Текст книги "Божий молот"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Грег Бир
Божий молот

Входная молитва:

Господи, помилуй!

26 июня 1996 года

Быстро устав от многолюдной компании, Артур Гордон отошёл на несколько ярдов от своего дома, семейства и гостей и теперь стоял в темноте на берегу реки Рог. Ростом в шесть футов и два дюйма, он из-за лёгкой сутулости казался чуть ниже. Волосы Артура отливали тускло-коричневатым цветом, ресницы – таким же, но более светлого оттенка. Он был хорошо сложён и достаточно мускулист: в фигуре – ни намёка на лишний жирок. Мышцы отчётливо выделялись под кожей, отчего он выглядел худым. Эта сухощавость придавала суровость его облику и обманчиво злобное выражение лицу. Когда Артур улыбался, казалось, что он задумал недоброе или размышляет над какой-то гнусной проблемой. Но стоило ему произнести несколько слов или рассмеяться, как неприятное впечатление тут же рассеивалось. Он говорил мягким, ровным и спокойным тоном. Артур всегда оставался – даже в течение полутора лет, проведённых в Вашингтоне, округ Колумбия – самым кротким человеком, какого только можно себе представить.

Гардероб Артура отвечал вкусам университетского профессора. Гордон всему предпочитал свои старые коричневые вельветовые брюки – он надел их и этим вечером, – подходящий по цвету трикотажный жакет и голубую клетчатую рубашку с длинными рукавами. Он любил прочную обувь и обходился несколькими парами кроссовок для пробежек вокруг дома и удобными чёрными или коричневыми туфлями, в которых ходил на работу.

Единственной «нескромностью», которую допускал Гордон в одежде, была широкая прямоугольная пряжка ремня с космическим пейзажем на ней: Сатурн бирюзового цвета и серебряные звезды, сияющие над жёлтыми и красными горами. За последние пять лет он не слишком продвинулся в астрономических исследованиях, но всегда считал это занятие предметом особой важности и достойной темой для беседы. Он не переставал считать астрономию благороднейшей из профессий.

Опустившись на колени в тени, которую отбрасывали при свете звёзд клён и ясень, Артур, раздвинув палую листву, погрузил руки в жирный чёрный гумус. Закрыв глаза, он вдохнул запах воды, острый, похожий на чайный, аромат гниющих листьев и свежее, с лёгким мыльным оттенком, благоухание сырой земли. Здесь хорошо думалось. Временное одиночество и возможность в любой момент возвратиться, вернуться к Франсин и их сыну Марти привели Артура в иступленный восторг, полностью охвативший его. Над головой прорнесся ветер и зашелестели ветки. Посмотрев вверх, между тёмными очертаниями кленовых листьев Артур разглядел звезды, густо разбросанные на небе. Ему было знакомо каждое созвездие, он знал, как звезды рождаются (насколько это можно знать), как они стареют и как порой умирают. И всё же звезды обычно казались ему не более чем яркими пятнами на синей бархатистой ткани. Только однажды за всю жизнь он сумел ощутить их величие и понять истинную суть небесных светил, увидев в них далёких участников запутанной драмы.

В роще послышались голоса. На широком крыльце одноэтажного коттеджа, возвышавшегося на крепких бетонных опорах над отвесным берегом, появилась Франсин со своей сестрой Даниэл и её мужем Грантом. Они болтали о рыбалке.

– Мужчины обожают копаться в кишках и крови. – В приятном высоком голосе Даниэл слышался акцент уроженки Южной Каролины, от которого Франсин уже почти избавилась.

– Чепуха! – убеждённо заявил Грант на чистейшем наречии жителей Айовы. – Просто у тех, кто покушается на невинные божьи создания, кровь быстрее бежит в жилах.

У ног Артура шумела река. Не поднимаясь с корточек и упираясь в землю задниками покрытых грязью кроссовок, он соскользнул вниз, погладил длинными пальцами волну и опустил руку в холодную воду.

Душа счастливого человека открыта природе. Он вновь посмотрел на небо.

– Господи, – трепеща, прошептал Гордон. В его глазах блеснули слёзы. – Как я люблю все это!

Что-то мягкое толкнуло Артура и принялось обнюхивать его. Он насторожился, но, услышав повизгивание, все понял. Это был любимец Марти, трёхмесячный шоколадный лабрадор Годж. Должно быть, он увязался за Артуром от самого дома. Гордон почувствовал, как холодный нос щенка уткнулся ему в ладонь, и обхватил собачью голову руками.

– Зачем ты ушёл так далеко? Что, твой маленький хозяин обидел тебя? Не обращает внимания?

