Текст книги "Бархатный Элвис (ЛП)"

Автор книги: Грег Гифьюн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25

Когда я пришел в себя, Телли выглядел раздосадованным. Мы с Крэшем все еще лежали на полу, и все мое тело болело. Все вокруг было нечетким, как во сне. Плохой сон.

«Не напрасно, – сказала Телли, – но ты собираешься встать сегодня как-нибудь, чтобы мы могли убраться отсюда к чертовой матери, или как?»

Я вытер глаза своей здоровой рукой. Она оказалась окровавленной, поэтому, следуя за болью, я осторожно ощупал лицо, пока не остановился на ране над левой бровью, прямо вдоль кости. Кровь текла из носа, и я почувствовал ее вкус на языке и в задней части горла. Обожженная рука была сухой, уже покрылась волдырями и сильно болела. «Я долго был в отключке?» Мой голос звучал так, будто я проглотил бритвенные лезвия.

«Может, минуту». Телли указал на Крэша. «Лучше отвезти его в больницу».

Несмотря на боль, мне с некоторым усилием удалось подняться на ноги, и хотя колени дрожали, они не подкосились. Как только я оказался в вертикальном положении, боль в ребрах и спине стала достаточно сильной, чтобы отвлечь меня от опасений, что у меня откажут ноги. Я едва мог сделать полный вдох, не сложившись вдвое, а головная боль била в затылок.

Внезапно Телли приложил руку к моей грудной клетке. Я вздрогнул и отшатнулся. «Что ты делаешь?»

«Ушиб», – сказал он. "Если бы они были сломаны, ты бы уже висел на потолке. Надо забинтовать их покрепче, больше ничего не сделаешь, пока не заживут».

Крэш издал тихий стон. Он был в сознании, но уже потерял довольно много крови и просто лежал, уставившись в пространство. Его руки были в ужасном состоянии, до локтей заляпаны багровым, а лицо залито слезами.

Я помог ему сесть, затем осторожно стянул с него рубашку и аккуратно обмотал ею его руки, изо всех сил стараясь не реагировать на то, как плохо они выглядят. «Мы отвезем тебя в скорую помощь», – сказал я ему. «Там тебя починят, как новенького, не волнуйся».

Он уставился на меня мертвыми глазами, из его носа торчал большой сопливый пузырь.

«Пойдем, я припарковался снаружи». Телли отодвинулся в тень. «И не вздумайте ни один из вас испачкать кровью мою машину. Я, блядь, серьезно».

Я помог Крэшу подняться на ноги, хотя сам все еще не слишком уверенно держался на ногах. Я был уверен, что он в шоке, а моя голова раскалывалась так сильно, что меня тошнило, поэтому я обхватил его рукой в надежде успокоить нас обоих. За последние несколько часов я перенес два сотрясения мозга, и мое тело чувствовало себя так, словно меня переехал нефтяной танкер. Часть меня хотела свернуться в клубок и умереть, но Крэш был в плохом состоянии, и я должен был держаться ради нас обоих.

И все же путь до машины Телли был самым долгим в моей жизни. Крэш не произнес ни слова, он просто смотрел в никуда, его руки неудержимо тряслись под рубашкой, пока мы, шаркая, шли по огромному ангару, а потом вышли в ночь.

Заднее сиденье «Чарджера» Телли было не слишком просторным, но мне удалось усадить Крэша, велел ему оставаться на месте, а сам перебрался на пассажирское.

«Он заляпал кровью мой салон, а ты его отмываешь», – сказал Телли, садясь за руль.

Я вытер глаза тыльной стороной ладони и огляделся. Мы находились в глуши. Какой-то странный старый индустриальный парк или что-то в этом роде, где не было ничего, кроме заросших сорняками парковок, заброшенных зданий и еще пары огромных ангаров. «Где мы, черт возьми, находимся?»

«Откуда мне знать?» сказал Телли, отъезжая. «Это твоя территория, а не моя».

Как только мы вернулись на нормальную дорогу, я стал искать что-нибудь знакомое, но это была настоящая сельская местность, ничего кроме леса, так что прошло несколько миль, прежде чем все снова стало выглядеть нормально. В конце концов мы оказались недалеко от центра города, и я стал лучше ориентироваться в ситуации.

