Текст книги "Звезда надежды"

Автор книги: Гленда Норамли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА 10

Да не убоитесь вы Владыки Карасмы на путях Постоянств, ибо бессилен он перед Создателем, и вера ваша охранит вас, как стена. Но страшитесь Разрушителя во владениях его, ибо земля дрожит под его стопами, а Создатель не может услышать ваши молитвы.

Книга Посвященных, IV: 8: 9—10(Посвященный Фесса)

Даврон нырнул в палатку Скоу. Меченый лежал, опираясь на скатанный спальный мешок, а Мелдор разматывал бинты на его ноге и одновременно отчитывал:

– Конечно, нога будет болеть, если ты начнешь бегать и размахивать пикой в погоне за саблезубами…

– Это был боевой топор, – вежливо поправил его Скоу. – И не саблезубы, а каменные леопарды. К тому же, благодаря Керис Керевен, мне не пришлось так уж много бегать.

– Что ж, не могу же я знать все подробности. Я ведь, в конце концов, слепой. Даврон, как, на твой взгляд, идут дела?

Даврон с сомнением посмотрел на заживающую кожу на ноге:

– Выглядит отвратительно.

Мелдор, по-видимому, счел такую оценку признаком быстрого выздоровления и с удовлетворенным кивком принялся наносить мазь на шелушащуюся кожу.

Даврон бесстрастно следил за его действиями, потом сказал:

– Ты был прав. Она дочь Пирса Кейлена.

– Конечно, – безмятежно протянул Мелдор. – Достаточно было на нее взглянуть, чтобы понять: это не какая-то служанка, укравшая пару переправных лошадей, когда ее хозяин умер.

– Проклятие Хаосу, Мелдор, – проворчал Даврон, – хотел бы я знать, каким образом ты умудряешься так много увидеть, когда не видишь ничего.

Мелдор выпрямился и повернулся к проводнику. Его глаза могли быть слепы, но впечатление было такое, будто он бросил на Даврона пронизывающий взгляд.

– Может быть, дело не в том, что я вижу так много, а в том, что ты видишь удивительно мало. Даврон, ты так погрузился в собственное несчастье, что разучился смотреть. Вокруг тебя – другие люди со своими переживаниями, своими несчастьями. Суди людей по тому, что они собой представляют, не распространяя на них свой жизненный опыт. Не каждая женщина – Алисс Флерийская, не каждый картограф – Керевен Деверли, не каждый наставник руководствуется одной и той же Священной Книгой.

– Ты хотел бы, чтобы я всем доверял – в том числе Керис Кейлен?

– Я хотел бы, чтобы ты руководствовался разумом, а не желчностью. Но довольно, я совсем не хочу с тобой спорить, мой друг. У нас и так хватает проблем. Расскажи мне о Керис.

– Она призналась в том, кто она такая. Проблема в другом – что она здесь делает? Почему отправилась на станцию Пикля?

– Ее отец и правда там погиб, – заметил Скоу.

– И она рискует жизнью, чтобы взглянуть на его могилу? Которой, кстати, теперь уже не найти… У девушки больше здравого смысла. Нет, есть какая-то другая причина, но какая? И это говорит не моя желчность, Мелдор.

– Так ты думаешь, что она знает о карте тромплери, – сказал Мелдор. Это было утверждение, а не вопрос.

– Похоже, что так.

– Мы не знаем наверняка, что Пирс Кейлен ею завладел, – вмешался Скоу.

– Ну, иначе все было бы уж слишком большим совпадением, – ответил Даврон. – Конечно, карта у него была. У кого она теперь – вот в чем вопрос.

– Ну, у девочки ее определенно нет… Ох! Больно!

– Прости, – откликнулся Мелдор. – Нет, карты у нее быть не может – поэтому-то она и отправилась на станцию. Но девушка знает о карте и хочет ее заполучить. Но почему она выбрала себе такое имя: Керевен?

– В этой молодой особе скрывается много такого, чего не видно на первый взгляд, – согласился Даврон. – Что-то подсказывает мне, что ей известно больше, чем следует. О нас, я хочу сказать. Она… она может оказаться опасной.

– Она спрашивала меня о Звезде Надежды, – сказал Скоу. Даврон бросил на него заинтересованный взгляд:

– Вот как?

