Текст книги "Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин"

Автор книги: Глен Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

36. Годжийский брод

В наряде, припасенном для меня Госпожой, я почувствовал себя совершенно по-дурацки. То было полное облачение Взятого: причудливый черный доспех, оплетенный нитями кровавого огня. Верхом на своем вороном буду казаться футов девяти ростом. Хуже всего шлем: по бокам большие черные крылья, сверху – высокий гребень пышных черных перьев, а за забралом вроде как полыхает пламя.

Одноглазый счел, что издали я буду смотреться чертовски устрашающе. Гоблин же пообещал, что враги все до единого помрут – со смеху.

Госпожа тоже нарядилась в нечто похожее, гротескное, смоляно-огненное.

Краснея от стыда, я взгромоздился на коня. Мои люди были готовы. Одноглазый отправил беса наблюдать за врагом. Оруженосцы Госпожи принесли нам щиты, мечи и копья. На щитах – мрачные символы, значки им под стать – на копьях.

– Я создала двух кошмарных. Если повезет, мы сможем превратить их в нечто похожее на Взятых. Имена этих двух – Вдоводел и Жизнедав. Кем ты хочешь быть?

Я захлопнул забрало.

– Вдоводелом.

Она холодно взирала на меня добрых десять секунд и лишь после этого приказала оруженосцам подать мне мое добро. Все привычные старые железяки я взял с собой в дорогу.

Тут появился Жабомордый:

– Готовься, начальник, сейчас полезут в воду.

– Пусть лезут. Оповести всех.

Я глянул направо-налево. У нас все готово; что от меня зависело, я сделал. Прочее – в руках богов. Или же в клыках судьбы.

Когда первые солдаты противника ступили в реку, Жабомордый нырнул в туман, затем вынырнул, и я подал знак. Сотня барабанов забила дробь. Мы с Госпожой поднялись на гребень холма. Выглядели, должно быть, на славу. В крепости за рекой засуетились, указывая на нас.

Я вытащил из ножен полученный от Госпожи меч и простер его к реке, повелевая врагам повернуть назад.

Сам бы я на их месте этого не сделал. Они и не повернули. Однако, могу спорить, струхнули изрядно.

Спустившись к подножию холма, я коснулся пламенеющим клинком угольного покрова.

Пламя разбежалось по склону. Секунд через двадцать оно уляжется, однако угли останутся раскаленными. Я быстро ретировался. Очень уж едким был дым.

Ко мне подлетел Жабомордый:

– Идут через реку, начальник.

Пока что туман скрывал от меня неприятеля.

– Беги к барабанщикам: пусть замолчат.

В разом наступившей тишине до меня явственно донесся лязг и плеск. И следом – кашель и проклятия тех, кто глотнул серных паров.

Вернулся Жабомордый.

– Передай Могабе, чтобы контратаковал, – приказал я.

Вновь забили барабаны.

– Держи строй, Могаба, – пробормотал я. – Больше ни о чем не прошу, только строй держи!

Появился его легион. Я не оборачивался – боялся увидеть плачевную картину. Но скоро шеренги миновали меня. Строй был безупречен!

Легионы заняли позиции на склоне – правее ручья и левее реки, с небольшим зазором там, где проходила дорога. Идеально!

Из тумана в полном беспорядке, отчаянно кашляя и ругаясь, повалили солдаты противника. Вот они наткнулись на преграду из углей и остановились в растерянности.

Я взмахнул мечом.

Полетели снаряды.

И вскоре крепость была охвачена даже не паникой – слепым ужасом. Вражеские начальники видели, с чем столкнулись их солдаты на нашем берегу, но не знали, что предпринять. Поэтому они просто подняли дикую суматоху.

Неприятельские войска все прибывали и прибывали, до последнего момента не догадываясь, что́ мы для них приготовили. Выйдя из тумана, враги упирались в огненную полосу.

Туман пополз вниз, к реке, – Меняющий Облик не мог его больше удерживать. Но и того, что осталось, хватало.

