Текст книги "Доктор занимательных наук"

Автор книги: Г.и. Мишкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

И физика на каждом шагу

Тот же замысел, но уже на материале физики, лежит в основе книги «Физика на каждом шагу». В предисловии к ее первому изданию Перельман писал: «Книга содержит сотню пестрых рассказов из области физики, расположенных в определенной системе и изложенных непринужденно… Она заметно отличается от «Занимательной физики», имеющей в виду более сведущего читателя».

Опираясь на физику как на стройную систему знаний, Перельман уделил здесь основное внимание описанию самодеятельных опытов, которые любой читатель может поставить без особого труда. Таким образом, «физика па каждом шагу» – это своего рода занимательная экспериментальная физика. В этом ее оригинальность.

Начинается книга со знаменитой задачи Эдисона: «Вообразите, что вы очутились на необитаемом тропическом острове Тихого океана без всяких орудий труда. Как сдвинули бы вы гранитную скалу массой в 3 тонны, высотой 15 и длиной 100 футов?».

Обратите внимание: в задаче ничего не сказано о толщине этой гранитной скалы. Между тем в этом именно все дело: если толщина ее не превышает 7 миллиметров, то опрокинуть ее не составляет труда, достаточно сильного толчка обеими руками.

Сколько бы весила паутина, сотканная пауком от Земли до Солнца, а мы знаем, что это расстояние равно 150 миллионам километров?

Площадь сечения паутины – 0,0 000 002 квадратных сантиметра, плотность – один грамм на кубический сантиметр. Стало быть, масса паутины будет равна 3 тоннам. Понадобится пятилетний «труд» 100 миллионов пауков, чтобы соткать нить такой массы и длины.

Эффектный цирковой фокус: сдернуть скатерть со стола так, чтобы ни одна рюмка и тарелка не шелохнулись. Это, пишет Перельман, достигается путем долгой и упорной тренировки. Любитель может сделать подобный фокус. Вернее, фокус, основанный на том же принципе механики, но только попроще. Берете стакан, наполовину наполненный водой, кольцо от связки ключей, круто сваренное яйцо и половину почтовой открытки. Накройте стакан открыткой, на нее положите кольцо, а на него стоймя поставьте яйцо. Один удачный, сильный и резкий, щелчок по ребру карточки, и яйцо вместе с кольцом упадет в стакан.

Вопрос: какое усилие вы затрачиваете, раскалывая щипцами кусок рафинада? Ответ: вы затрачиваете на эту пустяковую, казалось, операцию усилие почти в 30 килограммов!

Три тяжелых тома энциклопедии связаны бечевкой так, что один ее конец прикреплен к потолку, а второй свободно свисает под книгами. В каком месте разорвется бечевка, если вы резко дернете за этот конец: над книгами или под ними?

Вопрос прямо-таки каверзный: греет ли снег? Да, греет, утверждает Перельман. Предположим, что земля покрыта метровым слоем снега. Так вот, у поверхности земли термометр покажет всего лишь полградуса ниже нуля, хотя над сугробом в это время может стоять трескучий мороз – минус 32! Метровый слой снега играет в данном случае ту же роль, что и теплая шуба, которая не дает теплу вашего тела рассеяться в пространстве вокруг вас. А все дело в том, что между снежинками есть воздух, который, как известно, плохо проводит тепло. И тут же невероятный совет: если вы хотите сохранить па какое-то время мороженое в его натуральном виде – заверните его хорошенько… в шубу! Кстати говоря, это свойство снега крестьянину известно спокон века: чем больше выпало на поля снега, тем надежнее прогноз на урожай озимых – они не вымерзнут даже в суровые морозы.

Эпиграфом к этой книге Перельман взял слова известного физика Джона Тиндаля: «Ловкость в производстве опытов не дается сама собою – она приобретается только трудом… Идя таким путем, вы вступите в прямые сношения с природой, вы будете размышлять не о том, что прочитали в книгах, а о том, что говорит вам природа».

Читатели приглашаются «говорить с природой», приглядываться внимательно к окружающему миру, находить в нем проявление тех законов, которые изложены в учебниках или о которых поведал на уроке учитель.