– А, ерунда, – отмахнулся Мелдор. – Она дочь картографа – конечно, она слышала о Звезде Надежды. Это не означает, что ей известна хотя бы часть правды. – Он закончил бинтовать ногу Скоу и ловко завязал кончики бинта. – Впрочем, за ней нужно присматривать, Даврон. Нам не нужны дополнительные осложнения. – Старик поднялся и повернулся к проводнику. Его глаза оставались, конечно, незрячими, но впечатление того, что он все улавливает, сохранялось. – Воспользуйся ею, если понадобится.

Если девушка знает о карте больше нас, нужно добыть эту информацию.

Даврон кивнул:

– Конечно. – Он перевел взгляд на Скоу. – Ты в порядке? Нам пора отправляться.

Скоу поднялся на ноги; Даврон двинулся к выходу из палатки и, обернувшись, сказал:

– Кстати, она леувидица.

– Естественно, – откликнулся Мелдор, – я никогда в этом и не сомневался.

Когда проводник вышел, Мелдор тихо сказал Скоу:

– Назревают события, Скоу. Эта девушка – катализатор и непременно привлечет внимание Владыки Карасмы. Будь начеку.

Он не уточнил, что именно имеет в виду, но Скоу его, казалось, понял.

– Ты с Давроном был суров, – сказал он Мелдору.

– И все же не так суров, как он сам по отношению к себе. Ему никогда не оправдаться, Скоу, и он всегда это знал, так что ищет способ загладить вину. Но даже если он найдет искупление, ничто ему не поможет, пока он сам себя не простит, а столь гордому человеку, каким Даврон был когда-то, подобное дается труднее всего.

Керис, Портрон и Берейн стояли на склоне холма, глядя на поток леу.

Керис всегда мечтала оказаться леувидицей, но теперь, когда она стояла рядом с потоком леу и смотрела на него, ее не так уж радовали преимущества, которые давала такая способность.

Когда ей наконец удалось оторвать взгляд от леу и оглянуться, она обнаружила, что позади Гравал, Корриан и Квирк сворачивают лагерь, совершенно не представляя себе великолепия кипящей полосы цвета и сияния, которая являлась потоком леу.

– Они, бедняги, не леувидцы, – печально сказал Портрон. Ему уже случалось видеть потоки леу раньше, но разворачивавшийся сейчас перед ними вид явно не потерял для него своей привлекательности. Портрон стоял рядом с Керис и растерянно бормотал: – Подумать только, такая красота – и порождение сил зла! Трудно поверить, что Создатель не участвовал в творении леу.

Керис перестала смотреть на Квирка и остальных и снова повернулась к потоку.

– Почему они не могут видеть леу? – спросила она. Вопрос был, конечно, риторическим: никто не знал, почему одни люди рождались леувидцами, а другие – нет; известно было только, что эта способность чаше всего передается по наследству.

– Такова воля Создателя, – ответил Портрон.

Рядом с ними Берейн стоял, как деревенский дурачок, открыв рот и уронив руки, совершенно потрясенный; единственное, что он сумел выдавить из себя, было:

– Сила… Божественный Создатель, какая в этом сила! Немного погодя к Керис подошел Квирк. Лицо его было серым; девушке он почему-то напомнил недожаренного цыпленка.

– Э-э… Вы, как я понимаю, смотрите на поток леу. – Керис кивнула. – А я… я ничего не вижу. Просто полоса тумана, как бывает прохладным утром на берегу реки. – Квирк, как всегда, сопровождал слова нервными жестами: дергал себя за волосы, жевал губу, постоянно прочищал горло. Наконец он жалобно попросил девушку: – Керис, не могла бы ты рассказать, что видишь? Если, конечно, тебе не слишком трудно…

Выполнить такую просьбу было труднее, чем она предполагала. Керис никак не могла найти слов, чтобы описать нечто столь чуждое и ни на что не похожее.

– Немного напоминает ленту, – начала она наконец, – извивающуюся по земле. В некоторых местах она перекручена, в других смята, кое-где гладкая, как шелк. В ширину поток шагов двести и тянется в обоих направлениях, так что конца ему не видно. Обойти его невозможно.

