Текст книги "Вестница скорби (СИ)"

Автор книги: Gina Wolzogen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Теперь план Алексиуса был ничем. Но почему я Скорбящая? Почему он меня так назвал?

– Ваши маги мертвы, Алексиус, – сказала я с гордостью, будто убила сама их всех.

Все же наши воины отлично показали себя.

– Ты… Ты просто ошибка. Тебя не должно было быть в этом мире, не в этом времени! – он вдруг достал амулет и, подкинув его, разжал ладонь. По ней разлился зеленый свет, а затем загорелся и амулет.

Свет вдруг ударил в пол, и я инстинктивно подняла руку и сделала шаг ближе к свету. Во мне пробудилось знакомое чувство, которое всегда приходит, когда я закрываю разрывы. Фиолетовая энергия просочилась через кожу и вышла наружу, к зеленому круговороту. Она окутала его плотным коконом, а затем резко уменьшилась.

И исчезла. Я отняла руку, ошарашено смотря на то место, где был этот большой болотного цвета круговорот. Теперь там и следа не осталось.

– Ты уничтожила его… магию… этого просто не может быть, – говорил как в трансе Дориан, а затем повернулся ко мне. – Что ты такое?

Я открыла рот и закрыла его, не в силах ответить. То, что Дориан видел, магией не являлось, оно уничтожало магию.

– Она представитель антимагии. Она “принцесса” храмовников и силы, что есть основа антимагии. Я не верил Старшему, – сказал Алексиус с сожалением.

========== Огонь будет гореть в ваших сердцах ==========

От магистра мы больше ничего не добились. Он замолчал, будто у него кончились слова.

Король Алистер прибыл чуть позже и забрал у магов убежище, а мы предложили им свое. В общем, все получилось отлично и вовремя.

А я только ещё сильнее запуталась в своём происхождении. Магистр определенно знал кто я, хотя бы часть обо мне знал и совсем не хотел говорить. Боялся, что стану сильнее? Я и сейчас сильная, хоть и не знаю, чем обладаю, а уж если узнаю… Это будет невыгодно для таких, как Алексиус и прочее.

Мы были уже в Убежище. Алексиуса куда-то увели, а я стояла рядом с советниками. Как ни странно, они обсуждали мой выбор, и им он не очень нравился, хотя кому как. Взять, к примеру, Каллена. Этот вообще считает всех магов безумными, а вот Жозефина согласна со мной, так как не каждый маг особо опасен.

– Среди магов будут одержимые, и мы должны быть к этому готовы! – наставлял Каллен моих советников на путь “истинный”.

А другой реакции я от него не ждала. Знаю, в прошлом ему пришлось туго с магами, но нельзя же всю жизнь ненавидеть человека лишь потому что он маг! Похоже, командир не меняется.

– Если мы отменим предложение о союзе, Инквизиция в лучшем случае будет выглядеть некомпетентно. В худшем – нас назовут царством самодуров, – пояснила Жозефина, смерив мужчину недовольным взглядом.

Кассандра наблюдала всё это, но пока молчала. И хорошо, ведь Каллен мог бы и набросился на неё, если бы она сказала что-то в пользу моего выбора.

– О чем вы думали, оставляя магов без надзора? При разорванной-то Занавесе! – крикнул командир, и я от неожиданности подпрыгнула.

Дело в том, что Фиона с магами ещё не перебрались в убежище, они пока собирают вещи. Не могут же они просто уйти, бросив все.

Мне было неприятно то, что он орал из-за какого-то пустяка. Ну почему, командир, вы так их боитесь?

Пусть мне не известна та часть вашей биографии, что была связанна с магами, но… Нельзя же их вечно ненавидеть и проклинать. Нельзя подозревать каждого, так ведь свихнуться можно.

– Они не чудовища, они люди и заслуживают уважения, как и остальные, – попыталась вмешаться я, хотя слушать меня тут сейчас настроены менее всего. Горько осознавать, что пройдя через многое, тебя ещё за это гнобят. Меня саму многие считают монстром только из-за внешности, притом, не зная, каким способом я питаюсь и что ем. Я бы хотела привести себя в качестве примера, тыкнуть в грудь командиру и сказать: “А я не монстр?! Я ем животных, убиваю их и глотаю куски мяса! И ты говоришь об опасности магов, когда сегодня я запретила маговать одному из них.”