Видно, на нашем берегу все же нашлось несколько толковых сержантов. Противник принялся таскать воду и расчищать проходы шанцевым инструментом. Небольшие группы солдат укрылись от стрел и дротиков за щитами.

Я снова подал знак. В бой вступили баллисты на колесах.

Могаба с Очибой, пренебрегая опасностью, разъезжали взад-вперед перед своими легионами, вдохновляя солдат стоять насмерть и держать боевой порядок.

Моя же роль была жестокой: сидеть на коне под легким ветерком и символизировать. Ничего другого я в тот момент предпринять не мог.

Враги наконец проделали проходы и ринулись вперед. За это время баллисты, положившие многих, истратили все снаряды и откатились, однако стрелы и дротики продолжали градом сыпаться на идущих через брод, взимая с них ужасную пошлину.

Давление на наш строй нарастало по всему фронту. Но легионеры не дрогнули, не подались назад. Легкие этих бойцов не были обожжены серными парами.

Больше половины врагов перебралось на наш берег. И примерно треть перебравшихся была уничтожена. Их командование в крепости до сих пор не пришло в себя.

Войска Хозяев Теней всё двигались через реку. Восемьдесят процентов. Девяносто. Ярость и отчаяние усилили их напор. Таглиосцы уже пятились – здесь на шаг, там на полшага. Я все так же сидел на коне непоколебимым железным истуканом.

– Жабомордый, – едва ли не про себя проговорил я, – ты мне нужен.

Бес возник буквально из ниоткуда, словно материализовался на холке жеребца.

– Чего тебе, начальник?

Я напичкал его приказами для Мургена, Масла, Крутого, Синдава и вообще всех, кого только смог вспомнить. Некоторые действия соответствовали плану сражения, другие представляли собой необходимые импровизации.

Утро было примечательно отсутствием ворон. Теперь ситуация изменилась. Две чудовищные, едва ли не с курицу, уселись мне на плечи. И были они отнюдь не иллюзорны, судя по увесистости. И все тотчас увидели их. Даже Госпожа обернулась посмотреть.

Стая ворон пронеслась над полем битвы и, описав круг над крепостью, расселась по росшим вдоль берега деревьям.

Вражеская пехота завершила переправу. Обозы выстраивались у брода, готовясь последовать за ней.

Тысячи солдат Хозяев Теней полегли на нашем берегу. Пожалуй, враг лишился численного преимущества. Однако сказывался его опыт. Мои таглиосцы понемногу сдавали позиции. Я замечал первые вспышки паники в своих рядах.

Явился Жабомордый:

– Прибыли два фургона с бревнами для баллист, начальник!

– Отошли их к машинам. И передай Маслу с Крутым: пора.

Очень скоро на поле сражения со стороны Нумы появилось около семисот всадников. Они смертельно устали, однако прибыли вовремя и не утратили боеспособности.

Конница выполнила свою задачу. Выдвинувшись из-за ручья, она прошла сквозь хаос вражьих тылов, как острый горячий нож сквозь мягкое масло. Затем, развернувшись, понеслась по склону, атаковав наступающего врага со спины. Как коса по траве…

Позади меня на гребне холма возник Мурген под развевающимся знаменем Черного Отряда. За ним показались люди Синдава. Мурген осадил коня между Госпожой и мной, в нескольких шагах.

Наша артиллерия начала пристреливаться к крепости.

Гоблин с Одноглазым – а может, и Меняющий Облик – крошили известь, скреплявшую камни в стенах.

– Получается, – пробормотал я. – Похоже, мы победим.

Дело решила конница. Всадники даже не успели перестроиться для новой атаки – неприятельские солдаты уже кинулись к броду. Удар пришелся в самую гущу спасающихся бегством.

Ну Могаба!.. Ай да Могаба!

Солдаты, которых он муштровал, пошли вперед, все так же четко держа строй. Этому способствовали командиры – Могаба и Очиба носились вдоль шеренг, подстегивая отстающих и прогоняя раненых в тыл.