– Да, но все-таки – как он выглядит? – настаивал Квирк. – Если бы ты рассказала мне…

Керис задумалась над тем, как описать то, что видит. Лента перед ней не двигалась – по крайней мере так казалось. Керис решила, что если поток и меняет место, происходит это незаметно. Впрочем, внутри ткань ленты менялась непрерывно. Голубые, пурпурные, красные оттенки сверкали, сливались, текли. В некоторых местах они словно поднимались над поверхностью ленты волнами, но тут же рассыпались в пену или исчезали в водоворотах цвета; кое-где поток казался спокойным и плавным.

Воздух над потоком тоже был окрашен, образуя туннель полупрозрачного тумана, розового, кремового, золотистого. Паутинки оттенков кружились, извивались, сплетались, устремлялись вниз, взлетали вверх – словно капризный ветерок играл полотнищами невесомой дымки. Огненные шары разлетались в стороны и исчезали в пустоте. Фонтаны разноцветных искр взлетали и, мерцая, гасли в воздухе.

Никакие слова не могли описать потока леу. В конце концов Керис сказала просто:

– Это лента движущихся оттенков цвета. Очень красивая и довольно… странная. Чуждая.

Керис помолчала, пытаясь разобраться в том, что же действительно видит. «Ведь ничто из этого не является реальным», – подумала она. Не было ни ветерка, ни волн, ни меняющейся ленты оттенков. Она поняла бы это, даже не зная ничего о потоках леу. То, что представлялось их глазам, было энергией, не материей – неуправляемой энергией, полем магической силы. Эти искры не обжигали, огненные шары, взрываясь, никого бы не убили, однако они оставались опасными, поскольку являлись проявлением леу, а сила леу была смертоносна. Леу была угрозой леувидцам и не леувидцам без разбора, она была непредсказуема.

– Я вижу перед собой магию, Квирк, – сказала Керис, – и она пугает меня, хоть и соблазняет своей красотой.

– Меня-то она точно пугает, – печально сказал Квирк, – и к тому же я ничего не вижу. Этим утром мне предстоит въехать в поток, и что-то думается мне, что выеду я из него не таким, каким был… – Квирк повернулся и, волоча ноги, пошел к своей полуразобранной палатке.

Берейн посмотрел ему вслед, повернулся к Керис и сказал достаточно громко, чтобы Квирк услышал:

– До чего же он побледнел от страха, этот трусишка! О чем он думал, когда присоединялся к нашему товариществу? Он хоть знает, что нам предстоит проделать весь путь до Восьмого Постоянства, или настолько безмозглый, что перепутал место назначения?

Мелдор, бесшумно приблизившийся к ним, услышал слова Берейна и обрушился на него с неожиданной яростью:

– Самые смелые люди – это те, кто чувствует страх, но все равно действует. Запомни: этот мальчик решил совершить далекое паломничество, зная, что он не леувидец, что ему предстоит пересечь десятки потоков леу и что при каждой переправе он может стать меченым. Разве это не храбрость? Не достойнее ли такой человек твоего высокого положения, Берейн Валмирский, чем ты, унаследовавший его лишь по праву рождения? – Мелдор отошел от Керис и Берейна, двигаясь с уверенностью зрячего человека, оставив их обоих в растерянности. Это был первый случай, когда старик проявил гнев по отношению к кому-нибудь, и слова его ранили, как хорошо отточенный клинок.

Берейна передернуло, но он, ничего не говоря, двинулся к лагерю и начал разбирать свою палатку. Керис взглянула на Скоу, который, прихрамывая, подошел к ней.

– Ошибусь ли я, – задумчиво сказала девушка, – если предположу, что Мелдора раздражает, когда один из Благородных поступает подло, потому что он сам происходит из знати?

Скоу улыбнулся ей, но не подтвердил ее догадку.

– У меня еще не было случая сказать тебе, как восхищен я тем, что ты сделала с Дикими. Ты проявила и смелость, и здравый смысл. Даврон сказал мне, что ты дочь Пирса Кейлена, так что, наверное, удивляться тут нечему. Твой отец был одним из лучших исследователей Неустойчивости и, несомненно, величайшим картографом, ну разве что за исключением Деверли. Его всем будет очень не хватать.

