Текст книги "Божий молот"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Уоррен, Огайо, лежал под покрывалом давно уже выпавшего снега, местами – чистого, местами собранного вдоль дорог в чёрные и коричневые сугробы. Голые деревья маячили в желтоватом свете сумерек. Холодный ветер кружил вокруг Рубена подобно стае невидимых собак, радостно приветствующих долгожданного прохожего. Юноша сжимал под мышкой две библиотечные книги: одну с рекомендации по сдаче государственного экзамена на почтового работника, другую – с рассказами Поля Боулза. Будучи подростком, Рубен частеько – к ужасу матери – представлял себя мусульманином, и тогда он пытался смотреть на мир глазами африканца или араба. И теперь Боулз увлекал его больше, чем Дафти или Т.Е.Лоуренс.

Год назад Рубен бросил учёбу и начал работать. Он успел кое-чего поднабраться, но его образование не стоило и гроша. Когда Рубен Бордз пытался глубже изучить какую-нибудь проблему или предмет, особенно его заинтересовавший, его широкое лицо морщилось от напряжения, а глаза увеличивались так, что, казалось, могли выскочить из орбит.

Высокий и сильный Рубен редко испытывал чувство страха. В тот вечер он шёл тёмными улицами и узкими переулками между неопрятными кирпичными домами или по задворкам деловых кварталов. Он выбрал этот маршрут не потому, что так было удобней или быстрее. Просто хотелось отдалить момент возвращения домой. Он знал, что должен вернуться к отцу, но опасался новых приступов душевной боли, настигающих его в родных стенах.

На полпути к дому, шлёпая по грязным лужам позади винного магазина, он заметил в куче мусора серебряный блеск. Он прошёл мимо, решив сначала, что сверкнула разбитая бутылка, но всё же обернулся. Блеск не исчез. Рубен вернулся и вгляделся в темноту. На тёмно-коричневом комке грязи лежала блестящая вещица, скорее всего, игрушка, может быть, сломанный робот. Бордз наклонился, присматриваясь.

Теперь он рассмотрел, что игрушка лежит на дохлой мышке или крысе. Очень медленно робот поднял одну из шести блестящих лапок и опустил её. При этом лапка проткнула шкурку грызуна.

Рубен выпрямился и попятился. Ночь обступила его со всех сторон.

То, как робот поднял лапку, его размеренные плавные движения испугали парня. Перед ним – не игрушка. И не насекомое. Перед ним был некий предмет, похожий на паука и сделанный из металла. И этот предмет убил мышь.

С неожиданной грацией паук сполз с грызуна и повернулся к Рубену. Словно для защиты, он поднял вверх две передние лапки. Рубен шагнул назад к дощатому забору. Восемь или девять футов отделяли его от забора и двадцать – от улицы. Бордз посмотрел налево, ища путь к отступлению.

Что-то сверкнуло серебром на заборных досках позади него. Рубен вскрикнул и замахал руками, но блеск переместился ему на плечо, так что он не успел хорошенько рассмотреть, что произошло. Он попытался смахнуть блестящее пятно и почувствовал, как что-то с трудом оторвалось от рубашки. Паук упал в лужу, вода булькнула, послышался металлический скрежет.

– О Боже, на помощь! – завопил Бордз. Но лишь одна машина пронеслась по безлюдной улице, и водитель не услышал крик. – На помощь!

Рубен побежал. Два паука семенили за ним. Он попытался остановиться, но поскользнулся и упал на спину в грязь и слякоть. Со стоном юноша перевернулся – порыв ветра усложнил задачу – и поднял голову. Паук стоял в футе от его лица с выжидательно поднятыми передними лапками, между которыми – там, где полагалось находиться глазам – блестела узкая зелёная полоска. Сами лапки, прикреплённые к продолговатому, похожему на яйцо тельцу, напоминали проволоку из драгоценного металла.

Это не шутка. Никто не делает подобные вещи.

Рубен порывисто дышал, в руках покалывало. Паук полз у него по спине, пощипывая её, и Бордз не мог дотянуться, чтобы смахнуть или схватить нахала. Он больше не кричал, потому что не удавалось набрать воздух в лёгкие. Потом он почувствовал тяжесть какого-то предмета на голове. Что-то острое укололо его череп. Пронзило насквозь.

