооруженное ограбление, а я – охрана, то есть я занимаюсь вооруженной частью».

«Да, но я тоже буду паковать вещи, тебе просто нужно прикрывать меня». Крэш наклонил голову в сторону Кевина-Кита. «Он не занимается подобной работой, но он будет там, чтобы доставить нас к сейфу. Как только мы окажемся там, наша задача – заставить его открыть его. Мы войдем и выйдем, детка. Мы исчезнем, как призраки, прежде чем он поймет, что его поразило. Это будут самые легкие деньги в твоей жизни».

«По нижней границе – около восьми тысяч, по верхней – может быть до двенадцати», – сказал я. «Я правильно понял?»

Кевин-Кит кивнул и подмигнул мне сквозь сигаретный дым.

Я повернулся к Крэшу. «И в любом случае, все, что ты мне заплатишь, – это штука?»

«Здесь нет коммунистов, брат. Всегда есть возможность договориться».

Чертов Крэш, я любил этого парня, но он был куском дерьма.

«Если мы сделаем это, то должны сделать это сегодня вечером», – сказал я.

«Сразу после наступления темноты».

«У тебя есть все необходимое?»

«Да».

«С чем мы пойдем туда?»

«Дробовик и девятка», – сказал мне Крэш, закончив кашлять. «Выбирай, я могу пойти с любым из них, для меня это ни хрена не значит».

Я немного потоптался на месте. Там было так чертовски жарко, что я едва мог соображать. «Я не собираюсь входить куда-то с пистолетом наготове за тысячу баксов».

«Подожди», – сказал Кевин-Кит. «Это моя сделка, и я говорю, что…»

Не задумываясь, я ударил его по лицу. С открытой руки, но удар был довольно сильным. На самом деле немного сильнее, чем я предполагал, но это было сделано не для того, чтобы причинить ему боль, а просто унизить его. Господи, подумал я, старые привычки никогда не умирают, они просто спят, пока что-то или кто-то не придет и не разбудит их к чертовой матери.

«Господи», – сказала Молли, широко раскрыв глаза. «Чувак, тебе нужно пойти на курсы управления гневом, серьезно».

Кевин-Кит сидел, прижав руку к щеке, и все его лицо было красным от смущения. «Какого хрена, брат?» – сказал он Крэшу, его глаза наполнились слезами. «Почему я должен разбираться с этим дерьмом?»

«В этом нет необходимости», – сказал мне Крэш. «Да ладно, чувак».

«Ты знаешь, что значит «диктат»? спросил я Кевина-Кита.

Он кивнул.

"Ни хрена ты не будешь диктовать. Ты уже вбил это в свою гребаную башку?»

«Да», – тихо сказал он.

Я еще немного походил вокруг. «Ладно, вот в чем дело», – сказал я, обращаясь к Крэшу. «Низкая или высокая цена, что бы ни получилось, Кевин-Кит получит штуку сверху, потому что он принес нам работу. Все остальное делится на троих».

Кевин-Кит посмотрел на Крэша.

«Это слишком большая цена за безопасность, брат».

«Нет, если что-то пойдет не так». Я глотнул пива, пока оно было еще холодным, но в этой жаре с меня капал пот. «Но ты хочешь рискнуть, работая один на один с этим придурком, и остаться только с членом в руке, если что-то пойдет не так, это твое дело. Удачи тебе, брат, и никаких обид в любом случае, но соглашайся или нет. На меньшее я не соглашусь».

«Услышал и понял». Крэш рассмеялся своим тихим, немного обкуренным смехом. «К черту. Давайте делать деньги, сучки».

