Текст книги "Вестница скорби (СИ)"

Автор книги: Gina Wolzogen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

В какой-то момент я даже вспомнила Каллена. Он так мало о себе рассказал, и я надеялась, что получу больше информации о его прошлом. Он был настоящим воином, хотя в бою я его не видела.

О храмовниках я мало знаю, но думаю найти больше информации в книгах или в рассказах мужчины советника.

Внезапный визг, что символизировал вызов на бой, издался где-то за спиной. Я осторожно обернулась.

Недалеко от меня стоял демон, тот самый зеленый демон с коротким хвостом и длинными ногами, что я видела недалеко от храма. Рука моя загудела и я поняла, что здесь разрыв.

========== Скучаешь? ==========

Закрыв пару разрывов, я лежала на мешках с мясом и тяжело дышала. Руки снова гудели, в виски била кровь. Я практически ничего не видела, перед глазами стояла какая-то странная пелена, странность которой заключалась в том, что она была то белой, то черной. Слух спасал меня – единственное, что говорило мне о том, что я ещё жива.

Не знаю, сколько я так лежала, но кровь в ушах шумела долго. Иногда шум увеличивался, и хотелось просто сломать себе череп. Когда пелена ушла с глаз, а руки пришли в норму, я кое-как поднялась.

На небе всё ещё висело солнце. Хороший знак, я пролежала тут несколько минут, а не часов.

Взяв мешки, я двинулась к лагерю. Все-таки я помнила, где он там находится. Когда пришла в лагерь, то меня встретила встревоженная Кассандра. Может… Это длилось вовсе не несколько минут?

– Где ты была, Матрель? Тебя не было довольно долго. Я уже подумала, что ты нашла деревню Редклифф и выполняешь все поручения там, – холодно сказала она, сложив руки на груди.

– Вовсе нет. Я шла за бараниной и по дороге закрыла два разрыва. После я валялась и думала, что сдохну. Мне было очень плохо… Понимаешь? Я не знаю, сколько лежала на земле… Я была бессильна, – призналась я и кинула на землю мешки с бараниной. Гниением от них, вроде бы, не несло. Солдаты взяли мешки и с трудом понесли их к тому мужчине.

Женщина удивленно подняла бровь. Она видела мою силу и то, на что я способна. Трудно было поверить, что такая, как я, валялась на земле после разрывов. После Бреши я погибну… Не иначе.

– Тогда тебе надо с кем-то ходить. Если ты бессильна в таком состоянии, то, возможно, уязвима, а следовательно, тебя могут спокойно убить. Надо было действительно третьего взять, – говорила она с сожалением.

Эта женщина мне нравилась. Вообще, она хороший воин и неплохой мыслитель. Всегда мечтала иметь под рукой что-то понадежнее оружия.

Услышав про третьего, я обрадовалась.

– Каллена? – вырвалось у меня, и я закрыла рот рукой, однако, было поздно.

Теперь Кассандра смотрела на меня другими глазами. Кажется, она догадывалась, что к военному советнику я не равнодушна.

– Резерфорд не вылезет из Убежища ни под каким условием. Этот человек по горло занят делами, у него даже на разговоры времени нет, – спокойно ответила она. Я думала, что она будет меня осуждать или допрашивать, однако ничего этого не случилось. Совсем.

– Резерфорд? – переспросила я.

– Это его фамилия. Вообще, Каллен бывший храмовник. Его жизнь была насыщенной, он даже сидел в тюрьме и был объявлен особо опасным. Сейчас он кинул все эти дела, Матрель. Он очень хороший советник и разбирается в военном деле лучше, чем я. Когда тебя не было, Лелиана попросила его с солдатами разведать этот храм, где ты как раз спала. Он так не хотел идти. Ему хотелось просто выслать солдат и всё. Но я его заставила пойти туда, потому что мы не знали, что там может быть. Стентон опытнее тех, с кем водится, так что он должен был туда пойти, – сказала она, и, развернувшись, пошла вглубь лагеря.