Рубен снова застонал и уронил голову в лужу, закрыв глаза. Его лицо исказилось от страха. Через несколько минут он, не отдавая себе отчёта, перекатился ближе к забору, так как тело отказывалось подчиняться. Ни один человек не прошёл мимо, а если бы это и случилось, вряд ли бы кто-нибудь остановился. Рубен был весь в грязи и, лёжа возле винного магазина, ничем не отличался от любого напившегося до беспамятства бродяги. Может, полицейский и заинтересуется им, но больше никто.

Рубен замёрз, но страх отпустил его. Голова гудела, двигаться не хотелось. Юноша решил перебороть себя. Он напряг тело и откинул голову так резко, что стукнулся о забор.

Это помогло ему собраться. Ускользающее сознание подсказало, что надо действовать с осторожностью. Он ощущал вкус крови во рту.

Так чувствует себя дикий зверь, когда его ловят люди, чтобы отправить в зоопарк.

Голова по-прежнему кружилась – то слабее, то сильнее. Это усыпляло, несмотря на то, что он промёрз до мозга костей и вымок. Несколько раз Рубен пытался подняться, но ватные ноги не подчинялись.

Он почувствовал, как что-то вновь ползёт по голове. Паук медленно спустился на шею, прополз по куртке и добрался до кармана брюк. Он отвернул край кармана и мгновенно исчез там, для чего ему пришлось согнуть лапки. Карман в том месте, где расположилась «игрушка», чуть заметно оттопырился.

Рубен вновь почувствовал силу в ногах. Он встал и сделал несколько нетвёрдых шагов. Внимательно осмотрел себя и не обнаружил ни крови, ни ссадин – только несколько синяков. Он потянулся к карману, но смутная мысль – или что-то другое – заставила паренька вспомнить об осторожности, и он отдёрнул руку. Стоя в ночной тишине, дрожа от холода, Рубен в недоумении огляделся в поисках других пауков. Но не увидел ни одного.

Дохлая мышь лежала возле мусорной кучи. Рубен встал на колени и изучил останки.

Труп был аккуратно расчленён; розовые, коричневые и ярко-красные внутренности лежали по одну сторону от бездыханного тельца, и на них виднелись аккуратные разрезы, будто кто-то взял образцы ткани.

– Мне надо домой, – сказал Рубен в темноту.

Он добрался без приключений.

Артур задержался в Лас-Вегасе на три дня, чтобы принять участие в неофициальных встречах с конгрессменами из комитета по законодательству. Но вот он снова дома, снова с семьёй, возле реки и леса. Он сидит в гостиной на ковре в позе «лотоса», а Франсин и сын устроились на кушетке. Марти развёл огонь в камине сам, без помощи взрослых, и аккуратно поднёс длинную горящую спичку к дровам.

– Ну, слушайте, что произошло, – сказал Артур. Он отжался на руках, чтобы повернуться к кушетке, не меняя позы, и начал свой рассказ.

К полуночи радиатор нагрелся, и постепенно тёплый воздух стал обволакивать тела супругов, лежащих в объятиях друг друга. Голова Франсин покоилась на плече мужа. Артур чувствовал, как дрожат её ресницы. В эту ночь они были близки, и любовь переполняла их. Вопреки традициям интеллектуалов, Артур наслаждался праздностью и пребыванием дома. За четверть часа муж и жена не сказали друг другу ни слова.

Раздался телефонный звонок.

– О, боже! – Франсин отодвинулся от Гордона. Он потянулся и взял трубку.

– Артур, говорил Крис Райли. Прости, что разбудил тебя…

– Мы не спим, – сказал Артур.

– У меня срочное дело. На Гавайях я встретил нескольких ребят, которые хотели бы переговорить с тобой. Они слышали, что я знаю твой домашний телефон. Может, ты позвонишь им сейчас или…

– Хочу отдохнуть, Крис, по крайней мере, пару дней.

– У них важное сообщение.

– Ну, ладно. А в чём суть?

– Из того немногого, что мне сказали, я понял, что они, вероятно, обнаружили – ну, ты же читаешь газеты – оружие, которое инопланетяне могут применить против нас.

– Кто эти люди?

– Один из них Джереми Кемп, хитрая лиса, но отличный геолог. Двое других – океанографы. Слышал что-нибудь об уолте Сэмшоу?