«Тебе нужно наложить пару швов», – сказал Телли. «И тебе лучше обработать этот ожог. Знаешь, как добраться до больницы? Я вас подброшу».

Я дал ему указания. Мы были всего в паре минут езды. «Мы просто подбросим Крэша», – сказал я. «О себе я позабочусь позже. Мне нужно забрать друга и вернуться домой».

Телли был прав. Вероятно, мне действительно нужно наложить пару швов на глаза, и меньше всего мне хотелось, чтобы в ожог попала инфекция, но ему было плевать, так или иначе, когда я все вылечил, поэтому он не стал больше ничего говорить по этому поводу.

Я едва слышал старую мелодию Deep Purple, доносившуюся из автомобильных динамиков. Он достаточно избил меня (и, я уверен, в молодости тоже), чтобы понять, что моя голова, скорее всего, чувствует себя так, будто по ней каждые несколько секунд стучат лопатой, поэтому я был благодарен ему за то, что он не врубил стерео. Это не было добротой, скорее профессиональной вежливостью, но я все равно был благодарен.

Я пару раз проверял Крэша, но он все еще был не в себе, поэтому я сел вперед и попытался прогнать тошноту, пока мы мчались к больнице Кейп-Код.

Когда мы подъехали к больнице, Телли остановился на площадке рядом с отделением скорой помощи. «Придется проводить его до конца пути», – сказал он мне. «В этих местах теперь повсюду камеры. Мне не нужны доказательства того, что я подбросил кого-то в эту чертову больницу, понимаешь, о чем я?»

Я понял.

С болью, отдающейся в теле, я выбрался из «Чарджера», а затем сумел вытащить и Крэша. Он выглядел немного бодрее, но все еще был не в себе, поэтому я обнял его, и мы пошли через парковку к входу в отделение скорой помощи. Когда мы оказались в нескольких футах, я остановился, повернул его лицом к себе и положил руки ему на плечи.

«Это все, что я собираюсь сделать, парень. С остальным ты должен справиться сам».

Крэш слегка кивнул, но взгляд его оставался пустым.

Я вытер слезы с его лица. «Что бы они ни говорили и как бы ни издевались над тобой, скажи им, что это был несчастный случай и ты сделал это сам».

«Они подумают, что я спятил», – тихо сказал он.

Я никогда не был так рад слышать его голос. «А тебе какое дело? Ты и есть псих».

Он даже слегка улыбнулся.

«Слушай, в худшем случае тебя засунут в психушку на неделю или две, пока не поймут, что ты не представляешь опасности для себя или кого-то еще. Это будет самый лучший сон и бесплатные наркотики за многие годы».

Крэш окинул взглядом больницу. Его руки все еще непроизвольно дрожали под рубашкой. «Я все улажу», – сказал он. «Я был пьян и пользовался гвоздодером, все испортил. И что, они мне не верят? Пусть едят дерьмо и сдохнут».

Было все еще жарко, но температура немного упала. Я вытер пот и кровь со лба, затем вытер их о штаны.

«Ты в порядке?» – спросил он. "Это плохой вариант пореза, и не обижайся, но ты ходишь как моя бабушка. Эта сука уже давно мертва, чувак».

«Со мной все будет в порядке». сказал я ему. «И с тобой тоже».

«Они…» Его глаза снова наполнились кровью. «Сонни, они забрали мои гребаные руки».

«Да ладно, все будет хорошо», – сказал я, стараясь, чтобы голос не сорвался. "Тебе грозит операция, а потом реабилитация с горячей штучкой, которая все это время будет называть тебя милым и сладким и, возможно, даже позволит тебе время от времени поглаживать себя. Через несколько недель они вышвырнут тебя как новенького».

Я видел, что он не верит в мою чушь, но не стал спорить.

«Они еще не нашли способа убить нас, брат», – сказал я.

«Да, но эти ублюдки продолжают пытаться». Крэш зашагал в сторону «Скорой помощи», как маленький ребенок, который нашел дорогу домой после того, как загулял допоздна. Он уже почти дошел до дверей, когда остановился и оглянулся на меня. «И еще одно: когда вернешься ко мне, забери бархатного Элвиса, хорошо?»

«Не беспокойся об этом, он твой».

«Я хочу, чтобы он был у тебя».

«Я не хочу.»

«Не хочешь?»