Баллисты уже вышибали бревнами камни из крепостной стены. Командиры на башне впали в ступор. С укреплений побежали наиболее робкие бойцы.

Мой меч указал вперед. Забили барабаны, я двинул коня шагом. Госпожа держалась сбоку, а Мурген со знаменем – чуть позади. Одноглазый с Гоблином прибавили еще ужаса в расточаемые ими чары. Мои спутницы-вороны подняли истерический грай, не заглушаемый даже грохотом битвы.

Весь неприятельский обоз сгрудился у брода на том берегу. Ездовые бежали, бросив подводы и тем самым отрезав своим товарищам путь отступления.

Мы заманили противника в бутылку и заткнули ее пробкой. Большинство вражеских солдат показали спину. Началась мрачная, кровавая работа.

Неспешное наступление продолжалось, мы с Госпожой держались впереди знамени и строя. Лучники из бойниц пытались достать меня, но кто-то наложил на мой доспех весьма прочное заклятие. Ни одна стрела не пронзила его, вот только для ушей было не очень приятно – как будто сидишь в бочке, а по ней лупят кувалдой.

Неприятельские солдаты прыгали в реку, спасаясь вплавь.

Баллисты пристрелялись на славу, бревна ложились кучно. Заскрипела, затрещала, задрожала сторожевая башня, из нее вывалился порядочный кусок стены, а затем и вся она рухнула, увлекая за собой куртины.

Я въехал в реку, преодолел брод и оказался среди телег и фургонов. Знамя и солдаты Синдава неотступно следовали за мной. Враги – все, кто попадался на глаза, – сломя голову драпали на юг. Прелестно. Сам я не нанес ни одного удара.

Синдавову отряду осталась только самая будничная работа: растащить фургоны, чтобы кто-нибудь смог, просочившись сквозь обоз, прикрыть Мургена, пока тот водружал над крепостью наше знамя.

На северном берегу бой еще продолжался, но победа была за нами. Все кончилось благополучно, во что мне никак не верится и по сию пору. Очень уж просто все вышло. Пожалуй, слишком просто. Я даже не выпустил все стрелы, которые вез в колчане.

И потому, невзирая на кипевший вокруг хаос, я полез за картой – решил посмотреть, что находится дальше к югу.

37. Угольно-черные слезы

В фонтанном зале близ Тенесвета злоба соперничала со страхом. Лунотень хныкал и ныл, пророча страшное. Грозотень исходил злобой. Третий хранил гробовое молчание.

Четвертого не было вовсе; за него насмешливо и зловеще говорила Тьма:

– Я предупреждал, что даже миллиона может не хватить.

– Молчи, червь! – рыкнул Грозотень.

– Они уничтожили ваши непобедимые армии, детки. Они перешли реку везде, где только можно. Что вы предпримете теперь, дрожащие псы? Ваши провинции лежат как голые бабы с раздвинутыми ногами. Двухсотмильная прогулка за Копье Страсти, и враг постучится в ворота Штормгарда! Что вы будете делать тогда? Что?! Что?!! О боги, за какие грехи нам такое горе?

Безумный смех, издаваемый сгустком Тьмы, наполнил зал.

– Не много же помощи мы получили от тебя! – огрызнулся Грозотень. – Ты, с твоими играми… пытался пленить Доротею Сеньяк? И как, успешно? А что за планы насчет ее Капитана? Может, поторговаться хотел? Продать нас за силу, которую несут в себе враги? Думал, сможешь с их помощью закрыть врата? Если так, ты глупец, какого свет не видел!

– Плачьте, детки. Стенайте и завывайте. Черный Отряд идет к вам. Может, и в этот раз я должен вас спасти? Попробуйте меня уговорить.

– Это всего лишь дерзкая болтовня, – проворчал Грозотень, – а на самом деле ты и себя спасти не в состоянии. Черный Отряд всегда норовит застигнуть противника врасплох; этот трюк ему удалось проделать и с нами. Он совершил то, что для него в порядке вещей, то есть невозможное. Но битва при Майне – всего лишь ход в игре. С доски снята единственная пешка. Если враги двинутся на юг, каждый шаг будет приближать их к катастрофе.