– Спасибо. Только передай мастеру Сторре, что он слишком много говорит. Я не хочу, чтобы весь свет знал, кто я такая.

– Почему же? Пирс был замечательным человеком.

– Может быть, потому, что я хочу быть самой собой, а не просто дочерью Пирса-картографа. Может быть, потому, что не хочу, чтобы все знали: я та самая девушка, которая бросила Шейли, свою мать, умирающей.

Скоу кивнул:

– В какой-то мере я тебя понимаю. У себя дома я был только Сэмми, сынок Томала Скоубриджа. Мой папаша был всегда героем, знаешь ли, а я просто мальчишкой, который ему и в подметки не годился. Никто не замечал меня, когда рядом был папаша. Что ж, хотя бы этому пришел конец, когда я стал меченым, – добавил Скоу с грустной улыбкой. – Теперь уж никто не может меня не заметить. Однако я не думаю, что Даврон станет всем рассказывать, кто ты такая. Как ты, может быть, заметила, он на сплетника и болтуна не похож, скорее уж он молчун. – Скоу подмигнул Керис своим огромным глазом, полным добродушного юмора.

«Мне он нравится», – решила девушка и задумалась о том, почему Скоу дружит с таким человеком, как Даврон Сторре.

По дороге к Танцующему Керис размышляла о странностях товарищества, к которому присоединилась. Годы, проведенные ею в лавке, когда она подслушивала разговоры взрослых, научили Керис разбираться в человеческих слабостях и судить о людях, но ее теперешние спутники ставили девушку в тупик.

Почему то ли к Мелдору, то ли к Даврону – а может быть, к Скоу? – остальные двое обращались как к маркграфу? Что имел в виду Даврон, когда спросил ее: «Что ты знаешь о нас?» Каким образом они использовали леу, чтобы освободить Скоу от хватки желчевика? Если один из них – Благородный, почему он путешествует без слуг, в компании простолюдинов? Как удается Мелдору «видеть» так много, раз он слеп? Его способности казались слишком сверхъестественными, чтобы их можно было объяснить тонким слухом, обонянием и осязанием. И почему Мелдор, Даврон и Скоу так часто и подолгу совещаются? Не требовалось особой проницательности, чтобы заметить: что-то их тревожит, и тревожит сильно.

Керис подумала, что Берейна она понимает прекрасно: он был просто надутым дураком, решившим, что ему понравится играть в простого человека, и обнаружившим, что удовольствия в этом немного. Он, впрочем, выдержит роль, а потом, вернувшись домой, будет их всех высмеивать. Любой его рассказ о паломничестве будет кончаться тем, какой он герой и какие недотепы остальные.

Портрон, Квирк и Корриан были скорее всего именно теми, за кого себя выдавали, но как в эту компанию затесался Гравал?

Торговец, которому во всем не везет? Он представлялся таким неумелым, таким нелепым: ехал на лошади, которой не мог управлять, натыкался на людей, все ронял, постоянно спотыкался. Это должно было бы выглядеть клоунадой, но почему-то совсем не казалось смешным. Стоило Гравалу оказаться рядом с Керис, и она напрягалась, словно ожидая, что тот обольет ее чем-то или наступит на ногу. И подобные ощущения испытывала не только она: все члены товарищества, даже Портрон, старались избегать Гравала, хотя Керис видела, что наставник испытывает при этом угрызения совести. Сама она испытывала к Гравалу жалость, однако предпочитала сочувствовать ему на расстоянии.

Пока они ехали вдоль Танцующего, высматривая подходящее для переправы место, Керис все время бросала взгляды на Даврона на его прекрасной переправной лошади: она теперь ясно видела, что проводник скрывает свои чувства и вину. Что же все-таки с ним такое, раз одного взгляда на него Керис достаточно, чтобы так остро ощутить власть Разрушителя? Что могло превратить такого человека – несомненно, умелого и знающего, привлекательного внешне, уверенного в себе, как и подобает Благородному, – в презирающего себя отшельника? Он был самой большой загадкой из всех, и девушка совсем не была уверена, что хочет знать разгадку. Иногда ясность создает свои проблемы…

Портрон заметил, что Керис следит за проводником, и сказал, подмигнув:

– Ах, девонька, почему бы тебе не ехать рядом с ним? Красавчик наверняка расскажет тебе более интересные вещи, чем я.