Глава 10

Я родился единственным ребенком в городе Нью-Бедфорд. Вырос на этих убогих улицах и пробивался, как мог. Кроме родителей, у меня не было семьи, о которой можно было бы говорить. Моя мама скончалась через две недели после моего тридцать девятого дня рождения. Она была швеей и работала на городской фабрике, где весь день склонялась над машинкой и шила одежду для швейной промышленности. Она была хорошей женщиной, никогда не пропускала церковь, работала добровольцем в местной столовой и надрывала задницу пять дней в неделю за низкую зарплату и почти никаких льгот. Мы жили в дрянной многоэтажке в южной части города. Она была единственной причиной, по которой у нас вообще было столько денег, потому что блестящая карьера моего отца заключалась в том, что он как можно чаще напивался до усрачки, уезжал надолго, никому не говоря, куда идет, и спускал те небольшие деньги, которые у нас были, играя на собак. В отличие от моей матери, которую я действительно любил и уважал, я никогда не знал его так хорошо. За все эти годы у нас было всего несколько разговоров, большинство из которых я не помню. В основном я помню, что его не было рядом, а когда он появлялся, то обычно отключался или смотрел по телевизору игру в мяч и не хотел, чтобы его беспокоили. «Парень, не терпи ничьего дерьма, а если тебя когда-нибудь прижмут и ты окажешься внутри, никогда не бери его в задницу». Это был единственный совет, который он мне дал. Мне тогда было около восьми, так что он был чертовски полезен. Спасибо, папа. Он умер от цирроза печени, когда мне было пятнадцать, то есть как раз в то время, когда я вышел на улицы и начал сам находить неприятности.

В моем районе панки и преступники были знаменитостями, парнями, на которых ты равнялся и хотел быть похожим. Они каким-то образом научились играть в систему, которая нас всех наебывала, и, как и все остальные, они не сидели сложа руки. Они сопротивлялись. Они брали то, что хотели, делали то, что хотели, и, если кто-то на них наезжал, их усмиряли. Иногда это срабатывало, но обычно они платили страшную цену. Убийство на улице или в тюрьме почти всегда заканчивалось для этих парней, но какая разница? Жизнь все равно всех нас раздавит, так что рано или поздно ты выйдешь на свободу, скорее всего, раньше. Зачем тратить время? Почему бы не отрываться на полную катушку, пока этот день не наступит? Главное, что они что-то сделали, потому что там, где я вырос, ты был либо хищником, либо добычей. Там не было двери номер три.

Я никогда не хотел быть ни тем, ни другим. Я просто хотел выжить, и я очень рано понял, что, хотя это и помогает, не обязательно быть особенно умным, чтобы выжить на улицах. Просто нужно быть достаточно жестким и хитрым, чтобы держать на расстоянии тех, кто слабее тебя, и при этом уметь лавировать с теми, кто сильнее. Потому что чаще всего не гражданские и даже не копы убивали вас или портили вам жизнь. Парни либо делали это сами, делая неудачные ходы и окружая себя идиотами, либо получали штраф от своих коллег-преступников, потому что не были достаточно внимательны.

Самое важное, что я усвоил в те годы, – что бы кто ни говорил, что бы ни делал и как бы себя ни проявлял, как бы ни нравился, как бы ни доверял и на что бы ни рассчитывал, всегда прикрывай свою спину. Всегда, мать вашу, всегда.

Когда речь зашла об афере с Гермом Бланшар, мне следовало бы знать лучше. Честно говоря, я и знал. Не то чтобы мне было наплевать, просто я был на мели и отчаянно нуждался в деньгах, и хотя я никогда не работал с людьми, которых не знал или которым хотя бы в какой-то степени доверял, у меня не было особого выбора. Для сорокашестилетнего парня с судимостью, который за всю свою жизнь успешно устроился ровно на одну работу, было не так уж много возможностей. Что я могу вам сказать? У меня было меньше двухсот баксов, я не мог заработать больше, и у меня был фетиш – я любил есть еду и жить в помещении.

Но это не значит, что я не волновался. Еще как волновался.

Мы с Крэшем отправились в его спальню, а Кевин-Кит и Молли остались в гостиной. Нам нужно было привести в порядок оружие и обсудить кое-что наедине.

На кровати Крэша лежали помповое ружье с пистолетной рукояткой и 9-миллиметровый пистолет, который не был заряжен и не заряжался, наверное, никогда.

Я взял дробовик. Он имел некоторый вес, но не был тяжелым до такой степени, чтобы быть громоздким. Зная Крэша так, как знал, я ожидал увидеть разбитые, едва функционирующие ружья, которые, вероятно, были старше меня, поэтому сказать, что я был приятно удивлен, значит преуменьшить. «Господи», – сказал я. «На самом деле это очень хороший экземпляр, почти новый».