Из обширной серии книг прикладного, можно сказать, характера мы познакомились всего с четырьмя. Можно было выбрать для знакомства и другие – ничего бы не изменилось: они столь же наглядно, как и эти четыре, подтвердили бы мысль, высказанную в начале главы. Книги этой серии, хотя и занимают несколько особое место в творчестве Перельмана, в целом подчинены одной и той же цели – пропаганде знаний в активной, занимательной форме. Дидактика без диктата, без принуждения – ставка на пробуждение интереса, тяги к творчеству.

У кораблестроителей есть такие термины – «остойчивость», «непотопляемость». Они, как верно подметил писатель и критик Л. Разгон, полностью относятся и к произведениям Якова Исидоровича Перельмана. Вот уже более 70 лет они служат благородному делу обучения и воспитания миллионов юных (и не юных тоже) читателей.

Поток писем

Одним из весьма важных источников пополнения книг Перельмана новыми материалами были письма читателей. Начиная с 1915 года Перельман практически во всех своих книгах указывал домашний адрес – Ленинград, Плуталова ул., д. 2, кв. 12 – и просил писать непосредственно ему. И хлынул поток корреспонденции!

Одним из первых писем, полученных Перельманом в послеоктябрьский период, было письмо 14-летнего московского школьника Михаила Шесминского. В конце 1918 года он обратился к В.И. Ленину и попросил «помочь в постройке астрономической трубы и в занятиях астрономией». Кроме того, Мишу интересовали подробности устройства ракеты К.Э. Циолковского и принцип реактивного движения вообще. Работники секретариата Совнаркома РСФСР переслали письмо в Комиссариат по просвещению с просьбой ответить Мише. Письмо попало к Перельману, работавшему тогда в Наркомпросе. 28 мая 1919 года школьник получил ответ: «Вас удивляет то чрезмерное, по Вашему мнению, значение, которое Циолковский придает рулю у выходной трубы своей ракеты. Между тем, вопреки Вашему представлению, направление взрывных газов внутри ракеты не должно почти нисколько влиять на ее движение. В самом деле, примите во внимание следующее обстоятельство…» – далее следовало пояснение физического закона горения топлива в ракете. К письму был приложен чертеж самодельной астрономической трубы.

Но особенно много писем приходило на Плуталову улицу в середине 30-х годов, когда стали появляться одна за другой книги занимательной серии.

Читатель из Башкирии сообщал о редкой шаровой молнии, наблюдавшейся им, другой читатель – из Белоруссии – указывал на опечатки в книгах, третий уведомлял о «таинственных акустических явлениях, сопровождавших снежную лавину в горах Кавказа» (Перельман использовал это письмо для того, чтобы в очередном издании «Занимательной физики» пояснить явление сухого трения переохлажденных снежинок).

Главный инженер ленинградского завода «Красный химик» интересовался, каким насосом лучше всего откачивать вязкие жидкости: поршневым или диафрагменным.

Хирурги торжковской больницы просили сообщить, какая марля быстрее останавливает кровотечение из ран при операциях – с мелкой или крупной ячеей? (Позднее в Доме занимательной науки появится экспонат «Чудеса в решете», поясняющий фильтрующее действие сеток различной густоты.) Другому медику важно было узнать, как пульсирует кровь в капиллярных сосудах.

Автор научного труда по гидравлике просил консультации о причинах шумов в трубопроводах.

Аэронавт из Москвы интересовался поведением дирижабля в турбулентных (возмущенных) слоях воздуха.

Домашняя хозяйка из Гатчины допытывалась: «Профессор Перельман, посоветуйте, пожалуйста, как замазывать окна на зиму – обе рамы или одну? Вы, говорят, в этих делах большой специалист». (Кстати, многие называли Перельмана профессором, хотя этого звания он не имел. Во время одной из лекций на ленинградском заводе «Большевик» в ответ на обращение к Якову Исидоровичу со стороны одного из рабочих, назвавшего лектора профессором, Перельман ответил: «Я не профессор», и в ответ услышал: «Как это не профессор!? Написать столько книг, и не быть профессором?»).