Но нельзя было это говорить, ведь сколько тогда выплывет фактов на поверхность.

Мужчина посмотрел на меня, и в глазах читалась только недовольство. Он совсем стал другим. Хотя, этот человек из тех, которые сначала сделают больно, а потом просят прощения. У него не было опыта с женщинами, а вот переговоры он вести умел.

– Это не вопрос уважения! Когда кругом такое творится, то и самых сильных магов могут одолеть демоны. Искательница, вы же были там, почему не вмешались? – теперь он сверлил взглядом Кассандру.

Она с удивлением посмотрела на Каллена, будто он спросил что-то запрещенное.

– Хотя я и не совсем согласна с решением Матрель, но поддерживаю его. Главной задачей Матрельхельд было заручиться помощью магов, и она это сделала, – Кассандра повернулась ко мне и странно, улыбнулась. Её улыбка была такой прекрасной и искренней, что у меня растаяло сердце.

Она была не за моё решение, она просто была за меня. Хорошо, что она не знает некоторые мои секреты, известные Каллену, а то бы мне не улыбалась вообще.

– Наконец вступил голос прагматизма! А я уже приготовился было слушать бесплодный спор с хождением по кругу, – слащавый голос с таким странным акцентом, однако я его узнала. Это был Дориан. Все обернулись и смерили его взглядом.

–Что важно, так это закрыть Брешь. Чем дольше она открыта, тем больше от неё вреда. Надо спешить, – сказала я, посматривая на Дориана, который с интересом смотрел в ответ на меня.

Ему я стала интересна из-за того, что магистр назвал меня антимагом, чего никто раньше не слышал и не видел.

Я и сама была в замешательстве, ведь тоже не знаю, кто я и что из себя представляю.

– Давайте не все сразу, – остановил меня командир. – Понадобиться время, чтобы подготовить войско и магов. Соберемся в военной ставке, и, Матрель, ты тоже готовься, ведь без твоей метки это всё не имеет смысла.

Каллен смотрел на меня теперь с мягкостью в глазах. Все-таки он смирился с выбором, и меня это только радовало. Не хватало ещё вечных споров по поводу того, что я натворила.

– Встретимся на месте, когда будем готовы, – заключила Жозефина.

Все уже собрались расходиться, но их остановил голос Дориана.

– Я пропущу военный совет, но мне бы хотелось посмотреть на Брешь вблизи, если никто не возражает, – мужчина посмотрел на меня, ожидая ответа. Было ясно, мое мнение интересует его больше, чем любое другое.

– Значит..ты остаешься? – спросила я, уже зная ответ на этот вопрос. Ну куда же Дориан пойдет? Ведь убежище магов забрали и им самим некуда идти, а ему тем более.

– А разве я забыл сказать? Юг очень мил и самобытен, он меня совершенно очаровал, – Дориан подарил мне одну из своих прекрасных и ослепительных улыбок. Вообще улыбался он и в правду хорошо.

– Я все подготовлю, и отправляемся, – перебила нас Жозефина, и я повернулась к ней. Она, как всегда, крепко держалась и делала, что могла во имя победы. – Даст Создатель, магов хватит для победы.

Я посмотрела на неё, и она, встретившись со мной взглядом, развернулась и ушла. Кассандра отправилась по своим делам, Дориан и Лелиана, которая почти ничего не говорила за весь совет, тоже покинули помещение. Остался только Каллен.

Он смотрел на меня с тенью стеснения, ведь во время совета чуть ли не кричал на меня, а теперь, по видимому, будет извиняться.

– Матрель, я…Настал час, когда ты пойдешь закрывать Брешь. Я очень разочарован, что ты выбрала магов, но все-таки моё отношение к тебе не изменилось. Послушай, я ненавижу магов лишь из-за прошлого, а не из-за тебя. Моё тело впитало в себя столько яда, что я лишь чувствую его вкус, – улыбка с его лица исчезла вместе с самодовольным добродушием. Теперь он сделался совсем грустным и печальным.