Я стояла, как заколдованная. А что, если бы не он меня нашел? Что тогда? Я даже не знаю, изменилось ли что-то или нет. Может быть, в Убежище мне никто не поверил. Я села на камень и тяжело вздохнула. Мысль о том, что все могло быть намного хуже, пугала меня. Мне ещё повезло, что всё началось именно так.

Так, мысли прочь. Надо заниматься делами, а иначе мы ничего не изменим.

Некоторое время я опять занималась баранами, только теперь Кассандра была со мной. Мы обеспечили лагерь едой и теплой одеждой. На этом помощь закончилась, им особо ничего не требовалась. Теперь моя спутница держала курс в деревню Редклифф. Мы планировали там и остаться. Сомневаюсь, что там нам выделят по своему дому, но я не против жить и там, где есть ещё несколько людей.

Над рекой нам попался ещё один разрыв, и после его закрытия я лежала на руках у Кассандры, беспомощно поглядывая в разные стороны.

– Страшно думать о том, что произойдет, когда ты закроешь Брешь. Не боишься смерти? – спросил она, вглядываясь в мое лицо.

По телу пробежала дрожь. Внутри боли расползались со страшной силой, а конечности отказывались слушаться меня.

– Мне не предстоит ничего бояться. Не думаю, что смерть должна меня пугать, особенно такая героическая. Я ни капли не пожалею, что умру, закрывая Брешь и ограждая вас от опасности. Вы достойны этого, – сказала я и попыталась улыбнуться, только вот губы еле-еле слушались меня, получилось подобие улыбки.

Она улыбнулась мне, а затем оставила лежать в воде. Или у меня уже шли галлюцинации.

Я чувствовала воду, что омывало моё тело, а также жар, что поднимался внутри. Давление словно сжимало стенки черепа, и я погружалась в какое-то смятенное состояние. Рука пульсировала, боль стекала по венам. Я закрыла глаза, сознание покидало меня…

– Если ты будешь постоянно впадать в такое состояние, то порождения тьмы воспользуются этим, – разбудил меня женский голос. Я открыла глаза. Находилось мое тело в палатке, на коврике. Рядом сидела обеспокоенная Кассандра, а у неё в руках было вскрытое письмо. Похоже, мы разбили лагерь.

Голова немного болела, а в целом мне было хорошо. Я резко села и посмотрела на мою спутницу.

– Когда ты отключилась, то я даже испугалась. Я написала в Убежище. Каллен очень волновался… Я даже не поверила сначала, что это он написал, однако он правда волнуется о тебе и даже хочет, чтобы мы с ним поменялись местами. Я его никогда таким не видела, – сказала она встревоженно, поглаживая бумагу в руках.

Я открыла рот и закрыла. Даже не знала, что сказать. Значит… Бывший храмовник хочет заменить Кассандру и… Но он же не может! Если она сказала, что он из Убежища не вылезет, а тут прямо спешит заменить. Как это так? Над нами точно никто не пошутил?

– Ты уверена? – спросила я таким голосом, будто речь шла о яде гремучей змеи.

Она без слов кивнула. Какие большие перемены! Неужели… Он тоже думает обо мне? Хотелось бы верить.

– Может быть, он тоже немного не в себе. Возможно, опять стал принимать лириум и его понесло, а впрочем, неважно. Заменять я его не буду, если он опять свихнулся, то пусть с ним разбираются Лелиана с Жозефиной, – она положила письмо передо мной и громко вздохнула. Похоже, ей все тоже было неясно и непривычно.

– Сколько я спала? – осторожно взяв письмо, будто хрупкую вещь, я поднесла её поближе к себе.

В палатке горела свечка, которая освещала большую ее часть. Я впилась глазами в строчки:

«Кассандра, ты говоришь, что Матрель лежит без сознания? Что с ней? Ты пробовала что-нибудь сделать?

Боже, Кассандра, она точно дышит? Дыхание Создателя… Я волнуюсь… Просто не могу представить, что наша последняя надежда вот так вот начинает… Ты должна вернуть её в Убежище живой, понимаешь? Если ты не можешь, то давай ты встанешь на мое место, а я приду к ней. Знаю, Кассандра, ты не согласишься. Но… Я думаю, что смогу помочь больше, чем ты… Я так беспокоюсь… Я даже забыл о всех делах, что должен выполнить сегодня. Надо было дневник завести. Да что это со мной? Кассандра, похоже, у меня плохие новости… Я… Я.