Инженер Балтийского судостроительного завода обратился с вопросом чисто физического характера. Судно, в один из отсеков которого налита вода, стоит на наклонном стапеле перед спуском. Пока судно недвижно, уровень воды в отсеке, естественно, параллелен поверхности земли. Но вот судно начинает сходить на воду. Останется ли уровень воды в отсеке горизонтальным, пока судно будет скользить по стапелю на хорошо смазанных салазках?

Перельман, включив позднее эту задачу в «Занимательную механику», сообщил кораблестроителю: «В сосуде, движущемся без трения по наклонной плоскости, уровень воды устанавливается параллельно этой плоскости». Понимая, что заводскому специалисту одного словесного заверения мало, Перельман приложил к ответу полное математическое доказательство явления.

Главный инженер Саратовского холодильника просил сообщить, как именно следует хранить сливочное масло – на льду или подо льдом (в ту пору еще не было иных хладагентов, кроме льда).

Множество писем приходило от изобретателей вечных двигателей. Особенно настойчивым оказался слесарь трамвайного депо из Киева. Он буквально забрасывал Перельмана своими письмами, сообщая, что «машина вот-вот заработает, беда только, не хватает денег на шестеренки». Яков Исидорович терпеливо разъяснял подобным корреспондентам их заблуждения. Когда же поток писем на эту тему превратился в водопад, Перельман опубликовал брошюру «Возможен ли вечный двигатель?», которую рассылал вместо ответов на письма.

Немало писем приходило из-за рубежа. Лондонский издатель просил «добавить в «Занимательную физику» что-либо чисто британское», и Перельман любезно ответил, что «физика, математика и астрономия мало походят на сочинения, касающиеся моды, поэтому ничего чисто британского содержать не могут, за исключением имен английских ученых, либо описания их открытий». Другой лондонский издатель пожелал назвать книгу так: «Удивительная физика» и просил сообщить, «не будет ли достопочтенный сэр Джейкоб Перлман возражать против подобного названия?». Ответ гласил, что и такое название автору по душе. Из Швеции почта принесла письмо от некоего пастора, намеревавшегося написать «Занимательное богословие» и просившего совета о наилучшем исполнении своего замысла. Яков Исидорович, показывая это письмо, со смехом заметил:

– Вот уж никак не предполагал, что подам повод для насаждения мракобесия…

Пастору же ответил так: «Разумеется, вы вольны сочинить свое «Занимательное богословие». Но прошу Вас учесть, что я в своей работе придерживаюсь исключительно научных фактов. Сумеете ли Вы, опираясь только на Библию, а не на факты науки, написать свою книгу?».

Писали на Плуталову улицу и коллективы многих предприятий, приглашавшие Якова Исидоровича выступить перед рабочими. Вот лишь одно из таких писем – с завода из Рыбинска: «Уважаемый Яков Исидорович! Рабочие-стахановцы, ударники нашего завода (а завод у нас большой) очень интересуются Вашими произведениями.

В распоряжении заводской библиотеки имеется большое количество экземпляров Ваших книг, и этих книг на полках никогда не бывает – настолько велик спрос…

У рабочих при чтении возникает много вопросов, и к нам поступают многочисленные заявки и пожелания от стахановцев и орденоносцев провести конференцию, посвященную разбору Вашего творчества. Заводской комитет завода и библиотека, выполняя их желания, наметили провести встречу о Вами в начале октября.

Обращаемся к Вам с просьбой принять участие в этой конференции. Хочется надеяться, что Вы не оставите нашу просьбу без внимания и приедете к нам. 20 августа 1940 г.».

Перельман выезжал в Рыбинск, где встретился со своими читателями-рабочими.

На вопрос, как-то заданный Перельману, не опасается ли он потопа писем читателей, последовал такой ответ: «Я жду этого потопа! Плохо, очень плохо, если он иссякнет. Стало быть, меня перестали читать… Это было бы ужасно!».

Всем своим многочисленным корреспондентам Яков Исидорович посылал ответы, написанные от руки, необыкновенно четким, каллиграфическим почерком.

Количество приходивших писем было огромно. Запомнилась одна из записей на листке его настольного календаря за 3 июля 1939 года: «В июне получил 197 писем».