Мне грозила смерть, ведь даже после закрытия обычных разрывах я провожу какое-то время обессиленной гнусной болью, а после Бреши вряд ли вообще встану на ноги.

– Каллен, – я посмотрела на него сквозь слезы. Вид у меня был застенчивый. Даже беззащитный. Во всяком случае, я на это надеялась. – Всё хорошо, поверь. Я не обижена на тебя нисколько. Скоро я узнаю свою судьбу и ты…Я знаю, что ты будешь там и будешь смотреть, ведь так, правда? В любом случае, ты знаешь, что делать даже если исход будет плачевным.

Мужчина заметно покраснел и кивнул мне. Я угадала, он будет там и будет смотреть, как я закрываю Брешь.

– Будь осторожна и береги себя. Я буду молиться за тебя, за нас, – говорил он, и голос его заметно дрожал. Он боялся того исхода, о котором я недавно твердила. Если бы командир пошел туда вместо меня, я бы сильно волновалась за него. Не знаю, откуда это во мне: волнение, жажда близости, нежности и утешений.

И именно всё это тело требовало от мужчины, стоящего передо мной. Во всяком случае, я не решалась на что-то большее, чем милые фразы. Как и он.

========== Согрей меня ==========

Брешь пугала меня. Вблизи она оказалась ещё больше. Войска уже здесь, и маги готовы выполнить свой долг.

Каллен тоже недалеко, весь на нервах. То крикнет на солдата, то ещё на что-нибудь сорвется, и все время его взгляд падал на меня, будто молил не умирать. Он боялся.

Даже Солас был здесь. Казалось, он смотрел на меня с каким-то темным и глубоким презрением, но я списала это на свою нервозность. Я тоже была не в себе.

Холодный ветер ударил в спину и унесся вверх завывая. Я обняла себя за плечи и оглядела остальных. Многие поняли – я не готова.

Я посмотрела на Каллена, и на секунду наши глаза встретились. У него они такие печальные. Он готов к худшему, но даже посреди этого безумия верит в надежду, улыбается мне, хоть и слабо, но улыбается. И эта улыбка согревала.

Но нельзя тянуть время, пора начинать. Я сделала шаг к разрыву и задумалась. Если мне суждено умереть, то я хоть знаю за кого. Рука начала пульсировать, кровь внутри бурлила. Сила раскаленной лавой была готова вытечь через руку, как по жерлу вулкана. Я бросила взгляд на тревожную Кассандру. Она не отрывала своих красивых глаз от меня, и они тоже были печальны. Ей было и интересно, и страшно. Мне вдруг захотелось обнять Искательницу, прошептать, что все будет хорошо, и я не умру. Но обнять Кассандру казалось не проще, чем поймать лунный луч, – не потому, что я для неё не подруга, а потому, что это было бы неправильно. Есть те, кого можно обнимать. Кассандру нельзя.

И она отвернулась от меня, повернувшись к магам вместе с Соласом. Он торжественно поднял посох вверх.

– Маги! Собраться за Вестницей! Пусть она черпает из вас энергию! – крикнул он им, крепче сжимая посох.

Маги чуть возвышались над нами, стоя на дороге, что вела в гору. Взяв свои посохи подобно Соласу, они ударили ими по земле почти одновременно. Теперь я почувствовала силу извне. Очень много силы. Это ощущалось в хрустком зимнем воздухе, в звёздах, в ветре, в темноте. Она витала надо мной, покалывала всё тело. Мощь, что разлилась здесь, могла бы разнести эту чертову Брешь и без меня. Я хотела впитать в себя эту энергию, однако тело моё видело силу не как помощника, а как врага, и если я попробую забрать её себе, она тут же будет уничтожена, ведь основа её – магия.

По словам магистра, я была представителем антимагии, а значит, не могу использовать магию как союзника, вобрав в себя её силу. Но есть одна лазейка. Я могу направить магию в Брешь и использовать свою силу. Вряд ли я смогу черпать энергию из магов, а вот если забыть, что они маги, и черпать энергию из них, как из людей, то я могу выжить.

Подняв руку, я закрыла глаза. Не могла это видеть. Сила вскипела и потекла через руку, обжигая ладонь. Не помню, орала ли я, потому что время для меня исчезло, все исчезло. Я не могла открыть глаза, веки не шевелились. Мой рот был открыт, но крика не слышно.

