Текст книги "«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА"

Автор книги: Глеб Дойников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Вообще иногда корабли оправдывают данное им название на все сто процентов. Взять, например, «Новик», никто уже не помнит, что это молодой дворянин, поступающий на военную службу. Для уха русского человека XX века это означает скорее что-то новое. И действительно, первый «Новик», построенный в Германии, своими действиями против японских миноносцев настолько всех впечатлил, что его подобия накануне Великой войны появились как в британском, так и в германском флоте. Был создан целый класс легких крейсеров-скаутов, который был весьма актуален, пока… Пока на Путиловской верфи не достроили по оригинальному русскому проекту второй «Новик», эсминец. Поначалу мировая военно-морская общественность решила, что русские чудят. Зачем строить эсминец почти в два раза крупнее остальных, который имеет артиллерию с явно избыточной мощностью и в два раза больше торпедных труб, чем его одноклассники? Эти хихиканья продолжались до 1915 года, когда «Новик» в одиночку, без потерь расстрелял два немецких эсминца, загнав один из них на минное поле, где тот затонул. Пара новейших эсминцев оказалась в артиллерийском бою абсолютно неадекватна русскому «большому брату». А уж когда в столкновениях немецкого скаута «Бреслау» с парой черноморских «Новиков» вдруг выяснилось, что пара русских эсминцев, проигрывая немецкому крейсеру в водоизмещении и цене, кроет его по всем остальным параметрам… Бортовой залп у пары русских эсминцев оказался сильнее, скорость выше. При попытке немцев сблизиться они легко занимали выгодное положение для торпедной атаки, и «Бреслау» пришлось бежать. Так что класс скаутов, порожденный первым «Новиком», был, по иронии судьбы, отменен «Новиком» вторым.

В случае же с «Безупречным» его имя сыграло с ним злую шутку. После разгрома русской эскадры в Цусимском проливе уцелевшие в дневном бою корабли уходили кто куда мог. Некоторые командиры решили идти куда угодно, только не пытаться прорваться во Владивосток, и их корабли в большинстве своем уцелели. Те же, что согласно приказу продолжали пытаться прорваться во Владивосток, почти все были перехвачены японцами. «Безупречный» встретился с «Читосе», одним из лучших легких крейсеров японского флота, который шел в сопровождении дестроера «Ариаке». Никто не знает, почему русский миноносец не смог спастись бегством. Скорее всего после дневного боя он не мог развить полный ход, и единственный верный маневр «держи дистанцию» был неприменим. Чем именно «Безупречный» достал японцев, никто из его экипажа не расскажет, но по соотношению сил у него изначально не было никаких шансов. То ли русский эсминец удачно попытался провести торпедную атаку, чем напугал японцев. То ли просто долго сопротивлялся в безнадежной ситуации и упорно отказывался тонуть. Но это был единственный случай в Цусимском бою, когда после утопления русского корабля японцы (изо всех сил старающиеся влезть в клуб «цивилизованных морских держав» в этой войне самураи вели себя предельно корректно, по-европейски; по-азиатски они потом оторвались на китайцах…) не стали спасть его команду, хотя имели такую возможность. Из 73 русских моряков не уцелел никто. Одно известно точно, миноносец до последней секунды своей корабельной жизни оставался «Безупречным» и дрался до конца. И наверняка при другом развитии событий командир, команда и сам корабль вряд ли повели бы себя по-другому.

Сначала на «Быстром» близким разрывом шестидюймового снаряда сорвало перо руля. Эсминец, управляемый машинами, завилял как пьяница, выходящий из бара в полночь. Минерам пришлось, под сочный морской мат командира, пускать торпеду из носового аппарата, целясь «в сторону» колонны японских линкоров. После этого «Быстрый» лег право на борт, и командир попытался идти прямо, чтобы минеры смогли прицелиться из кормовых поворотных аппаратов. Увы, на следующем за ним «Властном» в точности повторили маневр и отстрелялись торпедами почти одновременно. Единственным русским миноносцем, имеющим не разряженные торпедные трубы, оказался «Безупречный». Одинокий дестроер упорно продолжал идти в атаку на строй японцев. Теперь по нему вели огонь почти все орудия левого борта семи броненосцев, игнорируя все русские эсминцы, уходящие от них. Но командир маленького кораблика, капитан второго ранга Иосиф Александрович Матусевич, решил сражаться и выполнять приказ до конца. Его корабль единственный смог приблизиться к японцам на расстояние, с которого слабосильные русские торпеды представляли для них реальную опасность. Даже получив снаряд среднего калибра в машину, на теряющем пар и ход миноносце он до конца выполнял приказ «заставить японцев отвернуть». Нос окутанного паром дестроера был рукой командира направлен на борт «Конго». А после пуска торпеды из носового аппарата остатки пара и управляемости были потрачены не на попытку уйти подальше от японской колонны, а на курс, обеспечивающий наиболее удобное прицеливание их поворотных труб. [23]23
  На русских эсминцах этого типа было три торпедных аппарата. Носовой нацеливался поворотом корабля, а пара кормовых стояли на поворотных тумбах. Носовой был практически бесполезен и не устанавливался уже на последних кораблях серии, к которой принадлежал и «Блестящий».