Инстинкт говорил Керис, что эту идею нужно немедленно отвергнуть, но Даврон повернул лошадь ближе к потоку леу, и любопытство пересилило в девушке нежелание оказаться в его компании. Она подхлестнула Игрейну, чтобы тоже приблизиться к потоку.

– Я хотела бы больше узнать о потоках леу, – сказала она без предисловия. – Не объяснишь ли ты мне, что означают разные оттенки?

На мгновение Керис показалось, что Даврон откажется: ее это не удивило бы. Вместо этого он пристально посмотрел на нее и пожал плечами.

– Почему бы и нет? – Он вытянул руку в сторону потока. – Сейчас цвет бледнеет, но все-таки недостаточно для безопасной переправы. Мы проедем еще немного дальше, и я объясню тебе, что нужно искать.

Урок оказался трудным. Для опытного путешественника каждое легкое изменение цвета имело определенное значение, и игру оттенков в воздухе он мог читать, как открытую книгу; однако освоить эту грамоту было нелегко, поскольку различий существовали тысячи.

– Вон видишь спиральное завихрение? – спросил Даврон. – Когда спираль закручивается туже, вся энергия концентрируется в одном месте, и окрестности становятся безопасными. Проблема только в том, что ты никогда не знаешь, когда спираль станет слишком тугой, а тогда она раскручивается со страшной силой. При этом сотрясается земля, а все, кто оказывается рядом, чаще всего гибнут.

– Ты видел такое?

– Однажды, когда я был много, много моложе. Меня назначили в охранный отряд. Проводник ошибся, и мы оказались слишком близко к месту взрыва. К счастью, никто не пострадал. – Даврон улыбнулся своим воспоминаниям. – Я был ближе всех, меня захватило обратным током воздуха, и он сорвал с меня одежду. Я неожиданно оказался голышом перед компанией хихикающих молодых женщин. Мне было тогда семнадцать, и унижение казалось ужасным. Мне пришлось ловить свои рубашку и штаны, которые крутил вихрь леу. Некоторые проводники все еще вспоминают о том происшествии, когда хотят осадить меня, мерзавцы. – Даврон снова улыбнулся, и Керис поразилась тому, как изменилось при этом его лицо: он не просто стал моложе, он выглядел по-настоящему человечным.

Даврон показал на темное пятно в потоке леу:

– Видишь полосу темно-лилового цвета? Она говорит о полной неустойчивости, где может случиться все, что угодно. Такие места нужно обходить любой ценой, если только над пятном силовые линии не образуют восьмерку. Восьмерка обладает чрезвычайно сдерживающим влиянием на леу…

Приняв решение учить Керис, Даврон не стал ее особенно обнадеживать. Когда девушка пожаловалась, что не улавливает различия между тонкими оттенками цвета, он резко бросил:

– Нужны годы, чтобы научиться выбирать место переправы. Сегодня ты не узнаешь и сотой доли того, что для этого нужно. Даже человек с опытом твоего отца может иногда ошибаться: леу – владения Разрушителя, а не наши.

Керис поежилась.

– Боишься, Кейлен?

– Да, – признала она. – А ты разве нет?

Керис искоса взглянула на Даврона и поразилась той боли, которая отразилась в его глазах, – нестерпимой мучительной боли, словно разрывающей на части его душу. По сравнению с тем, что она заметила, ответ Даврона прозвучал прозаически, хоть и поразил Керис:

– За себя? Ничуть. Леу… соблазняет. Я предвкушаю соприкосновение с ней. – Он испытующе посмотрел на девушку. – Не смущает тебя такой честный ответ, Керис?

Она ничего не ответила. Все ее страхи вновь нахлынули на нее.

– Что ж, – продолжал Даврон, – если это может тебя утешить, я все-таки боюсь леу – боюсь за тех, кого сопровождаю. Моя работа – доставить всех до места, доставить как можно быстрее в целости и сохранности, не мечеными. При одной поездке из четырех мне это не удается: или кто-то все же становится меченым, или кого-то губят Дикие или Приспешники, а то и выброс леу – она ведь непредсказуема. Бывают и вовсе глупые несчастные случаи – вроде падения с лошади. При одной поездке из четырех, Керис, я теряю кого-нибудь, за кого отвечаю. Да, я боюсь потоков леу.

