Текст книги "Навсегда твой"

Автор книги: Gita Ogg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 20

«Дырявый котёл». Я вошёл и остановился на пороге гостиницы, соображая, как проникнуть в номер Эни не привлекая ненужного внимания. И тут, в самом дальнем уголке бара я увидел её. Она сидела за столиком, чуть ссутулившись, и пила утренний чай, что-то быстро чертя карандашом по разложенной перед ней бумаге. Сердце обожгла горячая волна – только эта женщина могла заставить меня испытывать такой калейдоскоп эмоций: нежность, тоску, любовь, желание, восхищение, только ей дано держать меня подле себя, даже не прикасаясь. Хотя её прикосновение – это всё что сейчас было нужно, а ещё те слова, которые она говорила мне. Она говорила их каждый день, каждую минуту, и я почти перестал замечать, теперь же я мучительно нуждался в них, я мучительно нуждался в ней, в женщине, которая заставила меня жить.

За те несколько дней, что я не видел Эни, она сильно похудела, как-то осунулась и теперь больше напоминала видение. Печаль в её глазах плескалась тёмным бескрайним морем. Казалось, стоит в него только войти и тебе уже никогда не выбраться обратно. Я перевёл взгляд на её одеяние – ничего подобного раньше – костюм, больше похожий на мужской, абсолютного чёрного цвета, ни единого намёка на оттенки. Я снова, как тогда, в зале Суда, не мог заставить себя пошевелиться.

Эни взяла чашку и вдохнула аромат напитка, затем, будто что-то уловив в воздухе, резко подняла глаза и посмотрела прямо на меня. Мешкать было больше непозволительно. Что я там говорил, нельзя наскоком? Это как раз то, что было просто необходимо сейчас. Я сделал несколько быстрых шагов к жене, и пока она не успела опомниться, подхватил на руки и трансгрессировал к нашему дому. Она принялась вырываться и колотить кулаками мне в грудь, а я покорно сносил удары, продолжая прижимать её к себе.

– Отпусти меня, Снейп, – кричала Эни. – Отпусти!

Видя, что я не собираюсь этого делать, она вдруг затихла, перестала драться и прошептала,

– Сделай то, о чём я прошу тебя, хоть раз в жизни.

Это подействовало отрезвляюще, и я поставил её на землю. Она отступила на несколько шагов назад. Я протянул к ней руку открытой ладонью вверх и стал умолять,

– Эни, не уходи сейчас. Я должен сказать…

Она покачала головой и приложила палец к своим губам.

– Ты не понял, – сказала она. – Тебе не нужно ничего говорить, я ни в чём тебя не виню. Просто я не могу больше лгать тебе, себе и всем вокруг. Ты задыхаешься со мной.

– Я задыхаюсь без тебя, – я подался ей навстречу, она ещё чуть отступила, и я остановился.

– Прости, – прошептала Эни. – Но мне нет места рядом с тобой.

– Что ты говоришь? Послушай себя! – я повысил голос.

Под действием особой чувственной власти, которой обладала надо мной Эни, я готов был нести любую чушь лишь бы удержать её.

– Я погибну без тебя! И ты тоже!

– Ты погибнешь со мной, – в её голосе я уловил эти ужасные кошачьи интонации. – А мне придётся жить. Теперь у меня будет свой собственный Северус Снейп.

Эни снова попятилась, я понял, что она собирается сбежать, прыгнул к ней и сжал в объятиях так сильно, чтобы она ощутила как бесконечно тяжело мне без неё. Она дёрнулась.

– Северус, – её била мелкая дрожь, дрожал даже её голос. – Ты ничего не знаешь. Я просто не имею право быть рядом. Я поклялась, что больше никогда не использую эту магию, но я нарушила клятву и стала убийцей…

Я остановил поток её признаний, накрыв её губы своими. На миг она поддалась, но тут же высвободилась.

– Я вижу, мне придётся показать тебе, – сказала она. – Я боялась, что это когда-нибудь случится.