Глава 6. «Бациллоноситель острейшего перельманита»
Центр притяжения

С весны 1932 года Перельман стал сотрудничать в ленинградском отделении издательства ЦК комсомола «Молодая гвардия» в качестве автора, консультанта и научного редактора. Его приход в это издательство не был случайным. К тому времени, как известно, издательство Сойкина прекратило существование, а «Время» находилось накануне ликвидации. Яков Исидорович сделал многое для сосредоточения видных авторов-популяризаторов в «Молодой гвардии».

Для разработки актуального тематического плана издательства Перельман счел нужным обратиться за помощью и советом к руководителям крупнейших ленинградских предприятий, к ученым, писателям, общественным организациям. На этот призыв откликнулись директора заводов: «Металлического» – И.Н. Пенкин, им. Карла Маркса – И.Н. Крайнев, «Светланы» – М.Я. Ясвойн. Они рекомендовали широко пропагандировать новейшие достижения советской науки и техники, раскрывать проблемы воспитания новой рабочей смены. Директор завода им. «Комсомольской правды» предложил тему книги: «Материал для 1001 цели» – о применении пластмасс в народном хозяйстве. Прислали свои отклики академики А.Ф. Иоффе, Д.С. Рождественский, А.Е. Ферсман, Н.И. Вавилов, А.Н. Крылов. А.Ф. Иоффе призывал уделять больше внимания популяризации «физики будущего, т.е. физики атомного ядра и твердого тела». Д.С. Рождественский ратовал за «живой рассказ об оптике». Н.И. Вавилов советовал не упускать из виду растение и живую природу в целом. А.Е. Ферсман, конечно, писал о милых его сердцу геохимии и минералогии. А.Н. Крылов отозвался в том духе, что популяризация знаний есть искусство, а не популярничанье, коего было вдоволь на страницах дореволюционных дрянных газетенок. Математика и физика – суть науки строгие, пересказать их своими словами невозможно, ибо сие будет для них оскорбительно. Но растолковать живо их начала можно и нужно, и это лучше всех других умеет делать достоуважаемый Я. Перельман. Далее следовал совет издавать больше книг о кораблях и кораблестроении: «…что еще иное вы хотите услышать от человека, отдавшего им более сорока лет своей жизни?».

Профессор О.Д. Хвольсон предложил выпустить книгу об основополагающих опытах по физике. Кроме того, он писал: «Я имел честь быть в 1913 году рецензентом книги Я.П. Перельмана «Занимательная физика». Обязательно печатайте книги этого автора, уж он-то физику с математикой знает досконально».

Профессор Н.А. Рынин – выдающийся историк воздухоплавания и авиации – призывал как можно шире знакомить молодежь с трудами К.Э. Циолковского.

Директор Арктического института профессор Р.Л. Самойлович был предельно краток: «Предмет популяризации? Арктика! Там наши самые короткие пути, там уголь, нефть и лес».

Так постепенно формировался план издания книг для молодежи. И конечно, новый размах получил выпуск книг занимательной серии. Вокруг издательства сложился круг неистовых «занимательщиков» – А.Е. Ферсман, А.В. Цингер, В.П. Прянишников, Д.О. Святский, Т.Н. Кладо, Л.В. Успенский и другие. По инициативе Перельмана была создана и группа молодых историков (Н.М. Раскин, М.И. Радовский, П.П. Забаринский), много сделавшая для пропаганды истории отечественной науки и техники.

Лев Васильевич Успенский, много лет сотрудничавший с Перельманом на поприще научной популяризации, остроумно окрестил его способности привлекать авторов к написанию занимательных и популярных книг: «Яков Исидорович являлся бациллоносителем острейшего перельманита».

О некоторых его последователях следует сказать немного подробнее.

Владимир Владимирович Рюмин (1874-1937 гг.) – педагог, инженер, литератор. Его перу принадлежат книги «Занимательная химия», «Занимательная электротехника на стройке», «Занимательная техника наших дней». В.В. Рюмин был одним из первых русских пропагандистов идей К.Э. Циолковского. Константин Эдуардович писал: «Добрейший, талантливый и проницательный В.В. Рюмин сильно приободрил меня своими письмами, отзывами и горячими статьями». Он назвал Рюмина «первым забезчиком» (пропагандистом) идей космонавтики в России.