– Автор университетского учебника? Он, должно быть, уже стар, не так ли?

– Он и ещё один парень, Сенд, сейчас на Гавайях вместе с Кемпом. Они утверждают, что видели необычное явление.

– Хорошо. Дай мне их номер. – Артур включил лампу на ночном столике.

– Сэмшоу и Сенд на борту корабля в Перл-Харборе. – Райли продиктовал по буквам название корабля и дал номер. – Спроси Уолта или Дэвида.

– Спасибо, Крис, – сказал Артур, вешая трубку.

– Нет покоя? – спросила Франсин.

– Некоторые думают, что знают, где собака зарыта.

– Да?

– Я лучше позвоню им.

Он вылез из кроват и прошёл в кабинет. Франсин, кутаясь в халат, появилась через минуту.

Когда разговор закончился, Артур повернулся и увидел сына, который стоял рядом с матерью и тёр заспанные глаза.

– В конце недели я еду в Сан-Франциско, – сообщил Артур. – Но перед этим мы проведём несколько дней вместе, дорогие мои.

– Ты покажешь мне, как пользоваться телескопом? – сонно спросил Марти. – Я хочу видеть, что происходит в космосе.

Артур взял мальчика на руки и отнёс его в спальню.

– Вы с мамой занимались любовью? – спросил Марти, когда Артур положил его на кровать и укрыл.

– Как ты догадался, Зоркий Глаз?

– Это значит, что ты любишь маму. А она любит тебя.

– Угу.

– Ты уедешь, а потом опять приедешь, да?

– Так скоро, как только смогу.

– Если мы все умрём, я бы хотел чтобы вы оба были здесь, чтобы мы были вместе, – сказал Марти.

Артур долго не отпускал руку сына. На глаза навернулись слёзы, волной нахлынула нежность и глубокая невыразимая печаль, сердце сжалось.

– Завтра мы займёмся телескопом, – наконец хрипло пообещал он.

– И я смогу увидеть, как они приближаются?

Артур не умел лгать. Он крепко обнял мальчика и сидел на его постели, пока глаза сына не закрылись и дыхание стало ровным.

– Час ночи, – сказала Франсин, когда он забрался под одеяло.

Они снова любили друг друга и снова были счастливы.

22 ноября

– Годж! Негодный пёс! Годж, это замороженный цыплёнок. Его нельзя есть. Ты можешь разломать его и только.

Франсин сердито топнула ногой, и Годж выскочил из кухни, высунув язык. Он выглядел пристыженным, но, вместе с тем, явно гордился своим подвигом.

– Вымой получше, – посоветовал Артур, указывая на цыплёнка и весело смеясь.

Франсин повертела искусанную, но целую птичью тушку и покачала головой.

– Не выйдет. На каждом куске будут видны следы.

– Собачьи зубы на куске, который мы перемалываем зубами… – проговорил Артур. – Замечательный пример вторичного использования…

– Перестань! Ты всего два дня дома – и пожалуйста, неприятность.

– Ну, давай! Выругай меня хорошенько, – улыбнулся Артур. – Мне не хватает вины за домашние неурядицы.

Франсин положила цыплёнка на стол и открыла раздвижную стеклянную дверь.

– Мартин. Где ты? Давай накажем твою собаку.

– Он во дворе. У телескопа. – Артур с грустью осмотрел тушку. – Если мы не съедим его, значит, птичка погибла понапрасну.

– Собачьи микробы, – напомнила Франсин.

– Чёрт возьми. Годж всё время облизывает нас. Он ещё щенок. Он девственник.

Семья села за стол в семь часов. Обедали цыплёнком с ободранной кожей и обрезанным со всех сторон. Марти подозрительно посмотрел на свою порцию – ножку и крылышко, – но Артур предупредил, что маме не понравится, если они будут чересчур привередливы.

– Вы заставили меня приготовить это, – парировала Франсин.

– Что интересного? – спросил Артур сына, показывая пальцем вверх.

– Все блестит и мерцает, – ответил Марти.

– Ясная ночь, да?

– Сегодня пасмурно и холодно, – отрезала Франсин.

– Множество звёзд, но я имею в виду… Знаешь ли… Мерцает, как фейерферк.

Артур прекратил жевать.

– Звезды?