С уважением, Каллен Стентон Резерфорд».

Я опустила записку и посмотрела на Кассандру. Что это с ним?

Почерк совсем корявый, будто писал дрожащей рукой. Неужели так все серьезно?

– Сама подумай. Ты заснула днем, сейчас ночь.

Я посмотрела снова на записку, а именно на те слова в конце. Что он этим хотел сказать?

Что с ним происходит? Что бы это ни было, я тоже начинала волноваться.

– А что Каллен имел в виду под плохими новостями?

Но девушка пожала плечами. Похоже, она тоже не поняла, что там хотел передать нам храмовник.

– Честно говоря, я не знаю. Лелиана написала, что с ним всё в порядке, за исключением нетипичной растерянности и внутреннего беспокойства. А ещё он крайне не разговорчив, но с ним ничего такого не случилось. Я не знаю, может он опять свихнулся, как тогда, в Башне Круга. Он там двух учеников-магов прирезал. Я думала его отпустило, – она встала и вышла из палатки, оставив меня одну.

Я глядела на письмо, будто оно откроет мне ответы на все вопросы. Никакого мелкого шрифта, никакого подтекста.

Ладно. Как всё здесь будет улажено, я вернусь и буду допрашивать храмовника. Мне важно знать, почему он так себя ведет.

========== Первое задание ==========

Первое задание в Редклиффе было смешным. Это же надо, меня, убийцу, послали найти какого-то огромного барана и привести обратно. Кассандра сказала, что друффало – это не баран, хотя по описанию – одно и то же. Он вроде бы огромный, черный и ручной. И вместо того, чтобы кого-то убить или обезвредить, я искала это чертового друффало. Кассандра занялась конюшней, и она также попросила меня по пути очистить лагеря бандитов и мятежников. Ей надо было взять для Инквизиции лошадей, и нам двух, чтобы вернуться быстрее в Убежище.

Я закрыла над рекой разрыв и, обессиленная, шла искать этого друффало. Внутри всё болело, а глаза подернуло какой-то темной пеленой. В общем, видела я не очень хорошо. Мне надо было научиться жить с этой болью, так как потом мне опять закрывать разрывы, а там может быть ещё больнее. Я должна её одолеть.

В глазах все было нечетко, местами изображение темнело, разобрать, куда я иду, было сложно.

Шатаясь, я кое-как вышла в какой-то закоулок, но ударивший в нос запах страха заставил меня остановиться.

Мое умение чувствовать не загородила боль, так что я могла найти животное хотя бы через обоняние.

Боится животное… Значит, это тот самый друффало? Я пошла дальше, глубоко вдыхая, пытаясь понять, где оно находится. Здесь было местечко, куда можно спрятаться, его сначала не видно, ведь скрывают кусты. Огромное черное животное стояло и смотрело по сторонам. Хоть видела я размыто, но точно поняла, что большое черное пятно с копытами – это и есть тот самый друффало.

Глаза его уловили меня, и оно немного отступило назад. Мне и так плохо, а ещё эту громадину тащить… И как же его вернуть обратно? Моё зрение, вроде бы, сфокусировалась на животном, я видела его немного четче.

– Давай, вылезай оттуда, пошли к хозяину. Шевели своими копытами, – говорила ему я, будто он понимал. Конечно, животное меня особо-то не слушало, но попробовать стоило.

Парнокопытное уставилось на меня с непониманием. Я подошла к нему ближе и протянула руку. У него на шее виднелся коричневый ошейник, может быть, за него схватить? И я попыталась. Зверь издал какой-то хриплый звук и яростно ударил копытом по земле, затем вырвался из хватки и побежал, хотя бегом это трудно было назвать. Как я поняла, друффало не очень подвижные существа. Зверь бежал некоторое время в нужную мне сторону, затем, будто чего-то испугавшись, остановился и лег на землю, как ни в чем не бывало. Проклятое животное! Надо было и хозяина с собой захватить, чтобы быстрее вывести отсюда его домашнего питомца.

