Текст книги "Безопасность Родины храня"

Автор книги: Глеб Кузовкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Говорят тебе – уймись! – не отставал Михаил. – Чтс же это никто за порядком не смотрит? Сейчас ты у меня попляшешь.

Он замахнулся, и тут же раздался милицейский свисток.

– В чем дело, граждане? – Милиционер энергично пробивался к ним. – Почему драку затеяли?

– Это вот он пристал, – зачастил скороговоркой незнакомец. – А я ничего. Я спокойно, как все…

– Выходите оба! – сурово приказал милиционер и стал выводить их из толпы. – Предъявите документы!.. Та-ак, инженер и… тоже инженер! И не стыдно? Пройдемте-ка со мной, уважаемые! Уплатив штраф за нарушение порядка, в следующий раз будете повежливее!..

За умелое выполнение задания Михаилу объявили благодарность. После этой операции была вторая, третья, четвертая… И от задания к заданию мужал чекист Дудник, рос его профессиональный опыт.

Когда осенью 1944 года Михаилу Семеновичу предложили перейти на работу во Львов, он не колебался ни минуты. Ему хорошо была известна ситуация, сложившаяся в западных областях Украины. Борьба с националистическими бандами требовала не только отменных навыков оперативной работы, но и мужества, отваги.

…Однажды пограничники сообщили: «При попытке нелегально перейти границу ранен оуновский агент. Находится в госпитале». Дудник решил немедленно навестить лазутчика.

Он увидел на больничной кровати совсем молоденького юношу с мягким пушком вместо усов и выразительными голубыми глазами. Не верилось, что этот паренек – враг. Михаил хорошо помнил протокол предварительного допроса нарушителя границы. Зиновий признался, что уже два раза пересекал границу, выполняя задание главаря банды Седого. Поручения были несложными: встретиться на той стороне с представителем центрального провода ОУН, передать ему донесение от Седого. Потом недели две-три, до следующей вылазки, можно отдыхать.

Хотя какой там отдых? Родители пожилые, отец и вовсе не двигается (сказалось к старости тяжелое ранение еще в первую мировую войну), брат – в Советской Армии. Вот и лежит все хозяйство на Зиновии.

– Я никого не убивал! – прошептал юноша. – Меня насильно вовлекли в банду, сделали связным. Теперь я рад, что всему этому пришел конец…

…Бандиты ворвались к ним в хату глубокой ночью. На столе как раз лежало письмо брата из армии.

– Ага, продались, значит, советам. Не в лес, а в армию сыночка вырядили! – накинулись на стариков. – Ну, ну, пусть служит, христопродавец. Зато когда вернется – застанет пепелище вместо родной хаты. Собирайтесь!

Запричитала мать, упала к ногам бандитов, прося о пощаде. Зиновий бросился ее поднимать, усадил на лежанку рядом с беспомощным отцом.

– О-о, так ты уже совсем взрослый! – воскликнул бандеровский предводитель. – Небось, тоже в армию готовишься? Или в ФЗО?.. Тогда давай так. Ты идешь с нами, будешь грехи своего брата искуплять, а родителей оставим в покое. Так даже лучше будет.

– Нет! – опять вскричала мать и бросилась к сыну. – Не быть этому! Лучше уж нас, стариков, убейте, хату сожгите, а его не троньте! Ведь дите он еще совсем, не дам ему под людским проклятием ходить.

– Но он же не хочет вашей смерти, правда, Зиновий? – ухмылялся оуновец и моргнул стоявшим наготове бандитам. Те содрали с гвоздя первый попавшийся кожух, надели на хлопца, потом связали ему руки за спиной и увели.

– И чтобы сидели мне тихо! – прошипел главарь, уже в дверях повернувшись к старикам. – Будете причитать – сынок тут же получит пулю в затылок. Мы поговорим с ним малость и отпустим. Слава Украине!

Избив Зиновия до полусмерти, бандиты притащили его в глубокий овраг за селом, где их ожидали двое в военных полушубках и огромных бараньих шапках. Они-то и повели «разговор». Собственно, говорили только бандиты, Зиновий же полулежал в глубоком снегу и едва улавливал смысл сказанного.

