Текст книги "Том 5. Крестьянин и крестьянский труд"
Автор книги: Глеб Успенский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)
…тройку, в которой Гоголь олицетворял всю Россию… – см. поэму «Мертвые души», т. I, гл. IX.
…«то разгулье удалое, то сердечная тоска»– строка из стихотворения А. С. Пушкина «Зимняя дорога» (1826). Отсюда же заимствована далее характеристика «ямщика с его „буйными криками“».
Конюшенная – Ливадия – Нарвская застава– названий, характеризующие маршрут из центральной части до двух противоположных окраин Петербурга (Ливадия – название увеселительного заведения).
В «Московских ведомостях» 1879 года… – «Московские ведомости» – газета, выходившая с 1863 года под редакцией М. Н. Каткова и отличавшаяся крайне реакционным направлением. «Московские ведомости» в 70-х-80-х годах требовали репрессий против революционеров, ограничения приема в высшие учебные заведения с целью закрытия доступа в них молодежи из разночинско-демократической среды и т. д. Успенский цитирует передовую «Московских ведомостей», 1879, № 136 от 31 мая (стр. 2). Цитата приведена с некоторыми сокращениями.
…мужицкий процесс, напечатанный в судебной хронике одной из газет… – Успенский излагает ниже основные факты дела по обвинению крестьян деревни Щетинино и Великолукского уезда Псковской губернии в «сопротивлении властям» при взыскании с них арендной платы в пользу землевладельца фон Роопа. Отчет об этом деле был напечатан в газете «Голос», 1880, № 313 от 12 ноября и № 321 от 20 ноября.
Уставная грамота – такназывались акты, которые по Положению 19 февраля 1861 года должны были составляться между помещиком и вышедшими из крепостной зависимости крестьянами, определявшие размеры переходивших во владение крестьян земель, а также повинности крестьян в пользу помещика.
«Петровская папироска»– сорт дешевых папирос.
…. со Христом, который в рабском виде исходил всю землю нашу… – перефразировка заключительных строк стихотворения Ф. И. Тютчева «Эти бедные селенья…» (1855).
Власть земли *
Печатается по последнему прижизненному изданию: Сочинения Глеба Успенского в двух томах. Том второй. Третье издание Ф. Павленкова. СПБ., 1889.
Впервые напечатано в журнале «Отечественные записки», 1882, I–III, с подзаголовком «Очерк».
В сентябре 1881 года Успенский поселился в деревне Сябринцы Чудовской волости Новгородской губернии. Здесь, в период с ноября 1881 года по март 1882 года, были написаны очерки «Власть земли».
Цикл «Власть земли» – центральное произведение Успенского начала 80-х годов. Цикл этот имел большое общественное значение и вызвал многочисленные отклики критики.
Развивая мысль о влиянии земледельческого труда на жизнь крестьянина (легшую в основу предыдущего цикла, «Крестьянин и крестьянский труд»), Успенский пришел к выводу, что основной силой, определяющей весь строй жизни и мировоззрения крестьянина, является «власть земли». В процессе ежедневного труда крестьянин на каждом шагу ощущает свою зависимость от земли, от стихийных сил природы, которым он вынужден подчиняться. Эта зависимость наложила свой отпечаток не только на быт, но и на мировоззрение крестьянина.
Утверждая, что жизнь крестьянина и его идеалы сложились под влиянием земледельческого труда и приспособлены к нему, Успенский делает отсюда заключение, что отрыв крестьянина от земли ведет к гибели сложившегося веками типа крестьянина-земледельца. Недостаток земли, крестьянское малоземелье являются главнейшей причиной хозяйственного расстройства пореформенной деревни. С этой точки зрения уже само «освобождение» крестьян положило начало расстройству деревни, так как при проведении реформы крестьяне получили в свои руки меньшее количество земли, чем то, которым они владели при крепостном праве. В пореформенные годы количество малоземельных хозяйств продолжало расти, и это, по мнению писателя, является основным фактором хозяйственного и морального упадка деревни.