Она отбежала в сторону, опустила голову, беззвучно произнесла заклятие, и вот передо мной уже нет Эни. О, Мерлин, вместо неё – большая хищная кошка. Из-за чёрного окраса пятна совсем неразличимы на шкуре, но я знаю – это леопард. Маглы называют такое – пантера. Я замер. Страх ледяными кольцами сдавил мне грудь. Кошка не рычала и не двигалась с места, она тяжело дышала, направив взгляд в землю, потом медленно подняла морду и глянула на меня. Её глаза всего на долю секунды встретились с моими, но я успел понять, что таких глаз просто не может быть у животного. Нет даже намёка на жажду убийства, о которой Эни говорила когда-то – только бесконечная грусть. Эти глаза я узнал бы из тысячи. Страх отступил, и снова возвратилась нежность, а кошка повернулась и, мягко ступая по земле, пошла прочь. Я побежал. Обогнав её, я бросился на колени и обнял кошку за шею. Пара мгновений, и снова в моих объятиях Эни. Она плакала и прижималась всем телом, а я гладил её волосы и шептал,

– Прости меня, прости…

Слева раздался громкий хлопок. Эни опомнилась и вскочила на ноги. Понимая, что это ещё не конец и нельзя позволять себе расслабляться я подхватился, вцепился Эни в запястье и только потом обернулся.

Это вообще уже не лезло ни в какие ворота. Чем я заслужил такое?

– Уизли! – выдохнул я. – Ну что за наказание, Вы будете преследовать меня и после смерти?

Он попытался подойти к нам, но я выставил вперёд свободную руку, преграждая ему путь.

– Убирайся Уизли, убирайся! – закричал я.

Юноша помотал головой, его рыжие волосы торчали во все стороны, будто их специально взлохматили и притом не один раз. Поглядев на Эни просящим взглядом, он сбивчиво затараторил,

– Мисс Блэкстоун, Вы должны мне помочь. Пожалуйста, я умоляю, пойдёмте со мной.

Я потянул Эни за руку так, чтобы она оказалась у меня за спиной.

– Мерлин Вас дери, – я чуть понизил голос, пытаясь успокоиться. – Объясните внятно, как Вы здесь оказались, и что произошло?

Уизли весь сжался. Я снова увидел перед собой мальчишку, до коликов в животе боящегося свирепого профессора зельеделия, но оказавшегося в настолько безвыходном положении, что это не позволяло ему тотчас же сбежать. Сколько ему? Должно быть уже лет двадцать-шесть, а все такой же.

– Гарри не говорил мне, мне пришлось его заставить, – Рон замолчал растерянно глядя на меня, но потом всё-таки вспомнил, зачем пришёл и добавил. – Гермиона, моя жена, с ней происходит что-то ужасное. Уже неделю она то бьётся в истерике, то налегает на огневиски, и я ничего не могу с этим поделать. А сегодня она вдруг сказала, что если я не приведу к ней Вашу жену, то она точно что-нибудь с собой сделает.

«Мерлин, – подумал я. – Этого ещё не хватало, и как обычно в самый неподходящий момент. Может просто прогнать его? Нет, нельзя. Нужно разорвать эту петлю раз и навсегда».

– Так, – сказал я. – Мистер Уизли, я думаю, нам стоит отправиться всем вместе.

Рон попытался возразить.

– Рональд Уизли, – гаркнул я. – Или вместе, или никто, выбирайте!

Он тяжело вздохнул, положил мне ладонь на плечо и перенёс нас в большую светлую комнату. Внутри всё было довольно мило и ухожено, видно жившие здесь люди очень любили свой дом. Но кроме нас больше не было никого. Рон смачно выругался, боязливо покосился на меня и пролепетал,

– Простите, придётся ещё немного пройтись. Тут недалеко.

Мы зашли в маленький пустой паб, странно, что он вообще был открыт в это время суток. У стены сидела Грейнджер, она до побелевших костяшек сжимала в руке стакан и, по всей видимости, уже была пьяна. Уизли подбежал к ней и отобрал стакан. Я отпустил Эни. Мы устроились напротив Грейнджер, но я сел так, чтобы во время разговора моя жена не смогла никуда деться.

Грейнджер подняла на нас глаза и криво улыбнулась.

– И Вы здесь, профессор Снейп. Это очень хорошо.

– Что случилось, Гермиона? – Эни взяла её за руку и сочувственно подалась вперёд.

Та одёрнула руку, будто в неё воткнули нож и закричала,

– Не прикасайтесь! Вы можете запачкаться!

– Ну что ты, – Эни ласково улыбнулась и погладила девушку по тыльной стороне ладони.

– Это я сделала! – зло выкрикнула Гермиона и обхватила себя руками. – Я предала всех! И Вас, профессор Аттист, и профессора Снейпа, и тебя, Рон.