«Чертова штука отвратительна. Что, черт возьми, мне с ним делать?»

«Просто возьми его к себе».

«Зачем? Я думал, ты его хочешь».

«Хотел, но теперь это будет вызывать плохие воспоминания. У меня их и так достаточно. Так что забирай. Если не хочешь, можешь не брать, но возьми для меня. Давай, я хочу залезть туда, это дерьмо болит. Обещай мне, Сонни».

«Хорошо», – сказал я. «Я заберу его».

«И, может быть, в ближайшие день-два ты мне позвонишь, да? Убедись, что я не сдох нахрен или еще какое-нибудь дерьмо».

«Ясно.»

Крэш тяжело вздохнул. «Эта ночь останется в памяти».

«Когда-нибудь мы посмеемся над этим».

«Да, – сказал Крэш, – только не сегодня».

Еще раз устало кивнув, он проскользнул в больницу и исчез.

Глава 26

Телли подъехал к дому Крэша и припарковался рядом с машиной «Стриптизерша Барби». По дороге он заехал в круглосуточный магазин, чтобы я мог купить рулон бумажных полотенец. Он даже зашел за мной, чтобы я не вызвал подозрений, войдя весь в крови. Как только он вернулся в машину и протянул мне рулон, мне удалось замедлить кровотечение и немного привести в порядок лицо. С тех пор никто из нас не произнес ни слова.

«Сколько я должен тебе за бумажные полотенца?» спросил я, все еще прижимая пачку к ране над глазом.

«Не волнуйся об этом, просто выходи, пока не наделал дел», – сказал он, сидя в сиянии света приборной панели, похожий на Нечто из «Фантастической четверки» в кожаной куртке, и протянул мне носовой платок. «Вот, обмотай руку».

Я так и сделал, а затем открыл дверь. «Спасибо, что не дал им убить нас».

«Я тут ни при чем», – сказал он. «Я просто был там по просьбе Ремо. Я все равно был в том районе, так что поехал как его представитель. Я не знал, убьет вас двоих Жаб или нет, и не мне было останавливать его, если он попытается. Ты все еще здесь, потому что Жаба решил оставить тебя в живых после того, как Ремо замолвил за тебя словечко».

«Передай Ремо спасибо», – сказал я.

«Может, тебе стоит сказать ему это самому».

«Да, ты прав. Я так и сделаю».

Телли улыбнулся. «Тебе это сошло с рук, Сонни».

«Сейчас мне так не кажется, но я еще дышу и отделался легким испугом. Жаль только, что Крэш не может сделать то же самое».

«Что с тобой?»

Внезапность его смены тона удивила меня. «Что ты имеешь в виду?»

«Наказания были в любом случае», – сказал Телли. «Единственная причина, по которой ты избежал побоев, – это то, что Крэш понес свое наказание. А потом он понес твое. Одна рука была его, другая – твоя».

Мое сердце упало, и я не был уверен, хочу ли я плакать или сломать что-нибудь. Наверное, и то, и другое, но я так чертовски устал, изможден и изранен, что не мог решиться ни на что. «Не думал, что могу чувствовать себя еще хуже, но теперь чувствую. Спасибо.»

«Не думал, что это станет сюрпризом. Не то чтобы тебя не было рядом».

Он был прав, я должен был догадаться.

«Да», – тихо сказал я.

Он протянул мне одну из своих больших рук. «Береги себя».

«И ты тоже». Я поднял свою обмотанную руку. Рукопожатие не состоялось.

Как только я вышел, застонав от боли, и закрыл дверь, из его стереосистемы зазвучала мелодия DIO. Прежде чем я успел помахать рукой на прощание или сказать что-нибудь еще, Телли отъехал и скрылся.

Я стоял там еще некоторое время, даже когда он уехал и я остался один в темноте.

Через несколько минут я вышел из дома Крэша, погрузил бархатную картину в багажник и на машине Адель отправился в мотель.

Когда я приехал туда, я ждал на стоянке и все воспринимал как должное. У меня все еще была паранойя, что кто-то может появиться из темноты, все еще отслеживая мои шаги, хотя я знал, что больше не осталось никого, кто мог бы придраться ко мне.

Мой телефон начал разрываться от сообщений и звонков от Адель. Я опаздывал.