Наряду с недостатком земли и развитием различных форм «легкого труда», «наживы», в чем он видел главную причину страданий крестьянства, Успенский считал, что важной причиной, способствовавшей ухудшению положения деревни, является малочисленность народной интеллигенции. Значительная часть интеллигенции после реформы обратилась в «наемную интеллигенцию», служащую господствующим классам и защищающую интересы «хищников». Страдающий от недостатка земли и терзаемый хищниками народ, утверждает писатель, не имеет сколько-нибудь широкого слоя своей интеллигенции, способной прийти ему на помощь, – и это делает его положение еще более тяжелым.
В отличие от П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского и других теоретиков народничества 70-х-80-х годов, а также таких народнических писателей-беллетристов, как Н. Н. Златовратский и др., Успенский сделал попытку в цикле «Власть земли» объяснить особенности крестьянской жизни и мировоззрения не свойствами «духа» русского крестьянина, не его общинными «идеалами», а объективными условиями земледельческого труда и быта. Однако материализм Успенского страдает недостатками, свойственными вообще метафизическому материализму. Успенский рассматривает труд крестьянина как извечный процесс взаимодействия между человеком и природой, отвлекаясь от его общественных условий. Он не понимает того, что особенности крестьянского труда определяются, в первую очередь, общественной формой этого труда,историческими, социальными закономерностями, а не влиянием неизменных законов природы. Противоречия мелкого крестьянского хозяйства в том виде, какой оно приобрело в пореформенной России, в условиях многочисленных крепостнических пережитков и усиливавшегося с каждым годом развития капитализма, Успенский пытался объяснить не этими историческими условиями, а «властью земли», процессом «вечной» борьбы крестьянина с природой.
С этим связана противоречивость идейной позиции Успенского, отразившейся в очерке «Власть земли». Успенский показал здесь ярко нарождение в деревне «деревенского пролетариата» (представителем которого является Иван Босых) и проанализировал многие из причин, способствовавших его появлению. Писатель трезво охарактеризовал индивидуализм мелкого крестьянина, его «фанатизм собственника» и предрассудки против общественного, коллективного труда. Он изобразил расслоение деревни и усиливающуюся борьбу между различными группами деревенского населения. Но вместе с тем Успенский не понимал неизбежности разложения крестьянства, – разложения, обусловленного процессом капиталистического развития. «Этот новорожденный пролетариат, – пишет Успенский, – решительно мог бы не существовать на нашей земле, если бы миллионы мероприятий, направленных в сторону народа, дорожили народным миросозерцанием…» Успенскому кажется, что обеспечение крестьян достаточным количеством земли, иная организация воинской повинности, школы и т. д. приостановили бы развитие капитализма и способствовали сохранению прежней «стройности» земледельческих идеалов. Он не понимал того, что наиболее глубокой основой капитализма было само мелкое крестьянское хозяйство.
Следствием непонимания Успенским мелкобуржуазной природы крестьянского хозяйства было двойственное отношение писателя к обрисованному им укладу крестьянской жизни, слагающейся под «властью земли». С одной стороны, Успенский не жалеет самых мрачных красок для изображения фаталистического преклонения мелкого крестьянина-земледельца перед стихийной властью природы, жестокости его «зоологической правды», низкой производительности крестьянского труда. «Вековечный труд – это и есть жизнь и интерес жизни, а результат – нуль», – пишет он, характеризуя этими горькими словами жизнь мелкого крестьянина. Но, с другой стороны, «власть земли» представляется Успенскому вечнымусловием народной жизни. Изображая разложение крестьянства, вызванной капиталистическим развитием, Успенский идеализирует тип крестьянина-земледельца, живущего при натуральном хозяйстве, и противопоставляет «стройность» его жизни и идеалов противоречиям, развивающимся «под ударом рубля». Эти взгляды Успенского сближали его с народничеством 80-х годов. В. И. Ленин писал, указывая на противоречия взглядов народников, что они «хотят именно сохранения „связи“ крестьянина с землей, но не хотят крепостного права, которое одно только обеспечивало эту связь и которое было сломлено только товарным хозяйством и капитализмом, сделавшим эту связь невозможной» (Сочинения, т. 1, стр. 225).