Ответом ему был смех.

Самый молчаливый из четверых наконец отверз уста:

– Нас трое, и мы полны сил. Но двое величайших следуют за Черным Отрядом. И они мало заинтересованы в том, чтобы Отряд достиг своих целей. А женщина хрупка и слаба, как мышь.

Смех не прекращался.

– Однажды некто назвал Истинное Имя Доротеи Сеньяк. Так что теперь она не Госпожа. И сил в ней не больше, чем в одаренном ребенке. Но уверены ли вы, что с силой она утратила и память? О нет! Иначе не обвиняли бы меня. Возможно, страх и отчаяние заставят ее открыть ведомое ей величайшему – тому, кто меняется.

Никто не спорил. Именно такой перспективы панически боялись все четверо.

– Донесения сумбурны, – сказал Лунотень. – Ясно лишь одно: наша армия понесла огромные потери. Но ведь мы имеем дело с Черным Отрядом. Такая вероятность существовала всегда, и мы подготовились. Мы приведем свои войска в порядок и разделаемся с врагом. Однако битва при Годже загадочна: там появились два ужасных темных существа на громадных вороных огнедышащих скакунах. Стрелы не берут этих всадников. Те же, кто пришел с Черным Отрядом, выкрикивали имена Вдоводела и Жизнедава.

Для остальных это оказалось новостью.

– Может, этим и объясняется везение врага? – сказал Грозотень. – Надо бы узнать подробнее.

– Вы должны действовать, если не желаете быть сожранными, – вымолвила дыра в воздухе. – Предлагаю оставить страхи, воздержаться от ссор и умерить страсть к взаимным обвинениям. Подумаем лучше о том, как добраться до вражеского горла.

Все промолчали.

– Возможно, в следующий раз, когда судьба раздаст карты, я тоже приму участие в игре.

– Что я слышу? – мрачно проговорил Грозотень. – Страх наконец-то добрался до Вершины?

Препирательства возобновились, но уже без прежнего ража. Мысли всех четверых обратились к угрозе, что надвигалась с севера.

38. Вторжение в Тенеземье

Когда совершено невозможное, усталость отходит на второй план. Обязательно найдутся силы отпраздновать победу.

Но я не хотел устраивать торжество. Окруженные враги не оставляли попыток прорваться, и надо было с ними покончить, пока наши бойцы все еще мнили себя сверхлюдьми. Не дожидаясь, когда уляжется хаос, я собрал свой штаб.

– Масло! Крутой! Утром выдвигайтесь на восток, вдоль берега, – надо перебить охрану пленных, которые сооружают дамбу. Бадья! Свечка! Вам задача очистить берег западнее брода. Осмотрите обозы, узнайте, чем мы разжились. Могаба, за тобой поле боя. Оружие – собрать. Одноглазый! Организуешь доставку раненых в Веджагедхью. Будет время, я помогу. Проследи, чтобы таглиосские мясники не наделали глупостей.

Нас сопровождала дюжина таглиосских лекарей-добровольцев. Их представления о медицине были самыми примитивными.

– Госпожа, что нам известно о Дежагоре? Кроме того, что он обнесен стеной?

Дежагор, ближайший к Майну крупный город, находился в двухстах милях от крепости.

– Там штаб-квартира Хозяина Теней.

– Кого именно?

– Лунотени… Нет, Грозотени.

– Это точно?

– Точно скажут пленные… если ты их оставишь.

Я вопросительно поднял бровь. Это что же, она упрекает меня в перегибах?

– Кстати, о пленных. Масло, когда закончите, приведи их сюда.

– Все пятьдесят тысяч?

– Тех, кто не сбежит. Надеюсь, некоторые из них обозлены настолько, что захотят присоединиться к нам. Остальных используем как рабочую силу.

– Ты решил вторгнуться в Тенеземье? – спросил Могаба.