Огонь жег руку, разъедал кожу и просачивался внутрь. Сила пропала, ничего внутри не стало, кроме дикой боли.

Моё тело было разбито и разграблено. Остатки глотала по кусочкам пустота, и я доверяла этой пустоте. Кровь иссохла, органы в миг перестали функционировать, я не слышала биение сердца, не чувствовала как поднимается грудь, наполняясь воздухом. Я больше не дышала.

Я умирала… Какое-то время мне и вправду так казалось, ведь все признаки жизни во мне угасли в один миг. Я стала ничем, только способность мыслить доказывала, что я ещё жива. Иногда я принимала мысли за речь и думала, что говорю, однако язык мой не шевелился. Боль давно угасла и внутри сияла пустота, а кроме неё ещё и мысли: бегали, путались.

Первое подтверждение того, что я действительно жива, посетило меня внезапно. Я чувствовала морозный воздух и ветер, который выл в ушах. Я двигалась… Э, нет, я двигалась, но не сама, кто-то меня нес. Глаза открылись, но тут же закрылись вновь, ослепленные белизной снега. Я снова их открыла и попыталась привыкнуть. Был тот же вечер, но глаза даже щипала темнота. Одна рука нащупала жесткий мех, а вторая поймала только холодный воздух.

Я подняла глаза выше и увидела такое знакомое и ставшее родным лицо. Оно повернулось, и уже карие глаза смотрели на меня с нежностью и заботой. Каллен?

Я пыталась сказать его имя, однако губы лишь судорожно дергались, пересохший язык не слушался, и я не могла выговорить ни слова. Мне было так холодно. Я задрожала и мужчина остановился.

– Ты дрожишь? Сейчас, сейчас, милая, я тебя одену, – сказал командир, ласково и меланхолически улыбаясь.

А дальше я опять провалилась в пустоту. Иногда я чувствовала, как сильные руки командира сжимают меня, прижимают к своему телу, пытаясь согреть. На моем теле что-то появилось, что-то на мне было накинуто.

Немного придя в себя, я попыталась осмотреться. Мы ещё шли. Я попробовала поднять руку, но она была такой слабой и тяжелой, однако ощупать себя я смогла.

Он меня закутал в свой плащ. Я теперь смотрела как виляет из стороны в стороны мех и улыбалась, хотя даже не знаю, казалось мне это или нет, ведь не чувствовала как губы напрягаются, но вроде бы улыбалась.

– Она пришла в себя? – послышался чей-то женский голос.

Я прикрыла глаза. Пустота снова затягивала, она высасывала из меня жизнь. Мой рот открылся, я попыталась привести в движение голосовые связки. Вроде получилось, а вроде нет. Крика не слышала.

Мой рот заполнила какая-то жидкость, на вкус кислая и горькая, она лилась из меня рекой или текла струйками, я так плохо соображала.

– О, боже, у неё кровь изо рта пошла! О, Создатель, сделайте что-нибудь! – мужской голос, наполненный тревогой и страхом принадлежал Каллену. Он посмотрел на меня. Судорога боли пробежала по лицу командира. – Все будет хорошо, Матрель, с тобой все будет хорошо. Я не хочу тебя терять, нет, только не тебя и не сейчас… О, Создатель, почему ты так жесток со мной?

Волна боли окатила меня изнутри, выворачивая органы. Руки затряслись, разум помутнел. Будто тысячи игл пронзали каждый мой орган, а затем превращались в ножи и резали меня изнутри. Резали медленно и мучительно.

И тут я закричала. Закричала так, как не кричала никогда в жизни. Диким, душераздирающим криком первобытного человека, напоровшегося на бивень мамонта. В этот крик я вложила весь свой страх и надежду.

А затем меня просто не стало. Мысли не бегали, не путались, а боль перевоплотилась в пустоту. И я в неё упала. Больше не чувствовала ни холодного ветра, ни теплых мужских рук.

Я была ничем. Да меня вообще не было.