Керис почувствовала желание чем-то его утешить.

– Кому-нибудь другому удается избежать такого? – спросила она.

– На твой вопрос могу ответить я, – сказал незаметно поравнявшийся с ними Мелдор. – Безусловно, нет.

– Только разве есть в этом утешение тем, кто погиб или стал меченым, находясь под моим присмотром? – ровным голосом сказал Даврон.

Дальше они ехали в молчании. Керис нервно поглядывала вокруг и мечтала о том, чтобы переправа поскорее осталась позади. Впрочем, она не чувствовала, чтобы от потока леу исходило зло. Опасность – да, но не ощущение скверны, как это было рядом с желчевиком. Поток леу был средоточием силы, а не вреда, Керис в этом не сомневалась. Но разве церковь не учит, что потоки леу – трещины в мироздании, сквозь которые в мир проникает проклятие Разрушителя?

Неожиданно Даврон сказал:

– Керевен – имя талантливого картографа. Ты знала об этом, когда выбирала себе псевдоним?

Керис вздрогнула и ответила чересчур поспешно:

– Никогда о нем не слышала.

– Керевен Деверли. Его уже нет в живых, – продолжал Даврон. – Он делал карты южной части Неустойчивости. Деверли был даже лучшим картографом, чем твой отец, мне кажется. – Проводник натянул поводья и стал внимательно рассматривать леу; больше о Деверли он, к облегчению Керис, не упоминал. – Пожалуй, это место нам подойдет. Видишь: леу обрела мягкий голубой оттенок, поверхность кажется плоской, а движение – плавным. Общий рисунок явно не содержит агрессии. Ток энергии в воздухе замедлился… Да, думаю, мы не найдем лучшего места для переправы. – Он повернулся к Мелдору, который тоже остановил коня и терпеливо ждал решения проводника. – Как тебе кажется?

Мелдор продолжал неподвижно сидеть в седле, глядя вперед незрячими глазами, словно исследуя поток леу какими-то другими органами чувств. Его рот слегка приоткрылся, голова склонилась набок, как будто он прислушивался; иногда Мелдор глубоко втягивал в себя воздух.

– Нехороший это поток, – сказал он Даврону своим глубоким аристократическим голосом. – Множество мелких возмущений и сдерживаемой злобы: такое впечатление, что здесь недавно побывал Карасма. Мне это не нравится… Но здесь, похоже, и правда все спокойно, так что если выбирать из нескольких зол наименьшее… Однако в потоке чувствуется скрытое напряжение, Даврон. Будь осторожен.

– Давай попробуем. Все остальные остаются на месте, – распорядился Даврон. Они с Мелдором без малейшего колебания направили коней в поток, оставив вьючных животных на берегу.

– Что происходит? – обратился к Керис Квирк через несколько секунд. – Ты видишь Даврона и Мелдора?

– А ты разве нет?

– Туман слишком густой, – покачал он головой.

– Они едут медленно, выбирая дорогу. Даврон впереди и все время осматривается – наверное, оценивает цвета потока.

Квирк посмотрел в том направлении, куда показала Керис, и заерзал в седле. Остальные собрались вокруг, но почти никто не разговаривал. Напряжение все росло: каждый знал, что в течение ближайшего часа может погибнуть. Бесполезно было говорить себе, что большинство товариществ благополучно совершает переправы, что немногие паломники становятся мечеными и еще меньше их гибнет. Путники выстроились на берегу лицом к потоку леу; они чувствовали его магическое влияние, понимали, что едва ли в этих местах Создатель услышит их молитвы, и страх пробирал их до самых костей.

«Я леувидица, – думала Керис. – Я не могу стать меченой, но все равно до чего же страшно… Насколько хуже должно быть тем, кто не видит леу…»

– Давайте совершим кинезис, – предложил Портрон, соскочил на землю и преклонил колено. – Думаю, сейчас подойдет Благоговение, – таков был второй из совершаемых ежедневно обрядов.