Он знал, что так и есть, но желал получить официальное подтверждение.

– Да. Предположительно у Хозяев Теней была армия в пятьдесят тысяч. Треть мы только что покрошили. Не думаю, что они успеют довести свое войско до прежней численности, если мы двинемся на них в максимальном темпе.

– Это называется «на плечах противника», – кивнул он.

– Верно. Не ослабляй натиск и не давай подняться.

– Они маги, Костоправ, – с упреком напомнила Госпожа. – Что, если явятся сами?

– Тогда придется бросить против них Меняющего Облик. Грузи телегу и не думай о мулах. Бивали мы и магов.

Никто не стал спорить. А пожалуй, зря. Но все чувствовали, что судьба подарила нам отличный шанс, идиотами надо быть, чтобы им не воспользоваться. И раз уж мы не надеялись пережить первый бой, но пережили, то теперь уж точно ничего не потеряем, продвигаясь вперед.

– Интересно, насколько эти Хозяева Теней популярны у своих подданных? Стоит ли нам рассчитывать на поддержку местных?

Никто на этот вопрос не ответил. Придется выяснять на опыте.

Совещание длилось долго. Наконец я пошел к лекарям. Штопая раны, одновременно рассылал распоряжения с гонцами, которые буквально выстроились в очередь. Ночью даже удалось урвать часок-другой сна.

Конница отправилась на восток, тогда как легион Могабы двинул к югу. Госпожа присоединилась ко мне.

– Меняющий Облик провел разведку. Сказал, что с распространением новостей о битве ситуация меняется на глазах. Уйма народу в восторге. Те, кто держал сторону Хозяев Теней, теперь в смятении и страхе. Вероятно, при нашем приближении запаникуют и ударятся в бега.

– Хорошо! Даже великолепно!

Дней через десять, значит, выясним наверняка, как сильно подействовала битва при Годже на местные умы. Я намеревался идти к Дежагору, делая по двадцать миль в день. К югу от Майна дороги высохли. Эх, как же удобно было Хозяевам Теней подтягивать к броду войска…

Джахамарадж Джа вывел своих уцелевших шадаритов на позицию вовремя и устроил серию удачных засад, выловив две тысячи бежавших с поля боя неприятельских солдат.

Моими захватническими планами он остался недоволен. Еще меньше ему понравилось, когда я забрал его приверженцев, чтобы восполнить убыль в легионах. Однако он почти не спорил.

Сопротивления мы не встретили. В деревнях, ранее принадлежавших Таглиосу, нас принимали тепло – Хозяева Теней не успели заменить там население. Южнее туземцы относились к нам прохладнее, однако без враждебности. Они явно не спешили поверить в нашу доброту.

Первые патрули противника мы обнаружили через шесть дней движения от Годжи. Они избегали стычек. Всем нашим было приказано выглядеть профессионально и грозно.

Нас нагнали Масло с Крутым, приведя со строительства дамбы около тридцати тысяч человек. Я устроил смотр. Обращались с этими людьми явно не лучшим образом; в толпе хватало озлобленных и обиженных. Крутой доложил, что все его «подопечные» готовы помочь в борьбе с Хозяевами Теней.

– Будь я проклят! – сказал я. – Полтора года назад нас было семеро, а теперь вон какая орава! Отбери тех, кто покрепче, вооружи трофейным оружием и распредели по легионам так, чтобы каждый четвертый у Могабы и Очибы был новичком. Освободятся обученные, их передашь Синдаву. Так же по одному в каждую четверку. Будет у него полноценный легион. Всех остальных, годных к службе, определим во вспомогательные части и в гарнизоны для малых городов.

Земли между рекой и теми местами, куда мы добрались, были заселены негусто, однако я рассчитывал, что ближе к Дежагору картина будет иной.

– Остальные могут просто идти с нами. Им тоже найдется применение.

Только чем кормить? Собственные припасы мы уже подъели и принялись за трофейные.