========== Старший на подходе ==========

Мои уши постепенно смогли различать звуки, а веки больше не слипались. Тело ощущало приятное тепло, что было не внутри него, а снаружи. По началу, все плыло перед глазами, но кое-что разглядеть я смогла. Я находилась в каком-то помещении. Когда зрение, наконец, восстановилось, я осмотрелась лучше. Это был мой собственный дом. Я лежала на кровати в кучах каких-то тряпок. Около меня сидел Каллен, дрожащими руками поглаживая мою ладонь. Его плащ, в который он меня тогда укутал, был ещё на мне. Меня никто не раздевал.

Я была ещё в плохом состоянии, то есть изнутри мало-помалу жгло, в горле пересохло, руки и ноги налились тяжестью. Но я не была мертва, нет. А ведь состояние там, в снегах, было похожим на приближение смерти. Может быть, я умерла, и это только мне кажется? Хотя, мне было больно, а ведь мертвым совсем не больно.

Как только я села на кровати, ожил Каллен. Мужчина с беспокойством взглянул мне в глаза, а руку он сразу же убрал от меня. Такое чувство, что он прикосновения считает чем-то запрещенным.

– Матрель, я так волновался… То есть, все волновались. Как ты себя чувствуешь? – голос его заметно дрожал и, услышав эту самую дрожь, что с головой его выдавала, он покраснел.

– Внутри немного жжет, а так я хорошо себя чувствую, – прошептала я, снимая его плащ.

Каллен смотрел на меня, не зная, что сказать и что за вопрос задать. Я сняла плащ и аккуратно передала мужчине. Он сначала отказывался взять, но потом все-таки принял и надел его на себя.

– Ты… Умирала, на миг умерла. Я сидел здесь все время и… Черт! Чуть не забыл, ты не хочешь есть или пить? – спросил он, встав со стула. Он был готов уже принести мне все, что я захочу, однако аппетита не было совсем, а вот пить адски хотелось.

– Только пить.

Каллен кивнул и быстро ушел из комнаты. Слышалась музыка… Веселый смех… Там на улице веселятся, и я бы тоже хотела, только вот мне слишком плохо, чтобы куда-то идти.

Я попробовала встать. Вроде бы стояла, не шаталась. Уже хорошо. Я сделала несколько приседаний и пару упражнений для рук, чтобы окончательно разогнать кровь по конечностям и ожить.

Скрипнула дверь, а затем вошел мужчина с кружкой воды. Он так спешил, что случайно разлил немного на пол.

– Ой… Я это… Извини, сейчас уберу, – он поставил кружку на стол и начал глазами обшаривать комнату в поисках тряпки. Его щеки пылали румянцем.

– Каллен, не стоит! Не надо, ты и так спас мне жизнь. Ты там был… Ты нес меня на руках и пытался согреть, – сказала я насколько могла оживленно. Этот мужчина укутал меня в свой плащ, прижимал мое тело к своему, беспокоился обо мне с того момента, как разбудил в храме. Он спас меня дважды.

Бывший храмовник ещё больше покраснел. Он не надеялся, что я скажу это, всем сердцем и разумом предполагал, что я не скажу, ведь речь его была проста и коротка:

– Ты… Ты помнишь? – спросил он снова, заикаясь. По взгляду было ясно, что он совсем не хотел, чтобы я помнила.

Я молча кивнула и, взяв кружку, немного отпила. Каллен ещё стоял как столб, и огонь на его теле так красочно играл, что можно было засмотреться.

Пока я наблюдала за командиром, вода подавляла жжение и легкую боль. Тяжесть проходила.

– Ну, если ты помнишь, – он поднял руку и стал чесать затылок в поисках слов. – Ээ… Тебе понравилось?

Я не понимала, почему он стеснялся обычного объятия и нежных слов. Думаю, никто не должен стесняться их говорить, и вообще, услышать их очень приятно, а вот сказать крайне тяжело для некоторых. Одним из таких был командир.

– Что именно? – спросила я с интересом, продолжая пить воду. Жажда не была утолена, а во рту, как ни странно, чувствовался привкус крови. Я помню момент, когда Каллен крикнул, что изо рта у меня потекла кровь. Неудивительно.

– Ну как же? Объятия… Нежное слово… Поцелуй, – в его голосе не было уверенности, а во взгляде – решимости. Когда он говорил эти слова, его лицо раскололи страдания и боль, будто он говорит о чем-то противном. Неужели это так трудно выговорить?