Годж уселся и, виляя задом, стал бить хвостом по мокрым листьям. Свет звёзд отражался в его тёмных, влажных, загадочно глядящих глазах блестящими точками.

– Зов предков… – объяснил сам себе Артур. – Притяжение дикой природы…

Годж отпрыгнул и угодил передними лапами в воду.

В жизни Артура было три собаки. Первую – старую лохматую колли – он унаследовал, будучи в возрасте Марти, после смерти отца. Отец и собака души не чаяли друг в друге, и колли сохранила тот же стиль отношений с новым хозяином, хотя Артур и не сразу смог оценить честь, ему оказанную. Позже он начал подозревать, что отец каким-то образом передал собаке некоторые из своих качеств – настолько та была обаятельной и любящей. Он надеялся, что Марти и Годжа свяжет такая же тесная дружба.

Собаки способны укротить самого строптивого ребёнка и прибавить уверенности самому робкому. Артур научился послушанию. Марти же – смышлёный застенчивый мальчик – начинал понемногу обретать веру в свои силы.

Марти играл со своей двоюродной сестрой на газоне, расположенном в конце внутреннего дворика. Бекки, хорошенькая шалунья, в которой энергия преобладала над здравомыслием – что, впрочем, простительно в её возрасте – принесла с собой марионетку-обезьянку. В её руках кукла ожила и издавала пискливые стрекочущие звуки, скорее напоминающие птичье пение.

Марти возбуждённо хихикал, и его тонкие девчоночьи смешки разносились по всей рощице. Он был безнадёжно влюблён в кухину, и здесь, в этом отрезанном от всего мира месте, где никто, кроме Марти, не мог развлечь её, Бекки не стала пренебрегать им. Но она частенько бранила своего кавалера голосом, исполненным достоинства, за его «дурацкое» поведение. «Дурацким» было всё, что приходилось ей не по нраву. Марти отвечал на придирки тоскливым молчанием: он ещё не настолько повзрослел, чтобы понять причину своей уязвимости.

Гордоны жили в коттедже уже шестой месяц – с тех пор, как Артур перестал работать консультантом по науке при президенте Соединённых Штатов. За это время Гордон попытался наверстать упущенное за полтора года напряжённой работы. Он изучал астрономические и другие научные журналы, за один день просматривал месячные подшивки газет, уделял время последним аэрокосмическим исследованиям и каждый месяц летал на север, в Сиэтл, или на юг – в Саннивейл и Эль-Сегундо.

Франсин без сожаления рассталась с суматошной столичной светской жизнью и вернулась к изучению древних кочевников, которых она знала и понимала гораздо лучше, чем её муж – звезды. Франсин занялась этой темой ещё в колледже. Она работала над ней не спеша, тщательно собирая доказательства, подтверждающие её теорию (как считал Артур, весьма спорную) о том, что природа степей Центральной Азии была причиной и движущей силой всех значительных исторических процессов. Со временем она собиралась написать книгу; собственно говоря, две тысячи страниц были уже на дискете. Заботливая мать внешно и книжный червь, исследователь в душе, она всегда привлекала мужа такой двойственностью.

Телефон прозвонил трижды, прежде чем Франсин успела поднять трубку. Из открытого окна спальни, выходящего на реку, донёсся её голос:

– Я поищу его.

Он вздохнул и разгладил брюки на костлявых коленях.

– Артур!

– Да?

– Крис Райли из Калифорнийского технологического института. Будешь говорить?

– Обязательно! – ответил Гордон уже не так огорчённо. Райли не был его близким другом. Но хотя учёных связывало простое знакомство, между ними уже не один год существовала договорённость сообщать друг другу о своих открытиях до того, как они станут известны научным кругам или прессе. Тихо посвистывая в темноте, Артур начал подниматься по тропинке, на которой знал каждый корешок, каждый кусочек земли, скользкий от грязи и мокрой листвы. Годж пробирался за ним сквозь заросли папоротника.

Мартин стоял на краю лужайки под дикой сливой и, широко раскрыв глаза, смотрел на отца. Игрушечная обезьянка нелепо повисла у него на руке.

– Годж с тобой?

Щенок подбежал к мальчику и с жадностью уставился на куклу.

Бекки лежала на спине посреди лужайки и многозначительно глядела в небо. Её светлые, словно светящиеся во тьме волосы разметались по траве.

– Когда мы достанем телескоп, папа? – спросил Марти. Он схватил собаку за ошейник и, нагнувшись, крепко обнял любимца. Годж взвизгнул и попытался вывернуться: пластмассовая мордочка обезьянки больно уткнулась ему в шею. – Бекки хочет посмотреть.