– Ты мне как-то говорил, что только суперновые звезды могут ярко зажигаться и гаснуть, – серьёзно сказал мальчик. – Наверно, я видел именно их.

– Не думаю. Пойдём посмотрим.

Франсин раздражённо бросила кусок цыплёнка на тарелку.

– Идите, идите! Во время обеда. Артур…

– На минутку, – извинился Гордон и вышел. Марти последовал за ним. Франсин в знак протеста задержалась возле заднего крыльца, но вскоре присоединилась к мужу и сыну.

– Вон там, – показал Марти, – но сейчас там ничего не происходит, – сказал он разочарованно.

– Ужасно холодно. – Франсин многозначительно взглянула на Артура. Тот внимательно изучал небо.

– Там! – крикнул Марти.

Одно мгновение – и новая мерцающая точка присоединилась к буйству звёзд. Спустя несколько секунд Артур заметил другую, ещё более яркую звезду. Искры мелькали в поясе астероидов.

– О Господи, – прошептал он, – что же это такое?

– Что-нибудь важное? – поинтересовалась жена.

– Папппа, – нервно проговорил Марти, переводя взгляд с отца на мать, встревоженный их тоном.

– Не знаю. Не думаю. Возможно, метеоритный дождь.

Но искры не могли быть метеоритами – Артур не сомневался в этом. Есть только один человек, способный объяснить происходящее – Крис Райли. Только Райли, символ постоянства в стремительном беге времени.

Артур позвонил астроному из кабинета, но номер был безнадёжно занят. Лишь через несколько минут в трубке прозвучал усталый голос Райли.

– Крис, привет. Говорит Гордон. Артур Гордон.

– Дорогой! Ты тот, кто мне нужен. – Райли замолчал, переводя дыхание. – Я слышал, что ты договорился о встрече с Кемпом и Сэмшоу. Хотелось бы присоединиться к вам, но я очень занят. Бегаю от телескопа к телефону. Наверное, следовало установить телефон на дворе.

– Что происходит?

– Ты не видел? Через всю плоскость эклиптики мечутся астероиды. Они взрываются, как при фейерверке. Началось это, как стемнело. Я только что получил подтверждение из Маунт-Лагуны, а несколько минут назад кто-то звонил из Пик-дю-Миди, из Франции. Пояс астероидов напоминает поле битвы.

– Проклятье, – пробормотал Артур.

Он оглянулся и увидел Франсин и Марти, стоявших в дверях. Марти крепко обнял мать за талию.

– Когда же специальная группа что-нибудь выяснит? – спросил Райли. – Люди действительно начинают терять терпение, Артур. Президент держит язык за зубами, да и все остальные тоже молчат.

– Мы не можем утверждать, что все явления связаны между собой.

– Артур! Ради Бога! Взрываются астероиды! Неужели, чёрт возьми, это событие не связано с другими?!

– Ты прав, – согласился Артур. – Завтра же вылетаю в Сан-Франциско. Сколько взрывов ты насчитал?

– По крайней мере, сотню с тех пор, как начал наблюдение. Мне надо бежать.

Артур попрощался с астрономом и повесил трубку. Марти уставился на него круглыми, как у совы, глазами. Франсин пыталась скрыть тревогу.

– Все нормально, – успокоил их Артур.

– Началось? – спросила жена.

Марти захныкал. Артур не помнил, чтобы это случалось с сыном хоть раз за последние месяцы или даже годы.

– Не думаю. Это очень далеко – там, где астероиды.

– А это не звезды-снаряды? – спросил мальчик, не заметив, что изобрёл новое понятие.

– Нет. Просто астероиды. Они находятся за Марсом, в основном, между Марсом и Юпитером.

– Так что же там случилось? – спросила Франсин.

Артур мог только пожать плечами.

23 ноября

Минелли провёл ночь в кресле возле широкого окна, из которого открывался живописный вид. Он и сейчас полулежал, откинув голову и посапывая. Эдвард затянул пояс халата, предложенного Стеллой, обошёл кресло и выглянул в окно. Перед ним предстал заасфальтированный двор, высохший декоративный прудик в форме буквы «L», а за ними площадка в несколько акров, поросшая увядшей заиндевевшей травой.

