Текст книги "Навсегда твой"

Автор книги: Gita Ogg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3

Утром следующего дня Эни разбудила меня поцелуем и весело сказала,

– Прости, что прерываю твоё удовольствие, но скоро придёт Минерва и будет ругать тебя, что ты слишком долго спишь, она всех своих учеников ругает за это.

– Погоди, – я хитро прищурил один глаз. – Ты столько всего наговорила, а я ещё не вернулся окончательно. Давай по порядку: за какое такое удовольствие ты просишь прощения? Я ещё ничего не получал.

Я обхватил её руками и завалил на кровать, нависнув над ней. Она захихикала, словно школьница и произнесла,

– Ты улыбался во сне, мне было жаль будить тебя, но Минерва…

– Да погоди ты с Минервой, я ещё не закончил с первым вопросом, – я нежно поцеловал её губы.

Она подалась на встречу, но потом тихо всхлипнула и стала высвобождаться из моих объятий.

– Северус, не сейчас, что она подумает о нас?

Я чуть-чуть рассердился.

– Семь утра, Эни. С чего ты взяла, что она придёт так рано?

– Я знаю, она не выдержит, – усмехнулась, Эни. – Я бы не выдержала.

Я тяжело вздохнул и отпустил её. Она вспорхнула, словно маленькая птичка, и полетела вниз. Я покачал головой и улыбнулся. В этом она вся, что бы с ней не происходило, она никогда не теряет способности искренне любить всех, кто рядом.

Решив не рисковать на случай, если Эни окажется права, я полностью оделся и спустился вниз. Эни протянула мне чашку и сказала,

– Вот, пока только это. Придёт Минерва, будем завтракать.

– А если она придёт днём, я буду завтракать в обед? Тебе не стыдно?

– Ты невыносим, – она смешно запыхтела.

Я подошёл, отнял чашку и, поставив на стол, притянул Эни к себе,

– Ты же знаешь, что может помочь…

Но Эни отстранилась. Обернувшись к двери, она подняла указательный палец и прислушалась, в тот же момент раздался тихий стук. Эни впустила раннего гостя.

Минерва, пытаясь побороть неловкость, произнесла,

– Простите, дети, но у меня не хватило сил больше терпеть.

Эни весело глянула на меня.

– Ну вот, я же говорила, – потом снова повернулась к Минерве. – Мы ждали Вас, профессор. Я уже сказала мужу, если бы я была на Вашем месте, я бы пришла ещё раньше, так что Вы даже немного опоздали.

Профессор МакГонагалл поцеловала Эни, а та заключила её в объятия. Я плюхнулся на стул и, поставив локоть на стол, подпёр кулаком подбородок.

– Я чрезвычайно рад, что у вас всё хорошо, но, похоже, вы забыли, что тут присутствует ещё кое-кто, и этот кое-кто требует завтрак.

Эни всплеснула руками, усадила Минерву и стала расставлять на столе тарелки с едой.

«Ничего себе, – подумал я. – Это когда же она встала?»

Тем временем Минерва порылась у себя в кармане и достала миниатюрную коробочку. Наставив на неё палочку, она произнесла,

– Энгорджио!

Коробочка увеличилась в размерах, и вот уже перед нами деревянная шкатулка с большим косматым волком на крышке. Эни ахнула.

– Где Вы нашли её, Минерва? – она тут же почесала волка за ухом и сказала. – Прости, что так долго не открывала.

Шкатулка открылась, и в ней я разглядел толстый блокнот, корешки писем и маленькую колдографию. Я сразу потянулся к колдографии,

– Могу я посмотреть?

Эни перевела взгляд на меня, и улыбка тотчас покинула её, но она всё же кивнула. Я взял колдографию и присмотрелся.

– И кто это сделал? – спросил я у Эни, помахивая снимком.

– Римус, – ответила она тихо.

– Люпин, – выдохнул я и нервно постучал пальцами по столу. – Чего ему вздумалось фотографировать вас с Лили?

Потом я ткнул пальцем в мальчишку на заднем плане.

– И причём тут я?

Эни пожала плечами.

– Ты просто был там.

– Отлично, – я поморщился. – И поэтому я теперь навсегда остался пялиться на вас с дурацким выражением лица.

Она улыбнулась и посмотрела на меня исподлобья,

– Снейп, неужели тебе не льстит, что ты тоже здесь есть?