Теперь Дежагор выглядел менее заманчиво. Кое-кто из освобожденных уж очень расхваливал его. Говорили, что городские стены достигают в высоту сорока футов и местный Хозяин Теней очень старался содержать их в полном порядке.

– Будь что будет, – решил я.

Страсти в наших рядах поутихли. У всех было время на размышления. И все же боевой дух был выше того, с каким мы шли к Годжийскому броду.

В следующие несколько дней произошла пара-другая мелких стычек, но ничего серьезного. В основном Масло с Крутым охотились за вражескими отрядами, не потрудившимися вовремя убраться с дороги. Наконец-то наша конница слегка оветеранилась.

Фуражировку и ремонтерство я разрешал лишь в рамках строжайших правил, а грабеж – исключительно в местах, покинутых населением. В основном наши так и действовали. Трудности возникли только там, где они ожидались с самого начала. Девиз Одноглазого: «Что не прибито гвоздями, то мое». А под «неприбитым» понималось все, что он в силах был отодрать.

Несколько деревушек и небольших городов мы заняли без труда. На последние из них я спустил освобожденных нами пленников, цинично позволив им сорвать зло на врагах, дабы поберечь лучшие легионы.

Чем ближе мы подходили к Дежагору – официально наименованному Хозяевами Теней Штормгардом, – тем ухоженнее выглядели окрестные земли. Последний день мы двигались по дороге меж покатых холмов, изборожденных террасами и ирригационными каналами. И оттого сам город, открывшись за очередным поворотом, поразил меня.

Штормгард окружала плоская, словно стол, равнина, простирающаяся на милю во всех направлениях; над ней возвышалось лишь несколько курганов, не выше десяти футов каждый. Вся равнина выглядела словно подстриженная лужайка.

– Не нравится мне все это, – сказал я Госпоже. – Тебе оно ничего не напоминает?

Она равнодушно взглянула на меня:

– Похоже на Башню.

– Вот именно. Однако здесь есть пространство для маневра.

– Пока светло, давай подъедем и рассмотрим.

– Как укреплять лагерь? – спросил Могаба.

По пути мы почти не видели леса.

– Фургоны набок.

Никакого движения на равнине не наблюдалось. Только легкая дымка над городом выдавала наличие жизни.

– Да, надо взглянуть поближе. Госпожа! Пока спускаемся, готовь доспехи.

Моя орда хлынула на равнину. И снова – ни малейшего признака интереса на стенах. Я послал за Мургеном и знаменем. Учитывая, что́ здесь, на юге, думают о Черном Отряде, Штормгард может сдаться и без боя.

Госпожа в облачении Жизнедава выглядела весьма зловеще. Пожалуй, я тоже. Наши наряды были чертовски эффектны – я бы и сам струхнул, явись предо мной этакое чудище.

Могаба, Очиба и Синдав поехали с нами. Они надели свои мундиры времен Гиэ-Ксле, да и без мундиров вид имели внушительный.

– Я тоже хочу взглянуть на стены, – пояснил Могаба.

– Да пожалуйста.

Подтянулись и Гоблин с Одноглазым. Я сразу понял, что идея возникла у Гоблина, а Одноглазый потащился следом, не желая допустить, чтобы заклятый друг набрал очки.

– Только без клоунад, понятно?

Гоблин по-лягушачьи улыбнулся:

– Конечно, Костоправ. Ты же меня знаешь.

– Вот именно. Даже слишком хорошо знаю вас обоих. Потому и предупреждаю.

Гоблин скроил оскорбленную мину.

– Над костюмами нашими поработайте как следует. Слышите?

– Ты всех перепугаешь до смерти, – заверил Одноглазый. – Они с воплями удерут со стен.

– Было бы неплохо. Все готовы?

Получив подтверждение, я скомандовал:

– Мурген, двигай кругом, справа, легким галопом. Как можно ближе к стене.

Он тронул коня. Мы с Госпожой поехали следом, в двадцати ярдах. Стоило моему коню сделать первый шаг, как две чудовищные вороны плюхнулись мне на плечи. Стая, взмыв из-за холмов, закружила над городом.