В конце 1882 года очерки «Власть земли» были перепечатаны Успенским в составе сборника, получившего то же общее название. В сборник, кроме цикла «Власть земли», вошли очерки «Старики», «Равнение „под одно“», «Бог грехам терпит», «Не случись» и «Овцы без пастыря». Рассматривавший книгу цензор Назаревский дал о ней отрицательный отзыв. Он писал, что Успенский в своих очерках намекает «на будущую катастрофу». Книга его, по мнению цензора, «не может не иметь вредного влияния на читателей». По докладу цензора уже отпечатанный сборник 6 декабря 1882 года был запрещен Главным управлением по делам печати и министром внутренних дел. Однако 17 декабря того же года, в результате дополнительных хлопот издателя или самого Успенского, последовало новое представление Главного управления по делам печати министру внутренних дел, и арест с книги был снят.
В сборнике «Власть земли» отдельные очерки цикла получили особые названия, которые Успенский сохранил и впоследствии (в журнальном тексте была дана только нумерация глав: I–XII). Кроме того, в тексте было сделано несколько незначительных сокращений. Для последующих переизданий цикл каждый раз тщательно просматривался и стилистически редактировался автором.
Успенский придавал циклу «Власть земли» очень большое значение. В письме к издателю и переводчику В. Е. Генкелю от 13 февраля 1888 года он писал об этом цикле, противопоставляя его роману Э. Золя «Земля» (1886–1887): «Обратите внимание на „Власть земли“ – сила заключается в народе. Не так грубо и подло взглянул я на землю,как Золя. Он смешивает две формы жизни (как она и смешалась в европейских государствах действительно) – жизнь на земледля того, чтоб добыть денег.Это в России не так: либо на земле без денег, либо с деньгами без земли. Так вот в первых главах „Власти земли“ представлено „дело земли“ в очищенном виде».
Как уже указывалось выше, цикл «Власть земли» вызвал широкое обсуждение в современной ему критике.
Отзывы реакционной критики 80-х годов о «Власти земли» были резко враждебными. Упрекая Успенского за «постоянное копанье в избах, и хлевах», реакционная критика противопоставляла демократической литературе о деревне дворянскую беллетристику как «чистые комнаты» литературы, литературный «бельэтаж». Успенский дал отпор этой пренебрежительно-помещичьей оценке демократической литературы в статье «Подозрительный бельэтаж», написанной в ответ на статью П. Щебальского («Русский вестник», 1882, IV), возмутившую писателя своею грубостью и имевшую характер доноса. Щебальский, К. Головин и другие публицисты реакционного лагеря утверждали, что для того, чтобы сохранить «порядок» в деревне, нужны ежовые рукавицы, то есть власть помещика. Это и доказывает будто бы история Ивана Босых.
В противоположность реакционной публицистике либерально-буржуазная критика 80-х годов в лице А. Н. Пыпина («Вестник Европы», 1884, II) и К. К. Арсеньева (там же, 1883, X) высоко оценила очерки Успенского. Однако основной демократический смысл очерков не мог быть раскрыт критиками-либералами.
В народническом лагере цикл «Власть земли» вызвал острую полемику, отразившую борьбу различных направлений внутри народничества и его кризис. Значительная часть представителей народнической критики, признавая значение Успенского-художника, резко порицала Успенского-публициста за его критику народнических идеалов (Арт. – «Русское богатство», 1883, III; Л. Оболенский – там же, 1883, VII, С. Венгеров («В-в») – «Неделя», 1882, № 5). Наиболее содержательную оценку цикла из критиков-народников дали М. Протопопов («Дело», 1882, VII) и А. М. Скабичевский («Устои», 1882, II).