[Закрыть]Засыпанный снарядами всех калибров, «Безупречный» развалился на части и ушел под воду спустя пять минут после пуска последней торпеды. Через полчаса с проходящей мимо места его гибели «Оки» сбросили складную шлюпку и пробковые койки. Только через полтора часа после погружения миноносца «Варяг» и «Богатырь» смогли застопорить ход в месте его гибели и спустить шлюпки для спасения уцелевших членов экипажа. Таковых к этому моменту оставалось семнадцать человек. Командира среди них не было.

На «Рюрике» Трусов пытался как можно более полно использовать паузу, купленную столь дорогой ценой. Чтобы увести свой покалеченный крейсер с дороги главных сил японского флота, он приказал «срезать угол» и повел корабль как можно ближе к паре «Микаса» и «Фусо». Оба эти гиганта были избиты немногим слабее самого «Рюрика», но все еще оставались очень опасными противниками. Вдобавок к этому рядом с ними держался и старый китайский трофей «Чиен Иен». Того разглядел с «Мияко», что его добыча ускользает. В способность двух своих поврежденных броненосцев и антикварного «Чиена» остановить «Рюрика», поддерживаемого кораблями Руднева и парой броненосных крейсеров, он уже не верил. На крейсерах пятого и четвертого боевого отрядов их командиры Катаока и Того-младший решили, что пора всерьез вступить в бой и их ветеранам. Все современные и быстрые крейсера сейчас под командованием Камимуры рвались к русским транспортам двадцатью милями севернее. Останавливать старый «Рюрик» пришлось не менее древним ветеранам японского флота, участвовавшим еще в войне с Китаем.

Главным недостатком «Рюрика» и строившихся как развитие его проекта «Громобоя» и «России» все называли устаревшее расположение артиллерии. Орудийных башен эти корабли не имели, и каждое орудие могло стрелять или на правый борт, или на левый. И в классическом морском линейном бою половина артиллерии всегда была бесполезным балластом. К тому времени для кораблестроителей расположение орудий главного калибра в башнях, способных стрелять на оба борта, уже стало нормой, и русских рейдеров заслуженно называли анахронизмами. Но сейчас японские броненосцы были от старого крейсера слева, а крейсера – справа, и устаревшее расположение артиллерии временно перестало быть недостатком. Скорее наоборот. Со стороны казалось, что «Рюрик» постоянно взрывается и объят огнем с носа до кормы. Частично это было верно, крейсер жестоко страдал от огня японцев, но и им от него попадало… Кроме «Рюрика» по японцам вели огонь на пределе скорострельности и канониры остальных шести русских крейсеров. Но «ключевые», самые важные для прорыва «Рюрика» попадания все же стоит отнести на его долю.