Мы приблизились достаточно, чтобы заметить суету на стенах. И впечатляющие же то были стены! Чего никто не удосужился упомянуть: город выстроен на холме, возвышавшемся над равниной на сорок футов.

Судя по всему, здесь нам придется туго.

Со стены выпустили несколько стрел. Недолет, но лишь на самую малость.

Ухищрения. Коварство. Обман. Только так можно справиться с этими стенами, Костоправ.

Освобожденные пленники составили план города, так что о его внутреннем устройстве я был подробно осведомлен.

Въездных ворот – четыре. К ним с четырех сторон света, словно спицы к оси колеса, идут мощеные дороги. Ворота защищены препротивнейшими барбиканами и башнями. И еще – башни вдоль стены, для продольного обстрела по всему периметру. Плохо дело…

На стенах улеглась суматоха. Наблюдая одним глазом за нами, командирами, защитники следили и за нашей ордой, все прибывающей из-за холмов. Наверное, гадали, откуда нас столько взялось.

К югу от Штормгарда нас ждал небольшой сюрприз.

Там располагался воинский лагерь. Громадный. Выдвинутый, наверное, ярдов на четыреста от городской стены.

– Твою же мать!..

Я заорал, предупреждая Мургена об опасности.

Он не услышал. А может, и услышал, но решил, что мне этого никогда не доказать. Мурген пришпорил коня и направил его в промежуток между лагерем и стеной.

С обеих сторон полетели стрелы. И чудесным образом попа́дали наземь, не причинив ему никакого вреда. Въезжая в брешь, я оглянулся.

Этот маленький засранец Гоблин стоял на седле, спустив штаны, согнувшись пополам и тем самым демонстрируя, какого он мнения о Хозяевах Теней и их солдатах.

Естественно, неприятель обиделся. Небо, как поется в шансонах, потемнело от стрел.

Я был уверен, что на сей раз судьба возымеет свое. Но мы ехали слишком быстро, и весь этот град из стрел выпал позади. Гоблин издевательски заулюлюкал.

Это оскорбило кого-то покрупнее.

Молния, непонятно откуда взявшаяся, выжгла в грунте перед нами порядочную дыру.

Мурген перепрыгнул ее. Я – тоже, причем желудок мой подскочил к самой глотке. Я был уверен, что следующая молния уж наверняка кого-нибудь поджарит.

А Гоблин продолжал вовсю потешаться над незадачливыми штормгардцами. Из лагеря хлынула конница. Она не представляла собой опасности – мы запросто могли отскочить. Я постарался сосредоточиться на стене – просто так, на случай если удастся уйти отсюда живым.

Вторая молния обожгла мне глаза, однако также прошла мимо. Хоть и показалось, что она изменила курс перед самой целью.

Когда взор прояснился, я увидел громадного волка, несшегося справа от нас и мерившего землю прыжками, превосходившими даже галоп наших скакунов. Старина Меняющий Облик… Как же вовремя!

Еще две молнии прошли мимо. То-то садовник расстроится, увидев, как изгадили его газон. Завершив объезд города, мы устремились к нашему лагерю. Преследователи отстали и плюнули на свою затею.

Сходя с седла, Могаба сказал:

– Мы вызвали на себя огонь. Теперь известно, с кем предстоит драться.

– Один из Хозяев Теней здесь, – подтвердил я.

– Может быть, еще один – в лагере, – сказала Госпожа. – Я что-то чувствую…

– А где Меняющий Облик? – спросил я.

Тот снова незаметно скрылся. Все только плечами пожали.

– Надеюсь, Меняющий сейчас на их военном совете. Гоблин, шутка была тупая.

– А то! Я словно лет на сорок помолодел.

– И как я сам до такого не додумался? – проворчал Одноглазый.

– Итак, они знают, что мы здесь и нас следует бояться. Но непохоже, что готовятся смазать пятки. Пожалуй, надо прикинуть, как бы надрать им задницу.