Особое место в полемике, вызванной появлением «Власти земли», занял вопрос о жанре очерков. Отмечая соединение художественного изображения с публицистикой как черту, характерную для очерков Успенского 80-х годов, часть критики порицала это соединение и советовала Успенскому вернуться к очеркам прежнего, более обычного типа.
Несмотря на обилие и разнообразие высказанных суждений, цикл «Власть земли» не получил правильного критического истолкования и оценки у представителей народнической критики. Задача эта выпала на долю русских марксистов.
В 1888 году появилась статья Г. В. Плеханова «Глеб Успенский». Плеханов отметил в ней реалистический характер изображения пореформенной деревни в очерках Успенского «Крестьянин и крестьянский труд» и «Власть земли», вскрыв вместе с тем их глубокие противоречия.
«Самый наблюдательный, самый умный, самый талантливый из всех народников-беллетристов Гл. Успенский, – писал Плеханов, – взявшись указать нам „совершенно определенные“ „реальные формы народного дела“, совсем незаметно для самого себя пришел к тому, что подписал смертный приговор народничеству и всем „программам“ и планам практической деятельности, хоть отчасти с ним связанным» («Искусство и литература». М., 1948, стр. 532).
Плеханов указал, что очерки Успенского продолжали сохранять свое значение в условиях борьбы марксизма с народничеством благодаря трезвому отношению Успенского к народническим иллюзиям, его реализму и изображению им глубокого индивидуализма «хозяйственного крестьянина». Вместе с тем Плеханов отметил ошибочность теории «власти земли». Он показал, что определяющее значение для жизни и труда крестьянина имеют общественные условия земледельческого труда, а не отношение крестьянина к природе (которое само определяется развитием общества).
При всем историческом значении статьи Плеханова в ней сказались и его серьезные ошибки в оценке крестьянства и роли его в русской революции. Плеханов не смог оценить во всей полноте демократического общественного содержания идей Успенского, отражения в его очерках интересов и настроений крестьянства, мечтавшего о новом, «справедливом» разделе земель.
Оценку исторического значения крестьянских очерков Успенского 80-х годов дал орган РСДРП газета «Искра», выходившая под редакцией В. И. Ленина. В статье «По поводу смерти Г. И. Успенского» «Искра» писала в 1902 году, что лучшие произведения Успенского 80-х годов, в «которых мыслитель, сливаясь с художником, на нескольких страницах, иногда в нескольких строках намечал самые глубокие выводы, сообщая им непосредственную убедительность художественного наблюдения действительности», помогали русским марксистам-революционерам «конкретно выяснить и себе и другим свою практическую теорию» («Искра», 1902, № 20, от 1 мая, стр. 3).
Что за глупые разговоры о людях с песьими головами, о Махмуде. персидском… – намек на рассказы странницы Феклуши в «Грозе» А. Н. Островского (д. II, явл. 1).
Сарра Бернар(1844–1923) – знаменитая французская драматическая актриса, много раз гастролировавшая в России.
Зембрих,Марчелла – сценическое имя Марцелины Коханской (1858–1965), выдающейся польской певицы. В 1880–1882 годах Зембрих гастролировала в Петербурге и Москве.
Румянцев,Петр Александрович (1725–1796) – граф, фельдмаршал, русский военный и государственный деятель.
Договор в Андрусове– договор о перемирии между Московским государством и Речью Посполитой (Польшей), заключенный в 1667 году и завершивший войну за Украину, начатую в 1654 году.
…в Бахчисарае… – Имеется в виду Бахчисарайский мир между Россией и Турцией в 1681 году, по которому Турция признала левобережную Украину и Киев воссоединенными с Русским государством.