Совместным огнем «Микаса» и «Фусо» были доведены до состояния полной потери боевой ценности. Им даже пришлось перенести огонь с «Рюрика» на «Громобой» и «Баян», в попытке ослабить эффективность работы их артиллерии. После сбития на «Фусо» последней трубы тот с трудом держал ход в шесть узлов и практически перестал слушаться рулей. Почти все казематные орудия правого борта были уничтожены. Отвечающий за работу машин Сакаи был вынужден отправить матросов прочищать дымоходы от искореженных остатков труб, не отключая котлов. Тем самым практически посылая их на мучительную смерть путем поджаривания заживо. Теоретически компрессоры форсированной тяги могли обеспечить достаточный приток воздуха к котлам и без труб. Теоретически. На практике труба не аккуратно демонтировалась в доке, а сминалась в комок плотно перекрученного железа ударом снаряда с последующим взрывом. Выход продуктов горения угля через эту мешанину был затруднен, а иногда и практически не возможен. Компрессоры исправно нагнетали в топки свежий воздух, но дыму из них просто некуда было уходить. С другой стороны, для откачивания заливающейся через пробоины воды вводились все новые помпы. Перебитые провода замыкались на корпус морской водой, что увеличивало нагрузку на динамо-машины, и все это увеличивало расход пара, которого уже не хватало для обеспечения хотя бы минимального хода. Если не прочистить сейчас дымоходы любой ценой, то «Фусо» придется остановиться под огнем противника, а это смерть. И для тех матросов, которых Сакаи посылает в раскаленный дымоход, и для всего остального экипажа. Сам Сакаи, подавая пример подчиненным, зажав в зубах мокрую тряпку, тоже полез с зубилом в зев дымохода. Угорев от дыма, в себя он пришел уже в корабельном лазарете.

– Спокойно, лежите, лейтенант, вам нельзя вставать, у вас отравление дымом и ожоги, – охладил его порыв вскочить и бежать усталый голос доктора.

– Мне надо немедленно разблокировать дымоходы, иначе «Фусо» может погибнуть. – Все еще в горячке боя, Сакаи опять попытался вскочить на ноги.

– Да лежите же, – у доктора не было времени миндальничать с каждым пациентом, пусть и одним из тех, кто спас сегодня корабль, лазарет был переполнен, и крики Сакаи отвлекали его от других пациентов. – Вы были без сознания три часа! «Фусо» уже вышел из боя, успокойтесь.

– Вы успели прочистить дымоход, и мы смогли уйти сначала от русских крейсеров, а потом и от броненосцев. Всего с полдюжины снарядов при отходе поймали…

Не дослушав его, Сакаи снова провалился в беспамятство, но в этот раз более спокойное, над ним не довлело чувство невыполненного долга. Он сделал все, что мог и был должен, и теперь имел право наконец отдохнуть.

Тяжело поврежденный «Хатсусе» необъяснимо для русских прекратил обстрел «Рюрика», хотя по нему практически никто не стрелял, и без явной причины вышел из боя. Броненосец, тяжело поврежденный утром, последние полчаса издалека обстреливал русский крейсер главным и средним калибром, благоразумно держась вне зоны ответного огня. Русские посчитали, что у японцев закончились снаряды. На самом же деле старшему трюмному механику удалось наконец докричаться до мостика через покореженные переговорные трубы с пренеприятным известием. Сотрясения от собственных залпов выбивают временные подпорки, и затопления выходят из-под контроля. Если немедленно не прекратить огонь, то через пять минут корабль может потерять остойчивость. На вопрос капитана первого ранга Накао: «Можно ли стрелять хотя бы средним калибром?» – прозвучал ответ: «Да, тогда мы до опрокидывания успеем пострелять минут пятнадцать». Трюмный инженер категорически просил для ремонта зайти в ближайший порт, иначе он не гарантировал успешного перехода в Японию. Скрепя сердце Накао приказал прекратить стрельбу и взять курс на близлежащий британский порт Вейхайвей.

Видя, что «Рюрик» уходит и четверка новых и быстрых русских крейсеров занята обеспечением его прорыва, Того решил сосредоточить все свои бронепалубные крейсера на выполнении главной задачи дня – утоплении русских транспортов.