– Ничуть, – сердито сказал я и перевёл взгляд на профессора МакГонагалл, которая всё это время сидела очень тихо. – Так что Вы там говорили, директор, откуда у Вас шкатулка?

– Это Римус нашёл её, – осторожно проговорила та. – Когда мы обороняли школу. Он попросил меня, вернуть её тебе, Эни, если я когда-нибудь тебя увижу. Он сказал, что подарки, преподнесённые от чистого сердца нельзя терять…

Профессор внимательно посмотрела на меня и добавила,

– Я не посмела бы оставить его просьбу невыполненной.

Неприятное чувство обняло моё сердце ледяными пальцами.

– Ты можешь объяснить это, Эни? – спросил я.

Она вздохнула.

– Да тут, собственно, нечего объяснять. Римус подарил мне шкатулку вместе с колдографией в рождество на пятом курсе. Это был единственный подарок не от Лили. Я, правда, получала ещё по подарку каждый год, но так и не узнала от кого.

– Может быть тоже от Люпина? – я повысил голос.

– Вряд ли.

– С чего это ты вдруг так уверена? И потом, я не понимаю, когда ты собиралась мне рассказать?

– О чём? – Эни была удивлена.

– О том, что каждый год твои воздыхатели забрасывают тебя подарками.

Эни уставилась на меня, широко распахнув глаза.

– Северус, ты что? Это был один подарок и очень давно. Я расскажу тебе об этом потом, а пока профессор МакГонагалл…

– О, – я перебил её и ещё больше повысил голос. – Профессор МакГонагалл, может быть Вы расскажете мне, кто ещё увивался за моей женой в школе.

Минерва кашлянула и тихо сказала,

– Те подарки, о которых говорит Эни, каждый год дарила ей я. И я очень прошу тебя, успокойся, Северус.

Эни хотела что-то сказать, но я снова не дал.

– Успокойся? – крикнул я. – Вы говорите мне успокойся, а, между тем, мне уже давно нигде нет покоя от этого Люпина.

– Хватит! – жёстко сказала Минерва и обожгла меня взглядом. – Ремус погиб как герой, Снейп, и ты не смеешь говорить о нём в таком тоне!

Я осёкся и растерянно посмотрел на Минерву.

– Ремус погиб?

– Да, Северус, и он, и его жена, ты не знал?

Я провёл рукой по лицу и нервно мотнул головой, потом услышал, как Эни тихонько пискнула и резко обернулся. Слёзы безостановочно лились по её щекам.

– Я всегда боялась думать, – прошептала она. – О тех, кого война могла унести с собой.

Я поднялся и взял Эни за руку.

– Пойдём, тебе нужно подышать воздухом.

– Я не хочу, мне нужно знать…

– Я сам расспрошу профессора и потом расскажу тебе. Тебе уже достаточно на сегодня. Вы простите нас, профессор?

Я усадил Эни возле дома и дал в руки чашку с чаем. Она подняла на меня глаза,

– Возвращайся в дом. Я немного побуду одна, хорошо?

Я кивнул и вернулся к Минерве. Сев напротив неё, я болезненно поморщился и еле слышно проговорил,

– Значит вот так. Теперь уже никого из них не осталось. Джеймс, Сириус и Римус…

– Ты больше не имеешь права их ненавидеть, – сказала она.

Я горько усмехнулся,

– У меня не было ненависти к ним. Я немного завидовал – да, иногда восхищался их жаждой к жизни, часто они просто раздражали меня, но ненависть, нет, такого не было никогда. Детские обиды бывают очень сильны, профессор, но с возрастом понимаешь, что это всё не так уж важно.

Я помолчал и внимательно посмотрел на неё,

– Вы же были моим учителем, профессор. Вы старше и мудрее. Вот объясните, почему так? Они невероятно любили жизнь, а она ускользнула от них, я желал смерти и посмотрите вокруг…

– Будь я даже самым мудрым учителем на земле, Северус, я не смогла бы дать ответ на твой вопрос. Видимо кому-то было очень нужно, чтобы всё случилось именно так.

Я глубоко вздохнул и спросил,

– Кто-то ещё?

Она стала перечислять. Я не перебивал.

– О, Мерлин, – сказал я, когда она закончила. – И дети…

– Война никого не жалеет, Северус. Я счастлива, что хотя бы вам удалось спастись.

– Мне бы не удалось, – проговорил я. – Эни спасла меня.