Крэш забрал девятку, очистил ее и подошел к своему шкафу. «И изначально он был куплен законопослушным, ответственным владельцем оружия, реализующим свои конституционные права», – сказал он, доставая с полки две небольшие коробки. «Но такие вещи постоянно попадают в чужие руки, брат, это чертовски обидно. Кто-то должен что-то сделать».

«Да», – сказал я. «Вашингтон должен заняться этим, как только мы закончим».

Он бросил мне коробку с патронами, сел на край своей кровати и начал заряжать обойму для 9-миллиметрового пистолета. За его спиной, через боковые стороны занавески на единственном окне в комнате, медленно гас свет.

До темноты оставалось менее полутора часов.

«Мне многое здесь не нравится», – признался я. «Мы торопимся. Никакой разведки или подготовки, все делаем в последнюю минуту. Не мне тебе говорить, что все это не самая лучшая идея. Не говоря уже о том, что это чертово любительское дерьмо. И вдобавок мы ничего не знаем ни об обстановке, ни о марке, кроме того, что нам рассказал Ванилла Айс».

«Это не идеально, чувак», – сказал Крэш. «Но это то, что у нас есть».

Зарядив дробовик, я перекинул его через плечо. «Даже если все пройдет гладко, как мы узнаем, что с нами все будет в порядке?»

Крэш поднял на меня глаза и нахмурился. «О чем ты говоришь, Уиллис?»

"Да ладно, чувак, ты же знаешь, что эти два долбаных идиота в мгновение ока перевернутся. Посмотри на них. Только вопрос времени, когда один из них облажается настолько, что будет вынужден сдать кого-то, чтобы спасти свою задницу. И когда это время настанет, кто, по-твоему, это будет, а?»

«Так что же ты хочешь сделать, пойти по старинке на пару тупоголовых, обдолбанных детишек?» Крэш вздохнул и закончил загрузку ролика. «Я в игре уже больше двадцати лет, Сонни, как и ты, и натворил немало дерьма. Я даже причинял людям боль, причем некоторым из них очень сильную. Как и ты, я видел, как ты это делаешь, и прикрывал твою спину так же, как ты прикрывал мою. Но я никогда никого не убивал. Насколько я знаю, ты тоже. И я хочу, чтобы так было и впредь, если мы сможем, понимаешь? Ты меня знаешь, брат. Если бы не было другого выхода, и мне пришлось бы уложить ублюдка, я бы не раздумывал. Но это единственный способ, которым я бы это сделал. Я не психопат и не больной, чувак. Я вор. Я гребаный бизнесмен».

В спальне было так жарко, что я едва мог терпеть. «Слушай, я не говорю, что мы должны делать что-то подобное, если это не является абсолютной необходимостью, если они не оставляют нам выбора. Но я хочу сказать, что мы не можем им доверять. Такие дураки всегда непредсказуемы, ты же знаешь».

«Но вот в чем дело», – сказал Крэш, захлопывая обойму. «Кевин-Кит думает, что он рэпер, хочет поехать в Лос-Анджелес, стать известным и добиться успеха. А эта бедная обдолбанная девчонка едет с ним и думает, что станет большой кинозвездой. Сучка, возможно, в итоге и будет сниматься в кино, но это будут не те фильмы, о которых она думает. В любом случае, как только работа будет сделана, они уйдут. Уехать на другой конец страны больше не будет нашей проблемой».

От этого мне стало немного легче, но, честно говоря, не сильно.

«Все это займет не больше часа», – сказал мне Крэш, поднимаясь на ноги и возвращая девятку на кровать. «Мы не грабим Форт-Нокс. Это толстяк на пустой стоянке в передвижном доме, чувак, который продает всякую дрянь туристам. Он никто. Мы надаем ему пощечин, заберем его обед и отправимся домой. Легкие деньги, вот увидишь».

«Ничего подобного, Крэш».

Он сбросил свои «Дейзи Дюк» и отбросил их в сторону, затем порылся в куче белья в углу и нашел джинсовые шорты и футболку Alice in Chains. «Мы нападем на него сразу после наступления темноты, – сказал он, влезая в джинсы, – чуть позже восьми».