– Какой в этом смысл? – проворчал Берейн. – Священные Книги говорят, что Создатель не видит нас в Неустойчивости. – Однако когда остальные друг за другом начали спешиваться и принимать предписанную позу – опустились на левое колено и прижали к груди правую руку, – он последовал их примеру. Даже Скоу начал совершать кинезис: рука от сердца ко лбу, что должно показать чистоту мыслей; обе руки на правое колено, демонстрируя благочестие; лбом коснуться колена, показывая благоговение согнуть пальцы в жесте покорности… Впрочем, Керис заметила, что при этом Скоу ни на мгновение не отрывал взгляда от потока леу. Он страдает еще больше остальных нелеувидцев, поняла девушка: он не видит того, что происходит с Давроном и Мелдором, как и Квирк, Корриан и Гравал, а ведь Даврон – его друг, да и Мелдор, возможно, тоже…

– Пока все хорошо, – шепотом сказала ему девушка (правый указательный палец к уху, демонстрация готовности внимать слову Создателя…). – Они достигли другого берега, и, насколько я могу судить, ничего не случилось.

Скоу благодарно улыбнулся.

Через несколько минут Даврон вернулся, но уже без Мелдора.

– Все в порядке, – сказал он. – Давайте двигаться. Корриан, ты первая. Веди своих коней в поводу – нельзя переправляться через поток леу верхом, если только у тебя не специально обученная лошадь.

Корриан, кряхтя, спешилась.

– Проклятие на этих вонючек, – проворчала она. – Раньше, когда у меня так болели все косточки, я всегда находила себе подходящее животное, чтобы прокатиться. – С ухмылкой она повернулась к Даврону. – Ну, веди меня, парень.

Они двинулись через поток; Корриан все время спотыкалась, но изо всех сил старалась не отставать. Зубы женщины сжимали черенок трубки, но табака в ней не было – верный признак того, что Корриан вне себя от волнения.

Минуты ползли за минутами; Портрон продолжал молитвы, но остальные один за другим прекращали кинезис, глядя на поток леу. Квирк принялся грызть ногти, и Берейн с отвращением посмотрел на него. Когда Корриан благополучно достигла другого берега, Даврон вернулся и забрал Гравала. С леу все еще не происходило ничего необычного, и если проводник и чувствовал напряжение, он не позволял ему отразиться у себя на лице. За Гравалом переправился Портрон, потом Скоу.

Берейн казался спокойным и уверенным в себе. Квирк же от беспокойства чуть ли не выворачивался наизнанку. «Лучше было Даврону перевести его первым, – подумала Керис. – Должно быть, он просто не понимает, до чего бедняга испуган».

«Квирк напоминает мне меня самого в юности», – сказал как-то Скоу. Того Скоу, крестьянского мальчишку, который был так не уверен в себе, что сомневался в возможности ответной любви девушки, в, которую влюбился… Квирк был неумелый и неуклюжий, лишенный внутреннего чувства собственной ценности. Пирс однажды заметил, что подобные люди особенно легко становятся жертвами Разрушителя. У них не было ничего, что давало бы им силу сопротивляться нападению леу. Керис пронзило чувство трагической неизбежности. Квирк станет меченым, и никто из них ничем не может ему помочь.

Берейн усмехнулся, когда следующим Даврон выбрал Квирка.

– Не намочи штанишки, мой мальчик, – бросил он вслед.

Керис усомнилась, слышал ли его Квирк. На лице несчастного, когда он вступил в поток, ведя в поводу своего коня и одного из мулов Берейна, было написано ужасное страдание. Керис невольно сделала кинезис, отвращающий невезение.

Однако Даврон был прав: Создатель не откликался на молитвы, совершаемые в Неустойчивости. Сейчас он определенно ничего не видел и не слышал.

Когда Даврон и Квирк были на середине потока, у них под ногами провалилась земля.

– Назад! – закричал Даврон, – Брось животных! – Сам он все еще был верхом и теперь развернул коня, не обращая внимания на разлетающуюся землю и камни, с намерением схватить Квирка и перекинуть через седло впереди себя. Но Квирк отскочил от него, не обращая внимания на команду. Повод своей лошади он выпустил, но все еще продолжал успокаивать вьючного мула: ведь тот принадлежал Берейну.