Мне надо было действовать быстро, но как именно, я не знала. Лучше бы его схватить за ошейник и привести к хозяину, однако, просто так он не дастся, хоть и ручной. Оставалось ударить его, чтобы он сам побежал.

При моей слабости и боли, удар будет несильным, тем самым, нормальным.

Я подкралась сзади к существу, и, замахнувшись, ударила его по спине. Оно подскочило и резко побежало дальше. Несмотря на то, что моя ладонь горела, бесспорно, радости моей не было предела. Оно побежало! У меня получилось. Только моя радость длилась немного, видать, ударила не так, как полагается. Друффало добежал до определенной точки, развернулся и побежал на меня, как баран. Слабость моя никуда не ушла, зрение не восстановилось. Когда объект бежит, сфокусироваться на нем достаточно тяжело. Вне всякого сомнения, я не смогу его остановить, оно собьет меня с ног до того, как ко мне вернется былая сила. Кроме как стоять и смотреть, я ничего не могла. Да, можно было отойти в сторону или убежать, но бегать от травоядного животного… Сплошное унижение. Тем не менее, я видела, что это жирное пятно черного цвета летит на меня, причем оно было уже довольно близко. Сердце моё непроизвольно забилось, кровь запульсировала, а боль начала превращаться в силу. Резкий толчок и боль, давящая на грудь. Я была на земле, животное меня сбило. Странно, что тело будто пытались раздавить, и в глазах была сплошная темнота. Я совсем ничего не видела, и уже начала паниковать. Оно вырвало мне глаза? Тогда почему я этого не почувствовала? Однако, недовольный хрип сверху подсказал мне, что я нахожусь под этим животным, и, кажется, оно захотело лечь. Вообразите себе, у вас плохое зрение, вы слабы, да ещё животное над вами, вернее, вы под животным, и вдруг оно захотело на вас лечь. Да, выбраться из-под него можно, однако, эта громадина сдавила мне руки так, что они упирались в жесткий мех на его животе. Какой была бы ваша паника? Большой? Гигантской? Титанической? Во всяком случае, чтобы вы там не сделали, я умирать не собиралась, но при этом не знала, что именно мне делать. Оказалось, все очень просто. Инстинкт самосохранения быстро объявился. Моё тело действовало не по моей команде, а само по себе.

Паника сливалась с болью и вытекала в силу. Рот автоматически раскрылся и потянулся к шее существа, а руки начали царапать живот громадины и рвать кожу на нем. Я не могла остановить себя, паника вызвала инстинкт, видно в подобные ситуации я попадала ранее. Но когда?

Животное вырывалось, оно истошно завизжало и только тронулось, как моя челюсть нашла его короткую шею и сомкнулась на ней, а затем я просто рвала её. Запах страха разъедал мне слизистую, а запах крови только усиливал мои движения, давал мне больше сил. Кровь стекала на одежду, залила рот, попала в нос, от чего я чуть не задохнулась. Мне было не до того, чтобы её вытирать, хотя оторваться от раны стоило, чтобы вздохнуть. Сердце животного замедляло ход, поначалу оно билось под моей рукой, как птичка в клетке, а затем просто заглохло. Я почувствовала ещё большую тяжесть, и, упершись руками в безмолвную грудь существа, я силой надавила на неё. Животное упало рядом со мной. Я отползла от него, и принялась очищать от крови рот и нос. Теперь мое тело меня слушалось, инстинкт сделал свое дело и исчез. Мой взгляд невольно прошелся по бездыханному телу разорванного животного, тогда до меня дошла вся суть, которую не пускал при убийстве инстинкт. О, нет, я его убила и не смогла себя усмирить! Что же мне теперь делать? Я должна была привести зверя к хозяину, а вместо этого убила домашнее животное. Впрочем, не все так страшно, хозяина я не видела, объявление весело в деревне. Но что я скажу Кассандре? Она примет меня за чудовище. Человек не может голыми руками разорвать друффало, даже маг вовремя бы не сотворил заклинание, а вот я с болью во всем теле и нечетким зрением сумела одолеть зверя. Мне просто повезло, что он травоядный. Хищник бы уже давно разорвал меня первым.