Когда последнее слово достигло моих ушей, я чуть не захлебнулась водой от неожиданности. Поцелуй?! Что?! Когда он успел меня поцеловать?!

Мужчина, похоже, понял, что я понятие не имела о поцелуе, и сразу сказал что-то про проверку и улицу, а затем быстро удалился. Я выпила всю воду и поставила кружку на стол, а затем выбежала на улицу.

Как оказалось, тут и вправду пляски. Был вечер и наверное прошло часа два с того момента, когда я закрыла Брешь. Все танцевали, веселились, играли друг с другом. Все было идеально. Каллен говорил с Кассандрой, больше из знакомых я никого не видела. На небе виднелся своеобразный шрам. Словно в этом месте оно было разорвано.

Даже как-то непривычно на него смотреть. Я залюбовалась им, пока не заметила движение. Двигались люди с факелами, и их было множество. Они толпой спускались к нам, вниз.

– Приближаются войска! К оружию! – крикнул сзади меня командир. Я обернулась. Он был немного напуган и Кассандра тоже. Они подбежали ко мне.

– Каллен? – я посмотрела на него и получила в ответ серьезный тяжелый взгляд. Он был настроен только на то, что происходило здесь и сейчас.

– Дозор сообщает одно: армия огромная, основная часть уже на горе.

Основная часть? Значит это не все? Это ещё, что значит?

– Под каким она знаменем? – в руках они держали только факелы и ничего больше. Но не может же быть так, чтобы она не выступала от чьего-либо имени.

– Ни под каким, – спокойно ответил мужчина.

Мы подобрались к вратам, ожидая врага. Конечно, я сейчас была не в лучшем состоянии, тем более у меня с собой даже оружия нет.

В дверь ударили. Запах, что просочился из под ворот, не принадлежал человеку. Он вообще никому из живых не принадлежал. Он был кисло-горьким и бил в нос, прожигая его. Запах, словно пощечина, резко ударил, и я невольно зашипела.

Каллен испугано посмотрел на меня.

– Я не могу войти, пока вы не откроете! – послышался юный голос с элементами эха. Он не принадлежал человеку.

И тем не менее, ворота открыли. Перед нами стоял мальчик лет восемнадцати. Он был в большой коричневой шляпе и простой одежде. У него была слишком бледная кожа, как у меня, и волосы цвета соломы, что доходили ему до ушей и беспорядочно висели, закрывая глаза. Он не человек, его тело просвечивало, он – дух.

Вряд ли кто-то заметил то, что видела я. Никому и в голову не пришло, что он принадлежит миру духов. Он материален и одновременно нет.

Мы подошли поближе к нему. Каллен уже достал меч, но его рубить он вовсе не собирался, да и что-то мне подсказывало, что духа убить невозможно.

– Я Коул, пришел, чтобы предупредить. Помочь. Идут люди, чтобы навредить. Вы, наверное, уже знаете, – он смотрел на меня, пытаясь разгадать мою природу. Я видела его в истинном облике. А он меня?

– Что происходит? – вмешался Каллен, он был одновременно зол и напуган.

– Храмовники идут вас убить.

Каллен посмотрел сначала на гору, а затем на Коула.

– Храмовники? Это ответ Ордена на наши дела с магами? Нападают вслепую?

Коул немного приподнял шляпу, и теперь мне было лучше видно его бледное полупризрачное лицо.

– Красные храмовники вместе со Старшим. Вы его знаете? Он вас знает, и вы отняли у него магов, – он повернулся лицом к горе, и мы подошли ближе.

На горе стояли два человека, вернее один из них на человека не был похож. В моих глазах он был каким-то огненно-рыжим, вернее, его энергия была такова. Он нес зло и погибель, желал, вероятно, захватить все и стать чем-то большим. Не знаю, откуда у меня такие мысли, но только они приходили на ум, когда я наблюдала за этим красивым ореолом, что окружил это существо.

– Того человека я знаю… но вот Старший…– говорил Каллен, осматривая гору.

– Он злится, что вы забрали его магов.