Бумажное полотенце, которое я прижимал к глазу, промокло, поэтому я выбросил его в окно, выдернул из рулона еще несколько листов и прижал их к ране. Прижав рулон к руке, я вылез из машины и, ковыляя, добрался до комнаты, где мы оставили Молли.

Сквозь занавески одинокого окна виднелся свет, но он был тусклым и мерцающим, так что, скорее всего, исходил от телевизора. Когда на мой телефон пришла очередная серия сообщений от Адель, я выключил его и тихонько постучал в дверь.

Изнутри донеслось приглушенное «Кто там?».

«Это я, Санни», – сказал я. «Открой».

За звуком открывающихся замков последовал звук распахивающейся двери, и Молли предстала перед нами полностью одетая и выглядящая такой же растрепанной, какой мы ее оставили. «Господи», – сказала она, глядя на меня расширенными глазами.

Я знал, что выгляжу не лучшим образом: окровавленные бумажные салфетки и кровь по всему телу. К тому же у меня уже начали появляться синяки, и я уверен, что представлял собой весьма примечательное зрелище. «Нам нужно идти, – сказал я, – но сначала я хочу зайти на минутку».

Она посмотрела куда-то мимо меня. «Где Крэш?»

«С ним все в порядке, он дома», – соврал я. «Я отвезу тебя на автобусную станцию».

Ее глаза уставились на меня. Они были красными, но не от травы. Она плакала. Очень много. «Кевин-Кит?» – спросила она тоненьким голоском.

Я медленно покачал головой: «Нет».

Она немного съежилась прямо у меня на глазах, ее живот прогнулся внутрь, словно ее ударили в живот. Не говоря больше ни слова, она отвернулась и побрела обратно в комнату.

Я последовал за ней, закрыл дверь и запер ее за собой.

Молли присела на край кровати. Ребенок был повержен. «Что с тобой случилось?» – спросила она.

Я прошел в соседнюю ванную комнату и, как только увидел себя в зеркале над раковиной, пожалел, что сделал это. «Меня сбил поезд», – сказал я.

«Правда?» – спросила она из другой комнаты.

Я убрал бумажное полотенце с раны, чтобы взглянуть на нее в зеркало. Кровотечение почти прекратилось, но рана выглядела ужасно и явно требовала наложения нескольких швов. У меня были царапины и синяки по всему лицу и шее, кровь вокруг глаз, кольцо крови вокруг рта и широкая полоса, сбегающая по подбородку к горлу. Кровь из носа давно перестала идти, но обе ноздри были заляпаны засохшей кровью. Одно из моих ушей тоже было залито кровью. Моя рубашка была так окровавлена, что казалось, будто в меня стреляли.

Голова все еще раскалывалась, каждый дюйм болел, но я снял рубашку, выжал кровь в раковине, потом отбросил ее в сторону на стойку и немного попускал воду, пока она не стала теплой. С помощью бумажных полотенец я привел себя в порядок, а затем проверил, не расшатались ли у меня зубы.

Подержав рубашку под струей воды, я прополоскал ее как мог, затем выжал и надел обратно. Я все еще выглядел как дерьмо, но, за исключением раны над глазом и пятен на рубашке, по крайней мере, большая часть крови исчезла.

Поменяв бумажные полотенца на свежие, я потуже завязал платок на руке, взял рулон полотенец и, пошатываясь, вышел из ванной. Молли все еще сидела у изножья кровати, ссутулившись, и выглядела так, будто могла упасть в любую секунду. «Нам пора идти», – сказал я. «Я должен забрать тебя отсюда. Все закончилось, и ты больше не должна волноваться, но ты должна уйти, понимаешь?»

«Но я же сказала тебе, что автобусов не будет до утра».

"Я знаю, но мне нужно сделать еще кое-что, так что я тебя сейчас оставлю, хорошо? Ты решишь, куда хочешь поехать, и через несколько часов будешь в пути, и все это останется позади».

Молли посмотрела на меня своими печальными глазами. «Это никогда не останется позади, Сонни. Никогда».

«Все наладится», – сказал я ей. «Это займет много времени, но это произойдет».

«Ты выглядишь так, будто тебе пора в больницу».

«Мне стало лучше».

«Крэш тоже умер?»

«Нет».

«Почему его здесь нет?»

«Он в больнице».