Рон ткнул себя пальцем в грудь и сделал удивлённое лицо. Гермиона залилась слезами. Не в силах больше выносить этого ужасного действа, я собрался с духом и сказал,

– Хватит, здесь только моя вина, – я повернулся к жене. – Эни, так случилось, что я соблазнил эту девушку.

У Рона отвисла челюсть. Он безуспешно пытался решить: посмеяться глупой шутке или наброситься на меня с кулаками.

Гермиона растёрла слёзы по щекам, всхлипнула и проговорила,

– Нет, профессор, не Вы. Это – Амортенция.

Теперь настала моя очередь судорожно глотать воздух. Горло будто перекрыли заслонкой, я закашлялся и почувствовал пальцы жены чуть выше своего локтя.

– Но Амортенция действует не так, – наконец смог выдавить я.

– Значит, на Вас – так! – закричала Гермиона и снова стала плакать.

Я ощутил, как гнев поднимается от самых пяток и медленно, словно разрушительная волна заполняет каждую клетку моего тела. Эни зажала мне рот ладонью.

– Обещай, что будешь молчать и слушать, – твёрдо сказала она.

Я стиснул зубы и заставил себя кивнуть.

– Объясни нам, пожалуйста, как это произошло? – Эни отняла ладонь от моего рта и обратилась к Грейнджер.

– Да уж, пожалуйста! – вспыхнул Рон.

Эни метнула в него уничтожающим взглядом, тот осёкся и немного сгорбился.

– Флакончик Амортенции всегда был со мной, – начала Гермиона всё ещё всхлипывая. – Я хотела как-нибудь подлить её мужу, но так и не решилась.

– Мне? – Узли снова подал голос, звучащий на очень высоких обертонах.

– Тебе, – крикнула Гермиона. – Я хотела хоть на пару часов почувствовать, что ты любишь меня.

– Но я и так люблю тебя, – сказал ошарашенный Рон.

– Да? – казалось, Грейнджер напрочь забыла, что мы присутствуем при их объяснении. – Тогда почему ты никогда не говорил? И, чтобы я не спросила, отвечал только: «Поступай, как знаешь».

Рон задумался и пожал плечами.

– Ты всегда была умнее. Я считал, тебе будет неприятно, если я начну лезть со своими советами. И ты такая серьёзная и рассудительная, что я думал – глупо приставать к тебе с объяснениями. Но я даже не догадывался…

Он не договорил, потому что Гермиона всхлипнула и прижалась к нему.

– Отлично, – я был вне себя. – Всем хорошо. Только один профессор Снейп – идиот! Сейчас же объясни мне, Грейнджер, зачем ты подлила Амортенцию, пока я сам что-нибудь не сделал с тобой.

Как бы пытаясь оградить свою жену от меня, Рон ещё крепче обнял её. Она высвободилась и не глядя на нас произнесла,

– Я всегда восхищалась Вами, профессор. Но я была уверена, что Вам не дано чувствовать, не говоря уже о любви. Там, в Авиньоне, Вы вдруг рассказали мне… – она запнулась, размышляя как бы получше объяснить, то, что случилось.

Рон посмотрел на стакан перед собой и одним глотком осушил его содержимое. Гермиона глянула на него, она выглядела виноватой, но, похоже, отводила в этой истории мужу не последнее место.

– Меня съедала тоска, – продолжила Грейнджер. – Я получила письмо от мужа с этим извечным «поступай, как знаешь» и решила, что это конец всему. А Вы рассказали мне о любви к жене. Ни разу в жизни я не слышала таких слов. Это было так восхитительно и так чарующе, что я совершенно потеряла способность адекватно мыслить и больше всего на свете захотела хоть на мгновение оказаться на её месте.

Она подняла глаза на Эни.

– Такое нельзя простить, – сказала она. – Я сама не могу простить себе.

Я медленно поднялся из-за стола, опёрся о него ладонями и чуть наклонился к девушке.

– Мисс Грейнджер, – сказал я с угрозой. – Вы понимаете, что сломали мне жизнь?

Эни вскочила, обхватила меня двумя руками и выкрикнула,

– Рон, забери её отсюда, быстро!

Уизли схватил жену и спешно трансгрессировал. Я тяжело опустился на стул, Эни осталась стоять.

– Не вини её, – сказала она тихо. – Мы, женщины поступаем, порой, вопреки желаниям и здравому смыслу.