Измайлов,Лев Дмитриевич (1763–1836) – генерал, крепостник-самодур, владелец огромных поместий в Рязанской и Тульской губерниях, подвергавший своих крепостных диким истязаниям.
Дранье на волостных судах– см. очерк «Из деревенских заметок о волостном суде» в настоящем томе, стр. 440.
Нестор-летописец(ок. 1056–1114) – монах Киево-Печерского монастыря, которому приписывается составление первой русской летописи «Повесть временных лет».
Сютаев,Василий Кириллович (ок. 1820–1890) – крестьянин, основатель религиозной секты «сютаевцев». В 1880–1881 годах о нем появилось много газетных и журнальных статей. Сютаевым и его идеями интересовался Л. Н. Толстой.
Стала выходить газета… – Имеется в виду газета «Сельский вестник» (предназначавшаяся для разъяснения крестьянам аграрной политики правительства), которая начала выходить в 1881 г.
Тихон Задонский(1724–1783) – воронежский епископ и духовный писатель. Успенский цитирует его «Слово о хищении» (Сочинения Тихона Задонского, т. 111, 1836, стр. 87).
Иоганн Гофф– фирма в Петербурге, торговавшая мальц-экстрактом и другими препаратами. Приводимое Успенским письмо является пародией на благодарственные письма пациентов, которые Гофф помещал в своих рекламных объявлениях.
Герцен– Успенский цитирует сочинение Герцена «С того берега» (1850) по книге Н. Страхова «Борьба с Западом в нашей литературе», СПБ., 1882, стр. 100. В цитате опущено несколько слов. Курсив Успенского. Сочинения Герцена в то время были запрещены цензурой и в России не выходили.
Вайц,Теодор (1821–1864) – немецкий ученый, философ и антрополог. Успенский имеет в виду его труд «Антропология первобытных народов» (русский перевод – М., 1867).
…развить эгоистическое сердце человека в сердце всескорбящее… – Успенский цитирует статью А. И. Герцена «По поводу одной драмы» (1843) по книге Н. Страхова «Борьба с Западом в нашей литературе», СПБ., 1882, стр. 28.
Бонту,Эжен (1824–1904) – французский инженер, занимавшийся крупными биржевыми спекуляциями. В 1880 году возглавил парижский банк «Всеобщий союз». Крах банка Бонту имел место в январе 1882 года и вызвал потрясение на парижской бирже.
Лев XIII(1810–1903) – папа римский с 1878 года.
…в том же самом нумере газеты… – «Русские ведомости», 1882, № 41 от 12 февраля (стр. 3).
В одном из №№ «Сельского вестника»… – Успенский ссылается на письмо крестьянина Несторенко, Змиевского уезда Харьковской губернии («Сельский вестник», 1881, № 9 от 27 октября, стр. 75).
…от Перми до Тавриды… у стен Кремля, у стен Китая… – намек на известные строки из стихотворения А. С. Пушкина «Клеветникам России» (1831):
…или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал
До пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая…
«Жизнь Каратаева, как он сам смотрел на нее, не имела смысла…»– цитата из «Войны и мира» Л. Н. Толстого (т. IV, ч. I, гл. XIII); приводится с некоторыми изменениями и сокращениями.
Из разговоров с приятелями *
Печатается по последнему прижизненному изданию; Сочинения Глеба Успенского в двух томах. Том второй. Третье издание Ф. Павленкова. СПБ., 1889.
Впервые напечатано: первый очерк – в журнале «Отечественные записки», 1882, XI, под названием: «Без своей воли (Из деревенского дневника)», остальные очерки – там же, 1883, II, под названием «Из разговоров с приятелями. Очерки».
Очерки «Из разговоров с приятелями» идейно и тематически непосредственно примыкают к циклу «Власть земли». Эту связь Успенский подчеркнул, снабдив во втором издании «Сочинений» цикл «Из разговоров с приятелями» подзаголовком («На тему о „власти земли“»). Еще раньше, в первом издании «Сочинений», Успенский в конце цикла «Власть земли» дал подстрочное примечание, отсылающее читателя к данному циклу как к рассказу «на ту же тему о власти земли».