«Когда все закончится, если не будет проблем, я…»

«Не будет».

«Если проблем не будет, я пойду к Адель».

Крэш накинул футболку и сунул ноги в уже зашнурованные кроссовки. «А ее исключительно прекрасная задница сегодня в клубе или она дома?»

«Она работает».

«Круто», – сказал он, широко ухмыляясь и засовывая „девятку“ в заднюю часть шорт. «К девяти тридцати мы будем потягивать напитки и по шею увязнем в возбужденных стриптизершах».

Я надеялся, что он прав. Полагаю, мы еще увидим.

Глава 11

«Что значит, я не пойду?» спросил Кевин-Кит со своего места на диване. Молли сидела рядом с ним, держа его за руку и выглядя одинаково несчастной и растерянной. «Я не понимаю, йоу».

Крэш указал на меня. «Просто послушай его».

«Не трогай меня, Сонни, – сказал он, – но это моя сделка, чувак».

«Это полностью его дело, чувак», – повторила Молли.

«И это ничего не меняет, как и то, о чем мы говорили раньше», – сказал я ему. «Тысяча все равно достанется тебе, а остальное мы разделим на три равные доли. Так будет лучше. Ты ничем не рискуешь и получаешь ту же прибыль».

«Но почему я тоже не могу пойти?»

«Да», – сказала Молли. «Почему он тоже не может пойти?»

«Послушай, – сказал я, все еще перекидывая дробовик через плечо. «Если то, что ты говоришь об этом Герме, правда, то он обычный парень, верно? Это значит, что первое, что он сделает после ограбления, – позвонит в полицию. Первое, что они сделают, это расспросят его о подельниках или сотрудниках. Они всегда с этого начинают. Герм назовет им твое имя, и тогда копы отправятся на твои поиски. Когда они найдут тебя, а они найдут, ты скажешь им, что не знаешь, о чем они говорят, и не имеешь к этому никакого отношения. Затем ты назовешь им свое местонахождение в то время, когда произошло ограбление. И вы сможете это подтвердить, потому что это будет очень людное место, где вас увидит много людей. Подтвердив рассказ, копы поймут, что в момент ограбления тебя не было рядом с местом преступления и ты не мог быть к нему причастен. Они спросят вас, если у тебя есть идеи, кто это мог быть, и ты скажете, что нет. Они спросят, рассказывал ли ты кому-нибудь о том, что Герм хранит много наличных, и ты снова ответишь им «нет». Они даже могут наплести тебе какую-нибудь чушь, будто нашли улики на месте преступления или знают, что ты к нему причастен, хотя тебя там не было. Все это будет чушью, так что просто придерживайся своей версии. Тебя там не было, ты не имеешь к этому никакого отношения и понятия не имеешь, кто мог это сделать. Думаешь, справишься с этим?»

«Фа-шоу, фа-шоу, но…»

«Хорошо, потому что если ты сделаешь то, что я тебе говорю, они пойдут дальше, и ты снимешься с крючка, понимаешь? И как только они перестанут на тебя смотреть, ты ни за что не сможешь привести их к нам, так что мы с Крэшем тоже снимемся с крючка. Тогда вы с Молли можете отправляться в Лос-Анджелес, и на этом все закончится. Понял?»

«Да, но что я им скажу, когда они спросят меня, где я живу?»

«Где ты живешь?»

«В основном в своей машине. Молли жила здесь пару дней».

«Скажи им, что вы оба живете в машине. Не упоминай Крэша или его дом».

«Не, я бы никогда не стал упоминать никого другого или их квартиру, чувак».

«Он точно не стал бы», – добавила Молли.

«Ладно», – сказал я, взглянув на часы, – „тогда давайте отправимся в путь“.

Кевин-Кит склонил голову и, казалось, на минуту задумался. «Есть одно но», – сказал он. «Что я должен делать? Куда я иду?»

«Это вечер пятницы летом на Кейп-Коде. Должно быть, проходит миллион общественных мероприятий. Выбери одно».

«И что тогда?» – спросил он, все еще хмурясь.

«Тогда мы высадим твои задницы и воспользуемся твоей машиной, чтобы выполнить работу».