Минерва взглянула в окно.

– Я всегда знала, что сильнее моей девочки нет никого на свете, но даже я не могла предположить всего этого.

– По Вашим словам получается, что Вы любили её больше других Минерва, почему?

Профессор замешкалась, но потом, оглянувшись на дверь, взяла салфетку. Она написала на ней что-то палочкой и повернула ко мне. Я удивлённо уставился на салфетку. Минерва встрепенулась, быстро сожгла то, что написала и глянула на меня.

– Пожалуйста, не говори ей. Я как-нибудь соберусь с духом и сама всё расскажу.

– Хорошо, только не тяните с этим, для Эни очень важно знать, что она не одна.

– Обещаю тебе. Но и ты пообещай, что никогда не обидишь её.

– Вы можете даже не сомневаться.

Дверь скрипнула, вернулась Эни. Минерва улыбнулась ей и проговорила,

– Твой муж поклялся мне, что будет заботиться о тебе.

– Это он брякнул не подумав, – махнула рукой Эни и широко улыбнулась.

– Вот, что мне с ней делать, профессор? – я понял, что Эни пытается избавиться от грусти, наполнившей наш дом, и решил поддержать её. – Может быть, Вы поможете мне и заставите её в самое ближайшее время дать клятву, которой она так неистово боится?

МакГонагалл удивлённо приподняла брови.

– Эни, это правда? Ты действительно отказываешься это сделать?

Краска начала заливать лицо Эни, она не ответила. Минерва покачала головой.

– Я старалась, как могла не лезть в твои дела, девочка, но в этот раз, я буду на стороне твоего мужа, уж прости.

Эни шумно выдохнула и сказала,

– С ним одним я бы ещё справилась, но если уж и Вы… – она хитро прищурилась. – Тогда давайте, назначайте день и будем готовиться.

Глава 4

Когда Минерва покинула нас, Эни вернула колдографию в шкатулку, молча поднялась с ней наверх, но вскоре вернулась уже с пустыми руками и, не говоря ни слова, направилась к своему этюднику. Устроившись за ним, она сосредоточилась на работе. Я ещё чуть-чуть постоял, раздумывая, стоит ли мне начинать разговор сейчас, но потом, решив, что не стоит, отправился в спальню и упал на кровать.

«Как же так? – подумал я, разглядывая потолок. – Я столько ещё не знаю об Эни. Да и она сама кое-что не знает. Почему она не хочет ничего рассказывать? Говорит, тебе и так всё известно».

Я обвёл взглядом спальню. Вот и шкатулка, поставила на самом видном месте. Я поднялся и, взяв шкатулку, попытался дотронуться до крышки. Волк яростно клацнул зубами. Я еле успел отдёрнуть руку, чтобы не лишиться пальца и задумался, пытаясь воспроизвести в памяти всё, что делала Эни.

Через пару минут безуспешных попыток и нескольких царапин на руке, мне, наконец, удалось сделать всё правильно, и шкатулка открылась. Сверху лежала всё та же колдография. Я усмехнулся. Я очень хорошо помню этот день. Римус получил на день рождения фотоаппарат, носился с ним по всей школе с глупым смехом и делал снимки всех подряд. Конечно, когда он фотографировал Эни и Лили, я был там. Я хвостом ходил за Лили повсюду, с самого первого курса, пока однажды она накричала и запретила это делать, но и тогда я не прекратил, а просто стал осторожнее, не позволяя ей увидеть меня. Я так был увлечён этой рыжей весёлой девочкой, что абсолютно не замечал вторую. Эни Блэкстоун. Её взгляд часто задерживался на мне дольше, чем было позволительно. Это пугало и раздражало. Почему-то я был уверен, что она заодно с мальчишками, которые не упускали возможности поиздеваться надо мной, и принимал её взгляды за очередную насмешку. Если бы я только мог предположить тогда…

Я аккуратно вытащил тетрадь и заглянул в неё. Красивые карандашные рисунки покрывали страницы, и над каждым стояла дата. Такого мне никогда не приходилось видеть раньше. Я открыл самую первую страницу, на которой была изображена сухонькая старушка в кресле с огромной раскрытой книгой на коленях. Я зачем-то прочитал вслух:

– Двадцать седьмое июля тысяча девятьсот семьдесят первого года.

Рисунок на странице мигнул и начал двигаться. Старушка увлечённо читала книгу, когда в комнату вошла маленькая девочка.