– Пойдём домой, Эни, – устало сказал я.

Она вздохнула и села рядом, уронив голову на руки.

– Северус, я сама себя боюсь. Я боюсь, что могу однажды причинить вам боль.

– Ты о своей кошачьей натуре? – я усмехнулся. – Ну и что тут страшного? Я знал несколько анимагов – люди, как люди. Иногда, правда – животные, но это не делает их хуже или лучше, они такие, как есть, скорее это форма отражает их суть.

– Вот именно, – подтвердила Эни. – Как, по-твоему, погибли все эти маги? Это же моя суть.

По её щекам покатились слёзы. Я притянул её к себе и погладил, словно маленького ребёнка.

– Скорее это твой страх, Эни. Страх за меня, за нас. Но теперь всё изменится, и ты больше так не будешь.

Я понимал, насколько глупо звучит эта последняя фраза, но других слов не нашлось, чтобы пояснить ей всю глубину её заблуждений и убрать уничтожающий её страх. Она посмотрела на меня глазами испуганной девочки.

– А если…

– Никаких если, – я поцеловал её глаза, губы, слёзы на её щеках. – Я люблю тебя, Эни. Я люблю тебя любую. И я умираю без тебя.

Она всхлипнула, прижалась ко мне и сказала,

– Забери меня домой.

* * *

Уже в доме я отпустил жену. Отчаянно не хотелось ломать то, чего я с таким трудом добился, но я дал себе клятву больше никогда не лгать ей.

– Эни, я прочитал твой дневник, – сказал я и чуть не сломал палочку у себя в руке.

– Я знала, – убито проговорила она. – Когда?

– Когда тебя не было рядом. Все эти дни.

Она вдруг заулыбалась и посмотрела на меня с таким восхищением, что я растерялся.

– Ты действительно терпел все эти годы и ни разу не открыл шкатулку?

Я, всё ещё не понимая, что происходит, кивнул.

– Ух ты, Северус, ты превзошёл самого себя.

Она обняла меня и, аккуратно вынув из моей руки палочку, положила её на стол.

– Есть ещё кое-что, – я зарылся лицом в её волосы. – Минерва просила сказать тебе…

– Потом.

Она поцеловала меня так жарко, что я тут же вспыхнул, словно факел и, подхватив её на руки, уложил на медвежью шкуру. Камин пылал вовсю. Когда она успела?

Я любил её так, будто вообще любил в первый раз. Запах её кожи сводил сума, заставляя меня вздрагивать от каждого вдоха. В какой-то момент она вдруг перехватила контроль над происходящим, и я перестал соображать, отдаваясь на волю ощущений. Я шептал её имя, а она слово «любимый». Моё тело настолько истосковалось по её ласкам, что от осознания долгожданной близости становилось почти больно.

«Лучше этой женщины нет, и не может быть никого», – успел подумать я, и меня унесло в вихре бескрайнего наслаждения.

Я не позволил ей одеться даже тогда, когда мы просто отдыхали у камина. Рассматривая её обнажённое тело, я чуть касался его кончиками пальцев. Она улыбалась, прикрыв глаза и еле слышно мурлыкала.

– А что ты имела в виду, когда сказала, что твой Северус Снейп теперь всегда будет с тобой?

Эни взглянула на меня с большим недоумением.

– Северус, вот ты всегда всё знаешь, – сказала она. – А простых вещей понять не можешь, как такое возможно?

Я улыбнулся и прикоснулся губами к её плечу.

– И все же, Эни, что это означало?

– Только то, что скоро в нашей семье одним Северусом Снейпом станет больше.

– Это как? – я был совершенно сбит с толку. – Что ты задумала?

Она расхохоталась.

– Снейп, ты просто невероятен! Неужели это так сложно? У тебя будет сын.

Я закашлялся.

– Откуда ты знаешь?

Она застонала и, раскинув руки, повалилась на шкуру. Я осознал, какой бред несу, и спохватился.

– О, Мерлин, я понял, – сказал я.

– Свершилось! – воскликнула она глядя в потолок.

Я схватил её и стал осыпать поцелуями, а она, выгибаясь мне навстречу, заливалась счастливым смехом. Добравшись с помощью поцелуев до её лица, я заглянул ей в глаза. Эни перестала смеяться, оставив только лёгкую улыбку, и чуть приподняла подбородок.