Пусть «Рюрик» доковыляет до Артура. Если его гарнизон не получит припасов, которыми загружены транспорты, ему придется до окончания ремонта снова выходить в море для обеспечения проводки следующего конвоя. Как и всем остальным кораблям русских. А ремонтные мощности японского флота позволят, в отличие от единственного дока отрезанного Артура, ввести в строй все корабли Объединенного флота уже через месяц. По приказу с «Мияко» все бронепалубные крейсера Катаоки повернули на юг и на полном ходу под берегом пошли туда, где сейчас крейсера Камимуры догоняли транспортники. Все, кроме «Нанивы». Она шла головной при атаке «Рюрика», и за десять минут до отдачи приказа о повороте русским канонирам удалось всадить ей шестидюймовый снаряд в боевую рубку. Пробив три дюйма старой [24]24
  Конец XIX и начало XX века было временем стремительного прогресса во всем, а для военных кораблей эта эпоха была сравнима разве что с взрывным развитием авиации в 30-40-е годы. Корабли устаревали в процессе постройки, прямо на стапелях, еще до спуска на воду. В случае с броней, например, – более современные корабли имели бронелисты, закаленные по методу Круппа, обладающие стойкостью в полтора раза выше, чем старая Гарвеевская. Ну а совсем старые корабли имели сталежелезную защиту, которая была раза в два слабее уже Гарвеевской. Та же картина была и с артиллерией и котлами, но пушки среднего калибра заменить легко и быстро, главный калибр и котлы – сложно и дорого, но возможно. А вот полностью перебронировать корабль, часть броневой защиты которого – бронепалуба и ее скосы, – вообще ВНУТРИ корпуса… Зачастую проще было построить новый.


[Закрыть]брони, снаряд разорвался в замкнутом пространстве, нашинковав все приборы управления и находящихся в рубке людей. Неуправляемая «Нанива» покатилась в сторону «Рюрика» в плавной левой циркуляции. После поворота на север основных сил японских крейсеров в сторону «Рюрика» с запада шла только неуправляемая «Нанива». В ее рубке старший офицер пытался восстановить управление, но пока его приказ о повороте еще не дошел до румпельного отделения. А спустя три минуты он стал совершенно неактуален.

Пристрелявшись по единственной достойной цели, орудия левого борта «Рюрика» засыпали «Наниву» снарядами. 190-миллиметровый снаряд продрался через полупустую угольную яму правого борта, проломил скос бронепалубы и сдетонировал внутри котельного отделения старого крейсера, разнеся три из шести котлов. Еще пара шестидюймовых попаданий усугубила ситуацию, вызвав затопление угольных ям того же борта. Двадцать лет назад, в момент ввода в строй, «Нанива» была сильнейшим бронепалубным крейсером мира. Сейчас он, окутанный вырвавшимся на свободу из котлов паром, беспомощно качался на волнах без хода, оседая правым бортом. Через несколько минут старшему офицеру доложили о повреждениях. Ход можно дать через четверть часа. Затоплены котельное отделение номер один и две угольные ямы правого борта, крен удалось стабилизировать на уровне 18 градусов. Запас плавучести оценивается младшим механиком, старший навечно остался в котельном отделении номер один, в тридцать процентов.

– Огонь по «Рюрику» из всех стволов продолжать! – Оценив повреждения как очень серьезные, но пока не смертельные, старший офицер, а теперь командир корабля, Хироши Судзуки решил по возможности продолжать бой, а потом уже попытаться спасти корабль. – Как только сможем дать ход – курс на Вейхайвей. Там починимся, насколько это без дока возможно, и попробуем дойти до Японии. Русским сейчас не до нас, они должны спасать свой «Рюрик», чтоб его потопили глубинные демоны!

– Раз уж у нас никак не получается, – проворчал себе под нос пытающийся наладить хоть какое-то управление шуртросами из остатков боевой рубки кондуктор-сверхсрочник, – то воистину остается только надеяться на демонов глубин…

В чем-то молодой японский капитан второго ранга был прав, русским действительно было не до их старого крейсера. И никто из русских кораблей не стал бы отвлекаться от прорыва на северо-восток и идти на запад только ради того, чтобы добить его, но… Зачастую случайность имеет гораздо больше власти над судьбами людей, кораблей, стран, чем планы и намерения людей. Еще до попадания, оставившего «Наниву» без хода, началась цепь совершенно случайных и не относящихся к нему событий, предопределивших ее судьбу.