– Чуть позже. Попросите маму.

– А она сможет?

Мартин переживал период недоверия к способностям матери работать с техникой, что раздражало Артура.

– Она пользовалась им даже чаще, чем я, дружок.

– Ладно!

Мальчик обрадовался, выпустил щенка, уронил игрушку и взлетел по ступенькам, опережая отца. Годж моментально вцепился обезьянке в горло и, рыча, стал трепать марионетку. Артур пошёл за сыном, потом свернул влево и двинулся по коридору мимо морозильника. Вскоре он уже стоял в своём кабинете с телефонной трубкой в руке.

– Кристофер, какая неожиданность! – приветливо сказал он.

– Арт, надеюсь, я первый.

Голос Райли звучал на тон выше обычного.

– Возможно.

– Слышал о Европе?

– Европе?

– Шестой спутник Юпитера.

– А что с ней случилось?

– Она исчезла.

– Что?

– Дело в том, что в Маунт-Вилсоне и на Мауна-Кеа велись наблюдения, но на Европу неделями никто не обращал внимания. Потом они всё же навели аппаратуру на то место, где ей полагалось быть, но там ничего не оказалось. Ни одного достаточно крупного предмета. Если она существует, то выйдет из тени примерно через десять минут. Но мы не надеемся. Уже в течение шестнадцати часов в обсерваториях не смолкают звонки.

Артуру с трудом удалось сосредоточиться; он не знал, что ответить.

– Какая неприятность…

– И дело не в том, что спутник стал черным или его трудно обнаружить. Он просто исчез. Никто не видел, как это произошло.

Полнота, короткая стрижка, клетчатый пиджак спортивного типа – вот внешний вид Райли. При беседе с глазу на глаз он казался застенчивым, чего не скажешь о его манере говорить по телефону. Крис всегда придерживался консервативных взглядов и вкусов. Абсолютно лишённый юмора, он ни разу не пытался подшутить над Артуром.

– Что думают учёные?

– Никто не знает, – ответил Райли. – Никто даже не рискует предположить что-либо. Завтра в Пасадене будет пресс-конференция по этому поводу.

Артур задумчиво потёр щеку.

– Она взорвалась? Что-нибудь врезалось в неё?

– Трудно сказать. – Прислушиваясь к словам собеседника, Артур почти не сомневался, что тот улыбается. Райли улыбался только тогда, когда сталкивался с действительно сложной, необъяснимой проблемой. – Никаких данных. Мне надо сделать ещё семьдесят звонков. Не пропадайте, Артур.

– Спасибо, Крис.

Повесив трубку, Гордон опять потёр щеку. Блаженное состояние, охватившее его у реки, испарилось. С минуту он, нахмурившись, постоял у телефона, затем направился в спальню.

Франсин пришлось встать на стул, чтобы добраться до вещей, хранившихся на верхней полке шкафа. Марти и Бекки смотрели на неё снизу вверх.

За семнадцать лет совместной жизни миссис Гордон превратилась из пухленькой в весьма упитанную женщину. Контраст между внешностью Артура и Франсин, кругленькой и, в то же время грациозной, бросался в глаза всем. Всем было также очевидно, что супруги не замечают друг в друге того, что видно другим. Она имела обыкновение носить платья со скромной отделкой, да и весь её гардероб подчёркивал смирение Франсин с ролью почтенной дамы. Несмотря ни на что, в сознании Артура она всегда оставалась такой, какой он впервые увидел её на солнечном ньюпортском пляже в Южной Калифорнии. Она прохаживалась по белому песку в открытом купальнике чёрного цвета, её длинные волосы развевались на ветру. И тогда, и теперь он считал жену самой сексуальной женщиной из всех, кого знал.

Франсин наконец вытащила большой брезентовый мешок с телескопом. Нагнувшись, она порылась на другой полке и из-под груды обуви достала коробку с линзами.

– Что надо Крису? – спросила она.

– Европа пропала, – ответил Артур.

– Европа? – Франсин улыбнулась через плечо и выпрямилась, передавая мужу мешок.

– Европа. Шестой спутник Юпитера.

– Неужели? Как же так?

Артур скорчил гримасу и пожал плечами. Он взял телескоп, серый металлический штатив и понёс все во двор. Годж семенил у его ног.

– Эй, дети! Папа не в настроении! – крикнула Франсин из спальни. – Что же всё-таки сказал Крис?

Она спустилась по лестнице вместе с мужем. Дойдя до газона, он занялся установкой телескопа и вдавил штатив в мягкую почву.

– Именно это он и сказал, – проговорил Артур, осторожно опустив отражатель, похожий на красную полусферу, внутрь треножника.