«Ты солгал».

«Мне жаль».

«С ним все будет в порядке?»

Я кивнул.

«Я больше не увижу его?» – спросила она.

«Нет».

Молли вытерла слезы с глаз. «Я хочу поехать в Кали».

«Мы посадим тебя на автобус до Лос-Анджелеса. Ты сможешь начать все сначала».

«Я буду совсем одна».

«Все будет хорошо». Я не был уверен, что так и будет, но говорить ей об этом было бессмысленно. «Просто будь осторожна там. И выбирай парней получше».

«Кевин-Кит умер за меня. Я всегда буду любить этого парня».

Господи. Я не знал, как ответить на этот вопрос, а кровать выглядела так хорошо, что я боялся, если мы не уйдем, я лягу, и на этом все закончится.

«А вы с Крэшем, ребята, спасли мне жизнь», – сказала Молли. «Правда?»

«Нам пора идти, малыш».

«Я тебя тоже не забуду».

Свободной рукой я осторожно взял ее за руку и поднял на ноги. «Ты забудешь нас, как только сядешь в автобус, Молли. Ты забудешь все это. Ты никогда не будешь говорить об этом и никогда не вернешься сюда. Скажи мне, что ты понимаешь».

«Я понимаю». Она сглотнула так сильно, что это было слышно. «Спасибо за…»

«Не благодари меня. Пожалуйста.» В тот момент она показалась мне такой чертовски юной. Потерянный и выброшенный ребенок, которого я ничего не мог сделать, чтобы спасти, не надолго. Я был так же бесполезен, как она была обречена. «Просто собери свои вещи. Нам нужно идти. Ключ оставь на кровати».

С глазами, полными слез, она сделала то, что я ей сказал.

Примерно через десять минут я оставил Молли на автобусной станции в центре города. Там было пустынно и тихо. У нее были деньги на билет, и она пообещала мне, что уедет из города на самом раннем автобусе. Она настояла на том, чтобы обнять меня на прощание и поблагодарить за деньги, которые мы ей дали, и, несмотря на чувство вины, я позволил ей это сделать.

Когда я видел ее в последний раз, она сидела на пластиковом стуле, прикрученном к полу, как всегда потерянная, одна на старой автобусной станции в ранние утренние часы.

Когда я думаю о ней в эти дни, я вспоминаю, как она робко помахала мне рукой с другого конца станции, когда я стоял в дверях, ведущих на парковку. Больше я ее не слышал и не видел, и не знаю, что с ней стало. Мне хочется думать, что у нее все хорошо, она живет в Калифорнии под солнцем с кем-то, кто любит ее и достоин ее любви. Мне нравится представлять, что она уже далеко не та потерянная, испуганная и опустошенная девочка, которой она была в том старом пластиковом кресле. Я стараюсь представить ее счастливой.

Иногда мне это даже удается.

Глава 27

Подойдя к машине, я включил телефон. Оповещения стали приходить одно за другим. Адель оставила еще кучу сообщений и смс. Сказать, что она была в бешенстве, значит не дать полной картины, но, скажем так, она была далеко не в том состоянии, которое можно было бы назвать радостным. В последнем сообщении она сообщила мне, что больше нет причин ехать за ней в HEADLIGHTS, потому что она так долго ждала, что в конце концов согласилась на поездку домой с менеджером. Она также не преминула сказать мне, чтобы я пошел в жопу, причем самыми креативными способами, которые я когда-либо слышал.

Вместо того чтобы тратить время на звонки или смс, я сел в машину и отправился в ее бунгало. Надеюсь, искренние извинения с моей стороны и сочувствие с ее позволят мне получить помилование, потому что мне нужно было убраться с дороги, принять душ и поспать лет сто или около того.

Когда я подъехал к дому, было уже несколько минут после четырех утра. В ее маленьком коттедже было темно, но свет горел, и она сидела на ступеньках и сердито курила сигарету. Она переоделась из рабочей одежды в светлый халат, под которым, казалось, не было ничего, кроме нее самой.

Мне все еще было очень больно, и движение только усиливало боль, поэтому, выйдя из машины и хромая к Адель, я не стал подливать масла в огонь. Для пущей убедительности и чтобы предотвратить случайные струйки крови, стекающие по лицу, я продолжал прижимать к ране бумажное полотенце. Я полагал, что одна лишь эстетика позволит мне получить несколько очков сострадания, но на всякий случай перестраховался и встал в нескольких футах от нее, вне пределов досягаемости. В том состоянии, в котором я находился, я никак не мог ее обогнать.