– Бабушка, – сказала она. – Вы звали меня?

Старушка оторвалась от книги и строго взглянула на внучку.

– Это было уже очень давно, Эни. Где ты ходишь?

– Я была на крыше, – девочка неловко переминалась с ноги на ногу. – Я рисовала.

– Где? – вскричала старушка. – Что ты делала? Мне кажется, или ты действительно вот так просто говоришь мне об этом?

– Я не смею Вам лгать, бабушка, – девочка уставилась в пол и ковырнула его носком туфля.

– Это хорошо, что не смеешь, – теперь старушка вскочила и стала нервно мерить шагами комнату. – Хоть бы в этом ты отличаешься от своего отца, тот бы не раздумывая солгал мне. Ты такая же безалаберная, невежественная и сумасшедшая как он. Но я не позволю тебе заниматься всякой ерундой и тем самым сломать себе жизнь!

Глаза девочки наполнились слезами.

– Не говорите так об отце, бабушка! – выкрикнула она и вся сжалась.

– Что? – бабушка говорила спокойно, но голос угрожающе звенел. – Что?! Да как ты посмела! Я делаю всё, чтобы ты не стала на путь моих детей, и так же как они не потеряла всё. А ты вот этим платишь мне, неблагодарная!

Девочка заплакала. Бабушка тяжело опустилась в кресло.

– Успокойся, Эни. Вот, держи, – она протянула конверт. – Это приглашение в Хогвартс.

Эни трясущимися руками взяла конверт и зажала его в ладошке.

– Ну что же ты не радуешься? – жёстко проговорила старушка. – Ты же, наконец, уедешь отсюда и на девять месяцев в году избавишься от моего присутствия.

– Бабушка, я…

– Ступай, – оборвала её та. – Завтра поедем покупать тебе всё, что нужно.

Эни повернулась к двери, но старушка снова окликнула её.

– Я очень надеюсь, Эни, что ты не подведёшь меня и поступишь на Слизерин. Все Блэкстоуны заканчивали только этот факультет, за исключением … – она осеклась. – Ты же не станешь ещё одним уродом в нашей семье?

Эни опустила глаза и помотала головой.

– Хорошо, – протянула старушка.

Картинка снова застыла. Я с замиранием сердца перевернул страницу и произнёс,

– Тридцать первое августа тысяча девятьсот семьдесят первого года.

Платформа девять и три четверти. Эни мнётся возле вагона и крепко сжимает бабушкину руку. Та быстро говорит ей,

– Эни, не забывай кто ты. Ты должна всегда держаться на уровне и никогда не опускаться до этих грязнокровок, – старушка брезгливо огляделась по сторонам.

– Бабушка… – зашептала Эни.

Но старушка уже подтолкнула её к вагону,

– Запомни, ты – чистокровная волшебница из благороднейшего и древнейшего рода. Веди себя соответственно, и не смей никому проговориться! Смотри мне, ты меня знаешь!

Она погрозила Эни пальцем, потом вдруг погладила её по голове, но быстро отдёрнула руку.

– До свиданья, бабушка.

– Давай-давай, – сказала старушка и резко развернувшись, зашагала прочь от станции.

Эни впорхнула в вагон, плюхнулась на сидение пустого купе, вдохнула полной грудью и улыбнулась сама себе. Через некоторое время в вагон ввалились мальчишки. Один сидел на другом сверху. Тот, что был снизу, вскидывал колени как рехнувшийся кентавр.

Я узнал их, тот, что на плечах – Сириус, а тот, что везёт его – Джеймс.

– Слезай, – застонал Джеймс. – Я больше не могу.

– Нет, ты же проиграл – не я. Вот и работай теперь, – Сириус похлопал Джеймса по макушке.

Джеймс развернулся и сбросил Сириуса на сидение напротив Эни, а сам плюхнулся рядом. Они посмотрели на удивлённо глядящую на них девочку и, переглянувшись, расхохотались. Сириус сел, поджав под себя ноги.

– Я Сириус, – сказал он и, хихикнув, указал на друга. – Мою лошадь зовут Джеймс.

– Сам ты, лошадь, – буркнул Джеймс и толкнул его в плечо.

– А тебя как зовут? – Сириус сделал вид, что не обратил внимания на тычок друга.

– Эни.

– Ну что, Эни, куда будем поступать?

– В Хогвартс, – Эни смущённо улыбнулась.