Эдвард не жалел, что приехал в Шошоне – мирное тихое местечко, удалённое, но не отрезанное от больших городов. В их распоряжении, по крайней мере, несколько дней – можно отдохнуть, пока толпы репортёров не обнаружили их. Немногие горожане, знавшие об их возвращении, позаботились о том, чтобы новость не распространилась. Все четверо бывших обитателей Ванденберга не выходили из дома, а на телефонные звонки отвечала Бернис.

Эдвард услышал, что позади него ворочается Минелли.

– Ты пропустил звёздный ливень, – сообщил он.

– Ливень?

– Всю ночь напролёт. Будто стая светлячков.

Эдвард удивлённо поднял брови.

– Без шуток. Я в своём уме. Вон там, над горами, всю ночь. Я видел звезды, как вижу тебя. Мерцание в небе.

– Метеоры?

– Мне приходилось видеть метеоры. Сегодня было что-то другое.

– Конец света, без сомнения, – сказал Эдвард.

– Без сомнения, – вторил Минелли.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Набираюсь сил. Должно быть, я причинил здесь много неприятностей.

– Это нам причинили много неприятностей, – поправил Эдвард. – Я и сам словно свихнулся.

– Свихнулся. – Минелли покачал головой и бросил недоверчивый взгляд на товарища. – Где Реслоу?

– Ещё спит.

Эдвард и Реслоу вместе занимали одну спальню.

– Чудные люди в этом доме. Жаль, что моя мать не похожа на Бернис.

Эдвард кивнул.

– Мы останемся здесь, злоупотребляя их гостеприимством, – спросил он, – или вернёмся в Техас?

– Мы должны, в конце концов, стоически выдержать испытание, – философски изрёк Минелли. – Пресса в нетерпении. Вчера вечером я смотрел телевизор. Вся страна спятила. Незаметно, но спятила.

– Люди не виноваты.

Зазвонил телефон.

– Который час? – спросил Минелли.

– Половина восьмого.

Телефон зазвонил второй раз и замолк.

Геологи посмотрели на аппарат.

– Наверно, Бернис подняла трубку у себя в спальне, – предположил Минелли.

Через несколько секунд появилась Стелла, за ней её мать, обе – ничуть не смущаясь – во фланелевых пижамах и цветастых халатах.

Бернис улыбнулась.

– Позавтракаем? Впереди долгий день.

– Звонили из Си-Би-Эс, – сообщила Стелла. – Они что-то унюхали.

– Мы можем только по-прежнему стараться водить их за нос.

Эдвард посмотрел на замёрзшее поле. С шоссе свернул пикап с двумя пассажирами в коричневых куртках и ковбойских шляпах – друзья семьи поклялись оградить Морганов от «шпионов». Даже с расстояния в сто ярдов их решительный вид действовал устрашающе.

Стелла покачала головой.

– Не знаю, почему нами интересуются. Мы не сделали ничего выдающегося. По крайней мере, я. Это вы нашли гору.

Реслоу в джинсах и полосатой сине-белой рубашке с длинными рукавами появился в комнате и прошёл мимо ниши у входа к роялю.

– Как насчёт завтрака?

– Почти готово, – заверила Бернис.

– Знаете, – сказал Эдвард, – наверно, мы зря приехали сюда. Лишние заботы для вас. Мы все нуждались в отдыхе, но миссис Морган тоже немало перенесла.

Бернис отправилась на кухню.

– Вся эта история здорово встряхнула меня, – заметила она. – Давненько я так не воевала.

– К тому же, она встречалась с президентом, – усмехнувшись, напомнила Стелла.

– Мне теперь стыдно, что я демократка, – сказала Бернис. – Майк и его ребята все ещё на посту. Надеюсь, они не потеряют бдительность. А вы можете гостить у нас сколько угодно.

– Пожалуйста не уезжайте, – попросила Стелла. – Мне надо поговорить. Со всеми вами. Я всё ещё в растерянности. Мы должны поддерживать друг друга.

– А что насчёт фейерверка? – спросил Минелли. – Может, послушаем новости?

Он потянулся, спустил ногу с кресла, встал и прошёл по линолеумному полу и широкому ковру с индейским орнаментом в гостиную – просторную комнату, где они обычно обедали. Потом сел перед телевизором. Осторожно, словно что-то жгло ему руку, он включил телевизор и откинулся назад, кусая губы. Эдвард с беспокойством следил за ним.