Адель продолжала тянуться к сигарете, словно пытаясь причинить ей боль, и выдыхала дым из ноздрей, как сексуальный маленький разъяренный дракон. Через мгновение она протянула руку.

Я бросил ей брелок.

Она поймала его и сделала еще одну сердитую затяжку.

«Мне очень жаль», – сказал я. «Я пытался…»

«Да иди в задницу, Санни».

«Все в порядке, я так и думал, но ты не поймешь».

«О, я понимаю. Я прекрасно понимаю».

«У меня была очень плохая ночь».

«Мне не плевать?»

«Мне пришлось отвезти Крэша в больницу. Случилась какая-то хрень. Я не смог добраться до тебя вовремя. Прости. Я пытался, правда пытался, но я увяз, чуть не погиб. Ради всего святого, посмотри на меня».

«Каждый раз, когда я думаю, что, может быть, ты другой, ну, знаешь, парень, который не похож на всех остальных кусков дерьма, которых я знаю, ты…»

"Я не специально опоздал, ясно? Я ничего не мог сделать».

Адель ткнула сигаретой в мою сторону и встала. «Я иду спать», – сказала она. «Ты оставил меня стоять на парковке почти час, придурок. Если бы не Джефф, который смог меня подвезти, я бы, блядь, до сих пор там стояла. Ты такой мудак. Я позволила тебе одолжить свою машину, а ты меня так наебал? Серьезно, ты, козел, так поступаешь?»

«Все не так, я…»

«Отвали.»

«Мне жаль. Я серьезно, мне очень жаль».

«Мне тоже, Сонни». Она направилась к двери. «Отвали».

«Подожди», – сказал я, делая шаг ближе. «Позволь мне загладить свою вину. Утром мы можем…»

«Что это за »мы «?» – огрызнулась она, крутанувшись в мою сторону так, что Майкл Джексон позавидовал бы. «Никаких «мы» не будет какое-то время, понимаешь? А может, и никогда не будет. Ты подставил меня с машиной, и я не знаю, какого черта ты сделал с Майком, он только что сказал, что у вас что-то было, и он так взбешен, что я думала, у него будет инсульт. Как думаешь, на ком он собирается отыграться? Даю тебе три варианта, первые два не считаются».

«Да пошел он, я…»

«О, заткнись, Сонни. Я иду спать».

«А что я должен делать? Сейчас четыре утра.»

«Так вот сколько у тебя времени?» Она посмотрела на часы. «Забавно, потому что на моих написано, что сейчас час «Иди в жопу».

«И куда мне идти?»

«Мне все равно». Адель распахнула дверь, затем оглянулась на меня. «Но ты не войдешь, так что даже не спрашивай».

«Я не могу переночевать здесь? Даже ненадолго?»

Она погрозила мне пальцем.

«Как же мне добраться до дома?»

"Именно об этом я и думала целый час, ожидая твою задницу. Хреново, правда?»

«Если ты не заметила, я сегодня чертовски сильно избит».

«Наверное, ты это заслужил».

«Крэш в больнице. Он может лишиться рук».

«Уходи».

«Ты слышала, что я только что сказал?»

«Уходи».

«Я, блядь, едва могу ходить».

Адель показала на свои губы. «Я. Не. Не дам. Ни хрена».

«Просто позволь мне войти и немного полежать на диване. Пожалуйста».

Она вошла внутрь, позволила двери захлопнуться за собой, затем последовала за внутренней дверью, набросив замок с достаточной силой, чтобы я услышал.

«Адель, подожди!»

Передний свет погас.

«Черт возьми», – сказала я, вздыхая в темноте. «У меня самая ужасная ночь».

Я вытащил Элвиса из машины и, шатаясь, спустился на улицу. До моего дома было всего около девятнадцати миль. Нет проблем, подумал я. Пешком в таком состоянии я доберусь домой ко Дню благодарения.