Немного отдохнув, я направилась к реке. Надо было умыться, как следует, пополоскать рот и вымыть хоть немного мою одежду, ибо её тоже неплохо залило кровью. Дойдя до воды, я первым делом вымыла лицо, а затем пополоскала горло. Теперь этот скверный запах крови, схожий чем-то с запахом гниения, немного уменьшился. К несчастью, запах ещё отдавался в носу. Руки я тоже очень хорошо помыла, но под ногтями образовалась красная засохшая корка, поэтому пришлось вычищать кровь и из-под ногтей. Одежду мне пришлось снять, но не всю, ибо будет не очень хорошо, если кто-нибудь увидит меня голой. Все помыв как следует, я наблюдала, как темный ручеек крови сливается с обычной водой. Он не растворялся, пока что нет. Но река унесет эту кровь, обязательно.

Теперь надо было идти в деревню и отчитываться Кассандре о своем “очень хорошо выполненном” задании. По дороге я завернула в другую сторону и очистила ближайший лагерь мятежников, который сумела учуять. Боль прошла, пелена ушла вместе с душой животного. Было ли мне жалко убитого друффало? Скорее нет, чем да. Друффало сам сбежало из деревни, и тем более на меня напал. Травоядные не должны нападать, а должны защищаться. Да, я ударила его как следуют, но лишь для того, чтобы он убежал. В общем, он сам виноват.

Придя в деревню, я сразу направилась в конюшню. Кассандра оказалась там, как я и думала. Моя спутница сидела на лавочке с дочерью Деннета, что владел конюшней. Увидев меня, она оборвала разговор и встала.

– Ну что там с заданием? У меня вот получилось взять лошадей, только дороги надо расчистить от всяких агрессивных личностей. А ещё, чтобы деревня снабжала беженцев, нужны сторожевые башни. Я отмечу их, и уходим в Убежище. По дороге ты можешь зачистить ещё пару лагерей. Я дам метки Каллену, пусть строят там вышки, а мы пока сходим с тобой в Вал Руайо, нам надо воспользоваться советом Жезель, – она подошла ко мне, а затем отошла дальше, увлекая меня за собой, чтобы девушка не слышала нашего разговора.

Я не знала, как оправдать свой поступок, однако надеялась на понимание Кассандры.

– Задание не вышло. Я пошла забирать друффало, нашла его. Я хотела его привести, но он на меня напал и…Я его убила, – с горечью говорила я, так как мне было стыдно. Я провалила задание… Свое первое задание, хоть и несерьезное, провалила.

Кассандра остановилась и с удивлением посмотрела на меня. Похоже, она не верила мне в чем-то.

– Напал друффало? Ты уверена? – с сомнением смотрела она на меня, а затем, отведя взгляд, продолжила. – То, что ты не привела животное, огорчает, но не играет большой роли.

Она была ко мне великодушна, определенно. Я ожидала, что она меня поругает или отчитает, но ничего этого не было.

– Да, напал. Я его ударила, чтобы он побежал, но это животное побежало на меня… И вот, я его убила. Если это незначительно, тогда не стоит это обсуждать. Так ты сейчас поставишь метки в определенных местах, и мы уйдем в Убежище? – спросила я, обрадовавшись. Я снова увижу Каллена и поговорю с ним… Да что это со мной? Почему мысли на поле боя о нём?

Кассандра изучала моё лицо, и, похоже, заметила этот мечтательный взгляд, потому как сказала следующее:

– Надеюсь, ты мечтаешь о продвижении Инквизиции, Матрель. Что касается друффало, ко всему прочему, он не нападает. Его можно хоть избить, он не нападает. Друффало сильные животные, у них есть рога, но соревнуются они только между собой, человека они не трогают. Вообще, они животные дружелюбные и я впервые слышу, чтобы они нападали. Ладно, а сейчас пошли ставить метки, – сказала она, и, не дожидаясь ответа, пошла к конюшне.

Мы возьмем лошадей и поедем ставить метки. Слова Кассандры меня насторожили. Друффало дружелюбные, а на меня он напал так, будто я враг всех живых существ. Может, оно так и есть? Ведь я хищник и ем таких, как этот друффало, правда, когда я его убивала, аппетита особо не было. Что ж заставило это создание на меня напасть?