Сириус снова расхохотался.

– Это я и без тебя знаю, что в Хогвартс. Поезд повезёт нас всех в одном и том же направлении. Я спрашиваю, на какой факультет хочешь поступить?

– Так Шляпа вроде сама выбирает, – протянул Джеймс.

– Молчи, Поттер, дай ей сказать. Выбирает – это одно, важно, куда она сама хочет.

Эни пожала плечами.

– На Слизерин, наверное.

– На Слизерин?! – вскричал Сириус. – Ещё не видел ни одного нормального человека, который бы сам, без посторонней помощи, хотел на Слизерин. Пойдём Поттер, мы, вероятно, ошиблись купе.

Они оба подхватились и покинули купе, хлопнув дверью. Эни удивлённо уставилась им вслед и крикнула,

– Разве это плохо?

Но они уже испарились.

Эни восхищало и удивляло все, начиная от поезда и заканчивая лодками, на которых Хагрид перевозил детей в замок. Но когда они вошли в школу и их построили для распределения, она тихонько стала твердить себе,

– Я не боюсь, я не боюсь.

– Чего это ты сама с собой разговариваешь? – спросил стоящий рядом мальчик.

– Ничего, – смутилась Эни.

– Не бойся, нас всех возьмут на Гриффиндор, – сказал он уверенно и указал в сторону кучки шушукающихся и гадко хихикающих детей. – В отличие от этих.

Эни вздрогнула, но ничего не сказала.

– Я Римус, – сказал мальчик.

– Эни, – она старалась не смотреть на него.

Они подошли к красивой женщине, сжимавшей в руках старую колдовскую шляпу. Это была Минерва, она поприветствовала первогодок и стала вызывать их по одному, называя имена. Эни наблюдала, как радуются дети, попавшие на Гриффиндор, как высокомерно оглядывают зал те, кто попал на Слизерин, и дрожала всё сильнее.

– Чего ты? – улыбнулся Римус.

– Я уже никуда не хочу, – простонала Эни.

В этот момент профессор МакГонагалл громко произнесла,

– Эни Блэкстоун!

Эни немного замешкалась, но стоявший рядом мальчик выпихнул её вперёд. Эни, трясясь от страха, подошла и села на стул, но Минерва вдруг наклонилась к ней и заглянула в лицо.

– Ты Блэкстоун? Эни?

– Да, – пискнула Эни.

Профессор прищурилась, но затем резко выпрямилась и опустила Шляпу Эни на голову. Шляпа даже не стала думать, она громко выкрикнула,

– Гриффиндор!

Эни застыла на стуле. Женщина над ней шумно выдохнула, а Римус выставил вперёд два пальца в виде значка победы. Эни не двигалась, Минерва наклонилась и подтолкнула её в зал.

– Иди за стол своего факультета.

Эни словно во сне повиновалась, подошла к столу и села на первое свободное место, рядом с рыжей зеленоглазой девочкой.

– Привет, – сказала девочка. – Я Лили, рада, что и ты тоже с нами.

Эни не ответила.

– Я знаю её, – вдруг сказал мальчик напротив. – Она была в поезде и хотела на Слизерин.

Сидящие рядом ахнули и скривились.

– Может ты ошибся, Джеймс? – спросила Лили.

– Ничего он не ошибся, – ответил за Джеймса Сириус и, взяв себя за уши, смешно оттопырил их. – Я тоже вот этими ушами слышал, как она сказала, что хочет на Слизерин.

– А почему ты хотела на Слизерин? – осторожно спросила Лили.

Эни посмотрела на неё и вдруг расплакалась. Лили погладила её по плечу и сказала,

– Не плачь, Гриффиндор хороший факультет и раз ты здесь, значит так должно быть, мы все будем твоими друзьями, хочешь?

К столу подошёл Римус, которого Шляпа тоже определила на Гриффиндор и сел недалеко от Эни.

– Почему ты плачешь, Эни? – спросил он.

Сириус обернулся к нему.

– Эта странная девочка хотела на Слизерин, но не попала туда, теперь вот плачет, – и добавил, посмотрев на Лили. – Лично я, не собираюсь с ней дружить и Поттер тоже, да Джеймс?

Джеймс пожал плечами и кивнул.

– Зачем же ты соврала, что хочешь на Гриффиндор? – спросил Римус.