– Ты что-то хочешь сказать? – спросила она лукаво.

– Эни, – я ещё чуть приблизил к ней лицо. – Пожалуйста, будь моей женой.

– А разве я тебе не жена?

– Я хочу, чтобы все узнали об этом.

Она искренне удивилась.

– Ты хочешь?

Я обхватил её и перевернулся на спину так, что она оказалась прижатой к моей груди.

– Ты же знаешь, что я не приму отказа, – сказал я.

– Знаю, – она потёрлась о меня щекой и закрыла глаза. – Но если бы ты его и принимал, я бы тебе не позволила.

– Это означает «да»?

– Это означает – готовься.

Я слегка шлёпнул её пониже спины.

– Ты невыносима, Эни. Ну как можно быть такой?

Она рассмеялась и тут же сменила тему разговора.

– Так, что там Минерва просила?

Я задумался. Слишком неподходящее время для подобного рассказа. Решив начать с основного, я осторожно проговорил,

– Минерва – твоя родная тётка, Эни.

Жена вздохнула.

– Я знаю, – сказала она тихо.

– Знаешь? И давно?

– Ещё с первого курса. Я очень боялась скандала, который устроит бабушка, когда узнает, что я попала на Гриффиндор, а она только усадила меня рядом, погладила по голове и рассказала про Минерву.

– Мне показалось, у вас были непростые отношения, – озадаченно сказал я.

– Что ты, – Эни улыбнулась. – Она, конечно, была строгой и весьма сдержанной женщиной, но очень меня любила, и я её тоже. Знаешь, она ведь всю жизнь винила себя во всём, но так и не решилась никому рассказать.

– А ты сама, почему молчала?

– Я считала, раз профессор МакГонагалл не говорит, значит так нужно.

– Ужас какой, – я нежно провёл по её спине двумя пальцами. – Обязательно скажи ей.

Глава 21

С пяти утра я уже был на ногах. Я впервые проснулся раньше Эни. Она тихо посапывала, крепко сжимая мою руку, и на её губах искрилась улыбка. Очень осторожно, чтобы не разбудить её, я высвободился. День предстоял просто сумасшедший.

Спешно приведя себя в порядок, я спустился на кухню.

Несколькими взмахами палочки я сделал чай и пару сэндвичей, поставил на поднос и, немного подумав, выскочил во двор. Тремя пальцами я отломал от куста большую бордовую розу, которая тот час же отомстила мне, исколов шипами. Я выставил её перед собой на вытянутой руке, хищно улыбнулся и одним взмахом палочки лишил её всех шипов. Розу я тоже положил на поднос, взбежал с ним по лестнице и водрузил на маленький столик рядом с Эни.

Вернувшись на кухню, я застал сердитую Лили, которая потёрла кулаками глаза и спросила,

– Зачем ты так громко топаешь? Ты же не кентавр.

Я подхватил её на руки и закружил. Она ухватилась за мою шею и заливисто рассмеялась.

– Сегодня твоя мама сделает, наконец, твоего папу самым счастливым человеком на земле, – сказал я.

Лили нахмурилась.

– Поставь меня на место, – твёрдо проговорила она.

Я опустил её на пол. Она чуть скривила губы и оценивающе оглядела меня.

«О, Мерлин, ты всё больше похожа на меня, Лили» – подумал я.

Закончив осмотр, дочка спросила,

– В этом ты хочешь стать счастливым?

– Ты против? – я приподнял одну бровь, изображая недоумение.

– Ой, папа, – Лили возмущённо дёрнула плечиком. – Ты абсолютно ничего в этом не смыслишь. Давай, неси сюда всё, что у тебя есть. Придётся мне сделать всю работу за тебя.

Я притащил свою одежду и кучей свалил у её ног. Дочь окинула меня саркастичным взглядом и покачала головой.

– Будет сложнее, чем я полагала. Ты иди, пока, я разберусь.

Я усмехнулся и отправился во двор. Нужно столько всего успеть до того, как появятся все эти люди, которых мы зачем-то понаприглашали. Я начал орудовать палочкой, пытаясь превратить пространство перед домом во что-нибудь пригодное для праздника. Почти закончив работу, я услышал голос Эни.

– Очень красиво, я не знала, что ты так умеешь.

Она стояла на крыльце босая, на ней было только лёгкое платье. Я подскочил к ней и перенёс в дом.

– Не нужно ходить по двору босиком, – сказал я улыбаясь.