========== В дипломатии мечом не махают ==========

В ставке командования мы, все пятеро, включая меня, стояли над картой и разговаривали о текущем задании.

Кассандра объясняла Каллену, что надо построить вышки, и тогда нам дадут лошадей и еду для беженцев. Лелиана послала своих агентов в Вал Руайо, и они будут встречать нас там. Жозефина просто стояла и слушала их, ведь тема особо не касалась её.

– Хорошо, Кассандра, я вышлю кого-нибудь поставить вышки. Что же, похоже, здесь мы добились того, чего хотели? – спрашивал мужчина, изучая карту, где было отмечено расположение будущих вышек.

– Совсем скоро нашей юной леди предстоит выбирать между храмовниками и магами. Ты уже определилась, на чью сторону стать? – вдруг вмешалась Жозефина. Она в военных делах плохо разбиралась, а вот общение – её работа.

Она так сильно выделяется из них всех. Сама ростом невысокая, в красивой одежде, да ещё с какой-то дощечкой, где прикреплена бумага, и выше – свеча и чернильница, в другой руке она держит перо.

Каллен посмотрел на меня, ожидая ответ. Вообще, он может попытаться уговаривать меня принять сторону храмовников. Когда дело касается моего личного мнения, то слушать кого-либо – опасно. Чужие высказывания могут сбить с толку, не дать родиться собственной мысли. Я не люблю, когда мнение навязывают, ибо тогда получается, что я приму чью-то сторону по чужому соображению, и это будет выгодней не мне, а тому, кто навязал мнение.

– Если честно, то нет. Я ещё думаю. Мне надо всё взвесить, но не сейчас. Я буду думать по ходу событий, оценивая каждого.

Я знала, что Каллен очень хочет, чтобы я поступила так, как он желает, однако, тогда я не буду называться самостоятельной, совсем.

Всё решив, советники разошлись. Кассандра сказала, что мы поедем в город сегодня вечером или завтра утром.

Разошлись все, кроме Каллена. Он не захотел уходить. Я посмотрела в его глаза и немного отвела взгляд. Что задумал этот мужчина?

– Матрель, тебе правда плохо после закрытие разрывов? Как ты думаешь, чем это вызвано? – он облокотился о стол и пронзительно посмотрел на меня. Интерес у него был скорее личный, ведь в его взгляде было столько беспокойства…

Я понимала, что Каллен спас меня, и этим самым наладил между нами что-то типа связи. Эта связь позволяла мне лучше угадывать его эмоции. Я подошла к карте и стала напротив советника. Близость с ним меня немного напрягала, хотя это чувство не было обосновано.

– По правде говоря, плохо. У меня начинает всё болеть, глаза нередко отказываются видеть. Это проходит, правда, до нормального состояния я лежу на земле и чуть ли не умираю. Я не знаю, как буду закрывать Брешь, но если со мной произойдет что-то страшное, то прошу тебя похоронить меня, как человека, а лучше принести обратно в храм и положить именно так, как я лежала. Ты это сделаешь? – спросила я без тени шуток.

Я должна учесть всё, что может со мной произойти. Я могу умереть во время закрытия, и, скорее всего, так и будет. Тело моё не должно валяться где-то под горой, будто труп бандита или собаки. Я бы предпочла, чтобы моё тело вернули туда, откуда его взяли и пусть я буду гнить там до скончания веков.

Лицо Резерфорда страдальчески исказилось, губы задрожали. Похоже, это был его кошмар – небольшое предположение, которое он яро отвергал. Но его надо принять, принять любую ситуацию во внимание. А иначе как?

Словно заметив, что выдал эмоции, мужчина отвернулся от меня. Он стыдился собственного беспокойства и страха.

Я понимала его в некотором смысле. Он был воином, а такие, как он, не должны показывать ни страха, ни волнения, ничего. Они должны каменной стеной стоять, что бы ни случилось. Я считаю, что лучше уж ненавидеть, чем совсем не проявлять эмоций.