Для начала, видя, что «Микаса» и особенно «Фусо» жестоко страдают от огня русских кораблей, командир старого «Чиен Иена» попытался прикрыть их, вклинив свой антикварный корабль между ними и отрядом Руднева. Тот не мог оставить это без внимания – если главный калибр на «Чиене» устарел окончательно, то шестидюймовки были вполне современными и могли серьезно повредить его корабли. В результате «Варяг» и «Аскольд» перенесли огонь с «Фусо» на старый китайский броненосец. «Фусо» действительно стало легче, и, возможно, именно этот жертвенный маневр старого корабля и позволил ему выжить – ведь в момент выхода из боя запас плавучести новейшего броненосца снизился до двадцати пяти процентов. Прими он на себя и те снаряды, что пришлись на долю «Чиена», скорее всего он бы боя не пережил. Но подставляясь под огонь двух крейсеров, капитан первого ранга Кенто Имаи рисковал уже своим кораблем. Теоретически бронепояс «Чиена» был пока непроницаем для шестидюймовых снарядов, но он уже был пробит в двух местах восьмидюймовками «Баяна»…

В рубке «Варяга» Руднев нервно кусал усы. В общем, пока все шло… пожалуй, терпимо. Все составленные до боя планы русских пошли собаке под хвост, но то же самое можно сказать и о планах японских. Ни одна сторона не может взять верх, но примерно это и ожидалось, а ничейный исход – в пользу русских. Хуже другое – его, Руднева, планы проведения следующей операции силами крейсеров сразу после битвы силами быстроходных крейсеров уже трещали по швам. Сражение еще далеко не закончилось, а «Баян» уже, судя по его плачевному виду, нуждался как минимум в двухнедельном ремонте. Даже «Варяг», на котором сам Руднев держал флаг, получил сквозную пробоину на баке от десятидюймового снаряда (слава богу, бронебойного, взрыватель которого сработал уже после пролета «сквозь» бак крейсера) и пару шестидюймовых попаданий. Крейсер имел легкий дифферент на нос, который пока не влиял на ход. Но задуманный назавтра выход в поход вокруг Японии силами четырех крейсеров отряда при поддержке броненосного «Баяна» придется отложить минимум на неделю. А если ждать ремонта «Баяна», то как бы и не две. А ведь этим выходом Руднев надеялся поставить японским адмиралам если не мат, то точно шах…

– Что же он, сволочь, делает, Всеволод Федорович? – отвлек адмирала от преждевременного планирования завтрашнего дня крик командира «Варяга».

Проследив за указательным пальцем Степанова, столь грубо вернувшего его в реальность дня сегодняшнего, который еще надо было пережить, Руднев выругался. «Чиен Иен» по плавной дуге начал смещаться на пересечку уже почти проскочившего «Рюрика». Перед Рудневым снова стоял типичный выбор командира – кому умирать сегодня, а кому – завтра. Если крейсера его отряда, а больше некому, не помешают попытке тарана «Чиена», то, уворачиваясь от него, «Рюрик» отклонится к югу, и его могут успеть настигнуть броненосцы Того. Это если таран не удастся, в противном случае «Рюрик» утонет еще быстрее. Но атакуя древний китайский броненосец, крейсера неминуемо пострадают от огня как самого «Чиена», так и от «Микасы» с «Фусо», к которым придется приблизиться кабельтовых на двадцать пять. Если еще хоть один крейсер получит серьезные повреждения или будет потоплен… тогда о задуманном массовом минировании портов Японии, которое должно склонить Империю восходящего солнца к быстрому заключению мира, можно забыть до весны. Сколько жизней русских солдат и матросов унесет эта трижды не нужная России война за эти несколько месяцев? Всяко больше, чем те пяток сотен, что сейчас погибнет на «Рюрике», если просто продолжать вести отряд «шеститысячников» прежним курсом… Пятьсот моряков, погибших сейчас на твоих глазах, или несколько тысяч в ближайшие месяцы в окопах и на море? Или попытаться положиться на «авось» и попробовать успеть и там и тут? Тяжела ты, доля офицера и тем более полководца, если у тебя не атрофировалась совесть, то рано или поздно она тебя заживо сгложет изнутри.

– К гребаной японской матери! – вволю выматерившись в сторону японцев, Руднев повернулся к сигнальному квартирмейстеру и начал отдавать уже выполнимые команды: – Мы этого антикварного камикадзе обязаны утопить до того, как он собьет «Рюрик» с курса! Приказ по отряду «ход самый полный, огонь по „Чиену“, готовность к торпедной атаке, заклепать клапана»! Забьем козлов!