Она вдруг так страстно поцеловала меня в губы, что я чуть было её не уронил.

– Это тебе за завтрак, – сказала она. – Такое «спасибо» от меня.

Я отпустил Эни и сделал вид, что направляюсь к столу.

– Пойду, сделаю ещё сотню, – сказал я, изобразив решительность.

– Зачем? – она скрестила руки на груди и улыбнулась.

– Я хочу ещё сотню таких «спасибо».

Она привстала на цыпочки и снова поцеловала меня, потом спросила,

– Зачем, ты заставил Лили собирать твою одежду?

– Я? – я рассмеялся. – Это она сказала тебе?

– Нет, когда я спустилась, она пожелала мне доброго утра, сгребла всё в охапку и с очень серьёзным видом удалилась к себе. Вы что-то затеваете?

– С чего ты взяла? – я прищурился.

Она махнула рукой.

– Вы всегда что-нибудь затеваете. Давай, я помогу тебе.

– Хорошо, только обуйся.

Эни ушла. Из дверей высунулась Лили и тряхнула копной чёрных волос.

– Так и знала, что ты ничего не делаешь, – сказал она. – Иди сюда.

Лили просто обожала строить из себя взрослую, и даже иногда пыталась меня поучать. Поскольку она поняла, что сегодня ей это удастся, она цепко ухватилась за эту возможность. Пропустив меня в свою комнату, она указала на костюм, аккуратно разложенный на её кровати.

– Вот, это единственная нормальная одежда, которую я смогла найти во всём том ужасе, который ты носишь.

Она смешно задрала голову, показывая, какая гениальная у меня дочь.

– Ты хочешь, чтобы твой отец в свой самый счастливый день был похож на лягушку? – лукаво спросил я.

Лили хмыкнула, поджала губы и подняла палец вверх.

– Этот цвет называется оливковый. Он не имеет ничего общего с лягушками, папа. Не веришь мне, спроси у мамы.

Она насупилась и отвернулась. Я чмокнул её в макушку.

– Я верю, – сказал я, развернув её к себе. – Но я надену это позже, хорошо?

Она снова состроила комичную гримаску, показывая, что я говорю совершеннейшие несуразности.

– Ну конечно позже. Ты же не считаешь меня настолько глупой, чтобы предлагать тебе это прямо сейчас?

Я сделал серьёзное лицо и проговорил,

– Умнее девочки я ещё не встречал…

Она нахмурилась, окинула меня надменным взглядом и, понизив голос, сказала,

– А я встречал немало умных девочек, уж можешь мне поверить.

Вздёрнув брови, Лили посмотрела на меня с вызовом. Я понял, что она играла со мной всё это время и захохотал.

– Лили, нехорошо пользоваться тем, что тебе сегодня всё позволено, и поступать так с собственным отцом, – сказал я отсмеявшись.

Дочка поманила меня пальчиком, я наклонился, а она вдруг обхватила меня за шею и крепко поцеловала.

– Я люблю тебя, папочка, – прошептала она.

– Я тоже очень люблю тебя, доченька, – сказал я, выпрямился и добавил. – Кто первый добежит и начнёт ставить шатёр, тому сегодня достанется самый большой кусок торта.

Лили взвизгнула, выхватила у меня палочку и убежала.

– Так не честно, – протянул я и помчался вслед за ней.

Я ощутил себя ребёнком, играющим с подружкой, и стало так хорошо, как не было даже в детстве.

Эни уже взмахивала палочкой под огромным куском материи, висящим в воздухе. Лили остановилась.

– Ну вот, тортик получит мама, – притворно застонала она.

– Мама в Ваших коварных планах не участвует, – крикнула Эни.

Лили принялась помогать Эни с помощью моей палочки. Я невольно залюбовался. Когда она получит свою собственную и отправится в Хогвартс, за её плечами уже будет довольно неплохой багаж знаний. Дочка очень любила, когда я учил её чему-нибудь из школьного курса, схватывала всё практически на лету и, если дело касалось магии, то никогда не ленилась испробовать полученную информацию на практике. Я буду гордиться ею.

– Девочки, а как же я? – спросил я с улыбкой.

– Мальчики в игру не принимаются, особенно те, у которых нет палочки, – с готовностью ответила Эни и подмигнула дочке, та захихикала.

– На, держи мою, – рядом со мной появилась Минерва и протянула мне свою палочку.