– Очевидно, они намерены дать бой вне городских стен, – сказал Могаба. – Иначе не было бы этого лагеря.

– Ага. – В сознании моем вихрем завертелись разнообразные штуки, трюки и уловки, словно я родился военным гением, начиненным под завязку стратагемами. – На эту ночь оставим их в покое. Утром построимся и предложим им сражение, и пусть они идут на нас. Где планы города? У меня появилась идея…

Мы проговорили несколько часов, а вокруг все это время копошилось, обустраиваясь, наше войско. С наступлением темноты я отправил наружу отряды, велев расставить вешки для наших легионов и подготовить кое-какие сюрпризы для противника. А потом сказал участникам военного совета:

– Не стоит перенапрягаться. Вряд ли они ударят, пока мы не подойдем под самые стены. Давайте выспимся. Утро вечера мудренее.

Множество глаз разом уставились на меня, а затем одновременно обратились к Госпоже. По лицам собравшихся прошла волна улыбок, и все удалились, оставив нас наедине.

Бадья со своими людьми отнюдь не валял дурака. Они отправились в холмы и повернули один из ирригационных каналов так, чтобы он снабжал лагерь водой. Я подсчитал в уме: если каждому в день по кружке, то нужно около двух с половиной тысяч галлонов. Считая и животных – три с половиной. Только одной кружки мало. Уж не знаю, сколько воды нес тот канал, однако зря пропадало немного.

Да и рабочей силой разбрасываться не приходилось. Опальские ребята выкопали несколько прудов для хранения воды. Один, в сторонке, – для мытья. Я, как большое начальство, пролез без очереди.

Не успев обсохнуть, я удостоверился, что Могаба не забыл ничего. Часовые расставлены, ограждения устроены, ночной распорядок продуман, Жабомордый не лодырничает, а послан хозяином на разведку. Все хорошо, я могу отправляться на покой.

Наступила Та Самая Ночь.

Переделав все дела и не зная, чем бы еще заняться, я вошел в свою палатку, достал план Штормгарда и снова хорошенько изучил его, затем взялся за переписывание Анналов. Времени на это уходило страсть как много, но дело того стоило. Может, Мурген возьмет часть работы на себя?

Я заполнил три с чем-то страницы и успел немного успокоиться, решив, что Госпожа уже не придет. Тут-то она и вошла.

Она тоже успела вымыться. Волосы были влажными. Вокруг нее витал легкий аромат лаванды, а может, лилий. Она была слегка бледна, и слегка дрожала, и прятала глаза, и не знала, что надо сказать, что сделать теперь, когда она – здесь. Она застегнула клапан палатки.

Я отправил книгу в окованный медью сундук. Закрыл чернильницу. Почистил перо.

Мне тоже не шли на ум нужные слова.

Вся эта стеснительность – такая чепуха… Играем в детские игры, а годы идут, и моложе мы не становимся… Черт побери, оба мы – взрослые люди. Я по возрасту уже в деды гожусь. Не исключено, что довожусь кому-нибудь дедом. А она уж точно годится кому угодно в прапрабабки.

Одному из нас надо брать быка за рога. Не вечно же дожидаться, когда другой на что-нибудь отважится…

Так что же она стоит столбом?

Э-э, Костоправ, ведь мужчина здесь ты…

Ага.

Я загасил свечи, подошел к ней и взял за руку. В палатке было не так уж темно: свет костров пробивался сквозь ткань.

Вначале она задрожала, словно пойманная мышь, однако ей не понадобилось много времени, чтобы достичь точки, с которой отступать поздно. И как назло, не случилось ничего, способного нам помешать.

Старый генерал удивил сам себя. Но женщина удивила его еще больше.

После полуночи изнуренный генерал пообещал:

– Вечером – снова. В Штормгарде. Может, и в кровати Грозотени.

Госпожа пожелала узнать, откуда такая уверенность. Сама она с течением времени становилась лишь живее и бодрее. А старик заснул прямо на ней.