На секунду запнувшись, сигнальный квартирмейстер Вандокуров с мрачной усмешкой отстучал и окончание фразы. Он прекрасно понимал, что это была не часть отдаваемой по отряду команды, но адмирал выразился настолько точно и емко, что…

Спустя пару минут на идущем в кильватере «Варяга» «Аскольде» подняли на фок-мачте флаги с литерами З и К. С мостика идущего вторым крейсера просемафорили «Забьем козлов». Спустя еще несколько минут военно-морское хулиганство подхватили и «Богатырь» с «Очаковым», отрепетировав сигнал «Аскольда», они также подняли на мачтах «ЗК». [25]25
  «Сигнал ЗК на русском флоте означает „уничтожить врага любыми средствами“. Был введен в оборот адмиралом Рудневым в битве при Шантунге, в 1904 году, когда он при атаке отдал приказ кораблям своего отряда „заклепать клапана“. Со временем вытеснил на флоте используемый ранее в подобных ситуациях „погибаю, но не сдаюсь“, так как более точно отражает цель военного моряка русского флота – „не погибнуть самому, а уничтожить противника“». Словарь современных военно-морских терминов, издание 1931 года. «Ребята, „разворота к авианосцу“ не будет! Я знаю, что прошли точку невозврата, но по радио пришел приказ адмирала „ЗК“. А это значит, мы имеем право умереть, но до того мы обязаны найти и угробить этих сволочей! Последнее известное местоположение „Лекса“ в этом квадрате, если наши узкоглазые союзнички ничего не перепутали. Так что продолжаем поиск до полного исчерпания горючего. Теперь мы или, как приказано, „забьем козлов“, или нам возвращаться незачем! Потом тянем кто сколько может на север, садимся на воду и ждем эсминец, подлодку или „дружелюбных“ акул в лодках. Просто так „ЗК“ не передают, значит, товарищи мои, на самом деле НАДО». Из радиоперехвата во время битвы при Мидуэе, 1937 года, перед атакой русских пикировщиков на авианосец «Лексингтон». «Леди Лекс» находилась за пределами радиуса действия палубной авиации противника и поддерживала усеченный истребительный патруль. Звено «Баффало» не смогло остановить атаку дюжины пикировщиков.


[Закрыть]

– Всеволод Федорович, вы помните, что у нас на «Варяге» носовой аппарат уже из надводного стал подводным и им пользоваться нельзя? – напомнил Степанов.

– Помню, нам хватит и бортовых, с четырех крейсеров это восемь торпед, хрен это корыто от залпа увернется.

– И как вам в голову пришло стрелять из минных аппаратов залпами? Ведь каждая торпеда стоит НЕСКОЛЬКО ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ! Вот чувствует мое сердце – после войны вас за это взгреют, Всеволод Федорович, – сочувственно покачал головой командир «Варяга».

– Зато ТАК мы можем попасть, а не увернуться от одиночной, пусть и точно нацеленной торпеды, это надо, чтобы цель была без хода.

На мостике «Счастливого дракона» [26]26
  Именно так с китайского переводится «Чиен Иен».


[Закрыть]капитан первого ранга Кенто Имаи горько усмехнулся своим мыслям. Воистину ни один благородный порыв не остается безнаказанным. Но самым обидным было то, что сейчас его броненосец утопят по ошибке. Ни о каком таране, а судя по решительным действиям Руднева, его поворот расценили именно так, он и не помышлял. Снаряд «Варяга», разорвавшийся в румпельном отделении, лишил его возможности управлять броненосцем, и того просто несло в сторону «Рюрика». Кенто понимал, что атаки четырех современных крейсеров его «старичку» не пережить. Да, пробить пояс снаряды русских не смогут, но он короткий, а скосы бронепалубы и барбеты им вполне под силу. Осталось только молиться, чтобы артиллеристы «Чиена» успели нанести врагу максимальные повреждения до того, как его корабли погибнут.

– Огонь по головному, максимальная скорострельность! – Мысли командира никак не отразились на его лице, подчиненным незачем нервничать, это может повлиять на точность стрельбы. – Главный калибр, постарайтесь успеть выстрелить на сближении.

При времени перезарядки устаревших двенадцатидюймовых орудий в пять минут это было почти невыполнимое пожелание. Впрочем, выстрелить канониры носовой башни успели. Попасть, правда, не удалось, незадолго до этого на броне барбета разорвался снаряд с «Очакова» и долгожданный залп был произведен со сбитым прицелом. А второго башня сделать уже не успела… За пятнадцать минут сближения в левый борт старого броненосца попало тринадцать шестидюймовых снарядов. Семь из них угодили в бронепояс и отрикошетили или разорвались, не пробив его. Восемь шестидюймовых и один 190-миллиметровый снаряд легли в небронированных оконечностях старого корабля, и этого хватило для его опрокидывания. Ударом милосердия стал снаряд с «Богатыря», пробивший барбет правой башни и вызвавший взрыв картузов с порохом. Перед смертью «Чиен» добился пяти попаданий в «Варяг», выбив два орудия и сделав две опасные пробоины в правом борту.