В очерках проводится параллель между идеалом трудовой крестьянской жизни и социалистическими идеалами, создающимися на почве рабочего движения. Как и в очерках «Власть земли», Успенский рассматривает крестьянина как прообраз гармонического, «полного» человека, который «всё сам, на все руки, всё может и ни в ком не нуждается». Но вместе с тем писатель подчеркивает, что гармоничность крестьянской жизни складывается под стихийным воздействием природы. Крестьянин живет «без своей воли», «как цветок, как галка, как пчела». Достаточно поэтому иногда простого «случая», чтобы сокрушить «гармонию» крестьянской жизни. Крестьянин не может противостоять разлагающим влияниям «рубля» и «машины», легко теряет (о чем свидетельствует тип «Мишанек») всякое нравственное «благообразие», превращается в маклака, кабатчика, купца. Поэтому Успенский признает, что социалистический идеал, возникающий под влиянием борьбы рабочего класса и отражающий его стремление к освобождению от капиталистического гнета, в силу своей сознательности выше, чем бессознательные «гармония» и «благообразие» трудовой крестьянской жизни. Как ни недостаточны еще практические завоевания западноевропейского рабочего, все же каждая – даже скромная – победа социалистического рабочего движения «незыблема» и «вековечна», ибо является выражением сознательного стремления к искоренению рабства – стремления, которое уже никогда не сможет заглохнуть.
И все же русская демократическая интеллигенция должна, по Успенскому, положить в основу своей социальной теории идеал русского крестьянина как «образцовейший тип существования человека». Эта народническая тенденция писателя вызвала резкую критику Плеханова в его статье об Успенском. Народнической вере Успенского в то, что человек будущего в России – мужик, Плеханов противопоставил идеи научного социализма.
Сохранившаяся наборная рукопись II–VI очерков цикла свидетельствует, что при прохождении в печать цикл подвергся значительной авторской правке как стилистического, так и цензурного порядка. В рукописи дана более отчетливая характеристика Протасова как одного из людей, «измолотых в порошок» реакцией 70-х и 80-х годов, более резко был охарактеризован помещик «Сквозьстроев» – «маленький злой идиот и распутник», ярче обрисованы его «тиранства» и вызванное ими озлобление. В уста Протасова был вложен ряд обличительных высказываний, направленных против «командования сытых классов»: «Командование сытых классов – неудовлетворительно, – писал, между прочим, Успенский, – мы знаем, что и у нас прорвы и утробы есть ненасытны, которым желательно не давать воли;.. Положение классов, над которыми командуют, ужасно…» В начале VI очерка, рассказывая об отъезде Протасова, автор первоначально вкладывал в его уста следующее рассуждение, выброшенное цензурой: «Есть у мужиков, – говорил он между прочим, – такая пословица, резюмирующая, на мой взгляд, всю мужицкую историю: нас(то есть мужиков) только печкой не били.И действительно, если ты вникнешь в эту пословицу с должным беспристрастием, – то невольно согласишься, как точно во всех отношениях это определение мужицкой истории. Кнут, палка, подворотня, оглобля, вожжи, даже ведро, лопата, лом – словом, решительно все, что только можно взять в руки, чем только можно размахнуться, чем можно пустить, – все перепробовал мужик на своей шкуре. Вот только печкой действительно не били, нельзя. Нет еще такого „облеченного доверием“ лица, который бы в видах „государственной пользы“ осилил огромную крестьянскую печь, и, взяв ее в свои могучие руки, мог бы ударить мужика „для его же собственной пользы“. А однако мужик все тот же, как будто его ничем и не били…» В заключение Протасов говорил: «Боль, крик и стоны тех, кого били всем, чем ни-п опадя, из-за которых где-то там за тридевять земель хлопочут и бьются люди совести и сердца, по временам завоевывая „независимость“ и уж добившиеся какого-то мизерного для нас „отдельного столика“, – здесь в среде благоустроенных крестьянских семей и образцовых типов человеческого существования – уж не имеют результата, который бы в миллионной доле поровнялся с этим столиком… Те, кто убиты или забиты, – лежат в земле сырой, – и деревенское сознание ничего не создало во имя этого неусыпающего битья… Не может!..»