Все понимали – сегодня будет настоящий кровожадный бой. Я отбросила всю боль, все мысли по поводу личных отношений, пытаясь приготовить себя к этой мясорубке. У меня был только один выход – сражаться.

Я покажу этому Старшему, что умеют такие как я. Но надо было спасти прежде всего людей.

– Каллен, придумай, что делать! Что-нибудь! Мы должны спасти людей!

Он с сожалением посмотрел на меня. Похоже, этот Старший загнал нас в тупик.

– Убежище – не крепость. Надо перехватить инициативу, иначе против этой твари мы не выстоим. Выдвигайся к северному требушету, вступай в бой. Используй все средства, – он отошел от меня и стал ближе к народу, который собрался и внимательно слушал его. – Маги! Вы… вам разрешается вступить в бой с ними. Там Самсон, он так просто не сдастся! За Инквизицию! За Вестницу! За свою жизнь! За нас всех! – он поднял меч, и все солдаты подняли свои вместе с ним.

Я на миг улыбнулась. Он был таким прекрасным, и речь у него была такая же. Эх, Каллен, видел бы ты себя со стороны. Твой героизм только восхищает.

“Дарить смерть это так прекрасно. Особенно сейчас. Пусть их боги, если такие имеются, сойдут на землю и защитят их. Но их нет, родная, зато мы есть. А кто мы? Боги” – словно голос из прошлого.

Воспоминания, как рои потревоженных пчел, осаждают меня, но они такие смазанные и практически всегда этот мужской голос, вроде бы мужской. Ни сцен, ни картинок, ни вспышек, ничего. Только голос, будто в мой разум врывается другое существо и шепчет мне.

Я была ничем. Да меня вообще не было.

========== Я вернусь или не вернусь ==========

Северный требушет я защищала, вкладывая в это все силы. Каллен дал мне меч, так что не пришлось драться голыми руками. Пока крутили рычаг, я сражалась с этими тварями, которые для меня представляли почему-то идеальную еду.

Красные храмовники вкусно пахли, а их кровь была намного слаще, чем у животных. Я буквально ела на поле боя. Люди на меня не глазели, они были слишком заняты, чтобы лицезреть данную картину. Я схватила одного красного храмовника и, разорвав ему шею, начала смотреть, как струится его кровь. Я вдыхала запах крови до тех пор, пока легкие не распухли от сладкого медового запаха, а затем стала её пить. Кровь живым огнем вливалась в мое тело, внутри словно распустился цветок. Наконец, горький привкус последних капель дал мне понять, что крови лишились все органы тела.

Я сжимала мужчину в объятиях, становясь сильнее. Мое тело оживало, сила пробуждалась, и все становилось другим. Я чувствовала себя прекрасно.

А затем, стала разрывать его мясо и есть. Мне было стыдно, что я ем человека. Я разорвала рукой его доспехи, согнула их и превратила в груду бесполезного железа.

Я ела сочное мясо, не замечая шум боя. Мои пальцы шарила по его груди, царапая её, а вскоре разорвали кожу и вгрызлись в тело, ломая кости и вытаскивая их наружу. Мой инстинкт пробудился, я становилась зверем, и это отрицать было нельзя, а что ещё хуже, нельзя было остановить. Если во мне и есть что-то человеческое, то сейчас оно на исходе или где-то на дне сознания. Мысли были только о сладкой плоти, к которой я присосалась.

Почувствовав боль, я обернулась. Враг полоснул меня мечом, и я, оторвавшись от мертвеца, вырвала оружие из его рук и кинулась на воина.

Он лежал на земле, пытаясь меня сбросить, однако я его прочно оседлала. Схватив его руки, я сломала обе, а затем приблизилась к его шее.

Мои клыки щекотали его кожу, а затем осторожно разорвали её, проникая внутрь. Жизнь его ударила в меня, и я пила, пила, захватывая частицы мяса. Блаженство растеклось внутри и казалось, весь мир ушел из-под ног. Остались только я и несчастный храмовник. Мои руки сорвали с него доспехи, лаская ему изодранную грудь.

Его кровь для меня была эликсиром, дорогим и настолько редким вином, что пьешь каплю за каплей медленно, чтобы растянуть удовольствие. Я бы пила и дальше, но услышала истошный испуганный рев. Я резко вскинула голову, думая уже о расправе над тем, кто закричал.