После неожиданно быстрого утопления японского броненосца перед Рудневым встал очередной вопрос – в какую сторону выходить из атаки? Сначала он хотел вернутся на курс на восток, но именно в этот момент сигнальщики доложили об оставшейся без хода «Наниве», одиноко раскачивающейся всего в пяти милях западнее… Соблазн был слишком велик, и Руднев отдал приказ немного довернуть на юго-запад. Он успокаивал себя тем, что этот курс приведет его ближе к уходящим на север крейсерам японцев. Правда, предстояло еще и как-то проскочить мимо главных сил Того, но он понадеялся на помощь и поддержку броненосцев Макарова, которые преследовали колонну главных сил японцев.

«Наниву» удалось утопить практически «на проходе». Только начавший набирать ход корабль менее чем за пять минут получил более десятка снарядов среднего калибра и пару подарков покрупнее с «Варяга». Все снаряды попали в уже развороченный попаданиями с «Рюрика» правый борт. Не в силах даже повернуться к врагу целым бортом, почти не отстреливаясь и снова потеряв ход, старый крейсер лег на борт и затонул. Но во время прохода мимо уже лежащей на боку «Нанивы» досталось и русским крейсерам. Лучшие на японском флоте артиллеристы «Микасы» поочередно обстреляли «Варяг» и «Богатырь». Если флагман Руднева отделался пожаром на баке и парой пробоин от попаданий среднего калибра, то «Богатырь» оказался на грани гибели. Пара двенадцатидюймовых попаданий с «Микасы» разворотила половину правого борта. Крен быстро увеличился до восемнадцати градусов, и с «Варяга» казалось, что русский корабль вот-вот последует вслед за отправленным им на дно «Чиеном». Но скос бронепалубы выдержал взрывы фугасов, машины и рули работали без перебоев, и «Богатырь» устоял. Вывалившись из строя вправо, крейсер прекратил стрельбу и какое-то время шел, черпая правым клюзом по волнам. Но многочасовые тренировки в расчетах контрзатоплений отсеков, проводимые по приказу Руднева и Макарова, дали свои плоды. Затопив пару коридоров левого борта, «Богатырь» несколько спрямился и дальше шел уже с десятиградусным креном. Однако вести бой крейсер больше не мог, необходимо было срочно заводить пластыри на пробоины и начинать их заделку деревом. Но для этого надо было остановиться, а это можно было сделать только после расхождения с колонной главных сил Того. «Варяг» вел отряд вдоль берега, по опасно малым глубинам, пытаясь проскочить восточнее линии Того. Семерка японских броненосцев качнулась было носами влево, в попытке прижать четыре наглых крейсера к берегу и расстрелять совместным огнем… Но два фактора заставили Того отменить приказ и лечь обратно на курс зюйд-зюйд-ост.

Во-первых, более длинная, хотя и уступающая в скорости линия Макарова тоже почти синхронно довернула к берегу. Макаров явно давал понять Того, что он, конечно, может попытаться прижать к берегу Руднева. Но тогда самого Того к берегу будут прижимать уже одиннадцать русских броненосцев, от которых он почти оторвался. Перестрелка между бронированными исполинами последние полчаса шла с постоянным нарастанием дистанции и с переменным успехом. Шедший во главе русской колонны кое-как залатанный экипажем «Ретвизан» неведомо как получил снаряд, взорвавшийся под кормой, сорвав балансир руля. На мостике управляющего машинами и жутко рыскающего броненосца Щенснович пытался понять, как мог прилетевший с носовых углов снаряд взорваться у рулей? Русским ответом стала серия попаданий в шедшую последней «Сикисиму», которая постепенно теряла ход и на которой отдельные пожары пытались слиться в один костер в центре корабля. Кормовая башня временно не могла вести огонь после попадания снаряда с «Победы», а из казематных шестидюймовок вяло отстреливались всего три. Командир броненосца с присущим самураям фатализмом поглядывал на «Мияко», ожидая приказа о повороте на добивание русских крейсеров, который почти наверняка вел к гибели его корабля. Если русские приблизятся еще на десять кабельтовых, а при повороте это неизбежно, второй раз его избитому броненосцу от них не оторваться.