– Всего лишь мультики, – расстроился Минелли.

Он не переключал каналы и сидел перед экраном, словно забыв, что его интересовало. Эдвард подошёл и поискал программу новостей. Наконец он услышал, как диктор заканчивает сообщение о конфликте между Доминиканской республикой и Гаити.

– Ничего, – сказал Минелли печально. – Может, мне почудилось…

И вдруг:

– Астрономы Франции и Калифорнии по-разному объясняют беспрецедентную метеоритную активность в поясе астероидов. Наблюдаемые прошлой ночью по всему западному полушарию, отчётливо видимые невооружённым глазом, если небо было безоблачным, вспышки яркого света распространились по эклиптике – плоскости, занятой орбитой Земли и орбитами большинства планет Солнечной системы. Член специальной группы, выполняющей особое задание президента, Харри Файнман заявил по телефону из Лос-Анджелеса, что потребуется много дней, чтобы изучить и собрать все данные. По мнению учёного, будет нелегко выяснить, что же произошло далеко в космосе, за орбитой Марса. На вопрос, есть ли связь между последним явлением и посещением Земли инопланетянами, Файнман не ответил.

– Он слишком умён, чтобы признаться в собственной глупости, – заметил Минелли. – Астероиды… Боже.

Эдвард пробежался по другим каналам, но безрезультатно.

– Как по-твоему, Эдвард, – спросил Минелли, забившись в угол кушетки, – что я видел? Снова эта говенная история о конце света?

– Я знаю не больше, чем специалисты, – ответил Эдвард и отправился на кухню. – Есть ли в городе психиатр? – спросил он Бернис.

– Ни одного стоящего. – Миссис Морган говорила так же тихо, как и он. – Твой дружок плох, да?

– Правительство поспешило отделаться от нас. Минелли следовало бы побыть какое-то время в клинике, восстановить силы и душевное равновесие.

– Это можно устроить, – предложила Бернис. – Он и вправду видел что-то?

– Полагаю, да. Жаль, что я спал.

– »День триффидов» – вот что это было, – сообщил Минелли с воодушевлением. – Помните: «Мы в любую минуту можем ослепнуть»?

Стелла стояла у плиты, старательно разбивая яйца на сковородку.

– Мама, – проговорила она. – Где перечница? – И быстро вышла из кухни со слезами на глазах.

Уолт Сэмшоу вышел из такси на Пауэл-стрит и остановился у навеса над входом в «Отель святого Франциска». Он оглядел длинные стройные ряды марширующих по Юнион-сквер, облепленную туристами конку, со скрежетом пронёсшуюся мимо, снующие машины и кэбы, демонстрирующие уязвимость человека перед достижениями цивилизации: сегодняшний Сан-Франциско мало чем отличался от того города, который океанограф хранил в памяти со времени последнего приезда сюда в 1984 году.

В просторном со вкусом обставленном вестибюле отеля – его чрезвычайно украшали стойки, отделанные полированным черным камнем – толпились участники съезда Американского Геофизического Общества, и Сэмшоу уже до того, как добрался с багажом до портье, услышал, о чём болтают учёные.

Съезд был в полном разгаре. Кемп и Сенд приехали в Сан-Франциско раньше Уолта, во вторник, и с тех пор произошло много важных событий. Сэмшоу появился в городе в воскресенье, и ему предстояло ознакомиться со всеми материалами.

Пока он заполнял необходимые документы, мимо прошли двое молодых людей, увлечённых жарким спором. До Уолта донеслась только пара слов: «Объект Кемпа…»

Коридорный покатил тележку с его чемоданами по толстому ковру к лифту. Сэмшоу следовал за ним, расслабляя плечи и пальцы. Ещё два участника съезда – пожилой мужчина и молодая женщина – ожидали прихода кабинки, обсуждая сверхзвуковые ударные волны и то, как они могут передаваться по мантии и земной коре.

Когда Сэмшоу вновь спустился в вестибюль к регистрационному столику съезда, то увидел, что помещение запружено репортёрами и операторами трёх местных телестанций и множества программ новостей. Он удачно избежал встречи с ними, скрывшись за колоннами.

Вместе со значком и конвертом, набитым брошюрами и проспектами, он получил записку от Сенда:

«Кемп и я ждём тебя в „Озе“ в пять тридцать. Заказывает Кемп.