Отца с матерью любишь? Любишь… Смерти их не желаешь? Не желаешь… Сам жить хочешь? Хочешь… Тогда слушай внимательно…

Зиновий возвратился лишь под утро. Молча, не раздеваясь, упал на широкую деревянную кровать…

Так он стал связным в банде Седого.

Это не была обычная оуновская банда. На Седого возлагались особые функции. Он обеспечивал связь между националистическим подпольем и его руководителями, окопавшимися за рубежом. При этом банда все время меняла место своего нахождения.

И вот Дудник уже в который раз беседует со связным Седого. И с каждой новой встречей все более оттаивает парень, все доверчивее воспринимает слова чекиста. Зиновий убеждался, что ему не только верят, но и понимают, стараются помочь вернуться к нормальной человеческой жизни. Однажды он сказал Михаилу Семеновичу:

– Таких, как я, силой втянутых в подполье, в банде Седого немало. В основном это связные, на их руках нет людской крови. Если доверяете, я попытаюсь поговорить с некоторыми по душам, и они явятся с повинной. Я убежден в этом.

– Ты прав, Зиновий, – после долгих раздумий ответил Дудник. – Я верю в твою искренность. Хорошо, что пытаешься и других вырвать с оуновского болота. Мы вместе обдумаем, как это лучше сделать. Но нас очень интересует сам Седой. Понимаешь? Обезвредим его – и многое из того, что ты задумал, станет осуществимым. Это раз. А второе, и это главное, ликвидировав банду, мы лишим националистических верховодов возможности координировать действия оуновского подполья. И тут твоя помощь просто необходима.

– Вы знаете, я за все это время ни разу не видел Седого. Он хитрый как лис. Никто из известных мне связных даже не знает, где его схрон… Но я постараюсь помочь вам, Михаил Семенович. Я благодарен за все, что вы для меня сделали, за то, что не считаете меня врагом… Эх, и почему меня пограничники раньше не ранили? – грустно улыбнулся юноша и тут же осекся, погрустнел. – Вот если бы матери как-нибудь сообщить, что я жив.

– Мы уже побеспокоились об этом, Зиновий. Все будет нормально…

А через некоторое время чекисты уже готовили боевую операцию по захвату банды. Зиновий сдержал слово. Несколько связных благодаря ему вышли из подполья и явились с повинной. Все ближе к непосредственному окружению главаря подбирался Дудник со своими товарищами. На карте появлялись все новые пометки, обозначавшие тайные гнездовья постоянно маневрирующей банды. И вот Михаил уже беседует… с личной секретаршей Седого. Кольцо сомкнулось!

Операция была проведена настолько ювелирно, что Седой и предположить не мог, что очутился в ловушке. Он считал себя недосягаемым. Даже высоких гостей укрывал в своем логове, гарантируя им полную безопасность. Когда чекисты кружили схрон, в глубоком подземелье среди оуновских главарей дрожал от страха сам Граб, «командующий» группой «Буг-2» так называемой Украинской повстанческой армии. Банда Седого прекратила свое существование.

А вот зверствовавший в винниковских лесах Сатана, можно сказать, сам попал в руки Дудника. Хотя на самом деле, конечно же, такому исходу очередной чекистской операции предшествовала глубоко продуманная и не без риска работа многих людей.

Сатана, как и Седой, считал себя неуловимым. Не знала предела и его жестокость. Сколько человеческих жизней погубил этот оборотень. На его совести и смерть двадцатилетней учительницы из села Гаи, комсомолки Раисы Борзыло.

Приехав в село, Раиса внесла живую струю не только в жизнь школы. Райком комсомола поручил ей создать комсомольскую организацию – девушка успешно справилась с этим заданием. Она наладила работу сельского клуба, организовала драматический кружок. Активность комсомолки взбесила бандеровских душегубов. И вот в одном из писем к подруге Раиса пишет:

«Наберись терпения и читай внимательно. Вчера вечером возвращалась я из клуба. Репетиция прошла прекрасно, и настроение у меня было праздничное. Но перед самым порогом хаты, где я снимаю комнату, внезапно споткнулась о большой камень. Его до этого здесь не было. Оглянулась – за клуней мелькнула чья-то тень. Боязно стало. Но я все-таки отодвинула камень и увидела какую-то бумажку. Уже в комнате прочитала: „Борзылова! Представитель УПА предлагает вам в кратчайший срок оставить наш район или изменить свои коммунистические взгляды в воспитании нашей молодежи. В противном случае будем вынуждены прибегнуть к крайней мере. Сатана“. Ты представляешь, что они мне предлагают! Изменить свои взгляды! Как мало эти бандиты знают нас! Никуда я, разумеется, не выеду. От всей души радуюсь, что их бесят мои успехи в селе. Я знаю: молодежь пойдет за мной…»

Через месяц, 5 декабря 1945 года, когда Раиса возвращалась из клуба, ее подстерегли бандиты. Несколько позже, взяв Сатану, чекисты обнаружили в его схроне и «документацию» банды. Среди этих кровавых бумаг находился и протокол допроса Раисы Борзыло. Ее уговаривали «по доброму» выехать из села, а перед тем передать бандитам комсомольские билеты молодых сельских активистов. Ей угрожали жестокой расправой. Комсомолка была непреклонной… И тогда с прогнивших нар сырого бункера поднялся сам Сатана… Изуродованное тело Раисы люди нашли только весной, когда в лесном овраге растаял снег…

Матерый бандит понимал, что ждет его за совершенные злодеяния. И он из последних сил, прибегая ко всевозможным ухищрениям, отодвигал свой бесславный конец. Несколько операций, проведенных чекистами против банды, к успеху не привели. И вот подполковник Воробьев поручил заняться Сатаной Михаилу Дуднику.

К тому времени стало известно, что Сатана нащупывает возможность пересидеть зиму во Львове, рассчитывая на то, что здесь, в многолюдном городе, никому и в голову не придет искать главаря крупной банды. И чекисты, разработав план захвата бандеровца, начали с ним «игру». Она состояла вот в чем. Скромный железнодорожник (им должен был стать Михаил), унаследовав небольшой домик на окраине Львова, готов за соответствующую мзду оказать услуги оуновскому «движению». Например, в просторном подвале, из которого очень просто прорыть ход к ветке городского канализационного коллектора, можно оборудовать надежный схрон. Хозяин дома вне всяких подозрений, ибо на прежнем месте работы зарекомендовал себя виртуозным слесарем и во Львов прибыл с отличной характеристикой. По многоступенчатой линии связи весть о неплохом варианте безопасной зимовки дошла до Сатаны.

Переговоры начались. Один за другим наведывались в дом телохранители главаря. Да, лучшего места для схрона в городе, пожалуй, не сыскать. Долгие, обстоятельные беседы с хозяином, проверка всей его подноготной заняли немало времени. Убедившись наконец, что опасаться нечего, бандиты прорыли подземный ход, оборудовали схрон и завезли туда продовольствие на всю зиму. Теперь осталось только дождаться самого «квартиранта».

…Поздним вечером на пятнадцатом километре тернопольского шоссе, у самой опушки леса, остановился крытый брезентом грузовик. Не выключая двигателя, водитель, как и было условлено, четырежды включил и выключил фары. Но прошло пятнадцать минут, полчаса, а из лесу никто не вышел. Прождав еще немного, полуторка развернулась и умчала в сторону Львова.

Почему Сатана не явился? Неужели все-таки почувствовал неладное и в последний момент опять ускользнул от чекистов?.. Дудник еще и еще раз прокручивал в памяти каждую деталь задуманной операции. Нет, все было разыграно как по нотам. Очевидно, бандит решил подстраховать себя лишний раз. Надо ждать.

Вскоре и впрямь явился связной и назначил новый день приезда главаря.

И вот Михаил услышал, как за окном тихо остановилась машина. В дом вошел чекист, встретивший на грузовике под видом родича Дудника бандитского главаря, и сообщил:

– С ним еще телохранитель. Первым войдет Сатана.

Вот на крыльце послышались быстрые шаги. Дверь открылась. На пороге, щурясь от яркого света, стоял невзрачный, щуплый, заросший жиденькой щетиной мужичок. «И этот недоносок столько времени терроризировал целый район!» – подумал Михаил. Он ступил шаг навстречу и промолвил:

– Рады дорогому гостю! Здравствуйте!

Пожав протянутую руку, Дудник молниеносно заломал ее бандиту за спину.