Важный и мрачный Грант и его хрупкая светловолосая жена стояли недалеко от них лицом к газону и сливовому дереву.

– Чудная ночь! – произнесла Даниэл, коснувшись руки мужа.

Артур невольно сравнил их с изображениями на рекламах, призывающих обзаводиться дорогостоящей недвижимостью. Но всё же, они милые люди.

– Любуетесь звёздами?

– Новость надо держать в секрете? – поинтересовалась Франсин.

– Сомневаюсь, что подобную информацию можно скрыть, – ответил Артур, глядя в окуляр.

– Один из спутников Юпитера исчез! – крикнула Франсин так, чтобы её услышали.

– О! – воскликнула Даниэл. – А такое случается?

– У нас есть друг. Скорее, просто знакомый. Он и Артур стараются держать друг друга в курсе событий.

– Ага, и сейчас Арт пытается найти спутник, да?

– Юпитер виден отсюда? Я имею в виду – сегодня? – крикнул Грант.

– Думаю, да, – предположила Франсин. – Европа – спутник, обнаруженный Галилеем. Один из четырёх. Дети собирались…

Перед взором Артура предстал Юпитер – яркая точка в середине сине-серого пространства на фоне далёких звёзд. Около него виднелись две точки поменьше: тусклая и яркая. Два спутника. Первый – Ио или Каллисто, второй, скорее всего, Ганимед. Третья либо находилась впереди планеты, либо в её тени, либо за ней. Он напряг память, вспоминая закон Лапласа, касающийся первых трёх спутников, открытых Галилеем: долгота первого минус утроенная долгота второго плюс удвоенная долгота третьего всегда равна половине длины орбиты… Он выучил это ещё в университете, и знание закона теперь пригодилось. А вот и следствие: «Первые два спутника Галилея, включая Европу, не могут одновременно пребывать в области затмения или перед диском Юпитера. Если Ио и Европа затенены, или располагаются за планетой, или одновременно проходят перед не…» А, к чёрту! Подробности не нужны. Он просто должен сидеть и ждать, когда увидит либо все четыре объекта, либо только три.

– Можно посмотреть? – Марти не терпелось.

– Конечно. Я собираюсь провести здесь всю ночь, – сообщил Артур.

– Не в компании Бекки, – заявила Даниэл.

– Ну, ма-а-а-ма! Можно я взгляну?

– Давай!

Артур слегка отодвинулся. Марти присел на корточки возле телескопа и объяснил кузине, куда нужно смотреть.

– Будь аккуратна, – предупредил Гордон. – Франсин, принеси мой полевой бинокль.

– Где он?

– В холле, в шкафу, рядом с походным снаряжением. В кожаном чёрном футляре.

– Что может явиться причиной исчезновения спутника? Насколько он велик?

– Не больше и не меньше обычных спутников, – объяснил Артур. – Камни и лёд; возможно, слой воды под ледяной коркой.

– Он не похож на Луну, да?

– Совсем другой.

Франсин подала мужу бинокль, и он направил его на Юпитер. Отрегулировав прибор, он отыскал несколько светлых пятен, но руки дрогнули под тяжестью бинокля, и с трудом найденные точки исчезли из виду. Бекки отошла от телескопа, потирая глаза и гримасничая.

– Я устала, – пожаловалась она.

– Ладно. Тогда я взгляну.

Марти спросил её, видела ли она Юпитер.

– Не знаю. Было трудно что-нибудь разглядеть.

Артур настроил телескоп и обнаружил третий спутник – такое же тусклое пятнышко. Каллисто, Ио и яркий Ганимед. И ни следа четвёртого.

Остальному семейству вскоре наскучило изучение неба. Они вернулись в дом и принялись шумно играть в слова.

Через два часа, устав от напряжения, Артур оторвался от наблюдений. Голова его кружилась, ноги ныли. Около десяти часов появилась Франсин и, скрестив руки на груди, встала рядом.

– Необходимо увидеть все самому, да?

– Ты ведь знаешь меня, – сказал Артур. – Европе следовало бы появиться, но этого не произошло.

– Спутник – не иголка. Его не потеряешь, не правда ли?

– Неслыханное событие.

– Есть идеи по этому поводу?

Артур взглянул на жену.

– Я видел только три. А их должно быть четыре.

– Что же это может означать, Арт?

– Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Кто-то, вероятно, коллекционирует спутники.

– Я боюсь, – прошептала Франсин, – если это правда. – Она грустно посмотрела на мужа, но тот не ответил. – Это правда?

– Полагаю, да.

– И она не пугает тебя?

Артур потянулся, разминая затёкшие мышцы, и взял жену за руку.