«Но Герм знает мою машину, ты же знаешь, чувак».

«Он никогда ее не увидит».

«Ага», – подхватил Крэш. «Пусть нас это волнует».

Кевин-Кит повернулся к Молли. «Ну, куда ты хочешь пойти, малышка?»

"На этой неделе на парковке торгового центра устроили небольшой передвижной карнавал. Ты можешь выиграть мне огромного плюшевого медведя или что-нибудь в этом роде».

«Почему Герм не работает со своими товарами?» спросил я.

«Там нет продавцов», – объяснил Крэш. «Только аттракционы и еда».

«Звучит отлично», – сказал я. «Убедись, что тебя увидят, понял? Не делай глупостей, но убедись, что общаешься со многими людьми, особенно с теми, кто там работает. Закажи что-нибудь, и у тебя возникнут с этим проблемы или что-то в этом роде, понятно? Не будь засранцем, просто привлеки к себе достаточно внимания, чтобы люди запомнили, что имели с тобой дело».

«Я тебя понимаю». сказал Кевин-Кит. «Как долго мы собираемся здесь оставаться?»

«Встретимся здесь в десять. У тебя есть телефон?»

Он посмотрел на меня так, словно я спросил, есть ли у него уши, и достал из кармана джинсов недорогой на вид телефон. «Ничего особенного, но после сегодняшнего вечера я куплю себе айфон, ба-лееее!»

«Так это просто телефон?»

«Да, я купил его в Walmart, йоу. Нашел время для этих маленьких предоплаченных карточек».

«Значит, никаких записей, ничего с твоим именем, так?»

«Нет».

«А что насчет тебя?» спросил я Молли.

«У меня был Samsung, но нам пришлось его продать».

«А что у тебя сейчас?»

«Я пользуюсь его».

«Ладно, хорошо. И еще, Кевин-Кит, будь осторожен. Не звони Крэшу сегодня вечером и больше, пока не избавишься от этой штуки. Поброди по карнавалу, покатайся на аттракционах, поешь и выиграй своей девчонке приз. А потом верните свои задницы сюда к десяти».

Он выглядел еще более озадаченным, чем обычно. «Это долгая прогулка, ниггер. Ты хочешь, чтобы мы делали это в такую гребаную жару?»

Я просто уставился на него.

«Ладно, ладно», – сказал он, подняв руки вверх. «Не заводись, чувак. Если ты достаточно сильно разозлился, то я в порядке».

«Ты и впрямь сильно злишься», – сказала мне Молли. «Это чертовски страшно».

Вздохнув, я посмотрел на Крэша.

«Ну что, все в порядке?» – спросил он. «Ты получил все, что сказал тебе Сонни?»

«Да, я все понял», – заверил нас Кевин-Кит. «Все в порядке».

Где-то затылком я слышал, как Лейла говорит мне бросить дробовик и искать дорогу домой, пока не поздно повернуть назад. Если бы она не ушла, меня бы там не было, я был уверен в этом. Она бы вела меня, как всегда, помогла найти что-то другое, когда я потерял работу, но это точно было бы не то. Это была не ее вина, просто мне было плохо без нее, и, наверное, никогда не будет хорошо. И все же я не мог не задаться вопросом, где она была в тот самый момент и что делала.

Наверное, приятно проводит время, как обычный человек, подумал я. Наверняка она уютно устроилась на диване с каким-нибудь чуваком, у которого есть настоящая работа, образование и одно из этих гребаных имен вроде Эйдана, Хантера или Тайлера. Они, наверное, делят большую миску попкорна – из настоящего поппера, а не того дерьмового дерьма из микроволновки, которое я всегда брал для наших киновечеров, – пьют вино и смотрят какую-нибудь романтическую комедию по телевизору, который не отключили за неуплату счета. Лейла, наверное, так чертовски счастлива, что даже не думает обо мне больше. Я такой мудак, я не должен был…

«Тогда хватит болтать, мы готовы ехать».

Голос Крэша вернул меня к действительности.

«Хорошо», – сказал я, выныривая из этого состояния и толкая Лейлу обратно в темноту, где я ее и нашел. «Пошли работать».