Статьи Рюмина о калужском гении печатались в журналах «Физик-любитель» (1905 г., №7 и 8), «Электричество и жизнь» (1914 г., №6) и других подобного рода изданиях. В 1912 году в №36 журнала «Природа и люди» появилась статья Рюмина «На ракете в мировое пространство». В ней говорилось: «Ракета – вот тот экипаж, который единственно возможен для путника, собирающегося в мировое пространство… Будущие межпланетные путешественники – не пассивные пассажиры пушечного ядра, а в полном смысле автомобилисты мирового пространства». В другой статье, опубликованной двумя годами позднее, говорилось: «Тяжело положение ученого, значительно опередившего своих современников, не понимаемого или считаемого «чудаком», «маньяком», но особенно тяжело оно в стране малокультурной, привыкшей плестись в хвосте у цивилизованных наций, боящейся проявить инициативу научной мысли и ждущей, когда эта мысль придет с Запада. В таком положении находится первый изобретатель управляемого металлического аэроплана К.Э. Циолковский».

Превосходным «приобретением» издательства был и профессор Николай Алексеевич Рынин (1877…1942 гг.). Перельман несколько таинственно сообщил, что Рынин – «тройной пилот», а кроме того, обладатель редчайшей коллекции книг, брошюр, картин, гравюр и фотографий, посвященных истории воздушных сообщений и космических полетов. Помнится, как Николай Алексеевич доставал из шкафов и раскладывал на столе один раритет за другим. Вот фото – заседание секции межпланетных сообщений Академии воздушного флота… Обложка первого номера советского журнала «Ракета»… Репродукция с картины художника Зеньковича «Дедал и Икар»… Собрание старинных гравюр – «Полет Доминико Гонсалеса на лебедях к Луне», «Катастрофический полет Фаэтона на конях к небу», «Иванушка-дурачок разговаривает с месяцем»… Забавная карикатура: небесный полицейский регулирует движение на трассе Земля – Марс.

Примечательна научная судьба Н.А. Рынина. Окончив в начале девятисотых годов петербургский Институт инженеров путей сообщения, он стал наземным путейцем лишь по диплому. Иные пути нацело завладели им – пути в небо! Рынин стал неутомимым поборником прокладки воздушных путей в стране, в которой телега была самым распространенным видом транспортной техники…

В 1909 году он создал специальный курс лекций по воздухоплаванию и авиации. «На скромные средства, отпущенные ему Институтом путей» сообщения, – писал о Рынине «отец русской авиации» Н.Е. Жуковский, – он устроил небольшую аэродинамическую лабораторию, которая проявила весьма оживленную деятельность».

В своей статье «Как я сделался профессором воздушных сообщений» Н.А. Рынин рассказал о том, как он совершал воздушные полеты. В 1910 году он поднялся на аэростате объемом 1 437 кубических метров на высоту 4 600 метров – рекордный для того времени результат – в стал обладателем диплома воздухоплавателя. Вскоре Рынин совершил самостоятельный полет на аппарате тяжелее воздуха и получил диплом пилота. Затем он в командирской рубке дирижабля управлял его полетом; так появился третий диплом – аэронавта.

В 1927…1929 годах Рынин издал 9 выпусков уникального труда – «Межпланетные сообщения». Особенно ценен выпуск, посвященный К.Э. Циолковскому, с которым Николай Алексеевич был дружен и состоял в оживленной переписке.

В честь Н.А. Рынина один из кратеров на обратной стороне Луны назван его именем.

Видным популяризатором космогонии и географии был ленинградский астроном, друг Перельмана – Василий Иосифович Прянишников (1890…1980 гг.), преподаватель Высшего военно-морского училища им. М.В. Фрунзе. Он прочитал более 20 тысяч (!) популярных лекций и, также зараженный бациллой «перельманита», написал превосходную книгу «Занимательное мироведение», обратившую на себя внимание К.Э. Циолковского. Константин Эдуардович писал ее автору 22 сентября 1932 года: «Дорогой проф., лектор и русский Фламмарион! Никогда не забуду Ваших услуг по распространению идей звездоплавания и металлического дирижабля. Очень прошу Вас также передать благодарность составу Военно-морского училища за их восхитившее меня поздравление. Всегда Ваш К. Циолковский» [28]28
  [28] Из личного архива В.И. Прянишникова. – Публикуется впервые.