Около рычага стоял мужчина в доспехах, наш. Его тело словно парализовало, а лицо накрыл ужас.

Он сделал свою работу, и теперь огромный камень катился по горе, вызывая лавину. Я встала с земли и попятилась назад, а затем резкая вспышка полыхнула перед глазами, и загорелся требушет, а с ним и боец.

Рев сверху заставил меня вернуться к реальности. Над нами что-то летало. Я подняла голову и увидела огромного черного дракона. Он не пугал меня, наоборот, хотелось прыгнуть на него и убить. Сила металась во мне, в поисках выхода.

– Сюда, быстрее! – послышался голос Каллена.

Я обернулась и побежала к нему, а он как раз стоял у ворот и ждал, пока все пойдут поближе к храму. Когда достигла его, он бросил на меня испуганный взгляд, а затем воины закрыли ворота.

– Нужно собрать всех в церкви! Это единственное здание, которое выстоит против той твари, – он посмотрел на меня, и всё тот же страх играл в его глазах. Он боялся не дракона, а меня. – Пока… просто направляй всех туда.

После своей речи он побежал к церкви.

По дороге к ней, я спасала некоторых жителей, которые попали в беду. Кто-то угодил в огонь, и я вытаскивала человека оттуда, а кого-то придавило чем-либо. Люди пугались меня, однако благодарили за то, что я спасла их жизнь.

Когда мы все скрылись в церкви, нас встретили Коул с Родериком. Второй был ранен и его поддерживал дух.

Убедившись, что все вошли, Коул закрыл ворота и повернулся ко мне.

– Он пытался помешать храмовнику. Лезвие проникло глубоко, он умрет, – с сожалением сказал Коул, остановившись передо мной.

– Какой прелестный мальчик, – хриплым голосом похвалил его Родерик.

Я даже не узнала мужчину. Он ко мне так плохо относился, называл всякими плохими словами. А теперь подобрел. Когда на порог смерти мы вступаем, такими добрыми становимся.

– Матрель! Положение тяжелое, сначала время удалось оттянуть, но теперь дракон свел все на нет, – ко мне подбежал Каллен, и я повернулась к нему. Он выглядел озадаченным, однако надеялся, что я приму какие-то меры.

– Однажды я видел архидемона в Тени, но он выглядел не так, – говорил Коул, усаживая на стул раненного мужчину.

Стентон гневно посмотрел на духа.

– Да плевать, как он выглядит, он открыл путь для армии. Они перебьют всех в Убежище!

Коул поднял голову. Его лицо не выражало какие-то отдельные эмоции, он и боялся, и храбрился одновременно.

– Старшему не нужна деревня, ему нужна Вестница.

Я склонила голову набок. Я, впрочем, так и думала. Мне кажется, что этот самый Старший искал именно меня везде и всюду, теперь он меня нашел.

– И зачем же он меня ищет? Знаешь?

Коул помотал головой.

– Не знаю, он слишком громкий, больно его слушать. Он, наверное, хочет убить тебя, остальные ему не нужны, но их он все равно убьет. Мне он не нравится.

Калленом принялся играть гнев. Хотя, все мы были тут на нервах, ну ладно, за исключением меня и Коула.

Я не боялась Старшего и его дракона, а также смерти. Ничего меня не пугало.

– Ему не нравится, надо же… Матрель, боюсь, никакая тактика нас не спасет. Пока что его задержал только оползень. Мы можем повернуть оставшиеся требушеты и окончательно обвалить склон. Но… Это завалит их армию и всё Убежище. Все равно мы погибнем, но можем решать как. У многих и этого выбора нет, – его лицо исказилось неподдельной гримасой вины. Он винил себя за то, что не мог придумать никакую тактику. Не мог помочь нам выбраться. Ничего не мог.

Но я не винила его. Не скажу, что могла защитить всех в Убежище, но могла попробовать.

Мы смотрели друг на друга, не имея понятия, что говорить. Я хотела сказать, что тот поцелуй не помню и хотела бы, чтоб он его повторил. А он… Не знаю, что он хотел мне сообщить, но что-то важное.