– Не стреляйте! – простонал все мгновенно понявший и сразу поникший Сатана…

Не раз приходилось Михаилу Дуднику видеть бандеровских заправил с поднятыми руками. Проникал он и в их логово.

Помнится одна такая операция в Карпатах.

Чекистам удалось узнать, что в горах, в хорошо замаскированной пещере находится крупная националистическая типография. Это там печатались смертные приговоры партийным, советским и комсомольским работникам, активистам, всевозможные листовки и «воззвания», которыми бандеровцы пытались запугать мирное население. Местонахождение типографии содержалось оуновцами в глубокой тайне.

Однажды с повинной явился связной, известный среди бандитов под кличкой Верба. Он признался, что несколько раз доставлял из Сколевского района во Львов печатную «продукцию» оуновцев. Передавали ее люди, имеющие связь с Вороном, главарем крупной банды, скрывающейся в отдаленных ущельях. Сообщил раскаявшийся пособник оуновцев и о том, что ему поручено подыскать надежное жилье для «важной дамы» из «провода» и попытаться ее легализовать, то есть приобрести паспорт, договориться о прописке.

– Я собственными глазами видел хутор, который вместе с его жителями сжег Ворон, – говорил связной. – Многих из них я знал, они ни в чем не повинны. В одной из хат была бандитская явка. И вот семья отказала в пособничестве людям ворона. За это он и уничтожил хутор. Я непричастен к этому разбою, но чувствую и свою вину перед погибшими. Поэтому я пришел с повинной. Чтобы смыть с себя позорное пятно, выполню любое ваше поручение.

Для начала Вербе предложили и дальше как ни в чем ни бывало выполнять задания оуновцев. Ему помогут почаще бывать в горах (связной работал водителем лесовоза), а тем временем подыщут жилье для «важной дамы». Верба должен сообщить Ворону, что дело продвигается и есть надежда на благополучный его исход.

Прошел месяц… И вот черный «виллис» пробирается зимней дорогой все глубже в горы. За рулем – Верба, рядом с ним – моложавый преподаватель одного из львовских вузов. Дудник (а это был он) всматривается в заснеженные склоны и думает о предстоящей встрече. Сумеет ли он довести свою роль до конца и выиграть схватку с опытным врагом?

– Кажется, приехали, – неожиданно нарушил молчание водитель. – Мотор барахлит, слышите?

Михаил встрепенулся, бросил подозрительный взгляд на Вербу. Началось?.. Сам опытный водитель, инженер, Дудник напряженно вслушивался в работу двигателя, который в самом деле начал давать сбои. Но ведь перед выездом на операцию «виллис» тщательно проверяли!

Вышли из машины оба. В сгущавшихся сумерках осмотрели буквально каждый узел, но повреждения не нашли.

– Бензин! – вдруг воскликнул Верба. – У нас нет бензина! Смотрите! Бак продырявлен.

Под колесами расползлось рыжее пятно. Стемнело совсем. Мороз крепчал.

– До хутора, где нас ждет ночевка, не менее часа езды, – словно оправдывался водитель. – Я постараюсь задраить бак, но где взять бензин? В такую пору машины здесь не ходят. Да и не остановится никто, если бы даже и проезжал… Тут неподалеку есть село, в котором у меня имеются знакомые. Можно было бы переночевать.

– Я из машины никуда не уйду! – сухо ответил Михаил.

– Замерзнете! И небезопасно, – перешел на шепот Верба. – Нагрянет «боевка» – забросают гранатами не раздумывая. Надо идти в село.

…В хате тепло, в печи потрескивают сосновые поленья, но Михаил никак не соглашается снять из окоченевших ног сапоги. Верба же не отказал себе в этом удовольствии, и вот сидит у самой печи, приложив босые ступни к ее горячему боку. Хозяйка тем временем собирает на стол, – молча, не проронив за минувшие полчаса ни слова. Хозяин, словно чужой, сидит за столом с самого краю и тоже молча дожидается ужина. Все попытки Вербы завести разговор тонули в этом кротком, но упрямом молчании.

«Устали люди, – подумал Дудник. – От всех этих непрошенных гостей, от беззащитности перед таящими угрозы ночами устали. Но скоро, очень скоро этому страху придет конец. Должен придти!»