Д.С.»

«Оз» – бар с дискотекой – находился, как узнал Сэмшоу от служащего отеля, в «новой» башне здания. Сэмшоу критически посмотрел на свою потрёпанную спортивную куртку и стёртые кроссовки и решил что, по крайней мере, на десять лет отстал от моды, и на тысячи долларов – от возможности обновить свой гардероб. Он вздохнул и направился к лифту.

Путешествие из Гонолулу в Ла-Джоллу организовал институт океанографии Скрипса. В качестве компенсации Сэмшоу прочитал там лекцию. Он не переставал поражаться, что через двадцать пять лет после завершения педагогической деятельности все ещё не потерял популярность среди учёных. Его объёмистый труд, выходящий в дорогом оформлении, превратился в настольную книгу студентов, и сотни будущих исследователей океана стремились услышать его и пожать руку Свердрупу двадцатого века.

Из Линдерберг-Филда до Сан-Франциско Сэмшоу добрался за свой счёт, честно говоря, не совсем понимая, что он и его коллеги делают здесь. На корабле и без того хватало работы; прежде всего, следовало сопоставить биллионы данных, полученных во время прохождения над котловиной Рамапо.

Он, конечно, подозревал, что большая часть данных будет отброшена в сторону. В центре внимания окажется аномалия, отражённая в показаниях гравиметра. Отчего-то эта мысль опечалила учёного.

Чувствуя себя неуютно в скоростном лифте, Сэмшоу понял, что за последнюю неделю старость все чаще давала о себе знать. Психологически он поддался болезни, обрушившейся на нацию после заявления Крокермена. Он не видел разницы между собой и молодыми людьми, проносящими на улице лозунги протеста. Демократия не властна остановить Апокалипсис. Даже сейчас орудие уничтожения планеты – или просто какое-то тело – пытается разворотить сердце Земли.

Объект Кемпа… Это название, уверял он себя, будет в скором времени изменено. Объект Сенда-Сэмшоу… Не очень-то красиво звучит, но что поделаешь. Всё же… зачем? Зачем предъявлять права на объект, на котором может быть начертано любое имя?

Дверь лифта открылась, и шум оглушил Уолта. Стеклянные стены с подсветкой и высокие потолки «Оза» сверкали. Молодые люди в элегантных костюмах танцевали в центре зала. Вокруг, переговариваясь, сидели или стояли со стаканами в руках остальные посетители бара. От подноса проходящей официантки повеяло ароматом вина и бурбона.

Сэмшоу поморщился, услышав грохочущую музыку, и огляделся, ища глазами Сенда или Кемпа. Дэвид стоял в углу и махал рукой, чтобы друг заметил его.

Вокруг круглого стола уже собрались четверо: Кемп, Сенд и два неизвестных Сэмшоу человека, улыбнувшихся ему, как старому знакомому. Кемп представил Уолту своего давнего товарища Джонатана Поста, черноволосого мужчину с внешностью восточного типа и курчавой седой бородкой и Оскара Эглинтона из Невадской Школы горного дела. Учёные обменялись рукопожатиями. Пост декламировал довольно нескромное стихотворение о легендарной встрече Синдбада-морехода со стариком, оседлавшим путешественника. Закончив, он рассмеялся.

– Здорово, – равнодушно проговорил Сэмшоу.

Официантка принесла заказ, и Пост пожертвовал своим пивом, чтобы Сэмшоу скорее промочил горло.

Однажды Уолт расправился с целым ящиком пива «Корона» за два дня. Это случилось в 1952 году во время экспедиции, наблюдающей за поведением китов в лагуне Скаммон. Теперь же от одной только порции он почувствовал слабость.

– Мы должны ввести тебя в курс дела, Уолт, – начал Сенд. – Кемп разговаривал с сейсмологами из Бразилии и Марокко. Один из них – Хесус Очоа – участвует в конфереции. Отмечены резкие изменения на графике 31 октября. Распад пород и ударная волна. В некоторых районах наблюдался неожиданно сильный прибой и беспрецедентные сейсмические явления.