Предшествующее отъезду Протасова рассуждение его о «столике», завоеванном европейским рабочим (см. конец V очерка), в рукописи имеет также иную, более пространную редакцию: «Столик – точно мизерность, – но он победа против неправды. Он – завоевание, вершковое, но все-таки завоевание в пользу меньшего брата, в пользу справедливости… Сам по себе он – ничтожество и убожество и драма, – но с ним в бедном и пожираемом железными законами рабе действительно пробивается мысль о полной независимости… В глубине всех этих мизерных опытов важна именно мысль о полной независимости человека. Опыт мал, но мысль велика, и мысль о независимости с каждым днем завоевывает себе большее и большее пространство и большее внимание. Она уже устыжает и устрашает сытые классы европейского общества настолько, что вопрос о положении современного раба, – стал вопросом неотразимым; все партии общественные сознают, что так „как-нибудь“ – его нельзя разрешить. В тронной речи о нем говорит германский император, его хотят по очереди эксплуатировать правительства, буржуазия, духовенство… Конечно, они долго еще не дадут ничего, кроме столика или простого обещания, – но вопрос о положении раба и о независимости его существования не может исчезнуть, заглохнуть, а будет расти и развиваться и идти по пути, несмотря на всевозможные преграды, к цели, то есть к полной независимости существования… И, судя по некоторым признакам, в этом направлении уже и сделано даже кое-что больше столика: так, в Германии уже существуют фабрики, на которых хозяева дают семейному рабочему в вечное владение на известных условиях полный дом и лоскутки земли. Это кабала, но и она роковым образом ведет к той же цели, то есть, чтобы не было на свете раба. Вообще же повторяю, как ни мизерны эти результаты, добытые во имя справедливости, но они незыблемы,вековечны в самом деле, потому что в глубине их лежит сознательная мысль о несправедливости существования раба, сознательная скорбь о нем…»
В журнальной публикации цикл распадался на две самостоятельные части – «Без своей воли» и «Из разговоров с приятелями». В таком же виде он был перепечатан (с некоторыми сокращениями и исправлениями) в первом издании «Сочинений» (т. VIII, СПБ., 1884). Подготовляя второе издание «Сочинений», Успенский объединил обе части цикла в единое целое и дал отдельным очеркам отсутствовавшие прежде заголовки. При этом очерки подверглись еще раз сокращению и стилистической правке. Из опущенных Успенским отрывков наибольший интерес представляют полемические замечания против идей Достоевского, выраженных в романе «Подросток». «Вопреки уверениям г. Достоевского, который в одном из своих романов сказал, что „благообразие“ вообще встречается на Руси в привилегированном сословии, – писал Успенский, – я думаю как раз наоборот: оно все целиком сосредоточено в нашем крестьянстве…» Выброшены, по-видимому по цензурным соображениям, были и некоторые политически острые формулировки. Так оказался снятым во втором издании вопрос: «отчего это отечество наше могло выдумать для верных сынов своих только массу затруднений и, по-видимому, не только не обещает убавить их, а как будто грозится преувеличить?» Сняты были полностью и рассуждения Протасова по поводу крестьянской пословицы: «нас (то есть мужиков) только печкой не били», рукописная редакция которых приведена выше. Так как одновременно с цензурной правкой и сокращением очерков Успенский производил стилистическую правку, то восстановить в тексте очерков выброшенные автором отрывки в большинстве случаев невозможно. Поэтому в настоящем издании по наборной рукописи восстанавливается первоначальный авторский текст лишь одного – особенно важного – эпизода, подвергшегося в прижизненных печатных текстах цензурным искажениям, – рассказа Протасова о помещике Сквозьстроеве в начале III очерка (см. стр. 238–240).