Только хозяйка подала на стол картошку, как тут же Михаил услышал за окном стук конских копыт. Буквально через минуту дверь широко распахнулась и в хату ввалилось человек пять. Последним вошел высокий плечистый бородач. Дудник краем глаза взглянул на Вербу. Тот побледнел.

– Ты ба, кого я вижу! – потряс хату громовой голос бородача. – Племянничек, так и есть!

Набирая большой деревянной ложкой кислую капусту, Михаил внимательно наблюдал за Вербой. Неужели ловушка? Ведь ни о каком дядьке-бандите тот не сообщил.

– А я то думаю, кто пожаловал на мой терен! – не унимался бородач. – Прибегает связной и говорит: «Двое неизвестных в селе, начальство, кажется, по одежде видать». Ну, думаю, ежели опять уполномоченные рискнули сунуться или там лесоустроители озябшие, то я их сейчас согрею, го-го-го! Кто с тобой? – вдруг резко повернувшись к Михаилу, спросил бандит.

– Свой, свой, не переживай! – Верба, по всему видать, уже успокоился, дожевал картошку и начал натягивать на босые ноги сапоги. – Выполняем задание Ворона. Очень ответственное. Да вот беда, бак в машине продырявился, остались мы без бензина. А сколько еще до Ворона – сам знаешь. Твои хлопцы случайно не подожгли наш «виллис»?

– Ехали к Ворону, а попали к совсем другой птице… Ястреб! – отрекомендовался Михаилу бородач. – А вы отак, всухую, глотаете капусту? Эй, друже Подкова! – приказал он одному из застывших на пороге бандитов. – А ну-ка принеси то, что под моим седлом!.. А вам задание, – обратился главарь к остальным. – Машину моих гостей лошадьми оттянуть в лес, бак починить и заправить бензином. Где взять – знаете, из тех лесовозов, что мы вчера спустили под откос. Отвечает за дело Зуб, ты у нас ведь главный инженер, го-го-го!..

…Михаил Дудник, несмотря на непредвиденное осложнение, успешно выполнил задание. «Важная дама» оказалась не только родственницей одного из самых высокопоставленных националистических верховодов, но и весьма осведомленным бандеровским эмиссаром. Благодаря этой операции, чекисты впоследствии разоблачили широко разветвленную сеть вражеской агентуры, захватили целую группу оуновских главарей, уничтожив заодно и подпольную типографию.

Тогда же у Михаила состоялось еще одно интересное знакомство…

Как-то, уже после проведения вышеупомянутой операции, сотрудникам госбезопасности были вручены фотографии некоего мужчины средних лет, высокого, со скуластым лицом и пристальным колючим взглядом. Был это член центрального провода ОУН, один из заместителей самого «главнокомандующего» УПА Шухевича, известный под кличкой Профессор. Заброшенный из-за границы, он руководил так называемой службой безопасности бандеровцев, ничем не уступавшей гитлеровскому гестапо, а нередко даже превосходящей его в жестокости и зверствах… Дудник взглянул на снимок – и сразу же вспомнил, что уже видел Профессора! Тогда, зимой, возвращаясь с Карпат.

А было так. За несколько километров до города Николаева «важная дама» приказала свернуть влево, и через полчаса машина остановилась на окраине поселка.

– У меня здесь родственники, надо повидаться, – сказала она спутникам, ведя их к особняку. – Согреемся малость и поедем дальше.

Вот тогда, в кругу этих «родственников», и выделил Михаил среди остальных этого нервного, со злыми глазами и угловатыми скулами человека. Он все время пытался выдать себя за беззаботного весельчака, знающего уйму шуток и невероятных историй, но дарить их «просто так» гостям не намерен: пусть они тоже потешат компанию интересной побасенкой. Дудник сразу понял, для чего их привели сюда. Конечно, этот шутник один из бандеровских заправил, и именно он должен был решить: можно отпускать с Михаилом «важную даму» или же ей грозит опасность… Очевидно, никаких подозрений Дудник у него не вызвал, поскольку вскоре «родственник» напомнил о том, что пора в дорогу. На прощание же он, смотря в упор своими обжигающими глазами, прошептал без всяких там условностей: «Берегите ее! А это значит, что и себя сбережете…»

Значит, вот с кем тогда пришлось Михаилу иметь дело! Он все всматривался в снимок, словно предчувствуя, что с Профессором он еще встретится. И, как это было уже не раз, интуиция не обманула его.