Менее чем в миле от дома Адель позади меня показалась пара фар. Дорога, по которой я шел, была тихой и не слишком густонаселенной, и это была первая машина, которую я увидел с тех пор, как приехал сюда. Что за черт, подумал я. Я вытянул большой палец, и, к моему удивлению, машина остановилась.

К сожалению, когда я узнал, кому она принадлежит, было уже слишком поздно.

Равидович и Дежарденс приблизились ко мне, их пистолеты были наготове и направлены на меня так, как это всегда делают копы. На этот раз не было ни криков, ни «крутого парня», они просто медленно шли ко мне.

«Да ладно вам», – простонал я. «Только не вы, блядь».

Дежарденс убрал пистолет в кобуру, но Равидович не спускал с меня глаз. «В чем дело, сопляк, ты не рад нас видеть? Ты собираешься задеть наши чувства».

«Разве я не ясно выразился?»

«Дай мне свой телефон, придурок».

«Слушай, это была дерьмовая ночь, ясно? И последнее, что мне нужно, это чтобы вы, два придурка, снова меня наебали. Я же сказал, я уже отправил файл по электронной почте с инструкциями, если со мной что-то случится».

«Тогда он будет отображаться в твоей электронной почте как отправленный файл, не так ли?» сказал Дежарденс.

Это был не вопрос, и мы оба это знали.

«Да, конечно», – все равно ответил я.

Дежарденс протянул руку. «Ваш телефон, дайте его сюда».

Я слишком устал, чтобы тратить время на блеф, поэтому передал его.

«Так я и думал», – сказал он, его койотская морда освещалась светом моего телефона, пока он рыскал вокруг. "Никаких отправлений сегодня. Ты полон дерьма».

Я пожал плечами. «Это случается время от времени».

Он посмотрел на Равидовича. «Я же говорил, что он врет. Он идиот».

«Деньги пропали», – сказал я. «Они вернулись к Жабе. Если хочешь получить часть, иди и поговори с ним. Меня избили, а Крэша очень сильно поимели».

«Ну и сидушка у тебя, похоже, они хорошенько подправили твою задницу».

«Ты думаешь?»

«И все, что тебе досталось, это эта паршивая картина».

«Да, хочешь ее?»

«Что?» Дежарденс прищурился, словно почуял что-то неладное. «Нет, на кой хрен она мне нужна?»

«Повесь ее в своей гостиной рядом с голой черной цыпочкой верхом на тигре».

«Ты можешь поверить, что Жаба оставил этого засранца в живых?» спросил Дес у Равидовича.

«Шокирующе, я знаю», – сказал я. «Но теперь все кончено. Я просто хочу домой».

«Мы будем решать, когда все закончится, а не ты».

Я закатила глаза. Даже это было больно. «Будь честен. Ты ведь отрабатываешь подобные реплики перед зеркалом, не так ли?»

«О-о, – сказал Дежарденс, снова копаясь в моем телефоне. «Похоже, я по ошибке удалил эти аудиофайлы. Упс, прошу прощения».

«Может, я сделал резервную копию другим способом?»

«А может, и нет». Он покачал головой. «Ты можешь поверить этому гребаному парню, Майк? Оставил единственную улику в своем телефоне, не имея ничего, чтобы прикрыть свою задницу. Я же говорил, что он идиот».

«Теперь я могу забрать свой телефон?» спросил я.

Вместо того чтобы отдать его мне, Дежарденс бросил его. В обычной ситуации я бы ужаснулся, но я был слишком избит, поэтому просто смотрел, как он скачет и кувыркается по тротуару, пока не упал к моим ногам. «Отлично, вот и прекрасно», – сказал я, наклоняясь, чтобы поднять его с усилием и болью, к которым я уже начал привыкать. «Спасибо. Это именно то, на что я надеялся».

Дежарденс захихикал, а Равидович просто уставился на меня. Они словно поменялись личностями, когда никто не смотрел, и я понял, как сильно, должно быть, напугал старого Майки всей этой историей с записью.

«И что вы теперь собираетесь делать, арестовать меня?» спросил я.

«В данный момент это не стоит бумажной волокиты», – сказал Равидович.

«Тогда просто пристрелите меня. Серьезно, мне не помешает отдых».

«Судя по тому, как ты сейчас выглядишь, это было бы слишком милосердно».

«Не буду врать, в этом ты прав, Майки».