[Закрыть]] .

Можно было бы продолжить список тех авторов, которых Перельман «подарил» молодежному издательству и которые встали на тропу занимательной популяризации науки. Достаточно перечислить часть книг этой серии, которым Яков Исидорович дал путевки в жизнь. Не считая сочинений самого Перельмана, число их достигает 30. Среди них: «Занимательная геохимия» и «Занимательная минералогия» А.Е. Ферсмана, «Занимательная геология» В.А. Обручева, «Занимательная география» С.П. Аржанова (а позднее и книга Л.В. Успенского под таким же названием), «Занимательная метеорология» Д.О. Святского и Т.Н. Кладо, «Занимательная ботаника» А.В. Цингера, «Занимательное стихосложение» Н.Н. Шульговского, «Занимательная авиация» К.Е. Вейгелина, «Занимательная психология» К.К. Платонова, «Занимательная зоология» А.М. Никольского, «Занимательная фотография» Н.Ф. Ильина, «Занимательная статистика» Е.Е. Святловского…

Книга А.Е. Ферсмана «Занимательная минералогия» своим появлением обязана Перельману. Его родственник журналист С.М. Шпицер (Перовский) вспоминал о том, как она появилась на свет: «Однажды вечером, когда я был у Перельмана, он сказал мне: «Ведь ты хорошо знаешь Ферсмана, а он тебя. Предложи ему написать для издательства «Время» книгу на излюбленную им тему – «Занимательная минералогия». Если мы обратимся сами с этой просьбой, он наверняка откажет и отговорится тем, что по горло занят научной работой и своими экспедициями. А такая книга была бы теперь очень кстати. У молодежи необычайная тяга к знаниям».

Книги этой серии порождали массу читательских откликов, порой неожиданных. После выхода в свет книги «Занимательная метеорология» маячная служба Балтийского пароходства запросила у авторов подробные сведения о небывало резком падении барометрического давления в конце ноября 1898 года, когда в Финском заливе разразился опустошительный шторм. В «Занимательной ботанике» цитировалось известное стихотворение А.С. Пушкина об анчаре – дереве смерти. Пушкинисты М.А. Цявловский и Т.Г. Цявловская заинтересовались, не погрешил ли поэт против ботанической истины? Впрямь ли анчар был столь ядовит, как о том писал Пушкин?

А.В. Цингер ответил литературоведам: «Настоящий анчар никак не может произрастать «на почве, зноем раскаленной». Нет, это дерево – не обитатель пустынь, оно, напротив, любит тучные почвы влажных тропиков. Что же касается его ядовитости, то она вовсе не столь ужасна, как это описано поэтом. Чтобы сделать сок анчара ядовитым, малайцы подмешивают к нему настоящие яды (например, кураре). И птица, и зверь, и человек могут чувствовать себя под сенью анчара в полной безопасности». И тем не менее, говорит Цингер, поэт нисколько не погрешил против научных воззрений своего времени: анчар, описанный в 1828 году, во всех деталях соответствует представлениям ботаников XVIII века. Еще в 1919 году Перельман писал, что Пушкин при описании анчара воспользовался статьей известного в свое время ботаника доктора Фурша, опубликованной в 1783 году.

В «Занимательной технике наших дней» В.В. Рюмина говорилось об аккумуляторе механической энергии, изобретенном А.Г. Уфимцевым [29]29
  [29] Механический аккумулятор энергии, созданный в 1920 году курским изобретателем А.Г. Уфимцевым, представлял собой гигантский гироскоп: массивный диск вращался на вертикальной оси с шаровой опорой в кожухе, из которого был выкачан воздух. Разогнанный до 20 тысяч оборотов в минуту, диск сохранял вращение без притока энергии извне в течение 15 суток.


[Закрыть]] . Краматорский машиностроительный завод просил «срочно выслать рабочие чертежи аккумулятора, крайне необходимого для стабилизации работы тяжелых прессов».