Храмовник этот был достаточно живой, этим он ещё больше нравился мне. Но… Та печаль, что я видела у него на лице, тот страх, что застрял в глазах, не давали мне покоя.

– Каллен, с тобой всё в порядке? Каллен, извини, если чем-то обидела. Просто если я действительно умру… – говорила я, но он резко повернулся и оборвал меня.

– Нет! Не говори так, слышишь?! Ты не погибнешь, ясно? С тобой ничего не случится, и прошу эту тему закрыть! – крикнул он на меня, что я даже остолбенела на несколько минут. Его лицо исказила ярость, а в глазах металась злость. Я не знаю, что его так разозлило, но его ярость немного пугала меня, даже появились мысли бежать отсюда без оглядки.

Осознав, что сделал, мужчина отступил на шаг, с его лица всё исчезло, словно это мне показалось. Теперь он был напуган, и опять непонятно чем. Минуты две мы смотрели неотрывно друг на друга. Он ждал моих действий, а я – продолжение его речи, хотя, на это уже нельзя было надеяться. Его виноватый взгляд скользил по мне, а губы то открывались, то закрывались. Он хотел что-то сказать, однако не мог. Потом он просто развернулся и чуть ли не убежал из комнаты.

Я осталась одна около карты, погруженная в размышления. Он не стал выяснять со мной какие-то вопросы, не стал объяснять своё поведение, он просто сбежал, ведь это легче – сбежать от проблем и зависнуть в запутанных мыслях.

Я не понимала его, не сейчас. Пусть он на меня накричал, пусть попросил заткнуться и перебил мою речь, но я не сержусь, нет. Во мне почти нет дикой ярости и ненависти, во всяком случае, я ничего такого не чувствовала. Мои чувства к этому человеку добры и чисты, может, немного нежные. Я бы пожалела его, но не знаю, какова будет его реакция, когда зайду к нему и расспрошу о поведении.

Выйдя из комнаты, я решила зайти к Жозефине. Из ее комнаты слышны были голоса, один принадлежал послу Инквизиции, второй я не знала. Войдя внутрь, я застала саму Жозефину, немного растерянную, и какого-то мужчину. Он был высокий, лысый и с маской на лице. Даже не зная, зачем он пришел, я уже чувствовала к нему антипатию.

– Инквизиция не может остаться, леди посол, если вы не сможете доказать, что она основана по приказу Джустинии, – голос его был холоден и серьезен. Голубые глаза мужчины стали изучать меня, как только я появилась в комнате.

– Момент сейчас неподходящий, маркиз. С каждым днем всё больше стекается паствы, – ответила ему девушка. Она была настроена решительно и спорила, хоть этот человек был весьма важным. Я знала, что это её работа – успокаивать пыл таких важных и недовольных персон, и всё равно жалела. Переговоры многое решают, к тому же, это безопасно ровно до того момента, пока не придет тот, кто на переговоры будет не согласен, и решит всё мечом да кровью.

– Но позвольте вам представить отважную героиню, которая рисковала жизнью, чтобы сдержать магию Бреши, – Жози повернулась ко мне, а я стала рядом с ней. Если она ищет во мне поддержку, она её, разумеется, получит.

– Матрельхельд, это маркиз дю Рейон, один из самых горячих сторонников Верховной жрицы, Джустинии, а также законный владелец Убежища, – продолжила она.

Я, как принято, поклонилась ему до пола. Если люди жмут руки во время знакомства, то я поклоняюсь. Хотела бы я знать, почему такая привычка вбита в меня, и что она означает.

Я посмотрела в глаза маркизу и вложила в свой взгляд столько неприязни, сколько было нужно для того, чтобы он покинул Убежище.

Только вот то, что он владелец Убежища, меня насторожило. Неужели он отберет эту землю и выгонит нас отсюда? Если он только попробует это сделать, я его тут и закопаю.

– Род дю Рейон отдал эти земли внаем Джустинии, для паломников. И ваша “Инквизиция” преемником земель по нашему соглашению не является, – пояснил он и перевел взгляд на посла.

Теперь моя очередь отвечать. Ну что же, поехали.