Я взял палочку, и втроём мы быстро закончили работу. Как только всё было готово, Лили побежала к Минерве и потянула её в дом, по пути что-то энергично объясняя. Минерва слушала с интересом, только кивала и улыбалась.

– Вот и ещё одна любимица профессора МакГонагалл подрастает, – сказал я глядя им вслед. – Надеюсь, это не помешает её учёбе.

– Что ты, – Эни обвила меня руками. – Ты же знаешь Минерву, чувства чувствами, а знания и дисциплина всё равно на первом месте.

Я поглядел на неё.

– Как думаешь, они очень заняты сейчас?

– Думаю да, – сказала Эни. – Ты же не собираешься им мешать?

Я сузил глаза и покачал головой.

– Иди-ка сюда, – обхватив её за талию, я завладел её губами на некоторое время, потом выпрямился и, взяв за руку, потащил за собой в дом.

Осторожно приоткрыв дверь, я огляделся, на кухне никого не было, видимо Лили в своей комнате показывает Минерве последние достижения. Стараясь не создавать лишнего шума, мы поднялись в спальню. Не выпуская руки Эни, я направился к картине, стоящей у стены, дотронулся до изображения, и мы оказались внутри. Это была последняя работа жены, которую мы забрали из «Дырявого котла». Когда я в первый раз попал сюда, здесь был только полностью выжженный берег у небольшого мутного озера. Теперь вода в озере стала прозрачной, а берег густым ковром устилала трава. Ближе к воде травяное покрывало переходило в девственно-чистый песчаный пляж.

Эни зачарованно смотрела на открывшийся перед ней вид.

– Как тебе удалось? – наконец спросила она.

– Оказывается, внутри твоих картин можно колдовать, – я обнял Эни за плечи и притянул к себе. – Я хотел показать тебе после свадьбы, но, прости, не удержался.

Я поцеловал её и заставил опуститься на песок, покрывая новыми поцелуями. Она закрыла глаза и стала дышать заметно чаще. Её щёки раскраснелись, а губы чуть припухли. Я отстранился и оглядел её. Было невероятно приятно осознавать, что эта красота – моё творение. Долго смотреть не получилось, страсть захлестнула бурлящим потоком, и я одним движением разорвал её тонкое платье.

– Северус, ты что? – взвизгнула Эни.

– Не волнуйся, – прошептал я, приправляя поцелуем каждое слово. – Одно маленькое «репаро» потом всё исправит.

Я был очень настойчив, но и весьма осторожен, ведь Эни носила моего ребёнка, хотя это ещё почти незаметно. Я нежно целовал каждый дюйм её кожи. От моих прикосновений она чуть вздрагивала и подавалась навстречу, но я не спешил удовлетворять её желание.

Наконец, немного хриплым голосом она сказала,

– Северус, я сейчас умру.

Это было именно то, чего я ждал. Я перестал себя сдерживать. В свои самые смелые ласки я вложил всю любовь, на которую был способен. Эни кричала. Кричала громко и сладко. Вряд ли есть что-то ещё настолько же чарующее. Каждый звук пускал по моему телу волны наслаждения. Но самым высшим наслаждением было ощущать себя необходимым. В моих руках эта сильная женщина делалась слабой, бесконечно нежной и прекрасной. Чувства переполняли.

– Эни, – прошептал я, задыхаясь. – Ты же не знаешь, ты не знаешь…

Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы завершить фразу.

– Как безумно я люблю тебя.

Она не ответила, но вся как будто засветилась. Страсть достигла высшей точки наслаждения и взорвалась в моей голове сотнями сверкающих точек. Эни несколько раз вздрогнула и затихла.

Прижимая её к себе, я почувствовал что-то не то и отодвинулся, заглянув ей в глаза. Она плакала. Я взял её лицо в свои ладони и кончиками больших пальцев стёр слёзы с её щёк.

– Что ты? Что случилось, – спросил я встревоженно.

– Ты ведь тоже не знаешь, – сказала она. – Как мучительно плохо мне было без тебя.

– Я люблю тебя, Эни, – повторил я. – Люблю так сильно, как ты даже представить себе не можешь. Я ведь и правда бы умер, если бы ты не вернулась.

– Давай, больше никогда не будем вспоминать об этом, – предложила она.

– Мне нужно помнить, – сказал я. – Чтобы я ни на минуту не забывал, что значит остаться без тебя.