«К тому же, все снова чисто, верно? Это лишь вопрос времени, когда ты натворишь дел. Дез прав. Ты наполовину ебаный дебил, и ты снова облажаешься в самое ближайшее время. И когда ты это сделаешь, я буду там».

«Звучит прекрасно», – сказал я. «В любом случае, ребята, вы не могли бы подвезти меня домой? Я застрял здесь без колес, а после того, как ребята Жабы станцевали вокруг меня чечетку, я не очень-то люблю ходить пешком».

«Ну и ну», – сказал Дежарденс, – „это позор“.

Без предупреждения Равидович толкнул меня с такой силой, что я упал на задницу, а картина приземлилась рядом со мной. Я даже уронил свои бумажные полотенца.

«Да, удачи тебе», – сказал он, убирая оружие в кобуру, когда они с напарником направились обратно к своей машине. «Скоро увидимся, сучка».

Когда они отъезжали, Дежарденс притормозил, чтобы я мог хорошо рассмотреть, как он бросает мне птицу.

«Ну ладно», – сказал я, собирая свои вещи и с трудом поднимаясь на ноги. «Это было отстойно».

Когда они уехали, я осмотрел свой телефон. Он все еще работал. Чудесным образом экран даже не треснул. Я открыл приложение Uber, но в этот час водителей все еще не было, поэтому я продолжил свой хромой поход.

Прошло около получаса, прежде чем я добрался до шоссе. Но даже там движение почти не ощущалось. Я продолжал ковылять, показывая большой палец каждый раз, когда мимо проезжала машина, но первые три даже не притормозили. Кто мог их винить? К счастью, четвертая не только притормозила, но и остановилась в нескольких шагах передо мной. Я попытался поспешить к ней так быстро, как только мог, что, как оказалось, было совсем не быстро, и обнаружил, что меня ждет большой черный кадиллак с откидным верхом, из стереосистемы которого доносилась мелодия Синатры. За рулем сидел парень, а на переднем сиденье вместе с ним устроились две наряженные до блеска тусовщицы.

Водитель повернулся и перекинул руку через спинку сиденья. «Сонни, – позвал он меня, убавляя звук. «Это ты?»

Черт возьми, подумал я, это же Слик Бомблиарди.

Он все еще был одет в свой смокинг 1970-х годов, но расстегнул галстук-бабочку и оставил его висеть. Я мог бы обнять этого сукина сына. «О, Боже», – сказал я, практически споткнувшись о себя. «Как я рад тебя видеть, чувак».

«Я думал, это ты», – сказал он из-за своих тонированных очков, этот отвратительный кудрявый парик каким-то образом все еще оставался на его голове, несмотря на опущенный верх кабриолета. «Господи, что случилось, ты в порядке?»

«Более или менее», – сказал я.

«Видел тебя сегодня в «Карете», когда ты разговаривал с Ремо, но ты ушел, прежде чем я успел поздороваться. Что ты здесь делаешь?»

«Потерял колеса», – сказал я, подходя к машине. «Может, подвезете?»

«Будет тесновато, но конечно, дружище, садись. Только следи за кровью, ладно?» Слик улыбнулся своими большими яркими зубами и указал на рану, к которой я прижимал свежее бумажное полотенце. «Мы с моими подружками направляемся через мост в вашу часть леса. Я знаю одно странное местечко, где можно припарковаться, попить шампанского и встретить рассвет. Будет здорово, детка, хочешь присоединиться к нам?»

«Спасибо, но мне просто нужно домой, Слик. Это была тяжелая ночь».

«Я не поеду так далеко, но могу подбросить тебя поближе».

«Я ценю это, чувак. Ты просто спаситель».

«Эй, ты же знаешь Сликстера, он всегда рад помочь нуждающемуся коту».

Я засунул Элвиса на заднее сиденье.

«Что это у тебя?» – спросил он.

«Это Элвис на бархате».

«Не скажешь?»

«Это долгая история». Я забрался внутрь и тут же оказался прижат к пассажирской двери. Я попытался улыбнуться женщинам, которые были более чем вдвое моложе Слика и едва сдерживались в своих обтягивающих платьях. Пропитанные духами, они выглядели как измученные обкуренные тусовщицы прямо из каталога. Не знаю, как ему это удавалось, но Слик, казалось, всегда был по шею в горячих, растраченных женских группах.