…«в стан погибающих»– цитата из поэмы Н. А. Некрасова «Рыцарь на час» (1860).
Одно из действующих лиц тургеневского романа– Пигасов, персонаж романа И. С. Тургенева «Рудин» (1856), отличавшийся желчным и раздражительным характером.
Корф,Н. А. (1834–1883) – педагог, автор учебников для школы «Малютка», «Наш друг» и др.
Евтушевский,В. А. (1836–1888) – педагог-математик, автор широко распространенных в 80-х годах «Сборника арифметических задач» и «Методики арифметики».
Надар– псевдоним французского воздухоплавателя, писателя и карикатуриста Ф. Турнашова (1820–1910).
….книгу об Америке, о каких-то американских сектах… – Повидимому, имеется в виду книга: J. H. Noyes. History of the american sociaisms, Philadelphia, 1870 (Дж. Нойес. История американского социализма, Филадельфия, 1870).
Нойес,Джон Гемфри (1811–1886) – американский священник, буржуазный социальный реформатор. В 1847 году создал общину из своих сторонников.
Фаланстер– так в системе великого французского социалиста-утописта Ш. Фурье называлось собрание жилищ и общественных зданий социалистической общины (фаланги).
Фамилистер– так называлось общежитие для рабочих, устроенное французским буржуазным социальным филантропом Годен-Лемером. По его образцу был устроен «отель» для рабочих на угольных копях близ Лютиха, описание которого Успенский дает далее на стр. 249. Описание это Успенский заимствовал из книги Лавеле (см. примечание к стр. 249).
Нью-Ленарк– название бумагопрядильной фабрики (в Шотландии, на реке Клайд), которой в 1800–1817 годах управлял великий английский социалист-утопист Р. Оуэн, осуществивший на ней ряд социальных реформ. Успенский был знаком с деятельностью Оуэна по статье Н. А. Добролюбова «Р. Овэн и его попытки общественных реформ» (1859).
Культурное значение финиковой пальмы громадно… – цитата из статьи В. О. «Новейшие исследования американского материка» («Вестник Европы», 1882, IX, стр. 130–131). Приводится с небольшими изменениями.
…в скопинский банк… – см. о крахе скопинского банка ниже, в примечаниях к очерку «Из деревенских заметок о волостном суде» (стр. 490).
«Ты, – сказал покойный Некрасов, – и убогая, ты и обильная…»– из стихотворения Н. А. Некрасова «Русь», вошедшего в поэму «Кому на Руси жить хорошо» (глава «Пир на весь мир», 1876).
Увидал я одну маленькую картинку… – Успенский имеет в виду картину Н. А. Ярошенко (1846–1898) «Курсистка».
…поражен образом Манфреда. – Манфред – герой одноименной драматической поэмы Байрона (1817).
Я думаю о гоголевской слесарше, которая, помнишь, сама себя высекла? – См. «Ревизор», д. IV, явл. XV. Успенский ошибся, спутав унтер-офицершу со слесаршей Пошлепкиной, вместе с которой она появляется на сцене.
В этой же самой книжице, из которой я привел тебе цитату... – Успенский имеет в виду книгу бельгийского буржуазного экономиста и философа Эмиля де Лавеле «Современный социализм», перевод с французского М. Антоновича, СПБ., 1882 (первая цитата – на стр. 98). Поэт конца римской республики– Антипатр (II в. до н. э.). Лавеле приводит стихотворение Антипатра на стр. 135, заимствуя текст его из I тома «Капитала» К. Маркса («Капитал», т, I, Госполитиздат, М., 1952, стр. 414).