– Тридцать пять к югу, сорок два к западу, – сказал Кемп. На его лице снова появилась самодовольная улыбка, знакомая Уолту по Гавайям. – Хесус убедил меня, что теперь у нас есть хороший повод обратиться в Вашингтон. Он свёл меня с Артуром Гордоном… Правда, президент не особенно заинтересован, – заметил он, и улыбка исчезла с его лица. – Мы не смогли увидеться даже с новым советником по национальной безопасности, как его…

– Паттерсон, – уточнил мускулистый смуглый Эглинтон.

– Но Гордон обещал встретиться с нами сегодня вечером. Предстоит обсудить множество вопросов. Мы переговорили здесь с несколькими физиками и астрономами. С Крисом Райли, Фредом Хардином, с другими. У всех из головы не выходят астероиды.

– Вы уверены, что мы не ошибаемся? Что действительно имеем дело с настоящим межпланетным снарядом?

– У нас есть новые доказательства, – заявил Кемп, наклоняясь вперёд.

Сенд дотронулся до его руки. Кемп понимающе кивнул и снова откинулся на спинку стула. Сенд придвинулся к Сэмшоу, словно собирался обсудить с ним деликатную проблему.

– Четыре дня назад команда грузового корабля заметила в небе центральной Атлантики сверкающий шар. Как и в предыдущий раз, ни один радар не засёк его приближение. Потом те же явления: падение в океан, шторм и необычные сейсмические показания. Огненный шар, однако, выглядел более впечатляющим, чем прежде – огромный, ослепительно яркий, он оставлял за собой светящийся след. Капитан и вся команда получила ожоги сетчатки глаза. У них начали выпадать волосы, а медики заметили странные кровоподтёки на телах. Моряки страдают кровавым поносом, и у всех обнаружены признаки радиоактивного облучения.

– Метеориты, как правило, ведут себя более мирно. – подхватил Кемп. И, кроме того… мы знаем о другой сейсмической аномалии в том же районе. Что-то зарылось внутрь земли, – триумфально добавил он. – На графике это выглядит, как взрыв атомной бомбы, а потом… микросейсмы и глубокие продольные волны.

Сэмшоу поднял брови.

– И что?

– Снова изменения в показаниях графика, – продолжал Сенд, – и даже более заметная микросейсмическая активность… Либо размер и масса этого объекта превосходят параметры предыдущего, либо…

– Мы имеем дело с чем-то другим, – закончил Кемп. – Не спрашивайте, с чем именно.

– Здесь многие толкуют об объекте Кемпа, – заметил Сэмшоу. – Я далёк от того, чтобы беспокоиться о названии.

– Мы исправим ошибку завтра утром, – пообещал Кемп. – Будет присутствовать Гордон. Мы выложим съезду всё, что знаем.

– И общественности?

– Никто не велел нам держать наше открытие в тайне, – ответил Сенд.

– Внизу немало операторов с камерами.

– Но мы не можем скрывать наши выводы.

– Не лучше ли подождать, пока предположение подтвердится?

– На это уйдут месяцы, – отрезал Сенд. – У нас может не быть этого времени.

Сэмшоу нахмурился.

– Меня беспокоят два момента, – начал он, – не считая этого ужасного шума и музыки. Первое. – Он загнул большой палец. – Есть ли польза от нашей учёной болтовни? И второе. – Он загнул указательный палец. – Здесь все так веселятся и радуются…

Сенд посмотрел вокруг. Пост приуныл.

– Боги танцуют на наших могилах, – сказал Сэмшоу, – а мы взираем на них, открыв рот – как дети в магазине игрушек.

Рубен Бордз стоял возле двери и смотрел, как дождь омывает улицы Уоррена. Он и улыбался, и хмурился. Его губы двигались в такт звучащей в душе мелодии, а в глазах застыло ожидание.

– Закрой дверь! – Отец, одетый в старую пижаму, появился в холле. – На улице холодно.

– Хорошо, папа. – Рубен захлопнул дверь и подождал, пока отец усядется в кресло. – Принести тебе что-нибудь?

– Я завтракал, потом подремал. Весь день я вёл себя, как негодный лентяй. С какой стати ты будешь обслуживать меня?

Отец слезящимися глазами посмотрел на сына. Он по-прежнему плакал по ночам, по-прежнему спал в обнимку с подушкой. Рубен как-то заглянул к нему утром, когда тот ещё не проснулся – на отцовском лице застыла блаженная улыбка, а руки крепко сжимали мягкую пуховую подушку, на которой когда-то спала его жена.