…Вечерело. Трамваи были переполнены, и Дудник, миновав центр города, решил пройтись пешком. Свернул в тихую улочку, примыкавшую к парку, – и тут чуть ли не на него из подъезда выскочил высокий мужчина в сером макинтоше и широкополой шляпе. На мгновение их взгляды встретились, и Михаил сразу вспомнил эти злые, колючие глаза. Узнал ли его Профессор? Во всяком случае вида не подал. Круто развернулся и пошел тротуаром вниз к центру.

Дудник постоял немного, тогда, сунув руки в карманы, последовал за оуновцем. Тот тоже опустил руку в карман, и Михаил услышал, как щелкнул взведенный курок пистолета. Профессор все ускорял шаг, Дудник не отставал. И вот, завернув за угол, бандит не выдержал и бросился бежать. Дудник за ним:

– Стой, Профессор, стрелять буду!

Михаил прицелился. Он помнил, что Профессора приказано по возможности взять живым, поэтому старался попасть ему в руку, державшую пистолет. Прогремел выстрел. Но в ту же секунду выстрелил и оуновец. Пуля просвистела у виска. Бандит же, схватившись за плечо, продолжал бежать по направлению к многолюдной центральной улице. Профессор понимал, что здесь, в толпе, стрелять по нему не станут, и со всех сил рвонул к трамвайной остановке. Прохожие испуганно жались к стенам домов. Михаил выстрелил вверх, потом еще раз… А бандит уже втискивается в тронувшийся трамвай. Уйдет!

Но тут навстречу Дуднику из проулка выбежали три милиционера. Мгновенно все поняв, они дали знак водителю остановить трамвай и вместе с Михаилом вскочили в него с обеих площадок. Мечущиеся глаза бандеровца извергали беспомощную злость, обреченность и страх…

…Снова скрипнула дверь, и Михаил вздрогнул, с трудом освобождаясь от воспоминаний. В комнату вошел все тот же Сова, и опять проскрипел своим деревянным голосом:

– Хмара ждет! Собирайтесь!

Четыре пары колючих глаз вновь сверлили Михаила насквозь. Глубоко затянувшись дымом, главарь бросил окурок на глиняный пол, старательно, даже чересчур, растер его сапогом и на удивление спокойно спросил:

– Ну как, все взвесили? Мы вас слушаем.

От Дудника не ускользнуло, что бандит вдруг перешел на «вы». Что же, поединок, кажется, выигран?

– Я не набивался вам в партнеры, – ответил Дудник, смотря прямо в глаза бандеровцу. – Ваши люди сами предложили провернуть дело. Я согласился. Теперь вижу, что зря.

В комнате воцарилась тишина.

– Ладно, садитесь. – Хмара, казалось, совсем уже подобрел. – Думаю, вы нас поймете, поэтому не обидитесь. Чекисты засылают к нам своих лазутчиков, приходится быть осторожными… Вот здесь все, что нужно для документов. – Он взял лежащий на скамье конверт, положил на стол и голосом, вновь зазвеневшим угрозой, добавил: – Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что в этом пакете – жизни наших людей?

– Мне деньги нужны, – тянул свою песню Дудник. – Без денег – разве это жизнь?

– Что ж, пожалуй, и в этом есть свой резон, – снисходительно улыбнулся бандит. – Свое вы получите, не переживайте… Ночью вас доставят обратно. Тогда же вручат часть денег и пакет. Можете отдыхать перед дорогой.

…Сани остановились, и Михаилу развязали глаза.

– Дальше нам нельзя, – глухо пробормотал провожатый, не вылезая из вороха соломы. – Город вон там, в той стороне. К рассвету доберетесь.

Перед Дудником расстилалась холодная белая пустыня. Едва освещенная молодым месяцем, она казалась бесконечной, и огромные, причесанные недавними ветрами снежные барханы катились к далекому, невидимому берегу. К нему направился и Михаил…

И вот далеко впереди вспыхнул предрассветными огнями большой город. С каждый шагом их становилось все больше, и разгорались они все ярче.

Город просыпался, готовился к новому дню.