– Я не врала, – прошептала Эни всхлипывая, и потом выкрикнула. – Я вообще тебе ничего не говорила и с чего вы взяли, что я хотела на Слизерин?

Она шумно вскочила и побежала прочь из зала. У дверей её настигла профессор МакГонагалл. Она схватила её за руку и воскликнула,

– Как это понимать, юная леди?

– Я не хочу учиться в вашей дурацкой школе, – заплакала Эни. – Отправьте меня обратно к бабушке.

– Пойдём, – профессор МакГонагалл взяла её за руку и увлекла за собой.

Когда они поднялись в кабинет Минервы, та усадила девочку на стул и спокойно сказала.

– А теперь расскажи мне всё с самого начала.

– Нечего рассказывать, – Эни опустила глаза. – Я хочу к бабушке.

– А чего хочет твоя бабушка? – спросила профессор.

– Хочет, чтобы я поступила на Слизерин.

– А ты сама?

– Теперь уже и не знаю.

– Поверь мне, – сказала Минерва и погладила Эни по голове. – Гриффиндор очень достойный факультет и, в конце концов, это же Шляпа определила тебя сюда, так что твоей бабушке останется только смириться. Вот увидишь, всё будет хорошо.

– Вы, правда, так думаете? – Эни посмотрела на неё с надеждой.

– Я уверена! Вот, поешь, – она протянула Эни тарелку с сэндвичами. – А потом я провожу тебя в гостиную.

У дверей гостиной Эни остановилась.

– Спасибо, профессор, дальше я сама.

Профессор МакГонагалл кивнула, назвала пароль и удалилась. Эни осторожно пролезла за портрет и оказалась в большой, наполненной детьми, комнате. Все повернулись к ней, но тут же снова отвернулись и продолжили свои разговоры, будто в комнату зашла не девочка, а просто сквозняк прорвался через приоткрытый портрет. Эни ещё немного помялась на пороге, предательские слёзы снова навернулись на глаза. Тут вперёд вышла Лили, подошла к Эни и взяла её за руку.

– Идём я тебе что-то покажу.

Они пришли в спальню девочек, и Лили указала на одну из кроватей.

– Если хочешь, ты можешь спать здесь.

– Хочу, – Эни огляделась и, увидев свою сумку с учебниками, поспешила перетащить её на кровать.

– Смотри, – сказала Лили.

Она дотронулась пальцем до щеки Эни и на нём осталась слеза. Лили взмахнула палочкой, произнесла заклинание, и слеза превратилась в божью коровку. Эни ахнула. Лили пошла к окну, Эни последовала за ней. Распахнув окно, рыжая девочка выставила палец наружу. Божья коровка расправила крылья и взлетела.

– Видишь, она улетела и тебе больше не надо плакать.

Эни заулыбалась и бросилась к своей кровати, она поспешно достала из сумки листок бумаги и карандаш и стала что-то быстро рисовать, а Лили завороженно наблюдала за ней. Когда рисунок был окончен, она протянула его.

– Возьми.

Лили взяла листок.

– Нет, не так, – Эни отобрала у неё рисунок и, потянувшись к нему, выхватила абсолютно чёрную розу.

– Она такая красивая, – сказала Лили. – Но чёрная, и это так печально.

Эни широко улыбнулась и махнула рукой.

– Это из-за карандаша. Завтра я нарисую тебе нормальную.

– Не нужно, пусть будет такая, у неё нет шипов.

– Конечно, они и не нужны, я же рисовала её для тебя. Ты, правда, будешь со мной дружить?

– Я же сказала это ещё в зале, а я никогда не лгу.

Девочки улыбнулись друг другу, взялись за руки и вышли в общий зал.

Я перевернул страницу.

– Северус!

Я вздрогнул. В комнате стояла Эни, она подошла, отобрала у меня дневник, вернула его на место и захлопнула шкатулку.

– Ну что ты за человек, Северус? – сказала она грустно. – Ты ведь даже не спросил моего разрешения. Ты разве не знаешь, что дневник, это очень личное? Любой, кто обладает им, скрывает это от других.

– И ты собираешься скрывать его даже от меня? – сердце защемило.

Она присела рядом и положила голову мне на плечо.

– Я очень люблю тебя, но есть вещи, которыми я не готова делиться даже с тобой.

– Значит, всё-таки есть что-то, что ты скрываешь?

– Северус…

– Не надо, – я встал. – Я больше не прикоснусь к твоему дневнику, обещаю.