– Я ещё не знаю, что означает вся эта история, – ответил он.

Франсин занималась научными исследованиями с той же лёгкостью и удовольствием, что и он, только в большей степени, чем муж, руководствовалась чутьём. Он ценил проницательность жены, и её страх усилил его тревогу.

– Чего ты боишься?

– Если бы гора или река исчезли без следа – ты бы испугался? А ведь спутник больше горы.

– Может быть, я и испугался, – признался Артур и разобрал телескоп. На сегодня достаточно.

Франсин обхватила плечи руками.

– Пойдём спать? – предложила она. – Грант, Даниэл и дети заснули. Годж – с Марти.

Лёжа рядом с женой, Артур не переставал размышлять. Франсин ещё не успела сменить широкие фланелевые простыни, которыми они пользовались зимой, на обычное летнее бельё. Прикосновение пушистой ткани доставляло удовольствие. Душевное волнение измотало его.

Европа спокойно двигалась по орбите вокруг Юпитера биллионы лет. Некоторые учёные не исключали возможности жизни на спутнике, однако, их предположения не были ни доказаны, ни опровергнуты.

Но гора или река гораздо ближе к дому, чем спутник. И если они исчезают…

Артуру снилась рыбалка. Он сидел в лодке вместе со своим лучшим другом Харри Файнманом. Течение сильно натягивало леску. Широкополые шляпы защищали их головы от солнца, хотя оно припекало не слишком сильно. Во сне Артур вспомнил, как Харри играл с Мартином. Он поднимал мальчика высоко вверх и, бегая с ним вокруг дерева, имитировал шум летящего самолёта. Жена Харри Итака – высокая дама с горделивой осанкой – наблюдала за мужем. Сон-воспоминание нарисовал её натянутую улыбку: миссис Файнман страдала бесплодием и так и не подарила Харри ребёнка, о котором тот мечтал. Лишь изредка Харри выдавал себя, не в силах сдержать горечь разочарования. Я не видел Харри уже восемь месяцев, подумал Артур, и всё же он в моей душе.

Как дела, старик? – спросил Артур друга. Они по-прежнему сидели в лодке. – Клюёт? – Странное ощущение – осознавать, что Харри в надвинутой на лицо шляпе только часть сна. Любопытно, как Харри растолкует его? – Ты спишь?

И Артур потянулся за шляпой приятеля.

А под ней он увидел яркую полную Луну – спутник Земли. Вместо знакомого лица – лунные кратеры и моря.

– Надо же! – сказал Артур. – Какая красота!

Тревожная мысль, что эта история вовсе не сон, промельнула молнией и разбудила Артура.

Quid sum miser!

Tunc dicturus?

АП/Хоум Инфосервис, 2 сентября 1966 года.

Вашингтон, округ Колумбия. Учёные, собравшиеся на конференцию Американского Общества Научных открытий (АОНО) готовятся выслушать аргументированные сообщения на темы, затрагивающие широкий спектр проблем. Так, например, участникам конференции будут предложены доклады «Отсутствие доказательств наличия плотных межгалактических гравитационных впадин» и «Блохи, питающиеся кровью сусликов (Diamanus Montanus) – разносчики чумы в среде грызунов, обитающих в Южной Калифорнии». Вчера на форуме возникла жаркая дискуссия, вызванная материалами, представленными доктором Фрэнком Дринкуотером из Баллиольского колледжа, Оксфордский университет. Доктор Дринкуотер не верит в существование внеземных цивилазаций. «Если бы такие сообщества функционировали, мы бы уже давно ощутили результаты их деятельности». Доктор Дринкуотер придерживается мнения, что одной цивилизации, владеющей самовоспроизводящимися межпланетными кораблями, потребуется не менее чем миллион лет, чтобы распространиться по всей Галактике.

Что касается недавнего исчезновения шестого спутника Юпитера – Европы, – то учёные не выработали единого мнения по этому вопросу. Профессор Юджени Кук из университета в Сиэтле считает, что спутник сошёл с орбиты в результате столкновения с огромным, неизвестным науке астероидом. Прославленный астроном Фред Аккорд предположил, что если бы такое столкновение произошло, то «спутник разлетелся бы на кусочки и мы смогли бы увидеть на орбите его обломки». Однако наблюдения не показали ничего подобного. Многие учёные отмечают отсутствие у людей интереса к столь беспрецедентному случаю. Спустя месяц сообщения о пропавшем спутнике почти не появляются в средствах массовой информации. Аккорд объяснил этот факт тем, что «вероятно, сограждане серьёзней обеспокоены событиями более прозаическими, например, президентскими выборами».