– Брось его! – рявкнул Даврон.

И все равно Квирк продолжал цепляться за повод.

«Будь ты проклят, Берейн! – с пересохшим ртом подумала Керис. – Это твоих рук дело!»

Что-то словно вырастало на пути Даврона и Квирка: это были скалы, вылезающие из-под почвы, как огромные грибы. Разлетающиеся от них камни сбили с ног Квирка и сбросили Даврона на землю. Его переправная лошадь поскакала назад, к Берейну и Керис. В воздухе взвихрилась волна яркого цвета: лиловый, глубокий лиловый, перемешанный с индиго. Она мгновенно поглотила Квирка, потом растаяла, как облачко пара из кипящего чайника.

Даврон неподвижно лежал на земле. Не задумываясь, Керис схватила Берейна за руку.

– Пошли! – крикнула она. – Мы к ним ближе остальных! Нужно помочь.

Берейн упирался:

– Ты спятила! Я не собираюсь рисковать головой ради идиота, готового умереть за какого-то вьючного мула. Да у него мозги меченые!

Керис выпустила его руку, сорвала со спины лук и натянула тетиву.

– Ну так кто из вас больший трус? – яростно спросила она, ныряя в поток леу. Теперь она ощутила скверну. Разрушительная леу охватила ее, пропитала ее, казалось, насквозь. Зловоние, опасность, сила – все смешалось неразделимо. Земля под ногами все еще колебалась; каменные пальцы продолжали расти все выше. Скалы были ярко-желтыми, как те каменные леопарды, что напали на них на рассвете. Керис спотыкалась на бегу, смутно осознавая, что Берейн – подстегнутый обвинением в трусости – все же следует за ней.

Девушка сначала оказалась рядом с Квирком, наклонилась к нему, но замерла в ужасе. Существо перед ней больше не было Квирком. Изменения уже начались: он стал меченым. У Керис возникло впечатление игры цвета на коже, которая уже не была кожей, чего-то зеленого, испещренного узорами нарисованных глаз, морды ящерицы на еще человеческой голове. Квирк был наполовину засыпан землей, и тело его извивалось, словно завязываясь в узлы. Человек менялся на глазах Керис; изменение было кошмарным. И Квирк визжал, непрерывно визжал от боли.

Керис, шатаясь, дошла до Даврона. Он уже сумел привстать, но тут на них с Керис обрушился фонтан земли, и девушке пришлось опустить голову, чтобы защитить глаза.

– Проклятый идиот… – с болью выдохнул Даврон, и Керис не поняла, относились ли эти слова к нему самому или к Квирку.

Девушка обернулась, чтобы попросить Берейна помочь ей поднять Даврона, считая, что тот где-то совсем рядом. Но Берейн оказался в нескольких шагах позади; он неподвижно стоял в озерце желтого света. Полосы цвета охры обвивали его, струились вокруг. Однако Берейн не казался испуганным; на его лице играла циничная полуулыбка, словно он прислушивается к чьим-то словам, которым не вполне верит, но которые находит забавными. Эта картина заставила Керис испытать леденящий холод.

Она снова повернулась к Даврону; тот смотрел мимо нее – на Берейна.

– О мерзость… – прошептал проводник. – Разрушитель! – Даврон поднялся на ноги, опираясь на Керис. – Кейлен, ты сейчас дорого заплатишь за свою глупость, за то, что последовала за нами в поток. – Он схватил девушку за плечи и повернул лицом к себе. Пальцы его больно впились в ее тело. Даже сквозь ткань рукава она почувствовала неприятное жжение там, где он ее касался, но думать об этом было некогда. В глазах, смотревших на нее, не было гнева, как ожидала Керис. В них был страх, нет, что-то большее, чем страх, что-то более абсолютное. И боялся он за нее, не за себя. Даврону пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем он смог продолжить: – Беги отсюда, если еще сможешь. Если не удастся, не посрами своего отца. А теперь иди! – Он подтолкнул Керис туда, где остались ее лошади, к безопасности, а сам повернулся к Берейну. – Берейн Валмирский! – крикнул он. – Помни: он не имеет власти над тобой, пока ты сам ее ему не дашь!