– Тут много людей, они приходят сюда и просят помощи. И вы хотите забрать эти земли? Посмотрите, сколько людей умрут от голода или холода! Но это ещё половина беды. Им нужно это место, и вы не имеете право их выгонять, – сказала я, сложив руки на груди.

Здесь раненые, больные, голодные и они должны уходить, потому что этого захотел какой-то там маркиз, который не видел никогда ни голода, ни холода, ничего. Я не позволю такой твари вершить суд.

– А кому они здесь нужны? Да, и я имею полное право их отсюда вышвырнуть вместе с вами, Матрельхельд, – в его голосе слышалась ярость вместе со злостью. Ему не нравилось, что ему, этакой главной шишке, угрожают. А я буду защищать живущих здесь людей, даже рискуя своей жизнью. Я помогу им во всем и докажу, что хоть в общих чертах я не человек, но у меня есть душа, которая намного добрее, чем у этих высших особ.

– Имеете? Правда? Неужели? Нет, пока я здесь, вы ни на что права не имеете, ясно? Никаким законом и никакой силой вы не заставите меня уйти вместе с людьми в снег. Я не позволю вам судить о том, что от вас так далеко и о чем вы совсем не знаете. Тут я для вас закон, – угрожающе произнесла я, хоть голос мой оставался тихим, спокойным и холодным.

– Матрельхельд, что ты делаешь? – неожиданно вмешалась Жози.

Но это была наша с этим человеком борьба. Маркиз смотрел на меня, поражаясь моей отваге и наглости. Пусть считает меня, кем хочет, пусть делает против меня что хочет, я ничего не отдам.

– Вы такая смелая и не боитесь закона? А может, вы просто дикарка? У вас какая-то аномалия с глазами, а в остальном вы не отличаетесь от нас. И теперь я точно прошу Инквизицию покинуть Убежище и никогда сюда не возвращаться, – сказал он, а затем медленно пошёл к двери.

– Что ты наделала?! – завизжала Жозефина.

Я не слушала её, мне надо было сосредоточиться на этом проклятом маркизе. Я схватила его за руку и толкнула на себя так, чтобы он упал.

– Знаете, внешний вид не всегда отражает внутренние возможности. И знаете, маркиз, мы не уйдем отсюда, никуда и никогда. Ваши законы для людей, эльфов, кунари и для гномов, а кто я? Никто из перечисленных. Так что я говорю первый и последний раз: если вы попробуете согнать нас с этой территории, я вас просто найду и сделаю немного больно, – я отпустила его и отошла.

Жозефина стояла, открыв рот, не в силах что-то сказать. Маркиз встал с пола, откашливаясь. Он посмотрел мне в глаза, а затем покинул помещение.

– Матрель, кто вас просил вмешиваться?! Даже Каллен более сдержаннее, чем ты! Даже если маркиз не появится здесь больше, то он непременно поделиться своими мыслями с другими в Вал Руайо! Я ведь не просила тебя вмешиваться, – сказала она голосом, полным паники.

Если она паниковала, я оставалась совсем спокойной.

– Каждый гость, которого мы примем у себя, – а мы будем принимать всех, – станет нести слово об Инквизиции. И мне, как послу, нужно быть уверенной, что это слово будет лестным. А теперь из-за того, что ты сделала, я не могу быть в этом уверенна. Надеюсь, ты не собираешься так поступать со всеми? – она вернулась за свой рабочий стол и уставилась в какие-то бумаги.

Я хотела лишь помочь, странно, что она не оценила.

– Инквизиции повезло, что вы защищаете её интересы, леди Монтилье. Поймите меня правильно, я хотела вам помочь, только и всего. На вас вываливается столько ноши… Вы имеете дело порой не с теми, кого надо убеждать именно таким способом. Этот человек просто мне не понравился, ведь он не знает как это…– не успела договорить я, как она меня перебила.

– Да, конечно, Матрель. Спасибо! Только этим методом помогай не мне, а Каллену. Я никогда не решаю ничего силой. Политические деятели Тедаса весьма… взволнованы в последнее время. Я буду пытаться как-то сгладить острые углы, и далеко не силой и кровью. А теперь прошу меня извинить, у меня много работы, а время идет.