Вторым «аргументом», убедившим Того, что поворот влево в данный момент более актуален, стал огонь самого «Богатыря». До момента, когда артиллеристы «Микасы» не вынудили русский крейсер прекратить огонь, тот обстреливал маленькое авизо. Небольшой кораблик под адмиральским флагом, болтающийся между боевыми линиями (Того держался с левой, не обстреливаемой русскими броненосцами стороны японской колонны), просто напрашивался на роль мишени. За десять минут, между гибелью «Нанивы» и выходом самого «Богатыря» из строя, он всадил во флагман Того пять снарядов. Для кораблика в тысячу семьсот тонн доза оказалась почти предельной. С пожарами на юте, баке и у торпедного аппарата левого борта, с затапливаемым носом и выбитой артиллерией «Мияко» не мог идти быстрее 14 узлов. Того не боялся смерти, но, стоя на мостике, с трех сторон окруженном пламенем, он прекрасно понимал, почему сейчас он не имеет права умереть. Флагман обязан вести. Если японские броненосцы пойдут на добивание крейсеров Руднева, то его «Мияко» опять окажется между боевыми линиями. Даже успей авизо, что на 14 узлах проблематично, уйти за линию броненосцев, он окажется уже между своими линкорами и кораблями Макарова. Это верная гибель ему и гарантированная утрата управления флотом. Уничтожить русские крейсера, а потом еще и оторваться от Макарова без единого командования японский флот не сможет. Цена за четыре русских крейсера и голову Руднева наверняка окажется неприемлемо высокой.

На мостике «Варяга» Руднев, не веря своим глазам, смотрел на остающийся все дальше за кормой японский флот. Невероятно, но Того все же позволил его отряду проскочить под берегом. Хотя обошлось это четверке крейсеров весьма не дешево, о чем ему деликатно напомнил командир крейсера Степанов:

– Всеволод Федорович, только что князь Кирилл доложил из форпика, переборки уже выгибает парусом, несмотря на все подкрепления. Если мы не снизим ход, то…

– Да и так понятно что. Затопления распространятся дальше, мы сядем носом по клюзы, и ход тогда снизить все одно придется. А ведь по сравнению с «Богатырем» мы еще легко отделались, у них вообще крен градусов двенадцать и уменьшаться, кажется, не собирается. Значит, так, снизить ход до шести узлов, отсемафорьте на «Очаков», чтобы прошли у нас вдоль борта, и приготовьте тросик. Ну помните, как балковские ребята перепрыгивали на «Гарибальди»? Когда я переберусь на «Очаков», мы с «Аскольдом» пойдем на север так быстро, как только сможем. Вы остаетесь за старшего, стопоритесь и вместе с «Богатырем» спокойно заводите пластыри. Японцы, судя по всему, назад поворачивать не собираются, им явно не до вас. «Варяг» с «Богатырем» мне нужны в готовности к походу не позднее чем через неделю. Так что начинайте откачивание воды, сразу как заведете пластырь, а после осушения отсеков немедленно заделывайте пробоины деревом.

– Слушаюсь, Всеволод Федорович. Но вам в ваши годы, может, не строит прыгать с корабля на корабль на канате? Сейчас спустим катер и…

– И спустя всего полчаса «Очаков» сможет начать движение. Время дорого.

– Ну хорошо, вам, если что, кости переломает, не мне, вам и решать. Но разрешите, мы еще минут десять пройдем на северо-восток до остановки?

– Опасаетесь, что японские броненосцы все же развернутся? – не понял своего бывшего старпома Руднев.

– Нет, просто там болтается куча обломков и, как мне кажется, полузатопленная шлюпка, в которой кто-то пытается спастись.

– Думаете, этот наши? – с сомнением протянул Руднев. – Там только японцы вроде проходили…

– А какая теперь разница, наши или японцы? – искренне не понял адмирала Степанов. – Теперь они просто «люди за бортом». Даже если японцы, спасти их наш долг моряка. Не думаю, что они со шлюпки будут отстреливаться.